Первый закон. Трилогия: Кровь и железо. Прежде чем их повесят. Последний довод королей Аберкромби Джо
На мгновение наступила тишина, и Доу устремил на Ищейку свой холодный и пустой убийственный взгляд – так кот смотрит на зажатую в лапах мышь. Ищейка сглотнул. Немногие из людей способны выдержать взгляд Черного Доу. Он получил свое прозвище, потому что о нем шла чернейшая слава. Он приходил внезапно в темноте ночи и оставлял после себя дочерна сгоревшие деревни. Таковы были слухи, и таковы же факты.
От Ищейки потребовалось все его хладнокровие, чтобы не отвести глаза. Он уже был готов сделать это, когда Доу отвернулся и стал рассматривать остальных ребят, одного за другим. Мало кто из обычных людей отважился бы ответить на подобный взгляд, но здесь собрались не обычные люди. Трудно найти под солнцем более отчаянный отряд. Ни один из них не дрогнул. Не считая, разумеется, Форли Слабейшего: тот опустил глаза еще прежде, чем до него дошла очередь.
Убедившись, что все против него, Доу расплылся в беззаботной улыбке, словно никакой проблемы никогда и не было.
– Ну ладно, – сказал он, обращаясь к Тридуба; казалось, весь его гнев мгновенно испарился. – Что мы тогда будем делать, вождь?
Тридуба оглядел лесную чащу. Он понюхал воздух, пососал губу. Он поскреб в бороде, давая себе минуту на размышление. Он задумчиво оглядел каждого из бойцов. А потом сказал:
– Мы идем на юг.
Как всегда, Ищейка учуял их раньше, чем увидел. Нюх у него был отличный – из-за этого он и получил свое прозвище. Но, говоря по чести, их учуял бы любой. Они, черт побери, воняли.
На лужайке их было двенадцать: сидели, ели, что-то болтали на своем мерзком грубом языке. Огромные кривые желтые зубы, вместо одежды – обрывки прелого меха, вонючие шкуры, куски ржавых доспехов. Они, шанка.
– Клятые плоскоголовые, – пробормотал про себя Ищейка.
Он услышал позади тихое шипение, обернулся и увидел Молчуна, который выглядывал из-за куста. Ищейка поднял вверх раскрытую руку: «остановиться»; постучал по макушке своего черепа: «плоскоголовые»; поднял сжатый кулак и затем еще два пальца: «двенадцать»; и показал обратно на тропу по направлению к остальным. Молчун кивнул и исчез в зарослях.
Ищейка кинул последний взгляд на шанка, проверяя, не заметили ли они чего-то подозрительного. Они не заметили, так что он скользнул обратно за дерево и двинулся прочь.
– У них лагерь возле дороги. Я видел двенадцать, но может оказаться и больше.
– Ищут нас? – спросил Тридуба.
– Может быть, но если так, то они не особенно стараются.
– Их можно как-нибудь обойти? – спросил Форли, вечно стремившийся избежать драки.
Доу, вечно стремившийся в драку влезть, сплюнул на землю:
– Двенадцать – ничто! Мы сделаем их без проблем!
Ищейка поглядел на Тридуба: тот раздумывал, пользуясь моментом. Двенадцать – это не ничто, и они все это знали. Но, возможно, лучше разобраться с врагами на месте, чем оставлять их гулять на свободе за своей спиной.
– Что будем делать, вождь? – спросил Тул.
Тридуба решительно поднял голову и скомандовал:
– Оружие.
Только самый глупый боец не следит за чистотой и боеготовностью оружия. Ищейка осматривал свое не больше часа назад. Сделать это еще раз – не смертельно, а вот пренебрежение может стоить жизни.
Послышались шорохи кожаных ножен, стук дерева и лязг металла. Ищейка посмотрел на своих товарищей. Молчун звенел тетивой и проверял оперение стрел. Тул Дуру провел большим пальцем по лезвию огромного тяжелого меча размером почти в рост Форли и принялся кудахтать, как курица, обнаружив крошечное пятнышко ржавчины. Черный Доу протирал тряпкой наконечник секиры, глядя на лезвие нежно, как любовник. Тридуба подтянул пряжки на ремнях щита и несколько раз махнул клинком в воздухе, сверкнув начищенным металлом.
