Время Березовского Авен Петр

Горбунова Елена Александровна (род. 1967) – предприниматель, гражданская жена Бориса Березовского в 1993–2013 гг. Родилась в Подмосковье, училась в Московском институте управления. Имеет от Бориса Березовского двух детей – Арину (род. 1996) и Глеба (род. 1997). В январе 2013-го по иску Горбуновой были заморожены активы Березовского в размере около 200 миллионов фунтов стерлингов для содержания его бывшей гражданской жены и детей. В настоящее время проживает в Великобритании.

Авен: Лена, когда и как вы познакомились с Борисом?

Горбунова: Мы познакомились в 1990 году, нас познакомил один наш общий знакомый. Когда мы познакомились, у меня уже были госэкзамены в Институте управления, а потом еще был год на диплом. Там не было обязательного распределения, и он мне предложил писать у него дипломную работу[39]. Он был моим руководителем.

А: Какое он на тебя впечатление произвел? Была какая-то вспышка? Потом ведь у вас целая жизнь была впереди. Было ощущение, что так может сложиться?

Г: Нет. Никакой интуиции не было, вообще ничего.

А: Он отличался от окружающих?

Г: Ну, он был заразительным, умел заинтересовать, умел произвести впечатление своими идеями.

А: Как ты поняла, что он необычный, яркий, сильно отличается от всех остальных? Скажу честно: я говорил с Галей, и она сказала, что у нее была такая вспышка, когда она увидела Березовского первый раз в жизни. Он сразу ее потряс. Борей можно было восхищаться, и, безусловно, им восхищались.

Г: Для меня он не был необычным. Все, что он делал, для меня было очень естественно. Поэтому никаких вспышек.

А: Насколько я знаю, он в тебя сразу влюбился. А через какое время у вас начались романтические отношения?

Г: Через несколько месяцев. Мы познакомились весной, а на диплом я ушла осенью. Вот осенью и началось, наверное.

А: Он уже был тогда известным? Уже слышалось везде: “Березовский, Березовский, Березовский”, как позже?

Г: Нет, конечно… Я даже о ЛогоВАЗе тогда не знала. Узнать неоткуда было.

А: Знаешь, я в Австрии жил, и когда я приехал в конце 1991-го, он уже был очень известным.

Г: Это уже прошло полтора года после нашего знакомства.

Они не понимали, что делали

Г: После того, как ты меня попросил о встрече, я стала просматривать старые фотографии. Столько всего было, оказывается… Просто события последних лет затмили абсолютно всё. А там была огромная жизнь.

А: В октябре 1991 года мы вместе с тобой были в Грузии. Тогда я познакомился с Бадри, а потом мы вместе познакомились с Путиным в Петербурге. Тогда было такое ощущение, что все взрывается, впереди такая огромная неизвестная жизнь… У тбя было такое же ощущение, да?

Г: Да, абсолютно так. Появилось много новых людей, у которых были какие-то идеи, которые что-то придумывали. Открылся жизненный простор для тех, кто хотел куда-то идти.

А: Насколько они работали ради денег, как тебе кажется?

Г: Деньги не были главным, но всегда имелись в виду. Потому что деньги – это какая-то часть свободы. Очень важно, что раздвинулись рамки для людей способных, которые хотели что-то менять в своей жизни. У Бори были романтические представления, что он сейчас изменит все в стране.

А: Он уже тогда о стране думал, а не только о ЛогоВАЗе?

Г: Он всегда думал о стране, и он всегда думал о своих интересах.

А: У него была какая-то модель мира?

Г: Западная демократия.

А: Какое у тебя вообще осталось впечатление о тех годах? Деньги уже были какие-то? Было ощущение, что деньги появляются?

Г: Да, потому что путч 1991 года застал нас на Сейшелах. Я себя не очень хорошо чувствовала психологически, я говорю: “Боря, давай вернемся раньше”. Мы улетели раньше, приземлились во Франкфурте, и там на всех табло путч. Мы никак не могли понять, что происходит. Видимо, все произошло, пока мы летели.

А: Не было желания остаться в Германии?

Г: Было желание переждать, чтобы понять, что происходит. Переждали, наверное, дня два или три, недолго. И вернулись.

А: Что ты помнишь про ЛогоВАЗ? У меня сложилось ощущение, что именно тогда жизнь там била ключом, первые два-три года.

