Государственная измена и шпионаж. Уголовно-правовое и криминологическое исследование Рябчук Виталий

§ 4. Вопросы ответственности за измену и шпионаж в проектах УК Российской федерации

В 90-х годах истекшего столетия в России было подготовлено несколько проектов Уголовного кодекса, в которых рассматривались и вопросы ответственности за измену Родине и шпионаж. Следует отметить, что в ряде случаев авторы проектов по-разному подходили к данной проблеме.

Один из первых опубликованных проектов УК, подготовленный Министерством юстиции РСФСР, был напечатан в начале 1992 года в специальном выпуске журнала «Закон» – приложения к газете «Известия» (дата опубликования в издании не указана). В данном проекте уголовную ответственность за государственную измену и шпионаж предлагалось установить в статьях 246 и 247, помещенных в главу 11 «Преступления против государства» раздела V «Преступления против государства, власти и управления» Особенной части УК.

В названных статьях предполагалось записать:

«Статья 246. Государственная измена

Государственная измена, то есть умышленное оказание гражданином РСФСР помощи иностранному государству или иностранной организации в проведении враждебной деятельности в ущерб безопасности РСФСР, в том числе в форме шпионажа, – наказывается лишением свободы на срок от десяти до пятнадцати лет с конфискацией имущества.

Статья 247. Шпионаж

Передача или собирание с целью передачи иностранному государству, иностранной организации или их представителям сведений, составляющих государственную тайну, совершенные иностранным гражданином или лицом без гражданства в ущерб интересам РСФСР, – наказывается лишением свободы на срок от пяти до десяти лет с конфискацией имущества.

Примечание: Лицо, совершившее преступление, предусмотренное статьями 246 или 247 настоящего Кодекса, добровольно заявившее органам власти о совершенных им действиях, освобождается от уголовной ответственности, если предпринятыми мерами наступление вредных для государства последствий было предотвращено.

Вариант: Слово “добровольно” исключить»[86].

По поводу данного законопроекта автор настоящей работы в 1992 году писал, что, знакомясь с текстом ряда статей, особенно о преступлениях против государства, он испытывал определенное удовлетворение, поскольку неоднократно излагал точку зрения о необходимости коренной переработки статьи 64 УК РСФСР, предусматривающей уголовную ответственность за измену Родине. Им высказывались, в частности, предложения: в качестве измены рассматривать не только оказание помощи иностранному государству в проведении враждебной деятельности против нашей страны, но и содействие такой же деятельности, проводимой зарубежной организацией; исключить из числа форм измены бегство за границу и отказ возвратиться из-за границы как деяния, не охватывающиеся понятием «оказание помощи в проведении враждебной деятельности против нашей страны»; отказаться от оценки выдачи государственной или военной тайны иностранному государству как самостоятельной формы измены, рассматривая «выдачу» указанных сведений как частный случай их «передачи», которая охватывается объективной стороной шпионажа.

Все указанные предложения совпадали с позицией авторов проекта Уголовного кодекса»[87].

В то же время автор высказывал некоторые критические замечания по поводу положений проекта УК, относящихся к ответственности за измену и шпионаж. В частности, отмечалось:

«Прежде всего, следует отметить, что, по-видимому, предложение об отказе от термина “измена Родине” является своевременным и обоснованным, а потому заслуживает поддержки.

Как это ни прискорбно, но понятие “Родина” в нынешней политической обстановке утратило то содержание, которое вкладывалось в него во время принятия Конституций СССР 1924, 1936 и 1977 гг., а также Законов о гражданстве СССР 1938, 1978 и 1990 гг., хотя нельзя не отметить его излишне политизированный и идеологизированный характер.

Согласно Словарю русского языка, родина – это страна, в которой человек родился и гражданином которой он является, Отечество[88].

До последнего времени здесь никаких разночтений не возникало: как Союз ССР в целом, так и любая из входивших в него республик признавались родиной всех граждан СССР независимо от места рождения, жительства и республиканского гражданства. В настоящий период – после распада Советского Союза и образования Содружества Независимых Государств, отказавшихся от института единого гражданства, – понятие “родина” приходится рассматривать на основе совершенно иных позиций, учитывающих современные реалии. Ныне от гражданина какого-либо независимого государства, даже входящего в состав СНГ, например, Украины или Армении, вряд ли можно в законодательном порядке требовать, чтобы он считал своей родиной другое независимое государство, скажем, Российскую Федерацию или Азербайджан. Тем более это относится к бывшим советским республикам, не пожелавшим вступить в Содружество.

Не следует также сбрасывать со счетов достаточно произвольное решение некоторыми бывшими субъектами Союза ССР, как вступившими в СНГ, так и оказавшимися вне его, проблем гражданства “коренного” населения и так называемых “мигрантов”. В результате разного подхода к данному предмету законодателей в различных республиках человек, даже без его на то согласия, может оказаться лицом с двойным или даже тройным гражданством, а то и вовсе без гражданства. Это ставит его в неравноправное положение по сравнению с людьми иного правового статуса. Возникают вопросы и относительно ответственности лиц, которые в момент совершения преступления, в том числе и измены, состояли в гражданстве СССР, а затем стали гражданами не Российской Федерации, а другого независимого государства, особенно если оно уже не входит в состав СНГ»[89].

Заметим, что дальнейшее развитие событий показало, что в Латвии и Эстонии появилась категория людей, которые не признаются ни гражданами этих государств, ни иностранными гражданами, ни даже лицами без гражданства. Они официально именуются «негражданами» (не без горького юмора население их называет «неграми»). Кроме того, входящие в СНГ страны отказались от установления общего гражданства, поэтому гражданин той или иной страны, даже входящей в Содружество, для другого государства – члена СНГ признается в настоящее время иностранцем.

Продолжая анализировать проект УК, автор в 1992 году писал:

«Не менее проблематичным представляется и право государства требовать в законодательном порядке от гражданина Российской Федерации, чтобы он признавал своей родиной республику, хотя бы и входящую в состав Федерации, но носящую имя национальности, к которой он не принадлежит, и где он, возможно, никогда не бывал и не намеревается этого делать. Корректно ли, например, считать Осетию родиной ингушей, а Бурятию – карелов?

Отношение к родине характеризуется, прежде всего, любовью к ней. Это чувство нужно культивировать, прививать, воспитывать, однако предписывать его, особенно под страхом ответственности, нельзя.

В то же время государство от своего гражданина, как и от любого лица, находящегося на его территории, вправе требовать уважения, лояльности, законопослушности, воздержания от действий вопреки его интересам. Такие требования лишены идеологического оттенка, они касаются уже не чувств, а поведения, которое государство может регулировать в рамках международных пактов о правах, не вторгаясь в сферу идей, мыслей, убеждений, эмоций личности.

В такой ситуации понятие “родина” утрачивает свое политико-юридическое содержание, хотя и должно сохранять эмоциональное, этическое, культурное значение. Теперь его, на наш взгляд, следует связывать не столько с гражданством того или иного лица, а с местом рождения его самого или его предков, с этническими и культурными истоками личности и т. п. Причем никого нельзя обязывать, а тем более в законодательном порядке, считать своей родиной то или иное место либо определять основания, по которым он должен делать такой выбор. Это решает каждый для себя. Недаром ч. 1 ст. 16 Декларации прав и свобод человека и гражданина от 22 ноября 1991 г. устанавливает:

“Каждый вправе свободно определять свою национальную принадлежность. Никто не должен быть принужден к определению и указанию его национальной принадлежности”[90].

Иначе обстоит дело с юрисдикцией государства. Здесь не место субъективным представлениям. Гражданство лица или место его пребывания (постоянного или временного) есть объективные обстоятельства, от которых зависят предоставляемые ему права и возлагаемые на него обязанности перед государством независимо от того, признает он данную страну своей родиной или нет.

Сказанное позволяет сделать вывод, что термин “родина” не должен впредь использоваться в сфере политики и права, его следует исключить из законодательных актов, а прежде всего, из законов об уголовной ответственности. Соответственно и состав “измена Родине” должен уступить место деликту с другим наименованием.

В проекте Уголовного кодекса (ст. 246), как и в ст. 40 Основ уголовного законодательства Союза ССР и республик[91], для этого состава предлагается название “государственная измена”. По-видимому, при его выборе сыграли роль два обстоятельства:

во-первых, использование данного выражения дооктябрьским российским законодательством;

во-вторых, распространенное, хотя и не вполне обоснованное, мнение, что указанный термин эквивалентен применяемому за рубежом.

Полагаем, что немалое значение в выдвижении такого предложения имела и позиция академика А. Д. Сахарова, который использовал термин “государственная измена” в двух вариантах своего проекта Конституции Союза Советских Республик Европы и Азии[92].

Думается, однако, что предлагаемый термин все-таки неудачен.

Хотя он и применялся в Уложении о наказаниях уголовных и исполнительных 1845 г.[93], но в законах, принятых в более раннее время, говорилось просто об измене без определения “государственная”.

К тому же в дореволюционном законодательстве словосочетание “государственная измена” стояло в одном ряду с такими оборотами, как “государственное преступление”, “государственный преступник”, которые в настоящее время звучат в значительной степени архаично. Дело в том, что прилагательное “государственный” в современном русском языке означает, главным образом, “принадлежащий государству”, “свойственный государству”, “присущий государству” (например, государственный совет, государственный комитет, государственный секретарь, государственный ум и т. п.). В значении “направленный против государства” это слово в литературе последних лет по существу не встречается. Отказывается от такого употребления данного слова как от устарелого и законодательная практика. Недаром в ст. 70.1 УК РСФСР говорится о публичных призывах к совершению не государственных преступлений, а преступлений против государства. Да и в предлагаемом для обсуждения проекте УК термин “государственный” во всех нормах, кроме ст. 246, употребляется только в этом общепринятом значении, т. е. как “принадлежащий, свойственный государству”… Напротив, вместо понятия “государственные преступления” применен термин “преступления против государства” (названия раздела V и главы 11 Особенной части).

Введение в закон термина “государственная измена” неизбежно приведет к тому, что в одном Кодексе, а возможно даже в одной статье, определение “государственный” будет иметь различные, по существу противоположные, значения, что, по нашему мнению, совершенно недопустимо[94].

Заметим попутно, что иностранные термины, которые традиционно, но далеко не точно переводятся на русский язык как “государственная измена”, в оригинале зачастую имеют совершенно иной оттенок. Так, по-английски это понятие звучит как “high-treason”, по-немецки – как “Hochverrat”, что при буквальном переводе в обоих случаях можно передать словами “верховная”, “главная” или “высшая измена” (ср. выражение “вышняя измена” из “Наказа” Екатерины II). В разделе 3 ст. III Конституции США аналогичное преступление именуется “изменой Соединенным Штатам”[95]. Это, с нашей точки зрения, тоже подтверждает отсутствие оснований реанимировать устаревший, давно у нас в стране не применявшийся и неточный термин “государственная измена”.

На основании изложенного состав, предусмотренный ст. 246, предлагаем назвать “изменой государству” или “изменой Российской Федерации”, что, на наш взгляд, более точно указывает на направленность преступления и позволяет избежать некоторой двусмысленности термина, содержащегося в проекте УК…

Иначе, по нашему мнению, чем это предлагается в проекте УК, должна решаться проблема субъекта измены государству (измены Российской Федерации), к которой в настоящее время необходим новый подход. В частности, с нашей точки зрения, в нынешних условиях нельзя больше рассматривать это преступление как деяние, совершаемое исключительно специальным субъектом – гражданином Российской Федерации.

Прежде всего это вызывается сложностью определения гражданства того или иного лица и объема его обязанностей по отношению к различным государственным образованиям, возникающим на месте бывшего Союза ССР, а также введением в Российской Федерации институтов двойного и почетного гражданства…

Во-вторых, вызывает сомнение, насколько соответствует международным обязательствам нашей страны закрепляемое в ст. ст. 246 и 247 проекта положение, согласно которому за одни и те же действия (за шпионаж) граждане России несут более суровую ответственность, чем иностранные граждане или лица без гражданства[96], хотя за весьма близкое по объективной стороне преступление – промышленный шпионаж (ст. 185), да и за все остальные преступления против государства (ст. ст. 248–251) проектом предусматривается одинаковая ответственность для всех лиц, независимо от их гражданства.

Даже для участия в заговоре с целью захвата власти (ст. 248), который традиционно рассматривался и рассматривается по действующему УК РСФСР как одна из форм измены Родине, проект не устанавливает подобных ограничений.

Нельзя принимать безоговорочно и высказываемые иногда соображения, что к иностранным гражданам, занимающимся шпионажем против нашей страны, следует относиться с меньшей строгостью, так как они якобы действуют при этом из патриотических соображений. Анализ рассмотренных судами уголовных дел на шпионов-иностранцев показывает, что подавляющее большинство из них собирали сведения не для той страны, гражданами которой они являлись, а для какой-либо иной державы. Что же касается лиц без гражданства, то к ним приведенная точка зрения вообще никакого отношения не имеет.

Нелогичным представляется и то, что, согласно проекту, иностранные граждане и лица без гражданства должны будут отвечать только за передачу или собирание с целью передачи перечисленным в законе “адресатам” сведений, составляющих государственную тайну. В то же время субъектами оказания тем же “адресатам” помощи в проведении враждебной деятельности в ущерб безопасности России проект признает лишь российских граждан. Между тем данный состав образуют, в частности, такие действия, как вербовка агентуры для иностранного государства или зарубежной организации, доставление агентам инструкций, материалов для совершения преступлений против государства и т. п., которые составом шпионажа не охватываются, хотя и тесно связаны с ним. Вряд ли это справедливо, тем более что иностранные граждане или лица без гражданства могут совершать подобные действия с тем же эффектом, что и граждане России, а на степень общественной опасности таких деяний гражданство субъекта никак не влияет.

При решении данного вопроса следует, на наш взгляд, исходить из широко распространенной в большинстве стран уголовно-правовой доктрины, согласно которой субъектом измены (или отдельных ее форм) признается любое лицо, а не только гражданин (подданный) государства, против которого она направлена. Так, по англо-американскому уголовному праву верховная измена – это нарушение обязанности быть верным Великобритании или США. Эта обязанность определяет уголовную ответственность граждан или подданных названных стран, где бы они ни находились (принцип гражданства). Иностранец, который проживает на территории Великобритании или Соединенных Штатов и находится под защитой законов этих держав, признается “обязанным быть верным” стране пребывания, а следовательно, включается в число субъектов измены. Характерно, что выезд его за границу не освобождает от “обязанности быть верным”, в связи с чем совершение им деяния на территории другого государства признается изменой.

Ответственность за измену независимо от гражданства устанавливает ст. 241 Уголовного кодекса Италии.

Согласно п.п. 2 и 4 § 5 Уголовного кодекса ФРГ за государственные преступления, в том числе за изменнические деяния, несут ответственность как граждане ФРГ, так и иностранные граждане, причем ответственность и для тех, и для других наступает по законам ФРГ, независимо от того, совершено ли деяние на территории ФРГ или за ее пределами[97].

Из такого же представления исходили и законодатели России дореволюционного периода. Статья 275 Уложения о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г., например, устанавливала ответственность за пять форм государственной измены. Хотя субъектами большинства из них признавались российские подданные, однако п. 1 названной статьи объявлял изменой деяние, “когда кто-либо умыслит предать государство или какую-либо часть оного другому государству или правительству”, причем никаких ограничений, связанных с подданством субъекта, эта норма не предусматривала[98]. Аналогичным способом решался данный вопрос и советским законодательством периода до начала массовых репрессий, т. е. до издания печально известного Постановления ЦИК СССР от 8 июня 1934 г.[99]

Поэтому выдвигаем предложение установить уголовную ответственность за измену государству (Российской Федерации), равную для всех лиц независимо от их гражданства, за исключением такой ее формы, как переход на сторону врага (военного противника), за совершение которой, по нашему мнению, может отвечать либо гражданин нашей страны, либо лицо, которое проходит службу в ее Вооруженных Силах[100]. Правда, проект УК в ст. 246 эту форму измены не выделяет. Со своей стороны полагаем, что ответственность за нее должна устанавливаться законодательством военного времени, в связи с чем в УК она может и не упоминаться.

В связи с изложенным можно было бы признать излишним сохранение специального состава шпионажа, субъектами которого выступают иностранные граждане и лица без гражданства (ст. 247). При этом деяния, предусматриваемые данной статьей, полностью охватывались бы составом измены государству (Российской Федерации)…

…Рассматривая объективную сторону измены государству (измены Российской Федерации), считаем необходимым высказать предложение о ее расширении за счет включения в нее действий по склонению иностранного государства, иностранной организации или их представителей к проведению враждебной деятельности в ущерб безопасности Российской Федерации.

Формулировка, приводимая в диспозиции ст. 246 проекта, как и в п. “а” ст. 64 действующего УК РСФСР, как бы исходит из того, что внешние силы уже проводят подрывную работу против России, а изменник во всех случаях только к ним присоединяется. Между тем судебная практика показывает, что не так уж редки случаи, когда субъект инициативно предлагает свои услуги государству или организации, которые до этого либо вообще не занимались враждебной деятельностью против нашей страны, либо ранее не прибегали к тем средствам и методам, которые предоставляет в их распоряжение виновный. Такие действия до сих пор оценивались как оказание помощи, хотя нельзя не увидеть здесь некоторых элементов расширительного толкования термина.

Между тем российское Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. признавало государственной изменой, в частности, действия по возбуждению какой-либо иностранной державы “к войне или неприязненным действиям против России” (п. 2 ст. 275)[101]. Пункты 2 и 3 ст. 70 УК Французской республики объявляют наказуемым заговор с представителями зарубежной державы с целью побудить иностранное государство к враждебным действиям против Франции или к захвату французской территории[102].

Поэтому считаем необходимым внести соответствующие коррективы в ст. 246, предусмотрев в ней ответственность за склонение иностранного государства или иностранной организации к враждебным действиям против Российской Федерации. Кроме того, в случае принятия нашего предложения об упразднении ст. 247 (шпионаж), полагаем целесообразным дать определение шпионажа в ст. 246.

В связи с высказанными соображениями диспозицию ст. 246 предлагаем изложить в следующей редакции:

“Умышленное склонение иностранного государства или иностранной организации к проведению враждебной деятельности в ущерб государственной безопасности Российской Федерации, а равно оказание помощи иностранному государству или иностранной организации в проведении такой деятельности, в том числе в форме шпионажа, т. е. путем передачи или собирания с целью передачи иностранному государству, иностранной организации или их представителю сведений, составляющих государственную тайну (измена государству), – наказывается…“.

Что касается примечания к ст. 247, то считаем предлагаемую в проекте его редакцию неудачной по принципиальным соображениям. Прежде всего в примечании вопрос об освобождении от уголовной ответственности связывается с предотвращением вредных для государства последствий. С таким положением ни в коей мере нельзя согласиться, поскольку измена, как и шпионаж, кем бы он ни совершался, относятся к числу преступлений с формальными составами, в связи с чем вредные последствия в объективную сторону их не включаются. Наступление вредных последствий для государства зависит не от изменника (шпиона), а от иностранного государства, иностранной организации, в контакте с которыми он действует и которые используют его деяния в своей враждебной деятельности. Поэтому, строго говоря, предотвращение вредных для государства последствий при совершении этих преступлений не могут осуществить ни сам изменник (шпион), ни государство, против которого он действует. Они могут выполнить гораздо более скромную задачу: не допустить поступление иностранному государству (организации) собранных субъектом сведений, принять меры по локализации возможных последствий деятельности изменника (шпиона), весь объем которых, кстати, может оставаться неизвестным как для него самого, так и для нашего государства.

Поэтому предлагаем следующую формулировку примечания к статье 247:

“Освобождается судом от уголовной ответственности и наказания лицо, совершившее преступление, предусмотренное статьей 246, если оно во исполнение задания иностранного государства, иностранной организации или их представителей никаких преступных действий не совершило и добровольно сообщило органам власти о своей связи с ними, либо лицо, которое собрало для передачи иностранному государству, иностранной организации или их представителям сведения для использования их в ущерб государственной безопасности Российской Федерации, однако, не передавая их указанным адресатам, добровольно сообщило органам власти о содеянном и сдало им собранные сведения”.

Предлагаемый в проекте УК вариант, предусматривающий исключение понятия “добровольно” из текста примечания к ст. 247 считаем неприемлемым. Освобождение от уголовной ответственности и наказания, по нашему мнению, допустимо лишь при добровольном сообщении субъекта о содеянном»[103].

Такова была позиция автора в 1992 году. С тех пор она несколько изменилась, как это будет показано при дальнейшем изложении материала.

В том же 1992 году был опубликован еще один проект Уголовного кодекса РФ, представленный 19 сентября того же года в Верховный Совет России Президентом РФ Б. Н. Ельциным.

В главу 11 «Преступления против государства» раздела V «Преступления против государства, власти и управления» этого проекта были включены статьи 249 и 250 следующего содержания:

«Статья 249. Государственная измена

Государственная измена, то есть умышленное оказание гражданином Российской Федерации помощи иностранному государству или иностранной организации в проведении деятельности в ущерб внешней безопасности Российской Федерации, в том числе в форме шпионажа, – наказывается лишением свободы на срок от десяти до пятнадцати лет с конфискацией имущества.

Статья 250. Шпионаж

Шпионаж, то есть передача или собирание с целью передачи иностранному государству, иностранной организации или их представителям сведений, составляющих государственную тайну, совершенные иностранным гражданином или лицом без гражданства в ущерб внешней безопасности Российской Федерации, – наказывается лишением свободы на срок от десяти до пятнадцати лет с конфискацией имущества.

Примечание: Лицо, совершившее преступление, предусмотренное статьями 249 и 250 настоящего Кодекса, освобождается от уголовной ответственности, если оно заявило органам власти о содеянном, активно способствовало раскрытию преступления и в результате наступление тяжких для государства последствий было предотвращено»[104].

По поводу этого проекта УК автор монографии также выступил со своим комментарием, в котором отмечал, что по сравнению с предыдущим вариантом новый проект в значительной степени переработан, что пошло ему на пользу. Однако многие недостатки первого документа, в том числе и относящиеся к обеспечению свободы информации и защите тайны, сохранялись и в новом проекте. Автор указывал, в частности, на такие недостатки проекта УК, представленного 19 сентября 1992 года Президентом РФ:

«Не соответствует положениям Всеобщей декларации прав человека от 10 декабря 1948 года (ст. 7), Международного пакта о гражданских и политических правах от 16 декабря 1966 года (п. 1 ст. 2 и п. 1 ст. 14), провозглашающих равенство всех людей перед законом, сохранение в проекте двух статей, устанавливающих уголовную ответственность за шпионаж, то есть за передачу или собирание с целью передачи иностранному государству, иностранной организации или их представителям сведений, составляющих государственную тайну. По ст. 249 должны отвечать граждане Российской Федерации, а по ст. 250 – иностранные граждане и лица без гражданства.

Полагаем, что для всех субъектов, независимо от их гражданства, должна быть установлена единая ответственность за одинаковые преступления, в том числе и за шпионаж.

Думается, что эта ответственность должна предусматриваться ст. 249, причем неточное, на наш взгляд, ее название “Государственная измена” следовало бы заменить на “Измену Российской Федерации” или “Измену государству”.

При рассмотрении состава шпионажа обращает на себя внимание следующее обстоятельство: в ст. 250 нового проекта, как и в ст. 247 предыдущего варианта, предмет посягательства при совершении этого преступления сужен по сравнению с ныне действующими нормами (п. “а” ст. 64, ст. 65 УК РСФСР): в обоих проектах предлагается считать шпионажем передачу или собирание сведений, составляющих только государственную тайну, в то время как в п. “а” ст. 64 и ст. 65 УК РСФСР речь идет также и о тайне военной. Подобное решение было достаточно логичным для прежнего варианта проекта, поскольку военная тайна в нем (ст. 302) понималась как сведения военного характера, составляющие государственную тайну. В новом же проекте (ст. 306) военной тайной предлагается считать совершенно другие сведения – данные военного характера, не составляющие государственной тайны, но не подлежащие оглашению, как это толкуется в действующем УК РСФСР (п. “а” ст. 64, ст. 65, п.п. “г” и “д” ст. 259). Как особая разновидность секретных сведений, существующая наряду с государственной тайной, военная тайна рассматривается в ст. 7 и ст. 24 Закона “О статусе военнослужащих”, принятого Верховным Советом Российской Федерации 22 января 1993 года.

В связи с этим, по нашему мнению, представляется целесообразным возвратиться к формулировке ныне действующей ст. 65 УК РСФСР, где под шпионажем понимается передача или собирание с целью передачи иностранному государству, иностранной организации или их агентуре сведений, составляющих государственную или военную тайну. Что касается термина “агентура”, то считаем правильным его замену на понятие “представители”, как это предлагается в обоих проектах.

Кроме того, предлагаем дополнить объективную сторону состава измены (ст. 249) действиями по склонению иностранного государства или организации к проведению враждебной деятельности против Российской Федерации, как это предусматривалось в п. 2 ст. 275 дореволюционного Уложения о наказаниях уголовных и исправительных и установлено ныне уголовным законодательством ряда зарубежных стран, например п.п. 2 и 3 ст. 70 Уголовного кодекса Франции.

В примечании к ст. 250, где речь идет об освобождении изменников или шпионов от ответственности в связи с добровольным заявлением властям о содеянном, считаем необходимым исключить указание о таком условии освобождения виновного, как предотвращение вредных последствий. Полагаем, что подобное требование бессмысленно, так как вредные последствия в объективную сторону измены и шпионажа не включаются ни по действующему законодательству, ни по проекту, тем более что их наступление зависит по существу не от субъекта, а от иностранного государства или организации, в пользу которых он действует.

Думается, что в ч. 1 ст. 3 “Принципы Уголовного кодекса” тоже следует указать, что Кодекс основывается в числе других принципов на равенстве всех перед законом, а не на равенстве граждан, как значится в проекте»[105].

Заметим, что в статьях 249 и 250 проекта УК, представленного Президентом, были, на наш взгляд, и положительные стороны. Во-первых, наказание за шпионаж было установлено одинаковое, независимо от гражданства виновного. Во-вторых, в качестве измены рассматривалось оказание помощи не только иностранному государству, но и иностранной организации. В-третьих, выдача тайны не выделялась в качестве самостоятельной формы измены.

Что же касается предложения автора об изменении формулировки в статье, раскрывающей принципы УК, то в ныне действующем Кодексе (статья 4) уже говорится о равенстве перед законом лиц, совершивших преступление, хотя заголовок этой статьи звучит по-прежнему: «Принцип равенства граждан перед законом».

В январе – феврале 1995 года в «Российской газете» был напечатан новый проект УК, внесенный депутатами Государственной Думы – членами Комитета по законодательству и судебно-правовой реформе и Комитета по безопасности. Согласно этому проекту анализируемые статьи предполагалось включить в главу 29 «Государственные преступления» раздела X «Преступления против государственной власти». Предлагалась следующая редакция этих статей УК:

«Статья 261. Государственная измена

Государственная измена, то есть шпионаж, выдача государственной тайны либо иное оказание помощи иностранному государству или иностранной организации в проведении враждебной деятельности в ущерб целостности, территориальной неприкосновенности, государственной безопасности или обороноспособности Российской Федерации, совершенная гражданином Российской Федерации, наказывается лишением свободы на срок от двенадцати до двадцати лет или пожизненным лишением свободы.

Статья 262. Шпионаж

Передача, а равно собирание, похищение или хранение с целью передачи иностранному государству, иностранной организации или их представителям сведений, составляющих государственную тайну, если эти действия совершены иностранным гражданином или лицом без гражданства, наказывается лишением свободы на срок от десяти до двадцати лет.

Примечание

Лицо, совершившее преступление, предусмотренное статьями 261 и 262 настоящего Кодекса, освобождается от уголовной ответственности, если оно добровольным и своевременным сообщением органам власти или иным образом способствовало предотвращению ущерба интересам Российской Федерации»[106].

Если тексты приведенных статей сравнивать с предыдущими проектами, то следует отметить следующие особенности.

Во-первых, в статье о государственной измене вновь появилась такая форма, как выдача государственной тайны.

Во-вторых, в качестве альтернативной меры наказания за государственную измену предлагалось установить пожизненное лишение свободы.

В-третьих, объективная сторона шпионажа дополнена хранением сведений, составляющих государственную тайну.

В-четвертых, переработано примечание к статье о шпионаже.

В то же время, как и в предыдущих проектах УК, в нем предусматривалась уголовная ответственность только за шпионаж первого вида. Шпионаж второго вида вообще в проекте УК не упоминался.

В том же 1995 году автор настоящей работы отмечал существенные недочеты данного проекта, которые в основном повторяли недостатки предыдущего проекта[107].

24 ноября 1995 года еще один проект Уголовного кодекса РФ был рассмотрен и принят Государственной Думой. Однако в законную силу он не вступил, так как не был подписан Президентом Российской Федерации. В этом проекте статьи о государственной измене (271) и шпионаже (272) включались в главу 29 «Преступления против основ конституционного строя и безопасности государства» раздела X УК «Преступления против государственной власти». В данном проекте тексты названных статей приобрели по существу тот же вид, что и в ныне действующем УК РФ:

«Статья 271. Государственная измена

(1) Государственная измена, то есть шпионаж, выдача государственной тайны либо иное оказание помощи иностранному государству или иностранной организации в проведении враждебной деятельности в ущерб внешней безопасности Российской Федерации, совершенная гражданином Российской Федерации, – наказывается лишением свободы на срок от двенадцати до двадцати лет с конфискацией имущества.

Примечание

Лицо, совершившее преступление, предусмотренное настоящей статьей, а также статьями 272 и 274 настоящего Кодекса, освобождается от уголовной ответственности, если оно добровольным и своевременным сообщением органам власти или иным образом способствовало предотвращению ущерба интересам Российской Федерации и если в его действиях не содержится признаков иного состава преступления.

Статья 272. Шпионаж

(1) Передача, а равно собирание, похищение или хранение с целью передачи иностранному государству, иностранной организации или их представителям сведений, составляющих государственную тайну, а также передача или собирание по заданию иностранной разведки иных сведений для использования их в ущерб внешней безопасности Российской Федерации, если эти действия совершены иностранным гражданином или лицом без гражданства, – наказывается лишением свободы на срок от десяти до двадцати лет»[108].

Анализируя данную версию проекта УК РФ, автор настоящей работы писал по поводу содержания статей 271 и 272 следующее:

«При рассмотрении составов, предусмотренных статьями 271 и 272, прежде всего, обращает на себя внимание тот положительный факт, что законодатель пересмотрел содержание объективной стороны шпионажа первого вида, которое давалось в опубликованных ранее проектах УК РФ, и в значительной степени возвратился к формулировке этого состава, изложенной уже в статье 65 УК РСФСР. Правда, в качестве предмета шпионажа первого вида, в отличие от действующей статьи 65 УК РСФСР, рассматриваются только сведения, составляющие государственную тайну. Сведения, относящиеся к военной тайне, предметом шпионажа первого вида согласно статье 272 нового УК РФ признаваться не будут. Представляется, что такое решение является вполне обоснованным[109]…

Можно согласиться также и с тем, что объективная сторона шпионажа первого вида дополнена хранением сведений, составляющих государственную тайну, с целью их передачи иностранному государству, иностранной организации или их представителям, которое в настоящее время в статье 65 УК РСФСР в качестве специального действия, образующего шпионаж первого вида, не упоминается. Однако в результате этого дополнения фактического расширения объективной стороны шпионажа первого вида не произошло… При любой ситуации хранение шпионских материалов (при осведомленности лица об их характере и назначении) представляет собой необходимую составную часть шпионажа, поскольку собранные или похищенные сведения всегда какое-то время перед их передачей где-то хранятся. Прямое включение хранения сведений в объективную сторону шпионажа первого вида исключает необходимость решения вопроса, является ли их хранитель исполнителем данного преступления или только соучастником…

…Совершенно обоснованно, с нашей точки зрения, сохраняется уголовная ответственность за шпионаж второго вида, то есть за передачу или собирание по заданию иностранной разведки иных сведений для использования их в ущерб внешней безопасности Российской Федерации.

Такие действия рассматриваются как шпионаж по действующему УК РСФСР и, на наш взгляд, нет никаких оснований исключать уголовную ответственность за их совершение, тем более что практика свидетельствует об относительной распространенности подобных заданий со стороны иностранных разведок… К числу иных сведений, на наш взгляд, следует относить… данные, составляющие служебную, коммерческую, профессиональную, личную, семейную тайну, а также другую конфиденциальную информацию, если она собирается или передается по заданию иностранной спецслужбы для использования в ущерб внешней безопасности России.

При этом термин “иностранная разведка” считаем не вполне удачным, так как он не охватывает понятие “контрразведка”, а также не включает другие органы иностранных государств, осуществляющие деятельность в ущерб внешней безопасности Российской Федерации. Поэтому полагаем целесообразным понятие “иностранная разведка” в тексте статьи 272 (если эта статья будет сохранена в УК) заменить определением “иностранная спецслужба”, которое употребляется, например, в Федеральном законе № 40-ФЗ от 3 апреля 1995 года “Об органах Федеральной службы безопасности в Российской Федерации”[110].

…Говоря о возможности исключения статьи 272 из УК, автор исходит из того, что существование в Уголовном кодексе двух статей, предусматривающих разную ответственность за одно и то же преступление в зависимости от гражданства лица, противоречит положениям статьи 19 (часть 1) Конституции Российской Федерации, а также являющихся составными частями правовой системы России Всеобщей декларации прав человека от 10 декабря 1948 года (статья 7) и Международного пакта о гражданских и политических правах от 16 декабря 1966 года (статья 2, пункт 1, и статья 14, пункт 1), где провозглашается равенство всех людей (а не только граждан) перед судом и законом. Существование двух подобных статей было в какой-то степени оправданно, пока на советских граждан прежними конституциями возлагалась специальная обязанность хранить верность СССР. В настоящее время наличие двух статей, предусматривающих ответственность за одинаковые деяния, представляется анахронизмом, особенно в связи с признанием в Российской Федерации двойного гражданства, с проживанием на территории России многочисленных “иностранных граждан” – бывших граждан СССР и нахождением за пределами страны многих миллионов россиян, не имеющих российского гражданства.

Полагаем, что по примеру других государств в Российской Федерации следует установить единую уголовную ответственность за преступления против государства независимо от гражданства субъекта, как это сделано, например, в законодательстве США (Свод законов США. Титул 18. §§ 792–795, 2381–2382 и др.)[111], ФРГ (§§ 81–99 УК ФРГ)[112] и других. Заслуживает, по нашему мнению, внимания и законодательный опыт Франции. Так, в статье 411-1 Уголовного кодекса этой страны, вступившего в силу в феврале 1994 года, говорится:

“Действия, определяемые статьями с 411-2 по 411-11, образуют измену, если они совершены французским гражданином или военнослужащим, находящимся на службе Франции, и шпионаж, если они совершены любым другим лицом”[113].

Другими словами, хотя преступления именуются по-разному, ответственность за них установлена одинаковая и по одним и тем же статьям УК. При этом необходимо отметить, что статьи 411-2– 411-11 УК Франции предусматривают не только деяния, которые оцениваются российским законодательством как шпионаж, но и те, что определяются у нас как переход на сторону врага и оказание помощи в проведении враждебной деятельности против нашей страны.

Небезынтересно отметить, что первый шаг для установления единой ответственности для российских граждан и иностранцев за преступления против государства в новом УК РФ уже сделан: заговор с целью захвата власти, который по пункту “а” статьи 64 УК оценивается как форма измены Родине, в новом УК выделен в специальный состав (статья 274), субъектом которого может выступать любое лицо независимо от гражданства.

…Исходя из изложенного, представляется, что ответственность за посягательства на внешнюю безопасность Российской Федерации следует предусмотреть в одной статье, которая, на наш взгляд, должна иметь заголовок не “государственная измена”, а “измена”, “измена Российской Федерации” или “измена государству”.

Дело в том, что определение “государственный” в прошлом употреблялось в двух смыслах: как “принадлежащий государству” и как “направленный против государства”. В современном русском языке данное понятие во втором смысле по существу не используется. Например, термин “государственный терроризм” означает не “террор против государства”, а “террор, проводимый государством”. Во всех словосочетаниях с понятием “измена” определения и дополнения касаются, как правило, объекта, а не субъекта измены: “измена дружбе”, “измена долгу” и т. д. Даже в словосочетании “супружеская измена” подразумевается измена супругу. Ссылки на то, что понятие “государственная измена” является общепризнанным в мировой юридической практике, основаны на недоразумении.

В УК Франции, как отмечалось, преступление именуется просто “изменой”, без определения “государственная”. Таким же образом оно названо в § 2381 Свода законов США[114]. К тому же в разделе 3 статьи III Конституции США данное деяние определяется как “измена Соединенным Штатам”[115]. Вообще в английском языке рассматриваемому понятию соответствует слово “high-treason”, которое фактически означает “верховная”, “высшая” или “главная измена”. По-немецки изменнические деяния обозначаются либо как “Landesverrat” (“измена стране”), или как “Hochverrat”. Последний термин значит то же самое, что и английский “high-treason”. Кстати, Екатерина II, которую трудно заподозрить в незнании немецкого языка, переводила это понятие как “вышняя измена”.

В действующем УК РСФСР определение “государственный” в смысле “направленный против государства” употребляется несколько раз: в заглавиях главы первой Особенной части, разделов первого и второго этой главы, а также в статьях 7.1, 24, 24.1, 53.1, 72, 88.1 и 88.2, однако в статье 70.1 УК РСФСР, включенной в Кодекс в 1989 году, применен более точный термин “преступления против государства”. Следует отметить, что по такому же принципу сконструированы в действующем УК РСФСР названия “должностные” и “воинские преступления”.

Законодатель, по-видимому, чувствует, что подобные конструкции в настоящее время устарели, в связи с чем им в новом УК последовательно употребляются более точные наименования: “преступления против государственной власти” (раздел X) – вместо “государственные преступления”; “преступления против основ конституционного строя и безопасности государства” (глава 29) – вместо “особо опасные государственные преступления”; “преступления против государственной власти, интересов государственной службы и службы в органах местного самоуправления” (глава 30) – вместо “должностные преступления”; “преступления против военной службы” (раздел XI, глава 33) – вместо “воинские преступления”.

Анализ применяемой в новом УК РФ терминологии показывает, что во всех случаях законодатель использует определение “государственный” только для указания на принадлежность, подчиненность государству…

И только в одной статье 271 определение “государственный” употреблено в противоположном значении: вместо однозначно понимаемого термина “измена государству” предусмотренное этой статьей преступление именуется “государственной изменой”. Считая такую непоследовательность необоснованной, а использованное понятие устаревшим и неточным, предлагаем деяние, о котором говорится в статье 271, именовать “изменой Российской Федерации” (варианты: “измена России”, “измена государству” или просто “измена”). Такое предложение уже высказывалось автором.

…Представляется, что в статьях 271 и 272 объект посягательства совершенно правильно определяется как внешняя безопасность Российской Федерации. Однако остается неясным, что именно следует понимать в данном случае под внешней безопасностью. Ссылка на Закон РФ “О безопасности” мало чем поможет, так как термин “внешняя безопасность” в этом Законе вообще не разъясняется, а само понятие “безопасность” дано в таком общем виде, который затрудняет его использование для определения объекта посягательства при измене и шпионаже. Поэтому представляется целесообразным дать аутентичное толкование этому термину, подобно тому как это сделано в статье 410-1 УК Франции, в которой раскрывается содержание понятия “основополагающие интересы нации”, являющегося, по мнению французских законодателей, объектом посягательства при измене и шпионаже. В статье 410-1 сказано:

“Под основополагающими интересами нации понимаются в смысле настоящего раздела ее независимость, неприкосновенность ее территории, ее безопасность, республиканская форма ее институтов, средства ее обороны и ее дипломатии, защита ее населения во Франции и за границей, равновесие между ее природой и окружающей средой и важнейшими элементами ее научного и культурного потенциала и ее культурное достояние”[116].

Представляется, что понятие “внешняя безопасность” должно быть близким к определению, которое дается в статье 410-1 УК Франции. Поэтому данное определение вполне можно принять за основу при раскрытии содержания термина “внешняя безопасность Российской Федерации”. Что же касается местоположения предлагаемого толкования, то полагаем, что его можно поместить в одном из примечаний к статье 271 УК.

…Изучение содержания статьи 271 показывает, что оно в принципе соответствует потребностям борьбы с изменой, рассматривая как основную ее форму оказание помощи иностранному государству или иностранной организации в проведении враждебной деятельности в ущерб внешней безопасности Российской Федерации, а шпионаж и выдачу государственной тайны – как разновидности этой изменнической деятельности. Совершенно обоснованно, на наш взгляд, норма рассматривает в качестве измены оказание помощи не только иностранному государству, как это предусмотрено пунктом “a” статьи 64 УК РСФСР, но и иностранной организации, что полностью соответствует положениям Федерального закона № 40-ФЗ от 3 апреля 1995 года “Об органах федеральной службы безопасности в Российской Федерации”, устанавливающим обязанность этих органов бороться с разведывательной деятельностью не только иностранных спецслужб, но и зарубежных организаций. Многолетняя практика свидетельствует, что ущерб внешней безопасности способна причинить враждебная деятельность иностранных организаций.

Совершенно обоснованным представляется исключение из числа форм измены четырех ее разновидностей, предусмотренных пунктом “a” статьи 64 ныне действующего УК РСФСР: перехода на сторону врага, бегства за границу, отказа возвратиться из-за границы и заговора с целью захвата власти. Переход на сторону врага является по существу частным случаем оказания помощи в проведении враждебной деятельности. Кроме того, это преступление совершается только в военное время, а ответственность за такого рода деяния должна устанавливаться особым законодательством[117]. Заговор с целью захвата власти выделяется в новом УК в специальный состав (статья 274).

Что касается таких форм измены, как бегство за границу и отказ возвратиться из-за границы, то они к настоящему времени утратили свое значение. К тому же сохранение уголовной ответственности за их совершение постановлением Конституционного Суда Российской Федерации от 20 декабря 1995 года признано не соответствующим российской Конституции[118].

Вместе с тем вызывает сомнение целесообразность сохранения в качестве самостоятельной формы измены выдачи государственной тайны, которая, кстати, не выделялась в ряде опубликованных ранее проектов УК РФ[119].

Эта форма измены в настоящее время мало чем отличается от шпионажа, на что справедливо указывает судья Конституционного Суда А. Л. Кононов в своем “Особом мнении по делу о проверке конституционности ряда положений пункта «а» статьи 64 Уголовного кодекса РСФСР в связи с жалобой гражданина В. А. Смирнова”. В “Особом мнении”, в частности, отмечается, что “измена в форме выдачи государственной или военной тайны выделена в тексте статьи 64 УК РСФСР как самостоятельный состав, якобы отличный от предыдущей формы – шпионажа. Однако теоретически и практически дифференцировать эти два состава, провести между ними какие-либо существенные различия представляется абсолютно невозможным. И то, и другое формально есть умышленная передача (то же – выдача) государственной тайны иностранному государству”[120].

По действующему закону (пункт “а” статьи 64 УК РСФСР) между шпионажем и выдачей тайны еще сохраняется хотя бы и не существенное, но все-таки какое-то различие: при шпионаже сведения “передаются” иностранному государству, иностранной организации или их агентуре, а при выдаче – “выдаются” только иностранному государству.

В новом УК РФ устраняется и это различие, так как, согласно статье 271, изменой должна будет признаваться выдача государственной тайны обоим названным “адресатам”. При данных обстоятельствах сохранение такой отдельной формы измены, как выдача государственной тайны, представляется явно избыточным, поскольку включаемые в ее объективную сторону действия вполне вписываются в состав шпионажа. Недаром в большинстве стран выдача государственной тайны как разновидность измены вообще не признается, и деяние рассматривается как шпионаж независимо от того, “передает” субъект государственную тайну или “выдает” ее. В связи с этим считаем целесообразным данную форму измены из диспозиции статьи 271 исключить.

…Полагаем, что отнесение к оказанию помощи в проведении враждебной деятельности против нашей страны действий субъекта по склонению иностранного государства или зарубежной организации к осуществлению подобных акций против России либо к использованию при этом приемов, способов, сил, средств, методов, в данный момент этими “адресатами” не применяющихся, представляет собой расширительное толкование термина “оказание помощи”. Вряд ли обоснованно также рассматривать подобные действия как подстрекательство, поскольку виновный побуждает к враждебной деятельности не физическое лицо, а иностранное государство или зарубежную организацию, которые не являются субъектами преступлений. Между тем факты подобного склонения имели место в прошлом и не исключены в будущем. Можно отметить, что российское Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845 года в пункте 2 ст. 275 признавало изменой, в частности, действия по возбуждению какой-либо иностранной державы “к войне или неприязненным действиям против России”[121]. Согласно статье 110 Уголовного уложения 1903 года (статья введена в действие Законом от 7 июня 1904 года) в качестве государственной измены рассматривались действия российского подданного, виновного:

“1) в возбуждении иностранного правительства к военным или иным враждебным действиям против России, или к прекращению военного с нею союза, или к уклонению от заключения такого союза;

2) в обещании после объявления войны иностранному правительству за себя или за других содействовать его военным против России действиям…”[122].

Французский УК, последний из принятых в Европе уголовных кодексов, тоже исходит из признания склонения внешних сил к враждебным действиям против Франции одной из форм измены.

Статья 411-1 УК Франции гласит:

“Поддержание связей с иностранным государством, с иностранным предприятием или организацией, находящимися под иностранным контролем, или с их представителями с целью вызвать военные действия или акт агрессии против Франции карается тридцатью годами заключения и штрафом в 3 000 000 франков.

Карается такими же наказаниями предоставление иностранному государству, иностранной организации или организации, находящейся под иностранным контролем, или их представителям средств с целью вызвать военные действия или совершение акта агрессии против Франции”[123].