Николай Кузнецов. Непревзойденная легенда Кузнецов Сергей

Посвящается ветеранам и действующим сотрудникам ВЧК, ОГПУ, НКВД-НКГБ, КГБ СССР, Федеральной Службы Безопасности, Службы Внешней Разведки.

Они остаются для нас классическим примером работы высокого уровня профессионализма и беззаветного служения Родине.

Это противостояние и незримое соперничество незаметно постороннему взгляду, дуэль разведок не прерывалась никогда. Задачи для специалистов невидимого фронта, избравших свой профессиональный путь в обеспечении безопасности государства во все времена, оставались и продолжают оставаться неизменными.

Эти люди работают не за славу и награды. За безопасность государства. За мир и покой наших граждан.

К столетию со дня рождения.

Образ легендарного разведчика Николая Ивановича Кузнецова всегда является для нас примером беззаветного служения своей Родине. О проведенных Кузнецовым операциях разведывательно-диверсионного характера, вошедших в историю противостояния спецслужб Советского Союза и Германии, написано много книг, сняты документальные и художественные фильмы. Легенда отечественной контрразведки, гордость отечественных спецслужб, высококлассный агент – специалист, он с ранних юношеских лет развивал свои интеллектуальные способности. Обладая природным даром превосходной памяти, он по собственной инициативе практически с десяти лет приступил к освоению немецкой лексики и европейской культуры. Впоследствии это увлечение перерастет в изучение языка и культуры Германии глубочайшим образом и кардинально изменит всю его дальнейшую жизнь.

В годы Великой Отечественной войны Николай Иванович был заброшен в глубокий тыл противника, где выполнял ответственные задания советской разведки. Знаменитый разведчик остается для нас классическим примером работы высокого уровня профессионализма. Проведенные им оперативно-технические, агентурные операции вошли в учебные пособия как образцовые, и материалы о его виртуозной филигранной деятельности преподаются в спецшколах многих стран мира. Его биография до настоящего времени полна тайн и нерассекреченных страниц.

Отдельные главы документальной повести посвящены противостоянию и соперничеству спецслужб двух стран: Советского Союза и Германии.

На период 1908 года в административном перечне населенных пунктов Пермской губернии Камышловского уезда значится с виду неприметная, глухая деревня Зырянская, о которой приводится следующее описание:

«Деревня Зырянская входит в состав Балаирской волости Камышловского уезда. Местность ровная, сухая, покрыта сосновым и еловым лесом. В климатическом отношении здоровая. Расположена в трех верстах от центра волости, ветеринарного и фельдшерского пунктов, библиотеки и церкви; в 93-х верстах от уездного города Камышлова; в 19-и верстах от железнодорожной станции Поклевская; в 13-и верстах от ближайшей ярмарки.

Число дворов на 1908 год – 84. Население (мужчин 202, женщин 199) – бывшие государственные крестьяне, православные, и раскольники (беспоповцы); русские. Занимаются исключительно земледелием. В деревне имеется деревянная часовня, построенная на средства местных жителей и земская станция, предоставляющая подводы для поездок должностных лиц и исполнения почтовых обязанностей.

В 1908 г. построена земская школа с квартирой для учителя. Мальчики и девочки учатся совместно. Отопление, ремонт печей и ограды школы производятся за счет уездного земства. На 1914 г. число учащихся составляет 21 человек».

Иван Павлович Кузнецов, коренной житель села Зырянское, по достижению призывного возраста, был призван на действующую воинскую службу. Служить ему пришлось в Санкт-Петербурге, в гренадерском полку в течение долгих семи лет.

Полк, расквартированный в Петродворце, имел статус «показательного» а посему постоянно принимал участие на церемониальных приемах в честь важных иностранных гостей.

«Высочайшим указом за собственноручным Его Императорского Величества подписанием, в знак высочайшего благовеления Его Императорского Величества, приняв во внимание беспорочную службу, за отличную стрельбу солдат Иван Кузнецов пожалован серебряной монетой».

Данная награда, учрежденная Российским Императором, имела статус персональной наградной медали, представляла собой монетовидный воинский наградной знак – «серебряный», и являлась государственным знаком отличия, крепилась на цепочке на нагрудной части мундира.

В армии Иван Павлович научился читать и писать, дослужился до чина унтер-офицер. Позднее Кузнецов был награжден Георгиевской медалью 4-й степени «За усердие и служебные отличия» и денежной выдачей в виде прибавочного жалования согласно Высочайше утвержденного Георгиевского статуса. Раньше наградные медали были редки и вызывали у окружающих уважение и почтение.

Служба в Санкт-Петербурге во многом наилучшим образом послужила и отразилась в дальнейшем самоопределении и выборе жизненной позиции заслуженного унтер-офицера, обладателя двух императорских наград.

Закончив службу в сентябре 1899 года, Иван Павлович уволился в первобытное состояние и вернулся домой в деревню Зырянская. Дед Павел и бабушка Екатерина были горды за своего сына. Статный, высокий, крепкий Иван Павлович был в деревне человек приметный, видный и грамотный. Именно грамота, природная хватка, умение применить в своем хозяйстве новые методы хозяйствования, позаимствованные из журналов и газет, позволили ему впоследствии создать неплохое собственное хозяйство.

В 1900 году, на Рождество, отставной унтер-офицер обвенчался с Анной Петровной Баженовой – местной девушкой из зажиточной крестьянской семьи.

Впоследствии их дочь Лидия и младший сын Виктор вспоминали: «Отец и мать любили и уважали друг друга, жили дружно, все спорилось в их руках. В своем хозяйстве они работали не покладая рук, не считаясь с праздниками, не стыдясь осуждения религиозных соседей. Это же трудолюбие и любовь к порядку они привили и нам, детям. Получив в наследство старый домик на две комнаты, корову, борону, и самодельный плуг-сабан, родители благодаря своему трудолюбию завели лошадей, купили жатку, расширили дом».

Трудолюбие, энергичность, внедрение новаций ставило Ивана Павловича на порядок выше многих односельчан и, что немаловажно, в выгодное положение семьи в достатке. Выращивание крупнорогатого скота и маленьких телят способствовало развитию своего дела. В то время такое занятие приносило хорошие дивиденды и полный успех. Это позволило в дальнейшем оплачивать обучение в Камышловской женской гимназии старшей дочери Агафьи Ивановны.

Анна Петровна, по отзывам односельчан, имела доброе сердце и золотые руки. В отношении к окружающим и детям ее отличала большая чуткость, заботливость и добродушие. Она умело воспитывала детей, а также обладала каким-то особенным даром сближать и роднить всех, кто ее окружал. В семье всегда был удивительный порядок.

Первым ребенком в семье Ивана Павловича и Анны Петровны стала дочь Агафья, родившаяся 18 февраля 1901 года. После рождения двух дочерей, Агафьи и Лидии, на свет появился третий ребенок, сын, которого нарекли Никанором.

Иван Павлович был рад и горд, что, наконец, появился наследник, продолжатель рода и фамилии, которого он так долго ждал. Отец возлагал на сына большие надежды.

Никанор, или, как домашние называли его – Ника, рос крепким, здоровым сероглазым мальчишкой. Развивался он не по годам быстро, был любознателен, оживлен и энергичен. Уже к шести годам с помощью старших сестер он научился читать и писать. Особенно ему нравились уроки чистописания и грамматики, проводимые старшей сестрой Агафьей, которая позднее привила ему любовь к чтению книг.

Впоследствии сестра Лидия вспоминала: «Нам, родным, на всю жизнь запомнились зимние вечера детских лет. Зимой работ в крестьянском хозяйстве значительно меньше, нежели во время весеннего сева, в сенокос или страдную пору уборки. Поэтому вечерами, когда синие зимние сумерки обволакивали деревенскую улицу и в окна начинала заглядывать луна, дети собирались у печки, в которой потрескивали дрова и полыхало жаркое пламя. Отец рассказывал о похождениях русского богатыря Ильи Муромца, о бесстрашии Евпатия Коловрата и матроса Кошки, о героях русско-турецкой войны – все то, что ему было известно из народных преданий, о чем узнал в армии».

Особенно дети с восторгом слушали рассказы отца о службе в царской армии, о столичном Санкт-Петербурге с особенной архитектурой и разводными мостами, о городских достопримечательностях. Дети часто просили отца рассказать, за что он награжден царскими наградами. В культурном отношении он стоял на целую голову выше своих односельчан.

Девизом Ивана Павловича была культура. Культура в хозяйстве, в быту, в обществе. Стремление к культуре помогло ему преодолеть все существующие в те времена препятствия. Он стремился к общению с сельской интеллигенцией волостного села Балаир. Дружил с фельдшером Ершовым, с учителями, волостным писарем и с духовенством. Иван Павлович принимал активное участие в создании потребительского общества в 1912 году, несколько позднее был одним из организаторов волостного Балаирского кредитного товарищества. Он понимал значение образования и нововведений и тянулся ко всему новому.

Когда начали практиковать зяблевую вспашку, он впервые применил этот метод по обработке земли, купил плуг, что позволило ему повысить качество обработки почвы.

Баженова Татьяна Ивановна из деревни Зырянка повествует о событиях той поры: «Летом, в покосную страду сельчане вставали рано утром, чтобы собрать подводы, запрячь лошадей, приготовить инвентарь. Покосы находились вдали от деревни, приходилось жить и работать неделями на стане. Иван Павлович в такое жаркое время с вечера ложился спать на широкой лавке у входной двери, а под голову обязательно подкладывал осиновое полено, чтобы не проспать, тем самым имел чуткий сон. Детей своих он сызмальства приучал к труду и упорству».

По прошествии некоторого времени именно на сельском сходе в 1917 году односельчане единодушно избрали Ивана Кузнецова старостой, ввиду того что он обладал грамотой и имел хорошее хозяйство. В дальнейшем это привело к ряду трагических и непоправимых событий для семьи Кузнецовых.

До революции по торжественным семейным датам и православным праздникам Иван Павлович обязательно надевал свой старый военный мундир с наградами.

Частым гостем в семье Кузнецовых был Иван Алексеевич Жуков, муж племянницы Ивана Павловича. Жуков работал на Ертарском стекольном заводе, позднее самостоятельно окончил по заочной системе Талицкую лесную школу и перешел на должность лесничего в Шадринский уезд.

Общение с Жуковым принесло в семью Ивана Павловича новые стремления и надежды. Жуков первым посоветовал отдать старшую сестру Гасю учиться в женскую гимназию, находившуюся в уездном городе Камышлов, чтобы впоследствии она стала сельской учительницей. В своих задушевных разговорах с Иваном Жуковым Кузнецов неоднократно высказывал заветную мечту – дать образование всем своим детям. Позже именно Иван Алексеевич Жуков наставлял маленького Никанора, чтобы он учился, всячески способствовал ему в этом наставлениями, советами и поддержкой.

Вторым ребенком в семье Ивана Павловича стала дочь Лидия, родившаяся в 1908 году. Она окончила Балаирскую пятилетнюю школу, дальше продолжить образование по ряду причин не получилось. До 1928 года она трудилась в домашнем хозяйстве семьи, позднее окончила курсы машинописи в Тюмени. Работала секретарем в сельсовете, потом машинисткой в Свердловске.

Спустя три года после рождения Лидии в семье Ивана Кузнецова появился третий ребенок – сын, которого назвали Никанором. До революции по обычаям родившихся детей нарекали именами, согласно христианским святым праздникам. Существует несколько версий по поводу даты рождения Никанора. Согласно записям в метрической книге на 1916 год, составленной священнослужителем Кузовниковым и дьяконом Малышевым, «имя родившегося – Никанор, 28 июля, 4-х лет. Деревня Зырянская, крестившие – Иван Павлович Кузнецов, законная жена Анна Петровна, оба православные. Таинство крещения совершил Михаил Кузовников. При миропомазании находились крестники Михаил Иванович Зобнин и Иван Васильевич Широковских».

Священнослужитель составил запись, где год и дата рождения не совпадают с последующими упоминаниями в его личных документах. В итоге, даже несколько лет спустя, в некоторых записях и письмах встречается 1912 год, как год рождения Никанора. А также имелись расхождения с числом рождения – согласно старому стилю, дата рождения значилась 9 августа.

В 1916 году дочери Лидии потребовалась метрическая справка, поэтому Иван Павлович в волостном селе Балаир в местной церкви особым обрядом окрестил своих детей – Лидию 8-и лет, четырехлетнего Никанора и двухгодовалого Виктора.

Запись в Метрической книге о крещении Лидии, Никанора, Виктора Кузнецовых. 1916 год

(Публикуется впервые)

Позднее в письме в Тюменский окружком от 31 января 1930 года Никанор собственноручно поставил дату своего рождения – 28 августа 1911 года. По воспоминаниям близких родственников, датой рождения считалось 9 августа, по старому стилю. При всех этих разногласиях, согласно воспоминаниям сестры Лидии и брата Виктора, датой рождения Кузнецова Николая Ивановича принято считать 27 июля 1911 года.

Четвертый ребенок в семье, сын Виктор, появился в 1913 году.

Никанор с детства отличался хорошей памятью, легко разучивал объемные стихотворения и народные сказания, любил их декламировать в кругу родных и знакомых. Особенно ему нравились героические стихи, отражающие подвиги русского народа. Житель соседней деревни Рухловой Георгий Чудинов позже вспоминал: «В праздничные дни в доме Кузнецовых нередко можно было видеть такую сцену – стоит на стуле маленький Ника и звонким голосом рассказывает лермонтовское „Бородино“ или „Братьев-разбойников“ Пушкина».

В то время Россия была втянута в Первую мировую войну и переживала непростой период как в экономическом, так и в политическом плане. Иван Павлович по возрастному пределу мобилизации на фронт не подлежал, но обостренное патриотическое чувство сохранил, на сельских сходах неоднократно высказывал свое мнение. К тому времени хозяйство Ивана Кузнецова считалось зажиточным.

Осенью 1918 года Ника в возрасте семи лет начал учиться в начальной земской трехклассной школе в родной деревне Зырянская. По воспоминаниям родных, за первый класс он уже имел знания, получив их дома от Агафьи. В шесть лет он уже умел бойко читать и писать. В сельской школе был один отдельный класс, детей на тот период училось около тридцати. С самого начала учебы Никанор был одним из лучших учеников. Если учительница хотела провести чтение материала вслух или повторить изученное, то ее выбор всегда падал на способного Нику.

Соученица по Зырянской школе, Федюнинских Александра, вспоминала: «Бывало, возьмет книги в руки, сделает такой серьезный вид и говорит: „Все равно буду инженером!“. На уроках Ника был внимательным, на лету схватывал объяснения учителя, первым поднимал руку, чтобы ответить на вопрос. А сколько стихов знал на память – уйму!».

Родственница Кузнецова Л. В. вспоминала: «Приехала я в Зырянку к мужу в 1918 году. Присмотрелась к деревенским ребятишкам. Мне как-то сразу очень понравились дети Ивана Павловича и Анны Петровны. Жили мы тогда через один дом от них, и нельзя было не заметить, как умно ребята вели себя среди взрослых. Ника учился в первом классе, а придет домой после учебы, поест и за работу – то с крыльца сметет, то во дворе уберет, то снег отбросит, коней сгоняет на водопой. В страдную пору сенокоса и уборки урожая Ника работал вместе со взрослыми».

В преддверии 1917 года Россия вступила в революционный ход истории. В Камышловском уезде среди солдат, возвращающихся с фронта, были такие, кто называл себя большевиками. Это были бывшие сельские кузнецы, батраки, беднота.

Послереволюционный период на Урале и в Сибири проходил в ожесточенной классовой борьбе. Недолго просуществовала Советская власть. В Екатеринбурге было создано контрреволюционное «Уральское областное правительство» и в ноябре 1918 года установлена диктатура адмирала Колчака. На сельском сходе в деревне Зырянская старостой местного земельного общества односельчанами был избран Иван Павлович. Это возлагало немалую ответственность на него. Урядником в Балаирской волости на то время был Васильев Михаил, также представляющий местную власть. Установленное правительство и диктатура Колчака вносили свои изменения и порядки.

Именно избрание односельчанами Ивана Кузнецова старостой и послужило началу трагических событий для его семьи, что впоследствии отразилось на детях и имело непредсказуемые последствия. Ивану Павловичу совместно с урядником и другими представителями волостного правления приходилось по роду занимаемого поста решать множество вопросов, связанных с местным бытом и порядками, вести документальный отчет и принимать решения.

Летом 1919 года положение на фронтах резко изменилось, регулярные части Красной Армии перешли в наступление, а белогвардейцы и интервенты начали отступать. В июне тревожные слухи потрясли население Урала, в том числе и Камышловский уезд. Беженцы, купцы, барыни, оставившие в центральных районах России свои поместья и усадьбы, отступали на восток. Вся эта огромная масса людей перемещалась в направлении Красноярска и Хабаровска в вагонах по железной дороге, по Сибирскому тракту на лошадях и пешком.

В прифронтовой полосе Урала и Зауралья колчаковские представители вели усиленную пропаганду о вымышленных зверствах комиссаров, рассказывали о терроре, который несут большевики.

По воспоминаниям очевидцев, в тот период Сибирский тракт превратился в гудящий рой, не умолкающий даже ночью. Обозы и подводы двигались в два—три ряда, не считая пеших.

В первых числах июля 1919 года Иван Павлович, оставив свой пост старосты и поддавшись уговорам и советам родственника, богатого купца Маранина С. Е., решил временно эвакуироваться с семьей в Сибирь, вместе с отступавшими колчаковцами и гражданским населением. Не разобрался Иван Кузнецов в этой непростой политической обстановке, поддался общему встревоженному настроению, согласился с наставлениями купца Семена Маранина из Талицы. Собрал самый необходимый домашний скарб, погрузил его на две подводы, на третью посадил Анну Петровну с детьми и направился в сторону Тюмени. Дом и хозяйство оставил под присмотром старого деда Павла, своего отца. Часть имущества раздал родственникам на хранение. Изначально Иван Кузнецов предполагал добраться до Тюмени и повернуть в сторону Тобольска. В Тобольске жили родственники – купцы Плотниковы, с помощью которых Иван Павлович надеялся на пароходе по реке Иртыш добраться до Омска.

Ввиду того что наступление Красной Армии велось интенсивным методом, пришлось и Кузнецовым менять план эвакуации. Под Омском колчаковцы начали бесцеремонно грабить мирное население. Забрали всех лошадей и у Кузнецовых, а Ивана Павловича в подводы, так как не пожелал просто отдать лошадей. Анне Петровне с детьми пришлось возвращаться домой, в родное село.

Курс «гражданской академии», как потом говорил сам Иван Павлович, закончился для него под Красноярском. Колчаковцы под угрозой расстрела забрали у него лошадей. На железнодорожной станции случай свел его с рабочим депо Неволиным. Железнодорожник помог Ивану Кузнецову с пропитанием и жильем, а также разъяснил, что Советская власть дает землю крестьянам.

Вступив добровольно в части войск 5-й Красной армии, Иван Кузнецов принимал участие в боях с колчаковцами в районе города Красноярска. Позже он был зачислен в подразделение военно-полевого строительства в звании красноармейца. В удостоверении №738 от 16 марта 1920 года, выданном Кузнецову И. П. Управлением военно-полевого строительства 5-й армии г. Красноярска, значится: «семья названного красноармейца освобождается от всех видов налогов, кроме натурального внесения квартирной платы за время пребывания тов. Кузнецова в Красной Армии, имущество ее ни конфискации, ни реквизиции не подлежит, нетрудоспособным членам семьи должен выдаваться установленный паек со дня поступления тов. Кузнецова в Красную Армию, что подписью и приложением печати удостоверяется. Настоящее удостоверение выдано товарищу Кузнецову на руки для пересылки семье или родственникам, состоящим на его иждивении».

Данное удостоверение Иван Павлович выслал домой семье, чтобы на детей можно было получать паек, и тем самым временно обезопасил семью от раскулачивания. На тот период существовала реальная угроза реквизиции и раскулачивания над домом семьи Кузнецовых. Анне Петровне не раз пришлось отбивать нападки и посягательства отдельных агрессивно настроенных односельчан, которые ввиду неприязни проводили враждебную политику к семье Кузнецовых.

Иван Павлович, находясь уже в Красной Армии в районе г. Красноярска, заболел тифом и длительное время лечился в госпитале в специальном отделении. В это время молодой фельдшер Вильгельм Краузе вместе с госпиталем, в котором он служил, перебазировался в пригород Красноярска. Краузе занимался лечением раненых и больных тифом. Возможно, что в этом госпитале и могла произойти первая встреча старого солдата и фельдшера с немецкой фамилией. Была ли это случайность или повеление судьбы, остается загадкой.

В марте 1920 года, согласно удостоверению №871 г. Красноярск: «Красноармеец Кузнецов Иван действительно достиг 45-летнего возраста, вследствие чего, в исполнение приказа войскам 5-й Армии от 2 марта с.г. за №33, уволен в первобытное состояние». Измученный длительной разлукой с семьей и домом, Иван Павлович вернулся в родную деревню. Вернулся налегке, с котомкой за плечами, чтобы заново поднимать пришедшее в упадок хозяйство. К тому времени старенького деда Павла в живых уже не было. По воспоминаниям родных, отец глубоко переживал свое «отступление», впоследствии отразившееся на его здоровье.

Осенью 1920 года Никанор Кузнецов после вынужденного перерыва начинает учиться во втором классе. В этот период старшая сестра Агафья приступила к работе уже в качестве учительницы начальных классов в школе родной деревни. Никанор приступил к занятиям с уверенностью и желанием учиться. Во время перерыва старшая сестра проводила регулярные уроки с Никой во избежание отставания от школьной программы обучения.

Кузнецова Агафья Ивановна (1901 – 1970)

Длительное время работала учительницей в сельских школах. В годы Великой Отечественной войны работала на ответственной должности по доставке и сопровождению пшеницы и продовольствия. Награждена медалью «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.»

Из воспоминаний Агафьи Ивановны: «Когда родился Никанор, мне было уже 11 лет, родители наши были крестьяне, время проводили в работе, и я со дня рождения брата была у него няней. Никоша рос смышленым, как и все крестьянские дети любил землю, лес, был любознательным, собирал коллекции насекомых и различных трав. Летом всегда помогал отцу в полевых работах».

Благодаря усилиям и письменной протекции купца Семена Маранина, Агафья была определена на первоначальное обучение воспитанницей в Камышловскую женскую гимназию на полный гимназический курс. С начала обучения Агафьи и в последующие годы в доме Кузнецовых появились первые книги, к которым относились весьма бережно.

С того времени Агафья, или как домашние называли ее – Гася, стала для маленького Никанора первой учительницей и наставницей, задолго до школы научила его читать и писать, привила с детства любовь к книгам. Когда отец привозил Гасю домой на каникулы, она часами занималась с Никой обязательными предметами – русским языком и словесностью, начальной арифметикой и чистописанием. Долгими зимними вечерами она читала вслух интересные книги, рассказывала о гимназии.

Успешно окончив шесть классов женской гимназии, в 1918 году Агафья приступает к работе учительницей в своей родной деревне. С первых дней она принимает активное участие в общественной жизни села, постоянно проводит ликбез, читает газеты, является бессменным суфлером драмкружка.

В 20-х годах в стране происходят огромные перемены как в политическом, так и в экономическом направлении. Большими темпами проводилась ликвидация разрухи, восстанавливалось народное хозяйство, планомерно осуществлялась электрификация промышленной системы и, как следствие, развивалась тяжелая промышленность, кооперация в деревне. В это время коммунистами, беднотой и батрачеством на бывших землях служителей церкви, между селом Балаир и деревней Зырянка, была организована коммуна «Красный пахарь».

По воспоминаниям Харитонова Николая, который с 1927 по 1931 год был секретарем партийной организации и председателем правления коммуны: «Первоначально в коммуне объединилось до 20 семей из Балаира, Зырянки и Рухловой. Первые пять-шесть лет коммунары чрезвычайно бедствовали от недостатка тягла, инвентаря, жилья, опыта коллективной жизни и хозяйства».

В этом же году Иван Павлович начинает поднимать свое хозяйство, купили старенькую лошадь, собрали от знакомых и родственников отданный раньше на хранение инвентарь и скарб. Встал вопрос – как приобрести корову и возделывать земельную пашню. Все эти навалившиеся проблемы заслуженный унтер-офицер преодолел в кратчайший срок, благодаря своему трудолюбию и стремлению к новым методам ведения личного хозяйства.

На одном из собраний, которое проводило местное волостное правление, решался вопрос о принудительном отчуждении части дома Ивана Кузнецова под деревенскую читальню. Раньше этот факт преподносился читателям в ином, смягченном варианте. Это были первые звенья из цепочки отношения к Кузнецову И. П. как к «классовому врагу». Иван Павлович был не в силах противостоять решению волостного правления большевиков, с болью в душе был вынужден подчиниться и предоставить две горницы под деревенскую читальню. Новая власть не считалась и не церемонилась с зажиточными и инакомыслящими. Не предполагал Иван Кузнецов, что такое классовое презрение, что нападки и доносы со стороны отдельных односельчан коснутся его и отразятся на всей семье. Наверное, в то время Иван Павлович впервые почувствовал признаки болезни.

В своем личном хозяйстве Кузнецов применил новую дальновидную тактику и смекалку. Советская власть позволила крестьянам выращивать скот, хлеб, а также различные сельскохозяйственные культуры. В частности, способствовало развитию и выращиванию заготовок семян клевера. Система контрактации, как форма государственных закупок сельскохозяйственной продукции, предусматривала денежную оплату за выращенные и собранные семена клевера, чем и воспользовался Иван Павлович. Он один из первых в волости стал сеять и выращивать клевер.

Следующие шаги Иван Кузнецов предпринял в развитии и обустройстве пчелиной пасеки, что позволило иметь постоянный доход от продажи меда и воска. Все свои методы и навыки по уходу за пчелами и ульями Иван Павлович передал старшей дочери Агафье. Она с юных лет стала самой незаменимой помощницей в хозяйстве, легко освоила наставления отца по уходу за пчелами и сохранила все эти знания на всю жизнь. Уже, будучи на пенсии, проживая в Тюменской области, Агафья Ивановна знала многие тонкости в работе с пчелами, ухаживала за ними на своей домашней пасеке.

Под началом старшей сестры Ника закончил на «хорошо» второй и третий классы. Знания давались ему легко, потому что он был дисциплинированным и подготовленным учеником. Школа в Зырянке была трехклассная, а в соседнем селе Балаир – с пяти классами обучения. В отличие от многих односельчан, образование в семье Кузнецовых считалось делом серьезным. Во многих книжных изданиях о Кузнецове утверждается, что Ника обучение в четвертом и пятом классах продолжал в сельской школе Балаира. Но существует и другая версия – в балаирской школе было тоже только три класса. Школьную программу обучения четвертого и пятого классов Нике преподавала Гася. Если это так, то с этой задачей Агафья справилась блестяще.

Феноменальная слуховая и визуальная память позволила Никоше легко осваивать как школьную программу, так и дополнительное чтение книг, заучивание стихов. Он без особого напряжения запоминал и пересказывал вслух дословно объемное стихотворение или литературный текст. Держал в памяти большое количество выученных произведений. Домашние видели эту одаренность и всячески поддерживали в дальнейшем. Из воспоминаний родных: «Приезжавший к нам в гости лесничий И. А. Жуков с любовью следил за успехами в развитии начитанного мальчика. Сам, будучи знатоком природы, увлекательно рассказывал Нике забавные истории о жизни леса, зверей и птиц. Свой разговор Жуков обычно начинал с загадок: ты знаешь, о чем шепчет осина в безветренный день?»

Жуков Иван Алексеевич – лесничий, окончил заочно лесную школу. Принимал участие на строительстве объектов в г. Свердловске.

Жуков состоял в родственных отношениях с семьей Кузнецовых, был женат на Баженовой Марии Васильевне – родной племяннице Ивана Павловича. Он работал на Ертарском стекольном заводе и постоянно приезжал в Зырянку к Кузнецовым. Основательный, мастеровой, интеллигентный, Жуков носил выходной костюм из лучшего сукна, карманные часы на цепочке, кольцо. С первого взгляда и не сказать, что это рабочий с завода. Он много читал, заочно учился на лесничего в Талицкой лесной школе. Отличала его скромность и в высокой степени достойное отношение к своему внешнему виду.

Иван Алексеевич с любовью относился к маленькому Нике, постоянно рассказывал ему, как бережно надо относиться к лесу, объяснял, как нужно собирать гербарий, как различать породы деревьев. Когда появлялась возможность, брал в лес с собой юного Нику, учил ориентироваться в лесу. Он объяснял: «Береза – это нянька, если вы хотите посадить другие деревья, надо рядом посадить березу, тогда эти деревья вырастут, и береза будет о них заботиться. Ели надо садить по три штуки с промежутком». Ника был благодарен Жукову за то, что он открыл ему жизнь леса.

Позднее, после успешного окончания лесной школы, Иван Жуков был направлен на работу в должности лесничего на кордон «Осинники», который находился в 18 километрах от Талицы. На этом кордоне был лагерь для военнопленных Первой мировой войны, в котором находились немцы и австрийцы. Из рассказов Ивана Алексеевича Никанор узнал, что в лагерных бараках живут военнопленные, которые разговаривают на немецком языке, что территория вокруг бараков убирается с немецкой аккуратностью и что немцы – культурная нация. Военнопленные принимали участие во всех видах лесных работ под руководством местных лесников, поэтому между ними были непосредственные отношения.

Иван Павлович и Анна Петровна разрешали Жуковым иногда брать с собой в гости Нику. В очередной раз, во время каникул, Никоша сам напросился в гости к дяде Ване Жукову на лесной кордон «Осинники», где впервые близко и воочию увидел военнопленных немцев и австрийцев. Здесь он впервые услышал немецкую речь, его внимание было направлено на то, как иностранцы общались между собой. Ника был заворожен фонетическими особенностями немецкой речи и выразительностью немецкой лексики. Он впервые увидел, как пленные после напряженного рабочего дня пели немецкие песни возле костра. Его непревзойденная память отчетливо фиксировала все вновь увиденное и услышанное. Позднее Ника еще долго расспрашивал Жукова о жизни военнопленных, об их быте и национальных особенностях, и дядя охотно с пониманием отвечал на заданные вопросы.

По складу характера и человеческому взаимопониманию Иван Жуков относился к военнопленным без злорадства. В дальнейшем, когда пленные будут отпущены на поселение в соседние деревни, Иван Алексеевич некоторым из них окажет помощь в трудоустройстве и быте.

Военнопленные Первой мировой: немцы, австрийцы, чехи – содержались в лагерях, которые были расположены во многих губерниях России. Изначально военнопленные содержались в лагерях под охраной с обязательной трудовой повинностью. Несколько таких лагерей находились в Камышловском уезде, недалеко от заводского поселка Талица. Военнопленные выполняли тяжелый физический труд на заготовках леса, рыли противопожарные рвы, расчищали лесные завалы. Позднее по решению Совнаркома пленные из лагерей были выпущены на поселение в соседние деревни и лесные кордоны. Часть этих военнопленных, уже находясь на поселении, женились на местных девушках, обзавелись своим хозяйством, стали вести полноценную трудовую деятельность и семейный уклад жизни.

На календаре стоял 1924 год. Еще летом Иван Павлович после совета с домашними твердо решил, что Ника будет учиться дальше. Имущественное положение семьи позволяло оплачивать за снятый угол на квартире, справить одежду и купить самое необходимое. Иван Павлович чувствовал, что болезнь стала все чаще напоминать о себе, и изо всех сил старался воплотить в жизнь свою отцовскую мечту – дать образование Нике. Единственная общеобразовательная семилетняя школа находилась в заводском поселке Талица (ныне город Талица Свердловской области), в 22 верстах от Зырянки.

Особенно настоятельно желание Ивана Павловича поддерживала Агафья и семья Жуковых. Агафья по роду профессии была знакома с учителями Талицкой семилетней школы. Проявив инициативу, она заранее узнала у директора школы Снегиревой Анны Зиновьевны, какие документы нужно подготовить для ученика из сельской школы. Родители нашли съемный угол в Талице для сына, благодаря знакомым договорились с хозяйкой дома Прохоровой Александрой Васильевной. К началу учебного года, собрав и приготовив все необходимое, Ника переезжает в Талицу.

С этой осени забот в семье Кузнецовых прибавилось – нужно было платить хозяйке за снятый угол, привозить ученику продукты, сшить одежду и обувь. Да и расстояние от Зырянки до Талицы стоило времени и хлопот. В то время совсем немногие из окрестных деревень могли позволить своим детям такое. В шестом классе с Никой учились только трое приезжих из сельской местности.

По дороге из Зырянки в Талицу в последних числах августа Иван Павлович спокойно и обстоятельно давал сыну наказы, чтобы тот не забывал про учебу, не нарушал дисциплины, был честен в большом и малом.

«За правдой пойдешь – счастье найдешь, – говорил Иван Павлович, – смелость… она ведь начинается от правды. Помни это, смелость – не бесшабашность, не озорство».

Семья Прохоровых проживала в доме на улице Большие Пески. Муж, Константин Иванович, погиб в Гражданскую войну от рук колчаковцев. Один из сыновей хозяйки, Николай Прохоров, оказался одноклассником Ники. Братья Прохоровы помогали приезжему парнишке из глухой деревни освоиться в Талице. В первые дни проживания в доме Прохоровых выяснилось, что Ника по ночам нередко разговаривал во сне. Эта особенная черта оставалась у Кузнецова вплоть до периода подготовки выхода в оккупированный г. Ровно в форме немецкого офицера. Избавление от этой привычки потребует от Кузнецова неимоверных усилий, но об это упомянем позже.

Заводской поселок Талица, или как его называли местные жители – Талицкий Завод, расположился вдоль речки Пышма. В Талице находился большой винокуренный завод, принадлежавший до революции семье крупного промышленника Альфонса Поклевского-Козелл. Завод производил несколько сортов пива и других винных напитков. В центре Талицы находился городской пруд, примыкающий к парку-дендрарию, возведенному преподавателями и студентами лесной школы под руководством Сергея Григорьевича Вронского. Позднее лесная школа была переименована в Талицкий лесотехникум. Учащиеся этого техникума отличались независимым, особенным форменным видом.

На центральной площади, на берегу пруда, находилась (и ныне там находится) семилетняя школа с просторными, светлыми классами, обширной по тем временам библиотекой и большим полуподвальным помещением. Заведующей школой и по совместительству Председателем Школьного Совета являлась Снегирева Анна Зиновьевна. В то время школа именовалась Талицкой Советской Трудовой Школой Семилеткой №1.

На первом уроке в шестом классе заведующая школой объявила, что в классе появились новые ученики и, представив их классу, пожелала успехов в учебе. Также Анна Зиновьевна объяснила, что в этом учебном году появятся новые предметы – физика, обществоведение и немецкий язык. В то время программа обучения состояла из тринадцати дисциплин. Коллектив школьных педагогов состоял из опытных, квалифицированных специалистов.

С первых уроков учителя стали отмечать, что новичок Кузнецов Ника, несмотря на оживленный характер, на уроках предельно внимателен, слушает учителей не сводя глаз, собранный и наблюдательный мальчик. Эти черты Ника будет развивать в себе постоянно. Уже позднее, выполняя ответственные задания Центра, в сложнейших ситуациях именно собранность, наблюдательность, мгновенная реакция позволяли успешно выполнять поставленные задачи.

Из дневника учительницы Машановой Елизаветы Зиновьевны: «Новичок – собранный мальчик, с большими задатками, подготовлен для учебы хорошо, при живости характера, на удивление внимателен». Ника быстро освоился в школе, хотя, на первый взгляд, простому мальчишке из глухой деревни легко можно затеряться в таком большом коллективе среди сверстников. В короткий период он стал заметным учеником в школе, быстро нашел общий язык с одноклассниками, стал объектом пристального доверительного внимания многих учителей.

Немецкий язык в школе преподавала Автократова Нина Николаевна. Проживая длительное время с мужем за границей, она окончила университет в Швейцарии и в совершенстве владела немецким и французским языками. Супруг Нины Николаевны, врач с хорошей репутацией, занимался медицинской практикой. Еще до революции из Европы в уральский заводской поселок Талица семью Автократовых переманил магнат Поклевский-Козелл. В Талице проживала многочисленная польская колония: управляющие, инженеры, виноделы, пивовары. Для медицинского обслуживания этих специалистов и их семей и был выписан из Европы врач Автократов.

Позже, когда в Талице установилась Советская власть, Нина Николаевна, перенеся трагические события, так и осталась в заводском поселке, преподавая в школе. Она впервые столкнулась с таким особенным учеником по имени Ника. С первых уроков немецкого Ника проявил свои лингвистические способности. Хорошая слуховая и зрительная память позволяла ему усваивать произношения, запоминать написание слов. Нередко на перемене после урока Никоша расспрашивал Нину Николаевну, как правильно произносить те или иные слова и сочетания. На глазах многих удивленных учеников Ника часто провожал учителя до учительской, задавая на ходу вопросы. Автократова с пониманием разъясняла и подсказывала любознательному ученику основы познания немецкого языка. По успеваемости и освоению немецкого во всей школе учащийся шестого класса Ника Кузнецов остался непревзойденным.

Из воспоминаний соученицы Брюхановой (Брусковой) Софьи Иосифовны: «На одном из уроков немецкого языка Ника спросил Нину Николаевну: „Можно мне научиться говорить по-немецки так, как вы?“. На что она ответила: „Можешь, ты сможешь произносить немецкую речь с истинным немецким диалектом, если будешь общаться с исконными немцами“. В классе наступила пауза, Нина Николаевна пояснила – чтобы освоить немецкий язык, необходимо постоянно практиковаться в произношении, регулярно посещать занятия, учиться читать и писать немецкие слова».

Соученица по шестому и седьмому классам Евгения Шульгина вспоминала: «Ника обладал исключительной памятью. Например, он мог почти дословно повторить за учителем рассказанное. Особенно он поражал нас на уроках немецкого языка, всегда говорил, что это его любимый предмет. Хотя язык чужой, грамматика трудная, и большинству из нас с великим трудом удавалось выучить заданные слова или перевести текст, а он блестяще усваивал объяснения учителя и в этом был нам примером. Ника легко заучивал длинные стихотворения и любил декламировать среди нас, особенно часто читал „Бородино“, „Мцыри“ Лермонтова, „Песню о соколе“ Горького, „Кому на Руси жить хорошо“ Некрасова. Он всегда был инициатором проводимых в то время разного рода субботников».

Ника много времени уделял чтению книг и был частым посетителем школьной библиотеки. С начальных классов он вел запись прочитанных им книг. Ника составил для себя распорядок дня и придерживался этого плана, выполняя намеченное в установленное время.

Помимо школьной программы в школе велась дополнительная внеклассная работа с детьми, работали кружки: драматический, физкультурный, хоровое пение. Педагогом и наставницей драматического кружка была преподаватель русского языка и литературы Яблонская Фаина Александровна, выпускница Казанского университета. Несмотря на свой молодой возраст, она была знатоком русской литературы. Многие учащиеся школы принимали участие в постановках театральных пьес и спектаклей, а старшая группа часто выступала с литмонтажом на революционную тему перед всей школой. Довольно часто школьная театральная группа и ее наставница выезжали в ближайшие деревни для постановки пьес.

Активное участие в театрализованных постановках принимал Никоша Кузнецов. Благодаря превосходной памяти, он без особого труда запоминал объемный текст персонажей, сыгранных им. Репертуар постановок был самый разнообразный. По воспоминаниям соучеников Ника играл в пьесах Чехова «Канитель» и «Медведь». Позже с большим увлечением Ника сыграл роль белогвардейского офицера, надменного и жестокого, в пьесе «Любовь Яровая».

О школьных годах тех лет авторам многократно рассказывала соученица Никоши Кузнецова – Брюханова (Брускова) Соня: «В классе мальчишки сидели в одном ряду, и два ряда занимали девчонки. Время было трудное, разруха, голод, страна только начинала восстанавливаться после Гражданской войны, в школе не было дров, холодно. Мы, учащиеся, приносили в школу по полену дров из дома. Мы голодные, учителя тоже голодали, им зарплату не выплачивали. В нашем классе было трое из села, среди них Ника Кузнецов и Сережа Хухарев. Учебники и письменные принадлежности у них имелись, но самое характерное качество я запомнила на всю жизнь, как Ника с Сережей приносили с собой в школу хлеб и всегда хлебом делились с нами, одноклассниками. Но, несмотря на эти трудные времена, мы с большим, огромным желанием учились и с уважением относились к учителям.

Никоша, как мы ласково его называли, был всегда подтянут, стройная осанка, он обладал отличной памятью и быстрой реакцией на поставленное учителем задание.

Его твердое увлечение немецким языком в школе считали и расценивали как блажь или какое-то ненормальное, причудливое явление. Много раз в классе и в школе Ника подвергался насмешкам и всевозможным провокационным нападкам, но всегда уверенно и хладнокровно отвечал: «Ну и что в этом плохого? Тебе кто запрещает учить немецкий? Сам не учишь, так другим не мешай».

«Ника, зачем тебе нужен этот «вас ис дас», «фурдер-бурдер?», язык только ломать», – спрашивали одноклассники. Но отвлечь или помешать ему выполнить задуманное никто не мог. Вся школа, и мы одноклассники знали, что помимо учебной программы изучения немецкого языка Никоша ходит на дополнительные занятия к заведующему аптекой Краузе. Ника был развит не по годам. Если учителю было необходимо читать текст вслух, то постоянно эта обязанность ложилась на плечи старосты класса Ольги Жигаловой и способного Ники Кузнецова». Все эти качества выделяли простого учащегося из далекой, глухой деревни от общего числа соучеников. Отношение к хлебу, переданное ему отцом и матерью, у Ники было и оставалось неизменно особым и уважительным. В школе, а позднее и в техникуме не один раз свое отношение к хлебу Никанор проявлял только с достойной стороны.

В своем классе и в школе Ника Кузнецов освоился на удивление быстро. Его не тяготило то обстоятельство, что он реже стал видеть своих родных, все основное время он с удовольствием занимался учебой. Довольно часто после окончания уроков Ника рассказывал соученикам о деревенском быте, чем занимаются односельчане и, конечно же, неизменно вслух декламировал объемные стихотворения, чем вызывал восхищенные взгляды окружающих.

От одноклассников Ника узнает, что в Талице существует кружок эсперанто. Этот факт непременно привлек его внимание. Ника не упускает возможности посещать занятия по изучению этого международного языка. Одноклассники над ним насмехались, но упорный и прилежный ученик продолжал настойчиво осваивать немецкую речь. Стремление изучать иностранные языки со временем перерастет в более углубленное профессиональное направление по освоению немецкой классической лексики. Позднее, не раз общаясь с немецкими специалистами в Свердловске, затем в Москве, далее, в годы войны, находясь в глубоком тылу германской армии, он на память читал произведения немецких классиков Шиллера, Гетте с берлинским диалектом и правильно поставленной речью. Впервые способность перевоплощаться стала проявляться в нем на уроках литературы и на занятиях в школьном драматическом кружке под руководством Яблонской Фаины Александровны. Необходимо отметить, что культурное отношение к театральным постановкам, поэтическим вечерам, музыкальным салонам, зародившимся еще задолго до революции, находило в России самое широкое применение даже в провинциальных и захолустных местах. Степень профессионализма исполнения актерами спектаклей, романсов, музыкальных произведений была весьма достойна. Примечательно, что и местное население относилось к этим культурным событиям с интересом.

Заведующий аптекой в заводском поселке Талица Краузе Вильгельм постоянно в кругу семьи и знакомых проводил музыкальные вечера под аккомпанирование пианино и скрипки, где непременно отдавалось предпочтение классической музыке и исполнению русских романсов.

Краузе Вильгельм Адамович (1887—1961 гг.), родился в городе Хэлм (Польша), в семье немецких фермеров. Окончил Ярославское медицинское реальное училище, служил в сводном эвакуационном госпитале №149 в г. Тюмень. Закончил курсы провизоров, работал заведующим аптекой, начальником отдела в аптекоуправлении.

После окончания курсов провизоров в 1924 году Вильгельм Краузе получил назначение в заводской поселок Талица (ныне город Талица). Ему, как управляющему аптекой, предстояло построить заново здание аптеки. Работал он по специальности в Талице до 1934 года. Образец немецкой организованности. Отношение к работе в высшей степени преданное. Всю свою жизнь В. Краузе посвятил медицине и фармации. Имел увлечение – классическая музыка, литература, разведение и выращивание редких видов цветов. Произношение немецкой речи – только с идеально берлинским диалектом.

Вильгельм Краузе с юных лет носил изящные классические костюмы, светлые рубашки, обязательно с галстуком, шикарные ботинки. Неизменные сопровождающие его атрибуты – шляпа, саквояж, трость. Высокий рост, абсолютно седые волосы, арийские правильные черты лица, европейская внешность, интеллигентные манеры поведения, культурная речь – все эти отличительные качества придавали ему образ немецкого аристократа. Этот европейский стиль дядя Вилли сохранял постоянно.

Будучи учеником шестого класса, Ника Кузнецов по собственной инициативе познакомился с заведующим аптекой Вильгельмом Краузе. Первоначально своей просьбой научить его говорить по-немецки Ника несказанно удивил своего будущего учителя. Уроки немецкого языка с Никой дядюшка Вилли проводил в своем небольшом служебном кабинете. Помимо кабинета, в здании аптеки со стороны двора была служебная квартира для управляющего, в которой проживал В. Краузе с супругой Александрой Ивановной и маленькой дочерью Юлией.

При первых встречах с дядей Вилли Никоша первый произносил «гутен так», как его учила в школе учительница немецкого языка Н. Автократова. Поначалу получалось не совсем уверенно. Краузе поправлял его, подсказывал тактику диалекта, а затем сам многократно повторял приветствие немцев с берлинским произношением.

В глазах юного паренька дядюшка Вилли видел восторг и восхищение, отмечая также для себя, с каким удивительным вниманием Никоша слушал своего наставника, как чистейшего носителя немецкой речи. По отзывам близких, Вильгельм Краузе произносил немецкую речь только с классическим берлинским диалектом, эталоном немецкого языка «гох плят дойч». В свою очередь, для Ники это был подарок судьбы – учиться разговаривать, писать и читать с истинным немцем, с очень культурным и интеллигентным человеком.

Простой мальчишка из глухой уральской деревушки тогда не мог предполагать, что станет агентом-разведчиком высокого класса и что исконное немецкое имя Вильгельм будет сопровождать его всю дальнейшую жизнь. Не мог тогда представить и сам Вильгельм Краузе, что этого своего первого ученика, сына Ивана Павловича Кузнецова, он будет всегда помнить. Такой одаренный ученик немецкого языка с оригинальной слуховой и визуальной памятью останется для учителя в единственном числе.

На первых занятиях Ника узнал от дяди Вилли, что на немецком языке разговаривают не только в Германии, но и в Австрии, Швейцарии. Узнал также, что в большинстве европейских стран существуют большие немецкие колонии, где живут и работают немцы, которые не забывают сложившиеся традиции и культурные обычаи Германии. Краузе охотно рассказывал своему ученику о немецкой культуре, о порядке во всем, чем занимаются немцы.

Из окна кабинета Ника впервые увидел во дворе аккуратные клумбы-цветники, в которых дядя Вилли выращивал розы разных сортов, по тем временам в провинциальном заводском поселке это считалось большой невидалью.

Позднее, в ходе постоянных встреч, занятий по изучению немецкого языка, а также культурных традиций Германии, Вильгельм Краузе, проводя уроки немецкой лексики с безупречной достоверностью, наставлял своего юного ученика классическому берлинскому произношению, применяя правильную принятую артикуляцию губ.

В своей обширной библиотеке дядя Вилли имел «Учебное пособие по немецкому языку. Сказки Гауфа», текст которого был напечатан готическим шрифтом, с построчным и алфавитным словарями и с примечаниями. Эта книга стала первым учебником немецкого языка для Ники.

Книга предназначалась для начинающих учащихся и позволяла осваивать элементарные формы склонений и спряжений. Такие учебные пособия представляли собой очень хорошее средство для усвоения форм и выражений на немецком языке. Ника впервые держал в руках подобное печатное издание и усваивал чтение немецкого языка, напечатанное готическим шрифтом. Впоследствии это увлечение Ники перерастет в изучение языка и культуры Германии глубочайшим образом и кардинально изменит всю его дальнейшую жизнь.

В наступившем 1925 году в Талице появилось радио, первую радиомачту с репродуктором установили возле здания Райисполкома (на площади), а затем в клубе и других учреждениях. Большое впечатление на Нику произвел фильм «Броненосец Потемкин», после просмотра которого он очень хорошо отзывался.

Еще одна характерная деталь выделяла его от сверстников и одноклассников – это значительная предрасположенность к методичному чтению книг. Школьная библиотека располагалась в большом классе, где проводились общешкольные собрания и ставились спектакли. Часть библиотеки составляли книги, печатные издания и архив от бывшего Двухклассного министерского училища.

Выдачу книг проводила Елизавета Зиновьевна Снегирева. Ника был постоянным читателем школьной библиотеки. Шкафы были в высоту три метра, чтобы добраться до верхних полок, необходимо было приставить лесенку.

Из воспоминаний Елизаветы Снегиревой: «Моя сестра, Анна Зиновьевна, заведующая школой, разрешала Нике выдавать ключ от архива, единственному ученику из всей школы. Откроет архив, поставит лесенку, заберется под самый верх, найдет, что его интересовало, сядет на лесенке нога на ногу, читает что-нибудь.

За чтением книг он рассказал мне дословно, что обязательно старается выполнить намеченное, независимо от времени, пусть на это потребуется несколько месяцев или год, но все равно намеченное им он выполнит».

Бесспорен тот широко известный факт, что данное им обещание освоить немецкий язык, он выполнит с непревзойденной точностью, независимо от того, что на это ему потребуется несколько лет.

К окончанию шестого класса Ника Кузнецов освоил отдельные словосочетания из нескольких слов и специфические термины, сохраняя стилевую и выразительную составляющую в разговорном немецком языке. Позже, когда отец Иван Павлович повезет Нику домой в Зырянку на летние каникулы, Ника поведает отцу, что он по программе изучает немецкий язык и дополнительно берет уроки немецкого языка у заведующего аптекой Вильгельма Краузе, и добавит, что учитель немецкого Автократова Н. Н. всячески ему помогает в этом деле.

После произнесенной Никой фамилии Краузе Иван Павлович обернулся к сыну. Вероятно, он вспомнил госпиталь под Красноярском, находившийся в селе Шало. Кузнецов-старший переспросил сына:

– Ну и каково, небось, трудно изучать германский язык у Краузе в аптеке?

– Нет, тятя, мне не трудно, наоборот, дядюшка Вилли добрейшей души человек. Он меня учит читать немецкую грамматику, напечатанную обычным и готическим шрифтом. И еще он мне рассказал, что готы – это древнее германское племя и что в европейских странах существует готический стиль архитектуры.

За дальностью дороги Ника много рассказал отцу о прошедшем учебном годе и попросил, чтобы к началу следующего учебного года ему подыскали другое жилье, так как предыдущие квартирные условия его сильно тяготили. Не было условий для сосредоточенной учебы.

Все лето Ника старался помочь родителям в домашнем хозяйстве. Нужно было вовремя убрать клевер и, обработав его, собрать семена для дальнейшей реализации. В то время за сданные обработанные семена клевера государство выплачивало хорошие деньги. Лето выдалось по-настоящему жарким на урожай клевера, трав и хлеба.

Из воспоминаний сестры, Агафьи Ивановны: «В сенокосную страду вся наша семья трудилась на покосе, и взрослые, и дети. Чтобы вовремя установить, сметать стога сена, родители нанимали наемную силу и просили родных помочь в этом нелегком деле. Ника всю покосную страду постоянно помогал взрослым. Часто во время сенокоса просил мать принести на обед мед с крошками, это было его любимое лакомство».

В конце лета Ника упросил отца и мать отпустить его на несколько дней к дяде Ване Жукову на лесной кордон «Осинники». Ему с нетерпением хотелось еще раз посмотреть, как живут пленные немцы в лагере и послушать естественную немецкую речь.

Ника, как завороженный, слушал фонетическую особенность немецкой речи, внимательно наблюдал, как после рабочего дня на лесозаготовках пленные немцы и австрийцы возле костров пели солдатские песни времен Первой мировой войны – «Голубые драгуны» или «Гарцует длинной вереницей на конях гордый полк». Искусство усваивания пения немецких солдатских песен положительным образом скажется для будущей деятельности разведчика во время пребывания его в глубоком тылу Вермахта.

К началу учебного года для Ники подыскали комнату на квартире у Масловой Екатерины Павловны. В послевоенные годы Маслова Татьяна вспоминала: «Ника жил у нас в семье зиму 1925—26 года, учась в 7-м классе, был серьезный, вдумчивый, аккуратный. В одной из комнат у нас жило трое студентов Лесного техникума – Александр Дудин, Иван Голиков и Саша Колотыгин. У Ники с ними были дружеские отношения, он часто играл с кем-нибудь в шахматы. Играл он не по возрасту хорошо и любил эту игру».

Спал Ника на большом широком сундуке возле печи в отведенной ему комнате. В период учебы в шестом и седьмом классах по-особенному теплые отношения установились у Ники с Марусей Битковой, Милей Симаковой и Капитолиной Кучинской.

Летом 1926 года Никанор Кузнецов успешно заканчивает обучение в семилетней школе. Об этом свидетельствует снимок, на котором сфотографирован весь выпускной класс и учителя школы. По воспоминаниям соучеников, Никоша в последний момент присоединился к классу перед съемкой, поэтому оказался крайний слева. Позднее он своей рукой на обороте фотографии сделает надпись: «Что день грядущий мне готовит? 23 июня 1926 год».

Дома обстоятельно и долго советовались, куда Нике поступать дальше учиться. Ввиду того что в последнее время у отца сильно пошатнулось здоровье, при создавшемся положении решили, что Ника будет поступать в Талицкий лесотехникум. Не так далеко от дома, да и содержать будущего студента будет легче.

На тот период непросто оказалось поступить в техникум пятнадцатилетнему юноше. Набирали всего 25 человек и, естественно, предпочтение отдавали более взрослым, с трудовым стажем, с характеристиками от производства. И в приемной комиссии Нике заявили: «Молод ты еще, подрасти придется». Ника болезненно воспринял такой оборот событий и даже близким друзьям высказал негодование и обиду по этому поводу. Но желание отца, чтобы сын учился и стал образованным, в семье Кузнецовых было приоритетным.

В августе 1926 года Ника уезжает в Тюмень, чтобы поступить в сельскохозяйственный техникум на агрономическое отделение. По настоятельной просьбе отца по прибытию в город Тюмень Ника остановился у родственницы Кузнецовой Анны. В период вступительных экзаменов и первые месяцы учебы Ника на протяжении трех месяцев жил у родственников. Со слов Анны Кузнецовой, Ника был скромный, воспитанный юноша, жили в то время в трудных условиях, на тяжелые условия он никогда не жаловался. Позже ему предоставят место в общежитии техникума.

В то время техникум готовил специалистов-землеустроителей, агрономов и гидромелиораторов. Директором техникума был Мартэн Павел Августович, выпускник Казанского университета. По его ходатайству в здании бывшего реального училища впоследствии и был сформирован сельскохозяйственный техникум с организованным вновь своим учебным хозяйством.

Имея общительные черты поведения, предрасположенность вести убедительную речь с собеседником позволили Нике в кратчайший срок обзавестись новыми знакомыми и товарищами.

В Тюмени Ника Кузнецов узнает, что на улице Иркутской существует кружок эсперанто. Судьба свела его с Беседных Георгием Николаевичем, который руководил клубом эсперантистов и являлся юрисконсультом Тюменского речного пароходства. Георгий Николаевич довольно быстро выяснил поразительные лингвистические способности пятнадцатилетнего юноши и предложил дальнейшее изучение международного языка, руководствуясь учебным пособием «Русско-Эсперантский словарь» 1918 года выпуска, автором которого являлся А. А. Сахаров.

Впоследствии, в течение почти шестимесячного курса изучения языка эсперанто, обладая совершенными природными данными, Никоша стал одним из лучших учеников. В дальнейшем он приятно удивил своего учителя тем, что самостоятельно смог перевести на язык эсперанто довольно длинные тексты стихотворений и читать их вслух.

В клубе Ника более обширно узнал от Беседных, что словарный состав эсперанто основан на лексике, общей для многих европейских языков, а все учебные пособия напечатаны латинским алфавитом. Наиболее распространенный в Европе международный язык – эсперанто был создан в 1887 году Людвигом Заменгофом и наименовался от псевдонима создателя – «Doktoro Esperanto» (надеющийся). Система словообразования и грамматика основывалась на строгом регламентировании.

Учебную программу в техникуме Ника Кузнецов осваивал с присущим ему усердием, да и тем более о земледелии он знал с детских лет. Зимой из дома пришло тревожное письмо, что отец совсем плохо себя чувствует.

Обучаясь на первом курсе, Ника вступает в члены ВЛКСМ и 11 декабря 1926 года был принят кандидатом в ряды Ленинского комсомола с испытательным сроком полтора года. Согласно собственным идеалам и убеждениям, Ника старался не отставать от сверстников. Верой в коммунистические идеалы жили в то время миллионы молодых людей, вступали в ряды ВЛКСМ и ряды РКП (б). По Ленинскому призыву в партию проводился массовый прием передовых рабочих. В течение полугода, в связи с кончиной В. И. Ленина, в члены РКП (б) было принято 241,6 тысяч человек. Молодое поколение по зову партии и комсомола шли на стройки-гиганты, возводили Магнитку, строили Харьковский тракторный завод, поднимали в Ленинграде завод имени Кирова, согласно проводимым наборам шли в армию и на флот. В 20-е и 30-е годы в СССР высокими темпами, планомерно проводилась индустриализация народного хозяйства и промышленности. Было введено в эксплуатацию 9 тысяч крупнейших государственных промышленных предприятий, оснащенных передовой техникой.

В первых числах июня 1927 года Ника получил из дома телеграмму, извещающую о смерти отца. После продолжительной болезни Иван Павлович скончался в возрасте 56 лет.

Добраться до родной Зырянки Нике сразу не удалось по многим причинам. Удалось попасть в родную деревню уже после похорон отца. Это было его первое большое горе. Последними словами Ивана Павловича, обращенными к родным, были: «Нику обязательно дальше учите, хотя знаю, что вам будет трудно… Витя будет помогать матери вести хозяйство, а Нику обязательно учите!»

Оставшееся на то время домашнее хозяйство: лошадь, корова, телята, сельхозинвентарь, пашня, пчелиная пасека – требовали ухода и ежедневного тяжелого ведения сельскохозяйственного труда. На семейном совете встал сложный вопрос. По сложившейся ситуации Ника стал старшим мужчиной в семье, и на его плечи ложилась ответственность за дальнейшее содержание домашнего хозяйства, по тем временам считавшегося зажиточным.

Мать Анна Петровна высказала озабоченность и тревогу: «Без тебя, Ника, без твоей помощи мы не в силах будем справиться с хозяйством». Ника понимал тяжесть сложившейся ситуации, семья не в силах будет содержать студента в Тюмени, нужно будет дома помогать по хозяйству. Трагический поворот судьбы заставил Нику принимать иные решения. После продолжительного домашнего совета Ника предложил матери: «Я переведусь в Талицкий лесной техникум, поближе к дому, продолжу обучение, а зимой на лыжах буду приходить домой почаще, чтобы помогать по хозяйству, такое расстояние я научился преодолевать без особого труда». И сумел – таки убедить мать, что принятое им решение в создавшейся ситуации наиболее верное. Его невозможно было переубедить в обратном.

Ника уезжает в Тюмень, объясняет педагогическому совету техникума сложившуюся ситуацию. Не теряя времени, чтобы в установленные сроки успеть подать заявление в приемную комиссию Талицкого лесотехникума, он вновь появился в заводском поселке Талица. В Тюмени ему выдали справку следующего содержания (орфография и стиль документа сохранены): «Тюменский сельскохозяйственный техникум сообщает, что гр. Кузнецов Н. И. окончил 1-й курс техникума, причем к учебным занятиям как к теоретическим, так и к практическим относился добросовестно. Причина перевода – смерть отца и желание получить образование по лесному делу».

Летом 1927 года в приемную комиссию Талицкого лесотехникума поступило больше 207 заявлений, а курс предстояло набрать 26—30 человек. Отбор учащихся был более чем строгий, существовали высокие требования к абитуриентам и строгая дисциплина.

В Талицком лесотехникуме Ника вновь встретил Яблонскую Фаину Александровну. К тому времени она преподавала в техникуме родную речь и литературу. Возможно, это обстоятельство положительным образом повлияло на решение приемной комиссии и на дальнейшую судьбу Никанора Кузнецова. В первых числах сентября 1927 года Ника был включен в список поступивших на 1-й курс лесотехникума. Позднее в течение всего периода обучения Ника принимал самое активное участие в драматическом кружке. Из воспоминаний соученика Михаила Широкалова:

«Самыми ведущими актерами в драмкружке были Ника и Медведев Леонид. В выборе изображаемого им персонажа Никоша не стеснялся и не скромничал, останавливался на понравившейся ему роли и настоятельно добивался ее игры. Мы часто видели его игравшего в пьесе главную роль. Любил он играть военных, командиров Красной Армии, руководителей подполья, крупных революционеров. И еще имел отличительную особенность – победу своей точки зрения достигал своей логикой и убеждением».

Талицкий лесной техникум, созданный на базе Низшей лесной школы, основанной в 1896 году под руководством ученого лесовода Вронского Сергея Григорьевича, считался высококлассным учебным заведением. Преподавательская деятельность и уровень подготовки учащихся имели традиционно высокий научно-исследовательский уровень. Общая площадь Талицкого лесничества составляла 32 тыс. десятин (гектаров) и была в дальнейшем обустроена силами лесничих и слушателями лесной школы. С основанием школы лесных кондукторов под руководством Вронского С. Г. на базе учебного заведения был разбит большой древесный питомник. Впоследствии питомник был обустроен как парк-дендрарий, в котором насчитывалось более 57 видов пород деревьев и кустарников, в том числе редких и экзотических. И в наше время данный парк, известный на всю Россию, считается одной из главных достопримечательностей города Талица и является любимым местом отдыха местного населения. С 1901 года по роду проводимой научно-исследовательской деятельности Лесная школа обладала обширной научной и учебной библиотекой, по тем временам имеющей ранг превосходной. В основном книжные издания доставляли из Петербурга. Уже в то время в библиотеке имелись издания с цветным оформлением и печатью. Редкие уникальные печатные книги, альбомы, энциклопедии, которыми пользовались учащиеся, составили золотой фонд Талицкого лесного техникума. Также техникум имел свою метеорологическую станцию. Первоначально техникум располагался в одноэтажном деревянном здании. Высокопрофессиональный уровень преподавания на 1-е октября 1927 года осуществляли 14 преподавателей, имелось одно отделение – лесохозяйственное. Учебная программа в техникуме предусматривала довольно объемное изучение таких предметов, как: черчение, химия, лесоустройство и лесная таксация, охотоведение, основы сельского хозяйства, государственное лесное хозяйство, почвоведение, основы строительного и лесоинженерного искусства, геодезия, общая и прикладная зоология, ботаника, родной язык, гигиена, обществоведение, физвоспитание, математика и физика с основами метеорологии.

Количество печатных учебных изданий и книг в библиотеке техникума на 1-е октября 1927 года составляло 5658 штук. «К студентам, кроме топографического черчения, знания геодезии и топографии, предъявлялись требования уметь хорошо читать карты и планы, ориентироваться на местности (особенно в лесу и в ночное время), в совершенстве знать территорию учебного лесничества, (а его площадь была 35 тысяч гектаров), знать, где находятся кордоны, дороги, тропы и объезды, речки и овраги. Учебный план техникума предусматривал обязательный предмет – охотоведение. В порядке практики студенты вели организованный отстрел птиц и зверей и сами делали из них чучела. Учащиеся должны были уметь ходить на лыжах по целинному снегу, стрелять из огнестрельного оружия». Так описывает бывший зав. учебной частью П. В. Луговых учебный процесс, проводимый в техникуме.

Учащиеся проводили нивелирную съемку местности, замеры выпавшего снежного покрова и осадков, выращивали и высаживали саженцы сосны, ели, дежурили на семеносушилке. Жесткие требования учебной программы целиком и полностью выполнялись. В то время обучение в техникуме было платным. Нелегко приходилось Нике, необходимо было овладевать знаниями и помогать родным в Зырянке. Иностранный язык в техникуме на тот период не преподавался. Такой пробел в изучении немецкого не устраивал Нику, и он в короткий срок обзавелся карманным изданием учебника «Краткая Немецкая Грамматика. Этимология», составителем и автором которого являлся Кейзеръ, 1914 года выпуска. Данное учебное издание представляло более точный перевод с изучением первоначальной словообразовательной структуры слова, позволяющий более точнее определить истинное значение словосочетаний.

По складу характера Ника подружился с Белоусовым Федором и Захаровым Володей. Первоначально все трое товарищей жили на одной квартире, в то время плата за квартиру составляла 3—5 рублей с одного человека в месяц. Все трое в техникум пришли комсомольцами, принимали активное участие в комсомольской и общественной жизни. Белоусов поступал в техникум по комсомольской путевке с производства, приехал из Нижнего Тагила.

Захаров перед поступлением в техникум продолжительное время работал и владел первоначальным капиталом, имел хороший выходной костюм. Все трое товарищей носили этот костюм по очереди. Стипендия на тот период составляла 53 – 63 рубля. На первом курсе Нику избрали членом профкома техникума, где он активно участвовал в решении бытовых вопросов студентов и исполнял обязанности председателя контрольной комиссии. Также первокурсников обязывали проводить по вечерам обучение неграмотного населения. Форма обучения была очная – дневная, также заочная и экстерном.

Он не сторонился товарищей, но был серьезнее их, вдумчивее, любил внимательно наблюдать за окружающим. Большая собранность, переходящая в пунктуальность-эти качества помогали Никоше Кузнецову сочетать серьезный учебный процесс с активной общественной работой. В дальнейшем все эти качества особым образом сформируются и с высокопрофессиональной направленностью отразятся на будущем становлении спец-агента.

27 декабря 1927 года Ника из кандидатов был принят в члены ВЛКСМ.

Зимой Нике продукты из деревни привозила его мать Анна Петровна: хлеб, испеченный караваями, молотую пшеницу и замороженное в железных кружках молоко, имеющее цилиндрическую форму. Домашнее хозяйство Кузнецовых после смерти отца постепенно приходило в упадок, нехватка мужских рук постоянно отражалась на урожае и выращиванию домашних животных. Старшая сестра Агафья Ивановна вышла замуж и переехала в волостное село Балаир. С переездом Агафьи утратилась последняя надежда на содержание пчелиной пасеки, так как с детских лет отец привил старшей дочери навыки и любовь к пчелам. Но жизнь вносила свои изменения. Поле, на котором выращивали клевер, пришлось оставить.

Некоторые односельчане, враждебно настроенные по отношению к семье Кузнецовых, постоянно предпринимали попытки применения меры раскулачивания. Постоянная угроза такой физической расправы периодически имела место и нависла с угрожающей опасностью. В ноябре 1927 года ввиду плохого материального обеспечения Ника обращается с заявлением в стипендиальную комиссию: «Настоящим прошу снять с меня плату за правоученье в сумме 23 руб., ввиду того что я не в состоянии уплатить этой суммы вследствие плохого материального положения. Отца нет, мать 50 лет, так что работать не может, брат 13 лет и только сестра в 18 лет. Ввиду этого им стоит большого труда прокормить меня, а не только еще заплатить эти 23р.».

В техникуме в учебно-опытном хозяйстве был лесничим старый гвардейский солдат Первой мировой. Кроме положенных дежурств, он часто даже в суровые морозные дни посылал студентов ночью на лыжах с экстренным «секретным» донесением на лесной кордон за 10—15 километров и требовал, чтобы они к утру возвращались обратно. Солдат – лесничий устраивал ночные облавы и засады в лесу по выслеживанию «лесных воров» – самовольных порубщиков. Он прививал студентам военные навыки и дисциплину. Но суровые требования лесничего не тяготили молодежь. В них студенты видели романтическое начало и состязались в ловкости, силе и выносливости.

Круг интересов и увлечений Ники был широкий и разнообразный. Он также усиленно, настойчивым образом, целеустремленно занимался спортом, особое внимание уделял лыжным гонкам, стрельбе из винтовки и охотничьего ружья. Длительные переходы на лыжах позволят ему не отодвинуть на второй план, а наоборот максимально возможными действиями планомерно идти к намеченной цели в изучении немецкого языка.

Тренировки по стрельбе из винтовки и ружья вырабатывали в нем реакцию, мгновенно, навскидку поражать мишень. Уже работая таксатором лесоустроительной партии в Кудымкаре, Кузнецов неоднократно навскидку убивал разъяренного медведя, тем самым еще и спасал жизнь своим подчиненным. Летом 1928 года в техникуме было начато строительство двухэтажного кирпичного здания для нового учебного корпуса. Увеличена площадь парка-дендрария с 3-х гектар, занимаемых ранее, до 10 гектар, где студенты проходили практические занятия по выращиванию саженцев, прививали плодородные яблони и груши, профилировали дорожки и аллеи, проходили первые уроки с визирными приборами. У каждого дерева была установлена табличка с названием породы дерева. Силами студентов в парке были установлены многочисленные реечные беседки.

По воспоминаниям соучеников, в часы отдыха Нику часто можно было увидеть сидящим в парке с книгой в руках. Квартира семьи Яковлевых, где трое друзей-студентов снимали комнату, находилась вблизи от парка. Летом 1928 года группа, в которой учился Ника, проходила практические полевые занятия по геодезии. Кузнецов был назначен старшим и по роду деятельности заполнял геодезический журнал. Этот журнал и маршрутный дневник с подробнейшим описанием проводимых работ и лесной местности преподаватель по геодезии Дурников длительное время хранил и показывал студентам как образцовый.

Во время летних каникул Ника временно устраивается на работу в лесопильную артель, расположенную неподалеку в лесном поселке Юшала. За короткий срок ему удалось заработать 55 рублей, и в сентябре месяце он приступает к учебным занятиям на втором курсе. На заработанные летом деньги Ника купил себе костюм юнгштурма, брюки и ботинки. Незначительной оставшейся суммы денег хватило на оплату за квартиру до октября 1928 года.

В то время стипендия назначалась не по успеваемости студента, а учитывалось материальное положение учащегося. Находясь в безвыходном положении, без средств существования и без продуктов, Ника в письменной форме обращается к руководству техникума.

В стипендиальную комиссию

Талицкого лесотехникума

от учащегося 2-го курса

Н. И. Кузнецова.

Заявление. (Орфография и пунктуация сохранены).

«Желая продолжить образование, убедительно прошу стипендиальную комиссию дать мне стипендию так как я совершенно не нахожу средств существования. Пребывание мое без стипендии в техникуме грозит совершенным разорением в хозяйстве моей матери. Работать же на сторонних заработках в хозяйстве матери никто не может, так как матери 51 год, брату 15 и сестре 19 лет, которая нужна в своем хозяйстве, так как главный работник. Налога в хозяйстве числится 27 руб. 95 коп, на что предоставляю документ».

Н. Кузнецов. 20.Х-28г.

Руководством техникума данное заявление было отклонено. Единственными помощниками для Ники в этой ситуации оказались Федор Белоусов и Владимир Захаров.

Неоценимую поддержку в сложившейся ситуации оказал Нике его дядя Жуков Иван Алексеевич. Осенью и зимой 1928—1929 года с продуктами в торговых лавках и магазинчиках было плохо, на базаре цены возросли в несколько раз. Федор Белоусов был вынужден продать свое охотничье ружье, чтобы иметь средства и платить за квартиру. Систематическое недоедание, голод, нехватка самых простых продуктов отрицательным образом сказались на здоровье Ники. Он вынужден был обратиться за медицинской помощью к фельдшеру техникума Мухину и написать заявление в стипендиальную комиссию: (Орфография и пунктуация сохранены).

«Прошу стипендиальную комиссию дать мне стипендию. Временными воздержаниями я доведен до такого состояния, что сейчас не имею ни одной копейки для существования, кроме того, я с начала занятий 20.IХ не платил за квартиру, так в дальнейшем продолжаться не может. Кормился на остатки заработка. От плохого питания и усиленного занятия чувствую ненормальность в легких. Мухин советует питаться молоком и вообще улучшить условия питания. Я же питаюсь как нельзя плохо, что могут подтвердить мои сожители Белоусов и Захаров. В дальнейшем без пособия я вынужден буду продать всю одежду, купленную на заработанные деньги. Я думаю, стипендиальная комиссия учтет мое плохое материальное положение и даст мне возможность жить в нормальных условиях и учиться через дачу стипендии.

18.XI.28г. Никанор Кузнецов».

Президиум совета Талицкого лесного техникума и стипендиальная комиссия с учетом рекомендации фельдшера Мухина удовлетворили просьбу и назначили стипендию Нике. Улучшение жизненных условий позволило максимально возможным методом сконцентрироваться не только на решении вопросов программы обучения, но и не оставлять на второй план изучение немецкой грамматики и лексики, а также культурных обычаев Германии.

Ника имел хорошие лыжи и отличное по тем временам ружье с полным патронташем. Исключительно высокая требовательность к себе и вместе с тем умение создавать атмосферу уверенности в дальнейших поступках позволяли ему достигать высокой непревзойденной результативности в изучении немецкого языка. Поздней осенью, как только установился постоянный снежный покров, Ника на лыжах дошел до лесного кордона «Осинники», где жил его дядя Иван Жуков. Необходимо отметить, что семья Жуковых всячески помогала Нике и его родным. Ника и раньше здесь бывал, приезжал погостить у родственников. Такие длительные переходы на лыжах на расстояние десяти и более километров с вещевым мешком и ружьем на плече Ника совершал в любые уральские морозы.

Иван Алексеевич, по – отечески относящийся к Никоше, обогрел и накормил племянника. Из рассказа дяди Вани Ника узнал, что лагерь военнопленных расформирован, пленным была предоставлена возможность поселиться в близлежащих селах и лесных кордонах. По его словам, бывшие пленные немцы и австрийцы работают на разных работах в лесном и сельском хозяйстве. Многие женились на местных девушках, обзавелись семьями. Иван Алексеевич, зная увлечение Ники и его стремление к изучению немецкого языка, рассказал, что поблизости от «Осинников» есть лесной кордон «Качкариха», на котором сейчас работает лесником бывший пленный – немец Гунольд.

Освоив еще в лагере разговорный русский, Гунольд, имея образование, благодаря своим личным природным качествам, после освобождения из лагеря начинал простым рабочим и, как подающий надежды, с помощью Ивана Жукова стал работать и осваивать лесное дело. Гунольд женился на русской девушке из села Истоур, завел детей и впоследствии обосновался со своей многочисленной семьей на лесном кордоне в качестве лесничего. Из этого рассказа Ника сделал соответствующие выводы, переспросил подробно, где находится тот кордон, сколько километров до него расстояние. И в следующий раз он самостоятельно отправился на лесной кордон «Качкариха», находящийся от Талицы в 16 километрах.

Гунольд Эдуард Фердинандович (1893—1938г.г.), родился в Германии, провинция Ганновер, д. Фурбах. После окончания гимназии обучался в Берлине на католического священнослужителя. Репрессирован в 1938 году.

После завершения обучения на католического священника, в связи с призывным возрастом, Гунольд был призван в рекруты и отправлен на фронт Первой мировой войны. После полученного ранения в ночной штыковой атаке попал в плен в 1914 году. Отправлен на Урал, где находился в лагере для содержания пленных немцев и австрийцев на лесном кордоне «Осинники». После освобождения из лагеря находился на поселении, работал простым рабочим, позже помощником лесничего, лесничим, позднее заведующим Бельским участком Талицкого леспромхоза.

Сын Вилли Гунольд рассказывал авторам: «Мой отец Гунольд Эдуард работал лесничим и жил с семьей на лесном кордоне „Качкариха“. Зимой длинными вечерами мы, дети, обычно сидели на печи. В тот вечер тятя чинил хомут для лошади, неожиданно открылась дверь, и на пороге появился молодой, совсем юный паренек, весь запорошенный снегом. Юноша с порога поздоровался с тятей на немецком языке. Тятя от такой приятной неожиданности и удивления даже выронил из рук шило. В дальнейшем, как мы, дети, его между собой называли „белокурый, светловолосый немчик“ много раз приходил к нам на кордон. С отцом он постоянно практиковался в произношении немецкой речи. Нам, детям, „немчонок“ вырезал из черемухи шашки, на картоне разлиновал квадраты и научил нас играть в эту игру. Я на всю жизнь запомнил, как они с отцом сидели на крыльце и распевали немецкие песни. А еще отец показывал ему, как немцы прикуривают».

Общение с «чистейшим носителем» немецкой речи позволило Нике еще более осознанно относиться к самостоятельному освоению разговорной немецкой лексики, совершенствоваться в произношении. Впервые бывший солдат Рейхсвера показал Нике солдатский немецкий ранец и познакомил своего юного ученика с фронтовым жаргоном. Солдаты про себя топленое масло называли «обезьянье сало» – шутливое название маргарина, учебный плац называли «пустошь». Доверительные беседы с Никой о немецкой культуре и достопримечательностях Берлина Гунольд всегда заканчивал такими словами: «Немецкий труд и культура всюду получили признание».

Индустриализация страны, культурная революция, стратегия социалистического строительства, охватившие широкие массы населения, не позволяют остаться в стороне юному комсомольцу Кузнецову Нике. Показывая личный пример в осуществлении решений партии и комсомола, он занимается агитационной работой, разъясняет политику ВКП (б), собирает подписи на заем индустриализации, настойчиво убеждает крестьян вступать в коммуны и колхозы. Весной 1929 года, применив свои знания, Никанор помогает правлению и парторганизации коммуны «Красный пахарь» квалифицированно составить картографический план под посевные площади. В период каникул, ввиду нехватки грамотных людей дома в Зырянке, Ника постоянно работал секретарем в коммуне и в Балаирском сельском совете.

Весной 1929 года Ника убеждает мать вступить в члены коммуны «Красный пахарь» в составе: мать, Анна Петровна, Никанор и брат Виктор. В письменной форме семья Кузнецовых передала в фонд коммуны свой дом с постройками, имущество, сельхозинвентарь и домашних животных на общую сумму 1028 рублей 25 копеек. Уверенный в своей правоте и выборе активной жизненной позиции, Ника не мог представить, чем в дальнейшем обернется для семьи такой поворот событий. Возможно, в его понимании на тот момент это был своего рода единственный логически выстроенный шаг и способность самостоятельно принимать решения в любых обстоятельствах.

Приступая к учебным занятиям на третьем курсе, Ника уже перебрался с товарищами в общежитие для студентов техникума. Назначенная ему стипендия позволяла сводить концы с концами.

На первом этаже студенческого общежития работала столовая, где было организовано трехразовое питание. Введен в эксплуатацию новый двухэтажный учебный корпус.

Принципиальная, справедливая жизненная позиция Ники Кузнецова не позволяла ему умалчивать на комсомольских и профсоюзных собраниях о нарушениях и выявленных негативных фактах в техникуме. В присутствии членов президиума техникума и работников райкома партии Ника открыто и прямо заявлял о недостатках и поступках некоторых студентов, порочащих доброе имя лесотехникума. В то время в техникуме имели место ростовщичество, спекуляция, пьянство. Такое правдолюбие не всем было по душе.

В студенческой столовой однажды произошел неординарный случай: один из студентов, пользуясь своим физическим преимуществом, у более слабого отнял кусок хлеба. Никанор стал невольным свидетелем инцидента. Ника, не раздумывая встал из-за стола, подошел к старшекурснику и потребовал, чтобы тот вернул хлеб тому, у кого отнял. В столовой наступила тишина. Второй раз Ника повторил свое справедливо высказанное требование в более жесткой форме: «Верни, …, хлеб,…». И настоял на своем, заставил вернуть отобранный хлеб.

«Смелость начинается от правды, сынок», – постоянно твердил ему отец.

В конце 20-х годов страну захлестнула волна по выявлению лиц, участвовавших в белом движении, изобличению «чуждых элементов». Широким фронтом проходило раскулачивание, а также проводились всевозможные чистки рядов. Не обошли подобные меры заводской поселок Талица и Талицкий лесотехникум. В ноябре 1929 года был исключен из техникума Иван Бадер, приехавший из Ирбита с формулировкой «социально чуждый элемент». Исключили из комсомола Федора Белоусова, как лицо увлекающееся чтением запрещенного в то время поэта Есенина. Попал в «черный список» исключенных из техникума учащийся Яковенко. Грозовые тучи стали сгущаться над студентом III-го курса Никанором Кузнецовым.

Вероятно, по одной из версий, был тот факт, что враждебно настроенные односельчане, проявив «пролетарскую политическую бдительность», написали донос в райком партии и письменно изложили о скрытых фактах: «В техникуме учится комсомолец Никанор Кузнецов, который скрывает свое происхождение, сын зажиточного, отец его, Кузнецов И. П., эксплуатировал чужой труд, при колчаковцах был старостой, участвовал в поимке активистов, отступал с белогвардейцами».

Такие обвинения в тот период звучали как приговор. На запрос сотрудников райкома ВКП (б) в правление коммуны «Красный пахарь» и к председателю Рухловского сельского совета в первых числах декабря были составлены письменные четыре справки №1538 с подтверждением данных фактов. Председатель сельского совета собственноручно писал: «Справка. Дана в том, что отец Кузнецова Никанора Ивановича Кузнецов Иван Павлович был лишен права голоса за то, что отступал с белыми до Красноярска, а семья его отступала до Омска…»