Искупление Габриеля Рейнард Сильвейн

У Габриеля была тьма недостатков. До сих пор Пол сдерживался, не позволяя себе говорить о них вслух, но тут не выдержал:

– А почему он не купит тебе новую машину? Он наверняка может себе это позволить?

– Я хотела какую-нибудь небольшую, из серии «смарткаров». Или что-нибудь из новых моделей «Фиата». Но Габриель говорит, что водить их – все равно что водить консервную банку с тунцом. – Джулия вдохнула. – Он предлагает мне что-нибудь повнушительнее. Например, «Хаммер».

– Ты никак собралась вторгнуться в Багдад? – спросил Пол, шутливо толкая ее в плечо. – Или ограничишься Чарлстауном?

– Мне самой смешно. Если я не могу нормально припарковать «Рейнджровер», как я справлюсь с армейским внедорожником?

Пол засмеялся и толкнул дверь ресторана, пропуская Джулию вперед.

Почти сразу же, как они вошли, в зале послышались громкие звуки детской песенки. Неподалеку от двери сидела женщина с девочкой лет трех или четырех. Ребенку нравилось забавляться с музыкальной книжкой. Она снова и снова давила на кнопку, заставляя книжку воспроизводить несколько тактов.

Пол и Джулия оглядели зал. Посетители явно были недовольны происходящим.

Мать девочки – скромно одетая женщина в хиджабе – пыталась забрать у нее музыкальную книжку, предложив другую, с картинками. Однако дело кончилось негодующими детскими криками.

Старик, сидевший рядом, не выдержал. Он громко потребовал, чтобы официант успокоил ребенка. Затем он заявил, что все это уже испортило ему аппетит и что нельзя допускать в рестораны малолетних детей, которые не умеют себя вести.

Мать девочки густо покраснела и вновь попыталась утихомирить дочку. Та не соглашалась, громко колотя ногой по ножке стола.

В этот момент к Полу и Джулии подошел распорядитель.

– Нам столик на двоих, – сказал ему Пол.

– Возле окна? – спросил распорядитель, кивая в дальний угол зала.

– Да.

Взяв меню, они пошли за распорядителем.

Старик, которому испортили аппетит, продолжал свою гневную речь. Упрямая девочка продолжала давить на кнопку своей злосчастной музыкальной книжки. Должно быть, ребенок страдал аутизмом. Однако Джулию неприятно поразило поведение старика.

– А мы не могли бы поменяться местами с той женщиной и ее ребенком? – спросила она у распорядителя. – Конечно, если они согласятся пересесть. Возможно, девочке будет интересно смотреть в окно и она перестанет терзать свою игрушку.

Чувствовалось, музыкальная книжка начинала раздражать не только старика.

– Я сейчас, – сказал распорядитель и направился к столику, где сидели мать с дочерью.

Подойдя, он быстро переговорил с женщиной по-арабски, после чего та обратилась к девочке на английском:

– Майя, нам предложили сесть возле окна. Правда, здорово? Мы можем смотреть, как по улице едут машинки.

Девочка посмотрела туда, куда указывала мать, поморгала глазами за толстыми стеклами очков и кивнула.

– Майя, а ты умеешь говорить спасибо?

Имя девочки прозвучало на весь ресторан. Услышав его, Джулия оцепенела. Она смотрела на маленькую возмутительницу спокойствия.

Майя подняла голову и что-то пробормотала, обращаясь к распорядителю. Ее мать благодарно улыбалась Джулии и Полу.

Вскоре мать с дочерью перешли в угол зала и сели возле окна. Девочка прижалась лицо к окну, разглядывая автомобили и пешеходов. Злополучная книжка была забыта. Джулия и Пол тоже сели. Старик за соседним столиком торжествовал. К нему вернулся аппетит.

– Ты меня даже не спросила, – с легким упреком сказал Пол, нарушая невеселые мысли Джулии.

– Я знала, что ты не станешь возражать.

– Ты права. Хорошо, что удалось так быстро успокоить эту девчонку. Но она-то хоть маленькая, а старикан меня просто достал. Я уже хотел подойти к нему и сказать пару ласковых. Можно подумать, он никогда не сталкивался с детским упрямством.

Джулия бросила взгляд на престарелого ревнителя порядка и покачала головой:

– Знаешь, меня до сих пор удивляет человеческая бесчувственность. Пора бы уже перестать удивляться, а я не могу.

– Так это же хорошо. Я даже рад. Я знаю немало циничных людей, которым на все наплевать.

– Я тоже знаю немало таких.

– Ну что, наверное, у тебя скоро появится своя Майя? – вдруг спросил Пол.

Джулия вздрогнула. Имя упрямой девочки и так всколыхнуло в ней волну не самых приятных воспоминаний.

– Нет… То есть пока нет.

В темных глазах Пола появилась хорошо знакомое ей выражение заботы.

– Мне показалось, мой вопрос тебя напугал. Ты боишься заводить детей?

Джулия потупила взгляд:

– Нет. Я хочу детей. Но позже. – Она глотнула воды. – Как твой отец?

Полу хотелось узнать о причинах ее настороженности, но он решил не лезть в чужую семейную жизнь.

– Уже гораздо лучше. Но мне все равно приходится помогать родителям. Я сейчас живу с ними. Торонтскую квартиру сдал в поднаем.

– А как твоя диссертация?

– Ужасно, – горько усмехнулся Пол. – Времени на писанину почти не остается. Профессор Пиктон на меня жутко сердита. Еще пару недель назад я должен был отправить ей очередную главу, но не успел дописать.

– Я могу тебе чем-нибудь помочь?

– Только если вместо меня засядешь за эту тягомотину. Я бы не прочь к осени приискать себе какую-нибудь работу в университете, но Пиктон грозилась закрыть мне все пути, если я перестану заниматься диссертацией. – Он громко вздохнул. – Скорее всего, мне светит еще один год на ферме. А чем дольше я там живу, тем труднее писать.

– Я тебе очень сочувствую.

– Ты устала? – заботливо спросил Пол, видя, что она трет глаза.

– Немного. Просто временами я начинаю хуже видеть. Должно быть, результат стресса. – Она опустила руки на колени. – Что это мы все про меня и про меня? Я хочу услышать про твою жизнь.

– Обязательно услышишь. Скажи, у тебя давно такое с глазами?

– Пожалуй, с тех пор, как переехала в Бостон.

– Быстрая утомляемость глаз – бич многих аспирантов. Тебе бы стоило сходить к окулисту.

– Как-то не думала об этом. А ты носишь очки?

– Нет. Я ведь рос на ферме и пил много молока. Оно помогло мне сохранить хорошее зрение.

– А я привыкла думать, что для хорошего зрения нужно есть больше морковки.

– Молоко – универсальный продукт.

Джулия засмеялась.

Пол любовался ее красотой. Когда Джулия смеялась, она становилась еще красивее.

Их разговор был прерван появлением официанта, принесшего заказ.

– Ты с кем-нибудь встречаешься? – спросила Джулия, когда официант отошел.

Пол едва удержался, чтобы не нахмурить лоб.

– Мы с Элли иногда видимся. Но так, без взаимных обязательств.

– Эллисон – замечательная женщина. Она заботится о тебе.

– Знаю, – буркнул Пол и помрачнел.

– Мне хочется, чтобы ты был счастлив…

– Ты лучше расскажи, как твоя докторантура, – резко сменил тему Пол.

– Профессора очень требовательны, – сказала Джулия, вертя в руках вилку. – Работаю не поднимая головы, но мне это нравится.

– А как тебе другие докторанты?

Джулия поморщилась:

– Уровень соперничества очень высок. Пару человек могла бы назвать друзьями, однако не скажу, что полностью им доверяю. Представляешь, однажды прихожу в библиотеку и обнаруживаю, что кто-то припрятал материалы по Боккаччо. А мы как раз готовились к семинару по его творчеству.

– И ты не засиживаешься в библиотеке допоздна? И своей кабинки для работы у тебя тоже нет?

– Конечно нет, – ответила Джулия, склоняясь над тарелкой.

– Ну а на какие-нибудь сборища выбираешься?

– Очень редко. Все приходят туда с друзьями или подругами, а Габриель не хочет ходить со мной.

– Это почему?

– Он считает недопустимым устанавливать дружеские отношения с аспирантами.

Пол сильно прикусил себе язык.

– Он хочет ребенка, – вырвалось у Джулии. Она тут же съежилась, пожалев о сказанном.

– Учитывая его биологические особенности, это, наверное, несколько затруднительно, – сказал Пол, думая все обратить в шутку. Увидев насупленное лицо Джулии, он дал задний ход: – А ты что же, не хочешь?

– Хочу, но не сейчас, – ответила Джулия, теребя салфетку на коленях. – Я хочу закончить докторантуру. Боюсь, если появится ребенок, я так и не сумею защититься.

Она втянула голову в плечи, мысленно ругая себя за излишнюю откровенность. Ну зачем Полу знать то, в чем она сама никак не может разобраться? Узнай об этом Габриель, он бы пришел в ярость. Но ей нужно было выговориться. Рейчел могла предложить ей только свое сочувствие, а Джулии хотелось поговорить с человеком, знающим научный мир.

– Ты говорила об этом Габриелю?

– Да. Он сказал, что понимает мои опасения. Но его желание иметь детей никуда не делось. Раз Габриель это высказал, слова уже не запихнешь назад.

Пол негромко постукивал ногой. Такого он никак не ожидал. Честно говоря, он даже не знал, как реагировать на слова Джулии. Но надо было что-то говорить.

– В Торонто были аспирантки с детьми. Но совсем мало.

– И что, они защитились?

– Если честно, то считаные единицы. Мужчин-аспирантов, у которых есть дети, гораздо больше. Но у них, как правило, жены либо сидят дома, либо работают только часть дня… Ты меня слышишь? – Он дождался, пока Джулия поднимет голову. – Вообще-то, я не особо смотрел, кто из аспиранток ходит с животом. Наверное, такой вопрос встает не только у тебя. Может, в Гарварде есть что-то вроде… психологической консультации, и там бы тебе посоветовали, как найти равновесие между интересами семьи и докторантурой.

– Я пока не хотела ни с кем консультироваться.

– Понимаю. – Пол покачал головой. – Джул, конечно, меня это не касается, но я все-таки скажу. Не позволяй, чтобы на тебя давили и навязывали образ жизни, который не по тебе. Если ты пока не готова быть матерью, так и скажи. И не предавай свои мечты, иначе все кончится плачевно.

– Вряд ли быть замужем и иметь детей – это плачевный результат, – возразила Джулия, пытаясь защищаться.

– Для другой женщины – да. Но для тебя бросить Гарвард – это предать свои давнишние мечты. Джулия, я ведь тебя знаю. И знаю, что для тебя важно. Ты так много трудилась, чтобы попасть в докторантуру. Не бросай это на полпути.

– Я и не хочу бросать, но чувствую себя виноватой.

Пол выругался сквозь зубы.

– По-моему, ты говорила, что он тебя поддерживает.

– Да.

– Тогда откуда твое чувство вины?

– Получается, я ставлю себя на перве место. Мое образование оказывается выше, чем его счастье.

Пол сурово на нее посмотрел:

– Если он тебя любит, то не согласится на свое счастье, купленное ценой твоего счастья.

Джулия раскладывала на столе симметричный узор из ложек, вилок и ножей.

– Еще раз прости, что лезу не в свое дело, но я думаю, ты должна снова с ним поговорить. Объяснить, чего ты хочешь, и попросить обождать с потомством. – Пол вдруг улыбнулся. – А если он начнет гнуть свою линию… гони такого мужа ко всем чертям.

– Пол, я сомневаюсь, что ты всерьез…

– Я говорю вполне серьезно. Если твой муж тебя по-настоящему любит, он учтет и твои интересы. Возможно, ему хочется, чтобы ты встречала его босой, в халате и с выпирающим животом.

– Он этого совсем не хочет, – почти обиделась Джулия.

– Тогда у тебя нет причин чувствовать себя виноватой. Ты молода. У тебя еще вся жизнь впереди. Незачем выбирать между докторантурой и семьей. Ты успеешь и то и другое, но не одновременно.

– Я ведь должна считаться не только со своими мечтами.

– Конечно, – согласился Пол, внимательно глядя на нее. – Когда дело касается тебя, я бываю не вполне объективен.

– Я это знаю, – тихо сказала Джулия. – Ты всегда был мне хорошим другом. Спасибо.

– За такое не благодарят, – угрюмо возразил Пол.

– Настоящих друзей всегда мало. Вчера Криста выболтала почти все, что происходило в Торонто. Я чувствовала себя униженной.

– Жаль, что никому не удается заткнуть ей глотку. Раз и навсегда.

– Габриель вчера попытался. Криста спровоцировала его на скандал. Хорошо, что профессор Пиктон вмешалась и пригрозила удалить ее с конференции.

Пол присвистнул:

– Я не знал. Надо же, какое зрелище я пропустил. Смертельная схватка в железной клетке между Пиктон и Кристой. Впору было бы продавать попкорн.

Джулия не смеялась. Пол сообразил, что сболтнул лишнее.

– Прости. Я не хочу примыкать к циникам и мерзавцам.

– Ты не циник и не мерзавец.

Он продолжал постукивать ногой по полу.

– Накануне твоей свадьбы я написал тебе глупое электронное письмо. Отказался приехать на свадьбу. Как ты назовешь такое поведение?

У Джулии округлились глаза.

– Ты писал, что не сможешь приехать из-за болезни отца.

Теперь его нога выбивала почти что барабанную дробь.

– Отец действительно был болен. Но я не поехал на твою свадьбу совсем по другой причине.

– По какой?

– Я не мог видеть, как ты выходишь за него замуж.

Видя, какое впечатления произвели на Джулию его слова, Пол перестал стучать и придвинул стул ближе к столу:

– Я все понимаю, Джулия. Это твоя жизнь, и тебе решать, за кого выходить замуж. Я бы никогда не посмел хоть чем-то тебе помешать. Но Бог свидетель, я не мог стоять и смотреть, как ты становишься женой этого человека. Прости.

– Пол, я…

Он поднял руку, не дав Джулии сказать:

– Что случилось, то случилось. Мне не на что надеяться. Но мне тяжело видеть тебя рядом с ним. Мне тяжело натыкаться на слухи, а они не смолкают. Это его вина, а не твоя. И теперь я узнаю, что, когда ты только-только выходишь на свою научную дорогу, ему понадобился ребенок… Это же издевательство? – Пол резко тряхнул головой. – Ну когда он проснется и поймет, что женат на удивительной женщине, о которой должен заботиться, как о редком сокровище?

– Он по-настоящему заботится обо мне. Габриель совсем не такой, каким тебе кажется.

Пол пригнул голову. Теперь их глаза были на одном уровне.

– Я искренне надеюсь, что ты говоришь правду.

– Ты бы знал, сколько времени он безвозмездно отдает итальянскому детскому дому. Во Флоренции он работал во францисканском приюте для сирот. Габриель очень изменился за это время.