Вечеринка в Хэллоуин Кристи Агата

Глава 6

Удовлетворенный достигнутым, Пуаро покинул дом своего друга.

Нужную ему информацию он получит – в этом сыщик не сомневался. Ему удалось закинуть Спенсу наживку. А суперинтендант, взявши след, ни за что не ослабит хватку. Его репутация отставного офицера полиции высокого ранга наверняка позволила ему обзавестись друзьями в местных управлениях стражей порядка.

И вот теперь – Пуаро посмотрел на часы – ровно через десять минут ему предстоит встреча с миссис Оливер, у дома под названием «Яблони». Это надо же, какое удивительное совпадение! Похоже, подумал он, здесь и в самом деле никуда не деться от яблок. Ведь что может сравниться с сочным английским яблоком?.. Правда, здесь они перемешались с метлами, ведьмами, старинным фольклором и убитым ребенком.

Следуя указаниям миссис Оливер, Пуаро точно в назначенное время оказался перед красным кирпичным домом в георгианском стиле. Дом окружала аккуратная живая изгородь, за которой виднелся ухоженный сад.

Сыщик протянул руку, поднял задвижку и прошел через калитку чугунного литья с табличкой «Яблони». Дорожка вела к входной двери. Подобно швейцарским часам, где из дверцы над циферблатом автоматически появляются фигурки, входная дверь открылась и на крыльце возникла миссис Оливер.

– Вы на редкость пунктуальны, – проговорила она, чуть запыхавшись. – Я наблюдала за вами в окно.

Пуаро повернулся и аккуратно закрыл за собой калитку. Едва ли не каждый раз, когда он встречался с миссис Оливер, будь то случайно или по предварительной договоренности, почти мгновенно возникала тема яблок. Писательница или ела яблоко, или уже съела его – иначе откуда взяться кусочку яблочной сердцевины, прилипшему к ее широкой груди? – или же держала в руках пакет с яблоками. Сегодня же ничего подобного не было и в помине.

Весьма правильно, одобрительно подумал Пуаро. Согласитесь, было бы верхом дурновкусия грызть яблоко там, где произошло не просто убийство, но разыгралась настоящая трагедия. Ибо что это, как не трагедия, подумал Пуаро, – смерть ребенка, которому было всего тринадцать лет… Сыщику было неприятно даже думать об этом, а поскольку ему было неприятно, Пуаро решил, что именно об этом он и будет думать, – до того момента, пока из тьмы не забрезжит свет и он со всей ясностью поймет, что же здесь произошло.

– Кстати, почему бы вам не погостить в доме Джудит Батлер? – сказала мисс Оливер. – Вместо того чтобы селиться в гостинице пятого класса…

– Будет лучше, если я стану вести мои наблюдения, выдерживая некую дистанцию, – ответил Пуаро. – Думаю, мне не стоит слишком близко с кем-то сходиться.

– И каким образом вы надеетесь уклониться от общения? – удивилась мисс Оливер. – Вам же нужно всех увидеть и со всеми поговорить, разве не так?

– Безусловно, – подтвердил маленький бельгиец.

– С кем вы уже повстречались?

– С моим другом, суперинтендантом Спенсом.

– Как он там? – поинтересовалась мисс Оливер.

– Изрядно постарел с тех пор, – ответил Пуаро.

– Естественно, – сказала писательница. – Как можно ожидать иного? Стал хуже слышать или видеть? Располнел или похудел?

Пуаро задумался.

– Пожалуй, потерял в весе. Носит очки для чтения газет. Не похоже, что он тугоух, – во всяком случае, я этого не заметил.

– Что он думает обо всем этом?

– Вы слишком торопитесь, – ответил сыщик.

– А что вы с ним намерены предпринять?

– Я составил собственную программу, – ответил Пуаро. – Сначала я повидался и поговорил с моим старым другом. Попросил его снабдить меня информацией, которую трудно заполучить иным образом.

– Вы хотите сказать, что здешние полицейские – его дружки и он сумеет получить от них кое-что интересное?

– Я бы не стал употреблять именно таких слов, но, да, это примерно то, на что я рассчитываю.

– А потом?

– Я приду к вам, мадам. Нужно осмотреть место, где это случилось.

Миссис Оливер обернулась на дом.

– Не слишком похоже на место, где произошло убийство, верно? – спросила она.

Какой же у нее безошибочный инстинкт, подумал Пуаро.

– Вы правы, – сказал он. – Дом как дом. Ничего такого не подумаешь. Сначала я осмотрю помещение, где это произошло, после чего мы с вами сходим к матери убитой девочки. Интересно, что она скажет. Сегодня днем мой друг Спенс договорится с местным полицейским о нашей с ним встрече в удобный для него час. Я бы также хотел побеседовать с врачом. И по возможности, со школьной директрисой. В шесть часов я пью чай и ем сосиски с моим другом Спенсом и его сестрой в их доме. Мы будем обсуждать это дело.

– Что еще вы хотели бы от него услышать?

– Хочу познакомиться с его сестрой. Она живет здесь дольше, чем он. Спенс приехал к ней после того, как скончался ее муж. Думаю, сестра неплохо знает местных жителей.

– Знаете, как вы сейчас говорите? – спросила миссис Оливер. – Как компьютер. Вы как будто программируете себя… кажется, так это называется? Я хочу сказать, вы вводите в себя каждый день новую информацию, а затем смотрите, что получится на выходе.

– В этой мысли что-то есть, – с интересом заметил Пуаро. – Да, да, я исполняю роль компьютера. Кто-то вводит информацию…

– А если вы станете выдавать неправильные ответы? – не дала ему договорить миссис Оливер.

– Это невозможно, – возразил Эркюль Пуаро. – Компьютеры на такое не способны.

– Так считается, – сказала миссис Оливер. – Но вы удивитесь тому, что порой бывает. Взять, к примеру, мой последний счет за электричество. Есть такая пословица: «Человеку свойственно ошибаться». Уверяю вас, человеческая ошибка не идет ни в какое сравнение с ошибкой компьютера… Пойдемте в дом знакомиться с миссис Дрейк.

А она хороша, эта миссис Дрейк, подумал Пуаро. Высокая красивая женщина лет сорока с небольшим. Золотистые волосы кое-где тронула седина. Ослепительно-голубые глаза. Она вся, до кончиков ногтей, излучала компетентность. Любая вечеринка, устроенная ею, была обречена на успех. В гостиной Пуаро и миссис Оливер ждал поднос с двумя чашками кофе и двумя глазированными пирожными.

Сыщик отметил про себя, что в доме царил идеальный порядок. Помещения были прекрасно обставлены. На полу превосходного качества ковры. Все вычищено и отполировано до блеска. Глаз не сразу замечал, что здесь не водилось ничего яркого и броского. Цвет штор и покрывал был приятен, но сдержан. Такой дом в любой момент можно легко сдать за хорошие деньги богатому жильцу, и при этом не пришлось бы убирать ценные вещи или как-то менять меблировку.

Миссис Дрейк поздоровалась с гостями и постаралась скрыть то, чего Пуаро не мог не заметить, а именно, с трудом сдерживаемую досаду по поводу того, в каком двусмысленном положении оказалась она как хозяйка праздничного мероприятия, во время которого имело место столь непраздничное происшествие, как убийство. Будучи личностью уважаемой в Вудли-Коммон, она, как заподозрил Пуаро, чувствовала себя скверно от того, что оказалась не на высоте положения.

То, что случилось, не должно было случиться. У кого-то другого в каком-то другом доме – да. Но на детском празднике, который она устроила, который организовала, ничего такого не должно было произойти. Так или иначе, но она должна была этого не допустить. Пуаро также заподозрил, что миссис Дрейк беспрестанно пытается отыскать причину этого жуткого происшествия. Причем даже не столько то, почему произошло само убийство, сколько то, кто из ее помощников сделал что-то не так, чего-то недосмотрел, не сумел вовремя осознать, что нечто такое возможно.

– Месье Пуаро, – сказала миссис Дрейк прекрасно поставленным голосом; такой, по мнению Пуаро, идеально звучал бы в лекционной аудитории или в деревенском клубе. – Я рада, что вы приехали сюда. Миссис Оливер рассказывала мне, какую неоценимую помощь вы сможете оказать нам всем в этой ужасной ситуации.

– Можете быть спокойны, мадам, я сделаю все, что в моих силах, но, как вы, надеюсь, понимаете из собственного жизненного опыта, расследование будет весьма нелегким.

– Нелегким? – переспросила миссис Дрейк. – Разумеется, оно будет нелегким. Просто невероятно, абсолютно невероятно, что такое произошло. Я надеюсь, – добавила она, – полиция что-то знает? Насколько мне известно, инспектор Рэглен имеет в наших местах хорошую репутацию. Не знаю, будут ли задействованы сотрудники Скотленд-Ярда. Мне почему-то кажется, что смерть ребенка они сочли событием лишь местного значения… Нет нужды говорить вам, месье Пуаро, – ведь вы читаете газеты с тем же интересом, что и я, – что в сельской местности трагические случаи с детьми происходят постоянно. Причем в последнее время все чаще и чаще. Похоже, психическая неустойчивость растет, хотя должна сказать, матери и семьи плохо присматривают за детьми, не то что раньше. Дети темными вечерами одни возвращаются из школы домой, или, наоборот, идут в школу в серых утренних сумерках… И, сколько их ни предупреждай взрослые, по глупости соглашаются, когда им предлагают прокатиться в шикарной машине. Они верят тому, что им говорят чужие люди. Не знаю даже, можно ли с этим что-то поделать.

– Но, мадам, то, что случилось здесь, это ведь нечто иное.

– Да, я знаю… знаю. Потому и говорю, что это невероятно. Я просто отказываюсь в это верить, – сказала миссис Дрейк. – Все было продумано. Были сделаны все приготовления. Все шло гладко, в соответствии с планом. И вдруг – такое! Лично я считаю, что тут не обошлось без внешнего фактора. Кто-то посторонний вошел в дом – в той суматохе это было несложно сделать, – кто-то с психическими отклонениями, вроде тех, кого выпускают из психиатрических лечебниц на том основании, что там якобы не хватает мест; в наши дни палаты освобождают для новых пациентов… Любой, кто оказался возле дома, мог заглянуть в окно и увидеть, что там проходит детский праздник, и такой бедняга – если, конечно, такие люди заслуживают жалости, хотя, скажу честно, лично мне это дается с большим трудом, – мог заманить девочку в укромный уголок и убить ее. Это не укладывается в голове, но такое случилось.

– Может, вы покажете мне, где это было…

– Разумеется. Еще кофе?

– Нет. Благодарю вас.

Миссис Дрейк встала.

– Похоже, полиция склонна думать, что это случилось в то время, когда дети играли в «Хватайку». Все тогда были в столовой.

Она прошла через холл и, распахнув дверь, указала на большой обеденный стол и тяжелые бархатные шторы. Сделано это было с таким видом, как будто миссис Дрейк оказывала великую честь путешествующей в шарабане компании, принимая их у себя в доме.

– Здесь тогда было темно, горел лишь зажженный на блюде спирт. А теперь…

Она провела гостей через холл и открыла дверь в небольшую комнату. Здесь стояли кресла, стены украшали литографии со сценами охоты и высились книжные полки.

– Это библиотека, – пояснила хозяйка и поежилась. – Ведро стояло вот здесь. На пластиковом коврике, разумеется…

Миссис Оливер не стала входить следом за Пуаро и миссис Дрейк, а осталась стоять в холле.

– Не могу заставить себя войти, – призналась она сыщику. – Сразу начинаю об этом думать.

– Тут сейчас ничего не видно, – пояснила миссис Дрейк. – То есть я просто показываю вам, где… как вы и просили.

– Я полагаю, – сказал Пуаро, – здесь была вода. Много воды.

– Конечно, была. В ведре, – сказала миссис Дрейк, посмотрев на Пуаро так, словно у него не всё в порядке с головой.

– И на коврике. Я хочу сказать, что если ребенка окунули головой в воду, то вода должна была расплескаться.

– О да. Даже пока играли в «Достань яблоко», воду в ведро доливали пару раз.

– А тот, кто это сделал? Он ведь должен был сам намокнуть.

– Да, да, пожалуй.

– Но на это не обратили внимания?

– Нет, не обратили. Инспектор уже расспрашивал меня об этом. Видите ли, к концу вечера почти все были слегка растрепаны, забрызганы водой или перемазаны в муке. Так что зацепиться практически не за что. Никаких улик. По крайней мере, так считает полиция.

– Понятно, – произнес Пуаро. – Выходит, что единственной уликой был сам мертвый ребенок… Надеюсь, вы расскажете мне о ней все, что знаете.

– О Джойс? – Миссис Дрейк слегка растерялась, как будто образ Джойс, который она отгоняла от себя, снова вернулся в ее сознание, чего она никак не ожидала.

– Жертва всегда важна, – заявил Пуаро. – Видите ли, она часто является причиной преступления.

– Да-да, я понимаю, что вы имеете в виду, – сказала миссис Дрейк, которая явно ничего не понимала. – Вернемся обратно в гостиную?

– И там вы расскажете мне про Джойс, – предложил Пуаро.

Они снова устроились в гостиной. На лице хозяйки дома читалась растерянность.

– Не знаю даже, месье Пуаро, что вы желаете от меня услышать, – призналась она. – Наверняка всю интересующую вас информацию можно получить в полиции или от матери девочки. Бедная женщина, ей, конечно же, мучительно выслушивать разные вопросы, но…

– Мнение матери мертвого ребенка меня не интересует, – сказал Пуаро. – Мне нужно ясное, непредвзятое мнение того, кто хорошо разбирается в человеческой натуре. Вы, мадам, активная участница многих общественных мероприятий, в том числе благотворительных. Я уверен, кроме вас, никто не смог бы более точно и емко охарактеризовать тех, кого вы знаете.

– Видите ли, это не так-то просто. Дело в том, что дети этого возраста, двенадцати-тринадцати лет – а ей, если я не ошибаюсь, было тринадцать, – в определенном возрасте очень схожи друг с другом.

– О нет, я не согласен, – возразил Пуаро. – Существует огромная разница в характерах, в склонностях… Вам она нравилась?

Вопрос, похоже, смутил миссис Дрейк.

– Ну, конечно, я… она мне нравилась. Я хочу сказать, мне нравятся все дети. Как и большинству людей.

– Позволю себе с вами не согласиться, – возразил Пуаро. – Некоторые дети лично мне крайне несимпатичны.

– Я согласна, сейчас их воспитывают плохо. Всё оставляют школе, и в результате в их жизни царит вседозволенность. Они сами выбирают свой круг друзей… и… ну вы поняли, месье Пуаро.

– Так каким же ребенком она была, приятным или же не очень? – не унимался сыщик.

Миссис Дрейк смерила его осуждающим взглядом.

– Вы должны понимать, месье Пуаро, что бедная девочка мертва.

– Жива она или мертва, не это важно. Возможно, будь она приятным ребенком, никто не стал бы убивать ее, но если она была ребенком неприятным, то кто-то решил ее убить – и убил…

– Мне кажется… наверняка это не вопрос симпатии или неприязни, верно?

– Отчего же? Как я понял, она утверждала, что в свое время стала свидетельницей убийства.

– Ах, вот оно что, – презрительно отмахнулась миссис Дрейк.

– Вы ведь не приняли всерьез это утверждение?

– Конечно нет. Как можно говорить такие глупости?

– А с чего она вдруг это сказала?

– Осмелюсь предположить, что дети возбудились от присутствия миссис Оливер. Вы – знаменитость, вам следует помнить об этом, дорогая, – произнесла миссис Дрейк, обращаясь к гостье.

Почему-то слово «дорогая», прозвучало из ее уст без особого энтузиазма.

– Вряд ли эта тема возникла бы сама по себе, но дети пришли в восторг от встречи со знаменитой писательницей…

– И поэтому Джойс сказала, что видела убийство, – задумчиво произнес Пуаро.

– Да, она сказала что-то в этом роде. Я особенно не прислушивалась.

– Однако вы помните, что она это сказала?

– О да, она это сказала. Но я ей не поверила, – ответила миссис Дрейк. – Ее сестра сразу же одернула ее, велев не болтать чепухи.

– И ей это не понравилось?

– Да, не понравилось. Она все время повторяла, что это правда.

– Более того, она хвасталась.

– Да, если вы так считаете.

– Думаю, это могло быть правдой, – сказал Пуаро.

– Чушь! Я ни минуты ей не верила! – заявила миссис Дрейк. – Джойс была любительница говорить всякие глупости.

– Она была глупой?

– Скорее, любила порисоваться, – ответила миссис Дрейк. – Ей всегда хотелось во всем превосходить других девочек.

– Не очень приятный характер, – резюмировал Пуаро.

– Пожалуй, – согласилась его собеседница. – Джойс была из тех, кого постоянно приходится одергивать.

– А что сказали по этому поводу другие дети, которые присутствовали на вечеринке? На них это произвело впечатление?

– Они посмеялись над ней, – ответила миссис Дрейк. – Что разозлило ее еще больше.

– Я рад, что получил от вас подтверждение этому, – сказал Пуаро. Он встал и вежливо кивнул. – До свидания, мадам. Благодарю вас за то, что позволили мне осмотреть место, где произошло столь неприятное событие. Надеюсь, это не вызвало у вас тягостных воспоминаний.

– Разумеется, – ответила миссис Дрейк. – Крайне неприятно вспоминать подобные вещи. Я так надеялась, что наш скромный праздник пройдет хорошо. Он и шел идеально, и все были довольны, пока не случился этот ужас. Единственное, что можно сделать, – это попытаться о нем забыть. Как, однако, не к месту Джойс сболтнула эту глупость про убийство…

– У вас в Вудли-Коммон раньше бывали убийства?

– Нет, насколько я помню, – решительно ответила миссис Дрейк.

– В наш век, когда преступность цветет пышным цветом, – сказал Пуаро, – это кажется несколько необычным, как вы считаете?

– Кажется, был случай, когда водитель сбил своего друга, – что-то в этом роде, – и еще одну девушку нашли зарытой в гравийном карьере примерно в пятнадцати милях отсюда, но это было много лет назад. Оба преступления были отвратительны и неинтересны. Полагаю, причина обоих случаев – алкоголь.

– Более того, весьма сомнительно, что свидетелем этих преступлений могла стать двенадцатилетняя или тринадцатилетняя девочка.

– Крайне маловероятно, я бы сказала. Смею заверить вас, месье Пуаро, Джойс сделала это заявление исключительно с той целью, чтобы произвести впечатление на подружек и привлечь к себе внимание знаменитой писательницы.

С этими словами она довольно холодно посмотрела на миссис Оливер.

– Наверное, мне не следовало приходить на эту вечеринку, – вздохнула та.

– Ну что вы, моя дорогая. Я вовсе не это имела в виду.

Выйдя вместе с миссис Оливер из дома, Пуаро вздохнул.

– Крайне неподходящее место для убийства, – сказал он, пока они шли по дорожке к калитке. – Ни соответствующей атмосферы, ни гнетущего ощущения трагедии, ни характеров, достойных преступления, – хотя при этом я никак не могу избавиться от чувства, что время от времени кто-нибудь с удовольствием убил бы миссис Дрейк.

– Я понимаю, что вы имеете в виду. Временами она жутко раздражает. Такая самодовольная, такая холодно-любезная…

– Кто ее муж?

– Она вдова. Ее муж умер пару лет назад. Он переболел полиомиелитом и долгие годы был инвалидом. Если не ошибаюсь, он был банкиром. Обожал спорт и спортивные игры и очень переживал, что болезнь вынудила его все это бросить.

– Понятно, – отозвался Пуаро и вновь заговорил о Джойс. – Скажите мне вот что. Кто-нибудь, кто слышал заявление девочки, отнесся к ее словам серьезно?

– Не знаю. Думаю, вряд ли.

– Например, другие дети?

– Признаться, я думала об этом. Нет, вряд ли они ей поверили. Решили, что она снова все выдумывает.

– И вы тоже так думаете?

– Я так думала раньше, – ответила миссис Оливер. – Конечно, – добавила она, – миссис Дрейк хотелось бы, чтобы никакого убийства не было, но вряд ли она станет отрицать, что оно все-таки было, верно?

– Да, для нее это крайне мучительно.

– До известной степени, да – ответила миссис Оливер. – Но мне почему-то кажется, что теперь ей даже нравится говорить об этом. Думаю, она устала носить все это в себе.

– Вам нравится миссис Дрейк? – неожиданно спросил Пуаро. – Как вы думаете, она хорошая женщина?

– Вечно вы задаете крайне трудные вопросы… Вопросы с подвохом, – ответила миссис Оливер. – Такое впечатление, что вас интересует только одно: приятны люди или нет. Ровена Дрейк – властная особа, любит верховодить людьми. В известной степени управляет всем этим местом. Причем делает это весьма искусно. Так что все зависит от того, нравятся вам властные женщины или нет. Например, я не слишком…

– А мать Джойс, к которой мы сейчас идем в гости?

– Она милая женщина. Правда, недалекого ума, как мне кажется. Мне ее жаль. Ведь это ужасно, когда у вас убивают дочь! К тому же все думают, что это было преступление сексуального характера, что только усугубляет ее страдания.

– Но ведь, насколько я понимаю, следов сексуального насилия обнаружено не было? – уточнил Пуаро.

– Верно, но людям нравится думать, что такие вещи случаются. Это придает пикантности. Вы же знаете, каковы люди.

– Да, нам кажется, что мы знаем людей… но иногда мы о них совершенно ничего не знаем.

– Вы не против, если к миссис Рейнольдс вас отведет моя подруга Джудит Батлер? Она ее хорошая знакомая в отличие от меня.

– Мы поступим так, как запланировали.

– Компьютерная программа продолжает действовать, – недовольно пробормотала миссис Оливер.

Глава 7

Миссис Рейнольдс оказалась полной противоположностью миссис Дрейк – в ней не было ни капли самоуверенности. Впрочем, ей было неоткуда взяться.

Одета она была, как и положено, во все черное. В руке – мокрый платок, что говорило о ее готовности расплакаться в любой момент.

– Это весьма любезно с вашей стороны, – сказала миссис Рейнольдс, обращаясь к миссис Оливер, – привести с собой вашего друга, который, возможно, поможет нам.

Она протянула Пуаро мокрую руку и недоверчиво посмотрела на него.

– И если он сумеет как-то помочь, я буду ему весьма благодарна, хотя, честно говоря, не понимаю, что можно сделать. Ничто уже не вернет ее, мою бедняжку… Ужасно даже думать об этом. И как только кто-то посмел лишить жизни ребенка! Если б она хотя бы закричала… Но этот негодяй сразу сунул ее голову в воду и удерживал там… Мне невыносима даже мысль о том, как это случилось!

– Безусловно, мадам, я не хочу усугублять ваши страдания. Прошу вас, не думайте об этом. Я лишь задам вам несколько вопросов, которые могут помочь, – помочь найти убийцу вашей дочери. Насколько я понимаю, вы даже не представляете, кто это мог быть, верно?

– Как я могу такое себе представлять? Я не могу подумать ни на кого из тех, кто живет здесь постоянно. Это такое милое место… И люди, что здесь живут, – хорошие. Думаю, это был кто-то чужой, какой-то негодяй, который забрался в дом через окно. Может, он до этого принимал наркотики или что-то в этом роде. Увидел в окнах свет, понял, что в доме вечеринка, и тайком пробрался незваным гостем…

– Вы уверены, что преступник был мужчиной?

– Думаю, что да, – удивленно произнесла миссис Рейнольдс. – Конечно, это мужчина. Разве женщина могла сотворить такое?

– Почему бы нет, если она была достаточно сильной…

– Пожалуй, я понимаю, о чем вы. Вы хотите сказать, что женщины в наши дни занимаются спортом и все такое прочее. Но, я уверена, женщины на такое не способны. Джойс была ребенком… ей было всего тринадцать!

– Не хочу расстраивать вас, оставаясь слишком долго в вашем доме, мадам, или задавать вам нелегкие вопросы. Полиция наверняка уже с вами разговаривала. Не хочу своими расспросами причинять вам новые страдания. Но меня интересует фраза, сказанная вашей дочерью на вечеринке. Вас, если я правильно помню, там не было?

– Нет, меня там не было. В последнее время я не слишком хорошо себя чувствовала, а детские праздники утомляют. Я отвезла их туда на машине, а позднее вернулась, чтобы забрать домой. На празднике были все трое. Энн – старшая, ей шестнадцать, Леопольду скоро одиннадцать. А что такого сказала Джойс, о чем вы хотите узнать?

– Миссис Оливер, которая присутствовала там, передаст вам точно, что сказала тогда ваша дочь. Насколько мне известно, она сказала, что однажды видела убийство.

– Кто? Джойс? Не верю. Она не могла сказать ничего подобного! Какое такое убийство она могла видеть?

– Все так и думают, что это маловероятно, – сказал Пуаро. – Просто я решил, вдруг вы будете иного мнения… Она разговаривала с вами о чем-то подобном?

– О том, что видела убийство? Кто, Джойс?

– Видите ли, – сказал сыщик, – дети этого возраста используют слово «убийство» в крайне широком смысле. Например, кого-то сбила машина или же дети подрались и кто-то столкнул кого-то с моста в речку… Что-то такое, что случилось непреднамеренно, но имело трагические последствия.

– Нет, здесь у нас подобных вещей не случалось, так что Джойс не могла ничего такого видеть, и она точно ничего мне не рассказывала. Должно быть, она пошутила.

– Она говорила очень даже уверенно, – возразила миссис Оливер. – Упрямо повторяла раз за разом, что это правда, что она действительно видела убийство.

– Ей кто-то поверил? – спросила миссис Рейнольдс.

– Не знаю, – ответил Пуаро.

– Вряд ли, – сказала миссис Оливер. – Или же просто не хотели потворствовать ей, говоря, что поверили.

– Все были склонны посмеяться над ней – мол, она все придумала, – сказал сыщик менее добросердечно, нежели миссис Оливер.

– Что не делает им чести, – заявила миссис Рейнольдс. – Можно подумать, Джойс только и делала, что врала на такие темы… – Ее лицо раскраснелось от возмущения.

– Понимаю. Это кажется невероятным, – произнес Пуаро. – Куда более вероятно то, что она ошиблась. Что видела нечто такое, что могла принять за убийство. Например, несчастный случай.

– Будь оно так, Джойс наверняка рассказала бы мне об этом – сказала миссис Рейнольдс, все еще пылая возмущением.

– Пожалуй, вы правы, – сказал Пуаро. – Раньше она ни о чем таком не говорила? Может, вы забыли? Особенно если речь шла о чем-то не слишком важном.

– Раньше? Когда именно? – уточнила его собеседница.

– Мы не знаем, – ответил сыщик. – Это одна из трудностей. Подобное могло быть три недели назад, а могло быть и три года. Она сказала, что тогда была «еще маленькой». Какой возраст тринадцатилетние считают детством? Скажите, раньше здесь не было никаких сенсационных происшествий?

– Вряд ли. То есть, я хочу сказать, о таких случаях обычно слышат все. Или читают в газетах. Я о тех случаях, когда нападают на женщину или на девушку с ее молодым человеком или тому подобное. Но ничего из ряда вон выходящего я не припомню, ничего такого, что вызвало бы у Джойс интерес.

– Но если девочка уверенно заявила, что видела убийство, как вы думаете, она говорила правду?

– Она не стала бы ничего говорить, не будь она уверена, ведь так? – спросила миссис Рейнольдс. – По-видимому, что она что-то перепутала.

– Что ж, вполне возможно… Скажите, а я могу поговорить с другими вашими детьми, которые тоже были на той вечеринке? – спросил Пуаро.

– Да, конечно, хотя я не знаю, что вы ожидаете от них услышать. Энн сейчас наверху – готовится к экзамену. Леопольд – в саду, собирает модель самолета.

Леопольд оказался коренастым мальчиком с пухлыми щеками. Он с головой ушел в сборку модели и не сразу вник в заданные ему вопросы.