Дурацкая история Серова Марина
Я бегло взглянула и не удержалась от возгласа удивления:
– Что?!
Если меня можно было удивить, то они это сделали. На фотографии я увидела обезображенное лицо очень хорошо знакомого мне человека.
Натана Зелинского в Тарасове знали практически все, кто хоть раз сталкивался с нашим торгово-криминальным миром.
И вот он был мертв.
– Я должна объяснить тебе, почему меня это повергло в такое замешательство, – прервала я свой рассказ и взглянула на Светку, которая сидела, подавшись вперед. – Поскольку ты с акулами никогда не общалась, придется мне тебя просветить. Про Зелинского можно было сказать, что он умен, как дьявол, хитер, как дьявол, богат, как дьявол, и, на мой взгляд, так же мерзок, как дьявол. Я бы еще прибавила, что он труслив, как дьявол, но я не знаю, был ли дьявол труслив…
Зелинский был самый богатый человек в городе Тарасове, и я подозреваю, что он уже давно был самый богатый и в мире. Лет ему около шестидесяти, и никто не знает, чем он занимался до «перестройки». Мне почему-то кажется, что свой первичный капитал он сколачивал, пользуясь имуществом людей, которые исчезали в тюрьмах и лагерях. Наверное, кому-то больше известно о его прошлом, иначе откуда бы к нему прилепилась кличка Серый Кардинал?
Кстати, по паспорту он Николай. Натаном он стал совсем недавно, что тоже интересно. То, что нашелся человек, который смог его убить, меня настолько потрясло, что я долго вертела фотографию, пытаясь найти подвох. Может быть, это подделка, а настоящий Натан Игнатьевич давно сдернул на Мальорку? Но меня быстро убедили, что он действительно мертв, и я ошарашенно переводила взгляд с одного на другого своего собеседника.. Так я долго это делала, что они решили, будто я была к нему неравнодушна и теперь ужасно переживаю его безвременную кончину. Если бы ты знала этого ужасного типа, ты поняла бы, как я была потрясена!
– Да знала я его, – махнула рукой Светка. – Оченно мерзкая личность. Я лично думаю, что за ним явился Хозяин.
– Кто? – не поняла я.
– Хо-зя-ин. Сатана.
Светка вытаращила на меня глаза и продолжила загробным голосом:
– Он сидел как-то раз вечерком и считал золотые дукаты… Вдруг налетел ветер, задул свечу, и в дверном проеме появилась черная тень… «Кто ты?» – в ужасе спросил Зелинский, пытаясь спрятать за спиной золотые дукаты. «Я твой дедушка!» – сказал отвратительный монстр. «А почему у тебя такие большие зубы?» – поинтересовался Зелинский. Монстрила набросился на несчастного и вонзил в него острые клыки. Вот так все было, и незачем мучиться поисками неведомого убийцы!
– Ох, Светка! Перестань дурачиться, – взмолилась я. – Ситуация и так дурацкая. И я в нее теперь окончательно вляпалась. Потому что…
Договаривать я не стала. Зная буйную Светкину фантазию, я представила, как завтра на прилавках появляется трогательная история о частном детективе, похожем как две капли на меня, влюбленном в…
Но глаза у него действительно потрясающие!
– Пришла пора, она влюбилась. Его глаза затмили ей весь свет, – нахально вещала моя подруга, размахивая чашкой. – Он был бандит, она сыскарка… И грустная ж поэма, как сказал поэт! Нет повести печальнее на свете, чем повесть о Татьяне и…
– Кто я была? – возмутилась я. – Хорошо, хоть не свинарка.
– Иванова, можно я это напишу? Представляешь, как трогательно: ты влюбилась в бандюгу. Кстати, на книжном рынке это сейчас очень даже неплохо проходит.
– Да он не бандюга!
– Ага, значит, влюбилась… На старости-то лет, как не стыдно? Нам с тобой уже о вечности подумать пора, в монастырь сходить, грехи замолить, а ты – влюбляться!
– Вот если бы ты сама с ним пообщалась, я бы на тебя посмотрела! – злобно процедила я сквозь зубы.
– Бог миловал. Мне Пафнутия хватает по уши.