Ищейка вздохнул, подтянул потуже ремни, крепившие гарду на левом запястье, и проверил дерево своего лука на трещины. Посмотрел, все ли его ножи там, где должны быть. Лишних ножей не бывает, сказал однажды Логен; Ищейка запомнил это наизусть. Он взглянул, как Форли неловкими руками достает короткий меч и беззвучно шевелит губами. Глаза Слабейшего блестели от страха. Это зрелище заставило нервы Ищейки затрепетать, и он окинул взглядом остальных: грязные, покрытые шрамами, суровые лица, густые бороды. Он не заметил никакого намека на страх, хотя здесь нечего стыдиться. У разных людей разные пути, сказал ему как-то Логен, и иногда нужно испугаться, чтобы стать отважным. Это он тоже запомнил наизусть.
Он подошел к Форли и хлопнул его по плечу.
– Иногда нужно бояться, чтобы быть отважным, – проговорил он.
– К чему это?
– Так говорят. По-моему, неплохо сказано. – Ищейка наклонился ближе, чтобы никто не услышал. – Потому что лично я готов в штаны наложить от страха.
Ему казалось, что именно так поступил бы Логен, и теперь, когда Логен вернулся в грязь, эта обязанность перешла к нему. Форли ответил неуверенной полуулыбкой, очень быстро соскользнувшей, после чего его лицо стало еще более испуганным, чем прежде. Что ж, не всегда удается сделать все до конца.
– Ладно, парни, – произнес Тридуба, когда снаряжение было проверено и разложено по местам. – Вот как мы это сделаем. Молчун, Ищейка – по разные стороны их лагеря, за деревьями. Ждете сигнала, потом стреляете в любого плоскоголового с луком. Если промахнетесь, бейте ближайшего.
– Хорошо, вождь, – сказал Ищейка, а Молчун кивнул.
– Тул, мы с тобой идем с фронта, только подожди сигнала, хорошо?
– Хорошо, – пророкотал гигант.
– Доу, вы с Форли зайдете с тыла. Ты выйдешь, когда увидишь, что пошли мы. Только на этот раз подожди, пока мы двинемся! – прошипел Тридуба, тыча в него толстым пальцем.
– Конечно, вождь. – Доу пожал плечами, словно он всегда делал то, что ему говорили.
– Ну, тогда все, – кивнул Тридуба. – Кому-то что-то неясно? Остались пустые головы у костра?
Ищейка отрицательно покачал головой. Остальные последовали его примеру.
– Отлично. Тогда еще одна последняя вещь. – Командир наклонился вперед, по очереди заглядывая каждому в лицо. – Сперва… дождитесь… моего… чертова… сигнала!
Лишь когда Ищейка уже сидел за кустом с луком в руках и наложенной на тетиву стрелой, до него вдруг дошло: он понятия не имеет, что это за сигнал. Он поглядел на шанка: они по-прежнему, ничего не подозревая, рычали, кричали и гремели посудой на лужайке. Во имя мертвых, как же ему хотелось отлить! Вечно его тянет отлить перед дракой. Кто-нибудь говорил, какой будет сигнал? Он не помнил.
– Дерьмо, – прошептал он.
И как раз в этот момент Доу выпрыгнул из-за деревьев с секирой в одной руке и мечом в другой.
– Клятые плоскоголовые! – заорал он, награждая ближайшего к себе шанка мощным ударом по голове, так что кровь забрызгала всю лужайку.
Шанка – насколько вообще можно судить об их эмоциях – выглядели сильно удивленными. Ищейка решил, что это вполне сойдет за сигнал.
Он прицелился в ближайшего плоскоголового, потянувшегося за большой дубинкой. Стрела с характерным тупым стуком поразила шанка под мышку.
– Ха! – вскричал Ищейка.
Он увидел, как Доу проткнул еще одного мечом со спины, но тут показался другой здоровенный шанка, готовый бросить копье. Из-за деревьев, описав дугу, вылетела стрела, пронзившая шею твари. Плоскоголовый издал дикий вопль и опрокинулся на спину. Этот Молчун – чертовски хороший стрелок.
А вот и Тридуба с ревом выскочил из зарослей с другой стороны поляны, застав шанка врасплох. Он врезал одному из них щитом по затылку, и тот рухнул лицом в костер. Тридуба рубанул мечом другого. Ищейка выпустил вторую стрелу, и она воткнулась в брюхо плоскоголовому. Шанка упал на колени, и мгновением позже Тул снес ему голову мощным ударом меча.
Теперь, когда к схватке присоединились остальные бойцы, все пошло быстрее: удар, вскрик, скрежет, грохот. Кровь лилась, свистело оружие, тела падали слишком быстро, чтобы Ищейка успевал пустить в них стрелу. Трое воинов сжали последних вопящих и бормочущих шанка в кольцо: Тул Дуру размахивал огромным мечом, держа их на расстоянии, Тридуба нырнул вперед и подрубил ноги одному, а Доу срубил другого, пока тот оглядывался.
Последний плоскоголовый с воем помчался в сторону деревьев. Ищейка выстрелил в него, но поторопился, и стрела прошла мимо. Она едва не попала в ногу Доу, который, к счастью, ничего не заметил. Шанка уже почти скрылся в зарослях, но внезапно издал вопль, упал на спину и забился в судорогах. Это Форли, прятавшийся в кустах, заколол его своим коротким мечом.
– Я убил одного! – закричал Слабейший.
На время воцарилась тишина. Ищейка выбрался на лужайку, и бойцы стали осматриваться, проверяя, все ли враги поражены. Потом Черный Доу поднял над головой окровавленную секиру и издал жуткий рев:
– Мы их перебили, черт побери!
– Ты чуть не перебил всех нас, идиот! – рявкнул Тридуба.
– А?
– Как насчет долбаного сигнала, а?
– Мне показалось, что ты кричал!
– Ничего подобного!
– Нет? – спросил Доу с видом крайнего изумления. – А кстати, что у нас было сигналом?
Тридуба испустил тяжелый вздох и закрыл лицо руками.
Форли по-прежнему взирал на свой меч.
– Я убил одного! – опять сказал он.
Теперь, когда схватка закончилась, Ищейка не мог больше терпеть – он повернулся и стал мочиться на ближайшее дерево.
– Мы их сделали! – заорал Тул, хлопнув его по спине.
– Осторожно! – взвыл Ищейка, облив ногу мочой.
Все захохотали над этим происшествием, и даже Молчун хмыкнул себе под нос.
Тул потряс Тридуба за плечо:
– Мы их сделали, вождь!
– Да, сделали, – ответил тот с кислым видом. – Но осталась еще куча других. Их тысячи. И пока они здесь, по эту сторону гор, они не успокоятся. Рано или поздно шанка двинутся на юг. Может быть, нынешним летом, когда откроются перевалы, или позже. Но ждать осталось недолго.
Ищейка взглянул на бойцов: все тревожно переминались после маленькой речи вождя. Сияние победы продлилось недолго. Так бывало всегда. Он посмотрел на мертвых плоскоголовых, лежавших на земле, изрубленных и окровавленных, распростертых и скорчившихся. Теперь победа казалось ничтожной.
– Разве мы не должны рассказать об этом, Тридуба? – спросил он. – Разве мы не должны попытаться предупредить кого-нибудь?
– Верно. – Тридуба улыбнулся скупой печальной улыбкой. – Но кого?
Деяния истинной любви
Джезаль понуро брел по серому Агрионту с фехтовальными клинками в руке: зевающий, спотыкающийся, недовольный, до сих пор не пришедший в себя после вчерашней бесконечной тренировки. Он не встретил ни одного прохожего, пока тащился на ежедневную пытку у лорд-маршала Варуза. Не считая необычно раннего чириканья какой-то пташки и запинающегося шарканья собственных сапог, он не слышал ни звука. Все еще спали. В это время и полагалось спать – ему в первую очередь.
