Реликтовая популяция. Книга 1 Ананишнов Виктор

– Но есть кое-какие… некие возможности, чтобы заставить его отказаться от намерения преследовать вас.

– Та-ак… Что для этого надо сделать? И как я тебя понял, ты собираешься уйти с нами?

Ф”ент высунул язык – длинный, плоский и красный.

Подержал его вне выдающихся вперёд челюстей, облизнул чёрные губы, чиркнул его кончиком по ноздрям тёмного выступа носа, спрятал. Всё это – естественно и сноровисто.

«Собака… Как есть собака», – подумал Свим.

Всё-таки за два года знакомства с К”ньецем он, не смотря на его хопперсукство, больше привык к кошачьим манерам поведения – более мягким и плавным. К”ньец никогда не вываливал язык и личину чистил с помощью передних конечностей.

– Давай, дурб, поторгуемся, – внезапно заявил стехар.

– Что?.. Как поторгуемся?.. О чём это?.. – белёсые брови Свима полезли на лоб от удивления. Потом он расхохотался. – Однако, стехар, у тебя замашки придорожного содержателя крыши. Так о чём будем торговаться?

– Как о чём? – не меньше Свима выразил удивление Ф”ент, сказавшееся на оскале его зубов. – Я говорю, что и как надо сделать и прямым путём довожу вас до границы Заповедника Выродков. А ты…

Стехар замолчал, явно драматизируя сцену торга. Свим с усмешкой на полных щеках, наблюдал за ним. Выродок видел его ироничное отношение к происходящему и подыгрывал человеку. Интригующе ждал.

Свим сдался первым, не хотелось ему играть в загадки – время не стояло на месте.

– Говори! Коль начал, так и заканчивай.

– Мне повторить, что я ставлю со своей стороны?

– Не надо, я понял. Теперь – твои условия?

– Естественно, – Ф”ент быстро облизнул губы. – Ты возьмёшь меня в свою команду.

Свим от неожиданной просьбы повёл плечом. Он, в принципе, начиная торг, предложенный выродком, не ожидал от него ничего хорошего. Оттого и улыбался, ибо уже придумал весомую, по его мнению, реплику, чтобы отбить всякие посягательства стехара на что-либо. Впрочем, он не знал, к чему клонит Ф”ент, потому и реплика должна была прозвучать примерно так: «А не хочешь ли ты быть подвешенным за свой ободранный хвост на люстре?»

Но желание Ф”ента его сбило с настроя, и он не нашёлся, как ответить ему.

Взять его можно было. Почему бы и нет?

Дороги и тропы, исхоженные Свимом в течение жизни, особенно после того, как он стал агентом и охотником Фундаментальной Арены, научили его одному из немудрёных, но главных правил: каждый разумный в команде, идущей вне тескомовских дорог, не лишний, вне зависимости от ума или силы. Кемеш, сдаётся, и вправду не зря советовался с этим потомком лис. Так почему же ему отказываться? Но беда состояла в том, отказать ему или нет, что с самой первой минуты знакомства Свим не доверял ему. В причинах своего ощущения он не вдавался, так как и сам не знал, отчего у него сложилось негативное убеждение к стехару. Что-то таилось за его словами, поведением, взглядом, сидения в цепях. Какая-то недосказанность или хитрость, которой Свим не мог разгадать, и которая была ему не по нутру. Особенно его подозрения к выродку усилились после явно заинтересованного вопроса о Камрате.

– Э, стехар. Дорога у нас опасная, – неопределённо начал дурб. – И длинная. И, а это хуже всего, долгая. Мне же показалось, – Свим прижал руки к груди, словно соболезнуя и желая всей душой помочь, – ты жаждешь вернуться в родной клан, к Хранителям Талисмана. И я думал…

– Вот ещё! – возмущённо перебил человека отпрыск знаменитого клана капов. – Да ты что думаешь, меня туда тянет? Да мне в конуре при клане за пятнадцать лет так надоело сидеть, что я с удовольствием пометил своё место нашим сокровенным способом и ушёл. Скажу даже, сбежал! И не жалею! И не желаю опять понюхать помеченное! И… всё!

