Битва за землю Поладов Эрик

– Сейчас мы проверим.

Следующие слова Гудман адресовал реальному Крюгеру, который стоял в полу метре от стола, скрестив ноги и опираясь руками о кий:

– Расскажешь подробнее об этой опции?

– Мы планируем, что в новой модификации появится возможность медицинской диагностики, не выходя из дома. Для этого мы хотим внедрить устройство, которое будет совмещать в себе миниатюрный рентген, компактный вариант МРТ и…

– БИНГО! – слова Джеймса прервал ликующий голос Гудмана, который после подсказки Босса попал в лунку и ударил обратным кончиком кия по полу. На лице Джеймса тем временем вырисовывалась ни меньшая радость, когда он понял степень придирчивости, которую чиновник из ведомства может проявить к его новшеству в данный момент, в момент кратковременного восторга. Отойдя от радости набранному очку, Джон позволил ему продолжить:

– Помимо этого, будут присутствовать дистанционный датчик измерения температуры. В левое предплечье андроида будет встроен механизм забора и анализа крови из пальца.

Направляя кий на следующий шар, но теперь уже без помощи андроида с привилегированной кличкой, Гудман задал вопрос:

– Сколько болезней всего способна диагностировать программа?

С ответом Джеймс пытался тянуть до того момента, пока Гудман не загонит очередной мяч в лузу. Но прицеливался почётный гость слишком тщательно. Свернув губы на несколько секунд, Джеймс произнёс:

– 325 наименований.

Шон отвлёкся от удара и его взгляд замер на лице Джеймса:

– Это реально?

– Мои люди провели испытания. Вероятность ошибки … – в этот момент Джеймс решил не придавать своим словам конкретных значений, тем более что удар инспектора получился роскошным и Гудман махнул кулаком от радости, выйдя вперёд по очкам – мы сопоставили количество ошибок, допущенных врачами за последние полгода, и среднюю вероятность ошибки нашей системы…

– И что? – он продолжил широко улыбаться и представлять, как наконец может выиграть долгожданную партию у Джеймса в чём-нибудь впервые за последние полгода.

– Андроиды надёжнее.

Шон, казалось, вот-вот целиком отдастся в объятия лёгкой эйфории. Можно было не прибегать к тщательному подбору слов. Джеймс это понимал и воспользовался моментом.

Понимая, что закатить последний шар, который находится в считанных сантиметрах от лузы, труда не составит, Шон ненадолго отвлёкся от игры, а Джеймс не прекращал смотреть на его лицо, ожидая услышать то, чего так хотелось. Гудман раздумывал, уткнувшись глазами в центр стола, и вымолвил:

– Я уточню, но скорее всего понадобится одобрение в Минздраве.

«А вот это уже не по плану» – подумал Джеймс.

– Одобрение? Я думал, максимум, консультация.

– Я сказал СКОРЕЕ ВСЕГО. Это ещё не точно. Ты ведь понимаешь, что такая функция андроидов – это прямое вмешательство в работу системы здравоохранения. Поэтому мне придётся пообщаться с ними.

В голове Джеймса рождались коррективы его грандиозного плана:

– Давай лучше сделаем так: если от Минздрава всё же потребуется одобрение, сообщи мне имя того, кто будет курировать этот вопрос, а я уже сам с ним пообщаюсь. И для тебя меньше хлопот, и они узнают о Диагнозе-КМ куда больше.

Перекидывая свой взгляд по сторонам, после некоторых раздумий, Гудман сказал:

– Ладно. Пока я буду узнавать, что там с Минздравом, пришли мне подробные данные о проекте и опытные образцы деталей. Я отправлю их на экспертизу.

В этот момент в дверь раздался стук. В помещение вошёл Билл. Дворецкий сдержанно сообщил Джеймсу:

– Сэр, к вам пришли.

– Сейчас.

Джеймс оставил ненадолго Гудмана одного и вышел наружу. Он прошёл по коридору. На входе стояла девушка. В агентстве все её звали Шарлотта, но никто не знал её настоящего имени. На ней был одет тонкий тёмный плащ, который тщательно прикрывал всё её тело вплоть до колен. Шарлотта имела смазливое личико, пышную грудь, выпирающие ягодицы, выпуклые губы – всё натуральное, в первозданном виде.

– Привет, Джим – произнесла Шарлотта так, как здороваются с хорошо знакомыми людьми, почти что с друзьями.

– Здравствуй, Шелли.

Голос Шарлоты зазвучал немного кокетливо:

– Ну что, где клиент?

– Клиент отменяется.

– Как? А почему мне ничего не сказали?

– Представь себе, я сам только что узнал.

Джеймс достал из кармана зажим с купюрами. Он отсчитал сумму и протянул её Шарлотте:

– Вот тебе за три часа.

Джеймс поспешно развернул девушку в обратную сторону. Он приложил руку к её спине и медленно подталкивал к выходу. Она двигалась слабыми неуверенными шагами, и сказала озадаченным тоном:

– Но ведь ты заказывал на два часа. Почему три?

Прикрывая дверь у выхода из коридора, Джеймс ответил:

– Это тебе за пунктуальность.

Во время школьных каникул Джеймс поехал с отцом на рыбалку. Стоял приятный прохладный летний денёк. Абсолютный штиль и +19 градусов по Цельсию создавали идеальные условия для того, чтобы, сидя на берегу Темзы, терпеливо наблюдать за поплавком, в ожидании его резкого погружения. На достаточно большом участке побережья рыбачили только Алан Крюгер со своим сыном и метрах в двадцати от них какой-то мужчина, судя по внешности, пребывающий на пенсии уже не первый год, за спиной у которого стоял старенький Jaguar XJ-S молочного цвета. На нём был одет рыболовецкий комбинезон с брезентовыми сапогами, в которых он стоял по колено в воде. На голове была одета серая кепка, такая же дряхлая, как и его Ягуар. Под комбинезоном старик носил клетчатую лёгкую рубаху с распущенными рукавами.

Все трое ловили на катушку, закидывая блесну как можно дальше прочь от берега. И вот, после того, как десятилетний Джеймс откинул в садок очередной улов, он отвёл блесну за спину и как следует резко махнул удочкой вперёд, после чего блесна улетела настолько быстро, высоко и не точно, что мальчик этого нисколько не ожидал. Леска потянулась сильно в сторону, накрыв снасти рыбачившего по близости старика. Тот недовольно развёл свободной рукой. Стремясь как можно скорее убрать свою леску с чужой территории, Джеймс начал в спешке крутить катушку, собирая леску обратно. вместе с крючками на блесне ушла и леска старика, которую мальчик по неосторожности зацепил. Старик оказался слишком нерасторопным и не удержал удочку, которая улетела в воду.

– Ты что натворил?! – громко рявкнул Алан.

Сердце в груди Джеймса застучало во всю силу, когда по неосторожности он вырвал удочку из рук незнакомого дяди, а после отцовского крика дыхание у него участилось до предела.

В попытке притянуть к себе чужую удочки вместе со всеми причиндалами Джеймс потерпел неудачу. Крючок на блесне каким-то образом соскользнул и вышел из воды. Неторопливое течение стало медленно уносить удочку старика.

– Ну что, доигрался?! – раздался очередной отцовский возглас. – Давай теперь плыви за удочкой, БАЛБЕС!

Наблюдая за тем, как мужчина жёстко воспитывает своего отпрыска, старик добавил:

– Да, недомерок. А ну-ка, мигом ныряй! И чтобы без моей удочки не всплывал, поганец! – напоследок старый пердун угрожающе помахал кулаком, н опри этом посматривал на лицо отца.

В страхе перед взбесившимся отцом и негодующим стариком Джимми забыл даже снять шлёпанцы. Прямо в них он забежал в реку, и бежал до тех пор, пока глубина не позволила оторваться от дна и начать плыть. Он преследовал смирно плывущую на поверхности карбоновую удочку, и каждые пару секунд притормаживал, чтобы стоя на воде вытянуть голову и обозначить направление своего движения. Капли Темзы попадали в рот и Джеймс успел несколько раз ощутить привкус лондонской реки. А ещё он испытал отвратительное ощущение, когда вода просочилась в его дыхательные пути через нос. От этого омерзительного чувства не смогло избавить даже изнурительное покашливание. Вскоре шлёпки уже сползли с его ног и примкнули ко дну Темзы, а их владелец тем временем всё также преследовал эту проклятую снасть. Возможно, он сделал бы ровно то же самое, если бы никто ему об этом не сказал, и сделал бы куда спокойнее без приступа паники, как ведут себя не умеющие плавать пассажиры тонущего круизного лайнера. Но в тот момент Джеймс изо всех сил работал руками и ногами, совершая заплыв на неопределённую дистанцию вольным стилем только из-за одного – это чувство страха. При одной только мысли о том, что с ним сделает отец, Джимми начинал трястись в коленях, а грудь разрывалась от дикого биения сердца. Алан был достаточным тираном, чтобы отлупить сынка за то, что тот натворил. Вне зависимости от того специально или случайно был совершён проступок, в любом случае Алан предпочитал наказывать, и делал он это физически. Пара отборных оплюх только пойдут на пользу и сделают паренька более дисциплинированным. В этом Алан Крюгер был уверен на 1 000%.

Хлопая и плеская рукой по воде с пятого раза Джимми схватил эту грёбанную удочку. Засунуть бы её этому хрычу в задницу! – мог бы подумать Джеймс. Но нет. Его страх не находил места для таких мыслей.

Он начал плыть к берегу спустя метров тридцать от того места, где взял старт. На мелководье он опустил стопы на дно и стал идти наконец он почувствовал твёрдую поверхность под своими ногами. Но эту твёрдую поверхность он чувствовал не так, как ощутил вонзившийся в его правую ногу грязный осколок разбитой бутылки из-под пива.

На берег Джеймс уже выползал, карабкаясь локтями по земле, а гримаса на его лице выдавала нестерпимую боль.

– Ну чего ты там возишься, сопляк?! – ворчал дед своим хриплым голосом. – Я жду свой инструмент!

Мальчишка изнывал от муки, прижав край лба к земле и пуская слабый болезненный стон.

Через две минуты, когда терпение Алана лопнуло, он всё-таки оторвал свою задницу от раскладного табурета, и в злобном порыве быстрым ходом подошёл к сыну. С большой неохотой он всё же смотал удочки и отвёз Джимми в ближайшую больницу. Учитывая то количество грязи, которое попало в открытую рану вместе с речной водой, через трое суток на повторном осмотре доктор сказал, что мальчик чудом избежал гангрены. Но для того, чтобы подстраховаться, он прописал антибиотики на более длительный срок, чем это делают обычно в таких случаях.

По обыкновению, (правда без физических контактов) отец вставил Джеймсу за сорванный отдых.

– Сорок минут рыбалки! Именно этого я и хотел, сопливый ублюдок! После этого хрен тебе, а не рыбалка! Весь день испоганил! Если одной удочкой не можешь управляться, на что ты вообще сгодишься?! Как не умеешь ничего молокососом, так и ни хера не сможешь через тридцать лет, бездарь!

Четыре дня спустя. Джеймс, сидя за столом своего кабинета в офисе, перелистывал свежие отчёты о результатах проведённых опытов за последние сутки. Возможности нового оборудования тестировали на добровольцах, имеющих какое-нибудь заболевание, которое крюгер мог бы диагностировать с вероятностью свыше 60%. В это время зазвонил сотовый, лежащий около чашки кофе, которая уже была третьей с утра. На экране высветился номер Шона Гудмана. Джеймс в спешке поднял трубку, даже не возвращая взгляд на бумаги:

– Алло!

– Джеймс, привет.

– Да… привет. Ну что?! – он решил резко перейти к делу.

– Значит так. Действующее законодательство не учитывает такие опции бытовой робототехники. В актах нет ни единого намёка.

С некоторым предвкушением свободы, Джеймс спросил:

– Значит для запретов нет оснований?

– Не совсем. Эта инновация имеет статус новой услуги, которую компания собирается оказывать своим клиентам. А поскольку это принципиально новая услуга, то для её реализации требуется наличие соответствующей лицензии.

Возбуждённым тоном Джеймс спросил:

– Но если таких лицензий не предусмотрено?

– По предварительной оценке на коррективы в законодательстве уйдёт пару недель. Корректировка будет проходить при поддержке Минздрава.

Продолжая сохранять задумчивый вид, Джеймс задал очередной вопрос:

– А что с экспертизой?

– В лаборатории сказали, что система работает достаточно хорошо. Самая минимальная точность диагноза – 87%, как ты и говорил.

Эти слова Джеймса ничуть не удивили. Он отправил на экспертизу откорректированную программу, рассчитанную на 26 заболеваний, которые легко диагностировать. Большая часть данных была скрыта от экспертной комиссии.

– Хорошо – сказал Джеймс. – Как только утвердят поправки, пришли образец. Буду признателен.

– Без проблем.

Прошло одиннадцать дней. На часах было почти десять вечера. Ночной Лондон заполнили огни уличных фонарей и ярких вывесок спортивных баров. По всему городу передвигались толпы футбольных болельщиков в ожидании финального матча крупнейшего клубного турнира Европы, в котором примет участие местная команда. Все бары были забиты до отказа местными клиентами. По предварительной оценке, свыше 92% лондонцев и 88% англичан собирались смотреть предстоящую игру на стадионе, в барах и перед экранами своих телевизоров дома. Даже на трафальгарской площади3 был специально подготовлен большой экран для прямой трансляции матча. Уличные экраны по всему городу, без конца крутившие в основном рекламу самых востребованных брендов, почти целую неделю транслировали сплошь анонсы к предстоящему матчу.

Офис «Kruger’s androides» опустел. Оставался последний работник на последнем этаже. Джеймс сидел за рабочим столом, на котором около чашки лежал билет на VIP-трибуну Уэмбли4. Это был первый за последние двадцать семь лет финал, про который он не вспомнил. Четвёртый час к ряду Джеймс просматривал бумажную стопку, содержащую описание новой статьи, устанавливающей стандарты и условия лицензирования изобретённой опции медицинского диагностирования системой андроидов. Это касалось и опции Диагноз-КМ. В этой горе информации для него всё выглядело оптимальным кроме одного пункта, который гласил о том, что выдачу лицензии должно официально одобрить министерство здравоохранения. Это был последний пункт, который взбесил Джеймса. В рекордно низкие сроки его сотрудники сумели подготовить 92% необходимых образцов микросхем и стыковочных кабелей, корпус, а программное обеспечение было практически полностью доведено до стабильного рабочего состояния. Для запуска конвейера оставалось решить несколько несущественных задач. И этот пункт был как кость поперёк горла для Джеймса и всего проекта, реализовав который, компания смогла бы получить рекордную прибыль в течении одного месяца за всю историю своего существования. Полученные доходы за первый квартал смогли бы с лихвой покрыть издержки, потраченные на открытие завода по сборке андроидов в Шанхае.