– Ты опошлилась, – возмутилась я. – Вот к чему приводит описание постельных сцен, Галазова!
– Увы, признаю. Так что там было дальше? Ты влюбилась, Мельников увлекся пивом, а про несчастных убиенных девушек и Зелинского все забыли? И какое ко всему этому имеет отношение мой супруг? Ты подозреваешь его в том, что он все это и сделал?
– Нет, – сказала я.
– Какая жалость! – искренно огорчилась Светка. – Я-то уж подумала, что не все потеряно. Что он не сидит, как дурак, на работе, а занимается темными делишками!
– Эк размечталась! Он даже в число подозреваемых не входит.
– А может, включишь? По блату? – закончила Светка. – Знаешь, так скучно жить без потрясений и катаклизмов. Ну пусть он будет хотя бы восьмым подозреваемым!
– Ты будешь слушать, или мы будем трепаться ни о чем? – возмутилась я.
– Все, молчу и внемлю.
Долго ли она будет молчать и внимать, я не знала, но на многое не рассчитывала. Поэтому дальше я вела рассказ в стремительном темпе, не вдаваясь в детали.
Я довольно долго переваривала полученную информацию, потом недоуменно посмотрела на моих незваных гостей и спросила наконец:
– И кто же смог это сотворить?
– Если бы мы это знали, к тебе бы не пришли, – улыбнулся нахал Мельников. – Одно ясно: этот кто-то очень сию компанию не любит.
– Все понимаю, кроме одного. – Я ткнула пальцем в стопку фотографий. – Почему ты мне представил сразу весь этот «бомонд»? Их нашли в одной квартире?
– Нет, – покачал он головой. – Но общее у них есть. До этого мы еще дойдем, если ты согласишься меня внимательно выслушать и захочешь помочь.
– Уже решила. Не хочу. Мой тебе совет – повесь это дело на Ясера Арафата. Или на «черные рубашонки». А еще лучше – найди парня в черной рубашке и с клетчатой банданой на голове. Не ошибешься… Не хочу связываться с такой крутой мафией.
Я швырнула снимки на стол и закурила, показывая всем своим видом, что решение мое обжалованию не подлежит.
– Иванова, ты стала трусихой? – осведомился Мельников с неприятной улыбкой.
Я в ответ только мрачно усмехнулась и дернула плечом. Пусть думает, что хочет, но мое сумасбродство имеет четко очерченные границы. Я, в конце концов, не сумасшедшая!
– Можно задать тебе один вопрос? – нарушила я затянувшееся молчание. – А почему, собственно, ты-то примчался ко мне, а не занимаешься сам таким выгодным дельцем?
– Потому что у меня табу, – развел руками Мельников. – Табу сверху, очень суровое. А прищучить эту компанию очень хочется… Ты в отличие от меня ничем не связана. Кошка, которая гуляет сама по себе. Даже не обязана давать отчет в своих действиях.
Я задумалась, это-то меня и погубило. Пока я думала, я почему-то все глупела и все больше этой галиматьей заинтересовывалась. Погубит меня когда-нибудь любопытство, как жадность фраера, это точно.
– Ладно, рассказывай, – сказала я Мельникову, втайне надеясь, что мой здравый смысл все-таки не даст склонить меня к опрометчивым поступкам. – Только я тебе ничего не обещаю, запомни…
Он счастливо и победно улыбнулся.
– Так вот, общее у этих дамочек и Зеленского то, что при обыске в их квартирах обнаружились весьма интересные вещи. Догадайся какие?
– Наркота и оружие, – брякнула я.
Мельников удивленно вытаращился на меня и спросил:
– И как ты догадалась?
Здесь мне пришлось прерваться. В дверь позвонили. Светка подскочила, всплеснув руками, и закричала:
– Надо же! На самом интересном месте!
Я пошла открывать и впустила Светкиного длинного супруга в кепочке. Супруг посмотрел на Светку с безграничным обожанием, но эта неблагодарная фурия проворчала:
– Я тебя жду уже сто лет! Ты когда-нибудь начнешь интересоваться не только своей дурацкой работой, но и мной?
Он выслушал это с потрясающим спокойствием и продолжал улыбаться, пока я варила кофе.
За мое короткое отсутствие они успели не только наулыбаться друг другу, но и поцеловаться. Когда я появилась на пороге, они буквально разбежались по углам.
– Так что у вас произошло? – поинтересовался покрасневший Пафнутий.
– Таня рассказывает, как ты подкинул оружие и наркотики бандюге и проституткам, – объяснила Светка. – Давай сразу признаемся, чтобы облегчить нашу участь. Или будем скрываться? Так интереснее… Можно, как Ленин, дунуть прямиком в Женеву и там затаиться, пока Танька не забудет, как мы выглядим.
– Раз ты хочешь, давай скрываться, – согласился Пашка. – Все для тебя, любимая!
Нет, надо же было мне наткнуться на пару детей! Да еще и влюбленных!
– Либо вы будете слушать серьезно, либо я умолкаю – и вы вовеки не узнаете, при чем тут ваш Василий Николаич.
Оба мгновенно развернулись ко мне.
– Кто? – переспросила Светка. – Он тоже подбрасывает наркотики? Фу! как-то это несолидно, право!
– Светка! – прорычала я. – Ты можешь вообще говорить серьезно?
– Конечно! Я могу даже поговорить о продукциальных иллюзиях в неофрейдистской концепции, только это так скучно!
– Черт возьми! – подскочила я. – Или вы слушаете меня, или я жалею, что обратилась к вам за помощью!
– Мы слушаем, слушаем! – закричала Светка. – Честное слово, больше слова не скажу! Ну, Танечка…
– Ладно, – махнула я рукой. – Все равно тебя надолго не хватит. Как тебя Пафнутий выносит, ума не приложу?
– Исключительно вперед ногами, – не удержалась Светка, но, заметив мой недобрый взгляд, пробормотала, что она молчит, как камень.
Наконец я могла продолжать свой рассказ и, главное, объяснить им, почему меня заинтересовал босс.
Глава 3
Услышав про оружие и наркотики, я застыла, открыв рот.
– Мельников, – выговорила я, когда наконец пришла в себя, – ты в своем уме? Я совершенно не хочу ввязываться в это дело.
– Ладно, – миролюбиво проговорил он. – Мы пошутили. Там были только наркотики.
– Все равно не хочу, – заупрямилась я. – В конце концов, ты же сам можешь справиться.
Эта история совершенно перестала меня интересовать. Я лениво рассматривала фотографии, любуясь обнаженными задницами и прикидывая, сколько эти фифочки зарабатывают за одну такую съемку. И Мельников к ним не пристает…
– Не могу!
Он вскочил со стула.
– Ты понимаешь, что у нас за контора?
– По-ни-ма-ю.
– Сначала они были довольны – еще бы, мы ведь классный бордельчик накрыли! Этот Зелинский, оказывается, на порнофильмах такую отмывку делал, что с ума сойти! Только примочка в том, что мы эту студию чертову никак не вычислим! Специалисты руками разводят. У нас, говорят, это невозможно. Ни на телевидении, ни на киностудии такой аппаратуры нет! Ты представляешь? Мы за это дело даже премию ожидали. А как вышли на этого типа, тут-то нас и притормозили! Кого хочешь трогай, только не Васю! Из самого ФСБ позвонили, чтобы мы подальше держались.
– Ну и что? – Я затянулась сигаретой. – Тебе так жаль Зелинского? Что-то мне неохота возиться с этими девицами. В конце концов, хотят голыми сниматься – флаг им в руки, я-то при чем? Не маленькие, должны знать, что за удовольствия надо платить.
Мельников все это выслушал с ангельским терпением, а его спутник все это время загадочно молчал и рассматривал меня с таким интересом, что я себя чувствовала почти раздетой. Наверное, именно из-за моего идиотского самолюбия я и сдалась: вздохнула и небрежно так изрекла:
– Ладно, можешь досказать мне эту сказочку из жизни отечественной мафии… Только все-таки не слишком на меня рассчитывай!
Мельников меня знал прекрасно. Он облегченно вздохнул.
– В общем, дело тут, похоже, Тань, в нефтяной войне.
– В чем? – переспросила я, вытаращив глаза. – Это в Тарасове-то?
– Вот смотри сама: зачем этому торговому монстриле оружие? А сейчас идет крутой раздел сфер влияния. Сама знаешь, что такое нефть. Только тронь эту компанию, сразу все взорвется к чертям. И «крыши» бандитские, и чеченцы, и еще кто-то из-за бугра налетит. Я так считаю: страну уже всю разворовали, только нефть и осталась.
– Мельников, – взмолилась я. – Ты мне тут вывалил фотки девиц, порнуху, наконец, убитого Зелинского, но при чем тут нефть? Ну ладно наркотики – они тут вписываются, а вот с нефтью как-то не получается! Прокол, дорогой!
Он нетерпеливо поморщился.
– Ты читала истории про нефтяных магнатов?
– Нет, – призналась я. – Мне что, почитать больше не о чем?
– Большинство из них выходит прямо из «андеграунда». То есть входят в «общак». Правда, звонить об этом нам не дозволяется, но… И начинают они все с торговли. Сначала мирно торгуют цветочками и огурцами, потом переходят на косметику и сигареты, а когда капиталы разрастаются до определенной величины, покупают бензоколонку.
– Мне по фигу, – призналась я. – Пусть покупают. Правда, цены на бензин растут не по дням, а по часам, но это вообще отличительная черта нашего государства. Не может оно позволить мне стать богатым человеком. То ли боится, что у меня от богатства характер испортится, то ли просто из вредности… Я бы и сама с удовольствием включилась в нефтяной передел, но сердце подсказывает, что я уже опоздала.
Мельников почему-то очень разозлился и сказал, что или я его внимательно слушаю, или он умолкает и предоставляет мне философствовать на тему «Т. Иванова и государство: сложные взаимоотношения». Гость фыркнул, а я сказала, что предпочитаю слушать дальше. Все равно: философствуй, не философствуй, а государство наверняка победит.
– Так вот, – продолжил Мельников. – Как ты понимаешь, все началось с трупа вот этой блондинки. Позвонила ее соседка и сказала, что она ужасно беспокоится, потому что Ольга Васильевна Лебедева не появляется третий день. Уехать она не могла, поскольку три дня назад никуда не собиралась и даже успела этой самой соседке нахамить.
Вечером к Ольге поднимался седовласый господин, который ничего о себе не сообщил, но сказал, что очень удивлен и обеспокоен. По его словам, Ольги не было на работе. Официально путаночка числилась менеджером в торговой фирме, а фирма принадлежала, естественно, Зелинскому. Странно, что он сам решился посетить ее. Что это был именно он – я почти уверен. Соседка – дамочка любопытная, она не поленилась пронаблюдать, как господин уселся в бронированный кабриолет. По ее описанию, это «Сабурбан».
Я присвистнула.
– Сама понимаешь, такая крутенькая машинка могла быть только у Зелинского… Тебя сама абсурдность ситуации не напрягает?
– Может, Оля была его личным персоналом? – предположила я.
– В любом случае Зелинского могло вытащить из берлоги только одно: опасность. Но слушай дальше. Вызванный соседкой наряд милиции обнаружил на кровати Ольгу Васильевну в халатике, навечно уснувшую и со следами асфиксии. Зрелище, конечно, не для юных ментов: одного сразу стошнило, а второй ошалел и начал накручивать телефон, чтобы вызвать «Скорую». Они же оба только из школы, понимаешь, Иванова…
– Как не понять!
– Соседка показала, что в течение трех дней никто Олю не посещал, а вот вечером она слышала голоса. Голосов было два, один самой Ольги – ей показалось, что Ольга очень веселая и смеется, а второй принадлежал то ли мужику с высоким голосом, то ли женщине – с низким. Мы пришли к выводу, что это был все-таки мужчина. Время позднее, скорее всего это мог быть клиент.
– Не обязательно, – влезла я. – Может, она вовсе и не занималась клиентами. Сниматься в порнофильмах еще не значит быть путаной… Впрочем, продолжай. У нее мог быть постоянный друг, скажем.
– Так вот, дело это скинули нам, и мы столкнулись с весьма интересной находкой… Представь себе квартирку с евроремонтом, типичную такую до оскомины, а вот в углу этой невинной квартирки я совершенно случайно обнаружил тайник. Прислонился к стене, рассматривая пятна крови. Ольгу ударили чем-то именно в этом углу, а потом перетащили на кровать и задушили. Вдруг стена начала отодвигаться. То есть это была пластиковая загородка, а между ней и настоящей стеной я увидел такое, что у меня челюсть отвисла! Если бы кто-нибудь мог тогда мне объяснить, зачем проститутке бомбы и гранаты, я был бы ему благодарен по гроб жизни!
– А говорил, что пошутили! Значит, было-таки оружие…
– Было. И это, Танечка, явно говорит, что «нефтяная война» уже добралась и до Тарасова.
– Ну, наличие оружия в квартире скромной путаны ничего такого не говорит, – сказала я. – Ольга могла быть связана с чеченцами.
– Но там не видели чеченцев! Там видели человека, который очень напоминал господина Зелинского!
– Значит, можно привязать к чеченцам и самого Зелинского. И пусть с этим делом ФСБ мучается.
– Так они не хотят! Сначала все было хорошо, они просто нарадоваться не могли на это дельце, поскольку господин Зелинский человек был тихий, но уж очень всех напрягал!
– Слишком тихий, а в слишком тихом омуте обычно водятся слишком большие черти…
– Так вот, через три дня мы находим еще одну дамочку, и у нее точно такой же заветный уголок! На этот раз это черноволосая казашка. Ее сосед прогуливал собачку и видел своего хорошего знакомого, с которым вместе учился в школе. Он и назвал нам некоего Гарнеева Василия Николаевича. Тут-то мы и получили по носу. Мы сдуру все это выложили фээсбэшникам, а они приуныли и сказали, что это тупик, что «наверху» это дело прикроют. И оказались правы. На следующее утро нам позвонили и сказали, чтобы мы исчезли из поля зрения. Впрямую это означало одно: работайте, но в полной тишине. И не пытайтесь копать слишком глубоко. Что мы и делали до позавчерашнего дня.
– А что случилось позавчера?
– Позавчера, – вздохнул Мельников. – Позавчера убили Натана Зелинского. А вчера появился Александр Михайлович и предложил свою помощь. То есть он ведет по этому делу журналистское расследование, но ему нужен напарник. Тут я и вспомнил про тебя.
– Спасибо, – буркнула я. – Ты отчего-то всегда про меня вспоминаешь, когда случается какая-нибудь гадость. Я без гонорара работать отказываюсь.
– Танька! Это же преступление против страны, ты не понимаешь?
– Твоя страна только и делает, что совершает преступления против меня, – огрызнулась я. – Так что не дави на мой патриотизм. Он распространяется только на здешнюю природу. Что до остального – я мелочна и озлобленна.
– Таня, ты просто сейчас устала и не хочешь ввязываться! А завтра…
– Вот и поговорим завтра, – решила я. – А сегодня давай говорить о чем-нибудь более приятном. Только сразу тебя предупреждаю: без клиента я работать не стану. В конце концов, убиты путаны и бонза. С наличностью у них, я думаю, все в порядке, так что я благотворительностью заниматься не собираюсь.
– Я найду вам клиента, – сказал Александр. – Можете не сомневаться.
Я взглянула в его сторону. Кажется, я немного переборщила, изображая рассвирепевшую мегеру. Потому что он мне, черт его побери, нравился. И мне до безумия хотелось ему понравиться. Может быть, именно поэтому я вела себя как последняя стерва?
Терпеть не могу, когда я вдруг превращаюсь в наивную девчонку, которая готова запасть на такого вот красавчика!
– Вот такая история дурацкая, – закончила я свой рассказ. Сообщать, что, когда Мельников наконец удалился, красавец Сашенька остался, я не стала. Вместо того чтобы осыпать меня ласками и поцелуями, он всю ночь посвящал меня в подробности своего расследования дурацкой «нефтяной войны». К чести его, очень скоро я все-таки заинтересовалась его рассказом.
Светка сидела с горящими глазами. Стоило мне поставить точку, она заорала:
– Well! Значит, наш Гарнир хлопнул проститутку и замешан в этой самой войнушке? И мы должны его выследить и взять с поличным?
– Подожди, – остановила я ее. – Понимаешь, он мог всего и не знать. Хватит того, что он замешан в съемках порнушных фильмов. Он сам бывший гэбист, вот его в порядке «братской» помощи и ограждают.
– Но следить все равно надо, – заявила неподкупная Светка. – Пафнутий не сможет, он заметный. Это буду делать я. Я согласна на бескорыстное служение Отчизне, лишь бы напакостить Гарниру!
– Светка, уймись, – попросила я. – Я жалею, что все это тебе рассказала. Ты мне не нужна. Мне как раз нужен твой муж, потому что он может что-нибудь знать об этом самом Гарнееве.
– Если ты меня не берешь в дело, я тебе его не дам, – заявила моя нахальная подружка. – Это нечестно. Я всю жизнь мечтала поиграть в детектива!
– Да какой из тебя детектив! – не выдержала я. – Тебя же на другом конце проспекта видно!
– Ага, – усмехнулась вредная девица. – А ты у нас такая серая мышка, прямо теряешься в толпе. Я всю жизнь подозревала, что ты просто завидуешь моей несравненной красоте…
– Я просто умею перевоплощаться и становиться невидимой, а ты нет.
Светка обиженно засопела и молчала ровно пять минут. Потом вскочила:
– Ну, погодите! – И исчезла в соседней комнате.
– Ничего, сейчас отойдет, – меланхолично заметил Пафнутий. – Она всегда так – вспыхивает, как бикфордов шнур, а потом поразмышляет и успокоится.
– Пока ее нет, хоть поговорить можно серьезно, – вздохнула я.
– Да я ничего не знаю. Проститутки? Да. Бывали. Но этих, с фотографий, я если и видел, то не помню.
– А Зелинский?
Знакомство наших двух «vip» беспокоило меня куда сильнее, чем посещения девиц.
– Нет, – подумав, сказал Пашка. – Я этого парня там никогда не замечал. Сама понимаешь, если бы он заявился, вряд ли бы это осталось незамеченным.
Я кивнула, хотя и была разочарована.
В этот момент дверь широко распахнулась, и на пороге появилась толстая тетка в моем старом цветастом халате. Тетка была не похожа на Светку только габаритами и черненькими кудряшками, собранными в пучок на затылке. На носу у нее красовались черные очки, которые моя ненормальная подруга извлекла из моих тайников.
– Ну? – грозно спросила тетка. – Как я вам?
Пашка смотрел на нее совершенно дикими глазами, открыв рот, а я давилась от смеха.
– Вы кто, тетенька? – пробормотала я.
– Авдотья Федотовна Зырянская, – Светка плюхнулась в кресло, поддерживая подушки, которые вываливались из-под халата. – Самовольный и самопальный детектив-любитель.
«Господи, – подумала я. – И что мне делать с этой дурехой?»
– Ладно, Авдотья, – решилась я. – Если ты даешь слово не высовываться и во всем меня слушаться, я подумаю над твоим предложением посильной помощи. Только учти, что образ толстой дамочки немного рискован.
– Думаешь, Гарнир не устоит и я паду жертвой насилия?
– Нет, просто в самый неподходящий момент из тебя могут посыпаться подушки…
Глава 4
На следующее утро я проснулась с дикой головной болью и к тому же крайне недовольная собственной персоной. Если с головной болью мне помогли справиться таблетка и запах закипавшего кофе, то против полного недовольства собой лекарство найти было труднее. За два дня я умудрилась наделать массу глупостей.
Посему я сидела мрачно, уставясь в чашку с кофе, и размышляла, какого черта я сразу не сказала твердо «нет» и зачем я ввязала в эту темную историю своих абсолютно невинных друзей? Решив, что я это сделала исключительно потому, что сходить с ума в одиночку скучно, я окончательно себя возненавидела и решила, что если я погибну, сраженная пулей или гранатой из арсенала местных проституток, это будет только справедливо. «Так и надо этому Петрову», как говорила жена Петрова, рассматривая себя в зеркале. Отпив глоток кофе, я почувствовала, что становлюсь к себе более снисходительна. Вполне вероятно, что я еще и выживу. К тому же я могу набрать номер Мельникова и сказать ему, что я страшно занята. А так как я им уже заявила, что без гонорара работать не буду, а клиента мне вряд ли найдут, я преспокойно могу дать всем своим добровольным соратникам отбой, а чтобы они не слишком злились, отправиться в Адымчар.
От этих мыслей мне стало так легко, что я решила все-таки почитать те газетки, которые мне любезно оставил Александр. Из них можно было узнать кое-что о пресловутой «нефтяной войне». Собственно, сама эта война меня теперь уже не интересовала, так как я все для себя решила. Для порядка, впрочем, я решила узнать мнение судьбоносных костей и достала кисет.
Зря я это сделала. То ли у моих косточек сегодня тоже был конфликт с окружающим миром, то ли просто они не так легли, как надо, но ответ был неутешительный: 26+11+1. «Вам придется иметь дело с неприятными людьми».
Если делать ударение на слове «придется», получается прямой приказ, что ли? Вот придется тебе, Иванова, лезть в эту яму с нефтью и проститутками, и все тут!
– А я за границу удеру, – пообещала я. – Ровно на месяц. Соберу оставшуюся наличность и исчезну. Что, съели?
По радио допел Крис Айзек, явно приветствуя мою идею. Женский голос сообщил, что в Москве сейчас одиннадцать часов, и начал рассказывать новости.
– Скандал в американском банке с представителями русской мафии продолжается, – сообщила мне радиодевушка. – Некоторых деятелей нашего правительства обвиняют в том, что они отмывают деньги мафии через МВФ.
Далее следовали фамилии новых «героев», и я сплюнула. Нет мне спасения! От родной мафии и в Америке не скроешься.
Твердо решив не сдаваться, я углубилась в чтение. Хитрая и толстая физиономия жертвы «нефтяной войны», о которой рассказывалось в статье, мне сразу не понравилась. Правда, и тот, кто позаботился отправить его раньше времени на тот свет, тоже не блистал чрезмерным обаянием. Дело происходило в далеком Питере, и я подумала, что уж если там идут бои за эту самую нефть, то нам сам господь велел: у нас-то нефть под боком, можно сказать. Тарасову вообще повезло – все рядом: и наркотики, и нефть. Наверное, поэтому нам упорно твердят, что мы столица Поволжья!
Кстати… А ведь вторая девушка звалась Динарой Акбараевой и она была казашкой?
Отложи, Танечка, газетку про питерскую войну… Что-то все это становится интересным.
Я начала погружаться в мыслительный процесс, все еще пытаясь сопротивляться, поэтому звонок в дверь показался мне спасительной соломинкой.
– Господи, пусть это будет примитивный клиент, который захочет, чтобы я шпионила за его непутевой супругой! – взмолилась я. – Тогда я смогу отказать Мельникову спокойно, с чистой совестью!
Я открыла и сразу поняла – мое положение совершенно безнадежно.
На пороге стоял Александр, а из-за его плеча выглядывал коротко стриженный крутолобый парень. Он смотрел на меня подозрительно и испуганно одновременно.
– Танечка, это Алексей Сергеевич Лебедев. Твой клиент…
Пока он говорил, я разглядывала этого человека. Кости-то оказались правы! У меня даже забрезжила слабая надежда, что Алексей Сергеевич Лебедев и есть тот неприятный человек, с которым я буду вынуждена сейчас пообщаться.
Юноша был коренастый, плотный, очень широкоплечий, с короткой шеей и на удивление большой круглой головой. Волосы у него были редкие и светлые, впрочем, как и ресницы. А глаза – круглые голубые, и эти глаза смотрели на меня сейчас с таким тупым неодобрением, что мне сразу захотелось развернуться и сообщить, что я не очень-то горю желанием заниматься его делами.
Его черную рубашку прихватывал у горла неумело завязанный пестрый галстук. Мешковатые брюки и тяжелые черные ботинки с тупыми носами довершали его туалет.
Читать бесплатно другие книги:
