Сага о каджитах: Скрытая угроза Цукиш Илья
Джи’Зирр вновь взобрался, ухватившись за поводья, сильно ударил ими по двоим лошадям, тёмно-бурой окраски, и повозка тронулась. Нисаба и Ахаз’ир пошли по крутой и извилистой тропинке через плотные заросли, являющиеся границей здешнего огромного леса.
Уходя постепенно всё дальше, вглубь леса, узкая травянистая и извилистая тропинка всё мутнее прорезала свой образ сквозь ночной мрак. Обычному человеку ничего бы не было видно дальше вытянутой руки, но Нисаба, таща вместе с Ахаз’иром на своём плече Тхингалла, хорошо знала местность. Выкалывающая глаза темнота была не способна дезориентировать каджитку, обладающую помимо отличных качеств ориентирования острым зрением, способным видеть ночью так же, как и при свете дневного светила.
Зелёные кусты плотно сомкнулись по бокам от тропинки, создав собой травянистую стену, которая колыхалась от дуновений лёгкого ветра, издавая тихий шелест. Неожиданно нахлынувшие тучи, захватив звёздное небо в плотный мрак, не давали лучам белой Луны просочиться на землю. Дорога, по которой направлялись в лагерь каджиты, действительно оказалась короткой. Впереди, за плотными столбами сосен, показалась небольшая поляна, где видно было одинокое свечение огня.
– Мы рядом, – сказала Нисаба, бережно тратя своё дыхание на эти слова, стараясь сохранить как можно больше воздуха для одышки, чтобы не сбить ритм и не устать.
Всё отчётливее показывался отделанный тёмно-коричневого цвета шкурами животных шатёр, освещаемый горящим костром за стеной деревьев. Прорезая ночной мрак, показались и другие шатры. Всего их впоследствии показалось пять. Это был лагерь на опушке небольшого леса, закрытый от глаз всего Скайрима. В этом лагере Тхингалла ждало спасение, или кончина…
Навстречу паре с правой стороны, из лиственного разрыва в плотной стене кустов, вышла каджитка, держа в руке большой охотничий лук. Нисаба, остановившись, посмотрела на неё.
– Кейт, сообщи Старейшине, что тьма вот-вот коснётся одного из наших сородичей.
Охотница резко повернулась и скрылась из виду. Спустя некоторое время пара вышла к лагерю. Шатры, возле некоторых вскоре обнаружились и небольшие спальные палатки из меха и шкуры разной животины, были расставлены вкруг, создавая большое кольцо. В центре этого «кольца» горел высокий костёр. Каджит, сидя к нему лицом, точил свой клинок на точильном камне, заставляя его крутиться с помощью двух деревянных педалей. Звон точившейся стали был слышен ещё на подходах к лагерю, а искры, вылетавшие от соприкосновений лезвия и камня, падали на травянистую почву. Услышав шаги позади себя, каджит обернулся, вынимая табачную трубку изо рта. Из самого большого шатра, на вершине которого томился каменный полумесяц – символ богини Азуры, – вышел ещё один каджит, облачённый в тёмно-серое одеяние с такого же цвета поношенным плащом с капюшоном. Он подошёл к прибывшей паре. Раненый Тхингалл издавал уже предсмертные хрипы, постепенно падая в объятия смерти. Седовласый Старейшина посмотрел на него, а за его спиной появились и другие каджитские обитатели здешнего лагеря, встревоженно и с неким любопытством смотря на новоприбывших.
– Времени мало у нас, в шатёр мой несите его, – необычным для каджитского хриплого баритона голосом произнёс Старейшина, чьи ноты певчески плавно распространялись на слух
Тхингалла занесли внутрь шатра. Его интерьер состоял из одной деревянной тумбочки, одноместной кровати, алхимического столика, где ярко-зелёным светом бушевало и пенилось в стеклянном сосуде зелье, обычного деревянного круглого стола, что находился посередине помещения, на котором в двух стеклянных баночках светила пара светлячков, и небольшого алтаря даэдрической богини Азуры – богини Заката и Рассвета, владычицы магии Сумерек.
– На стол его кладите, – сказал Старейшина, отодвигая к краям светящиеся баночки. Ахаз’ир и Нисаба аккуратно положили Тхингалла на стол. Его шерсть приняла мертвенно-бледный оттенок, а глаза, ставшие серыми, потеряли свою душу, которая находилась на границе между светом и тьмой.
Старейшина подошёл к нему, приложив свою лапу к его лбу. Его длинные седые локоны свисали вниз, закрывая его морду от стоящих сбоку каджитов. Вскоре, здесь собрались немногочисленные обитатели небольшого лагеря, наблюдая за происходящим.
– К свету тянется он, но не может отрубить тьмы щупальца, что затаскивают его в бездну мрачную, – сказал Старейшина. – Тёмная магия им овладела.
– Так сделайте что-нибудь! Действия ему помогут, а не пустые слова! – крикнул Ахаз’ир.
Старейшина посмотрел на него, не спеша переведя взгляд с Тхингалла на взволнованного каджита.
– Все покинуть шатёр этот должны. Только тот, кто способен изменять потоки жизни, останется здесь. Ваша тревога бесполезна, – посмотрев на Ахаз’ира, произнёс седовласый каджит.
Нисаба положила свою руку на плечо Ахаз’ира, кивком указывая в сторону выхода. Он, глубоко вздохнув и посмотрев на Тхингалла, пошёл вслед за каджиткой. Вскоре Старейшина остался один.
Сумерки ночи просочились сквозь кожаный шатёр, окружая каджита мраком. Седовласый волшебник стоял над Тхингаллом. Он приложил свою лапу к его лбу, закрыв глаза. Потоки энергии, текущие по тонким пальцам его лапы, осветили её лунного цвета ореолом. Его волосы обеспокоенно заколыхались от дуновения появившегося сквозняка в палатке. Старейшина резко отстранился, посмотрев на умирающего каджита испуганным взглядом.
– Магия, не совладать с которой никому… – прошептал он. – Мрачная и могущественная… Сила…
Последнее слово отразилось эхом в помещении, принося за собой сильный поток ветра внутрь. Старейшина обернулся. Его свисающие седые усы тревожно подались назад, вслед за локонами длинных волос. Тёмное облако, закрывшее собой выход наружу, накрыло мраком всё, что было внутри. Даже свет светлячков не смог противостоять надвинувшейся тьме. Тхингалл не спеша повернул свою голову, взирая своими пустыми глазами на старого волшебника.
– О да, она это. Смертоносная Сила великая! – вновь обратив свой взгляд на Тхингалла, произнёс старый каджит.
– Время, крошащее на своём пути горы, опустошающее огромные реки и моря, достигло и Тамриэля, – голос умирающего каджита вселял в сердце Старейшины леденящий страх.
– Здесь начнётся точка отсчёта. Здесь начнётся царствование Тьмы, которое накроет весь Тамриэль. И никто не в силах изменить поток судьбы. Даже ты, старый колдун, – Тхингалл приподнялся, не сводя взгляда со Старейшины.
– Багровое пламя сожжёт всех, кто восстанет против меня. Ураган сметёт целые города, оставив одни руины. А воды, превратившиеся в кровь, потопят почву и деревья. Ты знаешь, что так и будет. Ты лишь отсрочиваешь приближение Мрака, но он поглотит и тебя, и всех, кто тебе дорог.
Старый каджит выставил вперёд свои лапы, пронзительно глядя на Тхингалла.
– Я изгоню тебя, Нихдимиус, как рассвет изгоняет ночь.
Старейшина начал нашептывать заклинание. Его лапы осветились ярким светом, рассеивающим сгустившийся мрак. Вскоре весь волшебник окутался ярким ореолом. Тьма пыталась поглотить его, накрывая старого каджита чёрной пеленой мрачного облака, но Нихдимиусу не хватало сил сокрушить Старейшину. Волшебник повысил свой тон, произнося чары всё громче и громче. Через некоторое время помещение осветилось ярким нестерпимым светом. Ожидавшие каджиты снаружи резко приподнялись, устремив все как один свои взоры в сторону шатра. Старейшина рассекал тьму, нависшую над Тхингаллом.
– Глупец! Меня не одолеть твоими дрянными фокусами! – голос Нихдимуса в палатке раздался эхом внезапно ударившего грома, отчего все, кто стоял снаружи, отошли подальше от палатки, в которой сошлись в схватке Свет и Тьма. Раздался звонкий гул, который, после яркой вспышки, утих вслед за исчезнувшим светом. Ослеплённые каджиты закрыли свои глаза предплечьем лап. Спустя некоторое время Старейшина не спеша вышел наружу, полной грудью выдохнув тяжёлый воздух из своей груди. Он был бледен как смерть, стоял молча, пошатываясь. Закрыв глаза, он упал на скамью, обратив закрытые очи к ночному небу. Яркий свет, ударивший молниеносной линией вверх, разогнал неожиданно нахлынувшие тучи, давая свечению звёзд пасть на густой лес. Ахаз’ир, не сдержавшись, рванул в шатёр. За ним побежала и Нисаба, выкрикивая его имя. Оказавшись внутри, они остановились у лежащего на столе каджита. Тхингалл, сложив лапы на груди, ровно дышал, погрузившись в глубокий сон. Его шерсть приняла естественный цвет, а дыхание было ровным.
– У него получилось… – произнес Ахаз’ир, тяжело вздыхая. Он нагнулся, тяжко оперевшись лапами о колени. Казалось, что его выворачивает наизнанку. – Я уверен, у него получилось… Смотри, спит, крепко спит. А шерсть… Она стала прежней. И нет больше душераздирающих хрипов и стонов…
– Он будет жить, – слегка улыбнувшись, сказала каджитка, положив свою руку на плечо каджита. Он выпрямился и обнял её, а она его. В палатку зашли и другие, встав вокруг стола, на котором крепко спал Тхингалл.
– Старейшина вдохнул в его тело новую жизнь, – сказал один из каджитов с тёмной гривой до плеч.
– Не будем пугать сон, окутавший этого каджита, – сказала каджитка, держа за руку своего белогривого мужа.
– Верно, жена моя, нам лучше покинуть сие помещение, – сказал он в ответ.
Все вышли. Только Ахаз’ир остался ещё некоторое время внутри, не сводя глаз со спящего Тхингалла. Он обошёл круглый деревянный стол, приложив свои лапы к вискам спящего каджита.
– Отдыхай, дружище. Набирайся сил, они тебе ещё пригодятся.
После чего он вышел и подошёл к Старейшине, который, сидя на скамье, посмотрел на него и слегка улыбнулся.
– Вы спасли моего друга от смерти. Я обязан вам. Обязан всей вашей общине. Мой друг, когда узнает о случившемся, поручится своими словами точно так же.
– Жить будет он, несомненно. Однако, за жизнь его он плату свою отдал. За всё в жизни платить нужно, – ответил седовласый Старейшина.
Ахаз’ир смотрел на него, не проронив ни слова.
– Возможно, он ни имени, ни происхождения своего не вспомнит, но оно благородное у него. Он не знал об этом, а теперь не узнает и подавно. И тебя, добрый друг его, он тоже вспомнить не сможет.
– Что вы имеете в виду? – спросил Ахаз’ир, за его плечом появилась Нисаба, внимательно вслушиваясь в каждое слово Старейшины.
– Такая плата за жизнь новую. Лишь поступки его, которые совершит он на пути своём, твёрдой рукой судьбы укажут ему на происхождение его. Когда время нужное придёт, – Старейшина, приподнявшись, продолжил: – Отдохнуть надо всем, тревожна ночь эта, окутавшая Скайрим. Зло не спит и не уснёт теперь вовсе.
Он не спеша вошёл внутрь своего шатра. Нисаба встала перед Ахаз’иром, впавшим в глубокое смятение.
– Не переживай сильно. Я уверена, Тхингалл вспомнит тебя. Он не может не вспомнить. Он посмотрит тебе в глаза и узнает, кто ты.
Каджит сел на скамейку, рядом с ним села и она.
– Он будет жить, не умрёт. Разве, я имею право требовать большего? – посмотрев на Нисабу, сказал Ахаз’ир.
– Теперь вы с нами, в нашей небольшой, но крепкой семье. Мы поможем Тхингаллу обрести сознание себя самого, поможем набраться ему сил. Ибо, мы родня. По крови. И вам найдётся место среди нас.
На опушке, прорезая густые заслоны кустов, появилась группа. Двоих Ахаз’ир узнал сразу. М’Айк Лжец и Джи’Зирр шли и рассказывали что-то воину, облачённому в нордскую резную броню серебристого цвета. Встретившись с Ахаз’иром взглядами, он простился с двумя каджитами и подошёл к паре, сидевшей на скамье. На его ремне свисал длинный меч с сапфиром на навершии эфеса, а лапы были скрещены на мощной груди. Серые бакенбарды, могучие плечи, суровый взгляд светло-серых глаз на внушающей, сероватого цвета шерсти, морде – всё это увидел Ахаз’ир, когда каджитский воин подошёл к ним.
– У нас новые гости, я смотрю, – произнёс новоприбывший незнакомец. Рядом с ним появилась охотница, которую они встретили на пути в лагерь.
– Большая численность привлекает много ненужного внимания, но в этом суровом мире как нельзя кстати нужно единство, скреплённое долгом друг перед другом и общей каджитской кровью. Мне рассказали о вас, о том, что вы сделали, чтобы остаться в живых. Что пережили. Поэтому, от лица нашего лагеря я нарекаю вас членами нашей общины, ибо теперь в нашей обязанности принять вас, как жизнь вновь приняла твоего товарища, – сказал он. – Пускай лично вас я знаю поверхностно, ибо знания мои крепятся на словах моих сородичей. Но вы подкрепите своё право жить среди нас поступками, достойными, чтобы называть себя членами нашей семьи. Вы должны отплатить нам своей преданностью, своим энтузиазмом и всей отдачей нашему делу. Доказать, что достойны быть в рядах нашей семьи и чтить наши правила. На этих основах и держится наша каджитская община. Здесь каждый работает во благо её.
Ахаз’ир молча выслушивал грозного воина. Любое его слово было наполнено огромной силой и опаляющим разум авторитетом. Когда он закончил, Ахаз’ир сказал:
– За лесным горизонтом, везде царит насилие и опасность, везде нужно проявлять свою силу, чтобы утвердить свои права на жизнь в этом мире. Когда мы покинули стены Рифтена, то были так недальновидны, так наивны, что ожидали многого, и получили его, правда, это «многое» было вывернуто наизнанку, которая показала нам всю природу здешней среды. А это место… Оно является отсветом во тьме, является островком крепких отношений среди бурь и штормов насилия в Скайриме. Мне не нужно больше убеждаться в этом. Везде, где мы были, где мы думали, что будет свобода, встречается только смерть и ненависть. Я ручаюсь за себя и за своего друга, что мы будем жить с вами бок о бок и платить за вашу непомерную помощь всем, что будет во благо общины, ибо мы вам обязаны не меньше, намного больше. И идти нам некуда…
– Ну вот и славно, – воин улыбнулся, оскалив свои длинные, острые клыки. – Моё имя Маркиз. Это Кейт, – он повернул голову в сторону каджитки, стоявшей рядом. – С Нисабой ты, видимо, уже знаком. Старейшину зовут М’Айк Лжец Старший.
– Два М’Айка в одной общине, – иронично сказал Ахаз’ир.
– Он отец того, с кем ты, видимо, тоже знаком. С остальными ты и твой друг познакомитесь позже. А сейчас, надо отдыхать. Ночь темна и холодна для наших костей. – Маркиз, снова улыбнувшись и чуть склонив голову в знак прощания, повернулся и отстранился в шатёр слева от них.
– Я охотница, – сказала Кейт, проводив Маркиза взглядом. – Поэтому, если захочешь поохотиться, то я не против. Только, если у тебя довольно быстрые лапы и довольно зоркие глаза. – после этих слов она тоже отстранилась, оставив Нисабу и Ахаз’ира наедине.
– Есть хочешь? – спросила каджитка. Ахаз’ир почувствовал, как его внезапно нагнал сильный голод, приносящий боль в животе. Он так же внезапно настиг его, как внезапно отступила тревога в его сознании. Каджит кивнул.
– Идём, я покормлю тебя, ну а после помогу тебе обустроить место, где ты и Тхингалл сможете первое время ночевать.
Они встали и пошли в противоположную от ушедшей пары каджитов сторону. Через некоторое время, поужинав в спокойной обстановке, Нисаба и Ахаз’ир соорудили две лежанки с навесом и меховым одеялом.
– Пока вас не возьмут ночевать в наши палатки. Не то чтобы к вам не было доверия. Вы должны доказать свою верность в нашем деле.
– И на этом благодарствую, – ответил Ахаз’ир.
– Я пойду. Сладкой, как лунный сахар, ночи тебе.
– И тебе тоже, – ответил каджит, никогда не имеющий дела с лунным сахаром. Вскоре он остался наедине.
Посреди окольцованной шатрами площадки горел, не потухая, костёр. Ахаз’ир лёг, закрываясь меховым одеялом. Некоторое время он лежал, устремив взгляд на серое полотно невысокого навеса, через которое просачивались образы ярких звёзд, а после сомкнул очи и забылся в глубоком сне.
Первая ночь, проведённая на открытом воздухе, действительно оказалась холодной для каджита. Ахаз’ир плотно укутался в меховое одеяло, погрузив свою морду в её тёплые объятия. Впервые за долгое время он чувствовал спокойное умиротворение. Каджит, измотанный длительным походом и его передрягами, сейчас видел сон, и по его сопению, на манер кошачьего мурлыканья, можно сказать, что этот сон не внушал в его сердце тревогу.
С первыми лучами солнца, что просочились сквозь тканевый потолок небольшого сооружения для сна, Ахаз’ир нехотя открыл свои глаза, на которые упал свет. Он повернулся на спину, сонно оглядывая свой невысокого роста потолок. Маленькая палатка, в которой каджит спал, предназначена для положения лёжа. Её верхушка была настолько низкой, что в ней невозможно было даже сидеть.
Утро оказалось не теплее ночи. Ахаз’ир не блистал особым желанием покидать свой спальник, однако в лагере уже давно было активно. Было слышно, как работает точильный камень, как молоток бьёт по чему-то на стальном верстаке, как трещит костёр. Он когда-нибудь потухает? Но сон уже отступил и лежать здесь просто так показалось каджиту изнурительным и скучным занятием. Он выбрался из своей палатки, вскинул лапы за голову и потянулся с лёгким хрустом в спине. Глубоко зевнув после этого, каджит осмотрелся. Обитатели здешнего лагеря чем-то занимались, каждый своим делом. Черногривый каджит сидел и точил клинки, повторял вчерашнее действие. Каджитка, жена белогривого каджита, мастерила всякие изделия на стальном станке, а её муж срезал полоски кожи с висячей шкуры какого-то животного. Джи’Зирр ловко орудовал рубильным топором, накалывая огромную охапку дров. Кейт натягивала тетиву на свой длинный лук. Нисаба упражнялась по владении стальным молотом под строгим надзором Маркиза.
Подойдя к каджиту, точащему железное оружие, Ахаз’ир поздоровался с ним.
– Доброго дня!
– Проснулся? – повернувшись, отложив меч в сторону и взяв другой, произнёс черногривый каджит. – И тебе доброго утра! Как спалось?
– Впервые за время, проведённое за стенами Рифтена на открытых просторах Скайрима, я чувствую себя спокойно, и сон мой был мирным и таким же спокойным, несмотря на леденящий кости холод. Как норды ходят при такой погоде с полуобнажёнными телами? Их меховые одежды изрезаны во многих местах, открывая для холода руки, ноги, грудь? – Ахаз’ир, объяв себя лапами, провёл ладонями по своим локтям.
– Никогда не понимал людей. Ни нордов, ни редгардов, ни бретонцев. Каждый из них странен по-своему. Я слышал, что бретонцы похищают детей и ставят на них свои магические эксперименты, а норды едят убитых животных сразу же после того, как зарубят их доброй сталью. Да что греха таить? И мы, каджиты, странны. Каждое в этом мире по-своему является странным, уникальным, и таит в себе много вопросов. Меня зовут Дро’Зарим, рад познакомиться.
– Ахаз’ир, мне тоже приятно, – каджит махнул своим гладким хвостом в знак доброжелательности. – Ты давно был на нашей родной земле? В Эльсвейре?
Дро’Зарим слегка подался назад, закрывая глаза и прикладывая лапу к подбородку.
– Зелёные пальмы, тёплый ветер и песок цвета золота. Я это вижу каждый раз, когда засыпаю. Прожил я там долгую часть своей жизни. Будучи котёнком, бегал по отвесным крышам кривых глиняных домов над шумной торговой площадью. Став юношей, работал, лепил горшки. Из глины. Потом, уже в более зрелом возрасте, перебрался в Сиродил, прожил там довольно длительное время, а оттуда сюда, в Скайрим. Жители Империи более цивилизованы, чем местное население нордов. Однако, в Сиродиле довольно скучно, тем более все там склоны к имперскому подчинению. Там и законы жёстче, чем в этой холодной провинции. Здесь больше свободы, поэтому я и перебрался сюда. Но и тут к каджитам относятся, как ко второму сорту, что очень обидно.
– А я вот родился и вырос в пропаханном рыбами и воровской жизнью Рифтене. Много читал о своей родине, но всё же мало имею насчёт её представлений, – сказал Ахаз’ир. – Одно дело читать о чём-то, а другое лицезреть самому.
Дро’Зарим понимающе кивнул и принялся точить одноручный железный меч.
– В этом лагере ты выполняешь роль оружейника? – Ахаз’ир присел на корточки, внимательно наблюдая за тем, как Дро’Зарим справляется с клинком.
– В каком-то смысле да. Ещё я являюсь воином, в какой-то мере. Правда, возраст даёт о себе знать. Я уже не так ловок и пронырлив, каким был в рассвете сил. Здесь, в нашем лагере, да и в Скайриме в целом, каждый кем-то является, – ответил тот. – Ра’Мирра, например, куёт всяческие изделия, в виде амулетов, диадем и тому подобного. Джи’Зирр занимается добычей ресурсов, из которых делаются эти изделия. Джи’Фазир, муж нашей рукодельницы, торгует изделиями возле Вайтрана. В сам город его не пускают, таков закон этого города, но он наиболее близок к нам. Кейт и Нисаба, вместе с Маркизом, занимаются охотой и снабжают нас провизией. При этом Маркиз тренирует способных держать оружие в лапах держать его ещё крепче и драться им. Старейшина проповедует нам науку, чтобы мы не превратились в диких Пахмар, живущих в лесу.
– Маркиз, видимо, полноправный воин, раз обучает всех ратному искусству. – Ахаз’ир посмотрел в сторону воина, что показывал Нисабе расположение ног во время держания блока.
– Когда-то он служил в войске древнего каджитского королевства Анеквина. Был вожаком одного из воинских гарнизонов. Но, в отличие от своих приспешников, Маркиз видел, до чего докатилась наша родина. Я с ним впервые встретился на одной из торговых площадей в центре нашей общей столицы Торвал, когда его гарнизон поймал аргонианского беженца, скрывающегося от Империи и от Талмора. За что ему предъявили обвинение мне не ясно. Но нам обоим стало ясно всё положение дел. Наша родина превратилась в рабыню эльфийских прихотей. Талмор установил железный купол своих правил практически над всем Тамриэлем. Свободы лишены многие. Лишь в Скайриме идёт борьба за свою независимость, но у нордов не хватит сил, не для этой войны, нет. Её не хватит, чтобы удержать ту самую независимость, за которую они борются. Если Скайрим выйдет из состава Империи, которая, как и Эльсвейр, покорно склонила голову перед Альдмерским Доминионом, то этой холодной провинции придётся нелегко. Она будет пребывать своё существование в условиях постоянной блокады, в условиях постоянного ультиматума до тех пор, пока те, кто отвоёвывал независимость для своей страны, сами не продадут её вновь эльфам лишь ради того, чтобы снова обрести возможность жить, не умерев от голода. Если только эльфы вновь примут воинствующий скайримский народ в своё подданство, а не зальют реками крови всю землю от Рифта до Хаафингара. Прямое военное вторжение эльфов будет неминуемо, я считаю, если Ульфрик добьётся своего. Если он одержит победу Сопротивления над имперскими лоялистами, но будет оно сразу же после обретения Скайримом заветной независимости или после того, как родина нордов погрязнет в увядании… Время всё расставит на свои места.
Искры, исходящие от соприкосновения железного лезвия и точильного камня, падали фонтаном возле лап каджита.
– Ты бежал из Эльсвейра вместе с Маркизом? – спросил Ахаз’ир.
– Да, весь путь до Скайрима мы проделали вместе, бок о бок. Я понимал его приверженность к свободе, поэтому мы и уехали из Сиродила. В Скайриме мы познакомились с Ра’Миррой и Джи’Фазиром и с остальными мы встретились уже непосредственно здесь. Джи’Зирр является братом Нисабы. Их родителей убили талморские юстициары, запустившие свои щупальца сюда в поисках врагов их установившегося порядка. Кейт сирота с рождения. Долгое время жила, обитала можно сказать, во владениях Белого берега, поэтому её нрав такой же холодный, как ветры в том регионе.
– Как вы встретились с М’Айком и со Старейшиной? – спросил Ахаз’ир.
Дро’Зарим, отложив заострённый клинок в сторону, усмехнулся.
– Да, смешная вышла история. По пути нашим караваном в Вайтран, мы наткнулись на М’Айка, когда тот укрывался на дереве от преследующего его здорового бурого медведя. Мы решили помочь ему, но потом выяснилось, что этот медведь является его отцом. Точнее, Старейшина взял под контроль сознание зверя. М’Айк Лжец Старший решил проверить магические способности сына, но увидел он, как его сын быстро бегает и хорошо лазает по деревьям, – каджит засмеялся в пол голоса. – Они пошли вместе с нами, ибо другого выбора не было. Странствующими волшебниками быть не очень выгодно, особенно в эти тяжёлые времена.
После непродолжительной паузы Дро’Зарим сказал:
– М’Айк Лжец – сын своего отца и является его учеником. Когда-нибудь он станет волшебником, знаменитым среди всех каджитов, – сказал Дро’Зарим, положив наточенный клинок, принялся за железный топор.
– Я тоже найду своё место в вашей общине, как и Тхингалл. Я раньше ловил рыб и делал это отменно. Могу стать охотником. Тхингалл отлично справляется с оружием, и я уверен, он не потеряет форму, пока будет поправляться. Когда нас схватили бандиты и заперли в темнице в своём заброшенном форте, Тхингалл вытащил нас в тот момент, когда на этих бандитов напали другие и их было куда больше. Не думаю, что кто-то из ограбивших нас уцелел. Тхингалл разобрался с двумя из напавших, заставив их сердца остановиться навеки. Я думаю, из него получится хороший воин. Маркизу он понравится, я уверен.
– Когда он поправится, я проверю его в деле, – раздался голос подошедшего Маркиза.
Ахаз’ир приподнял голову и встал.
– Видно, что ты выспался, – скрестив лапы на груди, каджитский воин посмотрел на него. – Я думаю, у тебя хватит сил на сегодняшнюю вылазку. Нам нужно больше охотников. В последнее время малая численность приносит мало мяса, из-за чего Джи’Зирр часто ездит в город и покупает там снедь, если у него получается договориться со стражниками, чтобы его пустили в город. Пора бы исправить это. Деньги нам нужны для другого. Сегодня ты поохотишься вместе со мной, Кейт и Нисабой. Я посмотрю, на что ты годишься. Идём, – он повернулся и не спеша пошёл в сторону шатра, находившегося по ту сторону от самого большого, в котором пребывал Тхингалл. Ахаз’ир пошёл следом за ним.
– Удачи тебе в твоём первом деле, Ахаз’ир, – сказал ему вслед Дро’Зарим и продолжил точить топор.
Маркиз вошёл внутрь. Снаружи шатёр был увешан по обеим сторонам от входа двумя древесными, круглыми щитами, окрашенными в ализариновый красный, на которых грозным взглядом взирает на смотрящего волк. Ахаз’ир остановился возле входа, посмотрев на нарисованное животное. В голове мимолётно пробежали мысли. И, зайдя внутрь, Ахаз’ир спросил:
– Почему у входа висят эти щиты? Это знак Солитьюда, если я не ошибаюсь. Владения Хаафингара так далеки от нас.
Не ответив сразу, Маркиз открыл огромный сундук, что стоял в углу, вдали от всех остальных вещей и стола, что находился посреди большого шатёрного помещения. Каджит молча доставал оттуда вещи, под которыми томился длинный охотничий лук.
– Это символ стойкости и непоколебимости. Взгляд внушает в сердца недоброжелателей хладнокровие и безжалостность волка, его силу и мудрость. Такими качествами мы и должны обладать, чтобы уметь защитить себя в чужом для нас мире, – Маркиз взял лук и кожаный колчан со стрелами и подошёл к Ахаз’иру.
– Ты когда-нибудь стрелял из лука? – спросил он, протягивая его каджиту.
– Нет… – коротко и неуверенно ответил Ахаз’ир, принимая лук с колчаном и тут же разместив всё у себя за спиной.
– Это не так сложно, – сказал Маркиз, подойдя к сундуку и доставая оттуда ещё один лук, но меньше и, по виду, скорее больше пригодный для войны, нежели для обычной охоты.
– Крепко держишь спинку лука, натягиваешь тетиву, сжимая её своими пальцами, дабы не пустить смертоносную стрелу раньше времени, а потом стреляешь туда, куда целишься. Всё очень просто, – каджит закрыл сундук и повернулся к Ахаз’иру. – Главное нужно совладать с собой. Без этого никак, держишь ты либо меч, либо топор, либо лук. Ты когда-нибудь убивал, Ахаз’ир? – Маркиз сузил веки, испытующе смотря на заставшего врасплох от резких и нестандартных вопросов Ахаз’ира.
– Только рыб в водоёмах Рифтена, – ответил тот, слегка сглотнув. Взгляд воина, что буквально пробирал дрожью, сводил нервы каджита. Внутри себя он вдруг почуял холод и остроту, словно воин взглядом проткнул его жёстким ударом.
– Рыбы отпор не дают. Они не умеют держать оружие в руках и убивать им, – Маркиз не спеша подошёл к Ахаз’иру, взирая ему глубоко в душу. – Я видел смерти своих друзей, своих врагов. Я убивал сам, был многократно ранен. Физически, морально. Это судьба каждого воина. Он должен быть готов защитить себя. Он должен быть готов принять удар от всего мира, который он считает дружелюбным. Каждый может обернуться к тебе и всадить нож в спину. Поэтому, излишняя доброта и простота неприемлема, потому что она может тебя погубить. Её ты должен искоренить в себе. Люби весь мир, но в то же время относись к нему с хладнокровием. Твори добро, но ожидай зла в ответ. Живи в гармонии и умиротворении, но всегда будь готов к войне и смертям. Запомни это, если захотел стать одним из нас, – закончив, Маркиз стремительно покинул шатёр, оставив Ахаз’ира наедине. Он проводил взглядом воина, слегка обернув голову. Его лапы припали к поясу на кожаном нагруднике. Каджит глубоко вздохнул, закрывая глаза.
Глубоко в сознании Ахаз’ир увидел картину из недалёкого прошлого, что чётко, как на водной глади, отражала в себе сказанное каджитским воином. Мир и вправду жесток. Судьбу любого существа решает его сила воли и чистый разум. Тот, кто проповедует лишь любовь и благочестие – на самом деле пытается жить в построенной им же иллюзии. Она разрушается от мощных и жестоких ударов жизненных обстоятельств. И тогда поздно что-либо менять в своём мировоззрении. Неподготовленный сокрушается сразу же и у него не хватит сил собрать всё своё достоинство вновь.
Ахаз’ир слегка склонил голову вперёд, не открывая век. Громко выдохнув, он посмотрел на сундук, что покоился в тёмном углу палатки. Он был настолько чёрным и огромным, от чего каджиту показалось, что это и не сундук вовсе, а чудовище.
Развернувшись, каджит вышел наружу. У входа стояли Нисаба, Кейт и Маркиз. Последний сунул кинжал в ножны на поясе, стоя спиной к группе. Кейт, держа в руке свой длинный лук, натянула тетиву. Нисаба стояла, скрестив руки на груди. Посмотрев на Ахаз’ира, она спросила:
– Готов?
Не спеша переведя взгляд на неё, Ахаз’ир ответил:
– Сегодня вечером мы зажарим на вертеле огромный кусок мяса и устроим пышный пир, – уверенно ответил он.
Каджитка слегка улыбнулась. Маркиз крепко затянул свой кожаный ремень на поясе, а Кейт провела кончиком пальцев по туго натянутой тетиве, после чего закинула колчан стрел за спину и свесила через правое плечо свой лук. К группе подошёл Старейшина. Скрестив лапы за спиной, он обратился к группе:
– Вам удачи в диком лесу Скайрима. Пусть стрелы ваши разят дичь подобно молнии грозной.
– Мы вернёмся с богатой дичью, отче, – улыбнувшись, ответил ему Маркиз и после посмотрел на группу позади него.
– Пора поохотиться, – после этих слов Маркиз подмигнул своей группе. – Выдвигаемся.
Они двинулись по узкой тропинке через плотную чащу, скрывающих лагерь от леса и всего остального мира.
Охота
Сосновый лес оказался куда больше, чем предполагал каджит, шедший позади остальных. Ахаз’ир замыкал небольшой отряд охотников, следуя за Нисабой, шагая след в след за ней. Ещё у выхода из лагеря, что представлял собой плотный занавес из высокого кустарника, Маркиз напутствовал Ахаз’ира особенностями передвижения охотников по тропам через лесные массивы. Каждый должен идти друг за другом, дабы скрыть свою численность, ведь помимо диких зверей в лесах Скайрима обитают и шайки мародёров, которые порой выходят на лесные тропы в поисках дичи, чтобы прокормиться, или же в поисках случайно заблудшего путешественника, чтобы поживиться его добром. Хвост по их следу был весьма нежелателен.
Солнце постепенно подходило к зениту. Ахаз’иру казалось, что они блуждают уже целый час, идя непонятно куда через узкие и не очень удобные тропинки. Хвойный запах высоких сосновых столбов, что разносился на весь лес, сбивал его внимание, и в то же время как будто замедлял реальность. Словно запах этот был пропитан дурманом, но вот на остальных членов группы он никак не действовал. Всё потому, что Ахаз’ир впервые проникся этим запахом лесных деревьев и его разум был весьма удивлён новооткрывающимся ощущениям.
Через некоторое время Ахаз’ир, вернувшись в реальность, шёл и разговаривал с Нисабой обо всём, что лезло в голову, дабы отвлечься, а та отвечала, не оборачиваясь.
Вблизи послышалось звучание небольшой реки. Выйдя на травянистый берег и остановившись возле деревянного моста, соединяющий этот берег с другим, ещё более заросшем травой, Маркиз скинул свой меховой рюкзак, а потом и лук с кожаным колчаном.
– Недолгий привал, – сказал он, доставая из рюкзака пустые бурдюки.
Каджиты скинули своё снаряжение на землю. Ахаз’ир сам присел на траву, отдыхая после изнурительного перехода. Действительно, группа проделала большой путь и потратила на это много времени. Если у выхода из лагеря солнце только восходило на горизонте и была лёгкая прохлада, то сейчас большое светило испускало лучи, от которых в сосновом лесу становилось весьма душно. Ахаз’ир даже ослабил несколько узлов на своём кожаном нагруднике, чтобы свободнее дышалось при таком зное. Нисаба и Кейт сели напротив него. Маркиз подошёл к краю быстро текущей реки, откупорил бурдюки и начал наполнять их пресной водой.
– Мне кажется, что я проделал путь от одного владения, до другого… – выдохнув, проворчал Ахаз’ир.
– Не привык ещё к таким переходам, – ответила Кейт. – Владения Вайтрана очень велики, но не настолько.
– Вы с Тхингаллом прошли такой большой путь. – Нисаба разложила перед собой своё оружие. – Странно, что ты до сих пор не привык к таким длинным путешествиям.
– У нас были кони и не было такого знойного дурмана… – каджит опёрся на локти, подавшись назад. – Обстановка весьма спокойная. Этот лес очень приятен. Сосны высокие и красивые, но их аромат вовсе выбивает меня из колеи… Я был в лесах Рифта. Там дышалось куда свободнее, чем здесь.
Кейт окинула глазами близлежащий горизонт.
– Этот лес является частью владения ярла Балгруфа. Он простирается в основном по владению Фолкрита и тамошний ярл имеет на него все права и вольности, но кусочек этого хвойного царства находится и в центральном владении. Ярлу Вайтрана здесь охотится не разрешено по правилам, которые устанавливает высшая власть в этой провинции. Поэтому, мы тщательно заметаем следы нашей охоты, чтобы у сподвижников фолкритского правителя не было вопросов к Вайтрану, а вместе с ними и у нас проблем.
– И этот лес точно не больше рифтенского, – сказала Нисаба.
– Я знаю, к чему вы клоните. – Ахаз’ир улыбнулся. – Я прошёл значительно меньше того, что прошёл вместе со своим напарником. Но я бы сейчас не развалился на этой зелёной траве, если бы держал путь верхом на седле.
– Кони очень неудобны в такой местности. Ярлы же всегда выходят на охоту на конях, чтобы догнать дичь. Но, в то же время, они её и распугивают. – Кейт вынула из ножен острый кинжал и покрутила его, объясняя Ахаз’иру особенности каджитской охоты.
– Наша охота связана с нашими особенностями, которыми наделили нас наши боги, и мы должны это преподносить как закон, чтобы выжить. Ибо тишина гарантирует безопасность, даже если ты являешься охотником, иначе ты превратишься в добычу, – она посмотрела на Ахаз’ира.
Кейт была значительно младше Нисабы на целый десяток лет. По меркам каджитов она являлась ещё ребенком, котёнком, мягко говоря, но её характер разительно отличался от возраста. Прожив в холодных снегах Белого берега, каджитка зажгла огонь в своём нраве, окружённом леденящими эмоциями.
Нисаба была противоположной сущности Кейт. Вместе со своим братом Джи’Зирром ей пришлось перенести тяготы сиротской жизни и обстоятельства этой жизни закалили её дух и тело, однако её рассудок не поддался воздействию суровой реальности. Он сохранил свою тёплую откровенность, порядочность, честность. Она была более склонна к жизнелюбию и старалась во всех негативных ситуациях найти хоть просвет позитива.
Что же касается четвёртого члена их небольшого охотничьего отряда, таинственного воина, чья судьба крепко переплетена с тяготами войны, он был весьма бдителен ко всем мелочам в жизни, считал себя реалистом. Все тяжёлые испытания Маркиз приветствовал весьма красочно, ибо считал, что, чтобы выжить в мире, полном насилия, смерти, войн и бедствий, нужно закалить себя, физически и морально. Его жизненное кредо – борись со злом, но не будь добром. Для каджита он был весьма воинственен, незаурядно мудр во многих вопросах, но в то же время рассудителен и хладнокровен.
Наполнив пустые бурдюки из переплетённой кожи пресной водой, он поднялся и подошёл к остальным, что отдыхали у берега.
– Вот, по одному на каждого, расходуйте воду с умом, – он по очереди передал бурдюки каждому. Ахаз’ир немедля открыл его и сделал пару жадных глотков.
– План таков: неподалёку отсюда, ближе к Ноголомному проходу, находится поляна. На ней всякой дичи невпроворот. Там можно подстрелить оленя. Парочка этих рогатых сгодится. – Маркиз переводил свой взгляд то на одного, то на другого своего спутника. – Действуем по плану. Стараемся не высовываться из тени чащи. Ну, ладно. Все отдохнули? Тогда выдвигаемся.
По команде Маркиза все встали, подобрав своё снаряжение. Ахаз’ир повесил свой бурдюк с водой на левом боку, закрепив его на ремне. Каджиты выдвинулись по мосту, переходя на противоположный берег. Ручей молнией проносился под мостом, звонко шумя и разбрызгиваясь о торчащие со дна огромные камни. Из воды энергично выпрыгивали лососи, дугой пролетая несколько сантиметров и вновь прячась в быстротечной воде.
Миновав мост, спутники вновь углубились в лесной массив. На этот раз тропинки, по которым они шли, были широкими, ровными и удобными. Ахаз’ир уже чувствовал себя более свободно, огибая высокие сосны этого леса. Хвойный дурман отступил, позволяя дышать широкой грудью. По обеим сторонам находились одни сплошные деревья, среди которых можно было легко заблудиться, но Маркиз за годы своей подготовки являлся не только хорошим воином, но и отменным следопытом, поэтому часто выходил на вылазки без карты, опираясь лишь на свой инстинкт выживания и свои способности ориентироваться, отточенные со временем.
На переход через лесной массив ушло минут десять. Впереди, рассекая плотную стену деревьев, расстилалась большая поляна, покрытая гладкой зелёной травой. Помимо неё на ней росли различные растения, находился небольшой пруд, из которого пили воду разные животные, населяющие этот лес. Подойдя поближе к поляне и скрывшись под тенью растительности, Маркиз присел на одно колено, чему последовали и другие члены отряда. Он приложил свою лапу на почвенную землю. Следы, оставленные животными, уходили на эту самую поляну.
– Вот мы и на месте, – сказал каджит, снимая с плеча свой лук. – Нисаба, направо. Обойди эту поляну и найди удобное место для атаки. Ахаз’ир, ты вместе с Кейт налево. Займите удобную позицию и ждите. Я заманю добычу к одному из вас, тогда вы и убьёте её.
Каджитка в красной лёгкокольчужной броне выдвинулась направо. Кейт и Ахаз’ир ушли налево, оставив Маркиза одного. Каджиты передвигались в полуприседе, огибая поляну через плотную растительность, оставаясь для животных, что пили пресную воду из небольшого пруда на поляне, на сию пору незамеченными. Вскоре все достигли своих позиций. Нисаба приготовила свой лук к действию. Кейт и Ахаз’ир приготовились тоже.
– Обойди и займи точку там, – каджитка жестом указала Ахаз’иру налево. – Так у нас получиться окружить поляну со всех сторон.
Ахаз’ир молча кивнул и поплёлся через густые заросли, изредка ступая на сухие ветви, валявшиеся под лапами, и похрустывая ими, от чего тихо выругался, и в скором времени достиг своего места. Он не спеша снял лук и вынул одну стрелу из своего колчана на спине, заранее приготовив оружие к стрельбе.
Маркиз сидел там же, высматривая наиболее доступную цель для удобной атаки. Одно из животных не спеша прогуливалось по краю поляны, после чего остановилось неподалёку от того места, где притаился охотник. Каджит вынул стрелу и не спеша натянул с лёгким треском тетиву. Остриё стрелы выглянуло через зелёные, плотные заросли. Точно прицелившись, каджит пустил её в оленя. Стрела поразила его в правый бок. Животное резко вскочило на задние лапы, громко заверещав. Остальные олени, обратив свой взор на раненого сородича, мигом разбежались по поляне. Тут то, выждав удобного момента, Кейт выстрелила в неподалёку пробегающее животное, ранив его в ногу. Нисаба поразила оленя в шею, от чего тот упал наземь. Маркиз выпустил ещё одну стрелу, подстрелив дичь точным попаданием в голову. Олень бездыханно упал на левый бок. Ахаз’ир натянул тетиву и старался прицелиться в одного из пробегающих животных, но поразить его он не смог. Стрела со свистом пролетела мимо цели, от чего олень в панике побежал в другую сторону. Вторая стрела, пущенная каджитом в животное, лишь задела его.
– Зараза! – громко прошептал Ахаз’ир, неудовлетворённый своей неудачей. Каджит вынул третью стрелу и натянул тетиву для стрельбы. Тщательно прицелившись, неопытный охотник хотел выстрелить, но неподалёку послышалось громкое рычание и на поляну, стремительным рывком сбив дичь на землю, выпрыгнул огромный саблезубый тигр, огромными и острыми, как бритва, клыками прокусив оленю шею.
– Вот тварь! – выкрикнул Ахаз’ир, стараясь исправить свою оплошность. Каджит из злобы, со скрежетом клыков, выстрелил в этого вероломного охотника, попав ему в правый бок. Саблезубый тигр громко зарычал, отступив от своей добычи. Он устремил взор в сторону Ахаз’ира, не видя его, но зная, что наглец, который прервал его пиршество, сидит именно в той стороне.
– Проклятье… – Маркиз, не покидая своего укрытия, тотчас приподнялся и, натянув тетиву, не спеша начал выходить, прицеливаясь в хищника. Нисаба сидела, скрывшись за плотной листвой. Саблезубый тигр находился почти рядом с ней. Каджитке повезло, что он не обнаружил её, выслеживая вместе с отрядом охотников оленей. Маркиз выпустил стрелу и поразил тигра в брюхо. Хищник с рёвом обернулся и, не теряя ни минуты, кинулся на вышедшего на поле каджита. Маркиз не растерялся: вынув кинжал из ножен, он присел на одно колено. Хищник мгновенно оказался рядом с охотником и когда тигр совершил рывок на каджита, Маркиз ловко кувыркнулся в сторону, уворачиваясь от смертоносной атаки саблезуба. Не теряя ни секунды каджит вскочил и мощным прыжком запрыгнул на хищника, всаживая в его череп холодное лезвие острого кинжала. Саблезубый тигр, издав приглушённый рёв, свалился, окрашивая зелёную траву под собой в багровый цвет.
Кейт, наблюдая за происходящим из укрытия, вынула свою стрелу из колчана и хотела было рвануться на помощь Маркизу, но увидев бездыханное тело хищника, остановилась посреди поляны.
– Всё хорошо. Зверь мёртв! – Маркиз крикнул, вытирая клинок о свой кольчужный рукав.
Внезапно из того же самого места, откуда выпрыгнул хищник, на поле выбежали ещё два саблезубых тигра. Завидев каджитку, они бросились прямо на неё.
– Кейт!! – Маркиз, крепко сжав кинжал, занёс его над своей головой.
Однако каджитка не растерялась и выпустила стрелу в ближайшего хищника, попав в его глаз. Второй тигр рывком прыгнул на каджитку, но сбился траекторией, когда неожиданно прилетевшая стрела поразила его в голову. Ахаз’ир, выбегая из укрытия, натянул тетиву и выстрелил в поражённого им хищника ещё раз. Оба зверя пали у ног каджитки, резко вынувшей свой кинжал из-за спины и приготовившейся к бою. Она посмотрела на Ахаз’ира, слегка улыбнувшись, и кивнула ему в знак благодарности. Удивлённый от совершённого, каджит упал на колени, широко раскрыв рот и глубоко дыша. Сердце вырывалось из груди, а адреналин вовсе затмил его рассудок. Нисаба выбежала на поляну, оборачиваясь, дабы убедиться, что из того места не выбегут ещё хищники.
– Вот это охота! – промолвил Ахаз’ир, не спуская глаз с мёртвых хищников. Маркиз подошёл к Кейт, предварительно убедившись, что звери мертвы.
– Ты в порядке? – спросил он у каджитки, сидя на одном колене у мёртвого хищника.
– Вполне себе! – ответила Кейт и сунула свой кинжал в ножны.
– Нисаба, тебе повезло, что они не обнаружили тебя. – Маркиз посмотрел на изумлённую каджитку.
– Они были совсем рядом со мной… Я отмечу этот день красным на своём пожелтевшем календаре… – ответила Нисаба.
– Второй день рождения. – Кейт слегка усмехнулась, убирая за спину свой лук.
Ахаз’ир молча сидел на коленях за спиной у каджиток, что-то бормоча себе под нос с закрытыми глазами. Кейт обернулась и подошла к нему.
– С тобой всё в порядке? – спросила она, положив руку на его плечо.
– Да, в полном. Дай мне ещё пару минут…– каджит ответил, открывая глаза.
– Ты молодец. Если бы не твоя решительность и отвага, я бы не благодарила тебя сейчас, – она коснулась его носа своим в знак благодарности, после чего поднялась.
– Пора освежевать убитых оленей. На всё про всё десять минут, не больше. – Маркиз подошёл к мёртвому оленю и своим кинжалом вспорол ему брюхо. Вскоре вся группа охотников занялась освежеванием дичи, не только ими убитой, но и защищённой от охотников из дикого леса.
Разобравшись с оленями, каджиты погрузили полученное мясо в меховые рюкзаки, что были у Маркиза и Нисабы, распределив куски так, чтобы вес позволял обоим передвигаться значительно быстро.
– Отличная охота выдалась, – вытирая лезвие тряпкой, сказал Маркиз, после чего убрал кинжал в ножны.
– Надо уходить отсюда. Другие хищники могут повадиться сюда в любой момент.
– Куда теперь? – Нисаба, закинув рюкзак на плечи, а поверх него и свой лук, посмотрела в сторону своего укрытия, чуть не ставшего ей могилой.
– В любом случае этого недостаточно. Поохотимся теперь на мелкую дичь на тракте, – слегка улыбнувшись, каджит пошёл в сторону тропы, что вела от этой поляны в лесную чащу. За ним пошли и другие спутники. Ахаз’ир остановился возле одного из убитых огромных саблезубых хищников, что некоторое время назад прокусил оленю шею, и плюнул на его мёртвую тушу, после чего устранился с поляны вслед за остальными охотниками.
Совершив стремительный кросс через заросшую по обеим сторонам кустарником тропинку, группа настигла убегающего кролика у большого тракта. Маркиз выпустил стрелу в животное и оно пало возле невысокого дорожного указателя. Каджит не спеша подошёл к мёртвой дичи, достал свой кинжал и начал тут же освежевать добычу. Нисаба подошла и стала рядом, не убирая свой лук. Ахаз’ир подошёл к указателю и, скрестив лапы на груди, начал изучать его.
– Вайтран, Фолкрит, Морфал… – вслух начал перечислять написанные владения на полусгнившей дощечке каджит.
Закончив с кроликом, Маркиз бросил освежёванную дичь себе в рюкзак.
– Надеюсь, пока мы дойдём до нашего лагеря, тушь не пропадёт, – сказал Ахаз’ир, переведя взгляд на Маркиза.
– Не пропадёт. Эти рюкзаки специально изготовлены для таких случаев. Они не дадут мясу пропасть. Тем более, вернёмся мы наскоро, – ответил каджит и накинул меховой рюкзак себе на плечи, сунув кинжал в ножны. Он подошёл к указателю и посмотрел на него, после чего перевёл взгляд в сторону отдаляющегося тракта, который постепенно уходил от лесного массива в скалистую, полустепную местность.
– Это граница леса. Пора возвращаться. Три подстреленных оленя и три кролика – довольно добротная добыча. – Маркиз повернулся и начал уходить от дорожного указателя, но из-за крон деревьев донёсся громкий крик, сопровождённый шумом бьющихся окон. Группа обернулась на потревоживший здешний покой громкий шум. В небо взлетела стая ворон, похожая на целое чёрное облако, издавая звучное карканье, предвещая нечто ужасное по ту сторону плотной стены деревьев.
– Что это такое? – Ахаз’ир взглядом проводил улетающих птиц, после чего посмотрел на Маркиза, стоя у него за спиной. Тем временем крик повторился, сопровождаясь лязгом обнажённой стали.
– Там что-то происходит… – Нисаба хотела пойти в сторону, где происходило нечто, неизвестное каджитам и очень зловещее, но Маркиз схватил её за руку, от чего каджитка резко посмотрела на него.
– Опять твоя легкомысленная безрассудность… Нас не касается, что там происходит. Мы должны уходить отсюда, дабы не навлечь беду на всех нас, – каджит строго посмотрел на Нисабу своим острым взглядом.
– А если кто-то нуждается в помощи, то что? Возьмём вот так и бросим их? – каджитка вырвалась, обменявшись взглядом с Маркизом, после чего направилась в сторону лесного массива.
– Нисаба, Маркиз прав! Мы не можем подвергать себя неоправданному риску! – Кейт, пытаясь догнать Нисабу, остановилась у края каменистой дороги.
– Любая смерть не может быть оправдана, – повернувшись, Нисаба сказала каджитке в ответ, после чего начала постепенно теряться из виду среди крон деревьев. Кейт, глубоко вздохнув, направилась следом за Нисабой. Маркиз крепко сжал кулак в стальной перчатке, смотря в след отдаляющимся каджиткам. Прикрыв глаза от безысходности, он слегка помотал головой.
– Думаю, узнать, что там творится, не составит нам вреда… – Ахаз’ир посмотрел на Маркиза. – Если опасность кроется в завесе этих деревьев, то где гарантии, что в безопасности мы?
Но Маркиз ничего не ответил. Открыв свои глаза, он молча пошёл следом за каджитками, что уже скрылись от них в лесном массиве. За ним пошёл и Ахаз’ир.
Постепенно крик с каждым пройденным деревом и кустом усиливался. Среди бесконечных воплей и звука бьющейся стали было услышано имя: «Гунвар! Гунвар!» – кричала отчаявшаяся женщина сильно резаным голосом. Каджиты спешно пробрались сквозь лесной массив. Спрятавшись за огромными камнями, что торчали из полурыхлой почвы у самой границы этого массива, спутники наблюдали страшную картину.
Неподалёку от того места, где притаились охотники, находилась небольшая лесопилка. Стены небольшой высоты каменного дома, обнесённого соломенной крышей сверху, окрасились в чёрный и красный цвета. Это были цвета крови. На площадке перед лесопилкой пожилой норд с окладистой бородой чёрного цвета, держа в руках стальной серебристый топор, вёл бой с несколькими разбойниками, облачёнными в чёрную железную броню. На вид она была похожа на орочью, но имела некоторые отличия от таковой, не только по цвету. Такую броню, можно сказать с большой уверенностью, ни куёт ни один кузнец Скайрима. Мощные латы на торсе, обнажённые предплечья, стальные сапоги до колен. Явно нападавшие не были из числа жителей, населяющих эту провинцию. Всем видом своим они напоминали настоящий исчадий. Ахаз’ир спрятался рядом с Нисабой за огромным камнем, молча наблюдая за поединком. Маркиз укрылся за другим камнем неподалёку вместе с Кейт. Человек, постепенно выдыхаясь, отражал атаки чёрных мечей, похожих на погоревшее железо. Противники постепенно окружали норда, за спиной которого находилась жена, не переставая громко кричать от бушующего страха у неё в сердце, всё сильнее съёживаясь и отходя к стенам дома.
Ахаз’ир присмотрелся к разбойникам. Их было не меньше десяти. Пятеро уже покоились: разбросанные вокруг лесопилки трупы, покрытые чёрной, как сажа, кровью. Норд, отчаянно защищающий свой дом, был изранен, но продолжал стоять на ногах, парируя атаки то одного, то другого разбойника и находя в себе силы на редкие выпады в контратаку.
Маркиз молча смотрел, как противники числом загоняют свою добычу к стене, лишая его пространства для обороны.
– Ему надо помочь, – сказала рядом сидевшая с ним каджитка, отчаянным взглядом смотря на него.
Но Маркиз молчал. Он не находил слов, чтобы переубедить свою спутницу. Быть лидером любого отряда, значит, нести ответственность за каждого его члена. Смерть падёт на плечи командира, и он будет корить себя, если его подопечный лишится жизни из-за того, что он не смог ему помочь.
– Маркиз, их же сейчас убьют! – голос Кейт повысился. Каджит кинул на неё строгий взгляд, пронизывая её глаза своим укором, дабы без слов сказать каджитке, что они не вступят в бой.
– Не понимаю… – Нисаба тихо прошептала, наблюдая за битвой у лесопилки. – Маркиз всегда был каджитом чести и ненавидел, когда против одного бьются несколько…
– Изрядная честь не должна помыкать рассудком, – ответил Ахаз’ир, слегка выглядывая из-за укрытия.
Тем временем один из разбойников поразил старого норда под ребром, оставив на теле человека большой разрез. Не успев отразить этот удар, мужчина пал на колени, упёршись рукоятью топора о землю. Толпа окружила его. Жена норда бросилась вперёд, но один из разбойников, замахнувшись своим острым чёрным мечом, разрубил женщине лицо пополам. Нордка упала на землю, которая вскоре окропилась лужей её крови. К мужчине подошёл один из разбойников в стальном шлеме с козьими рогами, покрывающим верхнюю часть лица, и занёс меч над головой, тем самым оглашая свой приговор храброму воину. Но резкая стрела поразила вожака. Пронзив его свободную от брони шею, наконечник вылез с другой стороны, смачивая землю каплями чёрной крови. Вожак, уронив меч у себя за спиной, застыл, потом пал на колени перед нордом, встретившись с разъярённым мужчиной взглядами. Норд смотрел в его багрового цвета глаза, лишённые зрачков и, собрав все силы в кулак, занёс топор и отсёк твари голову. Нападающие обернулись назад. Тем временем Нисаба натянула тетиву и пустила стрелу в другого разбойника. Толпа тут же кинулась на каджитку, но из-за камня выпрыгнул Маркиз, вонзив свой кинжал в глотку ближайшей ему твари. Кейт ловко взобралась на камень и спешно натянула тетиву. Ахаз’ир также выбежал на поле резни. Одно из этих мерзких существ напало на каджита. Ахаз’ир, ловко уворачиваясь от ударов мечом, наносил колющие удары своим кинжалом в различные места, до куда мог только дотянуться, постепенно выбивая тварь из колеи. Когда существо упало на колено, каджит, держа крепко свой острый кинжал, перерезал твари глотку. Чёрная кровь огромными струями полилась по телу существа, окрашивая землю в свой цвет. Тварь пала, издав предсмертное верещание.
Маркиз, тем временем, вёл бой с двумя разбойниками. Заблокировав удар мечом, каджит ловко увернулся от атаки лезвием второй твари и прокрутился под боком у двоих разбойников. Ударив одного в ногу, он занёс кинжал над собой и поразил существо, воткнув острое лезвие ему в глаз. Второй разбойник, развернувшись, с рычанием бросился атаковать каджита. Маркиз слегка отпрыгнул назад от неповоротливого маха мечом, ловко уворачиваясь от атаки бестии. Когда чёрный клинок был занесён над головой, каджит перехватил рукоять кинжала. Тонкое лезвие приняло на себя удар. Маркиз скрестил их клинки, после чего резко провёл их вниз, выбрасывая меч в сторону и обезоруживая тварь. Каджит воткнул кинжал в область подмышек, после чего повалил существо на землю, прижав его своим бронированным коленом, и перерезал твари глотку, запачкав свои латы на груди и свою морду брызгами чёрной крови.
Каджитки разили врагов своими стрелами сверху, стоя на огромных камнях. Одна за другой тварь падали на землю. Вскоре вся земля была усеяна бездыханными телами.
Ахаз’ир отбивался от двоих бестий, постепенно отступая к дому и парируя их удары. Потеряв равновесие, каджит упал на землю. Тварь занесла меч, но не успела нанести удар. Стрела поразила бестию. Она рухнула прямо на каджита.
– Вонючая тварь… – процедил сквозь клыки каджит, с трудом сбрасывая с себя мёртвое тело. Вторая бестия стояла слева от него и громко рычала. Ахаз’ир схватил меч убитой твари и резко поднялся. Его лапы крепко обхватили рукоять. Бестия наносила режущие удары сверху, снизу, сбоку. Каджит, перебирая по земле нижними лапами, конвульсивно отбивался. Отбив верхний, Ахаз’ир пронзил тварь насквозь, вонзая лезвие всё глубже в её тело. Он заглянул в её багровые глаза, скрытые за мощным чёрным шлемом. Бледная кожа, багровые глаза, внушающие леденящее дыхание смерти в его душу. На мгновение он вспомнил слова того возчика, настоящего призрака, который бродит по просторам Скайрима. Сейчас он соприкоснулся с самой смертью, заглянув в её глаза без зрачков. Каджит не увидел в них своё отражение.
– Не сегодня, – со злобной улыбкой прошептав, каджит резко вынул меч и мощным махом отрубил голову бестии. Она покатилась так далеко, что достигла камня, на котором стояла Нисаба. Каджитка проследила за катящейся, словно мяч, головой, после чего поразила своей стрелой последнюю тварь, что приближалась к Маркизу, разбирающемуся со своим противником в жестокой схватке. Каджит кинжалом нанёс сокрушительный удар твари и повалил её бездыханное тело на землю. Ровняя дыхание, он вытер лезвие о свой рукав, сунув его в ножны. Ахаз’ир прошёл по небольшой площадке, усеянной трупами орков – на них они были похожи, но являлись намного уродливее и бледнее, – всматриваясь в каждого своими тёмно-голубыми, горящими от адреналина, глазами. Он кинул меч в сторону, глубоко выдохнув. Каджитки спустились на землю, всё ещё держа луки наготове.
Маркиз подошёл к Нисабе, схватив её за плечи и крепко сжав их, почти до боли, своими лапами в стальных перчатках.
Читать бесплатно другие книги:
