Слоны умеют помнить Кристи Агата

– Что ж, я расскажу тебе, почему попыталась до тебя добраться. Дело несколько необычное. Я не часто хожу на литературные сборища, но так получилось, что позавчера посетила такое…

– Да, я знаю, – сказала Селия, – я видела что-то в газете, и там упоминалось ваше имя – миссис Ариадна Оливер, – и я даже удивилась, зная, что вы обычно не ходите на такие мероприятия.

– Да, и я даже отчасти жалею, что пошла на этот раз.

– Не понравилось?

– Да нет, в некотором смысле понравилось, потому что раньше я никогда на таких собраниях не бывала.

– Но случилось что-то неприятное?

– Да. И это странным образом связано с тобой. И я подумала… ну, подумала, что нужно тебе об этом рассказать, потому что случившееся мне не понравилось. Совсем не понравилось.

– Вы меня заинтриговали, – сказала Селия, пригубив шерри.

– Со мной заговорила одна женщина. Я ее не знала, и она меня не знала.

– Ну, я думаю, такое порой случается.

– Да, постоянно. Это одна из опасностей литературной жизни. Люди подходят к тебе и говорят: «Я так обожаю ваши книги, и я так рад возможности познакомиться с вами!» – и все такое.

– Я как-то работала секретарем у писательницы. Мне известно о таких вещах, и я знаю, как трудно это выносить.

– Да, и тут тоже было что-то в этом роде, но я была к этому готова. А потом вдруг ко мне подходит женщина и говорит: кажется, у вас есть крестная по имени Селия Рейвенскрофт…

– А вот это несколько странно, – признала Селия. – Вот так просто подошла и сказала? Мне кажется, она должна была подвести вас к этому постепенно. Знаете, сначала поговорить о ваших книгах, как ей понравилась последняя, или что-то в этом роде… А уж потом как-то перескочить на меня. Что она имела против меня?

– Насколько я знаю, ничего.

– Она моя подруга?

– Не знаю, – сказала миссис Оливер.

Возникла пауза. Селия сделала глоточек шеррии испытующе посмотрела на миссис Оливер.

– Знаете, вы меня довольно-таки заинтриговали. Не могу понять, к чему вы ведете.

– Ну, я надеюсь, ты на меня не рассердишься.

– С чего бы мне на вас сердиться?

– Ну, я хочу сказать тебе нечто – или пересказать нечто, – а ты можешь сказать мне, что это не мое дело и что мне нужно помалкивать об этом и никогда не упоминать.

– Вы разожгли мое любопытство.

– Она назвала мне свое имя. Ее зовут миссис Бёртон-Кокс.

– О! – Ее «О!» прозвучало особым образом. – О!

– Ты ее знаешь?

– Да, знаю, – сказала Селия.

– Ну, я так и думала, что знаешь, потому что…

– Почему?

– Из-за того, что она сказала.

– И что же? Про меня? Что она знает меня?

– Она сказала, что, возможно, ее сын собирается на тебе жениться.

Лицо Селии переменилось, брови поднялись, потом снова опустились, и она строго посмотрела на миссис Оливер.

– Вы хотите знать, так это или нет?

– Нет, – ответила миссис Оливер. – Не особенно. Я упомянула об этом просто потому, что она почти сразу сообщила мне об этом. Сказала, что поскольку я твоя крестная, то могла бы попросить тебя дать кое-какую информацию. Предполагаю, она подразумевала, что если я получу эту информацию, то передам ее миссис Бёртон-Кокс.

– Какую информацию?

– Боюсь, тебе не понравится то, что я сейчас скажу. Мне самой это не понравилось. На самом деле она вызвала у меня отвратительное чувство, я прямо вся содрогнулась, потому что это было… ну, такое страшное нахальство. Ужасные манеры. Совершенно непростительно. Она сказала: «Не могли бы вы выяснить, это ее отец убил ее мать или мать убила отца?»

– Так что она вам сказала? Попросила выяснить?

– Да.

– И она вас не знала? То есть кроме того, что вы писательница и пришли на это мероприятие?

– Она не знала меня совсем. Никогда меня не видела, и я никогда не видела ее.

– Вам не показалось это чрезвычайно странным?

– Не знаю, нашла ли я чрезвычайно странным то, что она сказала, но эта женщина потрясла меня, если можно так сказать, своей отвратительностью.

– О да. Она исключительно отвратительная женщина.

– И ты собираешься замуж за ее сына?

– Ну, мы обсуждали этот вопрос. Не знаю. Вам известно то, о чем она говорила?

– Ну, я знала только то, что, наверное, знает любой, знакомый с вашей семьей.

– Что мои отец и мать после возвращения из Индии купили себе дом в деревне, куда и уехали, и там прогуливались вместе по тропинке в скалах. И что их нашли там обоих застреленными. Рядом лежал револьвер. Он принадлежал моему отцу – у него, кажется, дома было два револьвера. И нельзя было понять, то ли это было самоубийство по сговору, то ли отец убил мать, а потом – себя, то ли мать убила отца, а потом – себя. Но вы, наверное, все это уже знаете.

– Я знаю это до известной степени, – сказала миссис Оливер. – Кажется, это случилось лет двенадцать-пятнадцать назад.

– Да, примерно так.

– И тебе тогда было лет двенадцать-четырнадцать.

– Да…

– Я мало знаю об этом, – сказала миссис Оливер, – меня тогда даже не было в Англии. Как раз в то время я совершала тур по Америке, читала лекции. Я просто прочла об этом в газете. Тогда пресса уделила этому большое внимание, потому что трудно было установить реальные факты – казалось, что для убийства или самоубийства не было никакого мотива. Твои отец и мать всегда были счастливы вместе и поддерживали хорошие отношения. Я помню, что это упоминалось. Я заинтересовалась, потому что знала твоих отца и мать, когда все мы были гораздо моложе, особенно твоя мать. Я училась с ней в школе. А потом наши пути разошлись. Я вышла замуж и уехала, и она вышла замуж и уехала – насколько помню, в Индию или куда-то в этом роде – со своим мужем-военным. Но она попросила меня стать крестной матерью для одного из ее детей. Для тебя. Поскольку твои родители жили за границей, я очень мало виделась с ними за все эти годы. И тебя видела лишь изредка.

– Да. Вы забирали меня из школы. Я помню. И давали мне что-нибудь вкусненькое. Да, вы вкусно меня кормили.

– Ты была необычным ребенком. Любила икру.

– И сейчас люблю, – сказала Селия, – но что-то нечасто мне ее предлагают.

– Я была потрясена, прочтя в газете о том случае. Там сообщалось очень мало. Я поняла, что был открытый вердикт[12]