Государственная измена и шпионаж. Уголовно-правовое и криминологическое исследование Рябчук Виталий
4) в убийстве начальствующего армией, штабом, отрядом войска, отдельной частью или командой, укрепленным местом, военным портом, эскадрой или военным судном, или лица, заведомо исполняющего важные военные поручения или обязанность, или в предании кого-либо из сих лиц в руки неприятеля;
5) в истреблении складов средств нападения или защиты от неприятеля или предметов войскового довольствия или в приведении в негодность сухопутных или водных путей сообщения, или телеграфов, или телефонов, или иных средств сношений различных частей армии;
6) в шпионстве;
то виновный наказывается: смертной казнью[42].
Сим же наказаниям и на сих же основаниях подлежит российский подданный, учинивший предусмотренное сей статьей тяжкое преступление против союзного с Россией по оружию иностранного государства»[43].
Статья 109 устанавливала наказание в виде бессрочной каторги российскому подданному, вступившему в заведомо неприятельское войско или не выбывшему из него. В УК РСФСР 1960 года такое преступление признавалось изменой Родине в форме перехода на сторону врага. По действующему УК РФ оно должно рассматриваться как государственная измена в форме иного оказания помощи иностранному государству в проведении враждебной деятельности в ущерб внешней безопасности Российской Федерации (статья 275).
«109. Российский подданный, виновный во вступлении в войско заведомо неприятельское или в невыбытии из оного, наказывается: каторгой без срока»[44].
Субъектом государственной измены, предусмотренной статьей 110 Уложения, тоже признавался подданный России, причем часть вторая этой статьи говорила о специальном субъекте, который по своему служебному положению мог знать состояние военных сил России или оказать иностранному государству существенную помощь в случае его войны с Россией.
Объективная сторона деяния заключалась в побуждении иностранного правительства к военным или иным враждебным действиям против России или к прекращению с ней военного союза либо к уклонению от такого союза. Вторая форма предусмотренного статьей 110 Уложения преступления заключалась в обещании прежде объявления войны иностранному правительству за себя или за других лиц содействовать его военным действиям против России.
Наказывалось это деяние срочной каторгой, а в случае совершения специальным субъектом – бессрочной каторгой[45].
Статья 111 Уложения устанавливала наказание за преступление, аналогичное тому, которое в действующем уголовном законодательстве России именуется «выдача государственной тайны». Следует отметить вполне логичный подход тогдашнего законодателя к признанию выдачей государственной тайны не только прямое сообщение ее «адресату», но и опубликование соответствующих сведений, поскольку обнародование информации по существу означает доведение ее до сведения указанного «адресата». В данном случае, по существу, воспроизводилась норма статьи 278 прежнего Уложения 1845 года. «Адресатами» действий виновного в статье 111 называются правительство или агент иностранного государства, не находящегося в войне с Россией. Если «адресатом» было государство, воюющее с Россией, ответственность должна была наступать по статье 108 Уложения. Предметом посягательства по этой статье объявлялись план, рисунок, документ, копии с них или сведения, которые заведомо для виновного должны были в целях обеспечения безопасности России храниться в тайне от иностранного государства. Ответственность за совершение данного преступления не связывается в статье 111 с подданством виновного, из чего можно заключить, что субъектом деяния, предусмотренного частью первой этой статьи, могло быть любое лицо. В части второй статьи 111 устанавливалось повышенное наказание для специального субъекта – лица, которому информация была доверена по службе либо получившему ее или ознакомившемуся с ней по своему служебному положению, а также предупрежденному о запрете публиковать или сообщать эту информацию. В статье 111 говорилось:
«111. Виновный в опубликовании или в сообщении правительству или агенту иностранного государства, не находящегося в войне с Россией, плана, рисунка, документа, копии с оных или сведения, которые заведомо долженствовали в видах безопасности России храниться в тайне от иностранного государства, наказывается: каторгой на срок не свыше восьми лет.
Если сии план, рисунок, документ, копии с оных или сведение вверены были виновному по службе, или если он получил их или ознакомился с ними по своему служебному положению, или если ему объявлено было воспрещение публиковать или сообщать оные, то он наказывается: срочной каторгой»[46].
Статья 112 Уложения устанавливала наказание за три различных деяния, при совершении которых был единый предмет посягательства, а именно информация, относящаяся к обороне страны. К такой информации законодатель относил планы, рисунки или описания российских укрепленных мест, их районов или эспланад, военных судов или иных военных сооружений, предназначавшихся для защиты страны. Объективная сторона состава, предусмотренного частью первой статьи 112 Уложения, заключалась в снятии плана, составлении рисунка или описании перечисленных объектов, если указанные действия осуществлялись без надлежащего разрешения. Таким образом, под уголовно-правовой запрет ставились действия, создающие угрозу для сохранения в тайне информации, обеспечивающей оборону страны. Ответственность за подобные деяния устанавливается уголовным законодательством многих стран, однако современное российское законодательство не содержит аналогичного уголовно-правового запрета, что представляется нам существенным пробелом.
В части второй статьи 112 устанавливалось наказание за такое же посягательство на тот же предмет, что и по части первой, однако имелось и существенное отличие. Ответственность по части второй наступала, если деяние осуществлялось с целью сообщения информации правительству или агенту иностранного государства, не находящегося в войне с Россией. Если это государство воевало с Россией, виновному определялось наказание в соответствии со статьей 108 Уложения. В современном российском УК таким действиям соответствует состав шпионажа (статьи 275 или 276, совершаемого путем собирания информации с целью передачи иностранному государству, иностранной организации или их представителям.
Часть третья статьи 112 включала в объективную сторону деяния снятие копии с плана, рисунка, описания или документа, собирание сведений или изложение их в письменном виде, а также получение перечисленных предметов посягательства или копий с них. При этом отмечалось, что ответственность наступала в том случае, если перечисленные в части третьей действия совершались без надлежащего разрешения, а информация, выступавшая в качестве предмета посягательства, заведомо в интересах внешней безопасности России должна была сохраняться в тайне от иностранного государства.
Относительно субъекта деяния статья 112 Уложения никакого ограничения не устанавливала, из чего можно сделать вывод, что по данной статье наказывались как подданные России, так и иностранцы.
Статья 112 Уложения гласила:
«112. Виновный в том, что без надлежащего разрешения снял план или составил рисунок или описание российского укрепленного места или установленных района или эспланады оного, военного судна или иного военного сооружения, предназначенного для защиты страны, наказывается: заключением в тюрьме[47].
Если сие преступное деяние учинено с целью сообщения плана, рисунка или описания правительству или агенту иностранного государства, не находящегося в войне с Россией, то виновный наказывается: заключением в исправительном доме на срок не свыше трех лет.
Сим же наказаниям и на сем же основании подлежит виновный:
1) в снятии плана, рисунка, описания или документа или в собирании или изложении на письме сведений;
2) в получении плана, рисунка, описания, документа или копии с оных; если сии деяния учинены без надлежащего разрешения, а самые план, рисунок, описание, документ, копия с оных или сведение заведомо долженствовали в видах внешней безопасности России храниться в тайне от иностранного государства»[48].
Следующая статья 113 Уложения устанавливала уголовную ответственность за деяние, которое, по существу, представляло собой приготовление к преступлению, предусмотренному статьей 112. Объективная сторона преступления заключалась в незаконном, без надлежащего разрешения, проникновении на российские военные объекты, предназначенные для защиты страны. В статье в качестве обязательного признака объективной стороны указывался способ проникновения на эти объекты: с помощью сокрытия своего звания, имени, подданства, национальности или применения иных уловок. Сходные составы предусмотрены уголовным законодательством многих зарубежных стран. Анализ статьи 113 показывает, что субъектом преступления могло быть любое лицо.
Статья 113 предусматривала:
«113. Виновный в том, что без надлежащего разрешения, скрыв свое звание, имя, подданство или национальность или посредством иных уловок, проник в российское укрепленное место, военное судно или иное военное сооружение, предназначенное для защиты страны, наказывается: заключением в тюрьме»[49].
Статьи 111, 112 и 113 Уголовного уложения свидетельствовали о продолжении работы над совершенствованием понятия шпионажа. Статья 111 устанавливала наказание за опубликование секретов, важных для внешней безопасности России, и за их передачу правительству или агенту государства, не находящегося в состоянии войны с Россией. Как уже отмечалось, совершение аналогичных деяний в условиях войны наказывалось по статье 108 Уложения. Статья 112 говорила о добывании секретных сведений как с целью сообщения их иностранному государству, так и без такой цели. В статье 113 предусматривалось наказание за проникновение без разрешения, обманом, в укрепленное место или на другой военный объект. Цель проникновения закон не оговаривал. Субъектом преступных действий, предусмотренных этими статьями, мог быть как русский подданный, так и иностранец. Если виновным оказывалось должностное лицо, данный признак рассматривался как отягчающее обстоятельство. Форма вины предполагалась умышленной, причем виновной должен был сознавать, что своими действиями он оказывал или мог оказать содействие иностранному государству или его агенту и желать либо сознательно допускать такое содействие.
В статьях 114 и 115 Уложения речь шла о преступлениях, которые заключались в нарушении условий военных поставок. Об установлении виновными преступного сговора с иностранными государствами в этих статьях не говорилось. Таким образом, деяния, предусмотренные названными статьями, по существу, не имели прямого отношения к государственной измене, хотя и создавали угрозу безопасности страны. Поэтому проводить их анализ считаем нецелесообразным.
Статья 116 Уложения устанавливала уголовную ответственность за причинение ущерба интересам России при проведении переговоров с иностранным государством или заключении с ним договоров. Во многих зарубежных странах также выделяется такой состав, причем он рассматривается как одна из форм измены. В современном российском уголовном законодательстве такой состав специально не указан, однако российский гражданин, совершивший подобные действия, должен нести ответственность за совершение государственной измены в форме иного оказания помощи иностранному государству в проведении враждебной деятельности в ущерб внешней безопасности Российской Федерации (статья 275 УК РФ).
Приведем содержание статьи 116 Уложения:
«116. Уполномоченный России, виновный в действиях, направленных к заключению договора с иностранным правительством заведомо во вред России, или в дипломатических с иностранным правительством переговорах, клонящихся заведомо ко вреду России, наказывается: срочной каторгой.
Сему же наказанию подлежит состоящий при уполномоченном служащий, виновный в сообщении ему заведомо ложного сведения или в ином нарушении служебных обязанностей с целью побудить уполномоченного к действиям, направленным к заключению договора с иностранным правительством заведомо во вред России, или к дипломатическим с иностранным правительством переговорам, клонящимся заведомо ко вреду России, если такие действия или переговоры последовали»[50].
Статья 117 Уложения рассматривала деяния, которые могли быть использованы иностранным государством в ущерб интересам России. Однако в норме нет указаний на то, что предусмотренные ею действия виновные совершали в преступном сговоре с иностранным государством. Поэтому, на наш взгляд, нет оснований оценивать описанные в статье действия как изменнические. Совершение аналогичных действий предусматривается и действующим УК РФ. Так, деяние, о котором говорилось в пункте 1 статьи 117 Уложения, в настоящее время должно квалифицироваться по части первой статьи 325 «Похищение или повреждение документов, штампов, печатей либо похищение марок акцизного сбора, специальных марок или знаков соответствия» УК РФ. Если же речь идет о подлоге документов, то виновные должны нести ответственность по частям первой или второй статьи 327 «Подделка, изготовление или сбыт поддельных документов, государственных наград, штампов, печатей, бланков» УК РФ. Повреждение или перемещение пограничного знака ныне наказывается по статье 323 «Противоправное изменение Государственной границы Российской Федерации» УК РФ. В статье 117 Уложения было установлено: «117. Виновный:
1) в повреждении, сокрытии, захвате или подлоге документа, служащего заведомо доказательством права России по отношению к иностранному государству;
2) в повреждении или перемещении пограничного знака или ином искажении линии государственной границы с целью предания иностранному государству части России, наказывается: срочной каторгой»[51].
Статья 118 Уложения устанавливала ответственность подданного России за участие в сообществе, организованном для совершения измены, предусмотренной статьей 108 Уложения:
«118. Российский подданный, виновный в участии в сообществе, составившемся для учинения измены, статьей 108 предусмотренной, наказывается: ссылкой на поселение»[52].
Статья 119 Уложения рассматривала вопросы применения российского уголовного законодательства о государственной измене по кругу лиц. Так, согласно этой статье, иностранец или военнопленный, совершившие на территории России преступления, предусмотренные статьями 108 или 118 Уложения, наказывались как российские подданные. Лицо, вышедшее из российского подданства, но не вступившее в иностранное подданство, либо вступившее в подданство неприятельского государства после начала войны или непосредственно перед ее началом, в случае совершения деяний, предусмотренных статьями 108–110 Уложения, должно было отвечать по правилам, установленным для подданных России. Приведем содержание этой статьи:
«119. Иностранец за учинение во время пребывания в России преступного деяния, статьей 108 или 118 предусмотренного, или виновный в сем деянии военнопленный, если они не подлежат ответственности по военным законам, наказываются, по силе означенных статей, как российские подданные.
Лицо, оставившее российское подданство, но не вступившее в подданство другой державы или вступившее в подданство неприятельской державы после объявления войны или непосредственно перед тем ввиду готовившегося прекращения мирных отношений, за учинение преступного деяния, статьями 108–110 предусмотренного, наказывается, по силе статей, как российский подданный»[53].
Анализ текста приведенной главы Уголовного уложения 1903 года позволяет прийти к следующим выводам.
Во-первых, российское законодательство об уголовной ответственности об измене развивалось достаточно последовательно, включая все новые формы совершения этого преступления, по мере того как возникали новые формы подрывной и разведывательной деятельности иностранных государств против России. Если первоначально изменой признавалось только содействие военному неприятелю, то постепенно законодатель пришел к выводу, что враждебная деятельность осуществляется иностранными государствами и в мирное время, в связи с чем содействие такой деятельности также должно рассматриваться как измена.
Во-вторых, изменой, как правило, признавалось прямое способствование враждебной деятельности иностранного государства против России, причем отдельные формы измены (переход на сторону врага, шпионаж, выдача государственной тайны) рассматривались как специфические виды такого способствования. Вместе с тем, особенно в Уголовном уложении 1903 года, государственной изменой объявляются действия, совершенные вне сговора с иностранным государством, в связи с чем происходит неоправданное расширение понятия измены, своего рода объективное вменение этого состава лицам, совершившим менее тяжкие преступления.
В-третьих, российское законодательство оценивало как изменнические самые разнообразные действия, способствующие иностранному государству в проведении враждебных действий против России.
В-четвертых, государственной изменой признавались действия, совершенные не только против интересов России, но и против союзных с нею держав.
В-пятых, законодательство Российской империи во второй половине XIX – начале XX века отказалось от уголовно-правового преследования родственников изменников.
В-шестых, российское законодательство исходило из того, что субъектом государственной измены (в некоторых ее формах) может выступать не только российский подданный, но и иностранец.
В-седьмых, законодательство Российской империи признавало возможность привлечения к уголовной ответственности лица, осуществившего изменнические действия за границей.
В преддверие Первой мировой войны введенные в действие статьи Уголовного уложения 1903 года дополнялись и уточнялись. Так, 5 июля 1912 года был утвержден новый закон об ответственности за шпионаж. Были изменены редакции статей 111, 112, 113 и 118, включены новые статьи: 111-1, 111-2, 111-3, 111-4, 112-1, 113-1, 118-1 и 118-2. Понятие шпионской деятельности было расширено. Предметом шпионажа объявлялись любые сведения, не составляющие государственных секретов. Наказанию подлежало любое действие, облегчающее иностранному агенту собирание даже не секретных сведений. Наказуемым стало вступление с иностранным правительством в соглашение о совершении изменнических действий путем шпионажа. Устанавливалась ответственность за использование при осуществлении шпионской деятельности почтовых голубей, беспроволочного телеграфа, летательных аппаратов. Была выделена в самостоятельный состав государственная измена в форме шпионажа во время войны.
Уточнено понятие внешней безопасности России. Это понятие охватывало не только вопросы обороноспособности, состояния вооруженных сил и различных военных объектов, но и международное политическое положение, политические намерения относительно других государств, секретные межгосударственные соглашения. Был предусмотрен специальный вид выдачи государственных секретов – сообщение об изобретениях, касающихся вооруженных сил или военных сооружений[54].
Как уже отмечалось, введенные в действие главы Уголовного уложения 1903 года продолжали действовать и после Февраля 1917 года. Так, например, еще 20 сентября 1917 года был объявлен приговор Сухомлинову, бывшему до 8 марта 1916 года военным министром и арестованному 20 апреля 1916 года. Дело рассматривалось уголовно-кассационным департаментом Сената с участием присяжных заседателей с 10 августа по 12 сентября 1917 года. В соответствии с нормами Уголовного уложения 1903 года Сухомлинов был признан виновным в государственной измене: в содействии и благоприятствовании неприятелю, предании неприятелю армии и флота, в шпионаже путем сообщения неприятельскому агенту планов и важных для обороны сведений, – а также в бездействии, превышении власти и подлогах. Ему, в частности, было предъявлено обвинение в том, что он не принял необходимых мер по увеличению производительности работавших на оборону заводов, снабжению армии и крепостей артиллерией и боеприпасами, что в докладах императору умышленно, из личных побуждений, допускал сокрытие известных ему данных о состоянии армии и тыла. Кроме того, Сухомлинов обвинялся в том, что сообщил секретные сведения Мясоедову и Альтшиллеру, которые заведомо для него являлись германскими агентами, а также в том, что уже во время войны содействовал вступлению в армию германского агента Мясоедова (расстрелянного в 1916 году). Сухомлинов был приговорен к бессрочному лишению всех прав состояния и ссылке в каторжные работы. Уже после Октябрьской революции Сухомлинов был освобожден от наказания по амнистии от 12 мая 1918 года, тайно перебрался через границу и прибыл в Германию[55].
Правда, в первые дни своего существования Временное правительство санкционировало целый комплекс демократических законодательных актов. В частности, оно, хотя и не без колебаний, утвердило отмену смертной казни. 12 марта 1917 года было опубликовано правительственное постановление, в котором смертная казнь отменялась повсеместно. Она заменялась срочной и бессрочной каторгой. Действие постановления распространялось на не приведенные в исполнение приговоры[56]. Однако это продолжалось недолго. 12 июля 1917 года Временное правительство восстановило смертную казнь на фронте, чем утверждалась незыблемость политических целей правительства, то есть «войны до победного конца». Смертная казнь предусматривалась более чем по 20 пунктам: за убийства, разбой, измену, побег к неприятелю, сдачу в плен, уход с поля боя и т. д. С этих пор «братания» на фронте могли подпадать под действие жесточайших уголовных кар[57].
Следует отметить, что, согласно пункту 3 статьи 5 Уложения 1903 года, его действие не распространялось на преступные деяния, совершенные на территории Великого княжества Финляндского[58].
В связи с этим представляется целесообразным проанализировать содержание главы 12 Уголовного уложения Великого княжества Финляндского в последней редакции 1894 года. Эта глава имела наименование «О государственной измене». Глава состояла из трех параграфов, которые заголовков не имели[59].
Субъектами преступлений, предусмотренных этими тремя параграфами, признавались «финляндцы или иные подданные Российского государства».
Параграф 1 главы 12 устанавливал уголовную ответственность за такое же преступление, которое предусматривалось статьей 109 Уложения 1903 года, то есть, по терминологии УК РСФСР 1960 года, за измену в форме перехода на сторону врага. Параграф 1 гласил:
«§ 1. Финляндец или иной подданный Российского государства, виновный во вступлении заведомо в неприятельское войско или же в невыбытии из него, подлежит за государственную измену заключению в смирительном доме пожизненно или сроком от 6 до 12 лет».
В §§ 2 и 3 также предусматривалось наказание за государственную измену «в форме перехода на сторону врага». Только в § 2 приводятся четыре различных способа оказания помощи неприятелю, а § 3 предусматривает наказание за иные способы содействия военному противнику, которые не указаны в §§ 1 и 2.
В §§ 2 и 3 было установлено:
«§ 2. Финляндец или иной подданный Российского государства, который при объявлении войны или после начала оной к пользе неприятеля умышленно:
1) передаст во власть неприятелю войско, город, порт, крепость, укрепление, проход или другой оборонительный пункт, военный корабль, военную кассу, магазин или цейхгауз, склад оружия или других военных запасов или продовольствия, или истребит, или испортит что-либо подобное, или же повредит плотину, телеграф, телефон, железную дорогу, мост или другое тому подобное;
2) окажет вооруженное сопротивление военным силам Российского государства, воспрепятствует употреблению войска против неприятеля или склонит оное перейти к неприятелю, или к восстанию или к иной измене, или завербует, или доставит неприятелю воинов;
3) известит неприятеля о расположении, движениях или намерениях войска, или сообщит ему карту, чертеж или описание укрепления, порта, фарватера и дороги, или
4) будет служить неприятелю проводником или лазутчиком, или доставит ему проводника или лазутчика, или поможет неприятельским лазутчикам, даст им у себя пристанище или скроет их, – подлежит за государственную измену смертной казни или заключению в смирительном доме пожизненно или на срок не менее 6 лет.
Покушение наказуемо.
§ 3. Финляндец или иной подданный Российского государства, который иным способом, кроме вышеуказанных, умышленно поможет неприятелю, или, в интересах оного, причинит вред России или ее союзнику на войне, подлежит за такую государственную измену заключению в смирительном доме пожизненно или сроком от 6 до 12 лет.
Покушение наказуемо».
§ 3. Уголовная ответственность за измену и шпионаж в советский период
После Октября 1917 года уголовное законодательство Российской империи, в том числе предусматривающее ответственность за государственную измену, было отменено. Однако это общественно опасное деяние продолжало совершаться, что побудило Советское государство принимать нормативные правовые акты, устанавливающие суровые наказание за его осуществление.
Впервые в советском законодательстве термин «измена» упоминался в декрете ВЦИК от 20 июня 1919 года[60]. Однако содержание этого понятия не раскрывалось. Об измене говорилось лишь в том плане, что совершение ее в местностях, объявленных на военном положении, влечет суровую ответственность «вплоть до расстрела».
Слова «изменник», «измена» встречались в Обращении ВЧК от 23 сентября 1919 года «Ко всем гражданам Советской России», в упомянутом декрете ВЦИК от 20 июня 1919 года, в сообщении газеты «Известия» об измене левого эсера Муравьева – бывшего главнокомандующего войсками внутреннего фронта, действовавшего против чехословаков[61].
Уголовное законодательство первых лет Советской власти не содержало термина «измена Родине». Это объяснялось отнюдь не недооценкой необходимости борьбы с этим тяжким и опасным преступлением. В литературе данному факту дается следующее объяснение: на первых порах законодательные органы молодой Советской республики считали преждевременным устанавливать ответственность за измену «государству», «Родине», так как шел процесс становления и развития нового государства. В сознании большинства со словами «Родина» и «государство» ассоциировались многие атрибуты прежнего режима, причем свергнутые классы, прикрываясь этими словами, выступали против Советской власти.
При таких условиях термин «революция» более ясно и четко воспринимался народом, чем «государство» и «Родина». Поэтому все общественно опасные деяния, направленные против завоеваний революции, законодатель именовал «контрреволюционными», тем более что этот термин был введен в уголовное законодательство еще после Февральской революции[62].
Уголовный кодекс РСФСР 1922 года впервые дал определение «контрреволюционного» преступления и уточнил отдельные составы такого рода криминальных деяний.
Общее понятие «контрреволюционного» преступления давалось в статье 57 УК РСФСР 1922 года. Согласно этой статье контрреволюционным признавались, во-первых, всякое действие, направленное на свержение завоеванной пролетарской революцией власти рабоче-крестьянских Советов и существующего на основании Конституции РСФСР рабочего правительства, а, во-вторых, также действия в направлении помощи той части международной буржуазии, которая не признает приходящей на смену капитализму коммунистической системы собственности и стремится к ее свержению путем интервенции или блокады, шпионажа, финансирования прессы и тому подобными средствами.
В статье 57 УК РСФСР 1922 года не только устанавливался уголовно-правовой запрет на действия в направлении помощи внешним силам, осуществляющим враждебную нашей стране деятельность, но и перечислялись некоторые формы такой деятельности, а именно интервенция, блокада, шпионаж, финансирование прессы. При этом приведенный перечень не был исчерпывающим. Подразумевалось, что враждебная деятельность внешних сил может принимать и иные формы. Формулировка «той части международной буржуазии» давала основание предполагать, что «контрреволюционным» преступлением признается оказание помощи не только иностранному капиталистическому государству, но и буржуазным организациям, объединениям, в том числе межгосударственным или межнациональным.
Первоначальная редакция статьи 57 проекта УК РСФСР, вынесенная на сессию ВЦИК, не имела второй части приведенного определения «контрреволюционного» преступления (со слов: «а также действия в направлении помощи той части международной буржуазии…»). Эта часть была внесена в процессе обсуждения законопроекта и явилась воспроизведением формулировки из письма В. И. Ленина народному комиссару юстиции Д. И. Курскому.
С окончанием гражданской войны и переходом к восстановлению народного хозяйства изменились формы и методы проведения враждебной деятельности против РСФСР. Появились новые формы «контрреволюционной» деятельности, которые не были в полной мере учтены в УК РСФСР 1922 года. В связи с этим на второй сессии ВЦИК X созыва в июле 1923 года редакция данной статьи была изменена, и определение контрреволюционного преступления приобрело следующий вид:
«Контрреволюционным признается всякое действие, направленное к свержению, подрыву или ослаблению власти рабоче-крестьянских Советов и существующего на основании Конституции РСФСР рабочего правительства, а также действия в направлении помощи той части международной буржуазии, которая не признает равноправия приходящей на смену капитализма коммунистической системы собственности и стремится к ее свержению путем интервенции или блокады, шпионажа, финансирования прессы и т. п. Контрреволюционным признается также и такое действие, которое, не будучи непосредственно направлено на достижение вышеуказанных целей, тем не менее, заведомо для совершившего деяние, содержит в себе покушение на основные политические или хозяйственные завоевания пролетарской революции».
Таким образом, как отмечается в литературе, в новой редакции статьи 57 УК РСФСР было уточнено понятие «контрреволюционного» преступления. В ней «контрреволюционными» признавались, наряду с действиями, направленными на свержение Советской власти, также деяния, направленные на ее подрыв или ослабление, что существенно расширяло круг таких деяний. Кроме того, «контрреволюционными» стали признаваться и действия, которые были совершены с косвенным (эвентуальным) «контрреволюционным» умыслом[63]. Данное обстоятельство привело к тому, что многие ученые-юристы даже после коренных изменений в законодательстве и отмены приведенной формулировки продолжали придерживаться точки зрения о возможности совершения измены и шпионажа с косвенным умыслом.
Дальнейшее развитие советское уголовное законодательство о «контрреволюционных» преступлениях получило в 1927 году, когда на третьей сессии ЦИК СССР III созыва (25 февраля) было утверждено Положение о преступлениях государственных (контрреволюционных и особо для Союза ССР опасных преступлениях против порядка управления).
В статье 1 этого Положения было дано следующее общее определение «контрреволюционного» преступления:
«Контрреволюционным является всякое действие, направленное к свержению, подрыву или ослаблению власти рабоче-крестьянских Советов и избранных ими на основании Конституции Союза ССР и конституций союзных республик рабоче-крестьянских правительств Союза ССР, союзных и автономных республик, или к подрыву или ослаблению внешней безопасности Союза ССР и основных хозяйственных, политических и национальных завоеваний пролетарской революции.
В силу международной солидарности интересов всех трудящихся такие же действия признаются контрреволюционными и тогда, когда они направлены на всякое другое государство трудящихся, хотя бы и не входящее в СССР».
Положение о преступлениях государственных было полностью включено в Особенные части уголовных кодексов союзных республик, в том числе Уголовного кодекса РСФСР, принятого второй сессией ВЦИК XII созыва и введенного в действие с 1 января 1927 года Постановлением ВЦИК от 22 ноября 1926 года[64]. В юридической литературе этот Уголовный кодекс часто именуется УК РСФСР 1927 года, поскольку он был введен в действие с 1 января 1927 года. Однако полагаем, что его следует называть Кодексом 1926 года согласно дате принятия, как это делается в отношении двух последующих уголовных кодексов. Так, принятый в 1960 году и вступивший в силу в 1961 году Кодекс именуется УК РСФСР 1960 года, а утвержденный в 1996 году и введенный в действие с 1 января 1997 года УК РФ принято называть Кодексом 1996 года.
Изменения, внесенные Положением о преступлениях государственных в понятие «контрреволюционного» преступления по сравнению с определением, которое давалось в прежнем законодательстве, сводились к следующему:
а) в понятие «контрреволюционного» преступления были включены действия, посягающие на внешнюю безопасность СССР, то есть расширены не только объективная сторона, но и объект этого деяния;
б) формулировка В. И. Ленина о действиях в направлении помощи международной буржуазии выделена из общего понятия «контрреволюционного» преступления в самостоятельную статью (в УК РСФСР 1926 г. – статья 58.4), редакция которой дана в соответствии с письмом В. И. Ленина Д. И. Курскому;
в) в понятии «контрреволюционного» преступления подчеркивалось, что таким преступлением признается также посягательство на основные национальные завоевания пролетарской революции;
г) в новое определение внесено указание, что в силу международной солидарности интересов всех трудящихся как «контрреволюционное» преступление должно рассматриваться и посягательство на всякое другое государство трудящихся, хотя бы и не входящее в Союз ССР.
В связи с изменившейся международной обстановкой и появлением новых форм враждебной деятельности после издания Положения о преступлениях государственных были приняты специальные законы:
1) 21 ноября 1929 года – Закон о невозвращенцах, который квалифицировал отказ гражданина СССР – должностного лица государственного учреждения или предприятия СССР, действующего за границей, – на предложение органов государственной власти возвратиться в пределы СССР как измену Родине. Этот Закон в уголовные кодексы союзных республик не включался, однако в 1958 году в Законе СССР «Об уголовной ответственности за государственные преступления» отказ от возвращения из-за границы в Советский Союз был объявлен формой измены Родине. Это положение было включено во все уголовные кодексы союзных республик, в том числе в пункт «а» статьи 64 УК РСФСР 1960 года;
2) 8 июня 1934 года – Закон об уголовной ответственности за измену Родине, то есть за действия, совершенные гражданином СССР в ущерб военной мощи Советского государства, независимости или неприкосновенности его территории. Этим же Законом устанавливалась ответственность членов семьи изменника, то есть возобновлялась норма, которая когда-то была установлена Соборным уложением 1649 года. Постановления, содержавшиеся в Законе об уголовной ответственности за измену Родине, были включены в уголовные кодексы союзных республик. В УК РСФСР 1926 года они получили свое отражение в статьях 58.1а–58.1 г.
Приведем тексты Закона о невозвращенцах, а также статей УК РСФСР, имеющих отношение к ответственности за изменнические деяния, дав им соответствующий комментарий.
«Об объявлении вне закона должностных лиц – граждан Союза ССР за границей, перебежавших в лагерь врагов рабочего класса и крестьянства и отказывающихся вернуться в Союз ССР
1. Отказ гражданина СССР – должностного лица государственного учреждения или предприятия СССР, действующего за границей, на предложение органов государственной власти вернуться в пределы СССР рассматривать как перебежку в лагерь врагов рабочего класса и крестьянства и квалифицировать как измену.
2. Лица, отказавшиеся вернуться в Союз ССР, объявляются вне закона.
3. Объявление вне закона влечет за собой:
а) конфискацию всего имущества осужденного;
б) расстрел осужденного через 24 часа после удостоверения его личности.
4. Все подобные дела рассматриваются Верховным судом Союза ССР.
5. Имена объявленных вне закона подлежат сообщению всем исполкомам Советов и органам Государственного Политического Управления.
6. Настоящий закон имеет обратную силу»[65].
Объектом преступления являлась внешняя безопасность СССР.
Объективная сторона деяния заключалась в отказе виновного возвратиться в Советский Союз из-за границы после предложения об этом со стороны органов государственной власти. В объективную сторону состава не включались ни контакты с представителями иностранных государств или организаций, ни наступление каких-либо конкретных вредных последствий.
Субъект преступления, согласно Постановлению ЦИК СССР, – специальный, то есть гражданин СССР, являвшийся должностным лицом государственного учреждения или предприятия СССР, действующего за границей. Следует отметить, что впоследствии круг субъектов такого рода деяний был значительно расширен: по пункту «а» статьи 64 УК РСФСР 1960 года изменой Родине объявлялся отказ возвратиться из-за границы в СССР любого советского гражданина.
Субъективная сторона состава в Постановлении ЦИК СССР не раскрывалась. Согласно правосознанию того времени предполагалось, что преступление являлось умышленным, причем умысел мог быть как прямым, так и косвенным. Цели и мотивы деяния могли быть любыми.
Обратим внимание на тот факт, что Закону о невозвращенцах была придана обратная сила. Тем самым под его действие подпадали лица, которые совершили предусмотренные законом деяния еще до его издания, то есть не могли знать, что их поведение когда-либо будет объявлено преступным.
В УК РСФСР 1926 года (в редакции Закона от 1934 года) содержались следующие статьи, имеющие отношение к уголовной ответственности за изменнические деяния:
«58.1а. Измена родине, т. е. действия, совершенные гражданами Союза ССР в ущерб военной мощи Союза ССР, его государственной независимости или неприкосновенности его территории, как-то: шпионаж, выдача военной или государственной тайны, переход на сторону врага, бегство или перелет за границу караются – высшей мерой уголовного наказания – расстрелом с конфискацией всего имущества, а при смягчающих обстоятельствах – лишением свободы на срок десять лет[66] с конфискацией всего имущества.
58.1б. Те же преступления, совершенные военнослужащими, караются высшей мерой уголовного наказания – расстрелом с конфискацией всего имущества».
Объектом измены Родине признавалась внешняя безопасность СССР, а именно его военная мощь, государственная независимость и неприкосновенность его территории.
Объективная сторона заключалась в совершении активных действий. Статья предусматривала четыре формы измены Родине: шпионаж, выдачу государственной или военной тайны, переход на сторону врага, бегство или перелет за границу. Понятие шпионажа раскрывалось в статье 58.6 УК РСФСР 1926 года, а в примечании к той же статье разъяснялось, какие сведения относились к государственной тайне. Считалось, что переход на сторону врага возможен во время войны или вооруженного конфликта с иностранным государством и что он заключается в физическом перемещении виновного к неприятелю. Согласно мнению ученых-юристов и судебной практике, бегство или перелет за границу признавались оконченными преступлениями не с момента пересечения государственной границы, а с того времени, когда субъект оказывался на территории иностранного государства. Никакие аргументы в обоснование этой точки зрения не приводились. Как видно из формулировки диспозиции статьи 58.1а УК РСФСР 1926 года, какие-либо вредные последствия в объективную сторону измены Родине не включались, в связи с чем данное преступление, по-видимому, следовало относить к деяниям с «формальным» составом.
Субъектами измены Родине признавались граждане СССР, причем лица, не состоявшие на военной службе, должны были нести ответственность по статье 58.1а УК РСФСР 1926 года, а военнослужащие – по статье 58.1б того же Кодекса. О том, какие лица относились к категории военнослужащих, говорилось в примечании 1 к статье 193.1 УК РСФСР 1926 года, текст которого приводится далее. Разграничение ответственности по признаку субъекта преступления в УК РСФСР 1926 года проводилось непоследовательно, так как имела место конкуренция между статьями 58.1б и 193.24 названного Кодекса. Ответственность за шпионаж, совершенный военнослужащим, могла наступать как по той, так и по другой статье УК РСФСР. Решение вопроса о выборе статьи зависело, как правило, от усмотрения должностного лица, применявшего ту или иную норму.
Субъективная сторона измены Родине предполагала наличие умышленной вины. Юристы (ученые и практики) в то время считали, что данное преступление может быть совершено как с прямым, так и с косвенным умыслом, в связи с чем число лиц, которые могли нести ответственность по статьям 58.1а и 58.1б УК РСФСР 1926 года, искусственно расширялось. В настоящее время такая точка зрения отвергнута, поскольку преступления с «формальным» составом, к числу которых относится государственная измена (статья 275 УК РФ) и относилась измена Родине (статьи 58.1а и 58.1б УК РСФСР 1926 года), при наличии умышленной вины всегда совершаются с прямым умыслом. Наличие косвенного умысла имеет значение при определении отношения виновного к последствиям совершенного преступления. Таким образом, преступный результат в объективную сторону рассматриваемых деяний не включался, что дает основание считать, что с косвенным умыслом они совершаться не могли.
В юридической литературе отмечается, что норме, изложенной в статьях 58.1а и 58.1б УК РСФСР 1926 года, часто придавали обратную силу сами карательные органы, не ссылаясь ни на какие постановления. За измену Родине, предусмотренную в УК лишь в 1934 году, привлекали лиц, совершивших (вернее, якобы совершивших) данное преступление задолго до этого времени. Наглядной иллюстрацией подобной практики применения уголовного закона «задним числом» может служить приговор Военной коллегии Верховного суда СССР от 13 марта 1938 года по делу «право-троцкистского» блока, в котором, в частности, утверждалось, что Бухарин в 1918 году вместе с группой «левых коммунистов» и «левыми» эсерами организовал заговор против советского правительства, имея целью сорвать Брестский договор, свергнуть правительство, убить Ленина, Сталина и Свердлова, а в 1930 году договорился с эсером Семеновым о создании им ряда террористических групп. За это Бухарин был осужден по статьям об измене Родине (принятой лишь в 1934 году), организации террористических актов (принята в 1922 году) и еще по четырем статьям УК. В литературе утверждается, что эти обвинения были ложными, а доказательства – сфабрикованными[67].
Как уже отмечалось, в 1934 году была установлена уголовная ответственность совершеннолетних членов семьи военнослужащего, совершившего побег или перелет за границу. Статья 58.1в УК РСФСР 1926 года гласила:
«58.1 в. В случае побега или перелета за границу военнослужащего, совершеннолетние члены его семьи, если они чем-либо способствовали готовящейся или совершенной измене, или хотя бы знали о ней, но не довели об этом до сведения властей, караются – лишением свободы на срок от пяти до десяти лет с конфискацией всего имущества.
Остальные совершеннолетние члены семьи изменника, совместно с ним проживавшие или находившиеся на его иждивении к моменту совершения преступления, – подлежат лишению избирательных прав и ссылке в отдаленные районы Сибири на пять лет».
По поводу данной нормы В. Н. Кудрявцев и А. И. Трусов пишут, что ярким примером объективного вменения служит установление ответственности членов семьи военнослужащих – изменников Родине, предусмотренной Постановлением ЦИК СССР от 1 июня 1934 года. По мнению названных авторов, «по сути дела этот вид репрессии трудно назвать даже ответственностью. Ведь предусмотренные частью второй этой статьи члены семьи виновного не знали о его преступлении. Отвечать им было не за что. Фактически речь шла о превентивной угрозе возможному будущему изменнику: его семья становилась заложницей режима, если он решится совершить указанное преступление.
Издание Постановления ЦИК СССР от 1 июня 1934 года породило обширную карательную практику по отношению к женам и детям репрессированных изменников Родине. Партийные инстанции, а по их указаниям – НКВД, прокурорские и партийные органы издали ряд приказов, инструкций и разъяснений по этому вопросу.
При этом круг репрессированных членов семей постоянно расширялся.
Согласно приказу НКВД от 15 августа 1937 года стали производиться массовые репрессии в отношении жен не только изменников Родине, но и членов «право-троцкистских шпионско-диверсионных организаций», осужденных Военной коллегией Верховного суда СССР и военными трибуналами, начиная с 1 августа 1936 года. При этом подлежали аресту жены, состоявшие как в юридическом, так и в фактическом браке с осужденным в момент его ареста, а также разведенные, «причастные к контрреволюционной деятельности осужденного, укрывавшие его или хотя бы знавшие об этой деятельности, но не сообщившие об этом органам власти». Не подлежали аресту только беременные, а также имеющие больных детей, нуждающихся в уходе, или имеющие преклонный возраст (они давали подписку о невыезде), и «жены, разоблачившие своих мужей».
Арестованные жены, вопреки тексту Постановления ЦИК СССР, подлежали заключению по решению Особого совещания в лагеря на сроки не менее 5–6 лет, а их «социально опасные» дети старше 15 лет подлежали заключению в лагеря или исправительно-трудовые колонии НКВД, либо водворению в детские дома особого режима. Как видно, текст Постановления ЦИК СССР был во многих пунктах нарушен.
В октябре 1938 года новым приказом НКВД было предложено репрессировать «не всех жен арестованных или осужденных изменников Родине, врагов народа, право-троцкистских шпионов», а только тех из них, которые: «а) были в курсе или содействовали контрреволюционной работе своих мужей; б) и в отношении которых органы НКВД располагают данными об их антисоветских настроениях и высказываниях и которые могут быть рассматриваемы как политически сомнительные и социально опасные элементы». Но к тому времени фактически все члены семей осужденных «контрреволюционеров» уже находились в лагерях или в ссылке[68].
Статья 58.1 г УК РСФСР 1926 года устанавливала уголовную ответственность за недонесение о готовящейся или совершенной измене Родине, совершенное специальным субъектом – военнослужащим. Часть вторая данной статьи разъясняла, что остальные граждане (невоеннослужащие) должны были нести ответственность за это же преступление по статье 58.12 УК. Уголовная ответственность за недонесение о совершенной или готовящейся измене Родине предусматривалась и Уголовным кодексом РСФСР 1960 года, хотя по ней устанавливалась одинаковая ответственность независимо от отношения субъекта к военной службе. Статья 58.1 г постановляла:
«58.1 г. Недонесение со стороны военнослужащего о готовящейся или совершенной измене – влечет за собой – лишение свободы на десять лет.
Недонесение со стороны остальных граждан (невоеннослужащих) преследуется согласно ст. 58.12».
Статья 58.3 УК РСФСР 1926 года предусматривала наказание за два разных состава, которые оба являлись посягательствами на внешнюю безопасность СССР, хотя по действовавшему в то время закону они не считались формами измены Родине. Объектами обоих составов признавалась внешняя безопасность СССР. Субъектами и в том, и в другом составе, судя по законодательной формулировке, могли быть любые лица, независимо от их гражданства. Субъективная сторона и того, и другого состава предполагала умышленную форму вины, причем в субъективную сторону первого состава включались «контрреволюционные цели», а для второго состава была характерна цель оказания помощи иностранному государству в проведении военных действий, осуществлении интервенции или блокады в отношении СССР. Различались эти два состава, главным образом, по объективной стороне. Объективная сторона первого состава заключалась в сношениях с иностранным государством или отдельными его представителями. При этом для квалификации не имело значения, проводило ли указанное государство враждебную деятельность против СССР, а также, привели ли сношения виновного с данным государством к каким-либо вредным последствиям. Наступление уголовной ответственности определялось содержанием субъективной стороны деяния, а именно «контрреволюционными целями», которыми руководствовался виновный, вступая в сношения с иностранным государством. Объективная сторона второго состава, предусматривавшегося статьей 58.3 УК РСФСР 1926 года, в качестве «адресата» рассматривала уже не любое иностранное государство, а державу, которая находилась с СССР в состоянии войны или проводила против него активную враждебную деятельность – борьбу путем интервенции или блокады. В объективную сторону данного состава включалось «способствование каким бы то ни было способом» такому «адресату». Последствия такого рода содействия объективной стороной состава не охватывались, в связи с чем следует считать, что деяние относилось к преступлениям с «формальным» составом.
В пункте «а» статьи 64 УК РСФСР 1960 года действия, которые ранее предусматривались статьей 58.3, были объявлены изменой Родине и отнесены к двум ее формам – переходу на сторону врага и оказанию иностранному государству помощи в проведении враждебной деятельности против СССР. В отличие от статьи 58.3, по пункту «а» статьи 64 УК РСФСР 1960 года ответственность несли только граждане СССР. По действующему УК РФ 1996 года ответственность за аналогичные действия предусматривается статьей 275. Они квалифицируются как государственная измена в форме иного оказания помощи иностранному государству, иностранной организации или их представителям в проведении враждебной деятельности в ущерб внешней безопасности Российской Федерации. Как и по пункту «а» статьи 64 УК РСФСР 1960 года, иностранные граждане и лица без гражданства не признаются субъектами этого преступления.
В статье 58.3 УК РСФСР 1926 года говорилось:
«58.3. Сношения в контрреволюционных целях с иностранным государством или отдельными его представителями, а равно способствование каким бы то ни было способом иностранному государству, находящемуся с Союзом ССР в состоянии войны или ведущему с ним борьбу путем интервенции или блокады, влекут за собой – меры социальной защиты, указанные в ст. 58.2 настоящего Кодекса»[69].
Статья 58.4 УК РСФСР 1926 года являлась, по существу, воспроизведением формулировки В. И. Ленина из письма Д. И. Курскому. В ней также речь шла о преступлении, которое являлось посягательством на внешнюю безопасность СССР. Однако, в отличие от статьи 58.3, в ней «адресатом» деяния объявлялось не иностранное государство или его представители, а «часть международной буржуазии» и «находящиеся под влиянием или непосредственно организованные этой буржуазией общественные группы и организации». В статье подчеркивалось, что указанные «адресаты» стремятся к свержению коммунистической системы и осуществляют враждебную СССР деятельность. Объективная сторона состава заключалась в оказании помощи этим «адресатам» в осуществлении их враждебной СССР деятельности. Субъектом преступления, судя по законодательной формулировке санкции, мог быть только гражданин СССР. Субъективная сторона характеризовалась умышленной формой вины.
При дальнейшей реформе уголовного законодательства в 1958–1960 годах данное преступление было признано одной из форм измены Родине (оказание иностранному государству помощи в проведении враждебной деятельности против СССР), которая была включена в диспозицию пункта «а» статьи 64 УК РСФСР 1960 года. Однако при этом был сужен круг «адресатов» деяния: из него были исключены иностранные организации, проводящие враждебную деятельность против нашей страны, и их представители, что являлось пробелом в законодательстве, который был устранен только в 1996 году при принятии действующего ныне УК РФ. В 1958–1960 годах остался неизменным подход к определению субъектов преступления, так как его субъектами, как и в статье 58.4, признавались только граждане СССР, в связи с чем действия иностранных граждан и лиц без гражданства, участвующих во враждебной нашей стране деятельности иностранных государств, были без достаточных оснований декриминализированы. К сожалению, на такой же позиции остался законодатель и в 1996 году при принятии современного УК РФ.
Содержание статьи 58.4 УК РСФСР 1926 года было таково:
«58.4. Оказание каким бы то ни было способом помощи той части международной буржуазии, которая, не признавая равноправия коммунистической системы, приходящей на смену капиталистической системе, стремится к ее свержению, а равно находящимся под влиянием или непосредственно организованным этой буржуазией общественным группам и организациям, в осуществлении враждебной против Союза ССР деятельности влечет за собой – лишение свободы на срок не ниже трех лет с конфискацией всего или части имущества, с повышением, при особо отягчающих обстоятельствах, вплоть до высшей меры социальной защиты – расстрела или объявления врагом трудящихся, с лишением гражданства союзной республики и, тем самым, гражданства Союза ССР и изгнанием из пределов Союза ССР навсегда, с конфискацией имущества».
Статья 58.5 УК РСФСР 1926 года устанавливала уголовную ответственность за деяние, которое предусматривалось Уголовным уложением Российской империи и которое наказывается в настоящее время по законодательству ряда зарубежных стран. Речь идет о склонении иностранного государства или иностранных организаций к проведению враждебных действий против своей страны. По действующему УК РФ 1996 года такие деяния должны квалифицироваться по статье 275 как государственная измена в форме иного оказания помощи иностранному государству, иностранной организации или их представителям в проведении враждебной деятельности в ущерб внешней безопасности Российской Федерации. Однако против такой квалификации могут быть выдвинуты определенные возражения. Во-первых, для того чтобы рассматривать «склонение» в качестве «оказания помощи», требуется осуществить расширительное толкование содержащегося в диспозиции статьи 275 УК РФ термина, что, на наш взгляд, является нежелательным. Во-вторых, по статье 275 УК РФ несут уголовную ответственность только российские граждане, в то время как иностранные граждане и лица без гражданства за склонение, то есть за подстрекательство, иностранных государств и организаций к проведению враждебной деятельности в ущерб внешней безопасности России по УК РФ не отвечают. Это, по нашему мнению, является пробелом в современном российском уголовном законодательстве.
Приведем текст указанной статьи:
«58.5. Склонение иностранного государства или каких-либо в нем общественных групп, путем сношения с их представителями, использования фальшивых документов или иными средствами, к объявлению войны, вооруженному вмешательству в дела Союза ССР или иным неприязненным действиям, в частности, к блокаде, к захвату государственного имущества Союза ССР или союзных республик, разрыву дипломатических сношений, разрыву заключенных с Союзом ССР договоров и т. п., влечет за собой – меры социальной защиты, указанные в ст. 58.2 настоящего Кодекса».
В статье 58.6 УК РСФСР 1926 года устанавливалась уголовная ответственность за шпионаж. «Адресатами» шпионажа признавались иностранные государства, «контрреволюционные» организации, а также частные лица. При этом «адресаты» были одними и теми же, несмотря на то, шла ли речь о шпионаже первого или второго вида. Предметом шпионажа первого вида объявлялись сведения, являющиеся по своему содержанию специально охраняемой государственной тайной. В примечании 1 к статье 58.6 разъяснялось, что под специально охраняемой государственной тайной понимаются сведения, перечисленные в особом перечне, который утверждается Правительством СССР (Советом Народных Комиссаров) по согласованию с правительствами союзных республик и публикуется для всеобщего сведения. Предметом шпионажа второго вида считались экономические сведения, не составляющие по своему содержанию государственной тайны, но не подлежащие оглашению по прямому запрещению закона или по распоряжению руководителей ведомств, учреждений или предприятий. Такого рода сведения в настоящее время относятся к служебной тайне. Объективная сторона шпионажа обоих видов описывалась в статье 58.6 одинаково: она заключалась в передаче, похищении или собирании с целью передачи сведений, составляющих предмет посягательства. Относительно субъекта шпионажа высказывались различные соображения. Некоторые юристы считали, что граждане СССР за совершение действий, перечисленных в статье 58.6, должны отвечать по статье 58.1а как за измену Родине в форме шпионажа, а по статье 58.6 привлекаться должны лишь иностранные граждане и лица без гражданства. Другие придерживались точки зрения, что по данной статье субъектами могут быть и граждане СССР. На практике все зависело от произвола органа, осуществлявшего применение закона: гражданам СССР в таких случаях могли вменяться статьи 58.1а или 58.6, а то и обе одновременно. Ограничение было установлено только для военнослужащих: примечание 2 к статье 58.6 разъясняло, что лица этой категории подлежат ответственности по статье 193.24 УК РСФСР 1926 года. Субъективная сторона состава предполагала умышленную форму вины, однако считалось, что шпионаж может совершаться как с прямым, так и с косвенным умыслом. Относительно мотивов деяния в части второй статьи 58.6 применительно к шпионажу второго вида отмечалось, что он может совершаться как за вознаграждение, так и безвозмездно.
Если сравнивать состав шпионажа по УК РСФСР 1926 года и УК РФ 1996 года, то можно выделить следующие элементы их сходства и различия. Прежде всего в настоящее время шпионаж предусматривается двумя статьями УК РФ – 275 и 276. Сохраняется деление шпионажа на два вида, однако по-разному понимаются их «адресаты» и предмет посягательства. Из числа «адресатов» шпионажа первого вида исключены «контрреволюционные» организации и частные лица, однако этот перечень дополнен иностранными организациями и представителями иностранных государств и организаций. «Адресатом» шпионажа второго по УК РФ признается только иностранная разведка. Предметом посягательства при совершении шпионажа первого вида по-прежнему являются сведения, составляющие государственную тайну, однако их перечень в настоящее время определяется не Правительством, а Законом РФ «О государственной тайне». Предметом шпионажа второго вида по УК РФ 1996 года выступают не только экономические сведения, но и любые иные (то есть не составляющие государственную тайну) данные, передача или собирание которых может нанести ущерб внешней безопасности Российской Федерации. Что касается других экономических сведений, составляющих коммерческую, банковскую или налоговую тайну, то посягательства на них предусматриваются статьей 183 УК РФ 1996 года. При этом в качестве «адресата» при совершении такого посягательства может выступать любое лицо. Объективная сторона шпионажа первого вида в настоящее время включает передачу, похищение, собирание и хранение с целью передачи «адресатам» соответствующих сведений, а объективная сторона шпионажа второго вида – передачу или собирание по заданию иностранной разведки иных сведений. В качестве субъектов при совершении шпионажа как формы государственной измены по УК РФ выступают граждане России, а при осуществлении шпионажа, предусмотренного статьей 276 УК РФ, – иностранные граждане и лица без гражданства. Субъективная сторона шпионажа, согласно статьям 275 и 276 УК РФ, характеризуется прямым умыслом.
Содержание статьи 58.6 УК РСФСР 1926 года было следующим: «58.6. Шпионаж, т. е. передача, похищение или собирание с целью передачи сведений, являющихся по своему содержанию специально охраняемой государственной тайной, иностранным государствам, контрреволюционным организациям или частным лицам, влечет за собой – лишение свободы на срок не ниже трех лет, с конфискацией всего или части имущества, а в тех случаях, когда шпионаж вызвал или мог вызвать особо тяжелые последствия для интересов Союза ССР, – высшую меру социальной защиты – расстрел или объявление врагом трудящихся, с лишением гражданства союзной республики и, тем самым, гражданства Союза ССР и изгнанием из пределов Союза ССР навсегда, с конфискацией имущества.
Передача, похищение или собирание с целью передачи экономических сведений, не составляющих по своему содержанию специально охраняемой государственной тайны, но не подлежащих оглашению по прямому запрещению закона или распоряжению руководителей ведомств, учреждений и предприятий, за вознаграждение или безвозмездно, организациям и лицам, указанным выше, влекут за собой – лишение свободы на срок до трех лет.
Примечание 1. Специально охраняемой государственной тайной считаются сведения, перечисленные в особом перечне, утверждаемом Советом Народных Комиссаров Союза ССР по согласованию с советами народных комиссаров союзных республик и опубликовываемом во всеобщее сведение.
Примечание 2. В отношении шпионажа лиц, упомянутых в ст. 193.1 настоящего Кодекса, сохраняет силу ст. 193.24 того же Кодекса».
В статье 58.12 УК РСФСР 1926 года предусматривалась уголовная ответственность за недонесение о достоверно известном готовящемся или совершенном «контрреволюционном» преступлении, то есть в том числе об измене Родине и о шпионаже. Ответственность за недонесение о государственных преступлениях была сохранена в Уголовном кодексе 1960 года, и только с принятием УК РФ 1996 года она была отменена.
«58.12. Недонесение о достоверно известном готовящемся или совершенном контрреволюционном преступлении влечет за собой – лишение свободы на срок не ниже шести месяцев».
Статья 193.1 УК РСФСР 1926 года содержала понятие воинских преступлений, а в примечании 1 разъяснялось, на какие категории лиц распространяется действие статей, предусматривающих ответственность за воинские преступления. В названной статье и примечаниях к ней говорилось:
«193.1. Воинскими преступлениями признаются направленные против установленного порядка несения военной службы преступления, совершенные военнослужащими и военнообязанными запаса Рабоче-Крестьянской Красной Армии во время состояния тех или других в рядах Рабоче-Крестьянской Красной Армии.
Примечание 1. По соответствующим статьям настоящего Положения несут ответственность за преступления, направленные против установленного для них порядка несения службы, также лица строевого и административно-хозяйственного состава Рабоче-Крестьянской Милиции и оперативного состава органов Управления Государственной Безопасности НКВД.
Примечание 2. Соучастие в воинских преступлениях лиц, не упомянутых в настоящей статье, влечет за собой ответственность по соответствующим статьям настоящей главы».
Как уже отмечалось, в статье 193.24 УК РСФСР 1926 года устанавливалось наказание за шпионаж, совершенный военнослужащими. В отличие от статьи 58.6 того же Кодекса, «адресатами» этого вида шпионажа объявлялись иностранные правительства, неприятельские армии и «контрреволюционные» организации. Предметом посягательства признавались сведения о Вооруженных Силах и обороноспособности СССР, независимо от степени их секретности. Судя по формулировке диспозиции статьи, сведения невоенного характера в предмет посягательства при совершении этого преступления не включались. Объективную сторону, как и в статье 58.6, образовывали передача, собирание или похищение с целью передачи соответствующих сведений. Субъектами преступления являлись военнослужащие и лица, упомянутые в примечании 1 к статье 193.1 УК РСФСР 1926 года. При принятии УК РСФСР 1960 года законодатель отказался от установления различной ответственности за шпионаж в зависимости от отношения виновного к военной службе. Та же тенденция была продолжена и при утверждении УК РФ 1996 года.
Статья 193.24 УК РСФСР 1926 года гласила:
«193.24. Передача иностранным правительствам, неприятельским армиям и контрреволюционным организациям, а равно похищение или собирание с целью передачи сведений о вооруженных силах и об обороноспособности Союза ССР влекут за собой – лишение свободы на срок не ниже пяти лет с конфискацией имущества или без таковой, а в тех случаях, когда шпионаж вызвал или мог вызвать особо тяжкие последствия для интересов Союза ССР, – высшую меру социальной защиты с конфискацией имущества».
5 декабря 1936 года была принята Конституция СССР, в статье 133 которой значилось:
«Защита отечества есть священный долг каждого гражданина СССР. Измена Родине: нарушение присяги, переход на сторону врага, нанесение ущерба военной мощи государства, шпионаж – караются по всей строгости закона как самое тяжкое злодеяние».
Эта формулировка позволила некоторым юристам утверждать, что перечень форм измены Родине, содержавшийся в статье 58.1а УК РСФСР, не является исчерпывающим, а только примерным[70].
Таким образом, уголовное законодательство 20–30-х годов ХХ века об ответственности за измену и шпионаж было противоречивым и непоследовательным.
Во-первых, изменнические действия предусматривались разными статьями УК РСФСР. То же самое можно сказать и о шпионаже. В частности, устанавливалась различная ответственность за совершение этих преступлений военнослужащими и гражданскими лицами.
Во-вторых, устанавливалась уголовная ответственность совершеннолетних членов семьи изменника, не только не оказывавших ему содействие в совершении преступления, но и не осведомленных о подготовке им этого деяния. Тем самым законодатель становился на позицию объективного вменения, возвращаясь к положениям Соборного уложения 1649 года, от которых российское законодательство отказалось уже в XIX веке.
В-третьих, недостаточно разработанным оставался вопрос об объекте посягательства при совершении измены Родине и шпионажа, а также о субъективной стороне этих преступлений.
Во время Великой Отечественной войны в законодательство об уголовной ответственности за измену Родине были внесены некоторые коррективы. Так, 19 апреля 1943 года Президиумом Верховного Совета СССР был издан специальный Указ, которым устанавливались наказания в виде смертной казни через повешение и каторжных работ для немецко-фашистских преступников и их пособников, виновных в злодеяниях против нашего народа[71]. Пособники немецко-фашистских преступников из числа граждан СССР являлись изменниками Родины, совершившими указанное преступление в форме перехода на сторону врага.
После окончания Великой Отечественной войны принимались следующие законодательные акты, имеющие отношение к рассматриваемой проблеме.
а) Указ Президиума Верховного Совета СССР от 26 мая 1947 года «Об отмене смертной казни»[72]. В Указе, в частности, говорилось:
«Президиум Верховного Совета СССР постановляет:
1. Отменить в мирное время смертную казнь, установленную за преступления действующими в СССР законами.
2. За преступления, наказуемые по действующим законам смертной казнью, применять в мирное время заключение в исправительно-трудовые лагеря сроком на 25 лет.
3. По приговорам к смертной казни, не приведенным в исполнение до издания настоящего Указа, заменить смертную казнь, по определению вышестоящего суда, наказанием, предусмотренным в статье 2-й настоящего Указа».
б) Указ Президиума Верховного Совета СССР от 12 января 1950 года «О применении смертной казни к изменникам родины, шпионам, подрывникам – диверсантам»[73] такого содержания:
«Ввиду поступивших заявлений от национальных республик, от профсоюзов, крестьянских организаций, а также от деятелей культуры о необходимости внести изменения в Указ об отмене смертной казни с тем, чтобы этот Указ не распространялся на изменников родины, шпионов и подрывников-диверсантов, Президиум Верховного Совета СССР постановляет:
1. В виде изъятия из Указа Президиума Верховного Совета СССР от 26 мая 1947 года об отмене смертной казни, допустить применение к изменникам родины, шпионам, подрывникам-диверсантам смертной казни как высшей меры наказания.
2. Настоящий Указ ввести в действие со дня его опубликования».
в) Указ Президиума Верховного Совета СССР от 17 сентября 1955 года «Об амнистии советских граждан, сотрудничавших с оккупантами в период Великой Отечественной войны 1941–1945 гг.»[74], в резолютивной части которого значилось:
«1. Освободить из мест заключения и от других мер наказания лиц, осужденных на срок до 10 лет лишения свободы включительно за совершенные в период Великой Отечественной войны 1941–1945 гг. пособничество врагу и другие преступления, предусмотренные ст. ст. 58.1, 58.3, 58.4, 58.6, 58.10, 58.12 Уголовного кодекса РСФСР и соответствующими статьями уголовных кодексов других союзных республик.
2. Сократить наполовину назначенное судом наказание осужденным на срок свыше 10 лет за преступления, перечисленные в ст. 1 настоящего Указа.
3. Освободить из мест заключения независимо от срока наказания лиц, осужденных за службу в немецкой армии, полиции и специальных немецких формированиях.
Освободить от дальнейшего отбывания наказания лиц, направленных за такие преступления в ссылку и высылку.
4. Не применять амнистии к карателям, осужденным за убийства и истязания советских граждан.
5. Прекратить производством все следственные дела и дела, не рассмотренные судами, о преступлениях, совершенных в период Великой Отечественной войны 1941–1945 гг., предусмотренных ст. ст. 58.1, 58.3, 58.4, 58.6, 58.10, 58.12 Уголовного кодекса РСФСР и соответствующими статьями уголовных кодексов других союзных республик, за исключением дел о лицах, указанных в ст. 4 настоящего Указа.
6. Снять судимость и поражение в правах с граждан, освобожденных от наказания на основании настоящего Указа.
Снять судимость и поражение в правах с лиц, ранее судимых и отбывших наказание за преступления, перечисленные в ст. 1 настоящего Указа.
7. Освободить от ответственности советских граждан, находящихся за границей, которые в период Великой Отечественной войны 1941–1945 гг. сдались в плен врагу или служили в немецкой армии, полиции и специальных немецких формированиях.
Освободить от ответственности и тех ныне находящихся за границей советских граждан, которые занимали во время войны руководящие должности в созданных оккупантами органах полиции, жандармерии и пропаганды, в том числе и вовлеченных в антисоветские организации в послевоенный период, если они искупили свою вину последующей патриотической деятельностью в пользу Родины или явились с повинной.
В соответствии с действующим законодательством рассматривать как смягчающее вину обстоятельство явку с повинной находящихся за границей советских граждан, совершивших в период Великой Отечественной войны 1941–1945 гг. тяжкие преступления против Советского государства. Установить, что в этих случаях наказание, назначенное судом, не должно превышать пяти лет ссылки.
8. Поручить Совету Министров СССР принять меры к облегчению въезда в СССР советским гражданам, находящимся за границей, а также членам их семей, независимо от гражданства, и их трудоустройству в Советском Союзе».
г) Постановление Президиума Верховного Совета СССР от 20 сентября 1956 года «О применении Указа Президиума Верховного Совета СССР от 17 сентября 1955 года «Об амнистии советских граждан, сотрудничавших с оккупантами в период Великой Отечественной войны 1941–1945 гг.» к военнослужащим Советской Армии и Флота, сдавшимся в плен врагу в период Отечественной войны»[75]. В нем разъяснялось:
«Указ от 17 сентября 1955 г. распространяется и на бывших военнослужащих Советской Армии и Флота, осужденных за сдачу в плен врагу по ст. ст. 193.22 и 58.1б Уголовного кодекса РСФСР и соответствующим статьям уголовных кодексов других союзных республик. В соответствии с этим указанные лица подлежат освобождению от дальнейшего отбытия наказания со снятием судимости и поражения в правах. Снимается также судимость и поражение в правах с лиц, осужденных за эти преступления, отбывших наказание или освобожденных досрочно.
Все следственные дела, а также не рассмотренные судами дела на лиц, привлеченных к ответственности за сдачу в плен врагу в период Отечественной войны, подлежат прекращению».
В 50–60-е годы ХХ века уголовное законодательство СССР и РСФСР, предусматривающее уголовную ответственность за измену Родине и шпионаж, продолжало свое развитие и совершенствование.
Так, 25 декабря 1958 года Верховный Совет СССР принял Закон «Об уголовной ответственности за государственные преступления», в статьях 1 и 2 которого предусматривалось наказание за измену Родине и шпионаж[76].
В первоначальной редакции эти статьи гласили:
«Статья 1. Измена Родине
Измена Родине, то есть деяние, умышленно совершенное гражданином СССР в ущерб государственной независимости, территориальной неприкосновенности или военной мощи СССР: переход на сторону врага, шпионаж, выдача государственной или военной тайны иностранному государству, бегство за границу или отказ возвратиться из-за границы в СССР, оказание иностранному государству помощи в проведении враждебной деятельности против СССР, а равно заговор с целью захвата власти, – наказывается лишением свободы на срок от десяти до пятнадцати лет с конфискацией имущества или смертной казнью с конфискацией имущества.
Статья 2. Шпионаж
Передача, а равно похищение или собирание с целью передачи иностранному государству, иностранной организации или их агентуре сведений, составляющих государственную или военную тайну, а также передача или собирание по заданию иностранной разведки иных сведений для использования их в ущерб интересам СССР, если шпионаж совершен иностранцем или лицом без гражданства, – наказывается лишением свободы на срок от семи до пятнадцати лет с конфискацией имущества или смертной казнью с конфискацией имущества».
Кроме того, в Законе «Об уголовной ответственности за государственные преступления» имелась статья 26 «Недонесение о государственных преступлениях» следующего содержания:
«Недонесение об известных готовящихся или совершенных государственных преступлениях, предусмотренных статьями 1–6, 9, 14 и 24 настоящего Закона, – наказывается лишением свободы на срок от одного года до трех лет или исправительными работами на срок от шести месяцев до одного года».
Как известно, перечисленные в статье 26 Закона статьи предусматривали ответственность за совершение:
– измены Родине (статья 1);
– шпионажа (статья 2);
Читать бесплатно другие книги:
