Скандал – не повод жениться! Мазуркевич Наталья

«Здравствуй, Танан, – я решила отвечать в личке, чтобы не портить себе репутацию публичными разборками, – рада, что и ты смог посетить CV-512. Правда, он хорош?» Подпись – Амбертон.

Закончила писать, щелкнула по «отправить» и перевела взгляд на Косичку. Так и есть, дернулся, покраснел, улыбка на пол-лица. Вот уж точно, ребенок!

«Еще как!» – продолжил использовать визуализированную клаву Косичка. Рука его дернулась, чтобы сменить язык – единственная функция, переключавшаяся вручную! – но не смогла оторваться от туловища больше чем на несколько дюймов. Юноша замер, не понимая, что происходит, а после рванулся вперед, обрушив стул прямо на кровать. Хорошо, что лицо ему не красила – не придется менять постельное белье. Пара минут, но мороки…

– Эй, ты где?! – завопил косичник не в силах выпутаться из веревки и стянуть визор с лица.

– Здесь. – Я решила побыть милосердной и не заставлять мальца страдать больше необходимого. Еще испортит мне кровать слюной!

– Так это ты меня? – дошло до бедолаги. Губы сжались, глаза наверняка засверкали, косичка дернулась, как флаг на баррикадах… – Развяжи, а? Я хорошим буду… – жалобно попросил он, ломая мне всю игру. Ни криков с угрозами, ни сопротивления, ни попытки взлететь вместе со стулом – одна сплошная покорность.

– И что мне за это будет? – сдаваться, так ничего и не сотворив, было противно моей творческой натуре, раскатавшей губу на часовой поединок.

– А что ты хочешь? – спросил парень и не удержался, похвастал: – А мне Амбертон ответила!

Я проглотила смешок.

– Очень за тебя рада.

– Да не слишком, – заметил он.

– Очень рада, – заверила его я. – Но сейчас речь не об Амбертон.

– А о чем? – не понял он и попросил: – Развяжи меня, а? Руки затекли, еще и глаза устали. Не умеют у вас делать эти штуки, едва не ослеп!

– Бедняга, – посочувствовала я, но поднимать не стала. Развяжу – сам поднимется. – И кто же такие вы, что человеческие приборы так не нравятся.

Парень занервничал. Из-за визора он не мог сфокусироваться на чем-то одном, и его голова то и дело кренилась в сторону, выравнивалась и снова меняла угол.

– Я жду ответа, – напомнила я спустя пару минут молчания.

– А бить не будешь? – обреченно спросил собеседник, вздыхая.

– Нет, конечно. Детей не бьют.

– Я не ребенок! – возопил обиженный косичник. Судя по реакции, тема была больной.

– Не ребенок, – как профессиональный медработник психиатрической клиники согласилась я, искренне, вежливо и доброжелательно разглядывая пациента. – Но кто же ты?

– Я… – Юноша насупился, гордо расправил плечи, вдавившись лбом в кровать, и совсем уж грустно добавил: – Риентанец.

– Из гостей? – хмыкнула я. Утвердительного ответа я никак не ожидала, но он незакономерно последовал.

– Угу, – промычал парень. – Развяжешь теперь?

– Придется, – согласилась я.

Вот так, не спрашивая, судьба свела меня с риентанцем. Только не похож он на все те страшилки, что о них ходят. Мелкий, худой, рассеянный и чересчур наглый. И это – риентанец?

– Извинения прислать по почте?

– Лучше не надо, – прошептал Косичка, ерзая на своем ложе. Стул дернулся, но до края кровати ему было далеко. – Брат узнает, что меня в плен взяла какая-то недалекая землянка – плешь проест.

– Печальный опыт? – сочувственно спросила я, пододвигаясь к мальцу и начиная расплетать узлы. На столе печально пылились неиспользованные инструменты. Теперь их только и оставалось, что сдать в утиль или спрятать в чемодан и везти домой. Деньги за них наверняка уже списали с моего счета.

– Чужой, слава звездам, – хмыкнул малец и представился: – Меня Танан зовут.

Едва не брякнув «я знаю», кивнула и стащила с него визор.

– Ох ты ж, – оценил он мою четвертьчасовую работу. – И ты это сама сделала? – Он восторженно осмотрел обволокшую его паутинку. – Научишь?

Я тяжело вздохнула: ссориться с риентанцами себе дороже, но вот «дружить» – еще напряженнее. И дернул черт все так красиво сделать, обмотала бы в три слоя изолентой – пережил бы. Только где изоленту незаметно достать? С серной кислотой и то проще, а синие раритеты только на чердаках деревянных развалин остались.

– Как-нибудь, – отмахнулась я.

– Слово дай, – потребовал Танан, внимательно следя за процессом. Даже не запротестовал, что его не подняли с кровати и заставляют кушать одеяло.

– Не дам. Пусть тебя брат учит, – перевела стрелки я. Раз уж имеется старший, который может плешь проедать, пусть он и отдувается. Нечего мне чужих детей сбагривать! У меня свой есть – котик.

– Он занят. Дела у него всякие важные.

– Это заметно, – хмыкнула я.

– Почему? – попался на провокацию Танан.

– Был бы посвободнее – научил бы уму-разуму. Где видано, чтобы ребенок сначала спал в незнакомой комнате, а потом и вообще визор чужой напяливал?

– Я не ребенок! – начал свою песню Танан, но я жестом оборвала его тираду. – И вообще, ты хорошая!

– Я? А разве не кошмарная? – напомнила ему его собственные слова.

Паренек смутился и покраснел кончиками ушей. Человек бы пятнами пошел, а этот… Губы сами вытянулись в улыбку.

– И смеяться не надо! – недовольно буркнул Танан и отвернулся, насколько позволяли ослабшие путы. Зря, так ушки просматривались удачнее.

– Я не смеюсь. Просто улыбаюсь, – пояснила я. – На другой бок ляг, а то будешь муху изображать до ночи.

– Муху?

– Насекомое такое. Паук плетет паутину, оставляет, муха цепляется… и нет мухи, – вздохнула я. Думать о мировых параллелях не хотелось. Но не думать не получилось: Танан жаждал продемонстрировать осведомленность в планетарной политике.

– Значит, когда Риентан воздействует на чужую экономику – он плетет паутину? А гортезиане, которые подписывают глупые договоры, – муха.

– А они подписывают глупые договоры?

– Брат так сказал.

Я вздохнула: если пареньком только брат занимался, то мне было его искренне жаль. Вряд ли у старшего находилось достаточно времени, чтобы играть с малышом, вряд ли ему вообще было дело до малыша, а родители… Что ж, не всем везет.

– А брат, конечно, всегда прав?

– Всегда, – подтвердил Танан, ерзая на кровати и мешая мне устранять безобразие. – Скоро уже?

– Нет, – недовольно хлопнула его по лопатке, – будешь вертеться, какой-нибудь узелок затянется и будешь ходить как узник давних веков!

– Лю-у-уди, – простонал он.

– Человеки, – хмыкнула я, продолжая свое веревочное дело. – Ты как до жизни такой дошел? Сбегаем, от своих прячемся, за блогера себя выдаем? Думаешь, никто не узнает, что ты чужой канал присвоил?

– Я не специально, – покаялся малец. Ушки вновь окрасились алым. Непередаваемое зрелище!

– Не специально что – соврал или сбежал? Знаешь, что было бы, если б меня там засекли?

– А что ты там делала? Брат говорил, что туристов не будет. Они все уснут и проснутся уже после нашего прихода.

– Не рассчитал твой брат, – хмыкнула я, – что кто-то из номера уйдет покушать. А потом уже вернуться не получилось. Я, знаешь ли, не горю желанием встречаться с риентанцами.

– А я? – удивился Танан. – Разве я плох?

– Проблем от тебя больше, чем пользы, – не стала лукавить я. Парень скривился.

Глядя на него, я не могла отделаться от мысли, что вожусь с цветочком. Маленьким, комнатным, которому для роста необходим определенный климат и окружение. И ему это все создавали. Но вырос однажды росточек в красивый цветочек, посмотрел вокруг и усомнился, что инструкцию не перепутали. Подумал рискнуть, горшок сменить, и выпал, а вот куда – понять так и не сумел.

– Это пока. Вот вырасту!..

– И будешь делать, что старший брат скажет, – хмыкнула я. – Вставай, лежебока, сняла я твои оковы.

Косичка аккуратно поднялся, проверил своих тезок на висках и потянулся. Я прыснула, заставив его остановиться на полпути и посмотреть вверх. Ругался паренек на свой лад, но за эмоциональность я готова была простить переход на родной язык.

– Это все ты! – негодующе выпалил он и бросился ко мне с протянутыми руками.

– Я буду защищаться, – предупредила я. – У меня розовая прищепка по стрельбе мыльными пузырями!

– Розовая прищепка? – остановился Танан. Сосредоточенность на лице выдала мыслительные потуги: паренек старательно вспоминал все известные ему уровни владения боевыми искусствами, но озвученного среди них не находилось. Понять же, что такого не существует, ему не позволяла гордость – ведь повелся! – и моя искренность – а как еще с такой работой не научиться достоверно врать?!

– Это очень страшно, – заверила я. – Так что признавайся, куда тебя отвести, чтобы сдать родственнику?

Услышав последний вопрос, Косичка приуныл. Он медленно подошел к окну, которое транслировало вечернее небо, оперся на подоконник и тихо спросил, как любят делать маленькие дети:

– А может, не надо?

– Надо, – вздохнула я. – Иначе где ты жить будешь?

– У тебя! – с готовностью поделился планом Танан. Его озвученная перспектива нисколько не смущала. Конечно, первым делом он займет мою кровать, потом заберет визор, а если узнает пароль от кредитки… Нет уж, пусть братец сам разбирается с любимым младшим родственником.

– Исключено, – я покачала головой и тоже поднялась с кровати. Даже сейчас, вроде бы ничего не делая, Танан вторгался в мою привычную жизнь, мешая залезть на подоконник с пледом и ответить на накопившиеся комментарии.

– Я могу поспать на скамейке, – предположил малец, почесывая цветную шевелюру.

– Это круизный лайнер. Все для удобства пассажиров. Как думаешь, что произойдет, если на тебя пожалуется какая-нибудь старушка?

– Ничего. Я же тоже пассажир. И мой комфорт также должен обеспечиваться компанией, – вздернул бровки Танан.

– И будет обеспечен. Тебя попросят подтвердить личность и отведут в отведенную тебе каюту. Со всеми удобствами. И, если уж тебе так близка скамейка, перенесут ее тебе в комнату. И сможешь лежать на ней…

– Брат не оценит, – страдальчески закатил глаза Косичка.

– И мы возвращаемся к первоначальному плану. Куда тебя отвести?

– Я сам дойду, – буркнул малец. – Только давай по этажу прогуляемся.

– Хочешь отсрочить возвращение? – понятливо осведомилась я. – Ладно, прогуляемся. Можем даже зайти перекусить. Думаю, у них найдется что-то и для тебя.

– Для меня отдельно готовят, – буркнул он. – Не хочу обнаружить в своей еде человеческую ДНК. Еще заболею чем-нибудь…

– Вредными привычками ты уже инфицирован, – заметила я, рассматривая себя в зеркале. Невыспавшаяся, помятая, с краснотой на руках… Аллергия на перья?

Я задумчиво изучила брошенные инструменты и оглушительно чихнула.

– Что с тобой? – занервничал Танан. Думаете, он обо мне беспокоился? Ага! – Это не заразно?

– Еще как! – припугнула его я. – Если не встать на четвереньки и не тявкнуть три раза, эта хворь поразит и тебя.

Танан бросился на пол молниеносно, открыл рот, но тявкнуть не решился.

– Не умеешь? – спросила я, усаживаясь на корточки, чтобы наши лица оказались на одном уровне.

– Ты опять пошутила? – нахмурился он, поднимаясь. Я отрицательно покачала головой, состроила серьезное лицо и хотела было подвести псевдонаучную базу под традиционную людскую медицину и некоторые рецепты в частности, но Танан чихнул и отскочил на добрых полтора метра.

– Я болен? – заорал он, ломясь в ванную. – Это ты, ты меня заразила! Ты виновата!

– Брата позвать? – предложила я страдальцу, который заперся в ванной.

– Нет! Ты же и его можешь заразить! Сиди там и не выходи! Мы на карантине! – крикнул Танан и запричитал: – Не так я представлял себе космические приключения…

– Это не заразно, – поспешила я успокоить беднягу. Как его вообще в космос выпустили? Здравый смысл подсказывал, что своих старших он мог допечь точно так же, а после сбежать. И если верно мое предположение, его должны разыскивать по всем этажам, прочесывая коридоры. Использовать наблюдение в номерах воспрещалось Шестой Планетарной конвенцией, нарушение которой каралось лишением лицензии на перевозки. А потому многие судна изначально не разорялись на подглядывание. А вот подслушивание и отслеживание счетов не возбранялось: напротив, зная, что клиент покупает, компания могла создать ему идеальный отпуск. Или сдать Комитету по защите от девиаций.

– Ты сама сказала, если я не… – Стук головы об раковину прервал речь Танана. – Ашр, как тут на четвереньки встать и ничего не задеть?!

– Можешь не вставать, – разрешила я. – Глянь на себя, покраснения есть? Глаза чешутся?

– Нет, – недоуменно ответил малец. В голосе явственно забрезжили нотки надежды. – С чего я должен болеть?

– Вот! А я тебе о чем пытаюсь сказать. Ты не болен, ты просто чихнул. Совпадение.

– А ты?

– Это не заразно.

– Врунья! – обиженно простонал Танан, выбираясь из ванной и массируя лоб. – Я из-за нее…

– Нечего паниковать на пустом месте.

– Но я же не знал, что ты врешь. Я же тебе верил! – с укоризной воскликнул Косичка и плюхнулся на кровать. – Решено, я остаюсь у тебя.

– Придется сидеть в номере и не выходить, – обрисовала перспективу я. – И есть еду с человеческими ДНК.

Косичка скривился, будто ему в рот сунули килограмм лимонов.

– Я готов, – жалобно простонал он и сжал зубы.

– Я не готова, – мстительно заявила я, сталкивая его с кровати. – Это номер на одного. Тем более, как ты можешь оставаться с кошмарной мной, которая тебя обманывает и…

– Ты добрая, – выдал свой убойный аргумент Косичка. От его слов у меня даже чих погас, не успев выйти на свободу.

– Сиди здесь! – буркнула я, подхватила камеру и протянула руку к двери.

– Принеси мне карамельных палочек! – напутствовал меня этот маньяк, подтягивая к себе визор.

– А как же человеческие ДНК?

– Там автоматическая сборка, – заверил меня малец, напялил визор и отключился от реальности. Вот, и как с таким жить?

Нет, найду брата и сдам ему это чудо. Пусть у него голова болит, а не мне каюту разносят.

Приводить себя в порядок пришлось в общественном туалете. Заняв крайнюю раковину, я сняла с шеи камеру и принялась умываться. Одноразовые полотенца имелись, и подхватить что-то я не боялась, а вот послушать разговоры пронырливейшей части человечества могло оказаться на редкость полезно.

– Ты видела гостей? – спрашивала невысокая миловидная брюнетка свою рыженькую подругу, поправлявшую грудь. Судя по скованным движениям, модификация прошла на днях и девушка еще не привыкла к выбранному размеру.

– Только прислугу, – печально призналась рыженькая. – К нам в магазин зашел, все примерочные осмотрел, под шкаф заглянул и ушел, ничего не купив.

– И ты даже не спросила? – удивилась брюнетка, подкрашивая глаза.

– Хотела, но он как обернулся, посмотрел на меня… А потом ушел. Я на часы посмотрела, думала, на минутку замечталась, а оказалось, полчаса прошло. Хорошо еще, магазин оказался закрыт. Представить себе не могу, что бы со мной хозяин сделал, если б ювелирка пропала.

– Какой он… – мечтательно проговорила брюнеточка. Я фыркнула, замаскировав звук под хлюпанье воды. – Как думаешь, удастся с Лионой сменами поменяться?

– С Лионой? Только если ты ей всю зарплату отдашь. Она же теперь на волне. Ее команда гостей обслуживает. Да и даже если заплатишь – форму не отдаст: ей уже журналисты горы золотые предложили, а она ни в какую.

– Наша Лиона? – удивилась девушка и поправила прическу.

– Именно, как оглушенная ходит. Ни с кем не разговаривает, ни о чем не распространяется.

– Зазналась, – зло выдавила ее собеседница. – Пусть только попросит юбку одолжить…

Дальше я слушать не стала, ибо разговор скатился на бытовые мелочи, понять которые мог только человек, близко знающий обеих подруг. Я к этой категории, к счастью, не относилась и спокойно пропускала мимо ушей последние тенденции корабельной моды. Хотя – я прислушалась и мысленно оставила себе зарубку в памяти – можно сделать репортаж и на эту тему. Думаю, количество просмотров компенсирует мне необходимость читать блог Вивьен или Ванессы.

Кое-как приведя себя в божеский вид, я отправилась шататься по этажу. Батарейки камеры должно было хватить на сутки, памяти и вовсе на круглосуточную месячную съемку, а потому я ни на минуту не выключала ее. Куда бы ни пошла – со мной был внимательный третий глаз, который в отличие от своей хозяйки видел и запоминал абсолютно все.

Четвертый жилой этаж был последним доступным для обычного туриста. Он возвышался над торговыми и развлекательными уровнями, упираясь в отдельную транспортную платформу для обитателей гостевого этажа. Попасть туда без пропуска не представлялось возможным: платформа просто не среагирует на приближение и команды обычного пользователя.

Тяжело вздохнув, я поснимала все, что было доступно глазу. Увы, ничего, кроме бортиков и пары горшков с цветами, выхватить не удалось. Для полноценной съемки запретного этажа необходимо было попасть на него.

– На что же вы меня толкаете? – шепотом проговорила я, вспоминая свои самые сумасшедшие ролики. Не будь за моей спиной столько жаждущих, я бы ни за что не отважилась на большинство из них. Но сейчас, когда я смотрела на мертвую платформу, меня и саму тянуло заглянуть к гостям. Почему? Это было необъяснимо. Наверное, я заразилась азартом, обуревавшим добрую половину туристов. Плюс взыграла профессиональная гордость, требовавшая эксклюзивные кадры.

Решив, что на худой конец буду прикрываться Тананом – должна же и от него быть польза? – я отправилась в знакомый обеденный закуток. Прежде, чем идти на дело, требовалась консультация специалиста. Или хотя бы дружеский совет, скрепленный хорошей настойкой откровенности.

Разыскать студента оказалось не так просто. На работе его не было, повар, с которым они как бы были дружны, ничего не знал о существовании своего помощника, и только администратор, бледнея и комкая салфетку, призналась, что за пару тысяч кредитов одолжила наряд официанта одному настойчивому молодому человеку.

Выругавшись, я ушла в ставшую родной беседку, стянула с руки инфофон и запросила журнал посещений. Чисто. Ни одного запроса, ни одной новой закладки – ничего. Как будто его даже не активировали, не говоря уже об использовании. И на кого же я напоролась? На более подкованного коллегу? Вполне возможно.

Набрав с собой еды, я вбила данные Клэр в гида, скачанного с сайта компании, и отправилась на поиски кузины. Если кто и разбирался в охоте на мужчин, то это была она. Оставалось лишь подтолкнуть ее к генерации безумных идей и выбрать что-нибудь не столь травмоопасное.

О приближении к объекту поисков я узнала заранее. Увы, гид был ни при чем. Он, напротив, в ужасе начал глючить и прокладывать маршрут в обход, пытаясь избежать большого скопления людей. Отмечая, что я подхожу все ближе к эпицентру, он подавал тревожные сигналы и вспыхивал красным, предупреждая об угрозе.

Тяжело вздохнув, я сунула инфофон в карман и попыталась протолкнуться вперед. Если бы… Людская стена держала удар лучше последнего сплава военных. Попытавшись обойти столпотворение, я лишь убедилась в его грандиозности. Коробка с пиццей с каждой минутой промедления переставала жечь мне пальцы. Еще чуть-чуть, и есть это станет можно, но не так приятно. Выхода не было – пришлось звонить Клэр и просить ее покинуть зевак.

Спрятавшись за скульптурой, которую и описывать-то тошно, не то что смотреть, я старательно смотрела в противоположную от публики сторону. Даже не глядя, я понимала, что сейчас начнутся недовольные стоны, когда героиня действа попрощается со всеми и отправится в свою опочивальню отдыхать. Знала, но не ожидала, что покидать подписчиков моего канала она будет не одна.

Сверкая белозубой улыбкой, поражая всех глубиной синих очей, рядом с ней шел студент, приобнимая кузину за талию и что-то нашептывая ей на ушко. Он еще не видел меня и кровожадно обнажившихся в ухмылке зубов тоже не замечал.

– Прошу меня извинить, – жеманно проговорила Клэр, старательно картавя. – Моя кузина просит ей помочь… Девочка совсем ничего не понимает в моде. Не может даже выбрать шляпку без меня. А эти ужасные босоножки!..

Я недобро прищурилась и затаилась. Смотреть на бывший экспонат музея естественной истории галактики парочка не стала, чем я и воспользовалась, выжидая, пока они оба окажутся в комнате. А выход у нее, как известно, только один. Заблокировать его – в этом и состоял мой коварный план. Заблокировать и допросить. И я не я буду, если еще хоть раз дам Клэр поносить свои босоножки!

Дождавшись, пока кузина пригласит студента к себе – судя по всему, она намеревалась выставить меня побыстрее и остаться с ним наедине, – я подкралась к двери и постучала. Как и ожидалось, девушка не стала запускать меня внутрь, выскользнув из каюты в одиночку. Макияж уже успел прийти в негодность, из чего я сделала вполне очевидные выводы.

– Ты не вовремя, – прошипела Клэр, поправляя прическу.

– Сейчас уйду, но нужна услуга.

– Какая? – нахмурила личико девушка, но пришла в себя и принялась растягивать морщинки, пока они не успели «застыть».

– Идентификатор твоего гостя.

– Мари! – воскликнула Клэр, не сдержавшись. – Ты хоть понимаешь, о чем просишь?

– Более чем, – хмыкнула я. – Впрочем, могу зайти и поболтать с вами часок-другой. Как думаешь, твой гость выдержит сравнительный анализ анатомии людей и стаксов?

– Жди здесь, – процедила кузина, забрала у меня пиццу и упорхнула в номер.

Спустя двадцать минут в коридор высунулась рука с картой, а после и взъерошенная голова кузины.

– Вот, все что есть, – с одышкой проговорила она и всучила еще и передатчик.

– Когда вернуть? – поинтересовалась я успехами в личной жизни кузины.

– До утра не выйдет, – заверила меня Клэр. Глаза ее горели страстью, от которой даже мне становилось дурно. Что ж, студент сам виноват. Был бы он простым студентом, ни в жизнь Клэр бы к нему не подошла, но раз уж они толпу собрали… Ничего, утром он сам все расскажет. Или Клэр расскажет. Кто-кто, а она хранить секреты не умеет. Только за новые туфли и годовой абонемент в фитнес-клуб.

Оставив бедолагу страдать, я направилась к злополучной скульптуре. Благодаря ее особым свойствам аппетит исчез напрочь. Скользнув вниз и прикрывшись от посторонних глаз постаментом, я изучила выданные мне предметы.

По всему выходило, что в руках у меня блестел пропуск. Осталось только проверить, какие двери он мог открыть.

Медленно, чтобы не заставлять охрану тревожиться, я обошла по периметру этаж, остановилась у платформы и приложила карточку к скану. Есть! Разблокировались не только нижние этажи, – которые любой турист мог посетить, еще и гид рекомендовал – но и недоступный верхний. С легкой завистью я отметила, что «студент» во многом удачливее меня, раз раздобыл себе пропуск. Интересно, у кого он его стянул и сколько пройдет времени прежде, чем охрана хватится?

Пилотировать платформу такого класса было для меня в новинку, но что не сделаешь ради эксклюзива? К тому же меня интересовала обстановка, а не гости, занявшие весь уровень и норовившие оставить меня без вишенки на торте – отчета о путешествии. Снять отдых экономкласса мог любой турист, а вот гостевые апартаменты…

Я подбадривала себя как могла, но зубы решили освоить новый стиль и, скооперировавшись с коленками, исполняли танец волнующегося блогера. Опустившись на четвереньки, чтобы уменьшить вероятность обнаружения себя, я выползла на гостевой этаж, приложила к арке карту «студента» и в темпе поползла прятаться на этаже.

Если CV не стали кардинально изменять расположение комнат, то, чтобы пробраться в лучший номер, необходимо пересечь не меньше двух кварталов расположенного на вершине города, именуемого гостевым уровнем. Задача предстояла не из легких, но мы уже слишком далеко зашли, чтобы отступать.

Так успокаивала я себя, проползая в мертвой зоне камеры. Точнее, мертвой зоны у нее не было, но из-за смены ракурсов я успевала забраться под само устройство и ждала, пока оно не станет снимать вертикально, проверяя пол и потолок под собой. Тут уж приходилось сдавать стометровку, застывая на границах видимости устройств. И то меня не оставляло ощущение, что в офисе охраны за мной наблюдают и смеются.

Разблокировав ближайшую станцию очистительного дроида, я выдохнула и позволила себе отдышаться. Несмотря на запрет, в таких вот каморках хранили не только средства очистки и самого дроида, но и запасную форму на случай непредвиденных обстоятельств, частенько настигающих лиц женского пола.

Поблагодарив запасливую уборщицу – оператора по очистке помещений! – я натянула ее платье поверх своего комбинезона, припудрилась до состояния «издыхающий вампир» и выкатила робота на работу. Главное, не пропустить момент, когда на горизонте покажется точно такая же леди, выполняющая уборку. Уж она-то сменщицу знает в лицо.

Активировав дроида, я послушно тащилась за ним, иногда чуть меняя траекторию его перемещений, чтобы быстрее подобраться к заветному номеру. Охрана, которая начала появляться на каждом перекрестке, внимательно изучала робота, цепляла глазом мой рабочий костюм, неодобрительно хмыкала, разглядев голые ноги, и не мешала снимать. Ради большей конспирации камеру пришлось положить на тележку и прикрыть метелками. Ничего, так зрители лучше прочувствуют ситуацию.

Покои высокого гостя были уже почти перед носом, когда на горизонте замаячила охрана. Не та, обычная, что спустя рукава относилась к моей прогулке, а настоящая и злая. Видимо, они проверили «уборщицу» тщательнее и наши лица не совпали. Струхнув, я свернула за ближайший угол, стянула с себя форму, бросила на тележку сверху, подбежала к курьерскому выходу – тоннелю для быстрой доставки еды – и отправила камеру вниз, в бюро находок.

С тихим свистом посылка отбыла, обеспечивая меня пусть и не абсолютным эксклюзивом, но на хлеб с маслом хватит. Я выдохнула и отправила дроида восвояси: наступило время позаботиться о собственном отходе.

Гостевой уровень с момента своего появления славился неприличным комфортом и абсолютным эстетизмом. Ради последнего там принято было держать не меньше трех галерей, которые размещались в самых оживленных переходах этажа. Одна из таких – современного искусства – как раз располагалась неподалеку и была моим шансом на спасение. Притворившись экспонатом, при должной сноровке можно было пересидеть облаву и благополучно уйти, когда шум уляжется.

Крадучись, я перемещалась поближе к заветному месту. В голове между тем шел настоящий мозговой штурм. То обстоятельство, что охрана побежала не за мной, иначе бы застала меня на горячем – отправке оборудования, свидетельствовало о том, что где-то бродит еще один охотник за сенсацией. Что ж, так даже лучше. Поймают коллегу – успокоятся, и я спокойно покину эти недружелюбные стены. Главное, не загреметь за порчу казенного имущества. Дроид, вернись целым в свою каморку!

Современное искусство было столь современно, что я едва не пробежала выставку насквозь, приняв за мусорку. Только люди могли из горы пластиковых ручек собрать… пластиковую ручку. Про натуралистически изображенный – вплоть до запаха перегноя – стог сена я еще готова была рассказать, но другие зарисовки на тему сельского хозяйства заставили меня возрадоваться, что я далека от этой сферы. Впрочем, если дела со сбором молока на далеких африканских фермах обстоят так… Лучше я буду пить воду. После таких картинок я начинала понимать Танана: если он это видел, неудивительно, что человеческая еда начала ему претить.

– Третий выход! – раздался механический голос, заставивший меня вспомнить о деле.

Изогнувшись, я залезла в ручку и затаилась. Увы, запах соседних инсталляций проникал и сюда.

Мимо пропрыгал кенгуру, клацая когтями по полу, за ним пронеслось стадо буйволов, громко топоча копытами. Я тихонько выдохнула и едва не выругалась. Про эхо моя глупая голова не подумала.

– Выходи, – распорядился сердитый мужской голос. Громко распорядился. Еще чуть-чуть, и буйволы услышат и вернутся, но уже за мной.

– Тс-с, – приложив палец к губам, попросила я, выбираясь. – Они могут вернуться.

– И вернутся, – хмыкнул чересчур правильный субъект и повернулся ко мне.

– Нельзя, – отрицательно завертела я головой, пытаясь откровенно не пялиться на собеседника. Получалось откровенно коситься, но это же лучше, чем смотреть в упор!

А посмотреть было на что. Высокий молодой мужчина с правильными чертами лица. В отличие от остальных не в синем, а в черном костюме с расстегнутой верхней пуговицей. На службе такое редко допускалось, но, глядя на тонкие пальцы моего ловца, я сомневалась, что его работа связана с физической нагрузкой.

– Почему? – внезапно заинтересовался он, подступая ближе и прерывая мои размышления. Изучать инсталляцию «лифт» становилось все тяжелее.

– Они меня поймают, – жалобно всхлипнула я. – А я голодная, весь день на ногах, так устала, что спать захотелось.

– И ты заснула там? – он указал на ручку. Я закивала. Бред бредом, но вдруг повезет выпутаться?

– Угу, – шмыгнула носом. – Дяденька, не сдавай супостатам. Помоги сиротинушке!

Незнакомец рассмеялся: звонко, искренне, бесстрашно. Риентанец, чего с него взять! Осознание открывшейся истины заставило меня взять низкий старт и устремиться к родным пенатам. Увы, бегал он лучше. Инопланетянин галактический!

– Стоять. – Меня вздернули за шкирку. Говорить, что стояние на воздухе не является врожденным даром людской расы, я не рискнула. – И куда собралась?

– Домой, спать, – призналась я и подняла руки вверх, раскрытыми ладонями к риентанцу.

– И я должен тебя отпустить? – насмешливо осведомился этот принципиальный гад, из-за которого я, судя по разраставшейся боли в ноге, потянула мышцу.

– Ага, было б неплохо. Я была бы вам так благодарна! – Я задумалась, пытаясь подобрать достойное сравнение. Достойное, но не правдивое! После правдивого меня пинками отправят на пост охраны, и прощайте путешествия. – Все сделать готова! – в лучших традициях человечества пообещала я несбыточное.

– Все? – усмехнулся риентанец, который, судя по сарказму в голосе, уже имел дело с представителями рода человеческого.

– Угу, – подтвердила я, раскачиваясь в воздухе. – Только на землю поставьте. Вам, наверное, тяжело так стоять. Еще устанете – будем вместе потом на полу спать.

– Вместе? – со странной интонацией повторил мужчина и опустил меня на пол.

– Угу, – мое красноречие должно войти в анналы блогерного дела с пометкой: «Так делать нельзя!». – Вы определились с платой за молчание?

То ли от боли в ноге, то ли от усталости, то ли еще от чего, но мне стало абсолютно наплевать на окружающий мир и его мелкие проблемы.

– Определился, – усмехнулся он и одним смазанным движением оказался прямо передо мной. Врать, что его покорила моя неземная красота, я не стану, но на пол мы упали вместе. Он – получив по коленке, а я – из-за выполненного им захвата.

– Отпусти! – недовольно рыкнула я, пытаясь отползти подальше.

– И не подумаю, – хмыкнул этот невозможный тип. К его мужской чести, коленку он тереть не стал, как и закатывать истерику. Был бы на его месте Косичка…

– Тогда я сама уползу, – гордо заявила я и вывернулась из его хватки.

– Далеко ли? – хмыкнул он, поднимаясь.

– До платформы, – сдала пункт назначения я, бодро работая конечностями.

– Помочь? – неожиданно миролюбиво осведомился риентанец, преградив мне дорогу.

– Уже помог, – я села на попу и погладила разболевшуюся ногу. – Теперь идти к медикам придется. А если сломала?! – с укором проговорила я и заплакала. Искренне. Хотя такое случается редко. Но ведь больно было, и обидно. Вот и расплакалась, как последняя дура. Лучше бы заледенела и торговалась. Ну почему судьба распорядилась мне родиться девочкой?!

– Ну тише, тише! – Он тронул меня за плечо, но лучше бы он этого не делал. Все срывы я предпочитала пережидать в одиночестве: никто не станет подкармливать обиду. А здесь…

– Отпусти! – всхлипнула я и добавила: – Одни проблемы от риентанцев!

– Проблемы от нас? – не понял бедняга. Он как-то незаметно оказался напротив и ласково погладил пострадавшее место. По его мнению, ласково. Я дернулась от боли так, что все лицо перекосило. Ясно, видимо, в процессе убегания обеспечила себе осложнения.

– Тс-с, – совсем как я недавно, попросил он и пододвинулся вплотную.

Я чувствовала его дыхание, видела глаза, которые манили, не отпускали, не давали сосредоточиться ни на чем еще. Только смотреть в них, только погружаться все глубже в бездонный синий океан.