Смерть на Ниле Кристи Агата
Не скрывая раздражения, Саймон сказал:
– В общем, я тут ничем не могу помочь. – И добавил: – Что вы думаете о моем плане?
– Он может увенчаться успехом – вполне. Ценой отступления.
Саймон залился краской:
– Мы сбегаем, вы хотите сказать? Ну и пусть… Зато Линит…
Все так же не сводя с него глаз, Пуаро сдержанно кивнул:
– Возможно, вы правы, и это лучший выход из положения. Не забывайте, однако, что мадемуазель де Бельфор имеет голову на плечах.
– Я чувствую, мы еще сойдемся с ней на одной дорожке, и тогда увидим, чья возьмет, – хмуро сказал Саймон. – Она ведет себя неразумно.
– Неразумно! Mon Dieu![41] – воскликнул Пуаро.
– А почему, собственно, женщинам не вести себя разумно? – настаивал Саймон.
– Весьма часто они ведут себя именно так, – сухо ответил Пуаро. – Это приносит даже больше огорчений. Я тоже буду на «Карнаке», – добавил он. – Нам по пути.
– Да? – Саймон смешался и, путаясь в словах, продолжал: – Но это… но вы… не из-за нас? Мне бы не хотелось думать, что…
На этот счет Пуаро сразу успокоил его:
– Нет-нет, все это было подготовлено еще в Лондоне. Я всегда строю свои планы заблаговременно.
– Вы не любите ездить куда глаза глядят? Так гораздо интереснее!
– Может быть. Но чтобы преуспеть в жизни, нужно заранее все тщательно подготовить.
– Наверное, так поступают опытные убийцы, – рассмеялся Саймон.
– Да, хотя, признаться, на моей памяти самое яркое и чуть ли не самое запутанное преступление было совершено без всякой подготовки.
С ребячливой непосредственностью Саймон сказал:
– На «Карнаке» вы должны что-нибудь рассказать нам из своей практики.
– Нет-нет, это значило бы, что называется, раскрыть перед вами кухню.
– Так в нее страх как хочется заглянуть! И миссис Аллертон так считает. Ей не терпится устроить вам допрос.
– Миссис Аллертон? Очаровательная седовласая дама с преданным сыном?
– Она самая. Они тоже будут на «Карнаке».
– Она знает, что вы…
– Разумеется, нет, – вскипел Саймон. – Никто не знает. У меня такой принцип: по возможности никому не доверяться.
– Замечательное убеждение, я сам его придерживаюсь. Кстати, этот ваш попутчик, высокий седой мужчина…
– Пеннингтон?
– Да. Вы путешествуете втроем?
Саймон хмуро ответил:
– Довольно необычно, думаете вы, для медового месяца, да? Пеннингтон – американский опекун Линит. Мы совершенно случайно встретились с ним в Каире.
– Ah vraiment![42] Вы позволите один вопрос? Мадам, ваша жена, – она совершеннолетняя?
Саймон озадаченно взглянул на него:
– Вообще-то ей нет пока двадцати одного года, но и просить у кого бы то ни было согласия на брак со мной ей не требовалось. Для Пеннингтона это была полная неожиданность. Он совершенно ничего не знал: за два дня до письма Линит с новостью о нашей свадьбе он отплыл из Нью-Йорка на «Карманике».
– «Карманик»… – пробормотал Пуаро.
– Для него было полной неожиданностью наткнуться на нас в каирском «Пастухе».
– Надо же быть такому совпадению!
– Выяснилось, что он тоже поднимается по Нилу, – мы и объединились, как-то неловко, знаете, обособляться. Да оно и к лучшему. – Он снова смешался. – Линит все время была в напряжении – того и гляди, объявится Джеки, и, пока мы были одни, эта тема возникала постоянно. А с Эндрю Пеннингтоном мы вздохнули свободнее, потому что приходится говорить о постороннем.
– Ваша жена не доверилась мистеру Пеннингтону?
– Не доверилась. – Саймон вызывающе вздернул подбородок. – Это вообще никого не касается. Кроме того, когда мы затевали это нильское путешествие, мы думали, что эта история кончилась.
Пуаро покачал головой:
– Она не кончилась. Далеко не кончилась. Я убежден в этом.
– А вы неважный утешитель, месье Пуаро.
Пуаро взглянул на него с некоторым раздражением. Он думал про себя: «Эти англосаксы – они ни к чему не относятся серьезно, у них все игра. Они не взрослеют».
Линит Дойл, Жаклин де Бельфор – те достаточно серьезно отнеслись к случившемуся. А Саймон обнаруживал только признаки чисто мужского нетерпения и досады. Пуаро сказал:
– Простите за бестактность: это была ваша идея поехать в Египет в свой медовый месяц?
Саймон покраснел:
– Конечно, нет. Я бы поехал куда-нибудь еще, но Линит желала только сюда. И поэтому…
Он запнулся и умолк.
– Естественно, – помрачнев, сказал Пуаро.
Ему стало ясно, что любое желание Линит Дойл подлежит исполнению.
Он думал про себя: «Все трое порознь отчитались передо мной: Линит Дойл, Жаклин де Бельфор, Саймон Дойл. Чей отчет ближе к истине?»
Глава 6
Назавтра утром, в одиннадцать часов, Саймон и Линит Дойл отправились в Филы. С кресла на балконе отеля Жаклин де Бельфор видела, как они садились в живописную шлюпку. Она не видела другого: как от парадной двери отеля отъехал автомобиль с багажом и чопорного вида горничной. Машина укатила направо, в сторону Шелала.
Оставшуюся до ленча пару часов Эркюль Пуаро решил скоротать на Слоновом острове – он лежал прямо против отеля.
Он направился к пристани. В лодку как раз садились двое мужчин, и он присоединился к ним. Тот, что помоложе, приехал накануне поездом; высокий, темноволосый, с волевым подбородком на худощавом лице. На нем были невыразимо грязные штаны из серой фланели и совершенно неуместный в этом климате свитер с высоким воротом. Другой, толстячок средних лет, немедля заговорил с Пуаро по-английски – бегло и не очень правильно. Их молодой спутник от беседы уклонился и только хмуро посматривал в их сторону, а потом и вовсе повернулся к ним спиной, засмотревшись, как ловко лодочник-нубиец[43] толкает ногой кормовое весло, одновременно управляясь с парусом.
На реке стояла полная тишь, медленно расступались темные, осклизлые громады скал, ветерок овевал их лица. До острова добрались очень скоро, и, сойдя на берег, Пуаро и его словоохотливый знакомец прямиком направились в музей. Толстяк на ходу достал визитную карточку и с полупоклоном вручил ее Пуаро. Там значилось:
«Signor Guido Richetti, Archeologo»[44].
Пуаро не остался в долгу и также с поклоном извлек свою карточку. Исполнив эти формальности, они вошли в музей, и итальянец сразу завел высокоученый разговор. Сейчас они говорили по-французски.
Молодой человек во фланелевых брюках, позевывая, незаинтересованно обошел музей и поспешил наружу.
В конце концов его примеру последовали и Пуаро с синьором Рикетти. Итальянец сразу зарылся в руины, а Пуаро, высмотрев на скалах у реки знакомый солнечный зонтик в зеленую полоску, улизнул в ту сторону.
С книгой на коленях и блокнотом под рукой миссис Аллертон сидела на большом валуне.
Пуаро учтиво снял шляпу, и миссис Аллертон тотчас взяла слово.
– Доброе утро, – сказала она. – Боюсь, от этих жутких детей совершенно невозможно отвязаться.
Темнокожая мелюзга лезла к ней, скаля зубы и кривляясь, и канючила «бакшиш».
– Я надеялась, что надоем им, – пожаловалась она. – Они уже часа два, если не больше, глазеют на меня и помаленьку окружают; крикну им «имши», погрожу зонтиком – они разбегутся, а через минуту-другую возвращаются и снова пялят на меня свои противные глазищи, и носы у них тоже противные, и приходится признать, что я не люблю детей – во всяком случае, неумытых и элементарно невоспитанных.
Она виновато рассмеялась.
Пуаро предпринял безуспешную попытку разогнать ватагу. Рассеявшись, ребятня снова собралась и взяла их в кольцо.
– Будь в Египте поспокойнее, цены бы ему не было, – сказала миссис Аллертон. – Тут человеку не дают проходу. То клянчат деньги, то навязывают ослика или бусы, то тянут в туземную деревню или на утиную охоту.
– Огромный недостаток, это правда, – согласился Пуаро.
Он разложил на камне носовой платок и осторожненько опустился на него.
Читать бесплатно другие книги:
