Питерские палачи Деменков Андрей

– Пропал – да нашёлся! – вспылил Стас. – Чего это тебя вдруг озаботила моя жизнь?

– Что значит, вдруг? – помявшись, Инга тихо добавила: – Я хотела, чтобы мы остались друзьями.

Стас скривился в ухмылке:

– Друзьями…

Инга собралась было что-то сказать, но вдруг осеклась. Стас глянул на неё исподлобья и увидел, что все её внимание сосредоточено на барной стойке. Перехватив его взгляд, Инга тут же отвернулась.

– Ладно, не буду навязываться, – она встала. – Удачи!

– Ага, бывай. Товарищ!

Инга подошла к покинутым подругам, что-то с ними обсудила – и они поспешно удалились. Сбитые с толку друзья вернулись к Стасу.

– И что это было? – спросил Олег. – Умчалась, как ошпаренная, утащила подруг. Ты хоть не сильно хамил, по старой привычке?

– Да пошёл ты!

– Мда, видать, по полной…

Игорь глянул на экран мобильника:

– Всё, мне пора. Вы со мной?

– Пудово, – отозвался Стас.

Игорь перевёл взгляд на Олега. Тот вздохнул:

– И я с вами, куда ж мне…

Стас встал, глянул в ту сторону, в которую смотрела Инга, и увидел облокотившегося на угол стойки крепкого блондина в модном костюме. Холодное и красивое лицо с характерными для прибалта чертами выражало силу и граничащую с наглостью уверенность.

Их взгляды встретились; в обоих читалось пристальное внимание.

* * *

Пока Крисман вёл машину через город на юг, Сидорков развлекал его обычными ментовскими байками. Истории подбирал со смыслом, разумеется, обучающие. Чтобы коллега быстрее вникал в тонкости новой службы. Во всяком случае, так казалось самому капитану, который пытался понять, можно ли положиться на этого балабола, если что. Крисман понимал: везде нужно заводить друзей. Но делать это не умел. За что и поплатился на прошлой работе…

– Здесь тормозни, – сказал Сидорков словно таксисту и взялся за дверную ручку, глядя куда-то вглубь сквера через дорогу. – Лады, коллега. Спасибо, что подкинул.

Капитан решился озвучить наконец с самого утра занимавший его вопрос:

– Слушай, а чего это ваш… наш Радченко такой странный?

Сидорков обернулся и внимательно посмотрел на него.

– Почему странный?

– Как-то не похож на опера. Больше на следака смахивает. Какой-то больно… интеллигентный, что ли.

– Он и есть интеллигент, – Сидорков хмыкнул. – Из семьи журналиста, сам на журфаке учился.

– А в органы как попал?

Сидорков отпустил дверную ручку, слегка помрачнел.

– Из-за отца. Тот был криминальным репортёром. Вёл всякие расследования. В начале девяностых его грохнули. Кому-то большому и нервному дорогу, видать, перешёл. Так и не нашли концов… Наш тогда в универе учился. И решил стать не журналистом, как отец, а ментом. Но не следаком, а опером. Чтоб своими руками…

Скалясь, Сидорков изобразил смертельную хватку. Видно было, что майора уважает.

– Вон оно что, – задумчиво протянул Крисман. – Мотивированный.

Сидорков прищурился.

– Ответь на встречный вопрос.

– Валяй, – с деланной лёгкостью отозвался Крисман, уже догадываясь, о чём зайдёт речь: с ним обязательно говорили об этом, рано или поздно.

– Сам чего в операх болтаешься? У тебя ж отец и брат…

– Вот потому-то я и не в адвокатуре, – готовно оборвал капитан. – Там и без меня Крисманов хватает.

– Понятно, – хмыкнул Сидорков и, казалось, выбросил разговор из головы. – Ладно, потопал я.

Он выбрался из машины, лавируя в жиденьком транспортном потоке, перебежал на другую сторону. Его встретила красотка в длинном жёлто-зелёном платье, они чмокнулись и в обнимку поплыли вглубь сквера.

Крисман с лёгкой завистью проводил пару взглядом, невольно вспомнил о своей развалившейся семье и поспешил занять себя вождением.

* * *

– Однако и темень, – удивлённо буркнул Стас, перепрыгнул через свежую лужу.

– Да уж, миновали белые ночки, – Олег был солидарен с возмущённым другом, хотя и радовался бодрящей последождевой прохладе.

– И чёрт с ними.

Игорь, уроженец южного Киева, не понимал прелести той поры, когда ночь – вроде и не ночь, а сильно растянутые вечер и утро. Возможно, ещё и потому что первые впечатления от белых ночей были связаны с зоной.

– Так что у тебя с Ингой? – спросил Олег у Стаса.

– Тебе-то что? – тот даже не пытался скрыть раздражение.

– Ну как… Я же друг.

– Сплошные друзья-товарищи, – пробурчал Стас.

– Усомнился в нашей дружбе? Щас скомандую Игорьку, он тебе в лоб даст, мозги вправит. По-дружески.

– Охотно, – зевая, сказал Игорь и поёжился. – Согреюсь, может.

Стас посупился, но всё же уступил.

– Были у нас… Отношения. Я так думал. Нашёлся другой. Предложила остаться друзьями. А я в армию ушёл. После её не видел, – помолчав, добавил: – Да и не особенно хотел.

– Печально, – рассудил Олег. – И что теперь? Выяснил хоть, что у неё сейчас с личной жизнью? Ты ей точно симпатичен.

– Ну конеЧно, – протянул Стас с кривой ухмылкой.

Олег окинул ссутулившегося друга оценивающим взглядом:

– Хотя что она в тебе нашла? Игорёк, как думаешь?

– Прибалт он. Экзотика.

– Не для неё, – хмыкнул Стас.

– Тоже таллинская, что ли? – догадался Олег.

– Мы с детства знакомы, – Стас немного посветлел. – В одном дворе жили, пока после смерти матери мы с отцом в Питер не переехали.

– То-то я в ней что-то особенное почуял, – признался Олег.

Полупустынной улицей они вышли к парку, направились вдоль него к ближайшей станции метро. Было здорово прогуляться по вечернему Питеру, но «жаворонок» Игорь отчаянно хотел спать и подгонял друзей.

– Сказала, не пойду! – взвизгнула вдруг неподалёку обладательница знакомого голоса.

«Опять?» – насторожился Стас и вслушался внимательнее. Из парка доносились звуки возни и уже неразборчивые женские возгласы.

– Надо бы глянуть, – Олег остановился, тоже прислушался. – Может, помощь нужна.

– Ай, да пошли! – отмахнулся Стас.

– Если по-бырому, чё не глянуть-то? – рассудил Игорь. – Всякое случается.

– Пудово какие-то семейные разборки, – Стас поморщился. – Обычная история.

Он вообще избегал вмешиваться во что бы то ни было, но сейчас особенно не хотел убедиться в том, что голос ему действительно знаком.

– Давай проверим, – настоял Олег и направился вглубь парка.

Игорь тут же последовал за ним. Досадливо сплюнув, чуть позже пошёл и Стас.

В парке было темно, сыро и безлюдно. Троица пробиралась через полосы кустарника. Мокрые после дождя ветки неприятно хлестали по телу, оставляя на одежде влажные следы. Стас выискивал проход с наиболее разреженными зарослями и заметно отстал от друзей.

Звуки возни вели к полянке у хорошо освещённой асфальтовой дорожки и быстро приближались.

Олег и Игорь вышли из кустов навстречу приключениям. Пару секунд спустя раздался недовольный голос какого-то мужика:

– Чё надо?

– Всё перечислять или только самое насущное? – поинтересовался Олег. – О, привет! Тебе помочь?

Стас догадывался, с кем тот поздоровался, и невольно замедлил шаг.

– Валите отсюда, помощники, – раздалось впереди.

– Не вопрос, – охотно отозвался Олег. – Даму только отпустите.

– Пошли на хрэн! – другой голос, с сильным кавказским акцентом.

– Пока не схлопотали, – добавил первый.

– Нас трое, – произнёс Олег громко, словно напоминая Стасу, что он запаздывает. – А вам ещё женщину надо удержать. Проблемная ситуация, не находите?

– Ну всё, достал!

Послышались звуки драки, пыхтение, стоны-охи. Как бы ни избегал Стас вмешиваться в историю из-за Инги, сейчас в нём нуждались друзья. И он резко прибавил шаг, продираясь через кусты.

Когда он вышел на полянку, Олег отпускал руку повалившегося на бок парня с кудрями в стиле восьмидесятых. Неподалёку какой-то кавказец сжимал злой Инге плечи и бегал глазами.

– Пропустил прикольный спарринг, – сообщил Олег.

– В чём дело? – послышалось сзади.

Стас обернулся. Из зарослей вышли двое, подошли к Инге и приободрившемуся кавказцу. Одного Стас сразу узнал: это был тот самый красавчик-блондин, с которым он повстречался взглядом в «Промзоне».

– Пусть отпустит женщину.

– Ваше-то какое дело? – резковато поинтересовался блондин, в его говоре сквозил слабый не то литовский, не то латышский акцент.

Олег стал в боевую стойку.

– Меня с детства учили заступаться за женщин.

Блондин оценивающе глянул на поджавшегося Игоря, на кряхтящего на боку кудрявого. Потом посмотрел на Стаса – и было видно, что узнал его.

– Слушайте, – сказал он наконец примирительно. – Это какое-то недоразумение. Мы слегка повздорили с женой…

– Так это твой муж? – Олег перевёл взгляд на Ингу.

Та в это время исподлобья смотрела на Стаса. Он постарался ответить ей предельным безразличием.

– Что молчишь? – мягко спросил блондин.

– Мы повздорили, – сухо обронила Инга. – Недоразумение.

Блондин взял её за руку, кивком велел кавказцу отойти. Кудрявый покряхтел, поднялся и попятился к своим, пожирая злобным взглядом Олега.

– Идём к машине, – велел блондин.

Занятная компания окружила Ингу и отправилась по дорожке прочь. Стас проводил их угрюмым взглядом и подумал: «Ты по-прежнему не выбираешь простых парней». А вслух сказал:

– Говорил же: семейные разборки.

– Какая-то странная семья, – заметил Олег.

– Кавказская, – решил Игорь.

– Ну да, особенно этот блондин – вылитый кавказец. У него же прибалтийский акцент. Да, Стас?

Вопрос прозвучал в тот момент, когда злой Стас продирался сквозь кусты обратно.

* * *

Всю дорогу к дому Инга и Валдис молчали. Он делал вид, что поглощён вождением. А она, полулежа на заднем сидении, прятала лицо в зоне полумрака в углу и думала о Стасе. Теперь это был другой человек, мало похожий на того немного наивного, открытого нараспашку паренька, каким она знала его когда-то давно. Что с ним случилось? Чем он жил долгие годы?

На месте Нагла дал волю накопившемуся раздражению. Буквально силком выволок Ингу из машины, затащил в дом и швырнул на кожаный диван в гостиной. Инга почти не сопротивлялась, отрешённо уставилась в пустоту перед собой. Нагла походил туда-сюда в тёмной комнате, изредка бросая на неё раздосадованный взгляд. Наконец включил свет и сел рядом.

– Что это было? Ты куда собиралась?

– Никуда, – едва слышно отозвалась Инга. – Мне всё равно некуда.

– Тогда зачем заставляешь бегать за тобой? – Нагла с искренним недоумением уставился на неё. – Я же волнуюсь за тебя. С моим кругом общения…

– Бандитским?

Он сдержанно вздохнул, терпеливо проиграл сто раз озвученную пластинку:

– Среди клиентов ломбарда есть и гопота всякая. И конкуренция у нас не очень здоровая, коллеги иногда прибегают к помощи бандитов.

– Валдис, а ты-то кто? – наседала Инга. – Кто эти твои артемоны и чабаны?

– В ломбарде не нужны программисты и актёры. Такой уж бизнес, – он нахмурился. – Мои работники тебя напрягают? Ты же редко с ними пересекаешься.

– Я вообще редко с кем пересекаюсь. Сижу тут в доме сиднем.

Нагла, поразмыслив, встал, зашёл в кухонный закуток. Через минуту вернулся оттуда с двумя бокалами белого вина. Инга покосилась на протянутую руку, шмыгнула носом и приняла угощение.

– Постараюсь больше бывать с тобой, – Валдис скорее убеждал себя, чем Ингу. – Обещаю.

– Мне неинтересно быть домохозяйкой.

– Ты говорила.

– Много раз.

Нагла сделал ещё глоток, заполнил паузу. Наконец произнёс:

– И я снова скажу «нет». Я в состоянии позаботиться о тебе и обеспечить безбедную жизнь.

Он обвёл рукой комнату с дорогущей мебелью и техникой и многозначительно махнул над головой, напомнил о втором этаже немаленького дома.

– Моё мнение на этот счёт тебя по-прежнему не интересует, – констатировала Инга.

– Сколько баб были бы рады оказаться на твоём месте! – возмутился Валдис. – Чего тебе неймётся?

Инга знала, что про баб – правда. Пока они не сошлись, много всяких вилось вокруг Валдиса. Да и сейчас хватало хищных взглядов. На иные особо томные взоры он клевал, но тщательно скрывал эти интрижки и надолго не увлекался.

– Так, может, тебе не я нужна, а кто-то из этих… баб?

– Мне нужна ты. Потому и терплю твои выходки, пытаюсь понять тебя и как-то идти навстречу. Но есть вещи, которые ты тоже должна принять.

Нагла спрятал в кулак затяжной зевок: дело шло к полуночи.

– Мы оба усталые и раздражённые. Поговорим завтра, на свежую голову.

Инга знала: ничего нового они друг другу не скажут. Но она ужасно вымоталась и готова была принять сейчас что угодно.

Допив вино, Нагла покрутил бокал в руках и как бы между прочим спросил:

– А что за мужики встряли в парке?

Инга от неожиданности впервые проявила невербальную реакцию, развела руками и дрогнувшим голосом ответила:

– Без понятия. Какие-то прохожие.

Нагла внимательно посмотрел на неё, не скрывая недоверия.

– Пошли спать, – Инга махом опустошила бокал. – С ног валюсь.

* * *

Стас ворочался в мокрой постели и силился заставить бунтующий мозг отключиться от мыслей и погрузиться хотя бы в лёгкую дремоту.

Тщетно. Устав бороться, он укутался в одеяло, сел за стол и закурил.

За окном изрядно стемнело. Но на спортивной площадке во дворе, игнорируя строгие окрики родителей из окон вокруг, пацаны всё ещё гоняли мяч. По улице прогрохотала колонна редких теперь рокеров. Минуту спустя прошла компания хохотливых девчонок.

Стас уже почти такой же, как и все они.

Почти…

Но временами, хотя всё реже, мучили такие ночи. Ночи без нормального сна, наполненные болью обид, невыносимых утрат, стоящим в ушах криком Лёхи Иващенко: «Мужики! А здесь и впрямь, как на войне!..» – после чего перепонки застилало уханье взрыва, разметавшего парня в абсолютный ноль. В такие ночи память истязала то несуществующими уже прикосновениями нежных пальцев, то незабываемой вонью гниющего мяса…

Сегодня его выбила из колеи недавняя встреча с Ингой. Она вызвала из небытия сокровенные, потаённые воспоминания, которые он так долго и старательно вытеснял подальше в глубины подсознания…

Стас ясно увидел двор в новом спальном районе Таллина, пятиэтажку с их двухкомнаткой, в которую семья перебралась из давно опостылевшей однокомнатной хрущёвки в центре. Ребятня рассосалась по домам, но второклашка Стасик, не утолив жажду впечатлений, остался бродить сам по себе и увидел длиннющую, худенькую, как тростинка, девчонку с белоснежным пёсиком.

Это была Инга.

Чёрт знает, как завязалось знакомство. Наверное, разговор начался сам собой.

За этой встречей последовали другие. Стасу пришла в голову замечательная идея брать на прогулки кота Алексия. Мохнатый монстр сибирской породы восхитил Ингу и вверг в ужас её белоснежного пёсика своими потрясающими размерами, угольно-чёрной, пышной шерстью и совершенно диким нравом: никого из посторонних Алексий к себе не подпускал, а малютку Тоби поначалу и вовсе терроризировал.

Пару недель спустя кот и пёсик всё же подружились. Даже скучали друг без друга во время длительных перерывов между прогулками. Алексий и к Инге попривык; сохраняя определённую дистанцию, позволял себя погладить, а в минуты особой лености – подержать чуток на руках. Нервный Тоби ревновал хозяйку к Стасу, но ничего изменить не мог и находил некоторое успокоение в общении с менее чувствительным котом.

В свои девять лет Стас уже имел опыт бурных романов в детском саду и в школе, поэтому отношения с долговязой чернобровкой мог уверенно отнести к разряду дружеских. С ней было просто интересно. К тому же у её родителей имелась целая библиотека фантастики.

Так миновало года два. Пока одним чудным весенним днём не исчез Алексий: ушёл через оставленную приоткрытой дверь – и не вернулся.

Искали всей семьёй – бесполезно. Кто-то брякнул, что это скверная примета: скоро в доме случится беда.

Через полгода умерла мама. Никому и в голову не приходило, что женщина, которая с лёгкостью тянет две работы и все семейные хлопоты, может быть смертельно больной. Врачи не сумели отличить злокачественную опухоль от доброкачественной…

Отец стал изрядно выпивать, на работе начались проблемы. А у Стаса – в школе. У обоих до предела натянулась нить отношений с окружающими. Ингу той поры Стас даже как-то и не помнил, настолько редкими и мимолётными стали встречи, совершенно случайные.

Выручил брат отца, дядя Саша. Он работал бригадиром в ленинградском автосервисе, позвал к себе. Новая жизнь на новом месте – хорошее лекарство от старых проблем.

Вызванные переездом хлопоты, непривычная обстановка пошли на пользу Петраковам. Боль утраты стала притупляться. Тут страна разваливается, деньги каждый день обесцениваются – не до тяжких воспоминаний, надо вкалывать.

Отец научился неплохо зарабатывать; не только выкупил точно такую же кооперативную двухкомнатку в спальном районе, но и обзавёлся машиной, сына приодел. Разве что крепко пил иногда – этот пункт остался с ним до конца.

Стас тоже изменился. Свыкся с мыслью о смерти матери, как-то незаметно потерял комплексы, раскрепостился. В школе своим не был, но и не стремился: предпочитал знакомых по интересам. Особым увлечением стало карате.

Трудновато было только привыкнуть к раздражавшей после чистенького Таллина неухоженности Петербурга. Но и с этим со временем смирился.

Получив аттестат, Стас решил не спешить с «вышкой», поработать, осмотреться. Он ещё мало понимал, чего хочет от жизни. А в автосервисе дяди и отца нашлось место: зарплата не бог весть, но все же свои кровные. Великое дело для юнца, когда у немалого числа взрослых вокруг вообще нет нормальной работы.

С девчонками, правда, как-то не клеилось. Он многим нравился, но долгих отношений не получалось. Раздосадованным подругам казалось, что Стас – ветреный гуляка. Они пытались приручить его, но нарывались на резкий отпор и видели перед собой агрессивного дикобраза. Потом следовал неминуемый разрыв.

Однажды судьба подарила ему новую встречу с Ингой. Она второй год училась в питерском колледже искусств на актрису, строила планы театральной карьеры. Превратилась в роскошную девушку, у которой не было отбоя от ухажёров.

Дружба редко забывается. Общая память о Таллине делала их особенными в этом многомиллионном городе и быстро сблизила. Только ненадолго. Слишком поглощённый своими необычными чувствами Стас не сразу понял, что Инга со временем начала охладевать к нему. Лишь когда их свидания стали совсем редкими, заподозрил, что дело не в её загруженности учёбой.

Как-то в конце весны Инга сама призналась, что у неё появился мужчина, она собирается замуж.

Предложила остаться друзьями, хотела было поцеловать. Стас зло шарахнулся; побрёл прочь, вновь оглушённый…

Время не лечило, а убивало. У него не получалось отвлечься, с каждым днём обида жгла всё сильнее. Даже вечно занятой отец заметил неладное, но не смог разговорить сына и лишь с тревогой наблюдал, как тот становится всё злее.

Повестку в армию Стас посчитал билетом в рай. В военкомате упрашивал направить его в Чечню: только так надеялся выбить из головы чёртов морок. Крепкого парня, каратиста, определили в дивизию ВДВ.

«Дрессировали» жёстко, Стас уставал как собака, но мысли об Инге всё равно не оставляли. Так что когда его зачислили в направляющийся в Чечню сводный батальон, он чуть ли не радовался: появилась надежда, что война вытравит из души «любовную дурь».

Извилины и впрямь стирались в ноль; оставалась лишь одна мысль – выжить.

Первый же серьёзный бой стал для парня и последним. Его ранило в ногу осколком гранаты. И вместе с двумя товарищами он угодил в плен…

Скрипнув зубами, Стас тряхнул головой, задавил окурок в пепельнице и бухнулся обратно в кровать. Он обязательно должен поспать.

* * *

Радченко никак не мог привыкнуть к некоторым особенностям профессии. Не к виду трупов, хотя порой зрелище бывало ужасным до тошноты. Сейчас больше всего раздражала вонь из мусорных контейнеров, за которыми лежал труп. Если и шёл от него запашок, то он тоненькой струйкой вливался в мощное амбре, источаемое помойками и зависающее в безветренном пространстве между стеной и контейнерами. Сколько недель не вывозили отсюда мусор?

– Решетников, из Мамониных людей, – пробормотал Иванов. – Живёт неподалёку… Жил.

– Вот и «отпускник» нашёлся, – констатировал Радченко, прикрыл нос. – Ну и бугай.

– Бывший десантник, в Югославии воевал.

Радченко ещё раз глянул на спину убитого, на аккуратную прорезь посреди высохшей кровавой лужи на куртке. Судя по всему, давно здесь лежит.

Крисман всё из кожи лез, чтоб хотя бы казаться чертовски деловым, поинтересовался:

– Сколько их осталось у Мамони?

– С ним самим – трое, – прикинул Иванов.

Радченко, спасаясь от вони, отвернулся и решил заодно ещё раз осмотреть окрестности. До чего же убогий дворик…

– Так их по одному передавят, – рассудил Крисман.

– А мы должны переживать по этому поводу? – Иванов посмотрел на командира. – Нам ведь Хлыст нужен, а брать его лучше на живца.

Радченко с кислой физиономией склонил голову набок.

– Как будем следить за этими «живцами»? Мы даже не знаем, кого они выберут в следующий раз.

Он снова просканировал внимательным взглядом двор и разношёрстную массу людей вокруг. На глаза попался местный участковый, Хасьянов. Пожилой уже, по сути, человек всё ещё в старлейских погонах заканчивал опрос кого-то из местных. Отдел плотно работал с Хасьяновым в две тысячи девятом: ломбард Мамони находился на его территории.

Радченко поспешил к нему.

– Вы же неплохо знаете Мамоню и его людей?

– Смотря в каком разрезе.

– Вокруг них не замечали шевеления? Слухов?

– Ждёте продолжения «концерта»? – Хасьянов кивнул в сторону трупа.

Радченко развёл руками: «Сами понимаете!»

– Не-а, никаких слухов, ничего особого… Да и откуда? У них же только ломбард на моей земле. Раньше хоть один из них… то есть, с этим – двое… и жил у меня. Так на днях переехал.

Радченко призадумался.

– Не в курсе, куда?