У Кошки 9 жизней. Книга 2 Шанти Олеся

– Ваше платье, сеньора!

– Платье? Это? Ты в своем уме? Да самая древняя старуха не наденет на себя это убожество!

Портной побледнел – он не спал целую ночь, стараясь угодить высокородной клиентке, но все оказалось напрасно. Патронесса ничуть не оценила его усилий, напротив новое платье вызывало в ней негодование и нескрываемую злобу.

– Вы только посмотрите на это чучело! Возомнил себя невесть кем да еще потешается над господами! Эй, слуги, сжечь этот свинарник!

Бедный Бартолло затрясся как осиновый лист, упал на колени и молитвенно сложил руки на груди.

– Умоляю, пощадите, я сейчас все исправлю!

– Прочь, собака!

– Нет, нет, смилуйтесь, эта мастерская – все, что у меня есть!

Но патронесса не желала ничего слушать и швырнула платье в угол, а на лестнице тем временем послышался приближающийся топот.

Катю затрясло от возмущения. Времени на раздумья не было – не пройдет и пяти минут, как они лишатся своего дома и последней надежды на лучшее.

Воспользовавшись тем, что на нее никто не смотрит, Катя метнулась в сторону, схватила злосчастное платье и ринулась к столу. Девочка совершенно не представляла, что делать, но сдаваться явно не собиралась.

Глаза Кати оценивающе оглядывали лежащее перед ней платье из темно-синей парчи с пышной юбкой и изящными кружевами в тон. Наряд получился в высшей степени изящным и элегантным, но, увы, патронесса думала иначе. Времени за создание другого платья, разумеется, не было, а по бледному без единой кровинки лицу Бартолло было понятно, что он уже прощается не только со своей мастерской, но и с жизнью.

Внезапно на девочку накатила такая волна протеста, что руки сами потянулись к огромным портняжным ножницам. В мгновение Катя нещадно изрезала весь подол юбки, в результате чего он превратился в длинную бахрому. Еще несколько торопливых движений – и на лифе платья появилась целая россыпь нелепых атласных бантиков разных цветов.

– Ну ты у меня попляшешь! – мстительно прошипела Катя и выхватила из кармана своего верного спутника и друга – серебряный гребень с сапфиром.

Идея использовать бабушкин подарок пришла ей в голову совершенно случайно и поначалу казалась совершенно сумасшедшей. Но Катя вспоминала презрительный взгляд и брезгливо поджатые губки клиентки, и снова и снова убеждалась в правильности своего решения.

– Должен же хоть кто-то поставить ее на место! И потом, дамочка сама хотела потрясающее платье. А раз так – она его получит!

Молниеносным движением она провела гребнем по платью, сапфир вспыхнул ярким светом, а через мгновение все исчезло.

Внезапно за спиной послышался шорох – Катя обернулась и встретилась с озадаченными глазами неслышно появившегося рядом Габриеля.

– Селеста, опомнись! Что ты творишь?!!

– Спасаю нас и мастерскую!

– Ты и вправду полагаешь, что ей это понравится?

– Понравится, вот увидишь! – тряхнула головой Катя и решительно сгребла со стола свое творение. – Зуб даю!

Разумеется, Габриэль совершенно не понял, причем тут какой-то зуб, но времени объяснять не было.

Пока она колдовала над платьем, слуги патронессы схватили стонущего Бартолло под руки и поволокли его на улицу. Одному богу известно, что за участь ему была уготована, но Катя оказалась начеку.

– Подождите! Постойте, вот ваше платье!

Патронесса резко обернулась, и ее глаза потемнели.

– Да как ты смеешь, дерзкая девчонка!

Внезапно взгляд женщины упал на наряд, и тут случилось необъяснимое.

– О, какая прелесть! – воскликнула она и быстрым шагом направилась к девочке. – А ну-ка дай сюда, я примерю!

Время, пока патронесса облачалась в шутовской наряд, показалось Кате и Бартолло вечностью. Портной ничуть не сомневался, что теперь уж его точно растерзают, а Катя в душе молилась, чтобы гребень не подвел.

И ее молитвы были услышаны. Когда патронесса снова появилась, на ее лице играла счастливая улыбка.

– Вы только посмотрите, какая красота! – пропела она и гордо подбоченилась. – Совсем другое дело!

При виде этого великолепия слуги патронессы покраснели как раки, а на лице Бартолло отразилась неподдельная растерянность. Он глупо переводил глаза с довольной клиентки на чуть не лопающуюся от смеха Катю и никак не мог взять в толк, что же происходит.

– Вам действительно нравится? – осторожно поинтересовался он.

– Ну разумеется! – как ни в чем не бывало отозвалась патронесса. – Всю жизнь мечтала носить нечто подобное! Да вы настоящий волшебник, сеньор Бартолло!

На портного было жалко смотреть. Видимо, он решил, что сходит с ума, раз этот ужас может кому-то понравиться. Разумеется, мужчина не подозревал о существовании серебряного гребня с сапфиром, и потому принимал все происходящее за чистую монету.

А тем временем патронесса как заведенная крутилась около зеркал, оглядывала напяленное на нее недоразумение и просто задыхалась от восторга.

– Ну сеньор Бартолло, принимайте заказ! Еще дюжину таких же платьев!

И не дав портному прийти в себя, женщина вручила тому увесистый мешок с золотыми монетами.

– Это на первые расходы, а если успеете к концу недели – получите втрое больше!

В ответ мужчина промычал что-то невразумительное, боясь лишний раз шелохнуться, чтобы не спугнуть этот, вне всякого сомнения, чудесный сон. Тем не менее, монеты были настоящими, и по самым скромным подсчетам могли обеспечить их владельцу несколько недель безбедного существования.

Когда же за патронессой, наконец, закрылась дверь, Бартолло смахнул со лба выступившие капли пота и дикими глазами уставился на Катю.

– Что это было?!!

– Временное помутнение рассудка! – усмехнулась девочка. – Но за него, как оказывается, неплохо платят!

Тем временем неумолимо приближалось значимое и особо любимое празднество всех жителей Италии – карнавал.

С самого раннего утра толпы народа наводнили узкие улочки Вероны и, весело смеясь, двинулись на центральную площадь. Карнавал обещал быть особенно пышным и ярким.

Не последняя заслуга в этом принадлежала мастерской портного Бартолло, у которого в последние дни не было ни единой свободной минутки. Заказы на карнавальные маски и костюмы сыпались как из рога изобилия, а после случая с патронессой от клиентов и вовсе не было отбоя.

Все были заинтригованы, как сеньору Бартолло удалось продать патронессе, известной своими непомерными требованиями, разодранное в клочья платье. Мужчина и сам этого не знал, но по наущению Кати делал важное лицо и многозначительно улыбался.

– Мне вас сам бог послал, – любил он повторять в редкие минуты, когда они оставались втроем. – Я точно знаю!

В благодарность за те перемены, которые внесли в его жизнь случайные прохожие, портной, несмотря на свою занятность, решил и Кате сшить праздничное платье.

– Ты будешь в нем самая красивая!

Несмотря на отчаянные протесты, Бартолло сдержал обещание и накануне карнавала с загадочным видом поманил девочку к себе. При виде наряда Катя не смогла сдержать восхищенного вскрика. Платье и вправду поражало воображение, казалось, что мастер превзошел сам себя. Ласкающий кожу шелк, гирлянды кружева и лент, бесчисленные пышные юбки…

Затаив дыхание, девочка разглядывала представшее перед ней великолепие и не могла поверить, что все это – для нее. Катя догадывалась, что портной работал урывками, большей частью по ночам, и тем ценнее для нее стал этот подарок.

– О Бартолло! Это восхитительно! Право, я его не заслужила!

– Еще как заслужила! И потому завтра ты будешь настоящей королевой!

Поначалу Катя сомневалась, стоит ли облачаться в столь пышный наряд, но потом решила, что это даже к лучшему. На карнавальные дни у девочки были свои планы – ей нужно непременно попасть на прием мэра. По словам Бартолло, именно там собираются самые важные и солидные люди этих земель, а значит, шансы пристроить работы Габриэля увеличиваются в разы.

– Надеюсь, хоть там найдутся настоящие ценители прекрасного!

На площади перед домом мэра, одним из самых красивых зданий города, яблоку негде было упасть. Бал у градоначальника по праву считался вторым по значимости событием в жизни горожан после собственно самого карнавала.

Большинству толпящимся здесь зевакам и мечтать не приходилось, чтобы своими глазами увидеть происходящее за закрытыми дверями действо. Но все они не теряли надежды хоть глазком взглянуть на подъезжающих гостей и хотя бы на минутку прикоснуться к этому недостижимому миру роскоши и богатства.

А деньги, как известно, могут все. Ну если и не все, то весьма многое. И для большинства гостей мэра эти самые деньги давно уже превратились в некого божка, которому они неистово молились.

Лишь одна гостья, медленно приближающаяся к гостеприимно размахнутым воротам, думала иначе. Несмотря на пышное поистине королевское платье и сложную, заколотую старинным гребнем прическу. Съезжавшиеся со всех сторон приглашенные дамы с нескрываемой завистью следили за тоненькой фигуркой незнакомки и терялись в догадках, кто же это может быть.

А Катя нервничала не на шутку. Одно дело появиться на карнавале, среди десятков чужих людей, которым нет до тебя никакого дела. А совсем другое – пробраться на прием мэра. Здесь красивого платья и очаровательной улыбки будет явно недостаточно. И Катины опасения не преминули сбыться.

Едва девочка достигла ворот и, гордо вскинув голову, с невозмутимым видом прошествовала мимо вытянувшегося по струнке швейцара, как вдруг…

– О сеньорита! Прошу прощения, у вас есть приглашение?

Катя почувствовала, как неприятный холодок пробежал по ее спине. Разумеется, никакого приглашения у нее не было, и в круговерти последних дней она ни разу не задумалась об этой маленькой, но столь важной детали.

Медленно, изо всех сил стараясь сохранять на лице видимое спокойствие, девочка повернулась и встретилась с пристальным взглядом остановившего ее мужчины.

Как же она могла быть такой наивной! Несомненно, у мэра есть охрана, и услужливый мозг уже рисовал перед девочкой малоприятные картины. Сейчас откуда ни возьмись выскочат несколько здоровенных бугаев, и вся ее операция с треском провалится. А дальше…

Катя судорожно воздохнула и мотнула головой. Нет, она так просто не сдастся. За время своих приключений из каких только переделок не приходилось выпутываться… Выпутается и сейчас.

– Э… ну разумеется, – отрывисто сообщила она и обдала швейцара ледяным взглядом. – А вы, уважаемый, ведете себя непозволительно дерзко!

Катя отчаянно блефовала и в душе молилась, чтобы ее уловка удалась. От этого выпада швейцар смешался, занервничал, однако, отступать не собирался.