– Красиво говоришь, а ещё красивее живёшь. Вон как видно, – язвительно заметил Свим и покачал головой.

– Ты что, об этом, – выродок показал потёртости на лапинах от цепей. – Фи, какие важности! Чего только на свете не бывает. Не скрою, с Кемешем у меня произошла промашка. Это так. Вначале мне у него понравилось. Но ему нужен не я, а моё умение. Так что рано или поздно я от него всё равно сбежал бы. Клянусь Талисманом!.. Но, знаешь, если честно признаться, всё-таки здесь было интересно побыть. Да хватит уже.

– Интересно? На цепи сидеть?

– Ты меня не понимаешь, дурб.

Свим пожал плечами, мол, что тут понимать, и так всё ясно. Сказал:

– У каждого свои, видать, интересы. У тебя вот тоже. Несколько своеобразные.

– Строй, строй из себя недогадливого, дурб, всё равно не поверю. Интересно может быть везде, где есть что-то сделать и сказать, увидеть и услышать.

Свим опять приподнял плечи. Потом как бы спохватился, стукнул себя кулаком по колену.

– А ты ведь, Ф”ент, романтик!

– Вот теперь понимаешь, – вильнул хвостом стехар. – А если понимаешь, то возьми меня в свою команду.

– Эх, Ф”ент. Я-то тебя понимаю. Но боюсь, тебе с нами не понравится. Не та мы команда, за которой можно идти.

– Мне? Не понравится? Да я как подумаю, как представлю…

Продолжение темы разговора не состоялось, Свим отвлёкся, а то бы он, возможно, узнал некоторые подробности, и кто знает – дальнейшие события протекали бы совершенно по другому сценарию. Однако так случилось непроизвольно. К ним подошли, гружёные снедью Камрат и К”ньец. Они свалили к ногам Свима целую кучу свёртков, коробок и банок.

Свим поднял один из небольших пакетов в плотной герметической упаковке, рассчитанной на хранения содержимого практически бесконечно. Повертел пакет в руках, удивлённо присвистнул.

– Недельный паёк тескомовца? Надо же. Богато вы тут при Кемеше живёте. Наверное, он хорошо знает, где и как взять. И удачлив, смотрю, коль его и вас с ним тут заодно Теском ещё не выкурил.

– Ты полагаешь, что Кемеш что-то может? – пренебрежительно проворчал Ф”ент. – На то у него я, чтобы он знал, где и как взять, быть удачливым, а тескомовцы словно забыли нас и его с нами. Пока, естественно.

Свим ещё покопался в развале принесённой еды, негромко заметил:

– Что мне в тебе нравится, стехар, так это твоя беспредельная скромность. Есть в этом известная доля ущербности. Не замечал? Сдаётся мне, ты о себе ещё заявишь на всю Сампатанию. А, скромняга Ф”ент?

– Ну, вот ещё! – оскалился стехар.

– Но всё это потом, когда-нибудь, а не сейчас. Сейчас пополним наши оскудевшие мешки едой. Стехар, это и тебя касается, если ты собрался исполнить своё намерение. К”ньюша, он пойдёт с нами, – разъяснил Свим, видя недоумение хопса.

– Собака?!. С нами?!

– Лис я! – взвизгнул выродок. – А вот кто ты, ещё следует голову поломать. Сразу не поймёшь. Пони кошачье или…

Свим едва успел перехватить хопперсукса в прыжке и оттолкнуть от стехара на прежнее место.

– А что эта облезлая собака себе позволяет? – мяукнул возмущённый К”ньец.

Усы его распушились, глаза округлились, дрожащий хвост припал к земле.

Человек сурово оглядел выродков.

– Ещё раз, – сказал он с угрозой в голосе, – я услышу от вас оскорбления друг другу, то пеняйте на себя. Каждому достанется! Ты, К”ньюша, побереги свои эмоции. А ты, Ф”ент, ищи мешок! И будем готовиться в дорогу.

Стехар, с вызовом посматривая на хопса, с ленцой независимого существа, отчего его походка стала вихляющей, полез на галерею.

– Мы уходим сейчас? Днём? – К”ньец не понимал внезапного, как ему представлялось, решения Свима, так как не слышал сообщения Ф”ента о возможности покинуть руины подземным ходом. – Они же нас… тут же выследят. Или это тебя собака подбила на такое? И ты согласился?

Свим согнал напрашивающуюся улыбку, хотя про себя подумал о скорой, возможно, сваре в его небольшом отряде между выродками. Но сейчас озабоченность хопса и его искренняя вера, что Ф”ент каким-то образом заставил его, человека, кинуться под открытое небо, развлекала.

– Всё в порядке, К”ньюша. Он нас выведет отсюда подземным ходом.

Свим вкратце ввёл спутника в суть дела.

– Не верю я ему, – потупился хопс. – Собака…

– Я тоже, – тихо, дабы его мог услышать только хопс, признался Свим. – Но у нас обстоятельства таковы, что отсюда надо уходить как можно раньше и подальше. Я вообще удивляюсь, как нас здесь ещё не ищут, ведь этот дом сверху как на ладони… Кроме того, если задержимся тут ещё, то придётся воочию познакомиться с хорошим человеком, по словам Ф”ента, то есть с Кемешем. Вон посмотри на его лик и запомни… А у него больше двух десятков вооружённых разумных. Не хотелось бы… Эй, Ф”ент!

– Здесь я!

Выродок вышел из одной из каморок на втором этаже и спустился вниз, неся в лапинах мешок по объёму вдвое меньше, чем поясной Свима.

Дурб двумя пальцами взял его и повертел так и эдак, будто внимательно разглядывал, затем попробовал его на прочность. Изделие явно было не вечным.

– И что сюда можно положить? – поинтересовался он, продолжая критически осматривать и ощупывать тару, подобранную стехаром для себя. – Пару пакетов? Да и те, пожалуй, придётся хорошо уминать. Всё сразу поползёт…

– А других нет! – твёрдо, уверенный в своей правоте и непогрешимости, заявил выродок. – Все мешки Кемеш унёс. За большой добычей пошёл, не в руках же её нести? Так что, – и он по-человечьи развёл в стороны лапины, – нет больше ничего.

– Как же, – подал голос белобородый. – Нашли носильщика. Разбежались. Он любит, когда другие носят, а он при этом – налегке идёт.

– И я так думаю, – отозвался Свим, не глядя на старика. – Так что, стехар, поищи-ка везде получше и найди мешок побольше. И побыстрее. А вот, что делать с тобою, – наконец повернулся он к привязанному к лестнице белобородому, – ума не приложу?

– И думать ничего не надо. Голову ему отрубить, как ты отрубил вот этому, – быстро предложил К”ньец, всё ещё не успокоившийся после стычки с новым членом команды, и показал на поверженные останки выродка, убитого Свимом. – Скажи, я с удовольствием.

Белобородый так и подскочил на месте.

– Я тебе отрублю! – завопил он негодующе. – Так отрублю, что своих забудешь. Человек я!

– Ну и что? – угрюмо поинтересовался хопс, прижимая уши к голове и постукивая хвостом по ногам.

– А то! – выкрикнул Токма. – Эй, дурб, он, что у тебя? На людей зуб имеет? Или ты его специально на наших натаскиваешь? Кто тебе позволил?.. Голову отрубить мне, человеку! Придумают такое. Да я вам…

Ф”ент вернулся с новой котомкой, оказавшейся по вместимости не больше четверти мешка Камрата.

– Голову ему отрубить, конечно, можно, – вступил он в обсуждение участи оприта. Проговорил он это медленно и внушительно, подчёркивая значимость каждого слова. – Только зачем? Какой смысл, я вас спрашиваю? Она у него даже после отделения от остальной его части умнее не станет. Я бы рекомендовал, – он почесал себя за ухом – тянул, создавая обстановку ожидания, – и наконец, закончил: – постричь ему бороду.

Токма что-то нечленораздельно забормотал, заверещал. Видать, выдумка недавнего собрата по банде задела его за живое. Борода составляла значительную часть его естества, была единственным его богатством – и телесным, и менталитетным, позволяющим на равных держаться в банде молодых и сильных разумных. Он и его борода были символом опритов Кемеша. А тут такое святотатство…

– Ты, дурб, этого поганца не слушай, – заговорил миролюбиво Токма. – Он тебе насоветует, потом не расхлебаешь бед… – По мере высказывания его голос крепчал, пока вновь не перешёл на крик. – Ты человек или нет? Почему они тебе советуют, а ты слушаешь? Я бы на твоём месте… У-у!..

Свиму подсказка Ф”ента понравилась. В ней было смешное. Тем более, убивать старика он и не думал, да ещё путём усекновения головы, но и оставить его в покое не собирался. Зато в стрижке совмещалось всё – и наказание и сохранение жизни человеку.

– Хватит! Не вопи! Мы тебя непременно пострижём. Голенький будешь, как зад одура.

– А-а! Сговорились. И ты туда же. А ещё человек! И чего тебе моя борода далась? Отрасти свою и стриги её в своё удовольствие по утрам, а захочешь – и вечером. А мою не тронь! Не тронь, говорю! Тебе же плохо будет. Дорогу тебе заговорю, болезнь нашлю, збун на твою голову обрушу, а потом дождичком оболью! Тогда узнаешь, как мою бороду трогать!

– Хо! Да ты колдун?!. Визинг?!.

Свима всегда удивляли люди, называющие себя визингами – колдунами. У него с ними имелся печальный опыт общения, и сейчас Токма только подлил масла в огонь.

– А то как же, – важно произнёс белобородый и приосанился, насколько позволяли путы, наложенные на него Свимом, прикрученные к перилам лестницы. – Колдун я! И со стажем, а не какой-то там новичок в этом деле. Ещё не такое могу сотворить с тобой. Ахнешь. Пострашнее что. Так что вот, дурб, ты со мной повежливее… того. Не то, смотри у меня!..

Не слыша в ответ от Свима каких-либо слов и видя его явно заинтересованное до удивления лицо, Токма подумал невесть что о своих неожиданно проснувшихся способностях не только колдовать, но и воздействовать на разумных. Потому и закричал утробно и повелительно:

– А ну, дурб, слушай меня и внемли! Развяжи мне руки и ноги! Я приказываю! И побыстрее…

– Ах ты, сморчок! – вспыхивая искренним негодованием, перекричал его Свим. – Визинга из себя корчишь, значит? Повелевать захотел? Тогда сиди привязанным до прихода своего вождя. Колдуну ничего не стоит избавиться от верёвок. Развяжешься сам, тогда и поговорим. Тогда и внемлю!

Опешивший от своей неслыханной смелости и вспышки ярости у Свима, старик открыл беззубый – давно не пользовался, наверное, закалочными – и замер, ожидая для себя чего-то страшного, тем более что Свим выхватил из ножен свой громадный меч и решительно шагнул к нему. Глаза дурба излучали бешенство. Эти проклятые визинги и колдуны рано лишили его отца и матери…

Белобородый подался от него назад, но упёрся в лестницу.

– Ты… это… того… – забормотал он, усиленно шевеля белым облаком бороды. – Не вздумай!.. Пошутить нельзя, да?

– Ты уже однажды пошутил и остался без зубов, – сказал Ф”ент. – Вы знаете, – обратился он к остальным, – тут недавно Токма сдуру, а такое он делает всегда, решил проклясть Лакоя нашего и пообещал тому вывих ноги во время очередного набега на склады Тескома. Лакой не стал с ним спорить, а сразу выбил ему верхние, а когда вернулся, и правда хромая на ногу, то и нижние зубы. С тех пор Токма сидел тихо и больше не решался предсказывать или проклинать кого-либо. Здесь зубов не вставить, а в город кто его такого пустит? А сегодня его опять понесло. Он и тогда говорил, что пошутил, да Лакой не поверил. Впрочем, все шутки Токмы для него же всегда кончаются плохо. Обычно бьют.

Рассказывая, Ф”ент схватил старика за продолжение его бороды на затылке и потянул на себя, а Свим тем временем, зажав в кулаке часть её пушистой и ухоженной на щеке, отсёк взмахом меча хороший клок белых волос и отшвырнул его за спину.

– Так-то лучше, – сказал он, пряча оружие.

– Хозяин, можно я?

Ф”ент от нетерпения сотворить что-нибудь с белобородым, приплясывал вокруг своего недавнего сотоварища – оприта – по банде. Глядя на него, нельзя было поверить, что ещё полпраузы назад этот стехар не мог стоять даже на ногах от истощения и плохого с ним обращения.

– Что ты хочешь?

– Я его так подстригу, что он потом сам с мясом оторвёт оставшееся безобразие на своём лице.

– Н-да… – покачал головой Свим, отмечая быстрое восстановление сил у выродка. – Ладно, стриги. Только не долго, – разрешил он великодушно и отошёл к своим друзьям.

К”ньец ещё копался в куче еды, а Камрат уже приладил мешок за спину и сидел, посматривая вокруг слегка осоловелым взглядом от еды и бессонной ночи.

Свим подсел к мальчику.

– Как вы тут? Думаю, нам придётся весь оставшийся день сегодня провести в дороге. Не идти даже, а бежать. Сможешь, малыш?

– Смогу, – ответил Камрат. – Лучше идти, чем вот так сидеть и дремать.

Свим видел – мальчик бодрится, но сил у него, наверное, немного осталось. Но молодец, не жалуется.

– А ты, К”ньюша?

– Не в первый раз. – Хопс перестал возиться с мешком, взвесил его в лапинах и стал прилаживать на спине. – Если надо, то, конечно, не следует здесь ждать, когда тебя на люстре подвесят.

Они засмеялись каждый по-своему. Смех выродка выражался в закрытии глаз и фырканье, да в движении хвоста, словно тот забился в конвульсиях.

Тем временем Ф”ент извлёк неизвестно откуда ножницы, которые перестали что-либо резать уже веков пять и явно не предназначенные для стрижки волос у людей, и приступил к делу.

Токма испуганно уставился на орудие прошлого.

– Ты бы у меня готов, смотрю, выдрать волосы живьём. Подожди, ужо я тебе устрою…

– Помолчи! Не я, а ты сам выдерешь. Я-то вот к тебе с ножницами.

– Они же у тебя не режут. Ай!.. Ну, сток проклятый, я тебе ещё шкуру спущу…

– А это тебе за стока… Стехар я.

– Какой ты… Ой-ёй! Подожди, Кемеш вам на хвост наступит. От него не убежишь, не закопаешься. И я твою шкуру… – Старик явно зацикливался в угрозах, потому что выродок не слушал его.

Он всё время оборачивался к пришедшим в логово Кемеша и следил, чем это они там занимаются. Те не обращали на него внимания.

– Вот что, – решился Ф”ент, и, не повышая голоса, как бы между прочим сказал: – Ты ори, да посильнее. Но запомни. Придёт Кемеш… Ори! Что выпучился? – Стехар дёрнул за волоски, старик закричал в голос. – Хорошо! Вопи, говори, но слушай и запоминай, что скажу я. Кемешу подробно расскажешь, что видел и кто здесь был. Подробно… Ори, дурак!.. От меня передашь, чтобы уже сегодня срочно уводил бы всех за Суракун. Ты понял? Срочно! Как только появится, на сборы не больше блеска!.. Вот тебе!

–А-а-а! Не дери так…

– Чтобы помнил, – Ф”ент отступил на шаг, полюбовался проделанным. – Ты прекрасен, Токма! Хозяин, посмотри.

Свим вначале не понял, к кому обращается выродок. А разобравшись, строго поправил:

– Меня зовут Свимом.

– Я так и хотел сказать. Хозяин Свим.

– Просто Свим. Забудь, что был быкелем. И ещё. Если тебе твой лживый и льстивый язык ещё не резали, так я его точно отрежу. Будь естественнее. Всё!.. Как ты его э… постриг, а? Не дурно, мне нравится. И ему, наверное. А тебе, К”ньюша?

– Я в таких делах ничего не понимаю, – уклонился от прямого ответа хопс и фыркнул.

Ему, конечно, было забавно видеть недавнего белобородого без бороды, уж очень комично выглядел человек, так безобразно подстриженный Ф”ентом. Но не мог же он хоть на кончик когтя на лапине поступиться, признавая интересным нечто, сделанное этой паршивой собакой.