Воин, идущий к солнцу. Реки и горы Бодхидхармы. Книга 1 Зафар Мир

Царевич передал свое оружие радже Рудараму.

Брахман Адхварью бросил в огонь пергамент с изображением и именем царевича и назвал ему новое имя – Бодхи.

Верховный жрец Пурохита передал Бодхи посох и суму паломника. Со стен и башен жители города видели, как уходит странник по дороге, ведущей в горы.

Когда паломник поравнялся с каменной плитой с надписями древних, воины издали неистовый крик Бессмертных.

Горы – янтарные ступени к небу.

Невидимые вьючные тропы ведут по ним к Пустоте.

Горы – пахнущие сладким дождем, ароматными грибами,

алыми розами, первой любовью, детским облаком,

девичьим сном, алмазной росой,

горы – в халате темно-зеленых лесов,

в рыжей рубашке трав, горы – в ледниковой шапке,

с руками-водопадами и волосами-ручьями —

смотрят на путников,

идущих сквозь терновые заросли от болот к реке,

покрытых пылью дорог, пением птиц

и лучами щедрого отца – Солнца.

В Декане стояла Гармийя – белая жара.

Горела под ногами красная земля.

Горели леса. Раскалились острые камни, скалы, горы.

Горел мозг. Исчезло время. Исчезла тень.

Над задыхающимися полями,

над сухими джунглями струилось зыбкое, миражное марево,

уходящее прозрачными волнами в усталое белое небо

без птиц, без облаков, без дождя, без смеха.

Бодхи смотрел на прозрачный ручей.

Вода в нем была мутная, кипящая, беззвучная.

Из последних сил ручей боролся со свистящим горячим ветром, который швырял в него хлопья белой липкой пыли, пытаясь разбудить от полуденной дремы.

Внезапно Бодхи вскочил.

По горной дороге бежали две женщины, одна из них держала на руках ребенка.

Они кричали. Они задыхались. Силы покидали их.

Молодая женщина упала, но старшая, держа ребенка, рывком подняла ее и криком заставила бежать вперед.

Сделав несколько шагов, она внезапно осела, удерживая ребенка перед собой.

Брошенный камень попал ей под лопатку.

Теперь Бодхи видел преследователей. Это были крестьяне.

Потрясая вилами, топорами и серпами,

они приближались к беженкам, застывшим от ужаса на месте.

Мелькнула тень.

Бодхи, держа посох наперевес,

стоял между крестьянами и женщинами.

На царевича неслась волна безумного гнева.

Залитые кровью глаза. Руки, покрытые ненавистью.

Желчные, орущие рты. Разум, кипящий от жары, злости, проклятий.

Мозг, сжигающий себя.

Царевич знал – слова здесь не нужны. Нужна сила. Нужна воля.

Мгновенно, в резком прыжке обезьяны Бодхи нанес страшный тычковый удар посохом в лоб кузнецу с молотом.

Обратным концом в развороте нанес сбивающие удары крестьянину с косой и топором.

Ударом кобры по коленям с нижней стойки он сбил еще двоих и в резком подъеме, стопой, в горло поразил самого горластого.

Бодхи презирал людей, говорящих грязные слова.

Презирал и уничтожал.

Бросив посох на землю, царевич встал в асану Золотой Мельницы и, находясь в центре озлобленной толпы, стал наносить страшные удары кулаком и прямой ладонью.

Прямой удар в голову толстому торговцу.

Удар локтем в легкие стоящему слева.

Удар ногой в низ живота стоящему справа.

И еще двойной удар ногами в прыжке и возвращающийся удар левой ладонью в печень и грудь.

Женщины в пыли, женщины в желтом зное, забыв обо всем, раскрыв рты смотрели, как хрипят, воют, скрежещут зубами, падают в пыль, как сгибаются от боли, летят, падают в ручей люди, потерявшие под ногами твердь, люди, ловящие руками Пустоту.

Бодхи посмотрел на беспощадное солнце, на убегающих крестьян, на растерянных женщин:

– Идите за мной. Через два дня будет город.

В ущелье Гаруда царевич, пройдя сквозь разломы горящих скал, вывел женщин к ледяному ключу, бьющему прямо из желто-красных камней.

Бодхи указал женщинам на вишневое дерево:

– Садитесь и ждите.

Поднявшись на террасу горы, пробираясь сквозь заросли спутанных сливовых и персиковых деревьев, царевич увидел под сандаловым деревом траву и корни, которые искал.

Через час женщины успокоились.

Суровый паломник угостил их дикими ягодами и особым кисло-сладким корнем, отчего страх исчез.

Затем они попили молока кокосового ореха.

Омыв руки и лицо в ледяной воде горного ручья, Бодхи сказал:

– Пусть молодая мать съест вот этот корень. Он дает силу грудному молоку.

В путь мы отправимся рано утром.

Наступил долгожданный вечер.

В ущелье пришла прохлада.

Молодая мать кормила грудью годовалого мальчика.

Бодхи слушал женщину в розовом сари:

– Мы девадаси – божьи служанки.

Мы обвенчаны с Божеством храма, но знай, путник, мы продаем тело, но не продаем Душу.

Боги живут в наших Душах.

– Отчего вы бежите?

– Раджа из Кералы хочет сделать мою дочь своей наложницей, а ее сына – рабом. Он украл нас из храма, но нам удалось бежать.

В городе, в стране вакатаков, есть храм Бога Шивы, там нас ждут. Я родом из Пратиштханы, что в горах Аджанты, между Кришной и Нормадой.

Бодхи молчал. Замолчала и женщина.

Царевич развел костер.

После ужина Радха уложила мальчика спать.

Его положили на мягкую, бархатную траву, покрытую шерстяным платком с гор Кашмира.

Затем Мина вытащила из сумы маленький продольный барабан – табла и сделала особый знак дочери.

На поляне, освещенной громадной желтой луной, стояла Радха, дочь Мины.

Она сняла с себя широкую юбку и сари.

В широких, прозрачных штанах, в коротком лифе-чоли, открывающем живот, Радха стояла ровно и легко в асане Пальмы, сложив руки на груди в намастэ.

Гибкое, сильное тело Радхи излучало свет Весны.

Тонкая талия, широкие бедра, грудь, полная молока —

все в ней было пронзительно притягательным,

пахнувшим землей марта, любовью,

гроздью спелого винограда

и зернами сверкающего красного граната.

Мина начала выбивать на табла звонкие ритмы, и Бодхи впервые увидел, что значит искусство танца великих дочерей Бога Шивы-Натараджи.

Под удары барабана Радха выполнила

двадцать четыре движения головой,

двадцать шесть движений глазами,

шесть движений бровями, четыре движения шеей.

Затем, сделав шаг в сторону от костра,

Радха стала выполнять мудры – различные положения одной руки, двух рук, кистей и ладоней, ладоней и пальцев.

Старшая мать отложила в сторону барабан и взяла в руки звенящий медный бубен.

Радха стала двигаться по кругу, исполняя канонические асаны-позы, созданные Богом Шивой в его космическом танце Натараджи.

И увидел Бодхи

в движениях рук, груди, талии, головы, бедер и ног

полет священной птицы Рух и полет Гаруды,

прыжок оленя и прыжок пламени огня,

грацию павлина и грацию Богини зари Ушас,

ожидание дождя и ожидание любви,

томление плоти и томление Духа.

Зазвучал новый ритм, и раздалась песня матери Мины.

Бодхи невольно посмотрел на нее.

У Мины был хрустальный, чистый, высокий, бархатный голос ребенка.

Это был голос-радуга. Голос облака, голос Богов.

Под удары табла и льющуюся песнь

Радха начала просить вдохновения у Бога Шивы-созидающего.

Затем в безумном вихре летящего танца

Радха показала землю, небо, горы, реки,

леса, мир огня и мир воды.

Мина сменила ритм.

Радха начала рассказ о любви Бога Кришны к пастушке, сотканный из мудр рук и движений тела по кругу.

Медленно двигаясь, Радха начала показывать нежный мир слияния двух тел, двух Душ, слияния любви и прощения – Падам.

И вновь после любовного томления взорвалась красками Весна.

Радха вращалась, дробила ножками, двигалась по кругу, звенела браслетами и внезапно на мгновение застывала в асанах неуловимого мгновения жизни.

Это был Тадж – вершина танца.

Вершина Любви, вершина неуловимого мгновения,

вершина отражения Космоса на земле.

Замерла Радха. Замерла Мина.

Зачарованные деревья, луна, камни, ветер были недвижны.

Они затаили дыхание.

В этой висящей тишине Бодхи видел реку красоты.

Невидимую реку, которую могут видеть только дети, влюбленные, молчащие, неспящие и сумасшедшие.

Сидя у костра, Бодхи угостил женщин сочными ягодами лесной малины, пахнувшими синей луной и прохладой ночного леса:

– Вы всегда занимаетесь своим искусством?

– Если один день провести без занятий, можно считать потерянным год, а возможно и больше.

В Душе Радхи живут Боги.

Боги не могут принадлежать одному человеку.

Поэтому мы стали беженками.

– Вы дойдете до храма Шивы вместе со мной.

В час первых петухов, в свете наступающих утренних сумерек,

в глубине туманного леса, на круглой поляне

Бодхи начал свои ежедневные занятия по искусству боя.

В прохладе и свежести раннего утра царевич, сидя на шерстяном багровом плаще в асане Сиддхи, совершил Пранаяму – искусство космического дыхания.

Жизнь – дыхание.

Пока в теле пребывает дыхание, там пребывает жизнь.

Живет человек на земле, лишенный речи, зрения, слуха, живет бездушный, безрукий, безногий, живет в горе, радости, бедности и богатстве.

Но никто не живет без дыхания. Дыхание – это Познание.

Познание мира, самого себя, того, что не видно и не слышно, того, которого нет, но из которого произошло все.

Затем он начал разогревать свое тело – внутреннее и внешнее.

Не торопясь, с различной силой надавливания ладонью, большими пальцами, кулаками царевич начал делать массаж тела.

Их было четыре основополагающих – Огня, Воды, Земли, Воздуха – и один – космический, для Посвященных.

Царевич всегда делал массаж Огня.

После того, как тело разогрелось и кровь с Праной побежали по четырнадцати энергетическим рекам Нади и реке-змее Кундалини от копчика вверх по позвоночнику в головной мозг, Бодхи приступил к отработке захватов, ударов, прыжков, вращений и защите с нижней, средней и высокой стоек.

Поляна попалась ровная, утоптанная, покрытая редкой травой и сухими шишками.

Бодхи отошел к краю и, разбежавшись, начал делать прыжки.

Словно колесо, он скручивался в воздухе в двух-трех метрах от земли, вращаясь по спирали и вновь разгоняясь, взлетал к вершинам, делая в воздухе различные фигуры.

Иногда казалось, что он замирает в воздухе, но царевич, приземляясь, всегда был собран и точен.

Казалось, он не имеет веса.

Заканчивая занятия, Бодхи вскочил с корточек, разбежался и прыгнул так высоко, что увидел кончики вершин деревьев.

Скручиваясь нитью ткача,

Бодхи несколько раз перевернулся в воздухе,

приземлившись, поднял руки и, словно журавль на болоте,

стал ходить, плавно поднимая ноги и взмахивая руками.

Когда дыхание успокоилось, царевич сел на свой плащ и замер, глядя на узоры ствола старого баньянового дерева.

Под деревом, у прохладного ручья, пока Бодхи омывал свое тело, Радха накормила грудью ребенка, а старшая мать собрала одеяла в узлы.

Через час придет волна зернистого тепла.

Через два часа наступит белая жара.

Жара без тени. Жара без воды.

Надо было торопиться до наступления багрового солнца пройти до вершины виноградной горы.

Прежде, чем отправиться в путь, Бодхи подошел к юной матери и, взяв крепкий большой платок из Кералы, обвязал его вокруг ее стана особым узлом.

Радха смиренно смотрела и ничего не понимала до тех пор, пока Бодхи не положил в удобный мешок за спиной спящего ребенка.

Старшая мать всплеснула руками от удивления.

Бодхи посмотрел на нее:

– Не отставайте.

В синей прохладе утра, под пение жаворонков путники продолжили путь.

Дорога дышала росой.

Земля была сухой, утоптанной, рыжей.

На обочине сидели важные обезьяны и жевали бананы.

Над ними стрекотали красно-синие попугаи.

Начинался день Гармийи.

Джунгли готовились к атаке солнца.

В полдень, в час, когда одежда становится мокрой от соленого пота, на выходе из долины, у селения вайшьев раздались неистовые крики.

Мина показала на тропу, ведущую к селению.

По ней с громадным двойным мешком на плечах бежал мужчина, а за ним гнались две разгневанные женщины.

В глазах Бодхи мелькнул смех.

Мужчина спотыкался, падал, быстро вскакивал и успевал отвечать на проклятия женщин.

Женщины стали отставать.

Мина и Радха посторонились, когда мимо них промчался невысокий, плотный человек с мешком.

Через час у входа в длинное, красное ущелье Черных Птиц, в тени дикорастущего винограда решили сделать остановку, чтобы накормить ребенка.

Рядом с вишней из-под земли бил ключ.

Вода была теплая и прозрачная,

и было видно разноцветное, веселое дно.

На большом камне у основания источника сидел мужчина, бежавший от женщин.

Он встал и, широко улыбаясь, сложил руки в намастэ:

– Мир вам, добрые люди! Здоровье ребенку!

Мое имя Кумара. Я – торговец пряностями.

Мина улыбалась:

– Скажи, Кумара, а почему за тобой гнались женщины?

– Это моя жена и моя теща.

У меня есть дом, земля, свой сад, взрослые сыновья. Но не могу я сидеть дома! Меня всегда тянет в дорогу!

– Мы идем в город.

– Значит, нам по пути.

А как зовут тебя, женщина, подобная апсаре – небесной танцовщице?