Оторвавшись от кресла, Джеймс достал свой мобильник и набрал Гудмана. Держа телефон у правого уха и потирая шею левой рукой, Джеймс без остановки шагал вдоль лицевой линии своего кабинета. После тринадцатого гудка в трубке раздался голос Шона:

– АЛЛО!

– Шон.

– АЛЛО!

По ту сторону линии доносился громкий гул. После нескольких попыток докричаться до абонента, линия была прервана. Джеймс в очередной раз набрал номер и лишь спустя две минуты на его звонок ответил Шон:

– Алло.

– Шон, это Джеймс. Что-то со связью.

– Нет-нет. Просто наверху шумно. Сейчас зашёл в под трибунное помещение. Ты что-то хотел:

– Ты на стадионе? – спросил Джеймс, даже не вспомнив про свой билет, который лежал на столе. Лишь уголок билета на VIP-трибуну выглядывал из-под образца руководства по эксплуатации андроида, которое было открыто на странице с описанием функции «Диагноз-КМ».

– А ты где сидишь?

– Я… я не на стадионе.

– Ты издеваешься? Мы ведём два – ноль. А ещё даже первый тайм не закончился.

– Ты знаешь имя человека из Минздрава – не проявляя интереса к событиям на поле, Джеймс продолжал интересоваться тем, от кого зависит дальнейшая судьба нового проекта.

– Слушай. Они ещё не определились с этим. И вообще они критически отнеслись к этой идее. Я сделал, что смог. Но судя по всему они будут идти до конца, лишь бы не допустить на рынок Диагноз-КМ. На сколько я слышал, сейчас они подыскивают компетентного инженера с высокой квалификацией, чтобы он откапал все слабые стороны в системе и раскритиковал эту функцию. Если что-то…

Дальнейшие слова Гудмана у Джеймса уже не вызывали интереса.

– … алло. Алло! Джеймс, ты слышишь?!

Он убрал телефон от уха, сохраняя мёртвый взгляд, и спустя некоторое время на другом конце линии вновь зазвучал его голос, (в котором отживали свое последние капли надежды, продолжая смотреть в одну и туже точку, но теперь уже это был взгляд человека, определённо одержимого своей идеей. Одержимый до безумства.

– Слушай, Шон. У тебя есть адрес министра?

– Ну-у-у, я…

С трибун ударил громкий шум, прорывающийся во все его помещения. Зрители ликовали. Фанфары ревели. Итальянцы отыграли один мяч.

Прижав свободное ухо, Шон повторил:

– … я могу узнать!

– Хорошо. Пришлёшь мне, я сам поговорю с ним.

– Без проблем.

Убитый последними новостями, Джеймс раскинулся на диване в своём кабинете, не имея никакого желания ехать домой.

– Мистер Крюгер? Мистер Крюгер!? – преподаватель лондонского института повысил тон.

Джеймс содрогнулся в плечах перед тем, как оторвать свою щёку от стола. На щеке остался след от книжного текста. Это было определение восьмеричной системы счисления. Его сон прервал очередной крик, только теперь преподавательский. Но все эти громкие голоса для него были одинаковы и напоминали отцовские возгласы.

Он сидел где-то в середине огромного зала для лекций среди таких же восьмидесяти студентов, как он. Лекционное помещение напоминало форму амфитеатра.

– Мистер Крюгер?  молодой доцент существенно понизил громкость. Он держал руки в карманах брюк и медленно подходил к нижнему ряду с сидевшими вдоль него пятью студентами. Рукава его синей рубашки были закатаны до локтя.

– Да, Мистер Брегман.

– Так в каком же году была изобретена система доменных имён?

Не прошло и секунды, как Мистер Брегман не дал Джеймсу открыть рот:

– Нет-нет. Не утруждайте себя. Я ведь пришёл сюда не для того, чтобы читать историю развития технологий по дистанционной передаче данных (ИРТДПД), а просто так, поболтать, потому что дома мне вдруг стало скучно. Прошу прощения, Джеймс, что мой рассказ слишком нудный и от него клонит в сон. – Мистер Брегман скорректировал выражение лица на более серьёзное и в мгновение стёр весь этот сарказм:

– Так в каком же году была изобретена система доменных имён?

Типичный для студента взгляд, когда настолько тщательно всматриваешься в пол, что начинаешь замечать то, что соседние плитки вовсе не одинаковы. Затем оказывается, что кто-то не мыл ботинки уже несколько недель; картина внизу помещения у входа, висит немного криво; одногруппница, сидевшая на три ряда ниже, купила красное кружевное бельё, которое выглядывало из-под её джинсов; парень, расположившийся в нескольких метрах от той же девушки, подробно, детально, и даже скрупулёзно рассматривал идеальные изгибы и загорелые оттенки на страницах Playboy и одновременно придерживал свободной рукой своё хозяйство, чтобы не пришлось вызывать офицера полиции и производить арест за нарушение порядка у него в штанах.

Этот взгляд знаком каждому преподавателю. И Мистер Брегман не исключение. Он стал медленно подниматься по ступенькам в сторону Джеймса, параллельно высказывая своё негодование его успехами:

– Скажи, Джеймс. Какой ты видишь свою жизнь, скажем, лет через пять.

– …

Оглядывая всю аудиторию, Брегман добавил:

– В каком статусе ты себя представляешь? Чем занимаешься? Где бы ты определил своё положение в общественной иерархии?

– Это…

Доцент начал подталкивать своего студента к более решительной речи:

– Ну же, ну же. Говори.

– Это сложный вопрос.

Он был уже совсем рядом с Джеймсом, сидевшим на самом краю ряда.

– Он такой же сложный, как и вопрос о создании системы доменных имён?

Робко и нерешительно Джеймс ответил:

– Нет, с… Сэр.

Педагог стоял на одном уровне со студентом, которого отчитывал, теперь уже глядя на него сверху вниз:

– А в чём же тогда дело?

По прошествии пяти томительных секунд в абсолютном безмолвии полной аудитории, по-прежнему уткнувшись глазами куда-то вниз, Джеймс сказал:

– Пять лет – слишком большой временной отрезок. Он большой, и поэтому не стабильный для того, чтобы делать прогнозы повышенной определённости. Когда речь заходит о таком периоде, то планы рекомендуется выстраивать с погрешностью большей допустимости, нежели обычно. Чем больше времени даётся для принятия решения, тем чаще это решение будет подвергаться коррективам.

Это был ответ не на тот вопрос, на который хотел бы услышать Брегман, но он был впечатлён тем, что парень дал настолько подробный и компетентный ответ.

– Профессор Роджерс рассказывал мне о том, насколько идеально ты сдавал ему философию. Я вижу, что он не солгал. – После слов похвалы преподаватель вернулся к теме – Но ты выбрал специальность системного программиста. У тебя ведь были определённые планы, которые сподвигли на выбор именно этой профессии. Так каковы они?

– Они определяли моё желание осваивать ремесло программирования и познание законов, определяющих протекание информационных процессов.

– Тааак. Отлично. А теперь давай поразмыслим над моим вопросом. Я рассказывал о том, как создавалась глобальная сеть. Мы изучаем историю появления интернета. Говоря твоими словами, это напрямую относится к законам, определяющим протекание информационных процессов. Ведь без доменов невозможно бродить по интернету. Так почему же ты не слушаешь эту лекцию?

– Вы рассказывали историю.

– И…

– Это свершившийся факт. Нечто уже имеющееся. Мы все знаем, что такое домен и как им пользоваться, но знать кто и когда придумал их, не имеет большой практической пользы. Когда мы читаем название фильма, то мы ведь не задумываемся над тем, кто его продюсер. Интерес у нас вызывает то, что на экране, а не тот, кто стоял у руля кинопроизводства. Так же и здесь.

– В таком случае, может, в школьные годы нам не стоило изучать историю Средневековой Англии, колонизацию новых земель, вторую мировую войну? Ведь это уже прошло. Так к чему нас заставляют знать об этом?

– Некоторые вещи из истории развивают у граждан патриотизм; некоторые служат примером, чтобы не совершать прошлые ошибки; определённые темы из учебного курса объясняют систему устройства государственной власти, чтобы каждый человек знал, при помощи каких рычагов можно изменить ситуацию в стране или каком-либо регионе и почему происходит резкая смена политической обстановки. Это история с повышенной степенью практичности. А домен, это всё равно, что Букингемский дворец – мы знаем, что это пристанище британских монархов. Это здание, которое не может повлиять на реальное положение дел или послужить примером чего-то.

– Может рассказать тебе о том, как повлияет на реальное положение дел то, что ты не знаешь азы истории появления Глобальной сети? Ты придёшь на экзамен по моему предмету, который представляет из себя сплошную историю, вытащишь билет. Далее мы начнём спорить на предмет актуальности моей дисциплины. Ты, наверное, так себе это представил? Но увы. Я буду требовать чёткого ответа на поставленный вопрос. С таким сумасшедшим прогрессом ты не промямлишь ни слова по теме.

Ты ни на что не сгодишься, ничтожество! Тебя ждёт позор, бездарный сопляк! – прозвучал отцовский голос в голове Джеймса.

– Это будет практично? – добавил Брегман, спрашивая Джеймса. – Думаю, что вполне. Вот тебе и влияние на реальное положение дел обыкновенной истории, свершившегося факта, и только.

– …

– Мы здесь собираемся не для пустых разговоров. – Оглядывая аудиторию, преподаватель чуть повысил голос, обращаясь ко всем студентам – Всё, что вы здесь узнаёте, имеет значение. И ваш долг – вникать в эту дисциплину. В противном случае второсортные выйдут из вас инженеры. Никто и не узнает о ваших разработках и уж тем более не станет платить вам, чтобы пользоваться тем убожеством, которое вы осмелитесь назвать программным обеспечением.

На следующее утро в 8:12 Джеймса разбудил сигнал его мобильника. Там было входящее сообщение от Гудмана:

«Он будет весь день в загородном коттедже. Сандридж-хилл, 87».

Протерев пальцами веки, совершив глубокий выдох, Джеймс опустил стопы с дивана на пол, затем отправился в подсобное помещение своего кабинета, где открыл дверцу гардероба и сменил свой помятый костюм и рубашку на новые выглаженные, которые придавали ему человеческий вид после пятичасового сна в одежде на кожаном диване. Он привёл в порядок свои волосы, а точнее чёлку. Джеймс всегда носил короткую стрижку. Его волосы приобрели частично седоватый оттенок начиная лет с тридцати. Но это ничуть не старило его внешность. Даже наоборот, такая цветовая гамма короткой шевелюры добавляла ему брутальности. В 2036 году одно авторитетное британское интернет издание провело опрос среди женской половины пользователей. По результатам этого опроса Джеймс Крюгер был признан самым сексуальным мужчиной года. Он сменил чёрные ботинки на тёмно-коричневые и отправился к лифту. Менее, чем через час, Джеймс, настроенный не на шутку, уже мчался на своём Корвете бордового оттенка по загородной трассе со скоростью 210 км/ч, не выпуская из левой руки флягу с прохладительным Dalwhinnie5. Проснувшись от действия виски, Джеймс откинул крышу, пытаясь ощутить этот порывистый ветер, который бодрит лучше любого кофейного напитка, или какого-нибудь энергетика. По обе стороны от дороги росли сплошные вязы с огромными кронами, которые накрывали тенью весь идеально закатанный асфальт, который здесь меняли чаще, чем на любой из центральных улиц Лондона. Откинув флягу под дверь, продолжая удерживать руль правой рукой, и опираясь левым локтем о край двери, Джеймс бросил свой уверенный взгляд в зеркало заднего вида, и сквозь затемнённые очки наблюдал за тем как даже его коротко стриженные кудри развеивал ветер, который лишь усиливался по мере того, как стрелка на спидометре приближалась к отметке 240 км/ч. Оторвав локоть от края двери, Крюгер поводил ладонью по щетине, которая заметно выросла за последние шесть дней. Он подробно рассматривал гору бумаг, но ни разу не посмотрел в зеркало. А стоило бы.

Вскоре на горизонте стал вырисовываться полосатый шлагбаум. Отсюда начиналась закрытая территория, где располагалась недвижимость государственных чиновников, представителей богемы и прочих лиц высших сословий со счетами на Багамских островах и в швейцарских банках. Ходили слухи, что в одном из особняков, расположенных в этой зоне, который принадлежал королевской чете, была убита молодая начинающая голливудская актриса, с которой тайком от родителей развлекался английский принц. А некий городской судья в одной из этих вилл, периодически принимал девушек по вызову, скрывая своё тайное гнёздышко от ревнивой жёнушки. Этот элитный, в денежном и моральном смысле, район был как замок с кучей тайн, каждую их которых тщательно скрывали, и о которых каждый хотел бы непременно узнать.

Плавно сбрасывая скорость, Корвет Джеймса спокойно катился, приближаясь к контрольно-пропускному пункту. В полуметре от шлагбаума Джеймс придержал своего железного четырёхколёсного «гепарда», снял очки и приподнял подбородок, выглядывая за горизонт кузова.

– Доброе утро.

Джеймс поприветствовал сотрудника охранной службы в ответ:

– Утро доброе, Винсент.

Винсент ни в первый раз видел Джеймса Крюгера. Владелец «Kruger’s androides» раз в месяц приезжал в эти места в гости к своему закадычному другу по имени Морган Вайс, владевшему 39% акций промышленного концерна SAMSUNG. С тех пор как он стал акционером южнокорейского торгового гиганта, он забил на всё, и на работу в первую очередь. С ним Джеймс подружился в студенческие годы с того момента, когда в кабинете химии они спионерили несколько реагентов и смастерили самодельный фейерверк, который в тот же день закинули в женский умывальник, а перед этим заперли на замок раздевалку спортзала. Полтора десятка обнажённых девиц вылетели в коридор и это не могло не радовать глаз. Месяцем позже они проникли через компьютер в базу данных отеля, в котором со дня на день должен был поселиться премьер-министр Швеции. Они сменили время прибытия на один час. Морган одолжил чёрный тонированный одиннадцатиметровый Hammer H-2 у своего кузена, который работал водителем в прокате лимузинов. Персонал отеля слегка удивился в отсутствии полицейского эскорта, но чего только в их практике не случалось. Они торжественно встретили подкативших к парадному входу на лимузине двух студентов, одетых в потёртые джинсы, футболки и изношенные спортивные кеды. В их честь звучали фанфары. Персонал пятизвёздочного отеля оказал большую честь парням. Это была весёлая пора. Она началась через полгода после того, как Джеймс потерял маму …, ах да, ну ещё отца. Хотя в первую очередь отца, и не потерял, а – избавился. Его повседневные решения и выбор становились независимыми, и он ощутил раскрепощённость, тотальную свободу. Вот он, истинный смысл в жизни, когда твои повседневные будни проходят так, как ты решаешь их провести, и ни от кого не зависят. Если кто-то высказывал ему нелицеприятные слова, Джеймс мог свободно послать, засунуть кое-что кое-куда в буквальном смысле. Любой ворчливый сукин сын напоминал ему отца. Преподаватель Брегман – не исключение. В следующем семестре, из-за того, как он в очередной раз пригрозил Джеймсу на счёт экзамена, Джеймс видел перед собой отца, а не доцента, и лишь чудом сдержался от сквернословия в адрес учёного мудака. Ровно так же он воспринимал всех остальных. Кто-то оскорбит или усомнится в его способностях, и Джеймс сразу предлагал тесно познакомится с его гениталиями. Почти каждый день он слал в жопу соседа на против.

Крюгер, когда ты уберёшь листья со своей лужайки? Их сдувает прямо на мой газон.

Иди в жопу. Надо будет, на твоём газоне появятся не только листья.

Приблизительно то же самое происходило и с остальными.

Крюгер, где мой каталог с ноутбуками?

В моём сортире. Он б. у.

Джимми, дорогой, какие у тебя планы на вечер?

В мои планы триппер не вписывается.

Мальчик, пропусти бабушку к кассе. Я долго не задержусь.

Не, бабуля. Мне позарез. У меня время глохнет.

Все вы молодые без совести.

Иди на хер со своей совестью. Мы в свободной стране.

Теперь он мог себе это позволить. Дома рукоприкладство его не ожидало.

Винсенту было лет сорок на вид, среднего роста и с достаточно внушительными мышечными габаритами. Его предки по отцовской линии иммигрировали в Англию из Анголы в конце восьмидесятых.

– Как поживаете, Мистер Крюгер?

– Отлично, Винсент! Как у тебя? Что нового?

– Здесь ничего нового не происходит, так что последний месяц прошёл стабильно, без терактов, грабежей и насилия.

– А тебе бы хотелось? Верно? – Джеймс ехидно заулыбался.

– По крайней мере был бы хотя бы один повод пострелять и погоняться. Хотя на счёт грабежей и терактов вряд ли, но то, что здесь постоянного кого-то насилуют, сомнений не вызывает.

– Да ну нах…

– Да. Об этом мало кто знает. Но тут почти в каждом доме такие интриги плетутся, хоть снимай новый сезон Санта-Барбары. На прошлой неделе владелец казино «Атлантида» улетел на Багамы с женой. И говорят его дочурка теперь времени даром не теряет. Каждый день приводит домой нового хахаля, а кто-то из соседских мальчишек даже услышал, как она стонала на весь двор по среди ночи. Говорят, их там было сразу двое. А судья Пирелли, якобы, обрюхатил одну из тех путан, которых он постоянно вызывает к себе на ковёр.

Джеймс задрал брови и свернул губы в трубочку, издавая затяжной свист, который прекрасно вписался в его удивлённую гримасу, и сказал:

– Теперь то он наказал её по всей строгости закона.

– А этот агрегат я, кажется, вижу впервые – медленно и восхищённо сказал Винсент, опираясь рукой о каркас лобового окна. Он не мог налюбоваться изящными изгибами Корвета, его внушительными габаритами и брутальным дизайном. А какой был звук у работающего двигателя – музыка, а не автомобильный рёв.

– Я его купил в прошлом месяце. И скажу тебе больше – даже я его вижу не каждый день.

Они оба засмеялись. Винсент широко улыбнулся и на фоне его африканской кожи в глаза резко бросались ровные белоснежные зубы – типичная улыбка для любого негра. Он подал сигнал, после чего напарник поднял шлагбаум.

– Счастливого дня, Мистер Крюгер.

– Спасибо. И тебе не скучных будней.

– Одного грабежа будет достаточно. – Немного снизив голос, Винсент добавил – Просто иногда так и хочется пару раз пальнуть, дать по газам, поучаствовать в погоне, кого-нибудь повязать в конце концов.

Раздался очередной взаимный громкий хохот, тут же потонувший в мощном рёве Корвета. Затем Джеймс снова одел свои затемнённые очки, сдвинул с места рычаг коробки передач и отправился вверх по улице богемного района, пропитанного атмосферой безграничной власти, шальных денег и порочной репутацией большинства его обитателей.

Он катил по улице, минуя сплошные особняки, чей фасад не могли спрятать даже трёхметровые заборы, большая часть из которых были сделаны из высокопрочной стали или железобетона. Спустя пару десятков домов Джеймс проехал мимо владений своего закадычного друга, и через полквартала он уже парковался перед воротами коттеджа министра здравоохранения. Он заглушил двигатель спорт кара ещё до того, как к машине подошёл один из двух охранников. Аккуратно прижимая руками волосы и затянув немного туже галстук, Джеймс как ни в чём ни бывало открыл дверь своего бордового жеребца и спустя пару секунд человек в штатском попросил его назваться:

– Джеймс Крюгер, – самовольно пожав руку охраннику, он представился, рисуя широкую улыбку во весь тридцать один зуб. Тридцать второй всё ещё не вставил, как бы часто ему не звонил стоматолог, напоминая о том, что имплантат уже готов к вживлению. В тот момент ему было плевать на зуб. Всё равно пустая десна находилась далеко в конце правого края нижней челюсти и отсутствие этого зуба никто не замечал.

– У вас запланирована встреча?

– Да. Но дело в том, что встречу назначал не лично я. Из министерства по бытовой электронике должны были сообщить о моём прибытии.

Его глаза смотрели на Крюгера с некоторым подозрением. Охранник попросил подождать:

– Секунду.

Он повернулся спиной к посетителю и отошёл на пару метров, сообщая по внутренней связи о прибытии президента «Kruger’s androides». Тем временем Джеймс продолжал держать руки в карманах брюк, опираясь то на носочки ботинок, то на каблуки. Перекатываясь так ещё какое-то время, расчищая языком зубную эмаль с открытым ртом, он демонстрировал мёртвое спокойствие, которое ему обеспечили двести грамм выпитого по пути бодрящего виски.

Охранник вернулся и сообщил:

– Мистер Крейг ждёт Вас.

Джеймс расправил расстёгнутый пиджак, открыл длинную габаритную дверь Корвета, завёл едва слышимый мотор, и изящно трогаясь с места покатился через распахнувшиеся ворота. Он занял одно из восьми парковочных мест перед трёхэтажным коттеджем министра Томаса Крейга. Первым же делом, только покинув салон, Джеймс снял очки, положил их во внутренний карман, застегнул верхнюю из двух пуговиц на пиджаке и лёгкой беззаботной походкой проследовал за охранником. Они обогнули строение, после чего на заднем дворе сели в машину для гольфа и отправились в сторону лунки, в которую метил соперник Томаса Крейга – министр обороны Курт Стронберг. Медленно пересекая персональное поле для гольфа министра, Джеймс в последний раз обдумывал все те доводы, которыми он собирается убедить правительственного чиновника одобрить лицензию для Диагноза-КМ.

Министр, тот что отвечал за контрнасилие, а не за здравие, тщательно готовился к удару, в четвёртый раз смыкая клюшку с мячом. Неподалёку от лунки остановился гольф кар. Заметив появление внепланового гостя, хозяин владений тут же достал из нагрудного кармана солнцезащитные очки. Опустившись на газон, Джеймс снова расстегнул пиджак, и медленно направился в сторону Крейга. Шестидесятичетырёхлетний министр, одетый в белоснежные спортивные штаны, белые кроссовки, синее поло и такого же цвета бейсболку, лишь в последнее мгновение повернул голову к Крюгеру, бросая взгляд на него сквозь очки, позволяющие видеть лишь приглушённое очертание того, кого он предпочёл бы вовсе не видеть. Перед ним был человек, чей проект было крайне необходимо похоронить. Это было важно независимо от расклада. Если Диагноз-КМ окажется опцией низкого качества – пострадают сотни, тысячи, а может и миллионы людей. В случае, при котором Диагноз-КМ зарекомендует себя эффективно – возглавляемое им ведомство начнёт терять свой авторитет для населения в вопросах медицины. Роль всего министерства здравоохранения снизится настолько, что Крейг даже не хотел думать об этом. об всегда был ярым борцом с неэффективными и губительными препаратами и методами псевдолечения, которые лишний раз заставляют доверчивых покупателей раскошеливаться. Он посмотрел на незваного гостя, когда тот уже практически был в полуметре от него.

Джеймс немедля протянул руку:

– Доброе утро, господин министр.

Не снимая перчатку, и продолжая стоять почти что спиной к Крюгеру, министр ответно протянул руку (и при этом не сжал ни одного пальца), не желая произносить его имени:

– Утро доброе.

– Главный медик и главный военный страны участвуют в спортивной борьбе – с лёгкой улыбкой произнёс Крюгер. – Это интересно.

Министр Крейг продолжал сохранять каменное лицо в отличие от министра Стронберга. Он-то с радостью пожал руку Джеймсу. Он восхищался андроидами и частенько представлял, каково было бы иметь нечто похожее, но только с одной лишь разницей – чтобы эти машины служили военным целям. Отдышка, страх, усталость, человеческий фактор – всё это осталось бы в прошлом. Идеальная боевая машина без слабых мест.

Стронберг поздоровался и сказал: