Мой Ванька. Том второй Лухминский Алексей

– Вы хотите прошибить эту стену? – в ёрнической манере спрашивает Пётр Максимович. – Эх, молодость…

– Ничего. Лоб у меня крепкий. Постараюсь.

Сидим с Павлом на кухне, обедаем.

– Я чувствую, что ты уже хорошо окунулся, – усмехается он, выслушав мой рассказ.

– Ну а что делать! Глаза боятся, а руки делают! Слушай, а у меня к тебе созрел вопрос.

– Валяй!

– Тебе дома сидеть не надоело?

– Надоело. Только кому нужен инвалид?

– Мне.

– Не понимаю.

– Мне в больнице нужен заместитель главного врача по административно-хозяйственной части. Понял?

– Не знаю я, – неуверенно говорит Павел. – Ты думаешь, я справлюсь?

– Слушай, ты – боевой командир. Наверняка тебе и хозяйственные вопросы решать приходилось. В той ситуации, которая имеет место сейчас, нужны нестандартные подходы.

– Имеешь в виду солдатскую смекалку?

– Вот именно! При том тотальном развале, который там есть, ты не заскучаешь. Обещаю! Голодная и грязная больница с остатками персонала тебя впечатлит.

– Извини, а настоящий главврач против не будет?

– Так я тебя могу сначала свозить к нему для знакомства. Он человек очень хороший, но, когда надо, суровый. Правда, времени у нас с тобой на это особенно нет. По телефону я ему всё расскажу. Ну так что?

– Если честно, то очень заманчиво… Я люблю, когда можно начать почти с нуля. Только справлюсь ли?

– А как я? Я тоже главврачом не работал. А вот полтора месяца придётся отвечать за всё и восстанавливать всё. И тоже нестандартными методами.

– Когда выходить на работу?

– Вот сейчас дообедаем, и вперёд!

– Ну ты даёшь! Ну ладно… Только Ленке позвоню, чтобы вечером скоро не ждала.

Мой мобильник прерывает нашу беседу.

– Слушаю!

– Александр Николаевич! Это Светлана Сергеевна. Тут «скорая» привезла с острым аппендицитом. А Семён Викторович домой обедать ушел… Может, я вам адрес дам и вы его заберёте?

Семён Викторович – это пожилой хирург. Единственный на сегодняшний день.

– Готовьте больного к операции! Мне будет нужна Клавдия Лаврентьевна. Я еду.

Даю отбой и поднимаю глаза на Павла.

– Так, Паш… Я поехал на операцию. Приезжай сам, когда закончишь обедать. Я о тебе предупрежу охрану. Сразу бери у меня в кабинете блокнот и пройди по всей больнице. Посмотри самым практическим и придирчивым взглядом, всё посмотри, всё запиши, а вечером обсудим.

– Александр Николаевич, подождите, пожалуйста, – охранник ловит меня в приёмном, – тут из прокуратуры приехали…

Понимаю, что это по вопросам предыдущей команды.

– Александр Николаевич, здравствуйте! Я из областной прокуратуры, – ко мне подходит женщина. – Мне надо задать вам несколько вопросов.

– Простите… Я попрошу вас подождать. У меня сейчас срочная операция. Вас проводят в кабинет главного врача, а я туда приду, когда закончу.

Стараюсь говорить тоном, не допускающим возражений.

Тётка вроде нормальная. Увидела пациента на носилках и сразу отступила.

– Хорошо, я вас подожду…

Да… Единственное, что сегодня здесь похоже на больницу в Булуне, так это то, что тоже не работает лифт. Но там это случалось нечасто. А здесь он, оказывается, не работает уже полгода.

Вместе с водителем «скорой» заносим пациента на носилках на третий этаж. Клавдия Лаврентьевна уже в операционной.

– Александр Николаевич, я готова, – докладывает она.

– Я же говорил вам, что ещё вместе поработаем! – с воодушевлением говорю я вместо одобрения за её оперативность.

Сами отвозим мужчину в палату. Больше некому.

– Александр Николаевич, кофейку? – спрашивает Клавдия Лаврентьевна.

– С удовольствием бы! Только у меня сейчас разговор с прокуратурой. В кабинете ждёт. И ещё. Когда появится Семён Викторович, попросите его со мной встретиться.

– Вы его не ругайте, – просит она. – Он у нас очень давно работает. Хороший врач. Но он – желудочник. Язва у него. Нужна специальная диета. И питание по часам. Вот он и ходит домой.

– Спасибо, я всё понял. Значит, ругать не буду, а помогу решить проблему.

– Это как?

– Ну с язвами я работал, могу попробовать ему её убрать.

– Шутите!

– Нисколько! Надеюсь, смогу. Да и с кормёжкой в нашей больнице решать будем.

Уже минут сорок беседуем с прокуроршей.

Действительно, нормальная тётка! Прекрасно понимает, в каком состоянии я принял больницу. Посоветовала немедленно сделать тотальную инвентаризацию, чтобы знать, какое наследство мы получили. Испытываю огромную благодарность. Мне в голову это не пришло.

Семён Викторович, пожилой, лысоватый человек, сидит напротив меня и внимательно рассматривает.

– Что вы на меня так смотрите? – задаю я непротокольный вопрос.

– Думаю, почему вы меня не позвали… Вроде, я тут единственный, кто может…

– Теперь уже вы не единственный. Конечно, мне до вашего опыта далеко, но аппендициты резать я умею. Тем более в экстренных случаях.

Сказанное, наверное, звучит суховато, потому что он становится в оборонительную позицию.

– Поймите, я вынужден…

– Я знаю, – прерываю я его. – Поэтому разговор у нас с вами будет не о режиме дня и не о хирургии.

– Тогда о чём же? – озадаченно спрашивает он.

– О вашем здоровье.

– Это как?

– Ну мало ли… Может, вам ваша язва надоела.

– Вы что, хотите предложить мне её прооперировать? – готов встопорщиться он.

– Упаси Бог! Хотите, верьте мне или не верьте, но только вашу проблему можно постараться решить без оперативного вмешательства. Это я вам как врач говорю. Энергетически. Опыт такой у меня есть. Успешный опыт. И неоднократный!

– Простите, Александр Николаевич… Я кое-что читал про все эти опыты. Верится с трудом.

– Как вы думаете, Семён Викторович, если мы с вами поработаем недели две-три, от вас что-нибудь убудет?

– Думаю, что ничего, кроме денег, – грустно отзывается он.

– Я работаю бесплатно! – чётко разделяя слова и глядя ему прямо в глаза, говорю я и уже спокойно добавляю: – Поэтому соглашайтесь! Кстати, последний раз, когда я лечил язву, то от благодарной соседки, у которой она зарубцевалась, получил банку варенья.

– Ну вот, а говорите – бесплатно! – Семён Викторович облегчённо смеётся.

– Тогда, если вы попрощаетесь с вашей язвой, то готов получить от вас тоже банку варенья. Любим, знаете ли, мы с братом вечером попить чайку с вареньем…

– Ну давайте, попробуем, – он обречённо вздыхает.

Приехал Скориков.

– Александр Николаевич! С победой всех нас! – крепко жмёт мне руку. – А где уважаемый Кирилл Сергеевич Золотов?

– Спасибо. Кирилл Сергеевич пока в кардиологии больницы Медицинской академии. Так что минимум месяц-полтора придётся командовать мне. Давайте пройдём с вами в кабинет.

– Я уверен, мы сработаемся, – на ходу говорит он.

– Даже не сомневаюсь, Александр Васильевич. Очень надеюсь на вашу помощь. Будем стараться всё тут привести в порядок.

– Что могу – сделаю. Что вас сейчас больше всего тревожит?

– Отсутствие кадров. В том числе младшего медицинского персонала. Могу ли я попросить вас помочь мне вернуть сюда тех, кто ушёл? Речь идёт о том, чтобы поговорить с ними, убедить… Конечно, я сам тоже буду разговаривать с каждым, но хорошо бы, чтобы они всё-таки пришли сюда. Нужны даже обычные санитарки. И ещё. Хорошо бы найти сюда приличного повара. Тут работает нечто… Перегар на гектар, а заменить некем. Кормёжка исключительно плохая.

– Понимаю, – задумчиво произносит глава муниципалитета. – Я постараюсь помочь… Есть у нас в посёлке пенсионерка-повариха. Только пойдёт ли?..

– Помощницу мы ей найдём. Главное, чтобы правильное руководство процессом организовала.

Александр Васильевич быстро записывает что-то в блокноте.

– Сашка, я всё облазил, – с порога сообщает Павел. – Ой… Извините…

– Погоди, погоди, – торможу я его, видя, что он собирается выйти. – Александр Васильевич, вот – рекомендую: Павел Николаевич, заместитель главного врача по административно-хозяйственной части.

– Мы, кажется, знакомы, – улыбается он. – Ведь это вы приходили ко мне по поводу детской площадки?

– Я. Спасибо большое. Даже из соседних домов детки приходят.

– Ну что ж, Павел Николаевич, теперь, когда вы в таком качестве, мы с вами будем общаться чаще.

– Вот, сразу хотелось бы попросить шлагбаум установить. А то машины ставят так, что «скорой» не подъехать, – Павел с ходу берёт быка за рога.

– Записал. Деньги на шлагбаум, наверное, найду, а вот устанавливать вам, друзья, боюсь, придётся самим.

– Установим. И ещё механиков бы… Лифт починить надо, – не унимается Павел.

– С этим тяжело… Могу предложить себя в качестве механика и в вечернее время.

– Вообще-то я тоже механик, – встреваю я в их разговор. – Может, давайте действительно вечером всё посмотрим и решим на месте?

– Ты лучше оперируй себе спокойно, – отмахивается Павел и обращается к Скорикову: – Он сегодня уже здесь прошёл боевое крещение. Мужика с аппендицитом резал.

– Не-ет… Боевое крещение у Александра Николаевича было зимой, – поправляет муниципальный глава. – То есть вы, Александр Николаевич, сегодня опять с корабля – на бал!

– Похоже…

– Александр Николаевич! – входит Светлана Сергеевна. – Там «скорая» парня с переломом привезла. Отправляем или у нас?

– Конечно, у нас! Я уже иду. Извините, товарищи…

– Давай, иди! Мы тут сами поворкуем, – напутствует меня Павел.

Сломанная нога в гипсе. Ещё вывих вправлен…

Клавдия Лаврентьевна почти не отходит от меня. Устала, бедная. Домой её я отправил с трудом. У тётки глаза блестят!

Кириллу Сергеевичу я по телефону всё доложил. Одобрение назначения Павла на должность получил. Сейчас сидим с ним и по пунктам проходим по его записям, расставляя приоритеты.

– Ну я готов! – Скориков является в полной боевой готовности и в рабочей одежде.

Я понимаю, что они хотят лезть и смотреть неработающий лифт. Безногий Павел тоже собрался!

– Паш… Можешь мне найти здесь какую-нибудь робу?

– Откуда же я тебе её возьму? Я пока здесь знаю столько же, сколько и ты.

– Значит, так полезу.

Молю Бога, чтобы «скорая» пока никого не привозила. Хотя сегодня дежурит Светлана Сергеевна, но она одна на всю больницу.

В квартиру вхожу в четверть первого. Ваньки нет. Антошка встречает меня в прихожей. Как он трётся о мои ноги! Соскучился, бедняга. Насыпаю ему в мисочку корм. Кот начинает аппетитно хрустеть. Придирчиво осматриваю жилище. Молодцы… Везде полный порядок.

– Антошка, ты прости меня, зверюга, что мы тебя вот так здесь бросаем.

Глажу его по большой голове. Кот на некоторое время отрывается от трапезы, поднимает на меня жёлтые глаза, а потом снова принимается за еду.

Щёлкает замок входной двери, влетает счастливый Ванька.

– Ой, Сашка, привет! Как видишь, мы всё оставили в порядке.

– Главное, что ты доволен и счастлив, – я треплю его шевелюру.

– Сашка, я действительно счастлив. Ритка такая замечательная девчонка!

– Охотно верю. На тебя смотреть – праздник души.

– А ты что-то за сегодняшний день совсем осунулся…

– Да, Ванюха, сегодня был трудный денёк. А завтра…

– Сашка, я могу тебе чем-нибудь помочь? – он заглядывает мне в глаза.

Долго смотрю… Обнимаю и прижимаю к себе.

– Мне помогает уже то, что в моей жизни есть ты… Понял?

– Сашка, мы прорвёмся! Я досрочно сдам сессию, помогу Ритке, а потом попрошу отпуск…

– Правильно, – перебиваю я его. – Тебе тоже отдыхать надо.

– Знаешь, – Ванька отстраняется, – мне неудобно старшего брата снова называть идиотом. Я в отпуске буду тебе там помогать. Тебе и Кириллу Сергеевичу.

– Тогда ещё и Павлу. Он с сегодняшнего дня там тоже работает.

– Видишь, какая у нас команда подбирается! – Ванька победно трясёт своей шевелюрой.

Он сказал «у нас»… Милый мой, родной Ванюха! Некоторое время стоим молча. Честно говоря, мне как-то не по себе! Сегодня в больнице все свои тревоги и отсутствие лада с самим собой я забивал непрерывной работой. Даже в машине на обратном пути я заставлял себя думать только о проблемах больницы. Только бы не думать о себе, любимом! И вот сейчас стою, схватившись за Ваньку, как за соломинку. Раньше он так за меня хватался…

– Саш… Ты какой-то сегодня, да и все последние дни, сам не свой, – тихонько говорит он мне в плечо. – У тебя что-то случилось?

Вот, действительно родная душа! Ещё раз убеждаюсь, что Ванька очень тонко меня чувствует.

– Случилось, Ванюха… Взглянул на себя по-другому, наверное, со стороны… Короче, произошла переоценка ценностей. Вообще я хотел тебя спросить…

– Саш… Ты устал сегодня, – очень мягко и заботливо перебивает меня Ванька. – Я, наверное, не вовремя задал свой вопрос. Может, лучше завтра поговорим?

– Нет. Давай сегодня. Водка у нас есть?

– Найдётся, – вздыхает он. – Только лучше бы тебе поспать.

– Прости… Я знаю, что пока тебе всё не вывалю, вряд ли смогу нормально спать. Давай наливай!

Выпиваем по рюмке, закуриваем.

– Понимаешь, Ванюха… Мне тут открылось… – я мнусь, не зная, как начать. И как в холодную воду: – В общем, оборзел я. Понимаешь? Я тут много думал про себя и пришёл именно к этому выводу.

Внимательно смотрю в Ванькины глаза и читаю в них… согласие! Значит, и он это тоже увидел. От этого сразу становится легче, и из меня прёт.

– Успешный человек! Всё могу! Талант! Великий шаман! Все вокруг поют дифирамбы! Скоро поклонницы цветы будут под ноги бросать… Знаешь, как это забирает? Человек может пройти и огонь, и воду, а медные трубы, оказывается, пройти гораздо сложнее. Все вы, и ты в том числе, меня зацеловали. Так кайфово! А я взял и почил на лаврах. Как мне сказал профессор-хирург, я даже к работе стал относиться вальяжно. Поэтому стал допускать небрежности. Да и насчёт нашей больницы… Врио главного врача! Ведь не запротестовал, когда назначали! Расценил как само собой разумеющееся. Переоценил свои возможности и набрал кредиты доверия… А как я их отдавать буду? По векселям надо платить! Ты понимаешь, сколько людей сейчас зависит от моих решений и действий? Они верят мне! А кто я такой? Пацан, возомнивший себя полубогом… Пацан без опыта и образования, нахватавшийся по верхам каких-то знаний. И самое страшное, Ванюха! Я перестал думать! Когда я искал средство поставить тебя на ноги – по ночам думал! На работе в боксах думал! И пришёл успех. А сейчас… Живу на прежних достижениях. Да и багаж свой отрабатываю почти на автопилоте. Знаешь, что является самым действенным оружием против медных труб? Самоирония! Способность посмотреть на себя с сарказмом и посмеяться над своими надутыми щеками. А я этого давно уже не делал…

Обессилев от всего только что произнесённого, наливаю рюмки и, не дождавшись Ваньки, выпиваю свою. Поднимаю на него глаза. Ох… Опять – как в самую душу он мне заглянул! Прямо как тогда… Вижу, что я понят. Вижу его сочувствие. И осуждение вижу. И поддержку тоже.

– Ну что ты молчишь? Скажи что-нибудь! – не выдерживаю я длительной паузы.

– А что я могу тебе сказать? Ты всё сам сказал. Об этом я очень хотел с тобой поговорить, но у нас взаимно не было времени. Да и не знал я, как к тебе подступиться с этим разговором. Ты вернулся из Булуна каким-то другим. Вроде такой же, но – другой. Из Булуна вернулся… повелитель… Повелитель судьбы! Это читалось буквально во всём. Тебя несло. Я тогда испугался. Не тебя, а за тебя! Я читал в истории нашей страны о статье Сталина под метким названием «Головокружение от успехов». Так вот… У тебя произошло как раз головокружение от твоих, действительно имеющихся, успехов. Они оказались сильнее тебя, Сашка… А это – прямой путь к разрушению личности. Твоей личности. Но знаешь… Я очень рад, что сам не начал этого трудного для тебя разговора. Видишь, ты сам ко всему пришёл. Я только не могу согласиться с тобой в отношении больницы. Пойми! Если не ты, так кто же? Больной Кирилл Сергеевич? Ты тогда правильно сказал, что твоя задача сделать так, чтобы он всего того безобразия по возможности не увидел. Ты это обязан сделать ради его здоровья и спокойствия. Разве не так?

– Ты думаешь, я смогу?

– Сашка! Я просто уверен в этом. Если к своим действиям ты будешь подходить с такой же жёсткой меркой, как сейчас, то всё получится. Поэтому я и спросил, чем я могу тебе помочь. Сашка, поверь, у меня есть все основания гордиться своим старшим братом. Это не дифирамбы! Ты сумел остановиться и критически посмотреть на себя со стороны. Это же самое главное! Теперь ты начнёшь работу над ошибками. Ну а я тебе помогу, – заключает Ванька с неожиданной невинной улыбкой.

Снова долго на него смотрю. Мой любимый младший братишка… Такой рассудительный…

– Ванюха… Что бы я без тебя делал? – задумчиво бормочу я. – Я ведь такие признания могу только тебе сделать.

– А Даше?

– Только тебе, – повторяю я.

– Ладно, унтер-офицерская вдова… – Ванька подпирает голову рукой и внимательно смотрит на меня. – Иди-ка ты спать.

– Я хотел ещё тебе про больницу рассказать.

– Так! Старший в тандеме, иди спать! Завтра расскажешь, – командует он.

– Сегодня без твоей лохматой башки я точно не усну.

– Не беспокойся, я тоже иду.

Антошка уже лежит там, где привык, над тем местом на подушке, где должна находиться моя голова. Аккуратно укладываюсь. Кот, чуть-чуть поёрзав и ткнувшись носом мне в голову, начинает мурлыкать. Значит – ждал!

Ванька тоже укладывается.

Обнимаю его и тоже, как Антошка, утыкаюсь носом в волосы.

– Как говорят в математике – необходимые и достаточные условия выполнены, – бурчит он. – Давай, моё всё… Спи теперь!

– Ванюха мой… Братишка мой… – повторяю я, прижимая его к себе.

– Всегда твой… и только твой…

Утренних летучек я решил пока не проводить. Летать пока не с кем. Вообще больница полупустая. Очевидно, из-за своей недоброй славы.

Поприсутствовал на обходе. Теперь имею какое-то представление, кто здесь с чем лежит. Особо внимательно посмотрел прооперированного вчера. Вроде порядок. С утра сделал Семёну Викторовичу первый сеанс. Результат привёл его в удивление. Сказал, что ему летать захотелось. Слава богу, у него не возникло отторжения. Потом он сам предложил мне обсудить плановые операции. Оказывается, они здесь всё-таки проходят. Пожаловался мне, что ему одному на отделении трудно. Ещё бы! Предложил ему свою помощь. Согласился! Похоже, тоже намечается контакт.

Обсудили список необходимых медикаментов. Обсуждали все вместе. Семён Викторович к написанному терапевтами добавил ещё столько же.

– Саша! – ко мне в кабинет, постукивая протезом, быстро входит Павел. – Я был на пищеблоке. Она же в жопу пьяная! Её гнать надо!

– Ты сам готовить собрался? – ехидно интересуюсь я.

– Иди ты! В общем, я поехал к тёте Маше.

– Кто это?

– Ну та пенсионерка, о которой говорил Скориков. Я взял координаты.

– Отлично! Постарайся её уговорить. В конце концов, пригласи приехать сюда с тобой. Вместе попытаемся.

– Ладно. Да! Я вчера вечером звонил Диме. Просил его в общественном порядке помочь с лифтом. Он согласился на выходных.

– Отлично! Я тоже робу с собой возьму.

– Ты лучше подумай, кто на выходных будет здесь в травмпункте работать, – сурово напоминает Павел.

Вот повезло мне! Проблемы хватает на лету!

– Паш, на сегодняшний день я вижу только одну кандидатуру.

– Вот! А ты на чердак собрался лезть, – с некоторым удовлетворением отмечает он. – А то давай – ты на чердак, а я тут руки и ноги вправлять буду.

– Понял, товарищ начальник, – принимаю я его справедливый упрёк.

– То-то же! – он с довольным видом скрывается за дверью.

Почти сразу входит охранник.

– Александр Николаевич, тут женщина к вам просится. Пустить?

Как хорошо, что хоть охрана нормально работает. И то потому, что она из охранной фирмы. Кроме того, мне пришлось сразу скомандовать и запретить всякие хождения.

– Да, позовите её, пожалуйста.

Входит довольно симпатичная женщина средних лет.

– Здравствуйте, Александр Николаевич!

– Здравствуйте!

– Меня Александр Васильевич прислал. Я здесь старшей медсестрой работала ещё год назад. Моя фамилия Шитова.

– Садитесь, пожалуйста.

Из стопки личных дел, которые теперь лежат на моём столе, вытаскиваю её дело. Листаю… Почти пятнадцать лет работы. Старшей – десять. Одни благодарности… Стоп! Последний выговор «за упущения в работе» и сразу увольнение по собственному желанию.

– Елена Михайловна, а что случилось?

– Вы про выговор? Так это я тогдашнему главному по морде съездила. Он работал у нас всего полгода. Женщинам прохода не давал. И ко мне стал приставать. Я его отшила, так он пригрозил, что если я с ним не пересплю, то слечу с должности. Сказал и стал лапать. Ну я ему и врезала. Аж очки с него слетели.

Она при этом с удовольствием смеётся.

– Я к женщинам не пристаю. Поэтому можете спокойно писать заявление о приёме на работу в качестве старшей медсестры. Единственно, о чём хочу предупредить: персонала очень мало, и, видимо, вам придётся и сутки дежурить пока, ну и всё прочее типа процедур, уколов…

– Я этого не боюсь, – она встряхивает пышной причёской. – Вам тут уже такую рекламу сделали, что если даже половина правда, то мы сможем тут всё привести в порядок.

Вот это подход!

– Елена Михайловна, я ведь только врио. Когда заступит настоящий главный, Кирилл Сергеевич Золотов, поверьте, тут многое преобразится. Я с ним на севере работал. Это – настоящий главный.

– Александр Николаевич, мне уже всё про вас и вашего учителя рассказали. И про ваш зимний визит, про операцию, и как вас выгнали… Посёлок у нас небольшой, новости распространяются быстро. Короче! Когда можно приступать?

– Да прямо сейчас и приступайте. Если на сегодня у вас нет других планов.

– Меня это устраивает. Значит, можно принимать разрушенное хозяйство?

– Конечно! Только я вас попрошу, когда всё, что осталось, примете, сделайте мне перечень того, что нужно покупать: что в первую очередь, что во вторую, ну и так далее. И вообще прокуратура посоветовала мне сделать инвентаризацию.

– Непременно!

Уходит. Неужели у нас будет хорошая старшая медсестра?

– Александр Николаевич, – обращается ко мне, входя в кабинет, Клавдия Лаврентьевна, – там с серьёзной ссадиной парнишка пришёл. Смотреть будете?

– Конечно! Клавдия Лаврентьевна, тут Шитова приходила…

– Ленка! Уговаривайте её вернуться! Мастер на все руки! Десять лет всё хозяйство в идеальном порядке содержала. Кстати, и в операционной может. Она до этого была хирургической сестрой, да и потом помогала.

– Она уже принимает хозяйство. С сегодняшнего дня будет работать.