Мой Ванька. Том второй Лухминский Алексей

Ну нет у меня ответа на этот вопрос!

«А ведь, он тебе ещё в Булуне сказал, что теперь ты будешь защитником многим, – не унимается голос. – Значит, задний ход дашь?»

Конечно же – нет! И вообще – поздно ёрзать! Как говорят немцы, вино налито – надо пить! Обратного хода не будет!

Нахожу в мобильнике Дашин номер.

– Привет!

– Здравствуй, Саша. Как там дела у Кирилла Сергеевича?

Молодец! Сначала про Кирилла Сергеевича! Умница!

– Завтра или послезавтра стентирование будут делать. Это распорка в сосуд.

– Это серьёзная операция?

– Да нет… Не очень. Долго рассказывать.

– А у тебя как?

– Примерно через два дня еду принимать больницу. Пока буду врио главного врача, до выздоровления Кирилла Сергеевича.

– Тебе не страшно?

– Знаешь, Дашка, мне очень страшно! Я действительно боюсь. Я ведь привык, что Кирилл Сергеевич всегда мудро подправит мои ошибки. Я был за его спиной!

– Сашенька, ты запомни: у тебя всё получится. Я в тебя верю.

– Дашка! Спасибо тебе, родная!

– Только я чувствую, Саша, что мы теперь долго не увидимся, – вздыхает она.

– Увидимся! Поверь, я буду очень стараться.

– Придётся и этому верить…

В палате Кирилла Сергеевича сижу с тетрадкой и записываю.

– Значит так, Сашенька… В первую очередь ты должен среди имеющегося персонала найти врача, который сможет пока, временно, исполнять функции зама по делам лечебным. Это поможет тебе сосредоточиться на вопросах хозяйственных. Ты же сам понимаешь, что в той ситуации, которая имеется в больнице, хозяйственные дела очень важны. Понимаешь меня?

– Конечно!

– Теперь дальше. Второе, что ты должен сделать, это поработать с кадровиком. Посмотреть, кто остался, кто недавно уволился, навести справки об этих людях. Может, кого-то из ценных сотрудников ещё можно вернуть. При этом гор золотых не обещай. Третье… Третье – это обеспечение больницы медикаментами. Надо знать источники и финансовые возможности. Сергей мне уже рассказал про вашу беседу в Облздраве и о своём вопросе про финансы. Так что я в курсе обещаний. Ну и четвёртое – внутрихозяйственная деятельность. Я имею в виду питание, бельё и тому подобное. Остальное – по мере возможности.

– В общем, я понял…

– Не страшно?

– Знаете, когда я открывал своё дело в гаражах, то мне было страшно. Тогда я сказал себе – глаза боятся, а руки делают. Здесь всё то же самое. Как говорится, раз надо, значит – надо!

Ну конечно же, я говорю не совсем правду! Но не могу я сейчас признаваться Кириллу Сергеевичу в своих сомнениях!

– Сашенька, ты учти, что ту самую процедуру мне произведут завтра. Я не знаю, сможем ли мы завтра поговорить, но и Юра, и Сергей сказали, что придут ко мне. Они тебе позвонят.

– Хорошо. Только пусть обязательно позвонят! Я буду волноваться.

– А вот это незачем! Делай все свои и наши дела спокойно. Кстати, как там Антон в другой квартире?

– По-моему, нормально. Скучает без вас, конечно! Спит у меня на голове.

– Как это?

– На моей подушке над моей головой.

– Ну это ты его разбаловал. Давай отучай!

В кабинете Михал Михалыча скромно сижу на диване, а хозяин вышагивает из угла в угол.

– Значит, ваши первые две недели я могу оценить на твёрдую четвёрку. Судя по вашим оценкам в других науках, это для вашего самолюбия плохая оценка. Но я ничего не могу сделать. Оценка объективная. Я вам уже перечислил ваши упущения. И все они – следствие некоторой небрежности. Учтите, врач вашего уровня не имеет права на небрежность.

– Я же ещё не совсем врач… Учусь только, – пытаюсь я вставить слово.

– Ну правильно! Я, мол, не волшебник, я только учусь. Не надо кокетничать со мной! Я же прекрасно вижу, что сами-то вы себя уже считаете врачом. Вас успокоили ваши успехи. Спорить не буду. Ваши успехи несомненны. Но они и стали причиной вашей вальяжности в работе. Только в хирургии это недопустимо. Здесь всё должно быть выверено с математической точностью! Вы же инженер! Вы должны меня понять. Человек со скальпелем не может быть небрежным. Вы должны думать о каждом своём, даже микроскопическом, движении.

Сижу и понимаю, что так со мной ещё никто, даже Кирилл Сергеевич, не говорил. А ведь он прав! В общем, и это, как говорится, туда же до кучи. Все претензии к моей работе, только что высказанные Михал Михалычем, являются следствием всё того же… Как это всё сходится с моими вчерашними мыслями! Короче, оборзел ты, Елизов, совсем оборзел… Раньше думал, сомневался… и рос, потому что всё делал тщательно. А теперь… Всё удается! Успокоился… Раньше копал вглубь, а теперь – вширь расползаюсь… Сомневаться совсем перестал…

– Ну, что задумались, молодой человек?

– Вы правы, Михал Михалыч! Пожалуй, я перестал думать и стал расширять кругозор, не копая вглубь. И вообще я, похоже, потерял чувство опасения перед решением проблемы. Перестал сомневаться. Причём это везде и во всём… Наверное, я возомнил, что могу всё… Короче… Вы во всём правы!

Все эти слова произношу почти шёпотом, потому что это признание.

– Ну наконец! Достучался я, – с определённым удовлетворением произносит профессор и, кажется, слегка улыбается из-под косматых бровей. – Вам много дано. Слышите? Очень много дано! Я уж не знаю, каким чувством вы угадываете правильные решения, но это есть. С этим нельзя не считаться. Не могу не признать – то, что другие постигают месяцами, вы проскочили за две недели. Только это говорит в первую очередь о том, что драть вас надо стократ сильнее, чем остальных. Иначе вы успокоитесь, и вместо пользы больному от вас будет сплошной вред.

– Вы правы, – снова выдавливаю я.

Ох, как мне стыдно… Он меня раздавил. Так меня давно никто не макал.

– Ладно, молодой человек. Уверен, вы сделаете выводы из моих слов. А пока… Ловите!

В меня летит книга. Ловлю.

– Знаю, что вы читаете быстро. Я там закладки для вас сделал. К завтрашней операции должны всё прочесть. Историю пациента я вам уже давал. Короче, завтра жду. Идите, отдыхайте!

– Михал Михалыч, я хотел предупредить, что послезавтра…

– Знаю! – прерывает он меня на полуслове. – Мне Сергей Петрович уже всё сказал. Будете принимать больницу, в первую очередь обратите внимание на хирургию и травматологию. Больница районная. Возят туда всяких травмированных. И ещё оборудование внимательно посмотрите. Ладно, свободны!

Выхожу. От последних напутствий становится тепло. Размазал, конечно, но спасибо ему.

Выходим из операционной. Всё прошло благополучно. Пациента везут в палату.

– Михал Михалыч, – я отвожу его в сторону, – вы меня простите за тот момент во время операции.

– Тебе бы холку намылить, – ворчит он, неожиданно обращаясь ко мне на «ты», – но ты был тогда прав. Мне не надо было говорить тебе под руку, но я боялся, что ты… Впрочем, ладно! Ты был прав.

Просто во время операции он произнёс: «Не надо так!» – а я в ответ, сам не пойму, как я так мог, рявкнул: «Надо!» – и сделал по-своему.

– Михал Михалыч, – извиняющимся тоном объясняю я, – я старался хорошо подготовиться…

– А ты хорошо подготовился. Я это оценил. И вот так надо готовиться всегда. Даже когда аппендициты в полевых условиях режешь, – и он первый раз мне улыбается по-настоящему.

– Михал Михалыч, вы меня извините, я побегу? Сегодня Кириллу Сергеевичу стентирование сделали. Я хотел вечером зайти…

– Давай, давай! Завтра после своей командировки зайди рассказать.

– Обязательно!

В коридоре кардиологии встречаю ректора и Юрия Степановича.

– Саша, поворачивайте! Нас тоже не пустили к нему. Ещё сутки он в реанимации будет.

– Ну а как он вообще?

– Говорят, всё нормально. Перенёс всё хорошо.

Очевидно, Юрий Степанович уже всё узнал.

– Вы лучше расскажите, как вы сегодня Шахлатого на операции построили? – смеётся ректор.

– Уже нажаловался…

– Да нет. Он всё это с юмором подавал. Говорит, подбросил тоже ученичка. Мол, если дело дальше так пойдёт, то скоро и сидеть в его присутствии побоюсь.

– Значит, меня Бог всё-таки миловал, – ёрничает Юрий Степанович.

– Ну было дело, – оправдываюсь я. – Но честно, я знал, что делать надо именно так!

– Ладно, он вами доволен. Не беспокойтесь, – Сергей Петрович хлопает меня по плечу.

– Вы на машине? – после приветствий спрашивает Ольга Николаевна.

– Да.

– Тогда едем! В больницу я уже позвонила и предупредила о нашем приезде. Все приказы подписаны. Золотов – главный врач, а вы – врио, пока он не приступит к своим обязанностям. Обращаю ваше внимание, что вы – врио со всеми правами, в том числе кадровыми, финансовыми и хозяйственными. Вам понятно?

– Конечно. Давайте проведём процедуру и поедем.

– А вы помните о своих пациентах!

– Стараюсь. Садитесь!

Осмотр Чистоозёрской больницы поверг меня в тяжёлое состояние. Я и в тот, первый раз заметил, что здесь всё неблагополучно. Но сейчас… Всего около четырёх месяцев прошло, а тут словно Мамай прошёлся. Единственное место, где поддерживается хоть какой-то порядок, это операционная. Правда, Клавдии Лаврентьевны я не увидел.

Очень хорошо встретились со Светланой Сергеевной. Меня согрело, когда она, радостно улыбнувшись, шагнула мне навстречу и протянула руку.

Еду, которой здесь кормят, трудно назвать едой. Бурда какая-то. Бельё грязное, и это видно невооружённым глазом. Его если и стирали, то, наверное, без порошка. Во всей больнице, на всех её трёх этажах я увидел лишь одну санитарку. Беда… Даже страшно, если Кирилл Сергеевич это увидит.

В бесхозном кабинете главного врача располагаемся с Ольгой Николаевной.

– Ну, что скажете? – осторожно интересуется она.

– Страшно… – признаюсь я. – В Булуне, где мы с Кириллом Сергеевичем работали, больница была совсем небогатая, но она вылизывалась ежедневно. За кормёжкой Кирилл Сергеевич следил лично. Персонал был вышколен. Короче, он этого увидеть не должен. Я готов тут дневать и ночевать, но к его приходу надо навести хоть какой-то порядок.

– Честно говоря, при всей моей информированности, я такого не ожидала, – в свою очередь признаётся чиновница. – Давайте я представлю вас персоналу, а потом мы с вами продолжим.

Едва выходим в коридор, как вижу быстро идущую навстречу Клавдию Лаврентьевну.

– Ой… Здравствуйте, Александр Николаевич! Уж как я рада! – еле отдышавшись, выкладывает она. – У нас тут уже слух прошёл, что будет новое руководство и что вы будете здесь работать.

– Ваше сарафанное радио на этот раз не ошиблось, – подтверждает Ольга Николаевна. – Помогите нам собрать всех в ординаторскую на втором этаже.

– Бегу!

– Поверьте мне, это такая прекрасная хирургическая сестра! – заочно представляю я Клавдию Лаврентьевну. – Она мне помогала во время операции, когда я тут в отсутствие травматолога провёл целый день…

– Не поняла. Вы тут работали?

– Один день. Я сюда пришёл к одной больной. Был выходной день, травматолога не было на работе, народ пошёл косяком, и мне пришлось тут делать всё, ну и оперировать тоже, – терпеливо объясняю я. – Так вот, я с этой сестрой работал. Это выше всяких похвал!

– Да… Думаю, что теперь у вас практики будет гораздо больше, – задумчиво отмечает чиновница.

Собравшемуся в ординаторской персоналу Ольга Николаевна представила Кирилла Сергеевича, заочно и меня как врио. Пришлось сказать «тронную» речь. Объяснить, что я не проходная фигура, что, когда придёт настоящий главный, буду продолжать тут работать в той должности, на которую он меня назначит. Объяснил своё видение проблем, рассказал про предполагаемые свои первые шаги.

Слушали со скепсисом. Только две женщины, Светлана Сергеевна и Клавдия Лаврентьевна, буквально ловили каждое слово. Это хорошо. Будет на кого опереться. Из больницы позвонил Скорикову. Доложил о вступлении в должность. Договорились о завтрашней встрече. С Леной и Павлом тоже договорился о встрече. Надо успеть. Только после всего этого мы поехали обратно.

В машине Ольга Николаевна посоветовала мне сразу найти хотя бы временного зама по административно-хозяйственной работе. А вот ехать представляться в район пока не советовала. Как она сказала – там сидят не те люди. Разрешила ссылаться на неё. В общем, похоже, закрутилось… Если такая поддержка со стороны Облздрава будет всегда, то преодолеть существующее бедствие можно.

Доставив Ольгу Николаевну, еду в больницу академии к Кириллу Сергеевичу. Поздновато, правда, уже восемь вечера. Спасибо ректору! У меня есть пропуск в кардиологию. Так бы в такое время не пустили.

Кирилл Сергеевич встречает меня уже в своей палате. Выглядит гораздо лучше.

– Здравствуйте!

– Здравствуй, Сашенька. Меня сегодня визитами перекормили. Сергей с Юрой уже были, потом Ваня с Сергеем Александровичем.

– Как вы себя чувствуете?

– Ты знаешь, гораздо лучше, чем до этой операции. Дышу спокойно и свободно. Давно уже такой лёгкости не было.

– Отлично! Очень рад, что всё прошло успешно.

– Это, конечно прекрасно, только давай мне про больницу рассказывай. Мне сказали, что тебя там сегодня представляли.

– Представляли вас. Пока заочно. Ну а меня – как врио.

– Какое у тебя общее впечатление сложилось?

Молчу, думая, что и как сказать.

– Можешь не отвечать. Я уже всё понял, – опережает меня Кирилл Сергеевич. – Размер бедствия очень велик?

– Очень… Но я надеюсь, к вашему выходу смогу его сократить.

– Как персонал тебя встретил?

– Знаете… Они, по-моему, настолько привыкли к сменам руководства, что ни во что уже не верят. Но на некоторых я всё-таки надеюсь опереться. Завтра начну работу с кадрами.

– Вот именно! Постарайся поговорить с каждым. Потеряй на это столько времени, сколько потребуется. Поверь, это окупится. Мы с тобой должны понимать, с кем нам предстоит работать. И ещё… Я знаю, что молодые любят махать шашкой. Не торопись. Вспомни Петю. Уверен, что достучаться можно до каждого.

«Дон Кихот…» – проносится у меня в голове.

Утром перед поездкой в Чистые Озёра заезжаю в академию к Михал Михалычу.

– Ну здравствуй… – он протягивает мне руку. Очевидно, совсем перешёл со мной на «ты».

– Доброе утро, Михал Михалыч!

– Что там у тебя в Чистых Озёрах? Рассказывай давай…

– Да всё плохо там. Но, правда, операционная – единственное место, где поддерживается порядок.

– Гм… Значит, тебе с хирургической сестрой повезло. Радуйся!

– Да, там тётка отличная. Мне с ней уже приходилось работать. Открытый перелом врачевали.

– Ладно. Слава богу. Хочу тебе дать совет. Ясно, что в этом заведении есть свои хирурги. Больница это районная, значит, везут отовсюду. Я уже тебе это говорил. Не пожалей времени, посмотри архив за последний год, кто и что там делал и с какими последствиями. Так ты поймешь, что у тебя за специалисты. Понял?

– Понял. Только ясно, что это не быстрый процесс.

– Не быстрый, но нужный. По хирургии экстренных случаев бывает больше. Ты это учти. И ещё… Знаешь, что про нашу российскую медицину говорят? Сделать могут всё что угодно, только выходить после этого не умеют.

Мне это кажется смешным, и я фыркаю.

– Вот-вот! Смешно, да? Только бывает до слёз обидно, когда все труды врача идут насмарку из-за нерадивой няньки, которая что-то там забыла сделать вовремя. Ты это тоже учти. Младший персонал должен быть под жёстким контролем, я бы сказал, беспощадным. Иначе распустятся и делу – хана.

– Они там уже давно распустились.

– Поменять ты их не сможешь. Сейчас это дефицит. Поэтому у тебя есть один путь – контроль и жёсткое воспитание.

Слушаю ворчливые советы этого доброго великана и проникаюсь к нему огромной благодарностью. Везёт всё-таки мне на учителей!

– Михал Михалыч, я, видимо, пока буду вынужден находиться всё время там, в больнице… – мне неудобно ему сказать, что моё обучение у него прерывается.

– Давай-давай… Езжай… Работай… Звони, рассказывай. Запиши мой мобильный. Об остальном потом договоримся. Пиши номер…

Уже три часа разговариваю поочерёдно с врачами и медсёстрами, приглашая их в кабинет главного врача. В моей недолгой жизни это первый случай такой работы с кадрами. А почти все кадры лет на двадцать и больше старше меня. В родители мне годятся…

Выхожу на улицу перекурить. Надо подвести промежуточный итог.

Здесь три отделения – терапевтическое, хирургическое и детское, плюс поликлиника. Структура, похожая на больницу в Булуне. Роддом с гинекологией пока не в счёт, это вообще отдельное двухэтажное здание. Станция скорой помощи… Блин… Всего три машины на весь район! Ладно… Тоже пока не в счёт.

На все эти отделения и поликлинику у нас четыре терапевта, один хирург, три педиатра, один лор, один окулист и один невролог. О более широком круге специалистов говорить не приходится. Ах да! Ещё рентгенолог! Всё равно – не густо… Совсем не густо. Даже пусто!

Младший персонал… Девять медсестер на всю больницу и две санитарки. И это вместе с лабораторией, хирургией, физиотерапией, хозчастью и поликлиникой! Беда…

Даже грубая прикидка говорит о том, что это более чем в три раза меньше, нежели в Булуне, при том что сама больница в полтора раза больше. Только за последние три месяца отсюда ушли почти двадцать пять человек! И говорят, это были неплохие специалисты. Вернуть бы хоть часть…

Мысли прерывает звонок мобильника.

– Сашка, ты сейчас в Чистых Озёрах? – слышу я голос Ваньки.

– Ну да… У меня тут сегодня длинная программа.

– А ты в какое время сегодня собираешься возвращаться? – осторожно спрашивает он.

Мне уже всё ясно, и я начинаю фыркать в трубку.

– Ты чего? – недоумённо спрашивает Ванька.

– Ванюха, до двенадцати квартира в твоём распоряжении. Только смотрите там вместе с Ритой, мне кота не развратите.

– Ты, я смотрю, сам догадался…

– А ты опять забыл, с кем имеешь дело.

– Сашка, но ты всё-таки хоть в двенадцать приезжай. А то я совсем тебя видеть перестал.

– Боюсь, для того чтобы меня увидеть, тебе скоро придётся приезжать сюда, – грустно констатирую я.

– Так всё плохо?

– Приеду – расскажу.

Теперь сам набираю Дашу.

– Ой, здравствуй, Сашенька! Ну как там у тебя дела?

– Знаешь, ты, кажется, была права. Здесь кошмар. Начать и кончить. Даже страшно, что Кирилл Сергеевич может это всё увидеть.

– Сашка, так ведь это тебе наверняка должно быть страшно интересно! Согласись, что я права!

– Права, конечно, только даже мне страшно.

– Ты же сам говоришь: глаза боятся, а руки делают!

Звонок Павла застаёт меня в палате, куда меня позвали для консультации. Кожей чувствую, что этот вызов – не что иное, как проверка. Светлана Сергеевна бы наверняка не позвала. Но весьма пожилой Пётр Максимович всё-таки решил пригласить.

– Извините… – прошу я прощения и отхожу в сторону.

– Саша! Привет.

– Здорово.

– Слушай, а приходи-ка ты к нам пообедать. Ленка тут наварила с учётом тебя.

– Ладно. Сейчас тут кое-что решу и приеду.

– Жду!

Я подхожу к больному.

– Итак… Что случилось?

– Александр Николаевич, – елейным голосом говорит врач, – послушайте, пожалуйста! Мы тут сомневаемся…

Он протягивает мне фонендоскоп.

Слушаю… Всё-таки спасибо Кириллу Сергеевичу! Благодаря ему я натренировался.

– Кардиограмму дайте посмотреть, – жёстко прошу я врача.

– Да мы ещё не успели сделать… – бормочет Пётр Максимович, уже понимая, что фокус не удался.

– Мне всегда казалось, что кардиограмма – первое, что надо делать в случае предынфарктного состояния, – подчёркнуто сухо говорю я. – Разве вы с вашим сорокалетним стажем этого не знали?

Это я вспомнил то, что вычитал в его личном деле.

– Извините, мы решили…

– Наверное, не «мы», а вы! – говорю я, как заколачиваю гвозди. – И ещё. Если главврач всегда будет принимать решения за остальных врачей, то вскорости эти врачи ему будут не нужны.

Круто поворачиваюсь и натыкаюсь на Светлану Сергеевну.

– Ой, простите, пожалуйста…

– Ничего, зашибить не успели, – она немного конфузится.

– Светлана Сергеевна, можно вас пригласить на беседу? Вы сейчас свободны?

– Да. Я пока свободна…

– Пётр Максимович, кардиограмму и назначения обязательно покажите мне. Вы ведь любите советоваться!

Похоже, я хорошо ему всё объяснил.

– Да-да, конечно… – растерянно бормочет он. – Непременно, Александр Николаевич.

В кабинете главного врача приглашаю Светлану Сергеевну присесть.

– Александр Николаевич, вы на него не сердитесь, – начинает она, – это у него уже старческое. Он со всеми так. Будто на старости лет утверждается. А так он – хороший врач.

Понимаю, что она старается выгородить коллегу, и расцениваю это как в первую очередь жирный плюс ей самой. Если бы она накатила на него, то, возможно, я повёл бы с ней разговор на другую тему, а так…

– Светлана Сергеевна, я хочу сделать вам одно предложение, – и держу паузу. – Я хочу попросить вас возглавить терапевтическое отделение и одновременно стать заместителем главного врача.

– Возглавить трёх врачей – нетрудно. Но быть замом главного… – она произносит это с оттенком грусти. – Да и одобрит ли новый главный такое ваше решение?

– Это будет зависеть от нас с вами, от нашей совместной работы. И в первую очередь от того, сколько и каких специалистов мы найдём или вернём к вам в терапию.

– Я могу подумать над вашим предложением?

– Можете. Только в любом случае результат должен быть положительным, – и невинно улыбаюсь, глядя на неё.

– Я начинаю верить, что с вашим напором вы нас выдернете из ямы. Пожалуй, я соглашусь…

– Спасибо вам, Светлана Сергеевна! Я вам очень благодарен за понимание.

Быстро входит Пётр Максимович.

– Вот, посмотрите.

Все вместе смотрим сначала кардиограмму, потом назначения.

– Знаете, я не кардиолог, – осторожно говорю я, – но, судя по кардиограмме, я бы усилил…

Пишу свои предложения.

– Это я в консультативном плане. Решение за лечащим врачом, – я поднимаю глаза на Петра Максимовича.

– Александр Николаевич, я исхожу из того, что у нас здесь есть, – достаточно горько произносит он. – А это и так уже предельные дозировки.

– Понял вас, Пётр Максимович… Пусть тогда будет так.

У меня складывается впечатление, что с ним возникает контакт.

– Светлана Сергеевна, хочу вас попросить. Дня за два все вместе подготовьте список необходимых сегодня и сейчас препаратов. Попробую через Облздрав… Может, ещё где…