Путешествие в Рим Смагулов Асылан

Введение

Необязательно понимать, какой путь пройдет ток прежде чем доберется от выключателя до лампочки, и какие процессы будут происходить в лампе накаливания, чтобы успешно пользоваться светом. Точно так же необязательно понимать, как работает наша жизнь, чтобы полноценно чувствовать её дыхание. Блаженное невежество, как детство, не вернуть назад. Ведь доподлинно известно, что, расширив мировоззрение лишь раз, его никогда не вернуть в прежние рамки. Всегда будут несогласные с этим умозаключением. И я этому рад. Это значит, что наш МИР еще не сошел с ума окончательно. Я верю, что основой и фундаментом нашего успешного выживания как вида является многообразие. Пока не затихнут споры вокруг природы человеческой любви, морали, чести, долга, дружбы, мы будем жить и развиваться. Но человек слишком часто придерживается крайностей, забывая о золотой середине. Ведь доподлинно известно, что фанатизм извращает саму суть вещей и, даже самые прекрасные порывы под его влиянием будут ужасными.

МИР – это переплетенный сам в себе клубок человеческих судеб.

Любое совершенное действие имеет свое последствие. Любая мысль находит отражение во Вселенной. Наш МИР был духовно связан еще до появления РИМской Империи. Наша жизнь связана не только с теми, кого мы в состоянии увидеть, но и в большей степени с теми, кто покинул МИР несколько столетий назад. И обязательно каждое действие в настоящем будет влиять на будущее.

За всеми хитросплетениями наших душ невозможно наблюдать, находясь в самом центре, ведь большое познается на расстоянии. Именно из этого рождается принятие МИРа.

Мне удалось проследить за собственной судьбоносной нитью вплоть до ее начала, но, когда мне захотелось увидеть её конец, я встретил лишь начало другой нити.

И там же мне открылись все сюжеты МИРа. Они прекрасны, как не ограненный алмаз. Они похожи на нашу кровеносную систему, но вместо крови там циркулировали человеческие чувства. Ведь, как оказалось, человеческая душа – это чувства в первородном виде.

Доподлинно известно, что все написанное – квинтэссенция моей жизни.

Глава I

Предсказатель

«Время – удивительная координата. Если длину и ширину можно измерить сантиметрами, то предлагаю оценивать время пережитыми эмоциями…»

Жил у нас в деревне человек, который по слухам мог предсказывать будущее. Как-то раз он за день до смерти одного из мелких, но жутко важных чиновников, упомянул о скорой его кончине на светском вечере, посвященном сбору средств на лечение бедной девочки, у которой нашли редкое заболевание, сводившее в гроб самых здоровых за считанные месяцы. Чиновник прознал про это и, пытаясь перехитрить смерть, ночью, пока никто не видел, собрал все деньги и выехал из города. Не успел он далеко уехать за черту города, так его ограбили случайные бандиты. Они выслеживали богача, который случайным образом заболел и, вместо важной дипломатической поездки, остался той ночью дома. Ограбили и убили чиновника, а он, как оказалось, все средства, вырученные на том светском вечере, положил себе в карман. Дети чиновника в том городе не могли более оставаться, ведь в народе принято судить каждого ребенка по грехам отца, и бежали вместе с матерью в деревню. А предсказатель, узнавший про все это, решил помочь семье чиновника и переехал вместе с ними в нашу деревню около пяти лет назад.

Предсказатель этот не искал общества среди сельских, был видно человек знатный, воспитанный. Ел и разговаривал правильно, мысли и свое хозяйство держал в чистоте. Местные по началу относились к новоприбывшим с недоверием и даже отвращением, а некоторые ходили к предсказателю за ответами на вопросы, но он всем отвечал лишь одно:

– Как солнце встает на востоке и заходит на западе, так и вы, пройдя путь, на свои вопросы должны ответить сами.

Со временем неприязнь и интерес к переселенцам как-то стихли. Однако меня все пять лет волновало, как он узнавал, что с ним станется. Был случай, когда за день до мирового кризиса, он скупил валюту и был среди немногих кто остался в плюсе. Случалось, и так, что за день до урагана, он предупреждал всех соседей остерегаться ходить в поле, просил всех сидеть дома, а позже сам пригласил в свой дом семью, чей дом был разрушен на следующий день после его слов.

На одном из званых вечеров, где собрались многие знаменитые люди деревни, популярность которых исчезнет через день после их смерти, я обнаружил его среди гостей. Он вежливо общался с дамой подле него, которая судя по всему, просила его о какой-то услуге. Приблизившись к ним, стало понятно, что суть её интереса совпадала с моим. Она упрашивала объяснить ей в чем же его секрет.

 Вы все равно не поверите, предлагаю не тратить время на такие сущие пустяки, – отвечал он.

Наши старания увенчались успехом и спустя каких-то два часа, он согласился рассказать нам.

– Но у меня есть два условия. Несогласных с ними прошу удалиться немедленно, – Посмотрел он очень выразительно, будто искал в наших глазах что-то конкретное. – Первое – не перебивать меня во время рассказа. То, о чем я расскажу, случилось со мной в период юношества, и многое я могу не вспомнить. А вопросы и вовсе могут заставить забыть о важных для рассказа вещах. Второе условие… Понимать, что все, о чем я расскажу – правда. Жизнь и так полна лжи, я не хочу увеличивать её количество.

Предсказатель говорил усталым голосом, как будто уже много раз предупреждал людей о правилах его рассказа, но они постоянно нарушали их.

– Согласны? – спросил он нас.

Мы с женщиной переглянулись и одновременно сказали: «Согласны», как будто находились на церемонии бракосочетания.

И он начал свой рассказ, который я попытаюсь воссоздать максимально точно. В тот момент, когда он сидел прямо передо мной и говорил о своей жизни так ярко, что события и люди из рассказа буквально оживали передо мной. Я не мог даже представить, какое влияние его слова окажут на мою жизнь.

Обычный день

– В тот день солнце не справлялось со своей первостепенной задачей, и было довольно холодно. Время на циферблате напоминало о скором выходе на улицу. Каждое утро мне приходилось вставать на несколько часов раньше, чтобы успеть к автобусу, отходящему в 7:40. Потянув дверь своей комнаты на себя и свернув направо в сторону ванной комнаты, я уже планировал что съем сегодня на завтрак. Весь утренний процесс занимал не больше получаса. Стоило мне выйти из подъезда, как я полной грудью вдохнул свежий январский воздух, а после всем телом ощутил пронизывающий до костей ветер. До остановки было не больше двухсот метров, но путь представлял собой кривую линию с множеством зигзагов, поэтому тем утром он казался гораздо дольше. Пробираясь сквозь снежные хлопья, приходилось повторять стихотворение, заданное несколько недель назад. Я мог бы и не сдавать его, но уж больно мне понравился тот смысл, который вложил в него автор. Ведь если человек осмелился написать хоть что-то, то нужно уважать его смелость.

Я повторял его до тех пор, пока на горизонте не замаячил старый зеленый автобус. Словно магнит притягивает железную стружку, маршрут №43 приманил к себе добрую часть всего спального района. И вместе с половиной населения города, мы двинулись в сторону моей школы. Подобные поездки как нельзя лучше показывают, что физическая близость не приносит удовольствия при отсутствии близости духовной. И, хоть я проходил через этот ритуал последний год, привыкнуть к нагнетающему ворчанию и недовольству было сложно. Извечный вопрос: «Куда едет эта бабушка в 7:40 утра?» отвлекал мои мысли от запаха перегара, доносившегося от невзрачного мужчины лет сорока.

Я получил удовольствие, услышав свою остановку от бедного худого кондуктора, которому было суждено ехать в этой машине ужасов еще несколько рейсов подряд до того, пока не стихнет поток народа. Я проникся жалостью к его загорелому лицу после того, как ему пришлось выгнать того пьяницу и выслушивать ежеминутные оскорбления от каждого пассажира. От остановки до моей школы было всего несколько кварталов, которые в тот раз я прошел немного быстрее обычного. Попав на порог школы, я завидел несколько одноклассников. Судя по их умным и заинтересованным лицам, они обсуждали что-то необычайно увлекательное. Но моя теория была опровергнута, когда я подошел немного ближе. Как оказалось, они обсуждали немецкий автопром, а точнее его преимущество перед японским. Не знаю почему, но темы подобного характера меня никогда не интересовали. Ни машины, ни оружие, ни футбол, ни охота, ни рыбалка не вызывают во мне никакого интереса. От слова совсем.

Когда я вошел в класс, меня встретила привычная флора и фауна. В кабинете сидели несколько одноклассников и учитель, которая ждала весь состав группы «ужасные и обнаглевшие». Раньше меня прибыли пятеро, но рассказать стоит о двух из них. Теми двумя были Ларри и Сабина, которые не подозревали, что судьба приведет их в одну группу университета. Ларри был с меня ростом, иногда картавил, у него были черные волосы и карие глаза. Его внешность определила горячая украинская кровь, наделив быстрым обменом веществ. Результатом этого стала худоба, но стоит отметить, что именно она приносила ему шарм и харизму. С ним хотелось быть собой, без притворства. Не каждый человек вызывает подобные чувства.

Сабина не была похожа на собрата по несчастью обучения в местном Политехническом университете. В первую очередь красотой и складом ума. Ярко выраженные черты лица, геометрически правильная улыбка, идеальная осанка и фигура. Таким людям прямая дорога в модельное агентство, однако её судьбоносная нить едва ли позволила бы это. Она была переплетена со множеством других нитей намного больше обычного, что не могло оставить равнодушным. Со свойственной только ей грацией она практиковала каллиграфию на фоне моих жарких приветствий с Ларри.

Постепенно в наших рядах прибывало. То и дело через каждые несколько минут общий интеллектуальный уровень класса колебался от «среднего» и ниже. Ближе к окончанию первого урока зверинец был полон самыми разными представителями человеческого рода. Были поклонники аниме, рабы корейской музыки «k-pop», последователи художественного творчества, прирожденные актеры, творцы, артисты, несколько хореографов, вегетарианцы, качки и работяга. Вспоминая сквозь поток времени, хочу отметить жгучее ощущение ностальгии об этих днях, проведенных с одноклассниками. Наверняка уже тогда во мне теплилось странное чувство любви к этим людям. Но постоянные перепалки заставляли забывать об этом. Говорить о каждом из них утомительно, но не рассказать о тех, кто был рядом со мной более одиннадцати лет к ряду, было бы стыдно. И прямо сейчас, мне стыдно.

Математика, физика, химия и прочие предметы, написанные на языке эльфов, никогда не были моим пристрастием. Именно это и сблизило меня с Машей. Наши знания в этих областях были настолько незначительны, что учитель по математике давал нам один вариант на двоих. Но и это нам не помогало. Мы были чуть ли не единственными «гуманитариями» в техническом классе. Общая беда, как известно, сближает намного лучше общего счастья. Она знала обо мне очень много. Больше чем кто-либо другой. Как-то раз мы договаривали фразы друг за другом несколько часов подряд. И было довольно естественно, что о событиях в моей жизни узнавала она в первую очередь. Наверное, такую дружбу невозможно описать, её нужно прожить. Она не появляется просто так, это не какой-нибудь очередной жизненный сорняк, такие отношения нужно оберегать, защищать от внешних посягательств, растить и заботиться. И только тогда дружба будет приносить плоды.

Как любой джентльмен разбирается в часах и не может представить свою жизнь без тех самых проверенных временем ручных часов, так и я, разбираясь в друзьях, не могу представить свою жизнь без друга, который был рядом со мной и никогда не ломался, как швейцарские часы. Он всегда показывал верное время и направление, давал необходимые советы и поддержку. Потеря такого друга равнозначна самому грустному сюжетному повороту в фильме. Его звали Варин. Знаете, каждому нужен свой Варин. Он был выше меня на добрую голову, блондинистой наружности и у него была характерная немецкому народу скромная улыбка.

Чай

Столовая располагалась на первом этаже школы типичной советской застройки. Заявленная мощность школы не превышала и шестисот человек, поэтому мы чувствовали себя как дома. Такой атмосферы, какая витала в столовой, будет не хватать каждому, спустя каких-то полгода после вручения аттестатов. Но в тот день это никому не приходило в голову, ведь мы были заняты чем-то действительно серьезным: то ли собирали синхрофазотрон на уроке технологии, то ли списывали домашнее задание по истории. Чашка чая, купленная девочкой, которая была младше меня на несколько классов, напомнила мне о недавнем разговоре.

…

Я помню, как случайно ввязался в диалог с одним из современных философов на одном из поэтических вечеров, когда я пил черный чай с долькой лимона. Мы говорили достаточно долго, но к сожалению, сказано было до смешного мало.

– Но вы же понимаете, – с уверенностью говорил я, – что будущее философии заперто в её прошлом? Вы слишком заняты тем, что говорили люди прошлого. Вместо собственного рассуждения ваше мышление повторяет доводы давно умерших людей. Вы в добровольном рабстве, ведь посадили себя и свой мозг в рамки вчерашнего дня. Да так глубоко посадили, что забыли о настоящем. Вы уже не размышляете, признайтесь, вы лишь читаете размышления других.

– Это не так, – возразил профессор, – изучение философии складывается на полном осознании прочитанного, ведь для появления собственных мыслей необходимо понимание «мысли» как таковой.

– Ответьте, профессор, – начал я, – вы бы приняли мой философский трактат, если бы я писал его без ссылок на «известных» и «уважаемых» авторитетов? Если бы не использовал бы чужие цитаты, чтобы придать фразам больше «веса»? Конечно же нет.

– Вы не правы, молодой человек. Философия – это ведь не отдельная наука. Философия – это и есть наша жизнь. То, как вы мыслите и рассуждаете, лишь подростковый солипсизм и ничего более. Мы должны помнить о прошлом и нам всем необходимо обращаться к философии и истории, потому что только они могут дать ответы на наши вопросы. Ведь история повторяется.

– История может и повторяется, но переписывается гораздо больше. Следовательно, называть историю точной наукой невозможно и даже преступно. В целом моё отношение к истории можно сравнивать с отношением к мифам Древней Греции. Увлекательно, интересно, но не правдоподобно. Пока историю пишут победители, в каждом из учебников истории, на каждой странице, в начале каждого из абзацев, необходимо будет вписать «Возможно…».

«И самое страшное – когда историю начинают переписывать прямо сейчас, а люди этого и не понимают», – сказал я, попутно осушая свой стакан чая.