Он протащил свои ноющие ноги через арку и дальше по проходу. Солнце едва поднялось над горизонтом, и открывшийся взору Джезаля двор заполняли глубокие тени. Щурясь в полумраке, он разглядел Варуза: тот сидел у стола в ожидании. Черт побери! Джезаль надеялся, что в кои-то веки пришел первым! Эта старая сволочь вообще спит когда-нибудь или нет?
– Лорд-маршал! – крикнул Джезаль, припуская неубедительной рысцой.
– О нет. Не сегодня.
По шее Джезаля пробежал холодок. Этот голос не принадлежал его наставнику по фехтованию, но в нем было что-то неприятно знакомое.
– Маршал Варуз этим утром занят более важными делами.
В тени у стола сидел инквизитор Глокта, улыбаясь снизу вверх своей отвратительной зияющей усмешкой. По коже Джезаля от отвращения побежали мурашки. Едва ли такое необходимо человеку с утра. Он перешел на шаг и остановился перед столом.
– Вам, несомненно, доставит большое удовольствие известие о том, что сегодня у вас не будет ни пробежек, ни плавания, ни бревна, ни тяжелого бруса, – продолжал калека. – Вам не понадобится даже это. – Он махнул своей тростью в сторону фехтовальных клинков Джезаля. – Сегодня мы просто поболтаем. И все.
Идея провести пять мучительных часов с Варузом внезапно показалась Джезалю очень соблазнительной, но он не собирался выказывать недовольство. Он с громким лязгом швырнул клинки на стол и небрежно упал во второе кресло под взглядом Глокты, внимательно наблюдавшего за ним из тени. Джезаль тоже уставился на инквизитора, надеясь каким-то образом доказать свое превосходство, но попытка оказалась тщетной. Уже после нескольких секунд разглядывания этого изможденного лица, этой беззубой ухмылки, этих лихорадочно горящих провалившихся глаз он почувствовал, что поверхность стола интересует его гораздо больше.
– Итак, расскажите мне, капитан, почему вы занялись фехтованием?
Значит, это игра. Небольшая партия, только два игрока. И все, что будет сказано, несомненно, дойдет до Варуза. Джезалю надо вести себя очень осторожно: сосредоточиться и следить за тем, чтобы не раскрыть своих карт.
– Ради моей чести, ради чести моей семьи и чести моего короля, – холодно ответил он. Пусть хромой паскудник попробует придраться к такому ответу.
– Ага, то есть вы пошли на это ради процветания своего народа? Вы, должно быть, чрезвычайно сознательный гражданин. Какая самоотверженность! Какой пример для всех нас! – Глокта фыркнул. – Прошу вас! Если хотите лгать, то хотя бы выбирайте ту ложь, какую сами считаете убедительной. Подобный ответ – оскорбление для нас обоих.
Да как смеет беззубый калека, давно ни на что не годный, разговаривать в таком тоне? Джезаль был готов встать и уйти, послав к черту Варуза с его омерзительным осведомителем! Он сжал подлокотники кресла, чтобы подняться, когда внезапно поймал взгляд Глокты: инквизитор улыбался ему, и улыбался насмешливо. Уйти сейчас – значит признать поражение. И правда, зачем он занялся фехтованием?
– Этого хотел мой отец.
– Вот как? Как я вам сочувствую! Преданный сын, связанный неумолимым чувством долга, вынужден воплощать в жизнь амбиции своего отца! Знакомая история. Словно уютное старое кресло. Говорим то, что от нас хотят услышать, да? Этот ответ уже лучше, но все же он далек от истины.
– Может быть, вы сами скажете? – угрюмо буркнул Джезаль. – Если вы так много знаете об этом.
– Хорошо, скажу. Люди не фехтуют ради своего короля или своей семьи. И даже ради поддержания физической формы, предвосхищая вашу попытку привести этот довод. Они делают это ради известности, ради славы! Они занимаются фехтованием ради собственной карьеры. Они фехтуют только ради самих себя. Уж ято знаю.
– Что вы можете знать? – фыркнул Джезаль. – В вашем случае это вряд ли могло принести пользу!
Он немедленно пожалел о сказанном. Проклятый болтливый язык, от него вечно одни неприятности! Однако Глокта снова мерзко осклабился.
– Это приносило мне немалую пользу до того, как я угодил в императорские темницы. Что вы можете сказать в оправдание своей лжи?
Джезалю не нравилось то, как развивается разговор. Он привык к легким победам за карточным столом, к плохим игрокам. Его ловкость притупилась. Сейчас лучше временно спасовать и как следуетизучить нового противника. Капитан стиснул зубы и промолчал.
– Разумеется, чтобы выиграть турнир, требуется тяжелая работа. Вам стоило бы посмотреть, как трудился наш общий друг Коллем Вест! Он целые месяцы потел и бегал кругами, терпя насмешки окружающих. Какой-то выскочка, болван из простонародья, вздумал состязаться со своими господами, – вот что мы думали о нем. Он путал позиции, спотыкался на бревне, над ним потешались все, кому не лень. Это продолжалось снова и снова, день за днем. Однако посмотрите на него теперь. – Глокта постучал пальцем по своей трости. – И посмотрите на меня. Похоже, ему довелось смеяться последним, а, капитан? Это доказывает только одно: сколь многого можно добиться, если поработать. У вас вдвое больше таланта, чем у Веста, да еще благородное происхождение. Вы можете позволить себе работать в десять раз меньше. Но ведь вы вообще не хотите прилагать усилий!
Джезаль не смог вынести этого:
– Никаких усилий? Да разве я не терплю каждый день эти пытки…
– Пытки? – резко переспросил Глокта.
Джезаль слишком поздно осознал, какое неудачное слово выбрал.
– Ну, – промямлил он, – я хотел сказать…
– Я достаточно разбираюсь и в фехтовании, и в пытках. Уж поверьте мне, – уродливая ухмылка инквизитора стала еще шире, – это совершенно разные вещи.
– Ээ… – пробормотал Джезаль, все еще не в силах восстановить равновесие.
– У вас есть амбиции. И есть средства, чтобы их реализовать. Немного постараться – и все получится. Несколько месяцев тяжелой работы, а потом вам уже не придется работать никогда и ни над чем, если вы так хотите. Несколько коротких месяцев, и вы устроите свою жизнь. – Глокта облизнул беззубые десны. – Если не случится ничего непредвиденного, разумеется. Вам представилась редкостная возможность. На вашем месте я бы ухватился за нее. Впрочем, не знаю – возможно, вы не только лжец, но и дурак?
– Я не дурак, – холодно ответил Джезаль. Других слов он не нашел.
Глокта поднял брови, затем поморщился и тяжело оперся на трость, медленно заставляя себя встать.
– Что ж, бросайте дело, если хотите. Пожалуйста, я не настаиваю. Прожигайте жизнь, напивайтесь и болтайте о разном дерьме с младшими офицерами. Множество людей были бы счастливы жить такой жизнью. Множество людей, которым никогда не предоставлялось такой возможности, какая предоставлена вам.
Бросайте это дело. Лорд-маршал Варуз будет разочарован, как и майор Вест, и ваш отец, и все остальные. Но прошу вас, поверьте моим словам… – Глокта наклонился к Джезалю, по-прежнему улыбаясь своей отвратительной улыбкой. – Мне на это совершенно наплевать. Всего доброго, капитан Луфар!
И Глокта, хромая, направился к проходу под аркой.
После этой милой беседы у Джезаля неожиданно появилось несколько часов свободного времени. Однако он был не в том состоянии духа, чтобы насладиться ими. Он бродил по пустынным улицам, площадям и садам Агрионта, угрюмо размышлял о словах хромого инквизитора и проклинал Глокту. Джезалю никак не удавалось выкинуть из головы прошедший разговор, он прокручивал его в мозгу снова и снова, фразу за фразой, находил новые аргументы, которые следовало произнести – если бы они вовремя пришли на ум.
– А, капитан Луфар!
Джезаль вздрогнул и оглянулся. Незнакомый человек сидел на росистой траве под деревом и улыбался ему снизу вверх. В руке у незнакомца было недоеденное яблоко.
– Раннее утро – наилучшее время для прогулки, так я считаю, – продолжал он. – Все спокойное, серое, чистое и пустое… Ничего похожего на безвкусные вечерние розовые краски. Когда вокруг шум, гам, суматоха, люди бегают туда-сюда – как можно спокойно думать среди такой суеты? И вот я вижу, что вы придерживаетесь того же мнения! Как замечательно! – Он с хрустом откусил большой кусок яблока.
– Мы знакомы?
– О нет, нет, – отозвался человек, поднимаясь на ноги и стряхивая землю с задней части своих штанов, – еще нет. Меня зовут Сульфур. Йору Сульфур.
– Вот как? И что привело вас в Агрионт?
– Можно сказать, что я прибыл сюда с дипломатической миссией.
Джезаль оглядел Сульфура, пытаясь угадать, откуда он родом.
– С миссией от?..
– От моего господина, разумеется, – ответил посол, что нисколько не помогло Джезалю.
Капитан заметил, что глаза у незнакомца разного цвета. Весьма неприятная черта, подумал Джезаль и спросил:
– И кто ваш господин?
– О, он очень мудрый и могущественный человек. – Йору Сульфур доел яблоко, выбросил огрызок в кусты и вытер руки о рубашку. – Я вижу, вы фехтовали?
Джезаль взглянул на клинки, которые держал в руках.
– Да, – ответил он и внезапно осознал, что наконец принял решение, – но в последний раз. Я решил бросить фехтование.
– О нет, только не это! – Странный незнакомец схватил Джезаля за плечо. – О нет, нет, вы не должны так поступать!
– Что?
– Нет-нет! Мой господин будет в ужасе, если об этом узнает! Просто в ужасе! Если вы откажетесь от фехтования, вы откажетесь и от множества других вещей! Понимаете, ведь именно так завоевывают внимание публики. В конечном счете все решают люди, и без простонародья нет знати. Абсолютно никакой знати! Все решают они!
– Что? – Джезаль принялся оглядывать парк в надежде найти стражника и сообщить ему, что по Агрионту бродит опасный безумец.
– Нет-нет, вы не можете бросить фехтование! Я не хочу слышать об этом! Ни в коем случае! Уверен, в конце концов вы все же передумаете. Вы должны!
Джезаль стряхнул руку Сульфура со своего плеча.
– Кто вы такой?
– Сульфур, Йору Сульфур, к вашим услугам. Надеюсь увидеть вас снова на турнире, капитан. Если не раньше!
И он двинулся прочь, помахав Джезалю через плечо. Тот глядел ему вслед, приоткрыв рот, потом воскликнул:
– Проклятье! – и швырнул свои клинки на траву.
Похоже, сегодня все сговорились влезать в его дела. Даже безумные бродяги в парке.
Едва дождавшись, чтобы не прийти слишком рано, он отправился к Весту. Майор всегда выслушивал его с сочувствием; к тому же Джезаль надеялся, что друг поможет ему сообщить плохие новости маршалу Варузу. Джезаль очень хотел по возможности избежать тяжелых сцен. Он постучал, подождал, потом постучался еще раз. Наконец дверь отворилась.
– О, капитан Луфар! Какая невероятная честь для нас!
– Арди, – пробормотал Джезаль, не ожидавший встречи. – Я очень рад снова видеть вас!
В кои-то веки он говорил искренне. Она очень заинтересовала его, вот в чем дело. Это казалось новым и необычным: всерьез заинтересоваться женщиной. Арди была чертовски хороша, без сомнений, и с каждой новой встречей все сильнее привлекала Джезаля. Разумеется, между ними ничего не может быть, поскольку Вест – его лучший друг и все такое прочее. Но если просто любоваться на нее, от этого никому не будет вреда, правда?
– Ээ… а вашего брата здесь нет? – спросил он.
Арди со скучающим видом опустилась на диванчик возле стены и вытянула ноги в небрежной позе.
– Он ушел. Не знаю куда. Вечно он занят. Ему некогда возиться со мной, – ответила она.
Ее щеки разрумянились больше обычного. Джезаль увидел стоявший рядом с Арди графин: пробка вынута, и вина осталось только половина.
– Вы пьете?
– Немного. – Она прищурилась на полупустой бокал у своего локтя. – Я просто скучаю.
– Ведь сейчас нет и десяти утра!
– А что, до десяти скучать запрещено?
– Вы понимаете, о чем я говорю.
– Оставьте морализаторство моему братцу, ему это более подходит. И выпейте тоже. – Она махнула рукой в сторону бутылки. – Судя по вашему виду, вам не повредит.
Что ж, это было правдой. Джезаль налил себе бокал и опустился на стул лицом к Арди. Она разглядывала его из-под полуопущенных тяжелых век. Ее рука протянулась к бокалу на столе. Там же лежала толстая книга обложкой вниз.
– Что вы читаете? – спросил Джезаль.
– «Падение мастера Делателя» в трех томах. Считается классическим историческим произведением. Утомительная чепуха, и ничего больше. – Она презрительно фыркнула. – Толпа мудрых магов, суровые рыцари с большими мечами и прекрасные дамы с большими грудями. Маги, жестокость и любовные приключения в равных долях. Полное дерьмо.
Она смахнула книгу со стола, и та шлепнулась на ковер, шелестя страницами.
– Но вы могли бы найти себе какое-то занятие.
– Вот как? И что бы вы предложили?
– Ну, мои кузины вышивают…
– Идите в задницу!
– Хм. – Джезаль улыбнулся. Ее ругательства теперь звучали совсем не так обидно, как при их первой встрече. – А чем вы занимались дома, в Инглии?
– Ах, дома… – Она откинула голову на спинку дивана. – Там мне казалось, что я живу очень скучно. Я не могла дождаться, когда попаду сюда, в самое сердце мира. Теперь я не могу дождаться, когда вернусь обратно. Выйду за какого-нибудь фермера. Нарожаю ему дюжину ублюдков. По крайней мере, мне будет с кем поговорить. – Она закрыла глаза и вздохнула. – Но Коллем меня не отпустит. Он чувствует ответственность за меня теперь, когда наш отец умер. Ему кажется, что в Инглии слишком опасно, и он не хочет, чтобы северяне изрубили меня в капусту. Но на этом его ответственность кончается. Он не считает, что нужно уделить мне хоть десять минут своего времени. Так что, похоже, я застряла здесь вместе со всеми вашими самодовольными снобами.
Джезаль беспокойно поерзал на стуле.
– Вест неплохо со всем справляется…
– О, еще бы! – фыркнула Арди. – Коллем Вест славный парень! Он ведь победил на турнире, да? Первым прошел сквозь брешь при Ульриохе! Правда, у него нет знатных предков, и он никогда не сравняется с вами, но он очень славный для простолюдина! Жаль, что сестра у него нагловата, да еще и не в меру умная. Говорят, – тут она перешла на шепот, – что она даже выпивает, представляете? Эта девица совершенно не знает своего места. Позор! Лучше делать вид, что ее не существует. – Арди снова вздохнула. – Да, чем скорее я вернусь домой, тем лучше будет для всех.
– Мне это не принесет радости.
Черт! Неужели он сказал это вслух?
Арди рассмеялась, но не слишком весело.
– Конечно, ужас как благородно с вашей стороны говорить так. Кстати, почему вы не на тренировке?
– Маршал Варуз сегодня занят. – Джезаль мгновение помедлил. – Собственно, сегодня в роли моего учителя по фехтованию выступил ваш друг Занд дан Глокта.
– Правда? Он, должно быть, сказал вам что-то особенное?
– Да, разные вещи… Он назвал меня дураком.
– Подумать только!
Джезаль нахмурился.
– Ну да. В общем… Фехтование надоело мне не меньше, чем вам – эта книга. Именно об этом я и хотел поговорить с вашим братом. Я решил бросить тренировки.
Арди разразилась хохотом – всхлипывающим, булькающим, задыхающимся. Все ее тело сотрясалось, вино выплеснулось из бокала и лужицей растеклось по полу.
– И что же здесь смешного?
– Да просто… – Она утерла слезу. – Просто мы с Коллемом поспорили. Он уверял, что вы продержитесь, так что теперь я на десять марок богаче!
– Не сказал бы, что мне нравится быть объектом вашего пари, – резко сказал Джезаль.
– Не сказала бы, что меня это хоть сколько-нибудь волнует.
– Для меня все очень серьезно!
– Ничего подобного! – отрезала она. – Вот для моего брата все действительно было серьезно: у него не оставалось другого выхода! Если между твоим именем и фамилией не стоит «дан», никто тебя не замечает. Кому это знать лучше, чем мне? Вы – единственный человек, кто потратил на меня хоть какое-то время, когда я приехала сюда. Да и то только потому, что Коллем вас заставил. У меня почти нет денег и совсем нет родословной, я не существую для таких, как вы. Мужчины не обращают на меня внимания, женщины просто делают вид, что я не существую. У меня здесь нет ничего и никого. И вы считаете, что вам тяжело жить? Помилуйте! Может быть, мне стоит заняться фехтованием, – с горечью произнесла она. – Спросите при случае лорд-маршала, не возьмет ли он еще одного ученика? У меня хоть будет с кем поговорить!
Джезаль моргнул. Это уже не интересно – это грубо.
– Постойте, ведь вы же представления не имеете, что это такое…
– Ой, да перестаньте вы хныкать! Сколько вам лет, пять? Может быть, пора пойти к мамочке и пососать сиську, деточка?
Он едва верил своим ушам. Как она смеет?
– Моя мать умерла, – сказал он.
Ха! Это заставит ее почувствовать себя виноватой, принудит извиниться…
Не сработало.
– Умерла? Значит, ей повезло: не надо выслушивать ваше дурацкое нытье! Все вы, избалованные богатенькие мальчики, одинаковы. Получаете все, чего захотите, и закатываете истерику, если приходится самим наклоняться, чтобы это поднять! Вы просто жалки. Меня от вас блевать тянет!
Джезаль выпучил глаза. Лицо горело, словно его отхлестали по щекам. Уж лучше бы отхлестали. С ним никогда никто так не говорил. Никогда! Это еще хуже, чем Глокта. Гораздо хуже и совершенно неожиданно. Джезаль осознал, что сидит с полуоткрытым ртом. Он закрыл его, крепко сжал зубы, с размаху поставил свой бокал на стол и поднялся, чтобы уйти. Он уже повернулся к выходу, когда дверь внезапно распахнулась, и Джезаль оказался лицом к лицу с майором Вестом. Мужчины уставились друг на друга.
– Джезаль, – проговорил Вест, глядя на него сначала с удивлением, а потом, увидев раскинувшуюся на диване сестру, с легким подозрением. – Что ты здесь делаешь?
– Ээ… Я, собственно, хотел поговорить с тобой.
– Вот как?
– Да. Но это подождет. У меня дела.
И Джезаль, протиснувшись мимо друга, вылетел в коридор.
– Что это все значит? – услышал он за спиной голос Веста. – Ты пьяна?
С каждым шагом ярость Джезаля возрастала, пока он не почувствовал, что вот-вот задохнется от гнева. Он стал жертвой нападения, подвергся диким и несправедливым обвинениям! Капитан остановился посреди коридора, трясясь от злости, раздувая ноздри, до боли сжимая кулаки и тяжело дыша, словно пробежал десять миль. И это сделала женщина! Женщина! Безродная простолюдинка! Да как она посмела? А он потерял с ней столько времени, смеялся ее шуткам, находил ее привлекательной! Она должна быть благодарна, что ее вообще заметили!
– Стерва! Долбаная сука! – прокричал Джезаль.
Он страстно захотел вернуться и сказать ей это в лицо, но было поздно. Он огляделся по сторонам в поисках чего-то, что можно разбить. Как отплатить ей? Чем?
И тут Джезаля осенило. Он докажет, что она ошибается!
Да. Он докажет, что они оба ошибаются – и Арди, и эта хромоногая гадина Глокта. Они увидят, как упорно Джезаль может работать! Они увидят, что он не дурак, не лжец, не избалованный ребенок. Эта идея нравилась ему все больше. Он выиграет проклятый турнир – вот что он сделает. И сотрет с их лиц улыбки. Капитан быстрым шагом двинулся по коридору, чувствуя, как в его груди зарождается странное новое чувство.
Стремление к цели – вот что это было. Возможно, еще не слишком поздно для пробежки.
Читать бесплатно другие книги:
