Магия тьмы Мотейн Майя
Юноша нахмурился. Он не чувствовал структуру наложенных на нее чар морока. Странно. Словно щупаешь одежду и не находишь ни единого шва. Он ощущал только текущую в девушке магию, словно еще один кровоток. Ни одной ниточки в узоре чар, за которую можно потянуть и расплести заклинание. У каждого пропио были свои ограничения. Предел силы. Вот и у принца было такое ограничение: Альфи не мог развеивать только один тип чар – чар, наложенных кем-то при помощи своего пропио. Если он не мог снять с этой девушки чары изменения облика, значит, это ее пропио. Палома всегда говорила, что пропио отражает сущность человека, его душу. Так каким же человеком была эта воровка, если пропио позволяло ей принять любой облик?
«Она лгунья, – подумал принц. – Ей нельзя доверять».
И все же он не хотел ей вредить, если этого можно избежать.
Он вытянул руку. Тень туго скрутилась у его ног.
– Книги, por favor.
Пьяно пошатнувшись, девушка отпрянула.
– В этих землях не принято расплачиваться словом «пожалуйста». Если тебе нужны эти книги, заплати за них или отдай мне что-то столь же ценное. А если нет… – Воровка икнула. – То катись ко всем бесам.
– Ладно. – Альфи вздохнул. – Сколько?
Воровка смерила его взглядом, и принц понял, что она пытается определить, сколько он готов заплатить. Он уже пожалел, что надел плащ из такой дорогой ткани.
– Миллион золотых песо, – выкрикнула она, запрокидывая голову.
– Qu?
– Ты меня слышал.
– Не глупи. – Альфи уставился на нее.
– А ты не проигрывай в карты. – Девушка пожала плечами.
– Сеньорита, я не хочу тебе навредить. – Принц стиснул зубы.
– Не волнуйся… – Она зашлась смехом. – У тебя и не получится мне навредить.
От этого веселья в Альфи вскипела ярость.
– Книги принадлежат мне по праву. Если бы ты не прервала игру, я бы честно выиграл их.
– Думаешь? – хмыкнула незнакомка.
Судя по всему, на ее губах всегда играла эта ухмылка, независимо от того, какой облик принимала девушка.
– Готова биться об заклад, что в игре ты пользовался пропио. – Она посмотрела на тень, раздраженно подергивавшуюся у его ног. – По-моему, это не очень-то честно.
– Да кто ты такая, чтобы обвинять меня в нечестности? – Альфи прищурился. – Ты воровка.
Девушка всплеснула руками, будто принц только что сказал самое глупое, что она когда-либо слышала.
– А ты пытаешься воровать у воровки. Думается мне, так ты еще хуже меня.
Глаза Альфи блеснули, но он заставил себя успокоиться, глубоко вздохнув.
– Слушай, я не хочу тебе вредить, – от раздражения его голос стал грубее.
– Это все, конечно, прекрасно. – Девушка скрестила руки на груди. – Но я очень сомневаюсь, что ты способен кому-либо навредить.
Что-то в ее голосе задело его за живое.
– Видимо, придется доказать тебе обратное, – спокойно и уверенно произнес он.
Альфи хотелось выглядеть угрожающе, как те игроки в камбио. На нем все еще была маска лиса, но он вел себя как кроткая maldito лань. Эта девчонка украла его книги, а он все еще медлит. Нет, сегодня нужно быть лисом.
– Мы с тобой сыграем. И книги будут ставкой в игре.
– Тебе мало проигрышей на сегодняшний вечер, muchacho[28]? – ухмыльнулась незнакомка.
– За каждый раз, когда мне удастся ударить тебя, я получаю книгу. За каждый раз, когда тебе удастся ударить меня…
– Возможность наподдать тебе – достаточная награда для меня, спасибо большое.
Она начала стягивать платье, но запуталась в рукавах и начала браниться как сапожник. Альфи закатил глаза. Он словно столкнулся со злым двойником пьяного Луки.
Девушка отбросила платье в сторону и осталась в черной рубашке, заправленной подпоясанные брюки – в этом наряде она была на игре в камбио. Через плечо у нее был переброшен ремень черной сумки.
– Ну давай сыграем. – Она приняла защитную стойку, чуть пошатываясь и икая.
На мгновение воцарилась тишина. В воздухе звенело напряжение, как бывает, когда два человека готовы вцепиться друг другу в глотки. Взгляд воровки впился в прорези лисьей маски, затем девушка шевельнула запястьем, и над мостовой поднялось несколько булыжников размером с кулак.
Альфи охватило острое, отчаянное желание наброситься на воровку. Но он выжидал подходящего момента.
«Терпение, принц Альфер. Терпение само по себе обладает магией», – слова Паломы зазвучали в его голове.
Альфи и сам принял защитную стойку, ожидая атаки противника. Посмотрев на него, девушка раздраженно вздохнула.
– Не знаю, заметил ли ты, но я немного устала. И хотела бы пораньше отправиться в кровать. Поэтому давай-ка поторопимся. – Склонив голову к плечу, она смерила принца взглядом. – Или ты предпочел бы пропустить драку и присоединиться ко мне?
Альфи напрягся, на долю секунды потеряв концентрацию.
Девушка развела пальцы, и камни полетели в цель. Воздух здесь был влажным, и принцу удалось призвать из него воду, сформировав ледяной щит. Но льда оказалось недостаточно. Он парировал два камня, но еще пара ударила его в грудь. Отшатнувшись, юноша прижал руку к груди и почувствовал, как под рубашкой проступает кровь.
– Санар[29], – произнес он, исцеляя раны.
– Это раз. – Девушка осклабилась. – Давай договоримся: кто нанес три удара, тот и победил. Уже поздно, и такому котеночку, как ты, пора возвращаться к мамочке. Мы ведь не хотим, чтобы она волновалась, верно?
Альфи в ярости уставился на воровку сквозь прорези маски. Стихийная магия – интуитивная, телесная. Она не требует длительного изучения и сосредоточенности на заклинании, как словесная и начертательная магия. Ее нужно применять, полагаясь на инстинкты, а в этом принц никогда не был хорош. Кроме того, аристократы предпочитали использовать речь и письмена для плетения чар – так повелось еще со времен англезской оккупации. И потому для получения звания брухо достаточно было лишь базовых знаний стихийной магии. Альфи еще никогда не приходилось защищаться от нее в магическом поединке.
– Что ж ты отступаешь? Уже испугался меня? – Ухмылка незнакомки стала еще шире.
Принц стиснул зубы.
– Ну хорошо. Кто нанесет три удара, побеждает.
На этот раз он будет готов. Воровка едва держалась на ногах. Он сможет этим воспользоваться.
– Если хочешь завершить поединок, то иди сюда. – Альфи поманил ее, вытянув руку вперед.
– Ну, раз ты настаиваешь… – хмыкнула девица.
Она бросилась вперед – быстро, но неуклюже. Вскинула руки – и Альфи увидел, как красная магия неаккуратным потоком льется из ее тела на мостовую. Над брусчаткой поднялось три больших камня. Она потратила так много магической силы всего на три камня?
И когда девушка уже изготовилась к атаке, Альфи посмотрел на ее ноги и произнес:
– Азерир[30]!
Ноги воровки прилипли к мостовой, она не успела остановить быстрый бег, и тело продолжило движение. Раздался громкий шмяк! – девушка упала лицом вниз. Камни посыпались на мостовую, один попал воровке по спине. Исторгая поток нецензурной брани, она приподнялась на четвереньки. Из рассеченного лба текла кровь.
– Один к одному, значит. – Альфи снял заклинание с ее ног.
Да, эта девушка умела драться, но ее не учили использовать магию. Когда опытные заклинатели земли взывали к своей стихии, Альфи видел, как окрашенная в их цвета магия с невероятной точностью устремляется в нужный им камень. А из этой девушки магия хлестала ручьем – и все для того, чтобы подобрать всего три камня. Высвободив столько магической силы, она должна была сплести куда более мощные чары, но ей не хватало выдержки. Вскоре ее силы и вовсе истощатся. Если Альфи все сделает правильно, он сможет победить ее, как в игре в камбио: может, она сильнее и быстрее, зато он умнее.
– Ну конечно, ты владеешь магией книгочеев, – проворчала незнакомка, пошатываясь.
Альфи удивленно дернул головой. Он еще никогда не слышал, чтобы такое выражение использовали для обозначения словесной и начертательной магии. Еще и с таким презрением.
– Оно и видно. Двигаешься так, будто всю свою maldito жизнь за книжками провел.
Принц протянул руку.
– Книгу, пожалуйста.
– Но ты меня не ударил! – возмутилась она.
– Ты сама себя ударила – из-за моих чар. Это считается. – Альфи выразительно посмотрел на соперницу.
Втянув воздух сквозь стиснутые зубы, воровка швырнула ему фолиант с такой силой, что книга ударила его в грудь.
– Твой первый и последний выигрыш за эту ночь, Лис, – ругнувшись, сказала она. – Наслаждайся.
Его губы растянулись в ухмылке – столь же насмешливой, как и у нее, надеялся принц.
– Это мы еще посмотрим, Дракон.
Девушка метнулась вперед, замахнувшись для удара, и набросилась на Альфи. Но этому движению не хватало точности. Принц уклонился, и костяшки ее пальцев едва коснулись его щеки, когда он поймал воровку за запястье.
– Адормесер[31]!
Рука нападавшей повисла плетью, покачиваясь, как маятник.
– Что за… – Девушка уставилась на онемевшее предплечье.
Альфи с размаху ударил ее в живот – и барышня повалилась на спину. Ребра ей он так не сломает, но утром живот будет болеть.
Воровка заставила себя подняться на колени. Рука все еще не двигалась. Увидев потрясение на ее лице, принц почувствовал, как в нем теплой волной поднимается удовлетворение. Может быть, он все-таки больше похож на лиса, чем полагал.
Он подошел к незнакомке, протягивая ладонь.
– Я бы обездвижил и вторую твою руку, но тогда как ты отдала бы мне книгу?
Девушка с ненавистью уставилась на него. Их тени переплелись на земле, набросились друг на друга. По ярости во взгляде воровки Альфи должен был бы понять, что она собирается сжульничать. Но возня теней на земле отвлекла принца. То же самое происходило, когда они с Дезом ссорились в детстве. При виде сцепившихся теней его сердце болезненно сжалось.
Как и в случае с зачарованной картой, он слишком поздно догадался о намерениях девушки. Та вскинула руку – и камень взвился над мостовой, метя Альфи в пах.
Боль прострелила принца снизу вверх, вывела из равновесия. А девушка уже вскочила, ее кулак облекся землей, каменея. Прежде чем Альфи успел произнести заклинание, воровка нанесла удар. Под каменным кулаком его нос сломался, а маска, закрывавшая лицо, треснула. Девушка отступила, поднимая руку ладонью вверх. Колонна из облепленной булыжниками земли вырвалась из мостовой и ударила принца в живот, будто кулак.
Альфи отлетел назад и врезался в стену магазинчика. При этом сумка свалилась с его плеча и упала на брусчатку между ним и воровкой.
Финн развеяла чары, поднявшие колонну.
На мгновение ей показалось, что ее соперник выдержит удар: тот оттолкнулся от стены, поднял руку в ее сторону, но потом медленно осел на мостовую и замер, лежа на боку. Проломившаяся маска повисла на сломанном носу, из которого текла кровь.
Девушка попыталась пошевелить онемевшей рукой, но тщетно. Впрочем, она уже ощущала в руке покалывание и надеялась, что воздействие чар скоро развеется. Этот идиот бросил в нее такое сильное заклинание, что руку словно отрубило.
– Pendejo, – пробормотала она, направляясь к поверженному противнику и чуть не споткнувшись о собственную ногу.
От опьяняющей карты у Финн все еще кружилась голова. Она была настолько навеселе, что украла платье, даже не подумав изменить облик. С другой стороны, алкоголь помешал бы ей наложить эти чары. И все равно она одолела этого наглеца. Пьяна вдрызг – и все еще непобедима. Неплохо, сказала она себе. Финн начала рыться в карманах Лиса и вдруг удивленно остановилась. На поясе у него висела оплетенная кожей фляга. Да уж, не ожидала она такого от этого размазни. Открыв флягу, она вылила жидкость на землю. Так ему и надо. Больше не будет таким приставучим. Достав из карманов все, что только можно, девушка выпрямилась и повернула голову Лиса носком башмака. Падая, ее соперник стукнулся затылком о мостовую, челюсть отвисла, и кровь из носа стекала прямо в рот.
Очевидно, Лис не умел сражаться при помощи стихийной магии, но ему совсем не нужно было носить с собой флягу с водой. Его магических сил хватало на то, чтобы призывать воду из воздуха. Он брухо, это уж точно. Наверное, кучу дней провел на какой-то роскошной асьенде, изучая сложные чары, а не работал до упаду в каком-нибудь районе бедняков. В своем книгочействе Лис разбирался, но пижонская книгочейская магия ему не помогла. Тут улица, а не арена для магических дуэлей.
– У меня преимущество игры на своем поле, – сказала она неподвижному телу. – Ничего личного.
Финн даже подумала, не снять ли с него маску. Но кому, как не ей, знать важность выбранного облика? Какое у нее право лишать этого облика другого человека? Отвернувшись, она подошла к сумке Лиса. Там лежала ее книга – и золотые песо.
Жаль, что у него при себе не оказалось зелья, которое смогло бы унять пульсирующую в голове боль. Тень шаталась, как заходящий в порт корабль. Бесова дурацкая карта. И дурацкий мальчишка. За ее спиной Лис застонал от боли. Оглянувшись, Финн увидела, как он поднимается на четвереньки.
– Нечестно играешь, – пробормотал он, поправляя остатки треснувшей маски.
А потом приложил ладонь к носу – видимо, использовал какие-то исцеляющие чары. Было бы неплохо научиться делать так самой – тогда не пришлось бы платить за лечение в переулке Щипа какому-то мошеннику-чародею, который клялся, что сдал все экзамены на звание брухо.
– Кого ты обманываешь? Я и не играла вовсе. – Финн швырнула его сумку на землю.
– Ничего не забыла? – Парень поднял руку.
В его пальцах Финн увидела козырную карту, при помощи которой вывела из строя игроков в камбио.
– Какой ты странный лисенок все-таки. – Она покачала головой, и от резкого движения ее затошнило.
Лис метнул карту в ее сторону, и Финн инстинктивно ее поймала.
А потом заметила что-то странное.
Она зачаровывала этот козырь сама, поэтому управлять им могла только Финн, никто другой.
Наложенное заклинание должно было заставить карту выбросить в воздух дым, от которого любой вдохнувший его потерял бы сознание. И сработать чары должны были всего один раз, в гостиной Райана. Вот и все. Тем не менее Финн чувствовала, как в козыре пульсирует ее собственная магия, будто она сама отдала приказ снова выбросить дым, прямо сейчас. Напасть на нее. Но это невозможно. Должно быть, какая-то уловка?
– Ты сказала, что хотела бы пораньше отправиться в кровать, – напомнил юноша.
Карта выбросила облачко сладковатого дыма. У Финн закружилась голова.
– Спокойной ночи.
Лис позволил бы девчонке повалиться на землю и не вмешался бы в происходящее. Лань отнесла бы ее в какое-нибудь безопасное место. Но Альфи не был ни лисом, ни ланью, потому поступил по-своему. Когда девушка начала оседать на мостовую, он произнес заклинание, смягчающее падение. Неловко поднялся, согнулся пополам, зажимая живот, все еще болевший после удара. Воровка действительно не играла.
Принц переложил книги из сумки девушки в свою, подхватил соперницу под мышки и оттащил в темный переулок между двумя магазинами. Там он уложил ее у стены. Теперь патруль городской стражи, скорее всего, девушку не заметит, и если она проснется до рассвета, у нее будет много времени, чтобы убраться отсюда. А что будет с ней потом – это уже ее дело. Альфи запрокинул голову. Ночное небо затянули тучи. Похоже, скоро пойдет дождь.
Сняв плащ, принц набросил его девушке на плечи, укутал ей шею. Этим и ограничился.
Он отошел чуть в сторону и бросил дверную ручку в стену. Та ввинтилась в камень и, повинуясь его воле, потемнела, стала синей. Используя пропио для перемещений, Альфи мысленно помечал для себя каждое место: каждому пункту назначения соответствовал определенный оттенок магии и определенный поворот ручки.
Он повернул ручку по часовой стрелке и пробормотал:
– Вой.
Магия повиновалась, и стена распахнулась перед ним, открывая проход в многоцветную тишину магического коридора. Украдкой взглянув на спящую девушку, Альфи подумал, не дождаться ли ему ее пробуждения. Но потом он вспомнил, как она ударила его в пах.
«Ты не лис и не лань, вот и дураком не будь», – подумал юноша.
Отвернувшись, он шагнул в магический поток уверенно, будто ступил на знакомую тропку.
6. Сундук
Магический коридор привел Альфи в его спальню. Морщась от боли, юноша вышел из потока, опустился на край кровати и достал из сумки свою добычу.
Вместо четырех книг, которые он ожидал увидеть, тут оказалось пять. Должно быть, принц случайно прихватил пятую из сумки девушки. Да и не книга это была, в общем-то, а небольшая, с ладонь величиной, записная книжка. Открыв ее, Альфи с удивлением увидел на страницах невероятное количество портретов. Лица были изображены с таким тщанием, что принц представить себе не мог, как бы их рисовала та девчонка, ударившая его каменным кулаком. Скорее всего, она просто украла эту записную книжку. Сунув ее к себе в сумку, Альфи сосредоточился на четырех книгах Райана.
Три из них были англезскими, четвертая же оказалась тонким старинным манускриптом с традиционными касталланскими письменами.
Пролистав его, принц улыбнулся, увидев знакомые истории. Это было редкое первое издание знаменитой книги касталланских мифов и легенд. В ней даже нашлась его любимая детская сказка – «Человек и магия: начало».
Несмотря на усталость, Альфи не удержался и начал читать, вспоминая, с каким восторгом слушал в детстве Палому, которая рассказывала эту легенду ему и Дезу.
«Вначале не было в мире ни мужчин, ни женщин, ни моря, ни песка, ни солнца, ни луны. Были только боги. И вот однажды – в один бессолнечный день или одну безлунную ночь – боги заболели. Они чихали, зажимая пальцами носы, – и из-под пальцев их вылетали звезды и рассеивались по небу. Они кашляли – и облака затянули мироздание. Они вычистили грязь из-под ногтей – так по явилась плодородная почва. Они отерли лбы от пота – и соленые капли стали океанами.
Боги увидели, что породили землю, и решили, что кто-то должен беречь ее. Из света звезд, из ила со дна океанов, из дыхания облаков создали они мужчину и женщину, чтобы те стали хранителями земли. Но создание человечества отличалось от создания океанов и звезд. У людей были сердца. Боги спорили, чем эти сердца наполнить, и не могли прийти к соглашению.
Люц взяла в свои ладони половину человечества – и наполнила людей светом.
Сомбра взял остальных – и наполнил их тьмой.
Но и бог, и богиня ошибались».
Сюжет легенды развивался, как и полагается детским сказкам – дальше в ней появился чудовищный злодей. Сомбра, бог, который создал тьму, пропитался ею – и стал с нею един. Когда тьма набирала силу, становился сильнее и он. Сомбра возжелал изгнать свет из мира и наполнить мироздание тенями. По преданию, пока Люц и Сомбра сражались за человечество, мир был странным местом, сотрясаемым дисгармонией света и тьмы. Реки несли пурпурные воды, цветы вырастали выше замков. Мифические создания населяли земли. Но прежде чем исказивший свою сущность бог успел погрузить мир во тьму, заповеданный тьме мужчина и заповеданная свету женщина слились воедино. Мужчина тьмы упал и простерся у ног женщины света, став ее тенью. Их воссоединение наделило человечество тем, что было уготовано людям изначально – равновесием света и тьмы. Из этого равновесия родилась магия – и мир, обретя твердую основу, перестал сотрясаться. Воды в реках сделались голубыми. Цветы уменьшились настолько, что их могли сорвать нежные детские пальчики. Драконы съежились, превратились в ящериц. Все чудовища из мифов и легенд укрылись от людского взора.
Следующая часть сказки нравилась Альфи и Дезу больше всего:
«Сомбра хотел изгнать свет из мира. В наказание за это его изгнали с небес и запретили ему возвращаться. Он пал на землю, но коренившаяся в нем тьма искажала сущность всех, кто попадался ему на пути. Тогда лучшие брухо в мире разделили бога и темную силу, которую он так любил, превратив его когда-то бессмертное тело в кости. Не желая повторять ошибки Сомбры, остальные боги и богини устремили свой взор ввысь. Они построили королевство, куда попадают их дети после смерти, и стали жить там, оставив все заботы о земле человечеству».
У Альфи и Деза было так много вопросов к Паломе после того, как они услышали эту сказку. Как брухо удалось пленить Сомбру? Правда ли, что, если Сомбра восстанет вновь, он обрушит на мир то, что в легендах именовалось Ноктюрной? Альфи не раз слышал предания о Ноктюрне – великой тьме, в которую Сомбра погрузит мироздание и лишит все сущее добра. Но Палома лишь отмахивалась от их вопросов, советуя обратить внимание на мораль этой сказки.
«Мы все несем в себе добро и зло, свет и тьму. Именно это делает нас людьми. И помните, сколь бы глубоко мы ни погрузились во тьму, никогда не поздно обрести свет».
Альфи погладил книгу пальцем. Тогда, в детстве, разница между добром и злом казалась столь очевидной. Теперь же, когда он смотрел на запрещенные книги, которые он украл у воровки, эта грань была уже не столь четкой. Но принц отогнал от себя эти мысли. К лучшему или к худшему, а книги он раздобыл. Нужно изучить в них все, что только было ему по зубам. Приняв это решение, Альфи потянулся к стопке и взял первую книгу, потом вторую. Эти два фолианта были посвящены истории Англеза – бесполезно для его целей. Третий оказался собранием англезских легенд и преданий – тоже бессмысленная трата времени. Альфи провел ладонью по последней книге.
Если в ней он не найдет знаний, необходимых для спасения Деза, то навсегда откажется от своего намерения. Перед игрой он дал себе слово, что это будет его последняя попытка спасти брата. И если она ни к чему не приведет, Альфи примет уготованную ему родителями судьбу будущего короля Касталлана.
Сглотнув, принц взял книгу, надеясь, что в ней будут нужные знания. Фолиант был настолько старым, что золотое тиснение на корешке поблекло, и письмена едва можно было разобрать. Альфи прочел название, и его брови взметнулись вверх: «Печать проклятых».
– Coo![32] – ругнулся Альфи, закатив глаза. – Во имя всех богов!
И все же он открыл книгу и начал читать. Вскоре стало ясно, что это весьма причудливое произведение. Описанные в нем заклинания явно были экспериментальными, почти фантастическими. Морща лоб, принц читал главы о чудовищах из темной магии и о том, как запечатывать их при помощи каких-то странных колдовских ритуалов.
В книге речь шла о древней магии. Одушевленной магии. Магии, придававшей людям цвет собственными желаниями и покорявшей их своей воле. Магии, порожденной грехами человеческими.
Альфи презрительно хмыкнул. Что дальше, заклинания для укрощения драконов? Остановки времени? Одоления смерти? Люди придают цвет магии, а не наоборот, таков всеобщий закон. Бояться магии, окрашивающей человека в цвет греха, просто нелепо. Такие истории рассказывают детям, чтобы они не вздумали использовать какие-то сомнительные чары.
И все же Альфи глаз не мог отвести от грубых набросков, изображавших черных существ из дыма и тьмы. Эти чудовища словно выползли из детских кошмаров и притаились на ветхих страницах этой книги. Перевернув страницу, принц дошел до главы, название которой можно было приблизительно перевести как «Сила круга: как запечатывать и изгонять темные сущности». Альфи понимал, что все это полная чушь, но не мог остановиться, все читал и читал в надежде найти нечто полезное.
В этой главе речь шла о круге как символе вечности. Тут описывались чары, которые якобы позволяли заточить призрака, демона или существо из темной силы в какой-либо предмет и запечатать там при помощи нарисованного кровью круга и словесной магии. Для начертательной магии обычно использовались чернила или мел, но в этой книге говорилось о магических письменах, выведенных кровью. Магия крови использовалась только и исключительно для тех чар, которые Палома всегда называла «сомнительными».
«Если нужное тебе заклинание требует применения крови, – однажды предупредила его наставница, – следует вообще отказаться от использования этих чар».
Но, может быть, для заклинания, которое поможет ему найти Деза, нужно будет совсем немного крови – и очень много силы воли. Альфи провел кончиком пальца по темному кругу, нарисованному в книге, и представил его кроваво-багровым.
Тут дверь его спальни распахнулась, и в комнату ворвалась Палома. Красная мантия – отличительный признак каждого дуэно – развевалась за ее спиной. В ее обращенном на принца взгляде горела ярость – Альфи еще никогда не видел, чтобы его наставница так злилась.
– Где ты был? – Палома подошла к нему так близко, что принц почувствовал на своем лице ее дыхание.
Он открыл рот, но не сумел произнести ни звука, лишь инстинктивно потянулся к книгам, однако Палома, заметив фолианты, схватила их первой. Увидев, что это, она поджала губы.
– Палома… Я могу все объяснить… – пролепетал Альфи.
– Лука пришел поговорить с тобой, а в комнате никого не было. – Глаза Паломы сузились. – Тебе повезло, что он вначале отправился ко мне, а не к твоим родителям.
Несмотря на то что его застали врасплох, Альфи невольно порадовался, услышав, что Лука искал его. Это дарило ему хоть какую-то надежду – и в груди у него засосало при мысли о том, что он упустил эту возможность.
– Я знаю, чем ты занимаешься. Я платила одному из матросов на твоем корабле, чтобы он докладывал мне о твоих действиях.
Альфи хотел возмутиться, но не успел.
– И, как оказалось, я беспокоилась не зря!
Краска стыда залила ему шею. Выходит, наставница посадила его на цепь, как глупого пса, который не сумеет найти дорогу домой.
– Да как ты посмел даже подумать о том, чтобы использовать англезскую магию? – рявкнула дуэно. – Я-то считала, что ты успокоишься и вернешься домой. А тут такое! Лука был вне себя…
Альфи покраснел еще сильнее.
– Ты рассказала Луке?
– Он умолял меня сказать ему хоть что-то. Ты ему ни слова не написал за все эти месяцы!
Лука повел себя как верный друг и ничего не рассказал королю и королеве о похождениях Альфи, а принц даже ему письма не прислал. Вина въедалась в его кости, но принц не позволил ей остудить его гнев.
– Не твое дело, чем я занимаюсь. И не Луки, – стиснув зубы, выдавил он.
Палома бросила на него такой же взгляд, как и в детстве, когда он выходил из себя на уроке. Как же его это раздражало!
– Король и королева ничего не знают о твоих действиях, но, если ты еще хоть раз просто приблизишься к черте, я все им расскажу. Я не позволю тебе использовать запрещенную магию в глупых попытках вернуть к жизни мертвого.
Теперь настала очередь Альфи податься вперед. Ярость словно запустила когти в его внутренности.
– Да, он упал в ту бездну, но это не значит, что он мертв. У тебя нет тому доказательств! Ни у кого нет доказательств!
В глазах Паломы вспыхнула тревога. Она уже смотрела так на него однажды, вскоре после исчезновения Деза, когда Альфи схватил наставницу за плечи и в порыве гнева толкнул ее к стене. Волной в нем поднялся стыд, прорвался наружу, липкой маслянистой пленкой покрыл кожу. Он боялся своего гнева. Именно поэтому он начал топить горе во фляге на поясе. Юноша не мог позволить себе снова превратиться в того человека, человека, чей гнев вселял тревогу в его близких. Уж лучше заглушить в себе все чувства, чем дать этому пламени ярости вырваться вновь.
Принц отпрянул.
– Perdоname[33], я не хотел… Я не собирался…
– Альфи, – смягчилась Палома. – Я знаю, что ты не хотел. Но ты должен прислушаться ко мне, как прислушался в тот день. Деза больше нет. Пропио той девушки пзволило ей создать бездну – безграничное, темное, пустое пространство, где нет ни еды, ни воды, ни времени, ни магии. И она отправила туда Деза. Твой отец под страхом смерти заставил ее снова открыть тот проход и отправил нескольких брухо в темную бездну на поиски Деза. Как девушка и предупреждала, ни один из чародеев не вернулся.
Альфи мотнул головой, не желая представлять себе Деза, умирающего во тьме. Люди и магия нуждались друг в друге, чтобы существовать. Это был неоспоримый факт. Магия потоком пронзала воздух, и люди поглощали ее, как цветы – солнечный свет. Без магии человеческое тело зачахнет. Альфи помнил, как стоял у черной бездны, забравшей его брата. Он не чувствовал исходившей из той тьмы магии. После случившегося он больше не мог заходить в Голубой зал. Когда-то, еще в детстве, в этом зале они играли. Теперь же та комната навсегда стала для Альфи местом, где он видел Деза в последний раз. С тех пор все то крыло дворца закрыли, оставили тишине утраты.
Но Альфи отказывался принять то, что случилось в Голубом зале. Не мог принять.
– Те брухо, которых мой отец отправил искать его… Они – не я. И Дез – не обычный человек, – произнес принц, но его уверенность пошатнулась при виде выражения на лице Паломы.
– Да, Дез обладал поразительным пропио, но оно не вернет его.
– Ты этого не знаешь, – вскипел Альфи. – Никто этого не знает наверняка.
Если кто-то и мог пережить такое, то только Дез. В детстве он часто вырезал из дерева фигурки животных – перепончатолапых воднолисов, медвебразов, красногрудых волков. Когда игрушка была готова, он клал ее себе на ладонь – и она оживала. Другого способа описать происходящее не было. Волки гонялись за своими хвостами, дутосвины раздувались в два раза, медвебразы топорщили иголки. Каждая игрушка обладала собственным характером, собственной волей. Дезмин держал этих существ в застекленном шкафу в своей комнате. Они бродили по полкам, спали, а когда Дез появлялся неподалеку, становились на задние лапы, упираясь передними в стекло.
В тот день, когда Дез исчез, все фигурки замерли без движения. Альфи надеялся, что если Дез мог вдохнуть жизнь в безжизненные деревяшки, то он как-то сумеет пережить случившееся. Он должен был выжить, должен был дождаться, пока Альфи найдет его.
Принц и не заметил, что плачет, пока слеза не стекла ему на губы и он не ощутил вкус соли.
Палома неловко опустила ему руку на плечо. Она была не из тех, кому нравятся прикосновения. Все дуэно избегали прикосновений. Поэтому Альфи понял, насколько жалко он выглядит. Он стряхнул ладонь наставницы, и ее рука на мгновение повисла в воздухе, а потом опустилась.
– Твои отец и мать не смогут смириться с еще одной утратой, принц Альфер, – тихо сказала Палома. – Это твое последнее предупреждение, entiendes? Если ты не сойдешь с этого пути, я все им расскажу.
С этими словами Палома взяла англезские книги и вышла из комнаты, закрыв за собой дверь. И Альфи осталось лишь горькое послевкусие гнева и сожалений.
Он сел на край кровати и вытер тыльной стороной ладони глаза. Все кончено. Эти книги ничего ему не дали, а значит, пришло время оставить прошлое в прошлом. Но Альфи не мог смириться с мыслью о том, чтобы позабыть о Дезе. О том, чтобы принять трон, право на который с самого рождения принадлежало Дезу. Для такого решения ему нужно было набраться храбрости.
Храбрости. А ведь у него было кое-что для храбрости.
Принц прошел к противоположной стене комнаты, где в углу стоял сундук, принесенный с корабля.
– Абрир[34], – произнес Альфи.
По его слову замок открылся, и принц посмотрел на содержимое сундука.
Тут хранились все книги, амулеты и разные мелочи, которые он собрал за время путешествия.
Три месяца скорби – и у него остался только этот сундук.
Альфи достал огарок фиолетовой свечи. Какая-то женщина на рыночной площади в заснеженном королевстве Уппскала продала ему эту свечу и сказала зажечь ее в полночь при растущей луне, чтобы поговорить с утраченным близким человеком. Принц был в таком отчаянии, что зажигал эту свечу каждую ночь целую неделю, пока не бросил ее в сундук и не отказался от этой затеи. Именно тогда он решил искать не артефакты, которые призовут его брата в этот мир, а магию, позволяющую открыть проход в бездну. Он хотел обрести силу проникать в созданную той девушкой бездну, чтобы найти своего брата. Это намерение и привело его на игры Райана.
Однажды в пьяном угаре Альфи признался одному из игроков, что ищет магию для передачи пропио от одного человека другому. Забрав пропио той преступницы, он хотел сам открыть бездну, поглотившую его брата, и отправиться на поиски.
– Ну, если то, что вы ищете, вообще существует, я готов побиться об заклад, что такое заклинание разработали в Англезе, – ответил ему тот игрок. – Вполне в их духе, верно?
Слова незнакомца разожгли пожар в душе Альфи. Безымянный игрок был прав. В последний раз, когда брухо прибегали к столь гнусным чарам, они завоевали предков Альфи. Англезские брухо. Англезы верили, что магия должна принадлежать только англезской знати – и больше никому в мире. Поэтому они разработали заклинание, высасывающее магическую силу из касталланцев и передающее ее англезским аристократам. Если где-то и изучали передачу пропио от одного человека к другому, то именно в Англезе.
Во времена рабства касталланцев, у которых тень двигалась сама по себе, убивали на месте. Оккупанты боялись, что рабы с пропио смогут противиться высасывающим магию чарам.
А значит, Альфи убили бы еще до того, как он научился ходить.
Как он, касталланский принц, даже подумать мог о том, чтобы изучать англезские магические ритуалы? Невообразимое бесчестие, да и только. Тем не менее дошло и до этого. Альфи принялся массировать виски кончиками пальцев. Почему он до сих пор занимается поисками? Пытается найти решение проблемы, хотя, если рассуждать логически, выходит, что нет никакого способа спасти Деза. После случившегося с братом никто не мог бы вернуть его. И все же, пусть его соприкосновение с преступным миром ничего не дало, каждый раз, отправляя в сундук что-то новое, Альфи словно говорил: «Я все еще ищу тебя, Дез. Я всегда буду искать тебя».
Он надеялся, что где бы его брат ни был, Дез это знал.
Принц порылся в сундуке, и вскоре его пальцы сомкнулись на маленькой резной фигурке, которая могла придать ему храбрости. Он взвесил на ладони деревянного дракончика на золотой цепочке. Когда-то украшение было ярко-серебристым, но сейчас краска облупилась. Эту фигурку подарил ему Дез.
Альфи тогда было лет восемь, и кошмары мучили его настолько, что он постоянно забирался под одеяло к брату. Дез сказал ему набраться храбрости, но Альфи никогда не чувствовал себя особенно отважным.
– Я кое-что сделал для тебя, чтобы ты всегда оставался храбрым, – сказал ему тогда Дез.
– Правда? – Альфи удивленно вскинул голову.
– Правда. – Дез вынул руку из кармана и раскрыл ладонь, показывая младшему брату серебристую фигурку дракона.
Когда Альфи протянул руку, чтобы погладить дракончика, тот обнюхал его пальцы.
– Но как он придаст мне храбрости?
– Ну… Если ты хочешь быть valiente[35], нужен дракон, который сохранит сокровище твоей отваги. Сбережет твою храбрость.
Альфи недоверчиво приподнял бровь.
– Поверь мне. Сейчас я попрошу дракончика открыть рот, а когда он это сделает, ты должен зарычать, как дракон. Храбро и неустрашимо.
Читать бесплатно другие книги:
