Записки на кардиограммах (сборник) Сидоров Михаил
Перевернулись на «Скорой».
Легли на бок и, вращаясь, метров тридцать проскрежетали.
Остановились, выбили люк в крыше, вылезли.
Первое, что увидели, – руки с мобильниками.
Фотографируют!
Человек десять, не меньше.
Корячились, извлекали больного – никто не помог.
Ходили кругами, ракурсы выбирали.
Муть стёкол.
Скелеты перил.
Бред поколений маркером по стене.
Аварийное освещение, мочало проводки, ишаи извести.
Аммиак и кошатина.
«Оно никогда не настанет!» – закричал вдруг Пилат страшным голосом…
Псих в равной степени и всемогущ, и беспомощен.
Коллеги. Везли бомжару в больницу и метелили его всю дорогу. Крики писали на диктофон. Вечером пили чай, слушали и смеялись под тортик…
Одной фразой?
Пожалуйста.
– Не, не поедем. Мы вас лучше ещё раз вызовем.
Люди безумны.
Отступление
Testimonium Paupertatis
Был Рим. Держал мир в кулаке. Строил города, дороги, знания умножал. А потом кончился. В одночасье. Забыли всё. Тысячу лет жгли людей, молились на деревяху, испражняясь там, где приспичило.
Питер. Метро. Технологический институт. Даты на стенах: первый спутник, ядерный синтез, оптический генератор – полвека назад.
А ныне только: хлеба и зрелищ!
Один в один.
Настораживает.
«Чё, бл…дь, до х…я умный»?
Повседневное.
«Бить нельзя их, а не вникнут – разъяснять…»
Классическое
Вызвали ночью и не хотели пускать, пока документы не предъявлю.
Умер Углов.
В аккурат на первомедовский выпуск.
Санитар морга промеж молодых докторов.
Слегка подшофе:
– С академиком сфотографироваться не желаете?
Маленький триптих
I
На глаз – месяц запоя.
А уверяют – три дня.
– Мужик, давай честно?
– Ну, может, четыре…
Насмерть стоят.
II
Никакие.
Аж ссутся непроизвольно.
Но – поголовно:
– Д-да я тока бутылку пива с-сёдня…
III
Ещё раз:
Синь темнит.
Медик догадывается.
Обязан.
Ему, бля, деньги за это платят!
Доброхоты.
Сдёргивают с обеда: «На остановке, в инвалидной коляске».
– Что – в коляске?
– Не знаю, езжайте.
Мертвецки пьяная побирушка.
– Домой её отвезите!
Ну не уроды?
Жидкость для труб.
Стакан.
До дна.
В два приёма.
Пи…дец какой-то!
Суррогаты, панкреонекроз, кранты поджелудочной.
Свезли к хирургам.
Месяц, два, и опять он.
Живот в рубцах – еле выжил.
Под сиреной обратно.
Выписку обмывал.
Рабочий посёлок.
Пропитые упыри, плевки, помои из окон.
Дети играют «в пигмалионов».
В подвале, на трубах…
Выросли, поди, спились.
Отправили на учёбу.
В первый же день: так, сдаём по «штуке» на нужды кафедры!
Отказался.
Домой звонили.
Два раза.
Комиссии.
Юные женщины в макияже.
Запинаясь, читают список и требуют предъявить.
Потом ставят галочки.
Надменны и робки одновременно.
Как им так удаётся?
Центнер живого веса.
– Идите за мужиками – нести надо.
Мнутся.
– Может, мы с вами вдвоём как-нибудь?
Х…й их знает, а вдруг правда – врождённая деликатность?
Госпитализация.
– Едете?
– Н-не знаю… Надо Тамаре позвонить… Алё, Тома? Меня врачи забирают – ехать, как думаешь?
И к этому привыкаешь.
Кафель, хром, крахмал простыней.
Стоит тело, ссыт на пол.
А римляне, когда убивали, упав, плащом накрывались.
На подвздохах.
Чтоб не глазели.
Никого не трогали, ждали на светофоре.
А он по зебре вихлял, пьяненький.
Увидел, встал напротив – и матом
Потом всхрапнул, пал оземь и заелозил копытами.
Откачали уё…ка.
Мы ж добрые.
Детей только жалко.
Они счастливы.
Им сравнить не с чем.
Звезда.
Вживую.
Пьяная.
Омерзительно.
Бухал всю осень – бросила баба.
Обезножил: умоляет, трясётся…
Ну, хули делать, лекарим.
– Я ей DVD купил, – успокаиваясь, – фильмов кучу, микроволновку, утюг…
И вдруг – волком:
– Атамщу-у-у-у-у! Х-х-х… атамщу-у-у-у-у!
Наркоманы и алкаши.
Конца краю…
Впечатление – линия партии.
Прямой эфир, конкурс.
А как вы гадите сослуживцам?
Самым оригинальным – по два билета.
Взахлёб, веришь?
Микрофон рвали.
Смотришь пациента, а в голове: не тебя ли я сейчас слышал?
Конкретно накрыло.
Особняк.
Аритмия.
Купировал, собираюсь.
– Вы не хотели бы у нас дворником поработать?
Ахуй.
Ступор.
Онемел, честно.
Они ж, на голубом глазу, дальше:
– Нам дворник нужен, интеллигентный. Чтоб и пообщаться, и помощь оказать, если что. И зарплата достойная – не то что ваши копейки…
И главный хит:
– Не понимаю, почему вы отказываетесь?
Краснорожий кабан – лежит, пену пускает.
Бутылки, бутылки, бутылки, бутылки…
Прошлись по соседям: вынести не поможете?
– Хорошо, сейчас. В какую квартиру? Э-э, нет…
Весь подъезд отказался.
Рабочий посёлок.
«Скорая».
Сразу предупредили:
– Больные двух категорий: «скотина» и «скотина пьяная».
Шокировали – подтвердилось.
– Что ж ты так керосинишь, родной?
– А чё ещё делать-то?
Водила попросил аспирин:
– Завезём сыну? А то звонил, сказал, что заболевает.
Сыну – тридцатник и живет черт-те где.
– Он что, не может выйти таблеток себе купить?
– Да, как же! Купит он таблеток, ага. Пива – купит.
Обрёл истину: чиновный люд считает наши деньги своими.
Сами признают.
– В больницу? Надолго? Ч-чёрт! Транш, как назло, нам пришёл…
Диспетчер заполняет сканворд.
– Слышь, эта… водяные часы?
Второй год про них спрашивает.
Негласно – принимать всё.
На днях, к примеру, на флюс отправили.
Я серьёзно.
Езжай, говорят, не вы…бывайся – записан вызов!
Абстенуху откапать?
Это не к нам.
Крик.
Мат.
Даже харкнул вдогонку.
А минутой раньше трупом лежал.
И голос такой слабый-слабый…
Инфантилы.
Один в один.
Не получив желаемого, визжат, колотя ногами.
– Мы не будем обезболивать ваши зубы.
– Зае…ись, медицина! Нах…й вы ваще тада? А ну, съе…али отсюда, пулей!
Девятнадцать лет, плохо.
На похмел к сыночке вызывают.
Мне б в таком возрасте и в голову не пришло.
Волшебное слово?
Ладно, на ушко:
А вдруг он умрёт?
Отмычка.
Золотой ключик.
Приедет бригада.
– Н, – возразят, – ну а мало ли?
Резонно.
Только ещё 140 миллионов медиков нужно – по одному на рыло, за спиною дежурить.
Но – незадача! – и штатных-то не хватает.
Никто ж не хочет: грязно, бедно, неблагодарно…
– Короче, ясно: умрёте, тогда звоните, да?
Бинго!!!
«…при состояниях, угрожающих жизни».
Иначе повадятся: «А к нам приезжали! А нам делали!!!»
Да.
Читать бесплатно другие книги:
