Взгляни на меня Спаркс Николас

– Ну конечно.

– Может быть, теперь вы сами что-нибудь расскажете? Вам тогда будет легче?

Мария криво улыбнулась:

– Мне особо нечего рассказывать. Я уже кое-что рассказала про свою семью. Вы знаете, что я выросла здесь, потом училась в университете Северной Каролины и в Дьюке, а теперь работаю адвокатом. Мое прошлое… не такое насыщенное, как ваше.

– Ну и хорошо, – произнес он.

Уже настроившись на одну волну, они одновременно развернулись и пошли обратно.

– О’кей, – сказала Мария.

Он рассмеялся, и тут девушка остановилась и поморщилась. Взявшись за руку Колина, чтобы удержать равновесие, она подняла ногу.

– Секундочку. Эти сандалии меня прикончат.

Мария разулась. Когда она наконец выпустила руку Колина, он продолжал чувствовать тепло ее прикосновения.

– Так гораздо лучше, – улыбнулась она. – Спасибо.

Они зашагали дальше, уже медленно. На крыше «Дерзкого Пита» толпились посетители. Колин подозревал, что в других барах тоже людно. Звезды у них над головой начали тускнеть в свете луны. В уютной тишине он поймал себя на том, что любуется лицом Марии – скулами, полными губами, ресницами, которые отбрасывали тень на безупречную кожу.

– Вы такая молчаливая, – заметил он.

– Я просто пытаюсь осмыслить то, что вы рассказали. Это очень серьезно.

– О да, – согласился Колин.

– Вы совсем другой.

– По сравнению с кем?

– Прежде чем переехать сюда, я работала помощником окружного прокурора в Шарлотте.

– Серьезно?

– Больше трех лет. Это была моя первая работа, после того как я получила диплом.

– Значит, вы больше привыкли судить таких, как я, чем общаться с ними?

Мария чуть заметно кивнула.

– Большинство людей обычно описывают себя с положительной стороны. Но вы… вы беспристрастны. Как будто говорите о другом человеке.

– Иногда мне и самому так кажется.

– Не знаю, смогла бы я… – Девушка нахмурилась: – Честное слово, не знаю, хочу ли рассказывать. Во всяком случае, так подробно, как вы.

– Вы говорите совсем как Эван, – сказал Колин и улыбнулся: – Ну и что, вам нравилось работать в прокуратуре?

– Поначалу да. И я получила много полезного опыта. Но потом я убедилась, что все не так, как я думала.

– Например, не так то, что вы гуляете со мной.

– Ну да… Когда я училась в юридической школе, то думала, что суд – это как в фильмах. Конечно, я знала, что будет по-другому, но совсем не подозревала, насколько. Возникало ощущение, что передо мной снова и снова оказывался один и тот же человек, с одной и той же историей. Прокурор занимался делами посерьезнее, а подозреваемые, с которыми общалась я, были сплошь на одно лицо. Как правило, бедные, безработные, необразованные, обычно хорошо знакомые с алкоголем и наркотиками. И конца этому я не видела. Столько дел! Я боялась просыпаться с утра в понедельник, потому что знала, что ждет меня на работе. Я оказалась просто вынуждена расставлять приоритеты и регулярно добиваться досудебных соглашений. Мы все знаем, что убийство, покушение на убийство и преступления с применением оружия – это серьезно, но как расставить по значимости остальное? Парень, который украл машину, хуже того, который влез в чужой дом и стащил украшения? И что такое по сравнению с ними обоими секретарша, расхищавшая средства компании? Но в списке дел, назначенных к слушанию, место ограничено, да и в тюрьме тоже. Даже если какое-нибудь дело доходит до суда, то главное не то, что ты знаешь, а то, что ты можешь несомненно доказать, и тут-то все еще больше запутывается. Общество полагает, что у нас есть неограниченные возможности для обвинения преступника – продвинутые средства экспертизы, свидетели наготове и так далее, – но в реальности экспертиза ДНК может длиться месяцами, если только это не дело высшего уровня. Свидетели до ужаса бестолковы. Улики двусмысленны. И опять-таки, дел так много… даже если бы я хотела по-настоящему заняться каким-нибудь конкретным случаем, мне пришлось бы забросить остальные. Поэтому чаще всего самое разумное – договориться с обвиняемой стороной, чтобы та признала свою вину и обратилась к суду с просьбой смягчить наказание.

Мария замолчала.

– Я постоянно оказывалась в ситуации, когда от меня ожидали результатов, которых я не могла показать. В конце концов я превратилась в какую-то злодейку. С точки зрения полиции, подозреваемые совершили преступление и должны были понести наказание, тогда как для виновных это почти всегда значило тюремное заключение или иное ограничение свободы. Но так бывает далеко не всегда. В конце концов, полицейские и преступники не были удовлетворены, а мне казалось, что я подвела обе стороны. Отчасти – да. Наконец я поняла, что я – просто шестеренка в колесе гигантской разлаженной машины…

Она замедлила шаг и обхватила себя руками.

– В мире столько зла… Вы даже не представляете, с какими делами нам приходилось возиться. Женщина, которая торговала своей шестилетней дочерью, чтобы купить наркотики. Человек, изнасиловавший девяностолетнюю старуху. Этого достаточно, чтобы утратить веру в человечность. А поскольку на тебе лежит обязанность не давать пощады самым страшным преступникам, значит, другие нарушители не понесут наказания, которого заслуживают, и окажутся на свободе. Иногда… – Мария покачала головой. – Я уже почти не могла спать, а на работе на меня накатывали жуткие приступы паники. Однажды утром я поняла, что больше не могу. Поэтому я отправилась к шефу и написала заявление. Хотя понятия не имела, куда пойду работать.

– Похоже, вы просто выгорели.

– Да.

Мария мрачно улыбнулась, и на ее лице отразились весьма противоречивые чувства.

– Ну что?

– Что?

– Хотите об этом поговорить?

– О чем?

– О том, почему вы на самом деле уволились. И что привело к приступам паники.

Удивленная Мария повернулась к нему:

– Откуда вам знать?

– А я и не знаю, – отвечал Колин. – Но если учесть, что вы проработали там некоторое время, должно было случиться что-то из ряда вон выходящее. И, наверное, связанное с каким-то конкретным делом. Так?

Она остановилась и взглянула на воду. Лунный свет оттенял черты лица девушки, отражающие грусть и чувство вины, а потом и мимолетной боли, что стало для Колина неожиданностью.

– Вы очень проницательны, – сказала Мария, закрыла глаза и несколько секунд не открывала. – Самой не верится, что я говорю с вами об этом…

Колин молчал. Они уже почти дошли до того места, с которого начали свою прогулку по пляжу. Музыка перемешивалась с шумом волн. Мария указала на дюну.

– Может быть, сядем?

– Конечно.

Положив сумочку и сандалии, она уселась на песок. Колин устроился рядом.

– Кэсси Мэннинг, – сказала Мария. – Так ее звали. Я, кажется, ни с кем об этом не говорила. Честно, не самое лучшее воспоминание…

Она говорила тихо и напряженно.

– Дело Кэсси Мэннинг досталось мне спустя три или четыре месяца после начала работы в прокуратуре. На бумаге оно выглядело довольно банальным. Кэсси встречалась с парнем, они поссорились, и парень в конце концов прибег к насилию. Кэсси оказалась в больнице с разбитым глазом, рассеченной губой, синяками и трещиной в скуле. Иными словами, он не просто ударил девушку, а избил. Парня звали Джеральд Лоуз. Но в итоге эта история оказалась далеко не банальной. Выяснилось, что они встречались примерно полгода, и поначалу Кэсси находила Лоуза очень обаятельным. Он внимательно ее слушал, придерживал перед ней дверь, как настоящий джентльмен, но спустя некоторое время она начала замечать за ним то, что ее встревожило. Чем дольше они встречались, тем более ревнивым и властным он становился. Кэсси сказала, что Лоуз начинал злиться, если она не отвечала на звонок немедленно. Он начал встречать ее с работы – Кэсси работала медсестрой в клинике, – а однажды, обедая с братом, в другом конце зала она заметила Лоуза, который сидел один и просто смотрел на них. Она поняла, что он выследил ее. В следующий раз, когда он позвонил, Кэсси заявила, что хочет сделать перерыв в отношениях. Он согласился, но вскоре девушка убедилась, что он за ней следит. Она видела его на почте, на улице, когда уходила с работы или когда отправлялась на пробежку, ей постоянно кто-то звонил и молчал в трубку. Однажды вечером Лоуз пришел и сказал, что хочет извиниться. Кэсси сделала глупость и открыла дверь. Войдя в дом, он стал уговаривать девушку снова с ним встречаться. Когда Кэсси отказалась, Лоуз схватил ее за руку, она стала отбиваться и в конце концов ударила его вазой. Тогда он швырнул Кэсси на пол и… принялся избивать. Так случилось, что патрульная машина как раз проезжала по соседней улице. Соседи, услышав крики, позвонили в полицию, а машина через считаные минуты оказалась на месте. Лоуз колотил лежавшую на полу девушку, повсюду была кровь. Впоследствии оказалось, что это кровь Лоуза – Кэсси рассекла ему голову над ухом, когда швырнула вазу. Полицейскому пришлось использовать электрошокер. Когда машину Лоуза обыскали, то нашли скотч, веревку, несколько ножей и видеокамеру. Жуткий набор. Кэсси сказала мне, что Лоуз сошел с ума и что она боится за свою жизнь. Ее семья тоже была напугана. Родители и младший брат настаивали, чтобы Лоузу дали срок.

Мария зарыла пальцы ног в песок.

– Я тоже так считала. На мой взгляд, этого парня, несомненно, нужно было изолировать. Все вполне понятно. В Северной Каролине Лоуза обвинили бы в тяжком уголовном преступлении категории В, то есть с покушением на убийство, либо категории Д, то есть без покушения. Семья, особенно отец, требовали категории В – тогда он провел бы за решеткой от трех до семи лет. Офицер, арестовавший Лоуза, полагал так же. Но, к сожалению, окружной прокурор сомневался, что мы сумеем доказать злой умысел, поскольку не было никаких доказательств, что вещи в машине имели какое-то отношение к Кэсси. И полученные девушкой травмы не угрожали жизни. К тому же некоторые показания Кэсси оказались недостоверными… Хотя Лоуз действительно следил за ней, кое в чем девушка все же покривила душой. Да и сам Лоуз тоже. Он работал в банке и не имел никаких неприятностей с законом. Поэтому в конце концов мы условились, что Лоуз признает себя виновным в преступлении средней тяжести, за которое полагался год заключения. Я допустила ошибку. Потому что Лоуз был действительно очень опасен.

Мария помолчала, собираясь с духом, чтобы продолжить рассказ.

– В конце концов Лоуз получил девять месяцев, потому что три и так уже отсидел в ожидании суда. Он каждый день писал Кэсси, извиняясь за свой поступок и умоляя дать ему второй шанс. Кэсси не отвечала. Она даже перестала читать его письма, но хранила их, потому что по-прежнему была напугана. Впоследствии, при внимательном изучении, мы заметили, как менялся тон писем со временем. Лоуз все сильнее злился, что она не отвечала. Если бы Кэсси их прочла и принесла прокурору…

Девушка взглянула на песок.

– Выйдя из тюрьмы, Лоуз немедленно явился к Кэсси. Она захлопнула дверь и позвонила в полицию. Лоузу запретили с ней контактировать, и после беседы в полиции он пообещал, что больше не подойдет к девушке. На самом деле он просто стал осторожнее. Он посылал Кэсси цветы. Отравил ее кошку. Изрезал покрышки у машины. На крыльце она находила букеты из сухих роз.

Мария сглотнула. Ее трясло, но она продолжала:

– А потом, однажды вечером, когда Кэсси шла к своему парню – тогда она уже встречалась с другим, – Лоуз ее выследил. Парень видел, как Лоуз схватил девушку прямо на улице и запихнул в машину, но не успел помешать. Через два дня полиция нашла тело Кэсси в старом домике на пляже. Лоуз связал ее, страшно избил, затем поджег домик и застрелился сам. Эксперты не смогли определить, была ли Кэсси еще жива, когда…

Она закрыла глаза.

– Их опознали только по зубам.

Понимая, как трудно Марии все это вспоминать, Колин хранил молчание.

– Я пришла на похороны Кэсси, – наконец произнесла Мария. – Наверное, не следовало этого делать, но я решила, что должна пойти. Я пришла уже после начала службы и села в заднем ряду. Церковь была полна, но я видела родных Кэсси. Ее мать плакала не переставая, почти билась в истерике. А отец и брат сидели совсем бледные. Мне стало дурно, я хотела, чтобы все это поскорее закончилось…

Она повернулась к Колину:

– Смерть Кэсси разрушила семью. Они, конечно, были со странностями, но подобной катастрофы никто не ожидал. Через несколько месяцев после убийства миссис Мэннинг покончила с собой, потом у отца Кэсси отозвали медицинскую лицензию. Я всегда подозревала, что у брата с головой не в порядке… но тогда я начала получать жуткие письма. Они приходили домой и на работу, в разных конвертах, короткие, всего пара строк. Они были ужасны… адресант оскорблял меня, допытывался, почему я ненавидела Кэсси, почему хотела причинить боль ее родным. Полицейские пообщались с молодым человеком, и письма перестали приходить. На некоторое время. Потом они снова стали появляться, уже другие. Угрожающие. Парня опять вызвали в полицию, и, наверное, он… просто сорвался. Он утверждал, что невиновен, что я решила избавиться от него, что полицейские в сговоре со мной. Его отправили в психиатрическую клинику, а отец пригрозил подать на меня в суд. Полиция предположила, что письма мог писать бойфренд Кэсси. Конечно, он тоже все отрицал. Тогда у меня и начались панические атаки. Я боялась, что человек, писавший эти письма, никогда не отвяжется. И тогда я поняла, что лучше мне будет уехать домой.

Колин молчал. Он знал, что никакие слова не способны сейчас успокоить Марию.

– Надо было послушать родителей Кэсси. И полицейского.

Колин смотрел на волны. Их неумолчный шелест действовал умиротворяюще. Не дождавшись ответа, Мария повернулась к нему:

– Вам так не кажется?

Он ответил, с трудом выбрав слова:

– Сложно сказать.

– В смысле?

– Судя по вашему тону, вы и без моего ответа уже сделали вывод. Но, если я соглашусь, вам, скорее всего, станет еще хуже. А если я скажу «нет», вы все равно не прислушаетесь.

– Я не знаю, что сказать.

– Необязательно что-то говорить.

Мария вздохнула и положила подбородок на колени.

– Зря я не убедила прокурора и не настояла, чтобы Лоуза обвинили в тяжком уголовном.

– Да, возможно. Но если бы вы это сделали и даже если бы Лоуз сел надолго, итог мог быть тем же самым. Он явно помешался. Если хотите знать, на вашем месте я бы, наверное, поступил точно так же.

– Знаю, но…

– Вы с кем-нибудь это обсуждали?

– С психологом, вы имеете в виду? Нет.

Колин кивнул:

– О’кей.

– Вы ведь не собираетесь меня убеждать?

– Я никому не даю советов.

– Никогда?

Он покачал головой:

– Но вы и не нуждаетесь в моих советах. Если вы считаете, что психолог вам поможет, обратитесь к нему. Если нет – не надо. Я могу только сказать, что лично мне в свое время это помогло.

Мария молчала, и Колин не знал, как она отнеслась к его словам.

Наконец она произнесла:

– Спасибо.

– За что?

– За то, что выслушали. И не стали давать советов.

Колин кивнул, продолжая смотреть на горизонт. В небе появилось еще больше звезд и засияла Венера – неизменно яркая. По пляжу бродила небольшая компания, и в ночном воздухе раздавался смех. Колину, сидевшему рядом с Марией, казалось, что он знал девушку уже очень давно – гораздо дольше часа, который они провели вместе. Он отчетливо ощутил разочарование, что вечер вот-вот закончится.

Он понял, что расставание близко, по тому, как Мария вдруг напряглась и выпрямила спину. Она сделала глубокий вдох и наконец посмотрела в сторону улицы.

– Боюсь, мне пора.

– Мне тоже, – сказал Колин, стараясь скрыть досаду. – Сегодня я еще надеюсь попасть в спортзал.

Оба встали, и Мария принялась стряхивать песок с сандалий, прежде чем вновь их обуть. Они зашагали обратно к дюнам, за которыми начинались рестораны и кафе. Музыка с каждым их шагом становилась все громче. К тому времени, когда они переступили с песка на твердую землю, улицы уже были заполнены людьми, наслаждавшимися субботним вечером.

Колин шагал рядом, лавируя среди пешеходов, пока они не дошли до поворота на тихую улочку. Мария, как ни странно, держалась близко, так что временами их плечи соприкасались. Тепло от ее прикосновений сохранялось надолго.

– Какие у вас планы на завтра? – наконец спросил он.

– По воскресеньям я всегда обедаю у родителей. А потом, наверное, поплаваю на доске.

– Правда?

– Это весело. Вы когда-нибудь плавали на доске?

– Нет, – сказал Колин. – Всегда хотел попробовать, но как-то руки не доходили.

– Слишком заняты тренировками?

– Слишком ленив, – признал он.

Мария улыбнулась:

– Ну а вы? Вы завтра работаете?

– Нет. Я побегаю, уберусь во дворе, поменяю генератор в машине. Она не заводится.

– Наверное, аккумулятор сел.

– Думаете, я это первым делом не проверил?

– Не знаю. Правда?

Она его явно поддразнивала.

– Ну а потом какие у вас планы, после тяжких трудов во дворе и в гараже?

– Пойду в спортзал. В воскресенье утром там тренируется группа, так что я поработаю в спарринге и в партере, побоксирую, ну, и так далее. Зал держит парень по имени Тодд Дейли, и он нам спуску не дает. Он – бывший профессиональный боец и гоняет нас, как сержант новобранцев.

– Но вы ведь сможете его победить?

– Дейли? Ни за что.

Марии понравилось, что он это признал.

– А потом?

– А потом ничего. Наверное, сяду заниматься.

Они снова свернули и оказались неподалеку от «Дерзкого Пита». Колин узнал машину Марии – он запомнил ее в ту ночь, когда менял колесо. Дойдя до нее, оба растерянно замолчали. Колин чувствовал, что Мария изучала его, словно впервые увидела.

– Спасибо, что проводили.

– Спасибо, что прогулялись со мной.

Она слегка вздернула подбородок:

– У меня есть еще один вопрос.

– О’кей.

– Вы всерьез сказали, что хотели бы поплавать на доске?

– Да.

Мария опустила ресницы и искоса взглянула на Колина.

– Тогда, может быть, присоединитесь завтра ко мне?

– Да, – ответил Колин, неожиданно почувствовав прилив радости. – Охотно. Во сколько?

– Например, в два. Мы сплаваем на остров Мейсонборо. Туда непросто добраться, но оно того стоит.

– Отличная идея. Где встретимся?

– Здесь – не лучший вариант. Надо спуститься по Райтсвилл-Бич, до самого конца острова. Оставьте машину на улице и прихватите с собой несколько четвертаков, чтобы заплатить за парковку. Я буду ждать на пляже.

– Я смогу где-нибудь взять доску напрокат?

– Не нужно, у меня их две. Возьмете ту, на которой я когда-то начинала.

– Отлично.

– Правда, она розовая. И на ней девчачьи наклейки.

– Правда?

Мария хихикнула:

– Шучу. – И добавила: – Удивительно, но я сегодня отлично провела время.

– Я тоже, – искренне произнес Колин. – И буду с нетерпением ждать завтрашнего дня.

Он придержал дверцу, и девушка села в машину. В следующее мгновение она тронулась с места и поехала, а он остался стоять. Вечер на этом мог закончиться, но Мария вдруг затормозила, опустила окно и высунулась.

– Эй, Колин!

– Что?

– Когда завтра будете тренироваться, постарайтесь, чтобы вам не разбили лицо.

Он улыбнулся, глядя ей вслед и думая о том, во что он ввязался. Колин не ожидал приглашения. Шагая к своей машине, он вспоминал минувший вечер, пытаясь разложить все по полочкам. Но, какие бы мотивы ни двигали Марией, он не мог отрицать, что ему было приятно.

И он хотел снова с ней увидеться.

Да, несомненно.