Слова сияния Сандерсон Брендон

Далинар и остальные солдаты построились кольцом вокруг рыцаря, взяв оружие на изготовку. Неподалеку сквозь воду шла другая группа солдат, охранявшая Сияющую.

– Почему вы призвали нас назад? – спросил один из спутников Далинара.

– Каэб что-то увидел, – обьяснила женщина-рыцарь. – Будьте начеку. Вперед – и соблюдайте осторожность.

Отряд двинулся прочь от крепости в направлении, противоположном тому, откуда они прибежали. Далинар держал копье наготове, по его вискам тек пот. Самого себя он видел таким же, как всегда. Другие, однако, принимали его за кого-то из своих.

Он по-прежнему ужасно мало знал об этих видениях. Их каким-то образом посылал Всемогущий. Но Всемогущий, по его собственным словам, был мертв. Как же это работало?

– Мы что-то ищем, – тихонько комментировал Далинар. – Отряды из рыцарей и солдат послали в ночь, чтобы отыскать то, что было замечено.

– Новичок, ты в порядке? – спросил один из солдат рядом.

– В полном, – заверил его Далинар. – Просто переживаю. В том смысле, что я ведь даже не знаю, что мы ищем.

– Спрена, который ведет себя не так, как положено. Будь начеку. Когда Сья-анат касается спрена, он становится странным. Увидишь что – сразу кричи.

Далинар кивнул и тихонько повторил эти слова, надеясь, что Навани его слышит. Вместе с солдатами они продолжили поиски, и рыцарь в центре их группы говорил с… пустотой? Сияющая будто с кем-то беседовала, но Далинар не видел и не слышал никого рядом с нею.

Он принялся рассматривать окрестности. Ему всегда хотелось увидеть центр Чистозера, но так и не получилось удалиться от берега. В ходе последнего визита в Азир князь не смог выделить время для того, чтобы заехать на Чистозеро. Азирцы всегда нарочито удивлялись, что ему хотелось посетить место, где, по их словам, «ничего не было».

На ногах у Далинара была какая-то тесная обувь – видимо, предохранявшая от порезов о камни, скрытые под водой. Дно местами было неровным, с ямами и выступами, которые он скорее чувствовал, чем видел. Князь невольно засмотрелся на рыбок, что метались туда-сюда, словно тени в воде, а рядом с ними было лицо.

Лицо. Далинар отпрыгнул и закричал, направив копье вниз:

– Там лицо! В воде!

– Речной спрен? – поинтересовалась Сияющая, приближаясь.

– Похоже на тень, – описал Далинар. – Глаза красные.

– Значит, он здесь, – сказала женщина-рыцарь. – Шпион Сья-анат. Каэб, беги к сторожевому посту. Остальные, продолжайте наблюдать. Далеко без носителя не уйдет. – Она сорвала что-то с пояса – небольшой кошель.

– Вон там! – воскликнул Далинар, заметив в воде маленькую красную точку.

Она поплыла прочь от него, точно рыба. Князь бросился следом – бежал, как научился раньше. Но зачем же преследовать спрена? Их нельзя поймать. По крайней мере, ему был неизвестен способ сделать это.

Остальные бежали следом. Рыбы бросились врассыпную, испуганные плеском.

– Я преследую спрена, – негромко проговорил Далинар. – За ним мы и охотились. Он слегка напоминает лицо – тень лица, с красными глазами. В воде плавает как рыба. Постой-ка! Есть еще одно. Появилось рядом с ним. Нет, это целая человеческая фигура, футов шести ростом. Пловец – точнее, тень пловца. Он…

– Клянусь бурей! – внезапно воскликнула Сияющая. – Он тут не один!

Большой спрен изогнулся и нырнул в глубину, исчезнув в скалистом дне. Далинар остановился, не зная, следует ли ему продолжать преследовать маленького спрена или остаться на месте.

Его спутники повернулись и бросились бежать в другую сторону.

Ох!..

Далинар попятился, когда каменистое дно озера задрожало. Споткнулся, с плеском упал в воду. Она была такая прозрачная, что он видел, как дно озера… трескается. Словно что-то большое колотит по нему снизу.

– Давай! – крикнул один из солдат, хватая его за руку.

Когда Далинару помогли подняться, трещины на дне сделались шире. Еще недавно спокойная поверхность озера кипела и бурлила.

Земля содрогнулась, и князь чуть было опять не упал. Несколько солдат впереди него все же не удержались.

Сияющая крепко стояла на ногах, и в ее руках появился громадный осколочный клинок.

Бросив взгляд через плечо, Далинар увидел, как из воды что-то появляется. Длинная рука! Тонкая, футов пятнадцати длиной, она с шумом вырвалась из воды и, снова ринувшись вниз, уперлась в дно, как будто желая обрести надежную опору. Неподалеку появилась другая рука, направленная локтем в небо, а потом они обе напряглись, как у человека, который делает отжимания.

От скалистого дна оторвалось громадное тело: как если бы кого-то закопали в песок и вот он выбрался наружу. С гребнистой и неровной спины существа, поросшей сланцекорником и донным грибком, текли струи воды. Спрен каким-то образом оживил сам камень.

Пока тварь корчилась, вставая, Далинар разглядел ее светящиеся красные глаза – глубоко посаженные, точно два лавовых озера на злобной каменной морде. Тело было скелетообразным, с тонкими, костлявыми руками и пальцами-веточками, которые заканчивались каменными когтями. Грудь выглядела точно клетка из каменных ребер.

– Громолом! – завопили солдаты. – Молоты! Готовьте молоты!

Женщина-рыцарь стояла перед чудовищем, в котором было тридцать футов роста. С него стекала вода. От Сияющей полился спокойный белый свет. Он напомнил Далинару свечение сфер. Буресвет! Она вскинула осколочный клинок и бросилась в атаку, двигаясь в воде с необъяснимой легкостью, словно та на нее не давила. Возможно, дело в силе, дарованной осколочным доспехом.

– Они были созданы, чтобы стеречь, – раздался голос позади.

Князь оглянулся и увидел упавшего солдата, который чуть раньше помог ему встать, – длиннолицего селайца, лысеющего и с широким носом. Далинар наклонился, чтобы помочь ему подняться.

До этого селаец говорил по-другому, однако новый голос был Далинару знаком. Он звучал в конце почти всех видений. Это говорил Всемогущий.

– Сияющие рыцари, – пояснил Всемогущий, вставая рядом с Далинаром и наблюдая за тем, как женщина атакует оживший ночной кошмар, – должны были противостоять разрушительной силе Опустошений. Десять рыцарских орденов, основанных, чтобы помогать людям сражаться, а потом – заново строить жизнь.

Далинар повторил это – слово за словом. Он старался не пропустить ни одного, не думая об их смысле.

Всемогущий повернулся к нему:

– Я был удивлен, когда появились эти ордена. Я не учил этому своих Вестников. Это все спрены; имитируя то, что я дал людям, они сделали это возможным. Тебе придется основать их заново. Вот твое задание. Объедини их. Создай крепость, которая выдержит бурю. Пусть Вражда взбесится – убеди его, что он может проиграть, и назначь защитника. Он ухватится за этот шанс и не станет рисковать – ему слишком часто доводилось испытывать поражения. Это лучший из всех советов, какие я могу тебе дать.

Далинар все повторил. Позади него битва разгорелась всерьез: раздавался плеск воды, скрежет камней. Приближались солдаты с молотами, и внезапно оказалось, что эти люди тоже излучают буресвет, хотя и куда слабее.

– Тебя удивило появление рыцарей, – сказал Далинар Всемогущему. – И эта сила, этот враг сумел тебя убить. Ты никогда не был богом. Бог знает все. Бога нельзя убить. Так кем же ты был?

Всемогущий не ответил. Он не мог. Князь уже понял, что эти видения следовали определенному сценарию. Люди в них могли реагировать на Далинара, точно актеры, которым позволено немного импровизировать. Сам Всемогущий никогда этого не делал.

– Сделаю, что смогу, – добавил Далинар. – Я воссоздам их. Приготовлюсь. Ты рассказал мне о многом, но кое-что я понял сам. Если тебя можно было убить, то, вероятно, другого такого же – твоего врага – тоже можно.

Далинара поглотила тьма. Вопли и плеск воды затихли. Относилось ли это видение ко времени одного из Опустошений или к периоду между ними? Видения ничего не проясняли до конца. Когда тьма растаяла, он оказался лежащим в небольшой комнатке с каменными стенами внутри своего жилища в военном лагере.

Рядом сидела Навани – перо так и летало над планшетом, который та держала перед собой. Буря свидетельница, до чего эта женщина прекрасна! Ее красота была зрелой: красная помада на губах, волосы заплетены в сложную косу, уложенную вокруг головы и украшенную сверкающими рубинами. Кроваво-красное платье. Навани глянула на него, заметила, что очнулся и моргает. Улыбнулась.

– Это было… – начал он.

– Тсс. Последняя часть показалась мне важной, – сказала она, продолжая писать.

Навани писала еще минуту, потом наконец-то оторвала перо от планшета, который сжимала пальцами сквозь ткань рукава.

– Думаю, я ничего не пропустила. Тяжело, когда ты переходишь с одного языка на другой.

– Я перешел с одного языка на другой?

– В конце. Перед этим ты говорил по-селайски. На древнем селайском, безусловно, но у нас есть тексты на нем. Надеюсь, переводчицы разберутся в моей транскрипции; я этим языком владею неважно. И все-таки тебе следует говорить помедленнее, когда ты так делаешь, дорогой.

– С учетом обстоятельств, это будет непросто, – пробормотал Далинар, вставая.

По сравнению с тем, что он чувствовал во время видения, в комнате было холодно. Дождь стучал по запертым ставням, но великий князь по опыту знал: окончание видения значило, что буря почти растратила свои силы.

Чувствуя себя выжатым, он сел в кресло у стены. В комнате с ним была только Навани; ему так нравилось. Ренарин и Адолин пережидали бурю тоже в доме Далинара, но в другой комнате, под бдительным оком капитана Каладина и его мостовиков-телохранителей.

Возможно, ему следовало пригласить больше ученых, чтобы разобраться в видениях; они могли бы записать его слова, а потом, посовещавшись, получить самую точную версию. Но – буря! – Далинару и так было не по себе даже от того, что лишь один человек видел его в таком состоянии, бредящим и бьющимся в конвульсиях на полу. Он верил в свои видения, даже зависел от них, но это не означало, что они его не смущали.

Навани села рядом и обняла его.

– Плохо было?

– На этот раз? Нет. Не плохо. Беготня, потом битва. Я не участвовал. Видение завершилось прежде, чем потребовалась моя помощь.

– Тогда почему у тебя такое лицо?

– Я должен восстановить Сияющих рыцарей.

– Восстановить Сияющих… Но почему? Что это вообще значит?

– Не знаю. Я ничего не знаю; в моем распоряжении только намеки и призрачные угрозы. Надвигается что-то опасное – тут сомнений нет. И я должен это остановить.

Она опустила голову ему на плечо. Князь смотрел на очаг, в котором тихонько потрескивал огонь, озаряя комнатку теплым светом. Это был один из немногих очагов, которые еще не переделали, используя новые фабриалевые обогреватели.

Настоящий огонь нравился Далинару больше, хотя он не признался бы в этом Навани. Она так старалась, чтобы у всех появились новые фабриали.

– Почему ты? – спросила Навани. – Почему этим должен заниматься именно ты?

– Почему один человек рождается королем, а другой – нищим? Так устроен мир.

– Неужели для тебя все так просто?

– Конечно не просто. Но не вижу смысла требовать ответы.

– Особенно если Всемогущий мертв…

Возможно, ему не следовало ей об этом рассказывать. Лишь одна эта идея могла заклеймить его как еретика, враждебно настроить его собственных ревнителей, предоставить Садеасу оружие против трона.

Если Всемогущий мертв, кому поклонялся Далинар? Во что он верил?

– Мы должны записать твои воспоминания о видении, – со вздохом сказала Навани, отстраняясь от него. – Пока они еще свежи.

Он кивнул. Было важно иметь описание, соответствующее зафиксированным словам. Далинар начал подробно излагать все, что видел, проговаривая фразы достаточно медленно, чтобы она успевала записывать. Он обрисовал озеро, одежду людей, странную крепость в отдалении. Вдова короля заявила, что тамошние местные жители рассказывают удивительные истории о больших строениях на Чистозере. Ученые считали, что это мифы.

Перейдя к описанию нечестивой твари, что восстала со дна озера, Далинар вскочил и начал ходить по комнате из угла в угол.

– После него на дне озера осталась дыра, – объяснил он. – Представь себе, что ты нарисовала тело на полу, а потом увидела, как оно вырвалось из земли. Представь себе, какое тактическое преимущество несет в себе такая штука. Спрены движутся быстро и легко. Один может проскользнуть в тыл, а там восстать и атаковать резервные отряды. Должно быть, каменное тело этой твари трудно сломать. Вот же буря!.. Осколочные клинки. Я спрашиваю себя, не было ли наше оружие на самом деле создано для битв с такими существами.

Навани улыбнулась, не переставая писать.

– Что? – спросил Далинар, прекращая метаться.

– Ты воин до мозга костей.

– Да. И что?

– И за это я тебя обожаю, – сказала она, дописывая фразу. – Что было дальше?

– Всемогущий говорил со мной.

Далинар вновь начал ходить по комнате, медленно и неторопливо, и пересказал ей монолог Всемогущего, стараясь ничего не упустить. «Мне нужно больше спать». Он уже не тот юноша, каким был двадцать лет назад, когда случалось всю ночь бодрствовать вместе с Гавиларом, слушая за чашей вина, как брат строит планы, а наутро – бросаться в битву полным сил и нетерпеливо искать соперника.

Когда он закончил свое повествование, Навани встала и спрятала письменные принадлежности. Она возьмет записи и велит своим ученым – точнее, его ученым, присвоенным ею, – поработать над сведением алетийского текста с тем, что она записала во время видения. Конечно, сначала удалит те строки, где он упомянул о деликатных вещах вроде смерти Всемогущего.

Она также займется поисками в исторических хрониках того, что будет соответствовать его описаниям. Навани любила раскладывать все по полочкам и уже распределила все его видения в хронологическом порядке, пытаясь собрать из них единую историю.

– Ты все еще собираешься опубликовать приказ на этой неделе? – спросила она.

Далинар кивнул. Он разослал его великим князьям на прошлой неделе и намеревался в тот же день огласить в лагерях, но Навани убедила его, что будет лучше подождать. Пусть великие князья готовятся, пока новость тайком передают из уст в уста.

– Приказ огласят через пару дней, – сообщил он. – До того, как великие князья успеют как следует надавить на Элокара, чтобы он отозвал распоряжение.

Навани поджала губы.

– Так надо, – сказал Далинар.

– Ты ведь должен их объединить.

– Великие князья словно балованные дети. Чтобы их изменить, придется прибегнуть к крайним мерам.

– Если ты расколешь королевство на части, мы никогда его не восстановим.

– Мы позаботимся о том, чтобы оно не раскололось.

Навани окинула его взглядом и улыбнулась:

– Признаюсь, таким обновленным, уверенным в себе ты мне очень нравишься. Вот если бы я могла одолжить немного этой уверенности, чтобы применить ее по отношению к нам…

– Я весьма уверен по поводу нас, – перебил он, привлекая ее ближе.

– В самом деле? Потому что эти путешествия между королевским дворцом и твоим домом пожирают уйму моего времени каждый день. Сумей я перевезти сюда свои вещи – скажем, в твои покои, – подумай, насколько удобнее все могло бы стать!

– Нет.

– Ты уверен, что они не позволят нам пожениться? Как же быть? Дело в моральной стороне вопроса? Ты сам сказал, что Всемогущий мертв.

– Есть правильные вещи и неправильные, – упрямо проговорил Далинар. – Всемогущий не имеет к этому никакого отношения.

– Бог, – ровным голосом уточнила Навани, – не имеет отношения к тому, правильны его заповеди или неправильны?

– Э-э, да.

– Осторожнее. Ты говоришь, как Ясна. В любом случае, если бог умер…

– Бог не умер. Если Всемогущий мертв, то он никогда не был богом, только и всего.

Она вздохнула, по-прежнему прижимаясь к нему. Привстала на носочки и поцеловала его – без намека на застенчивость. Навани считала, что застенчивыми бывают только жеманные и ветреные женщины. Так что это был страстный поцелуй – вдовствующая королева прижалась к его рту, запрокинула голову, желая большего. Когда же отстранилась, Далинар почувствовал, что ему нечем дышать.

Навани улыбнулась ему, повернулась, собрала свои вещи – он и не заметил, что она выронила все во время поцелуя, – и направилась к двери.

– Видишь ли, терпение мне не свойственно. Я такая же испорченная, как великие князья, и привыкла получать то, что хочу.

Князь фыркнул. И то и другое было неправдой. Навани умела терпеть, когда ее это устраивало. Она подразумевала лишь то, что сейчас такой вариант был ей не по нраву.

Навани открыла дверь, и появился капитан Каладин – заглянул внутрь, оглядел взглядом. Мостовик все делал основательно.

– Проследи за ней, когда она отправится домой, – приказал ему Далинар.

Каладин отсалютовал. Навани проскользнула мимо мостовика и ушла не прощаясь. Дверь закрылась, и Далинар снова остался в одиночестве.

Он тяжело вздохнул и прошел к креслу у камина, где устроился поразмышлять.

Князь проснулся, когда огонь в камине уже погас. Вот буря! Теперь он засыпает посреди дня? Ночью слишком много времени уходит на то, чтобы крутиться и вертеться, и голова его полна забот и тревог о вещах, которые не должны его касаться. Куда ушли простые времена? Рука на мече, незыблемая вера в то, что Гавилар разберется со всеми трудностями?

Далинар встал, потянулся. Нужно еще раз проверить порядок оглашения королевской воли, потом разобраться с новыми гвардейцами…

Он застыл. На стене комнаты виднелась сеть глубоких белых царапин, которые складывались в глифы. Их там раньше не было.

«Шестьдесят два дня, – прочитал Далинар. – Смерть последует».

Вскоре Далинар стоял, выпрямившись и сцепив руки за спиной, и слушал, как Навани совещается с Рушу, одной из холинских ученых. Неподалеку от него Адолин изучал кусок белого камня, найденный на полу. Вероятно, камень выломали из орнамента, обрамлявшего окно, а потом использовали, чтобы написать глифы.

«Спину прямо, голову выше, – приказал себе Далинар, – даже если тебе хочется взять и рухнуть в то кресло». Вождю такое непозволительно. У вождя все под контролем. И не важно, если на самом деле он ощущает, что не контролирует ничего.

Особенно – если так».

– Ах! – воскликнула Рушу, юная ревнительница с длинными ресницами и губками бантиком. – Только гляньте на эти неуклюжие линии! Симметрия ошибочна. Тот, кто это сделал, неопытен в рисовании глифов. Еще чуть-чуть – и «смерть» была бы неправильной… она слишком похожа на «сломанный». И смысл расплывчатый. «Смерть последует»? Или «следуй за смертью»? Или «шестьдесят два дня смерти» и так далее? Глифы неточны.

– Рушу, просто скопируй это, – велела Навани. – И ни с кем не обсуждай того, что видела.

– Даже с вами? – отрешенно поинтересовалась Рушу, не переставая писать.

Вздохнув, Навани подошла к Далинару и Адолину.

– Девочка и впрямь хороша в своем деле, – негромко проговорила она, – но временами делается немного забывчивой. В любом случае она разбирается в письме лучше всех остальных. Это одна из многих областей, которые ее интересуют.

Далинар кивнул, сдерживая свои страхи.

– Зачем кому-то могло понадобиться такое? – спросил Адолин, отшвыривая камень. – Это что, скрытая угроза?

– Нет, – бросил Далинар.

Навани посмотрела ему в глаза.

– Рушу, – приказала она. – Оставь нас на минутку.

Женщина поначалу не ответила, но быстро удалилась. Когда она открыла дверь, снаружи показались члены Четвертого моста во главе с мрачным капитаном Каладином. Он сопроводил Навани домой, потом вернулся и обнаружил это – после чего немедленно послал людей проверить, что с Навани, и привести ее назад.

Он явно считал своим личным упущением то, что кто-то пробрался в комнату Далинара, пока великий князь спал. Холин взмахом руки велел капитану войти.

Каладин тотчас же подчинился – Далинар понадеялся, что бывший мостовик не заметил, как Адолин стиснул зубы при виде его. Князь сражался с осколочником-паршенди, когда Каладин и Адолин столкнулись на поле боя, но ему рассказали об их перепалке. Его сыну точно не понравилось известие о том, что этот темноглазый мостовик был поставлен во главе Кобальтовой гвардии.

– Сэр, – заговорил Каладин, приблизившись. – Мне стыдно. Неделю на посту – и уже подвел вас.

– Ты подчинился приказу, капитан, – сказал Далинар.

– Мне было приказано беречь вас, сэр, – возразил Каладин звенящим от ярости голосом. – Я должен был выставить часовых у каждой двери в ваших покоях, а не только у входа в них.

– Капитан, в будущем мы будем внимательнее, – отетил Далинар. – Твой предшественник всегда выставлял часовых так же, как и ты, и раньше этого было достаточно.

– Сэр, то были другие времена, – пробурчал Каладин, окидывая комнату взглядом прищуренных глаз. Он пригляделся к окну, слишком маленькому, чтобы кто-то мог забраться внутрь. – Я по-прежнему не понимаю, как злоумышленник мог оказаться в комнате. Стражи ничего не слышали.

Далинар изучающе взглянул на молодого солдата с покрытым шрамами мрачным лицом.

«Почему, – подумал великий князь, – я так доверяю этому человеку?»

Он понимал, что оснований для этого нет, но за многие годы научился доверять своему чутью – как солдат и как генерал. Что-то внутри его требовало довериться Каладину, и он подчинился этому требованию.

– Пустяк, – отмахнулся Далинар.

Каладин бросил на него резкий взгляд.

– Не слишком беспокойся из-за того, что кто-то сумел сюда пробраться, чтобы оставить каракули на стене, – продолжил Далинар. – Просто в будущем будь осторожнее. Свободен. – Он кивнул Каладину, который с неохотой удалился и закрыл за собой дверь.

Подошел Адолин. Юноша с копной непокорных волос был таким же высоким, как и Далинар. Иногда великий князь об этом забывал. Казалось, совсем недавно Адолин был бойким мальчишкой с деревянным мечом.

– Ты сказал, что проснулся и увидел это, – проговорила Навани. – И что не видел и не слышал, как кто-то рисовал на твоей стене.

Далинар кивнул.

– Почему же, – продолжила она, – у меня вдруг возникло отчетливое ощущение, что ты знаешь, откуда взялась эта надпись?

– Я точно не знаю, кто ее оставил, но знаю, что она означает.

– И что же? – требовательно спросила Навани.

– Что у нас осталось очень мало времени. Разошли приказ, потом отправляйся к великим князьям и устрой собрание. Они захотят поговорить со мной.

«Грядет Буря бурь…»

Шестьдесят два дня. Слишком мало времени.

Но похоже, это все, что у него есть.

5

Идеалы

Знак на стене сам по себе был большей опасностью, чем конечный срок, о котором он сообщал. Предвидение – то, что свойственно пустоносцам.

Из личного дневника Навани Холин, йесесес, 1174

…Навстречу победе и долгожданному возмездию.

Глашатай несла с собой грамоту с королевским приказом, заключенную в переплет из двух покрытых тканью дощечек, хотя явно запомнила его от первого до последнего слова. Неудивительно. Один лишь Каладин заставил повторить написанное три раза.

– Еще раз, – сказал он, сидя на камне возле очага Четвертого моста.

Многие члены отряда опустили свои миски с завтраком и притихли. Неподалеку Сигзил шепотом повторял сказанное, закрепляя в памяти.

Глашатай вздохнула. Она была пухленькой, молоденькой светлоглазой, с черными волосами, в которых встречались рыжие пряди, выдававшие веденские или рогоедские корни. По лагерю должны были перемещаться десятки таких женщин. Им полагалось прочитать – и в некоторых случаях объяснить – слова Далинара.

Она снова открыла свою папку.

«В любом другом батальоне, – пришло в голову Каладину, – командующий обладал бы достаточно высоким положением в обществе, чтобы превзойти ее по рангу».

– Именем короля, – заговорила светлоглазая, – Далинар Холин, великий князь войны, настоящим приказывает внести изменения в способ добычи и распределения светсердец на Расколотых равнинах. Впредь каждое светсердце будут добывать по очереди два великих князя, действующих совместно. Трофеи становятся собственностью короля, который определит долю участников, основываясь на их вкладе в борьбу и готовности подчиняться приказам.

Предписанная очередность установит в подробностях, какие великие князья и армии будут нести ответственность за добычу светсердец и в каком порядке. Пары не всегда будут одинаковыми, и их станут оценивать с точки зрения стратегической совместимости. Ожидается, что согласно Заповедям, которых все мы придерживаемся, мужчины и женщины в наших армиях одобрят этот новый рывок навстречу победе и долгожданному возмездию.

Глашатай захлопнула папку и посмотрела на Каладина, вскинув длинную черную бровь – скорее всего, подумал он, нарисованную.

– Спасибо, – поблагодарил Каладин.

Она кивнула ему и двинулась к площадке следующего батальона.

Юноша поднялся на ноги:

– Ну что ж, вот и буря, которую мы ожидали.

Люди закивали. После случившегося накануне странного проникновения в покои Далинара пересуды в Четвертом мосту поутихли. Каладин чувствовал себя глупо. Далинар, однако, как будто и не заметил, что кто-то вломился к нему домой. Он знал намного больше, чем говорил Каладину. «Как же я должен делать свое дело, если мне не сообщают сведений, в которых я нуждаюсь?»

И двух недель не прошло, а он уже начал делать ошибки под влиянием интриг светлоглазых.

– Великие князья будут в ярости из-за этого приказа, – сказал Лейтен, сидевший у очага, где он трудился над ремнями на нагруднике Бельда, который пришел от интенданта с перепутанными пряжками. – У них чуть ли не все завязано на этих светсердцах. Сегодня ветра в избытке принесут возмущения.

– Ха! – выдохнул Камень, наполняя карри миску Лопена, который пришел за добавкой. – Недовольство? Нынче это зовется «бунт». Ты разве не слышал, что там говорилось о Заповедях? Эта вещь для остальных оскорбление быть – мы знать, что клятвы для них пустой звук. – Он улыбался, явно считая гнев – и даже бунт – великих князей чем-то забавным.

– Моаш, Дрехи, Март и Эт – со мной, – распорядился Каладин. – Мы сменим Шрама и его отряд. Тефт, как продвигается твое задание?

– Неважно, – ответил тот. – Эти ребята из других мостовых расчетов… с ними еще работать и работать. Кэл, нам требуется что-то особенное. Мы должны их как-то вдохновить.

– Я что-нибудь придумаю. Пока что попробуем еду. Камень, сейчас у нас только пять офицеров, так что можешь забрать последнюю из наружных комнат под кладовку. Холин предоставил нам право брать у лагерного интенданта что угодно. Забей ее под завязку.

– Под завязку? – переспросил Камень, и на его лице появилась улыбка до ушей. – Под какую завязку?

– Под самую верхнюю, – ответил Каладин. – Мы месяцами ели похлебку из духозаклятого зерна. В следующем месяце Четвертый мост будет питаться на зависть королям.

– Только никаких раковин, – добавил Март, подобрав копье, застегнув мундир и ткнув в Камня пальцем. – Если тебе дали право готовить все, что захочется, это не значит, что мы должны есть какую-нибудь дрянь.

– Воздух вам в голову, низинники! – проворчал Камень. – Вы не хотите быть сильными?

– Спасибочки, я лучше сохраню зубы, – ответил Март. – Чокнутый рогоед.

– Я готовить два блюда. – Рогоед приложил руку к груди, словно салютуя. – Одно для храбрых, одно для глупых. Каждый выбрать сам.

– Камень, ты закатишь пиры, – сказал Каладин. – Я хочу, чтобы ты обучил поваров, – они будут готовить для других казарм. Даже если у Далинара теперь есть лишние повара, поскольку стало меньше солдат, которых надо кормить, я хочу, чтобы мостовики были самодостаточны. Лопен, с этого момента Даббид и Шен будут вместе с тобой помогать Камню. Нам надо превратить эту тысячу мостовиков в солдат. Все начнется так же, как со всеми вами, – с наполнения желудков.

– Так тому и быть, – подтвердил Камень со смехом и похлопал по плечу Шена – паршун явился за добавкой. Он лишь недавно почувствовал себя свободнее и, похоже, уже не прятался от чужих глаз, как когда-то. – Я даже навоз добавлять не буду!

Остальные засмеялись. Камень потому и стал мостовиком, что добавил в еду навоз.

Когда Каладин направился к королевскому дворцу – у Далинара была назначена важная встреча с королем, – к нему присоединился Сигзил.

– Командир, удели мне минутку, – попросил он.

– Слушаю.

– Ты обещал, что я смогу измерить твои… особенные умения.

– Обещал? – удивился Каладин. – Что-то не припоминаю.

– Ты хмыкнул.

– Я… хмыкнул?

– Когда я говорил о том, что надо бы сделать пару измерений. Ты вроде счел это хорошей идеей и сказал Шраму, что мы могли бы помочь тебе разобраться с твоими способностями.

– Ну, видимо, ты прав.

– Нам надо точно определить, что ты умеешь делать – насколько твои способности сильны, как долго ты можешь удерживать буресвет. Ты же понимаешь, насколько важно установить пределы твоих возможностей?

– Да, – согласился Каладин, поколебавшись.

Страницы: «« « 12345678 » ... »»