Последний теракт. Книга вторая Сакадин Олег

– Ну как знаешь.

И Юра с традиционной легкостью запорхнул прямиком в салон. После этого двери закрылись на центральный замок, машина завелась, и Настя плавно двинулась по трассе вперед.

Платон, оставшись на улице, мысленно представлял себе то, что творилось сейчас с Юрой, и искренне сочувствовал бедолаге. Тем не менее, он должен был через это пройти – другого варианта не существовало. Решив не оставаться под дождем больше, Платон пересел в автомобиль изобретателя Алмазова, внешне и внутренне не отличавшийся ничем от его собственной машины. Это поразительное сходство в мелочах удивляло его, и он несколько раз ловил себя на мысли, что ждет появление знакомого голоса.

Отсутствие матери и сына продолжалось больше трех часов, и Платон уже сгорал от нетерпения, словно маленький светлячок, подпаливший крылья безумным огнем. Собираясь уже добежать до любого ларька, чтобы купить какую-нибудь булку, он заметил приближение пропавшей машины. Настя припарковалась неподалеку.

Показавшийся Юра выглядел, мягко сказать, не очень, словно только что вышел из крупного запоя, или только начинал выходить. Платон искренне посочувствовал ему, поскольку совсем недавно пережил подобное сам.

– Ну, как тебе все это? – спросил он у изобретателя Алмазова.

– Моя мать мертва, а ты спрашиваешь, как мне все это? – удивленно поднял глаза Юра. В его голосе не было враждебности, скорее бездонная неопределенность.

– Прости, я не то хотел… – замешкался Платон. – Как тебе это?

– Ах, это, – задумался Юра. – Как изобретатель, могу сказать, что нет в этом мире ничего невозможного – в конце концов, душа умудряется уживаться с разумом, так почему же она не может сосуществовать с двигателем? Наверно, так даже проще, поскольку отсутствует внешнее давление. Однако подобное мне не под силу, хотя я и многое могу. Здесь вмешательство Всевышнего, не иначе.

Платон кивнул.

– Я и понятия не имел, кто ты такой, – признался он через некоторое время. – А ведь мы какое-то время были рядом.

– Ничего страшного, – махнул небрежно Юра, – я, как сам понимаешь, человек непубличный, во многом закрытый, и раскрываться без особых причин не сильно стремлюсь.

– Понимаю. Ты поможешь нам? – почему-то спросил Платон, за что заслужил пристальный взгляда от Алмазова, словно тот хотел просмотреть его насквозь.

– А как ты думаешь? Оценил уже, какая каша заварилась? Помогу, чем смогу.

– Хорошо, прости, я не совсем понимаю, что говорить, поэтому могу нести определенную чушь. Я очень удивлен, что встретил тебя таким образом.

– Знаешь, как и я, – усмехнулся Юра, который недвусмысленно посмотрел в сторону Насти. – И, как понимаешь, предметов для удивления у меня гораздо больше. Давай присядем.

Платона по привычке потянуло за руль, Юра возражать не стал, уселся на пассажирское кресло.

– Ну что, мальчики, познакомились вторично? – Платону показалось, что Настя говорила с юмором, словно эта ситуация и впрямь ее забавляла.

– Да уж, – буркнул он. Юра промолчал, и сразу перешел к делу.

– Мы тут кое-что уже успели обсудить вдвоем, поэтому осталось посвятить тебя в детали, раз уж нам придется работать вместе.

Платону показалось сначала, что Алмазов не очень-то доволен подобной перспективой, но вскоре он понял, что ошибается.

– Главная новость дня заключается в том, что событие, которое заочно окрестили «последнем терактом», произойдет через три дня, поэтому, как понимаешь, времени у нас совсем не осталось. Ситуация осложняется тем, что Соколов сегодня утром покинул страну, отправившись в Марокко. Еще более меня напрягает то, что я понятия не имею о том, что он собирается там делать. Двое бойцов бывшей «Контры» отправились вместе с ним, остальные трое пока здесь, в столице, но тоже понятия не имеют об этой операции. Это беспрецедентный случай. Сегодня утром я ездил в главный тренировочный пункт «Контры», в надежде раскопать побольше информации, поэтому задержался. Толку от этого оказалось немного, но одно я могу утверждать с полной уверенностью, что Соколов решил устроить настоящую кровавую баню кому-то.

– Почему? – поинтересовалась Настя.

– Он взял с собой полный комплект «Железного Человека».

– «Железного Человека»? – невольно усмехнулся Платон, хотя самому было не до смеха. – Это как в фильме?

– Как в фильме? – удивился Юра, который очень редко смотрел голливудские картины и не читал комиксов. – Возможно, я не знаю. Я изобретатель, а не подборщик дурацких названий, все кратко и просто – «Железный Человек» представляет собой универсальную броню, созданную исключительно для Соколова. Полный комплект покрывает его с головы до ног, и делает практически неуязвимым, если только перед ним не армада танков. Соколов еще никогда не использовал полный комплект, ведь тот весит добрую сотню кило, а в основном носил с собой шлем. Помимо этого я недосчитался новейшего зенитно-ракетного комплекса «Ястреб», который был в единственном экземпляре и еще не прошел полную проверку. Мое детище, – с гордостью отметил Юра, – может выпустить до двадцати боеголовок за минуту. Один минус, что слишком громоздкий, но только не для Соколова. Больше я ничего не успел толком разузнать, но и этой информации достаточно для того, чтобы понять, что он собирается там учинить.

– Все это, конечно, очень интересно, – вмешался Платон, – но нам-то какая от этого польза? Какая разница, куда отправился Соколов и что он будет делать?

– Да, я, если честно, тоже не совсем понимаю, – поддержала его Настя.

– Поверьте, сейчас это очень важно, и мне очень необходимо с ним переговорить. Соколов что-то задумал.

– А можно разъяснить? – упорствовал Платон. – Как я… то есть мы уже убедились, Соколов не тот человек, за кого мы его принимали.

– Я бы не стал делать поспешных выводов, – постерег его Юра.

– Нет, сын, ты не прав, – сказала Настя, и рассказала ему историю с Тони. Буквально за минуту Алмазов несколько раз переменился в лице, потом неоднократно пытался заговорить, но постоянно прерывался, словно упускал необходимую нить или просто не мог их связать воедино.

– Мне кажется, я кое-что понял, – произнес он, наконец, но не спешил открывать карты. – Вы считаете, что Соколов с ними заодно?

Платон кивнул, Настя промолчала, выражая согласие.

– Соколов и правда будет принимать активное участие в реализации плана Меленкова, особенно в фазе войны с Китаем, ведь военная база «Сокол» станет его родной вотчиной. Однако о последнем теракте ему не известно ничего, и я, если честно, не хочу верить, что он причастен к тому, что случилось с тобой, мама.

– Я тоже так раньше думала.

– Повторяю, не торопитесь с выводами. Я говорил, что кое-что понял, хотя до сих пор не могу связать некоторые детали.

– Так поделись с нами, может, вместе подумаем, – сказал Платон.

– План подрыва «Воробьевых Гор» принадлежит полностью Тони, а кому еще, как не этому проклятому экстремисту заниматься такими делами? – продолжил Юра, пропустив вопрос Платона мимо ушей. – Я не был посвящен в подробности, и сам их не искал, знаю лишь, что это должно произойти и когда. Если честно, не будь вас сейчас рядом, я не знал бы, что мне со всем этим делать. Я ведь помню, мама, как ты пыталась убедить Меленкова не делать этого, но потом ты исчезла, и я с ног сбился, пытаясь тебя отыскать. Сейчас же я и сам понимаю, что иного выхода просто нет, и нельзя терять ни минуты. Вы решились на отчаянное дело, и я постараюсь в этом помочь, вот только больше помощи нам, похоже, ждать неоткуда. Хотя…

– Что?

– Мне нужен Соколов.

– Ты так уверен, что Соколов покинул страну, а не сидит в обнимку с Тони за бутылкой водки?

– Тони мертв, – произнес, наконец, Юра, и новость эта прогремела как гром среди ясного неба. – Соколов убил его этой ночью.

– Что?! Откуда тебе это известно?!

– Главное, чтобы это не стало известно Меленкову до поры. Нам надо доехать до загородного дома Соколова, и поскорее, – Юра стукнул себя по голове, – вот я идиот, как же сразу не догадался! Едем! Медлить нельзя, по приезду все объясню, я двинусь следом!

Платон толком ничего не успел понять, задать вопросов не успел тем более, потому что Алмазов пулей выскочил из машины и пересел в свою. Взревел двигатель, Настя рванула следом, особо не следя за ограничителями скорости.

– Да что здесь, черт возьми, происходит! – не выдержал Платон. – Ты хоть что-нибудь понимаешь? Как он мог узнать, что Соколов убил Тони этой ночью?!

– Мне кажется, я начинаю понимать, – ответила Настя, продолжая круто петлять между машинами, – СБГ имеет единую информационную базу, которая храниться на ряде серверов, расположенных в Сити. Туда стекается вся информация, в том числе и запись с сотен камер наружного наблюдения, где бы те не находились. Такие стоят у Меленкова во всех квартирах и загородной резиденции. Такие есть и у Соколова. Проникнуть на сервер могут лишь единицы – Меленков, Соколов, мой сын, я, и еще несколько ближайших помощников Толи, в том числе Красовский.

– Красовский!

– Не переживай, этот как раз не очень любит компьютеры и балуется такой возможностью крайне редко.

– А ты можешь сейчас найти нужную нам информацию?

– А чем я, по-твоему, сейчас занимаюсь!

– Ты только это, на дорогу не забывай смотреть, – неловко сказал Платон, поскольку, проскочив очередной светофор, Настя чуть было не задела проезжавшую мимо фуру.

Она не ответила. Вскоре зажегся экран встроенного монитора, и Платон несколько минут наблюдал, как невидимая рука проникает на нужные сервера, вводит необходимые пароли, проходит лазейки совершенно непонятных файлов, и вот, наконец, экран вновь преобразился в более сносное изображение, в котором Платон без труда узнал придомовую стоянку Александра Соколова. Изображение мелькнуло, и стало меняться быстрыми картинками – прихожая, зал, кухня, спальня, огромный гараж. Платон смотрел как завороженный, с замиранием сердца. Однако на всех изображения было пусто и царил полный покой.

– Слишком рано.

Картинка на экране остановилась на стоянке перед домом, и кадры заплыли в ускоренной перемотке. Внизу отображалось время съемки, и вплоть до двух часов ночи на камерах не было заметно ровным счетом ничего, а потом подъехал огромный джип хозяина дома. Настя остановила перемотку, и экран вновь преобразился. Из джипа вышел Соколов и Тони, и оба направились по направлению к дому. К сожалению, нельзя было услышать, о чем они беседуют, читать же по губам Платон не умел, да и съемка была не идеальна. Одно наверняка, говорили они много. Расположившись в гостиной, они проболтали минут тридцать, если не больше, и Соколов за это время попадал лицом в камеру лишь дважды, в основном стоя к ней спиной. Платон даже заскучал от этого немого диалога, а перематывать Настя не захотела.

– Терпи, – сказала она, не сбавляя скорости. Переправившись через МКАД, она рванула еще быстрее. Юра не отставал.

Смотреть в окно было страшновато, и Платон продолжил наблюдать за записью, машинально трогая ремень безопасности.

Минут десять еще Соколов что-то говорил и говорил, расхаживая вдоль комнаты, а Тони молча следил за ним и изредка что-то отвечал.

Платон уж было думал, что на этом все и закончиться, но вдруг замер – после очередных слов, к сожалению, недоступных для него, Тони переменился в лице, вскочил с широкого кресла и прижался к стене, словно ожидая землетрясения. Соколов медленно придвигался к нему, по-прежнему не попадая лицом в кадр, и Платону казалось, что он продолжает задавать какие-то вопросы. Поняв, что все выходы перекрыты руководителем СБГ, Тони внезапно накинулся на него, стараясь вспороть ножом живот гиганта. И откуда у него в руке оказался нож? Платон этого не успел заметить, а просить Настю промотать назад духу не хватило. Соколов молниеносно отпрыгнул в сторону, частично закрывшись рукой, за что получил небольшое ранение – острый нож задел область плеча. Казалось, он совсем не заметил этого и даже не почувствовал, по крайней мере, на лице – а он теперь находился в самом центре съемки – не дрогнул ни один мускул. Пользуясь секундным выигрышем, Тони бросился к двери, хотя гораздо разумнее было постараться выскочить в окно. Соколов нагнал его мгновенно, как быстрый гепард антилопу, сбив ударом в плечо с ног. Тони вскочил, пошатываясь, и попятился к окну. Нож в его руке, которая словно попала под наковальню, был больше не опасен, хотя он и попробовал перехватить его левой рукой и замахнуться на Александра. Соколов большое не медлил, ударив в грудь соперника, он проделал это еще трижды, и Платон словно чувствовал, как под этими ударами ломаются кости, вздрагивая каждый раз. Никогда в жизни он не видел ничего подобного, и пытался оторвать глаза от экрана, но не мог. Тони был тоже огромен, но ничего не мог поделать перед мощью Соколова, и уже сползал по стене как тряпичная кукла. Думая, что на этом все и закончиться, Платон ошибался, впившись руками в руль от страха.

– Эй, ты чего делаешь?! Не мешай ехать! – заорала Настя.

– Да как же это, – бормотал Платон, оторвавшись от руля, – ты только посмотри, что же он делает?!

– Вижу.

На экране происходило нечто невообразимое. Соколов приподнял Тони, перекинул через себя и швырнул сквозь всю комнату, сильно дернув за руку, поранившую его ножом. Платон практически слышал, как та выскочила из своих пазов и болталась теперь как пришитая. Подойдя к еле дышащему экстремисту, Александр безжалостно выломал поврежденную руку – словно обезумивший от голода лев, отгрызший конечность несчастной зебре – и отбросил в сторону. Платон отказывался верить своим глазам, практически перестав дышать. Он и не подозревал, что такое возможно вообще!

Тони был полностью обезврежен, Соколов же отправился в машину – Настя старалась переводить камеры, отслеживая его, поскольку второй бы уже никуда не делся – достал широкий чемоданчик, как у врача и вернулся в гостиную. Не теряя времени, он наскоро перетянул то, что осталось от предплечья, и остановил кровотеченье. Затем сделал несколько уколов в плечо и в шею, а под конец дал жертве понюхать какой-то гадости, чтобы прийти в себя. Тони затрясся в судорогах и открыл глаза, позволив Соколову усадить себя на прежнее место. О чем Александр спрашивал экстремиста, Платон, разумеется, понять не мог, но разговор продолжался еще минут пятнадцать, после чего Соколов свернул жертве шею голыми руками, и отнес тело в гараж. Потом он еще немного побродил по дому, небрежно убирая следы борьбы, сел в машину и уехал.

Экран погас, но Платон ошарашено смотрел на темный монитор, словно ожидая продолжения, и даже не заметил, как машина остановилась.

– Чего застыл? Приехали.

Он огляделся – перед глазами виднелась та самая придомовая стоянка, которую он только что наблюдал с записи телекамер. Выйдя на улицу, Платон с облегчением вдохнул свежего воздуха, от чего даже закружилась голова.

– Иди, помоги ему!

Юра уже копошился в гараже, извлекая из погреба тело мертвого Тони. Платон подскочил и помог ему поднять экстремиста, который весил больше ста пятидесяти кило, и со смертью вес не сбросил.

– Ну и туша, – сетовал Алмазов. – Где только таких рожают.

Платон полностью разделял его негодование, напрягая все силы. Наконец, им удалось извлечь Тони на свет Божий и уложить на пол.

– Что будем делать теперь?

– Что-то, увезем этот образ отсюда и сбросим к рыбам, какое-то время его не найдут. Я знаю подходящие места, – ответил Юра, и Платон похолодел от таких знаний.

– Ты пока оттащи его к машинам, по земле проще, а я быстро сотру наши рожи с камер наблюдения и постараюсь, если получиться, уничтожить ночную съемку. Кто знает, может ее еще никто не видел.

– Мы видели.

– А мама времени зря не теряет, – ухмыльнулся Алмазов. – Ладно, давай, тащи этого бугая и жди на улице.

Платон кивнул, и, кряхтя, принялся на поручение.

Алмазов метнулся в спальню руководителя СБГ, где находился компьютер, подключенный к серверу, набрал все необходимые пароли, и долгое время пытался обойти внутреннюю защиту сервера, чтобы стереть необходимые файлы.

– Ну как? – спросил его Платон, который уже заждался на улице, нервно прохаживаясь по двору.

– Вроде, получилось, хотя я почти отчаялся. Правда, при уничтожении файлов система произвела резервное копирование, но есть и хорошие новости – только мне теперь известно, где эти копии находятся.

– Хорошо, остается надеяться, что эту запись никто не видел. Поможешь?

– Конечно, – ответил Юра, и они вдвоем потащили Тони к багажнику, обернув тело в длинный ковер, который реквизировали в прихожей.

– Не смей складывать эту тварь в мой багажник! – услышали они разъяренный голос Насти.

Алмазов пожал плечами, и они переложили экстремиста в багажник второй машины.

– Как обычно – я впереди, а вы за мной.

Платон кивнул, привычно усаживаясь, и они покинули загородный дом Соколова.

– Что ты обо всем этом думаешь?

– Я не знаю. Но в одном уверена точно – Тони мне не жалко.

– Да нет, я не об этом. Соколов может нам помочь?

– Убить Меленкова? Да ты спятил, если так думаешь. Саша никогда не поддержит нас в этом.

– Жаль.

Платон не следил за дорогой, смотрел немного по сторонам и думал о своем. Юра съехал с трассы в небольшой лесок и стал петлять проселочными дорогами, которые периодически вообще исчезали, и ехать приходилось по густой траве.

