Тайны Гестапо Вилинович Анатолий

7

Дыкин бросил в костер паклю и отступил назад. Масляный квач тотчас вспыхнул сильным желтым пламенем. В гараже должен быть порядок и он всегда находил что сжечь в морозное утро: коробки, ящики, старые покрышки, грязную ветошь. Мотор его полуторки ровно урчал, разогреваясь.

Дыкин смотрел на огонь, и ему совсем не хотелось уезжать из теплого гаража. Волна дыма, поднятая ветром, заставила его отступить на несколько шагов. Он увидел военного. «Уже кто-то идет, чтобы заполучить машину», – подумал он.

К костру подошел Бенцер, в шинели с портупеей.

О гараже и машине Бенцер узнал от вахтера горисполкома, с которым разговорился. Он сетовал, что не может отыскать своих земляков, которые, как ему известно, осенью привозили в Дом Советов ящики. И вахтер сообщил, что ящики привозила машина торгового отдела исполкома. А ездила она в Кавказскую за халвой и маслом. «Дыкин-шофер часто туда ездит по разнарядке»– добавил служака исполкома.

– Шофер Дыкин? – спросил Бенцер и протянул руку. – Капитан Крамаренко.

– Рад познакомиться, товарищ капитан. – Дыкин быстро пожал руку капитану. – Разогреваю… Вы по разнарядке пришли? Видите, какие у нас условия…

– Довольно сносные, на фронте хуже, – вздохнул Бенцер и продолжил: – Машина нужна мне будет позже, дорогой товарищ.

– Да? Так чем могу…

– Хочу поговорить с вами, – «Капитан» извлек пачку «Казбека» и, раскрыв, предложил шоферу. – Я думаю, вы помните людей с ящиками, которых привозили с Кавказской в горисполком? Осенью это было.

Дыкин согласно кивнул и ответил:

– Что-то припоминаю… – Вдруг насторожился и торопливо сказал: – Но я с них ничего не брал, ничего, товарищ капитан.

– А надо бы, уважаемый, – рассмеялся Бенцер. – Им для этого выдавали средства, не обеднели бы.

Костер догорал, они закурили, и Дыкин понял, что капитана интересует не то, брал ли он плату с пассажиров или нет, а что-то совсем другое.

– Поехали к проходной, возьму путевку. Потолковать можно и в машине, товарищ капитан.

Они сели в полуторку, Дыкин подвел машину к воротам гаража и пошел за путевкой.

Когда выехали на улицу, Дыкин взглянул на капитана:

– Так что надо, товарищ капитан? Груз есть какой, а?

– Еще какой калымный… – засмеялся Бенцер. – Но сначала скажи, куда эти самые ящики ты отвез тогда? Постарайся вспомнить, – допытывался абверовец.

– А что вспоминать, часть сгрузил в горисполкоме, а часть отвез на склад горздравотдела, товарищ капитан.

Бенцер чуть было не выдал своего удивления, но сдержался и спросил:

– А в горисполкоме что сгрузил?

– Пассажиров с чемоданом и пять, кажется, ящиков? А что?

– Чемодан они в кабине везли?

– Нет, в кузове, мужчина и девушка из рук его не выпускали. Товарищ капитан, что-то случилось с ними? – испугался Дыкин.

– Да нет, дорогой товарищ, ты смотри вон, не врежься в сани, они как-то боком несутся, – засмеялся Бенцер.

Дыкин умело объехал широкие розвальни, перебросил из одного уголка рта в другой папиросу и сказал:

– Март уже, а все еще на санях. Мне на базу надо, товарищ капитан, вас куда подвезти? И как договоримся? Что за груз?

– Груз – те же ящики, дорогой товарищ, – рассмеялся Бенцер. – Но прежде надо посмотреть на них. Для начала вот, возьми, – протянул он шоферу сторублевку. – На базу успеешь, заскочим на склад горздравотдела, я посмотрю на ящики, целы ли они, а потом пойду оформлять вывоз их. Договорились?

– Уже еду, товарищ капитан, – очень довольный ранним калымом, Дыкин повернул полуторку к улице Кирша.

Когда Бенцер и Дыкин вошли к заведующему складом, тот сразу признал шофера, который осенью привозил ящики Керченского музея. Без расспросов он провел капитана в помещение, где были складированы заветные ящики, и Бенцер с видом ответственного лица переписал их номера в записную книжку, а затем сказал:

– Еду в исполком оформлять вывоз, товарищ заведующий. Сегодня оформлю, а завтра постараемся забрать… – и, козырнув, вышел.

Дыкину сказал:

– Если сегодня оформлю, завтра буду у тебя, Дыкин, договорились?

– Ясно, товарищ капитан. Куда теперь?

– К Дому Советов, куда же еще, – усмехнулся Бенцер.

Распрощавшись с Дыкиным, он вошел в вестибюль горисполкома на улице Розы Люксембург. Козырнув вахтеру, направился к окошку, к которому выстроилась очередь за пропусками. Постоял немного и вышел на улицу.

Бенцер, разумеется, и не думал оформлять вывоз ящиков. Это был блеф для Дыкина и заведующего складом горздравотдела.

Вернувшись в маленькую, с одним оконцем, комнатушку, которую они снимали на окраине города, Бенцер не застал Эдиты дома. В квартире было тепло и уютно. Он выпил стопку водки и закурил, подводя итог своей сегодняшней деятельности.

«Ящики Керченского музея обнаружены, он их даже трогал руками и записал все номера. Чемодан доставили в горисполком, как сказал шофер. А вот где этот большой черный чемодан хранится? Вот что надо выяснить во что бы то ни стало. Скорее всего, его спрятали в каком-нибудь сейфе городского банка. Но как это выяснить?» Пока Бенцер не находил ответа на мучивший его вопрос.

Пришла Эдита. Продрогшая, заснеженная, недовольная тем, что ничего интересного, заслуживающего внимания не обнаружила. А была она у того дома, куда позавчера вечером ходила Иванцова.

– Какое-то гражданское учреждение, мало кто входит, а еще меньше выходит, – доложила она. – Въехала конная фанерная будка с надписью «Хлеб» и вскоре выехала. Вот и весь транспорт, Отто. Нет, если там что-то и есть у них, то никак не связанное с нашим интересом.

Бенцер ухмыльнулся и поведал помощнице о своих делах. Эдита сразу же повеселела и сказала:

– Я хочу выпить, Отто, за успех.

– С удовольствием, дорогая.

Юст приоткрыл дверь квартиры и внимательно посмотрел вниз. На тускло освещенной лестничной площадке никого не было. Он прислушался, затем вернулся в комнату и плотно закрыл дверь.

– Раньше чем через час бабушка не появится, – сказал он. – Что тебя сюда привело?

У стола сидел высокий черноволосый мужчина в испачканной маслом шапке. Его ватник в пятнах резко контрастировал с аккуратным убранством квартиры. Холодные черные глаза пристально смотрели на Юста.

Юст угрюмо ждал ответа. Чувство неуверенности никогда не покидало его при встречах с Казаком. Он чувствовал, что тот опасен, и коша расстался с ним в Ростове, облегченно вздохнул. Этот главарь воровской шайки действовал на него словно удав на кролика.

Казак вынул из кармана грязную тряпицу и небрежно развернул ее. Внутри были кольцо и серьги, украшенные бриллиантами.

У Юста жадно загорелись глаза. Даже когда брали ювелирный магазин, он ничего подобного там не видел. Но через мгновение осторожность взяла над ним верх. Ну и что, мол из этого… Зачем это ему?

– Я тебе и в Ростове говорил, что не стоит сейчас этим заниматься! – рявкнул он, хотя в эти минуты ужасно завидовал Казаку. – Закон военного времени, слишком опасно. Кому сейчас предложишь продать?

– Оставь свои фраерские замашки, – произнес Казак хриплым голосом. – Мне нужны деньги.

Юст покачал головой.

– Я не берусь, – выпалил он. – Слишком опасно!

Казак из-подлобья испытующе смотрел на Юста.

– И все же тебе придется дать мне пару кусков, Юст. Я в бегах. На мне мокрое дело. Даешь монету и я рву дальше.

Юст оцепенел. Его сердце сперва замерло, затем забилось в бешеном ритме.

– Я сам, кажется, под надзором.

Гость взял из пачки «Беломора» папиросу и усмехнулся.

– Ты хочешь сказать, что мой приход сюда могут засечь?

– Ты не осторожен! – бросил Юст. – Тебе надо уходить, и поскорее. Ты и меня за собой потянешь.

Казак лениво потянулся. Он знал, что Юст сгущает краски. Ростовчанин не верил, что тот сейчас в стороне от воровских дел.

Он закурил, швырнул спичку на пол и твердо произнес:

– Мне нужно пару кусков. Ты меня понял?

– Но я же не скупщик краденого, – передернул плечами Юст.

Казак нахмурился. Затем расстегнул ватник, и Юст увидел торчащую из бокового кармана ручку нагана.

– Монеты, – в холодных глазах гостя явно читалась угроза. – И быстро…

Юст пошел на кухню, вынул из тайника пачку сторублевок. Отсчитал двадцать, вернулся и бросил деньги на стол. Казак криво усмехнулся, сунул деньги в карман и встал из-за стола.

– Я сообщу тебе, где меня найти, если вдруг понадоблюсь. А теперь прощай. Выглянь наружу. Не хочу лишних неприятностей.

Юст подошел к двери. Осмотрел подъезд, прислушался и вернулся.

– Все в порядке.

Не оглядываясь, Казак побежал по ступеням вниз, легко и бесшумно.

Юст возвратился в комнату, сел и начал рассматривать ювелирные изделия. Это были самые дорогие вещи из всех, какие он когда-либо держал в руках.

Он встал и пошел на кухню. Там, приподняв доску подоконника, спрятал кольцо и сережки в тайник, где у него хранились деньги. Затем достал из буфета бутылку водки, налил полстакана и залпом выпил, закусив щепотью квашенной капусты из фарфорового бочонка.

Неожиданно в прихожей раздался звонок. Юст подошел к двери, насторожился. Кто бы это мог быть? Неужели Казак вернулся? Но открыв дверь, увидел Бенцера. Изо рта у него торчала потухшая папироса.

– Привет, Юст, – сказал немец, рассматривая Эриха своими блестящими глазами. – Что это ты вроде испуган?

Юст усмехнулся, не разжимая рта.

– С чего это вы взяли? – спросил он, закрывая за гостем дверь.

Бендер опустился в кресло, прикурил папиросу.

– Видел, как какой-то здоровяк от тебя выбежал, – сказал он, поглядывая на Юста. – Кто это был?

– Один из моих людей. Зашел, поговорили, выпили – вот и все.

Бенцер молчал. Он знал теперь о Юсте многое. Знал, что тот мечтает о богатстве. Но его воровская деятельность на железной дороге может плохо закончиться.

– Играешь с огнем, Юст, – попытался предостеречь. – Смотри, чтобы не поставили тебя к стенке за чистку вагонов. Размениваешься на мелочи.

Подобные разговоры вызывали у Юста неприятное ощущение.

– Что вас это так волнует, товарищ капитан? Выпить хотите?

Бенцер поудобнее устроился в кресле.

– Идешь на дежурство и пьешь, – покачал он головой и потер рукой массивную челюсть. – Когда ты возьмешься за ум, Юст?

Эрих заставил себя рассмеяться:

– Я предложил вам, а не себе, товарищ капитан.

– Мне нужно кое о чем поговорить с тобой, – сказал Бенцер, глубоко затянувшись. – Возможно, вскоре будет работа, о которой я говорил. В случае успеха ты получишь уйму денег. Миллионами пахнет. Сейчас я ищу подходящих людей. Тебя это интересует?

Миллионами пахнет! Глаза Юста округлились. Наконец-то капитан снова заговорил о крупном деле. После того как он навел его на Иванцову, разговор об этом между ними не возникал.

– Ну, конечно, – ответил он, перегнувшись через стол. – Что от меня требуется?

– Сейчас одно, Юст, выйти на нужных людей…

– А Иванцова? Кстати, она уже не ходит на курсы, знаете?

Бенцер кивнул и затоптал в пепельнице выкуренную папиросу.

– Она ушла в армию, Юст, и вышла из игры. А я хочу знать, могу ли я на тебя положиться?

Юст отвел глаза в сторону. Он решил быть осторожным, с ходу не ввязываться в дело, о котором не имел ни малейшего понятия.

– Но, может быть, вы объясните, хотя бы в общих чертах, что это за дело, товарищ капитан? Например, большой ли риск?

– Не больше того, которому ты подвергаешь себя на железке, – усмехнулся Бенцер. – Опасность тебе не грозит. В худшем случае пойдешь в армию, да и только. Но о деле поговорим потом. Сейчас главное – выйти на нужных людей.

– Кто эти люди, товарищ капитан?

– Работники горисполкома и городского банка, – признался Бенцер. – Может быть, ты знаешь кого-нибудь?

Юст на миг задумался и сказал:

– Есть один. Зовут его Петр Лодкин. Мы с ним учились когда-то. От него можно получить интересующие вас сведения. Да и во всех отношениях он подходит, – с уверенностью сказал Юст.

Бенцер, скрывая волнение, спросил:

– Тот ли это человек, Юст? Сперва я хотел бы посмотреть на него. Ты можешь показать мне этого Лодкина?

– Обещаю, как только с ним свяжусь, организовать вам встречу.

– Ладно. Но обо мне ему пока ни слова.

– Вы всегда можете на меня положиться, – нетерпеливо произнес Юст. – Я все же хотел бы знать, какова моя доля в этом деле?

Прищурив глаза, Бенцер сказал:

– Если ты выполнишь свою работу, получишь определенный процент от многомиллионной суммы, а если нет, то… – развел он руками.

У Юста перехватило дыхание:

– Проценты от многомиллионной суммы? Это такое большое дело?

– Я тебе уже говорил.

8

Петр Лодкин печально смотрел вслед поезду, увозившему Веру. Махнул ей на прощанье рукой, она тоже взмахнула в ответ и исчезла из виду.

Он медленно направился к выходу с перрона. И тут его кто-то окликнул. Обернувшись, он увидел своего школьного товарища.

– Привет, Петр, – радостно пожал ему руку Юст.

– Здравствуй, Эрих! – улыбнуся Лодкин. – Вот проводил жену в Белореченскую, мать ее сильно больна. Как живешь, в армию не призвали?

– А кто же поезд с твоей женой будет осматривать? – рассмеялся Юст. – На железке вкалываю, бронь. А ты, Петр?

– Да все там же, в банке служу, после экономического. В армию комиссия пока не пускает, живу…

Они стояли в станционном зале и разговаривали, но ни один не заметил, что за ними наблюдают Бенцер и Эдита. Им было достаточно взглянуть на Лодкина, чтобы запомнить его надолго, не перепутав ни с кем другим.

А между тем Юст говорил, обнимая товарища юности.

– Надо бы встретиться, по сто грамм опрокинуть, а?

– Я не прочь, тем более я сейчас один. Давай встретимся… Позвони мне в банк, условимся.

– Идет, пиши номер телефона, – решительно произнес Юст.

На клочке газетной бумаги Лодкин написал карандашом своей служебный номер и протянул обрывок Юсту.

– Договорились, Петюша, – не сгоняя своей характерной улыбочки с лица, сказал Юст. – Я непременно позвоню…

– Конечно, звони, Эрих!

Еще немного поговорив о том о сем, школьные товарищи расстались.

Лодкин пришел на службу после обеденного перерыва, что ему было разрешено управляющим банком.

Фонин, работающий за соседним столом, приветствовал его многозначительной улыбкой.

– Ну, теперь ты снова стал холостым, сказал он, открыв одним поворотом ключа дверцу сейфа. – Я многое отдал бы, чтобы моя жена уехала хоть на несколько деньков. А то все читает мне нотации и жалуется на трудности. Все ей не так, все ей не этак…

Фонин в свои сорок лет начал уже полнеть и седеть. В разговоре с друзьями он любил вспоминать свое веселое и бурное довоенное прошлое. И доказывал, что время от времени полезно менять женщин.

– Ну и меняйте себе на здоровье, – со смехом отвечал ему Петр, – а меня полностью удовлетворяет моя.

Тем не менее в этот день он чувствовал какое-то странное состояние. При мысли о пустом доме ему становилось не по себе.

После работы Лодкин спустился по лестнице к служебному входу. С невеселым видом проследовал он по тротуару. Высокая стройная женщина в облегающем фигуру пальто шла впереди. Невольно его взгляд привлекали легкие движения ее бедер, и внезапно его охватило непреодолимое желание побыть с ней наедине.

Он быстро отвел глаза. Никогда, с тех пор как женился на Вере, он не смотрел так на женщин.

«Что со мной происходит? – подумал он. – Я становлюсь таким, как Фонин».

Следующий день тянулся медленно. В первый раз работа была ему неприятна, и он ловил себя на том, что все время смотрит на часы.

В шесть двадцать он закончил работу и вышел из банка. «Через час будет совсем темно, – подумал он, идя по улице, и вдруг остановился – впереди, как и вчера, шла та же высокая блондинка. Ему захотелось познакомиться с этой женщиной. Он ускорил шаг и поравнялся с ней.

– Вы не скажете, где находится кинотеатр? – спросил он, не придумав ничего лучшего.

Женщина улыбнулась и кокетливо ответила:

– Я провожу вас. Вы что, не здешний?

Втянув голову в плечи, Лодкин сказал:

– А как вы угадали? Всех здешних знаете?

Она снова улыбнулась и посмотрела ему прямо в глаза.

– Не всех. Но раз вы спрашиваете, то ясно, что вы не здешний.

– Вы умница! Меня зовут Петр, – сразу решил знакомиться он.

Она подмигнула заговорщически:

– Я сразу поняла, что вы для этого и заговорили со мной. Но у меня почему-то возникло доверие к вам. Сейчас, знаете, время военное…

– Да, вы правы… – протянул он медленно, шагая рядом с незнакомкой.

Они приблизились к кинотеатру. Здесь было светло, толпился народ.

– Ну вот мы и пришли, до свидания, – остановилась незнакомка, обворожительно улыбаясь.

– Может, пойдем вместе в кино? – не спуская завороженных глаз с девушки, спросил Лодкин.

– Благодарю, я уже смотрела этот фильм.

– Тогда, может, в ресторан? – с дрожью в голосе предложил он.

– Только не сегодня. Я иду по очень важному делу, – мягко засмеялась она. – До встречи. Завтра в семь, на этом месте… Мое имя – Вера.

Вера!.. Лодкин растерянно пожал руку девушке. И долго еще стоял и смотрел ей вслед, сдерживая себя, чтобы не броситься за ней.

Когда Эдита, а это была она, повернула за угол, ее догнал Бенцер.

Смеясь, она доложила:

– Распустил слюни, готов. Завтра в семь встречаемся.

– Молодец, товарищ младший лейтенант медицинской службы, – похвалил Бенцер.

На следующий день Бенцер отправился в горисполком. Выстоял в очереди за пропуском к председателю Малых.

В приемной сидели в ожидании посетители как военные, так и гражданские. Бенцер подошел к секретарше – очень славной девушке и представился:

– Капитан Рюмин. Я вижу, здесь можно просидеть не один час, не так ли?

– Да, у председателя дел невпроворот, товарищ капитан. Сейчас у него заведующая спецчастыо и представитель крайкома. Вы по служебному вопросу или…

Бенцер, обворожительно улыбаясь, восторженно смотрел на девушку. Наконец ласковым шепотом произнес:

– По личному. Вас, кажется, зовут Наденька?

– Надя, – ответила девушка, с удивлением глядя на бравого капитана, которого она видела впервые.

Имя секретарши Отто узнал в приемной заместителя председателя без особого труда и сейчас разговаривал с ней, как с давней знакомой.

– У меня совсем нет времени, Наденька, – взглянул он на часы в приемной. – И на прием надо, и…

Девушка улыбнулась:

– Приходите в конце дня, я вас пропущу, – ей определенно нравился этот капитан.

– Очень вам благодарен, – козырнул Бенцер, окончательно пленяя девушку своей улыбкой. Круто повернулся и вышел из приемной.

Пока он стоял в коридоре, разминая и продувая папиросу, обдумывая, что ему делать дальше, из приемной вышла небольшого роста женщина. В руках у нее была папка с бумагами, которые, очевидно, она носила на подпись председателю. Щупленькая, с миловидным лицом, она строго посмотрела на Бенцера и предупредила:

– Товарищ капитан, здесь курить не разрешается. – И хотела подниматься по лестнице, но дверь приемной отворилась и оттуда показался полный мужчина в очках.

– Анна Моисеевна, Василий Петрович просит вас вернуться.

– Что там? Иду. – Она вернулась в приемную, и Бенцер не успел ей сказать, что он и не собирался здесь курить.

– Она у нас строгая, товарищ капитан, – сказал проходивший парень в кепке и с лестницей на плече. Не то монтер, не то еще какой рабочий, обслуживающий Дом Советов.

– Кто строгая? – сделал вид, что не понял, о ком идет речь, Бенцер.

– А наша энкавэдистка Авдейкина, кто же еще, – засмеялся парень, удаляясь по коридору.

«Ага, значит, это и есть заведующая спецчастыо, – отметил про себя «капитан». – Авдейкина Анна Моисеевна..?

Если бы он знал, какова роль этой хрупкой худенькой женщины в тайне «золотого» чемодана! Если бы он знал, то предпринял бы совсем иные шаги в поиске керченского золота. Но он этого не знал и не мог знать…

Часы пробили шесть. Наденька быстро все убрала со стола, закрыла футляром пишущую машинку, затем торопливо поправила прическу, припудрила нос и, бросив последний взгляд в зеркальце, заспешила к выходу.

Надя была очень привлекательна: высокая, хорошо сложенная, с черными блестящими глазами и слегка вздернутым носиком. Должность секретарши, которую она занимала уже почти два года, была неинтересна, и она часто порывалась пойти в армию, где бы она, как ей казалось, могла принести больше пользы, чем в приемной председателя.

Сейчас она спешила на свидание с Бенцером. Капитан заинтересовал ее. Он пришел, как и договорились, в конце дня, но председателя уже не было, и в приемной находилась одна Наденька. Немного пофлиртовав, они договорились о встрече.

Бенцер ожидал ее у ресторана. Со счастливой улыбкой он двинулся ей навстречу:

– Рад и очень благодарен, что вы сдержали свое обещание и пришли.

– Пришла, потому что выпал свободный вечер, товарищ капитан, – улыбнулась девушка.

– Только поэтому… Значит, я должен быть очень благодарен этому вечеру…

Вечер действительно был хорош. По-весеннему светлый, безветренный и теплый.

– Приглашаю вас в ресторан, Наденька, – взял под руку девушку «капитан».

– Нет, нет, меня многие знают, я туда не пойду, товарищ капитан. Мое служебное положение…