Г: Жизнь била ключом, потому что они не понимали, что делали. Они делали практически все, что им придет в голову. Было такое ощущение свободы, что можно реализовывать любые фантазии, главное – оставаться в рамках.

А: Боря с тобой обсуждал эти фантазии? Ты была включена в процесс?

Г: Да.

А: Как сейчас выясняется, никто не понимал, что они делают, автомобилями они торгуют или что-то еще. Что осталось в памяти?

Г: Ты же понимаешь, все началось не совсем с автомобилей. Началось с автоматики, потому что Боря разрабатывал им систему автоматизации. Уже потом они заключили с АвтоВАЗом договор, стали их представителями, начали продавать машины. Занимались всем.

Любимый магазин Каданникова

А: У меня есть ощущение, что с началом ЛогоВАЗа Борис стал значительно менее внимательным к людям. У него такая начальственность появилась, элементы барского самоощущения.

Г: Это не барское самоощущение, это такая гипертрофированная самоуверенность.

А: Он даже внешне менялся. Когда ты с ним познакомилась, в советское время, он же очень плохо был одет. А к концу 1990-х Боря был просто эталоном моды. Не знаю, с твоей помощью или нет, но он замечательно одевался. Если помнишь, вы меня водили в фантастический магазин в Цюрихе, который до сих пор существует, без единой вывески…

Г: Это любимый магазин Каданникова, который привел туда Борю. Когда мы все время ездили вместе, Каданников говорил: “Боря, ну пойдем в магазинчик какой-нибудь”.

А: Советский директор?

Г: Советский директор. Каданников очень любил красиво одеваться. Но это были еще 1990–1991 годы.

А: Насколько Боря был авторитарен? Там у них была команда друзей? Или такого не было?

Г: Нет, не было. Несмотря на то, что их объединяло очень многое, все-таки у каждого была своя жизнь, которой, мне кажется, они не делились друг с другом. Там были люди, которые пришли из совершенно разных областей. Систему логовазовских отношений я с Борей особенно не обсуждала. У меня было такое ощущение, что его это не очень интересует. Он перепоручал другим людям все управление, а сам шел дальше, потому что не мог задерживаться на одной истории слишком долго.

А: Когда вокруг Бориса начали появляться большие фигуры – Лужковы, Ельцины, Коржаковы? У меня есть ощущение, что, пока мы не поехали в Корею в 1992 году, он вообще толком никого наверху не знал.

Г: Нет, не знал. Ну, вполне возможно, что в связи с ЛогоВАЗом они как-то с мэрией контактировали, без этого невозможно было. Я думаю, все началось, когда вы пришли в правительство.

А: А еще раньше мы вместе познакомились с Путиным. Но ты не была на той встрече, где Боря заснул.

Г: Я помню, как ты ругался в “Астории”. Ты так кричал, Петя…

А: Кричал, потому что сначала на меня так же кричал Путин. А было, конечно, ужасно неудобно, потому что Боря заснул на встрече с Собчаком.

Г: Потом мы пошли в бар, и ты расслабился. Еще я помню, как мы к тебе в Париж приезжали, когда ты ушел в отставку. Ты взял какой-то брейк и сидел в Париже у Мажарова[40].

А: Точно, было дело. Пытался найти, чем заняться.

Г: И тогда появился Миша[41].

А: Нет, Миша появился весной, а там я был с Мажаровым, меня приглашали делать несколько банков. Если ты помнишь, я приехал 13 января, это был Старый Новый год, и мы были у Зураба Церетели. И там я почувствовал, что Боря за полгода с тех пор, как я его познакомил с Коржаковым и Барсуковым, уже стал членом этой тусовки.

Г: А там и Лужков был у Церетели. Я его тогда в первый раз увидела.

А: У меня было тяжелое состояние, потому что я ушел в отставку. А вот у Бори весь вечер было блестящее настроение. Ты помнишь его контакты со всеми этими начальниками? Он только по работе общался или были и неформальные контакты?

Г: Неформальные отношения были только с Сосковцом, но это уже 1994 год.

А: В то время все считали, что Сосковец – будущий преемник.

Г: Если бы они перенесли выборы на 1998 год, он, может быть, и был бы.

Логоваз: метод “большого крана”

Авен: Расскажи, как вообще это шло – становление и формирование ЛогоВАЗа, его первого бизнеса. Сколько стоила эта структура? Сейчас есть мнение, что она стоила копейки, там толком ничего не было, а в 1992–1993 годах считалось, что это очень богатая, большая структура и Березовский – очень богатый человек. Я этого уже не знал, для меня это был другой мир. А ты был внутри, ты был одним из первых – вас там в самом начале было три-четыре человека.

Богуславский: Ты помнишь, что в конце 1988 года Березовский пригласил нескольких человек в “Атриум” – было такое модное кафе на Ленинском проспекте.

А: Там были и очень близкие люди, как мы с тобой, и были люди случайные. Я помню еще пару участников этой встречи.

Б: Была идея создать совместное предприятие, потому что вышел закон о совместных предприятиях. Интересно, что когда появился закон о кооперативах и уже многие были в кооперативном бизнесе, Боря считал – думаю, это связано со словом “кооператив”, – что это мелко и недостойно. То есть “кооператив” звучит как-то приземленно, какое-то мелкое барышничество… А вот совместное предприятие с иностранной компанией – звучит серьезно. И когда вышел закон, Боря начал бегать с этой идеей.

Названия еще не было, не было понятно до конца, с кем это делать. Но была действительно такая встреча, на которую он – опять же в силу того, что шел широким фронтом, – пригласил самых разных людей. Из этих людей потом только пара-тройка имела к этому реальное отношение. Через полгода все завертелось, и весной 1989 года возникло советско-итальянское совместное предприятие ЛогоВАЗ.

А: Кто были учредители?

Б: Учредителями стали с советской стороны АвтоВАЗ, Институт проблем управления и “АвтоВАЗ Техобслуживание”, который возглавлял Зибарев, будучи замом генерального директора АвтоВАЗа. И итальянская фирма Logo System, которая занималась промышленной автоматизацией. Эта компания уже была многолетним партнером АвтоВАЗа, и Борис подтянул ее.

Бюрократическую сторону, то есть регистрацию, организацию и так далее, делал в основном Миша Денисов. Борис стал генеральным директором, Миша – первым заместителем. Миша подтянул в ЛогоВАЗ своих коллег Самата Жабоева и Колю Глушкова. Коля Глушков стал коммерческим директором, одновременно отвечал за финансы и за юристов. Самат Жабоев стал административным директором, отвечал за административно-хозяйственную деятельность.

Я пришел в ЛогоВАЗ с двумя конкретными проектами software. Один из них был очень крупный, потому что я за год до этого подписал два крупных контракта с Чехословакией на создание больших территориальных компьютерных сетей. И первый год ЛогоВАЗ жил с этих денег.

А: Вот такая компания мужчин – около 40 лет, чуть больше, чуть меньше. Почти все с академическим прошлым.

Б: Здесь важно сказать, что в результате получилась очень сильная команда. Я считаю, что мы были одной из ведущих команд в России, которая могла в случае правильного ведения дел, что называется, всех отыметь.

Что происходило дальше? ЛогоВАЗ сразу стал ведущей IT-компанией в стране благодаря проектам, которые принес я и Миша Гафт. Первый год машинами мы не занимались.

Здесь интересное отступление. Зимой 1989–1990 годов, через восемь-девять месяцев после создания ЛогоВАЗа, мы вместе с Борей поехали в Гудаури кататься на горных лыжах по приглашению Бадри Патаркацишвили. Бадри был в то время заместителем директора станции техобслуживания “Жигули” в городе Рустави. Помню, как мы прилетели. Нас встречал Бадри на белой “Волге”, мы сели в машину и поехали в Гудаури. Каждые 10–20 километров останавливались, Бадри доставал рюмочки, ставил на капот, разливал водку по рюмочкам, мы распивали и ехали следующие 10–20 километров. Так мы приехали в Гудаури. Бадри не катался на лыжах, мы с Борисом катались.

Тогда я в первый раз увидел Бадри. И буквально через несколько месяцев Борис сказал, что Бадри очень сильный и что он хочет, чтобы он работал с нами в ЛогоВАЗе.

А: Боря умел влюбляться в людей. В 1992 году, если ты знаешь, Боря приложил колоссальные усилия, уговаривая меня – а я, в свою очередь, уговаривал Гайдара – пригласить Каданникова в правительство. Сделать его вице-премьером. Или даже шел разговор о премьер-министре на Съезде народных депутатов в декабре 1992 года.

Б: Я знаю.

А: У меня было твердое ощущение, что Березовский влюблен в Каданникова, увлечен Каданниковым. Он про него всем говорил, причем, как выяснилось потом, совершенно его не зная и не понимая. Я знал еще нескольких людей, в том числе коллег по правительству Гайдара, которые умели увлекаться и любить своего начальника. На самом деле это очень полезное качество, потому что если ты человека любишь, он к тебе тоже начинает лучше относиться. Если он видит искреннее восхищение в твоих глазах, ты ему тоже начинаешь нравиться. И мне кажется, что Березовский умел влюбляться в людей, которые были ему нужны, умел “полезно влюбляться”. Потом разочаровывался, безусловно, и от этой любви ничего не оставалась. Что ты можешь по этому поводу сказать?

Б: Во-первых, он действительно был влюбчивый человек: влюблялся в людей, которых встречал.

А: Но почему-то не во всех, а именно в тех, которые могли что-то для него сделать.

Б: Нет-нет. Точно так же Борис влюблялся в каких-то проходимцев, которые были ниже его и которые были ему необходимы для совершения какой-то нужной операции.

А: Но – нужной? Или влюблялся просто так?

Б: В основном – нужной.

А: Да, мне кажется, это такой интуитивный навык: чтобы заставлять людей делать то, что тебе хочется, надо в них влюбляться. Это и в отношении женщин одна из возможных стратегий: надо ее любить, чтобы она любила. Иногда срабатывает, хотя и не всегда.

Б: Поэтому он влюблялся все в новых и новых людей. Зачастую они оказывались проходимцами, которые его обманывали и предавали, а он при этом продолжал влюбляться. Боря во многих случаях был душкой, обладал такой энергетикой. Если это был человек, который был нужен, он его обволакивал.

А: А потом, когда Боря переставал его любить, человек поражался: он с ним даже по телефону не соединяется и не обращает никакого внимания. А он просто разлюбил. Верно?

Б: Да, это верно. Итак, Боря перетащил к себе Бадри, и Бадри тоже стал заместителем генерального директора ЛогоВАЗа. И вот, когда Бадри пришел в ЛогоВАЗ, я понял, что старой команде здесь не жить. Что сейчас Бадри начнет вытеснять вот этих людей – в первую очередь тех, кто близок Боре. Первым таким человеком на выход оказался Миша Денисов[42].

А: Самый близкий его друг.

Б: Самый давний. Скажем так, очень близкий Борин друг. Бадри как-то умел воздействовать на Борю, и Мишу уволили, дали ему пенсию, как я сейчас помню, – то есть определенная мораль еще соблюдалась.

А: То есть ему платили каждый месяц какую-то сумму?

Б: Каждый месяц или каждый квартал ему платили какую-то определенную сумму. Если я не ошибаюсь, это было 50 тысяч долларов в год “за заслуги перед Отечеством”.

А: Это были хорошие деньги.

Б: Но я могу ошибаться, может, 50 тысяч рублей в месяц, не знаю.

А: То есть Мишу просто взяли и уволили?

^{б: Буквально через несколько месяцев после прихода Бадри Боря поговорил с Мишей, и Миша из гнезда выпал.}

А: А почему ты понял, что приход Бадри будет означать, что старая команда уйдет?

Б: Это трудно сформулировать. Я почувствовал, что Бадри – человек очень жесткий, хитрый, умный. Он мне чем-то напоминал Сталина – такой психотип, только без очевидной жажды крови и необходимости полностью уничтожить своих оппонентов. Но действовал он похоже. Бадри кооперировался с одними членами команды, чтобы вытеснить кого-то одного, потом кооперировался с другими, чтобы вытеснить следующего, – все это напоминало вытеснение соратников Ленина в свое время.

Второй ход – очень сильный ход Бадри, во многом драматический для Бори – был связан со вторым человеком, которого вытеснили. Это был Коля Глушков. Дело в том, что Коля был замом генерального директора, под которым находились фактически все основные процессы – весь бэк-офис, финансы. Его вытеснили очень умно, как бы в интересах компании. Была возможность сделать его финансовым директором АвтоВАЗа, и его отправили в Тольятти, на АвтоВАЗ.

А: Казалось, что это вообще захват АвтоВАЗа.

Б: Да, захват АвтоВАЗа, все великолепно. Но это решало еще одну проблему: Коля тоже фактически выпал из гнезда. Раньше он был под боком у Бори каждый день, мог с ним общаться – теперь его не оказалось “рядом с телом”. То есть он из партнера превратился в менеджера, которого послали на объект.

Оставался я – заместитель генерального директора по коммерции и развитию бизнеса. И в этот момент как раз начинался автомобильный бизнес: мы завезли 900 автомобилей Fiat Tipo из Финляндии и начали продавать их. Кстати, это такая легенда, которую Борис любил поддерживать, будто мы заработали миллионы и миллионы долларов на операциях с Fiat Tipo. На самом деле, по-моему, хорошо, если мы вышли в ноль по этим “Фиатам”.

А: Я тогда купил себе машину, поэтому был доволен.

Б: Реальный большой бизнес начался, конечно, в связи с “Жигулями”. Меня, как человека системного, больше всего в ЛогоВАЗе раздражал постоянно возникающий бардак и отсутствие последовательных действий. Только что-то такое наладишь, возникнет какой-то упорядоченный процесс – появляется Боря, все это разрушает, камня на камне не остается. У меня было все время такое сравнение, что бизнес ЛогоВАЗа был устроен таким образом: постоянно возникает дерьмо, но Боря каждый раз умудрялся добираться до большого крана с большим напором денежной воды, которой это дерьмо смывал. Потом опять возникала куча дерьма, но Боря опять дотягивался до крана и опять дерьмо смывал. Можно было и без дерьма – но тогда бы это был не Боря.

А: И ты ушел?

Б: Я думаю, что это самая важная история в моей жизни, которая в результате изменила мою жизнь и позволила добиться того, чего я добился.

А: Есть такое частное мнение, что в ЛогоВАЗе Боря был изначально связан с бандитами, с криминальным миром. Ты про это ничего не знаешь? Есть ли у этого какие-то реальные основания или нет?

Б: Я этого не исключаю, но я этого и не знаю. Но в конце 1991-го, когда ЛогоВАЗ завез Fiat Tipo и поставил их на стоянку в Солнцеве, произошло такое событие. Коля Глушков тогда жил в Солнцеве, он поехал к себе домой, и когда выходил из машины, к нему подошли и, как я понимаю, на него было оказано силовое давление. “Солнцевские” увидели, как что-то происходит вне их контроля, и решили надавить. И тогда обсуждалось, как выходить из этой ситуации. Что делать? Решение было четкое: бандитам не платим и с ними не договариваемся. Надо искать альтернативу – защиту, с которой можно договориться в рамках бизнеса и как бы не платить. И Борис уже, видимо, через Бадри познакомился с одним чеченцем, живущим в Москве[43]. И через него возникла у Бориса определенная связь с чеченцами. Но не денежная, а такая, что друзьям этого парня помогли приватизировать какую-то станцию техобслуживания “Жигулей”. Не черная зона, а серая зона.

Когда я уходил из ЛогоВАЗа, зашел собрать вещи. Смотрю, а по ЛогоВАЗу ходит очень большой чеченский человек. Спрашиваю Самата[44]: “Кто это?” Вот, говорит, у нас теперь есть начальник службы безопасности. Салман Хасимиков – чемпион мира по борьбе, который впоследствии, если я не ошибаюсь, был начальником службы безопасности Дудаева.

Так что короткий ответ на вопрос такой: в то время, когда я там был, связи с криминалом не было. А когда уже “гуляли по буфету” – мне трудно сказать. Я не исключаю, что как раз у Бадри была определенная силовая функция.

А: Как вообще шла приватизация ЛогоВАЗа? Сначала это ведь была государственная собственность.

Б: Просто в какой-то момент возникла юридическая возможность акционировать совместные предприятия, и команда получила большую долю. Потом кто-то, вроде “АвтоВАЗ Техобслуживание”, отказался от своей доли – то есть эта доля, которая распределялась на команду, все время увеличивалась. И я был одним из акционеров.

А: А дивиденды вы как делили?

Б: Мы тогда это не называли дивидендами. Не было такого слова. Мы это называли “премии”. Премии акционерам. Мы сумму делили. Но деньги были незначительные.

А: Десятки тысяч долларов, тысячи долларов?

Б: Десятки тысяч долларов.

А: Это и сейчас хорошие деньги. Мне кажется, тогда это были просто огромные деньги. Вы себя ощущали небедными людьми?

Б: Мы себя ощущали небедными людьми. Тем более что мы уже ездили на нормальных автомобилях. Правда, это были машины на уровне новой “девятки” ВАЗа, но тогда это считался нормальный автомобиль. Потом появились у ребят Fiat Tipo, Mercedes и так далее, но уже без меня.

А: То, что вы были богатые люди, выяснилось потом.

Б: Да, мы были нормальные, я не прибедняюсь.

Предательство

Б: Внешне мы никогда не ссорились с Бадри. Но я видел, что Бадри очень ревнует к каким-то вещам. И это нарастало. Ко мне, надо сказать, очень хорошо относились люди, которые у нас возглавляли финансы и юридический отдел. И вот в один прекрасный день мы вечером остались, выпили бутылочку прямо в офисе – какой-то праздник был, – и они мне говорят: “Леонид, а ты знаешь, что сейчас идет перерегистрация ЛогоВАЗа и тебя из состава акционеров убрали?” Я сначала не поверил.

А: Ужасно расстроился, наверное?

Б: Я встретился с Саматом Жабоевым, потому что понимал, что Самат про это что-то знает. И он сразу глазами уперся в потолок, начал мямлить и говорит: “Лёня, иди разбирайся с Борей”. Я выскочил из кабинета Самата – вообще, наверное, на мне не было лица. То есть я вдруг понял, что человек, которого я фактически вытащил из тюрьмы в свое время, с которым мы были очень близкими друзьями, просто меня кидает.

А: Что ты сказал Боре?

Б: Дальше я сделал то, за что я себя очень уважаю. Первая моя реакция была – вбежать к Боре и, может быть, набить ему морду за то, что он меня предал. Но я этого не сделал. Я решил, что пойду домой и подумаю. Естественно, я не спал всю ночь.

И я принял, наверное, единственное правильное и нестандартное решение. ЛогоВАЗ начинался как IT-компания. Я частично отвечал за бизнес, связанный с машинами, и при этом продолжал курировать IT-бизнес. А Боря все время мне говорил, чтобы я бросил этот IT-бизнес и занялся автомобилями, потому что большой бизнес – вот этот. И я пришел к Боре и ему ничего не сказал, вообще никогда не сказал, что я знаю, что он хотел меня убрать. И говорю: “Слушай, я тут подумал: ты, наверное, прав. Наверное, автомобильный бизнес – это не мое. Давай я выкуплю у вас IT-бизнес ЛогоВАЗа за свою долю в ЛогоВАЗе?” Как будто я ничего не знаю.

Надо отдать Боре должное – я вдруг увидел, что у него лицо просветлело. Потому что я ему подсказал ход. Тем самым он мог по настойчивым просьбам Бадри избавиться в бизнесе от меня, сохранив со мной человеческие отношения. Он немедленно согласился, даже не обсуждая, на эту сделку. Буквально в течение нескольких дней мы подписали все, что нужно, мне достался IT-бизнес.

А: А что собой представлял IT-бизнес?

Б: IT-бизнес ЛогоВАЗа представлял собой совершенно непонятный на тот момент маленький бизнес, связанный с различными software-проектами. Был небольшой коллектив – кадры. И уже было дистрибьюторское соглашение с Oracle, на котором все потом было мною построено. Просто Боря считал, что по сравнению с автомобилями весь этот софтвэрный бизнес, включая Oracle, – мышиная возня.

А: Объясни мне вот такую вещь. Много лет спустя Фридман в Лондоне проиграл суд Березовскому. Ты наверняка знаешь эту историю: Фридман рассказал по телевидению, как Березовский нам угрожал, что если мы помешаем ему купить “Коммерсант”, он нас уничтожит, закопает и так далее. Березовский подал на нас в суд. И мы проиграли этот суд, потому что адвокат нашел очень простой аргумент. Он спрашивает меня: “После всей этой истории с угрозами вы встречались с Березовским и ужинали в Лондоне в ресторане?” Я говорю: “Да”. – “С женами?” – “С женами”. Потом адвокат Березовского говорит: “Господин судья, я не могу поверить, что люди, которым ответчик угрожает, потом идут с ним ужинать”. И суд признал, что это невозможно. Я пытался объяснить, что у нас это нормальная история: он же не стрелял, не убивал – ну подумаешь, угрожал. Такая толерантность к чужой аморальности.