Минут через десять они выехали к берегу небольшого озерца, окруженного деревьями, где и утопили тело экстремиста.

– Ближайшее поселение здесь за двадцать километров, и одинокие путники сюда редко заходят, разве что бродяги, но те вряд ли будут звонить в милицию. Возможно, его не скоро найдут, – сказал Юра.

– Это что, одно из ваших загородных кладбищ?

– Можешь считать так.

– Хорошо, что теперь будем делать? – поинтересовался Платон.

– Ждать Соколова. Мне надо с ним поговорить. Тони мертв, и как только об этом станет известно, возможно, взрыв башен перенесут. А может и нет. В любом случае мне надо дождаться Александра.

– На что ты рассчитываешь? Настя говорит, что Соколов нам не помощник против Меленкова.

– Если честно, то я тоже, – сказал вдруг Алмазов. – Больше всего сейчас меня тревожит последний теракт, а с… Петровичем пусть она разбирается сама, – кивнул он в сторону Насти, немного запнувшись на имени собственного отца, отводя взгляд в сторону. – Я лишь помогу укомплектовать ее для этого. Есть у меня парочка идей, но сначала башни.

– Может, хватит там трепаться на улице, или я в ваши планы не вхожу? – послышался недовольный голос.

Они переглянулись и сели в машину.

– Прости, – сказал Алмазов, – никак не могу привыкнуть.

– Весьма понимаю, – кивнул Платон и пересказал Насте их разговор.

– Ты правда считаешь, что теракт отложат?

– Не отложат. Скорее – перенесут, – поправил ее Юра. – Но на это рассчитывать особо не стоит. Прежде всего, я предлагаю заняться терактом, а уже потом ты будешь сводить счета с Меленковым.

– Я не тороплюсь. Главное сейчас башни, ты прав. Что ты предлагаешь?

Алмазов задумался.

– Мне известно, что сам план подрыва разработал этот ублюдок, – указал он в сторону озера, – известно, как это должно произойти, но я не знаю исполнителей, и это очень плохо. У Тони было несколько таких бригад, и в общей сложности там человек двести наберется. Даже зная их адреса, мне физически не перестрелять такую толпу за столь короткое время.

– Ты сказал, что знаешь, каким образом будут подрывать башни. Расскажи.

– Ну, здесь-то ничего гениального нет, все просто – оперативная группа завезет взрывчатку, которую рассуют по второму и третьему этажу каждой башни в места, предназначенные для хранения разной утвари обслуживающего персонала, а ночью просто приведут ее в действие. Более разумно было бы подорвать весь паркинг, но наших знакомых жаба задушила, ведь на этом месте потом планировалось построить торгово-развлекательный центр с аквапарком и океанариумом.

– О Боже, – вздохнул Платон.

– Это чудовищно.

– До вас что, только что дошло? – горько усмехнулся Юра. – Наша задача ясна – мы не должны им позволить заложить взрывчатку.

– Но как? – развел руками Платон. – Их ведь там не два человека будет! Ты, быть может, и великий боец, но я не могу похвастать тем же. Откуда ждать помощи? Ведь власти вы не решаетесь подключить?

– Хороший вопрос, я тоже думал об этом. Нам понадобиться хорошая вооруженная поддержка.

– Можешь подключить коллег по цеху?

– Исключено – «Контра» подчиняется только Соколову, и никому больше. Быть может, когда он вернется… но не сейчас.

– Это был бы беспроигрышный и верный вариант.

– Я знаю, – не без гордости ответил Юра, которому польстили эти слова. – Но я попытаюсь придумать и резервный вариант. Самым лучшим было бы разузнать, что за группа уродов будет орудовать там, и перебить их заранее, но, боюсь, это невозможно. Значит, придется ждать на месте и надеяться, что взрывы перенесут, чтобы у нас было больше времени подготовиться.

– Что ж, будем надеяться, – вздохнул Платон. – А у нас есть шанс узнать, если перенесут сроки?

– Не могу гарантировать, но я постараюсь сделать все, что только возможно.

– Хорошо. Куда двинемся сейчас?

– Предлагаю вернуться в город и перекусить, я изрядно проголодался. А там уж видно будет кто куда.

Соколов очнулся после получасового сна, восстановившим его силы достаточно, и посмотрел в окно – суша осталась позади, и теперь лишь волны беспокойного Средиземного моря отражали мимолетные солнечные блики. Они летели достаточно низко, чтобы заметить даже одинокую лодку, а также избежать лишней внимательности посторонних радаров.