Дневная битва Бретт Питер
Мимо то и дело проходили дама’тинг, патрулировавшие коридоры. Они кивали Кеве и шли дальше, но Инэвера чувствовала на себе сверлящие взгляды.
Они спустились по лестнице еще на несколько уровней. Воздух стал теплее и влажнее. Ковры исчезли, а мраморный пол разделился на скользкие от конденсата плитки. Портал охраняла дородная дама’тинг, которая откровенно уставилась на Инэверу, как кошка на мышь. Инэвера содрогнулась, когда они вошли в просторное помещение с десятками колышков на стенах. На большинстве висели балахоны вкупе с длинной лентой белого шелка. Впереди Инэвера различила смех и плеск воды.
– Снимай платье и бросай на пол, его сожгут, – скомандовала Кева.
Инэвера быстро сбросила бурое платье и бидо – широкую полоску материи, защищавшую ее естество от вездесущей базарной пыли и песка. Манвах носила черную и научила Инэверу быстро завязывать ее надежным узлом.
Мелан разделась, и Инэвера увидела, что под балахоном и шелковыми шароварами у нее тоже бидо, но гораздо более замысловатое, многократно выплетенное из шелковой ленты в дюйм шириной. На голову был тоже намотан шелк, скрывавший волосы, уши и шею. Лицо оставалось открытым.
Мелан развязала узелок, что находился ниже подбородка, и размотала головной убор. Ее руки действовали быстро, с выученной сноровкой расплетали хитроумное, на взгляд Инэверы, сооружение из ткани. Она постоянно поводила кистями, аккуратно и плотно наматывая на них шелк.
Инэвера была поражена, когда выяснилось, что голова девушки обрита нагло. Гладкая оливковая кожа блестела, как полированный камень.
В конечном счете от головного убора осталась тугая шелковая коса, спускавшаяся по хребту Мелан. Девичьи руки продолжили свой танец за головой, расплетали десятки перехватов, пока не остались две отдельные ленты, тянувшиеся к бидо. Но пальцы послушницы продолжали трудиться.
«Это все один лоскут», – поняла Инэвера, благоговейно следя, как Мелан медленно распускает бидо. Ощущение танца лишь укрепилось, когда Мелан принялась перешагивать через расплетаемые ленты, выбивая босыми пятками устойчивый ритм. Шелк охватывал ее бедра и промежность десятки раз и теперь падал волнами, виток за витком, укладывался петлями.
Инэвера изготовила достаточно корзин, чтобы оценить умение плести, и сейчас лицезрела совершенство. Такой мудреный наряд можно носить весь день, и ни один элемент не разболтается, а человек неискушенный наверняка запорет дело и никогда не распутает связанное.
– Плетеное бидо подобно паутине плоти, которая охраняет девственность, – пояснила Кева, швырнув Инэвере огромный моток тонкого белого шелка. – Ты будешь носить его постоянно, снимая только для омовений и по нужде; сплетать будешь здесь, в нижней палате Каземата. Ты не выйдешь отсюда без него ни при каких обстоятельствах, а если сплетешь неправильно, тебя накажут. Мелан научит, как это делать. Дочь корзинщицы управится без особых трудов.
Мелан фыркнула, а Инэвера с трудом сглотнула и постаралась не глазеть на голый девичий череп. Мелан была старше на несколько лет и очень хорошенькой без головного убора. Она простерла руки – на каждую было намотано не меньше десяти футов шелка. Инэвера сделала то же самое, и обе перешагнули через свои ленты, провисшие между руками, так что шелковые полоски расположились поперек ягодиц.
– Первый оборот называется «Страж Эверама», – сообщила Мелан, туго натягивая шелк и перекрещивая его над лоном. – Семь перекрестов – по числу Небесных столпов.
Инэвера повторила ее действия и умудрилась какое-то время продержаться, пока не вмешалась Кева.
– Шелк перекрутился, начинай заново, – велела дама’тинг.
Инэвера кивнула, обе девушки расплели связанное и начали снова. Инэвера свела брови, изо всех сил стараясь обматываться без изъяна. Кеневах сказала, что бремя ее ошибок ляжет на Мелан, и ей не хотелось, чтобы девушку наказали за ее криворукость. Инэвере удалось дойти до головного плата, когда дама’тинг сделала очередной выговор.
– Не так туго, – сказала Кева. – Ты же завязываешь бидо, а не бинтуешь расколотый череп шарума. Еще раз.
Мелан раздраженно посмотрела на Инэверу, и та вспыхнула, но им пришлось снова все распустить и начать с нуля.
На третий раз Инэвера поймала ритм и вошла в струю. Процесс стал естественным, и вскоре они с Мелан стояли в одинаковых шелковых бидо.
Кева ударила в ладоши:
– Возможно, девочка, из тебя все же выйдет толк. Мелан училась сплетать бидо не один месяц, а она из самых смышленых. Правду я говорю, Мелан?
– Как будет угодно дама’тинг. – Мелан скованно поклонилась, и у Инэверы возникло чувство, что Кева язвит.
– В купальню, – скомандовала Кева. – День кончается, и скоро откроются кухни.
При упоминании еды у Инэверы заурчало в желудке. Она уже много часов не ела.
– Скоро покушаешь, – улыбнулась Кева. – После того, как вы с девочками подадите ужин и отскребете посуду.
Издав смешок, она указала в сторону, откуда доносился плеск и валил пар. Мелан быстро расплела бидо и устремилась туда. Инэвера провозилась дольше – старалась не запутать шелк; затем пошла следом, шлепая босыми пятками по плитке.
Проход закончился большим бассейном с горячей водой. Воздух загустел от пара. Там находились десятки девушек – все наголо обритые, как Мелан. Попадались ровесницы Инэверы, но многие были старше, а некоторые уже почти достигли зрелости. Все они либо стояли и мылись в каменной купальне, либо разморенно сидели на скользких боковых ступенях, сбривая волосы и подрезая ногти.
Инэвера подумала о ведре теплой воды, которым они с матерью обходились для мытья. Их норма позволяла только изредка менять воду. Дивясь, она пошла по купальне; горячая вода ласкала бедра, а кончики пальцев легко бороздили поверхность, будто оглаживали выставленный на рынок шелк.
Их сразу же заметили. Лентяйки сели прямо, уподобившись шипящим змеям, и все глаза в затуманенном помещении приковались к двум девушкам.
Инэвера повернула назад, но путь к отступлению оказался закрыт. Кольцо девушек смыкалось плотнее, исключая бегство и не давая увидеть обеих снаружи.
– Это она? – спросила одна.
– Та самая, которую призвали кости? – подхватила другая.
Вопрошающие затерялись в клубах пара, девицы кружили, рассматривая Инэверу под всеми углами так же, как изучала кости Кева.
Мелан кивнула, и круг еще больше сузился. Инэвера ощутила себя сокрушенной под грузом коллективного взгляда.
– Мелан, что ты…
Инэвера с колотящимся сердцем потянулась рукой.
Мелан поймала ее кисть, вывернула и с силой дернула. Инэвера повалилась на нее, и Мелан сгребла ее густые волосы в горсть, воспользовавшись инерцией падения и погрузив ее голову в воду.
Далекая трескотня, шум воды. Инэвера непроизвольно вздохнула и захлебнулась, но кашлянуть под водой не могла, внутренности свело спазмом. Горячая вода обжигала лицо, и Инэвера отчаянно сопротивлялась, но Мелан держала крепко, и все было тщетно. Она забилась, когда ожгло легкие, но Мелан, как Соли в беседке, применяла шарусак, ее движения были быстры и точны. Инэвера ничего не могла сделать.
Мелан что-то орала в ухо, но вода скрадывала звук, и Инэвера не различала ни слова. Понимала лишь, что неизбежно захлебнется. Это казалось чудовищной нелепостью. Инэвере ни разу не довелось зайти в воду выше колен. В Копье Пустыни вода считалась драгоценностью, а на базаре была и товаром, и валютой. Существовало присловье: «Сверкает золото, но божественна вода». Позволить себе утонуть могли только самые зажиточные граждане Красии.
Она уже теряла надежду, когда Мелан с плеском выдернула ее и поставила прямо. Волосы Инэверы прилипли к лицу; она сотрясалась от кашля и судорожно глотала густой, наполненный паром воздух.
– …явилась сюда, – кричала Мелан, – затеяла беседу с дамаджи’тинг, как с постельной подружкой, и с трех попыток научилась вязать бидо!
– С трех попыток? – переспросила одна девушка.
– Убить ее за это, – добавила вторая.
– Считает себя лучше нас, – сказала третья.
Инэвера затравленно осмотрелась сквозь спутанные волосы, но напоролась на бесстрастные, мертвящие взгляды. Никто и пальцем не пошевелит, чтобы помочь ей.
– Мелан, пожалуйста, я… – пролепетала она, но Мелан усилила хватку и снова погрузила ее в воду.
Инэвере удалось задержать дыхание, но воздух вскоре вышел, и когда Мелан дозволила ей вдохнуть еще разок – она уже билась в очередном приступе паники.
– Не разговаривай со мной! – рявкнула Мелан. – Меня пристегнули к тебе на год, но мы не подруги. Ты воображаешь, что можешь явиться и одним махом занять место Кеневах? Обойти мою мать? Обойти меня? Во мне течет кровь Кеневах! А ты просто… неудачный расклад.
Откуда-то она извлекла острый нож, Инэвера в ужасе вздрогнула, а Мелан черкнула им по волосам, отсекая густые локоны.
– Ты никто.
Она перекинула нож в пальцах, взялась за лезвие и протянула его рукояткой следующей девушке, которая как раз приблизилась.
– Ты никто, – поддакнула та, сгребла очередную прядь волос Инэверы и отхватила ее.
Поочередно подошли все, беря нож и кромсая волосы Инэверы, пока от гривы не осталась лишь тень – уродливая, неровная и окровавленная.
– Ты никто, – произносила каждая в свой черед.
Когда отошла последняя, Инэвера стояла на коленях в воде, сломленная и плачущая. Ее вновь и вновь разбирал кашель, жег горло огнем. Казалось, что в легких осталась капля воды, и они непреклонны в намерении ее выхаркнуть.
Кеневах была права. Дворец дама’тинг почти не отличается от Великого базара, только нет ее заступника Соли.
Инэвера подумала о Манвах и ее последних словах насчет Кришн. Коль скоро ей неведом шарусак, то она разберется с Мелан и остальными так, как поступила ее мать. Опустит очи долу и будет делать, что скажут. Усердно работать. Слушать. Учиться.
А потом, без посторонних глаз, разыщет склад Мелан и запустит вредителей.
Глава 1
Арлен
Ренна еще раз поцеловала Арлена. Приятный ветерок овевал тонкую пленку пота на их коже, даруя прохладу в удушливо жаркой ночи.
– Давно хотела выяснить, есть ли у тебя татуировки под этой тряпицей, – призналась она и пристроилась у него под боком, положив голову на его обнаженную грудь и внимая ударам сердца.
Арлен рассмеялся и обнял ее одной рукой:
– Это называется «бидо». И даже у моей одержимости есть границы.
Ренна подняла голову, приблизила губы к его уху.
– Может, тебе нужен доверенный метчик. Долг жены – хорошенько позаботиться о том, что находится у мужа под бидо. Могу расписать тебя воронцом…
Арлен сглотнул и зарделся.
– Метки расползутся еще по ходу рисования.
Ренна расхохоталась, обхватила его и вновь уронила голову ему на грудь.
– Иногда мне кажется, что я не в себе, – сказала она.
– Как это? – спросил Арлен.
– Будто я так и сижу в прядильной Селии Пустоцвет и таращусь в никуда. А все, что было после, только сон. И я гадаю, не унесли ли меня фантазии в светлое место, где я и осталась.
– Если это место для тебя светлое, твое воображение никуда не годится, – заметил Арлен.
– Почему? Я избавилась от Харла и демоновой фермы, стала сильнее, чем могла мечтать, и танцую в открытой ночи. – Она обвела вокруг себя рукой. – Все купается в красках и свете. – Взглянула на него. – И я с Арленом Тюком. Какое же место для меня светлее?
Ренна закусила губу, едва слова сорвались с языка. Она много раз проговаривала их про себя, но не смела произнести вслух. Ее нерешительность отчасти объяснялась страхом: «Что на это ответит Арлен?» – но многим была обязана и личным сомнениям. Все сестры Таннер хотели запрыгнуть в постель к первому встречному, лишь бы человек был славный, но влюблялись ли хоть раз?
В детстве Ренна считала, что любит Арлена, но их знакомство было шапочным; теперь же она поняла, что лелеяла фантазии, совершенно его не зная.
Этой весной Ренна убедила себя, что любит Коби Рыбака, но сейчас осознала свою лживость. Коби – неплохой малый, но если бы на ферму Харла завернул кто другой – Ренна наверняка соблазнила бы и его. Все что угодно, только бы убраться оттуда! Любое место казалось лучшим, чем ферма, а любой мужчина на свете был лучше ее папаши.
Но Ренна покончила с враньем. И больше не прикусит язык.
– Я люблю тебя, Арлен Тюк, – сказала она.
Как только слова прозвучали, она утратила всякую смелость и задержала дыхание, но Арлен без малейшего колебания обнял ее крепче.
– Я люблю тебя, Ренна Таннер.
Она выдохнула, сомнения и страхи рассеялись.
Переполненная магией, Ренна лежала у него под боком без сна, но только радовалась этому. В тепле и безопасности она лениво подивилась, что всего несколько часов назад на этом самом месте они с Арленом сразились с князем демонов и его слугами. Казалось, это произошло в другом мире. В другой жизни. Им ненадолго удалось ускользнуть.
Но вот высох пот, мерцание страсти угасло, и снова проступил реальный мир, ужасный и грозный. Их окружали тела мертвых подземников, вся поляна залита черным ихором. Один, перевертыш, сохранил ее собственный облик; его аккуратно отсеченная голова источала ихор. Невдалеке лежал Сумеречный Плясун с ногами, скрепленными шинами, едва не погибший от нападения демона-оборотня.
– Плясуна придется еще подлечить, прежде чем он сможет идти, – прикинул Арлен. – И даже после этого может понадобиться ночь-другая, чтобы он вошел в полную силу.
Ренна оглядела поляну:
– Не по душе мне провести здесь еще одну ночь.
– Мне тоже. Подземники потянутся сюда завтра, как черви к дождевой луже. У меня есть неподалеку лежбище, там спрятана телега; она достаточно большая, чтобы перевезти Плясуна. Я могу забрать ее и вернуться вскоре после рассвета.
– Все равно придется ждать ночи, – возразила Ренна.
Арлен склонил к ней голову:
– Почему?
– Конь весит больше, чем дом твоего папаши. Как мы уложим его на телегу, не зарядившись силой ночи? И кто ее повезет?
Арлен взглянул на нее, и выражение его лица сказало ей все, несмотря на густо вытатуированные метки.
– Прекрати, – шикнула она.
– Что прекратить?
– Прикидывать, соврать мне или нет, – ответила Ренна. – Теперь мы сговорены, а между мужем и женой не должно быть лжи.
Арлен удивленно уставился на нее, покачал головой:
– Я не врать собрался, а решал, время ли об этом говорить.
– Да, если шкура дорога, – кивнула Ренна.
Арлен прищурился на нее, но она выдержала взгляд, и чуть погодя он пожал плечами.
– Я не теряю всю силу днем, – признался он. – И даже под полуденным солнцем смогу, пожалуй, поднять молочную корову и зашвырнуть ее дальше, чем у тебя получится с речным камешком.
– Почему ты такой особенный? – спросила Ренна.
Арлен вновь наградил ее знакомым взглядом, и она, посуровев, погрозила ему кулаком – и только наполовину в шутку.
– Расскажу тебе сразу как только попадем в убежище, – рассмеялся Арлен. – Честное слово.
Ренна ухмыльнулась:
– Поцелуй – и считай, что договорились.
В ожидании Арлена Ренна вынула выданный им рисовальный набор, дар суженого, расстелила на земле чистую тряпицу и аккуратно в ряд разложила инструменты. Затем достала бусы из речных камешков и нож и принялась медленно, тщательно, любовно их чистить.
Бусы были подарком Коби Рыбака, сделанным на помолвку: прочный шнурок, продетый сквозь десятки гладких, отполированных камней. Он был таким длинным, что Ренне приходилось делать двойную петлю, и все равно украшение свисало ниже грудей.
Нож – острый как бритва, – принадлежал ее отцу, Харлу Таннеру. Тот всегда носил его на поясе. Он убил им Коби, когда Ренна убежала к жениху, а она, в свою очередь, убила тем же ножом его самого.
Не случись этого, к возвращению Арлена в Тиббетс-Брук Ренна и Коби стали бы мужем и женой. Бусы были символом ее неверности Арлену, свадебным подарком от другого мужчины. Нож служил напоминанием о человеке, который всю жизнь продержал ее в частных Недрах.
Но Ренна не могла расстаться ни с тем ни с другим. К добру или худу, это были единственные вещи, которые она называла своими, последние фрагменты ее дневной жизни, которые перешли в ночную. Она пометила обе: бусы – защитными метками, нож – боевыми. Ожерелье могло при надобности служить переносным кругом, но как удавка оказалось эффективнее. А нож…
Нож прошел сквозь грудь князя подземников. Даже сейчас ее меченые глаза различали яркое свечение магии. Не только метки – все лезвие давало тусклый свет. Слабейшего касания хватило, чтобы из пальца выступила кровь.
Она знала, сила выгорит на солнце, но сейчас оружие казалось несокрушимым. И будет сильнее даже днем. Магия всегда улучшала предметы. Таким же образом обычнейшая протирка тряпицей восстановила блеск бус, а шнурок стал прочнее прежнего.
Ренна прокараулила Сумеречного Плясуна до рассвета. Лучи утреннего солнца пали на трупы подземников и предали их огню. Это зрелище никогда не надоедало Ренне, хотя цена оказалась высокой. От тепла горящих демонов ее накожные метки, нанесенные воронцом, начало припекать – из них вытекала магия. Нож раскалился в ножнах, обжег бедро. Пришлось прислониться к дереву, она ощутила себя куклой жонглера с перерезанными нитями, слабой и полуослепшей.
Морок быстро прошел, и Ренна глубоко вздохнула. Она отдохнет и через несколько часов почувствует себя как никогда хорошо, но даже это будет бледным подобием ночных ощущений.
Как удается Арлену сохранять мощь при солнечном свете? Может быть, дело в том, что его метки намертво вытатуированы, а не начертаны воронцом? Если так, она сегодня же возьмется за иглу и чернила.
Трупы демонов горели жарко и споро, через считаные секунды от них остались только выжженная земля и зола. Ренна затоптала последние костерки, чтобы пожар не разошелся по кустарнику, а после наконец смирилась с изнеможением, свернулась калачом подле Сумеречного Плясуна и заснула.
Проснувшись, она обнаружила, что так и лежит возле Сумеречного Плясуна, но уже не на ложе из мха, а на грубом одеяле да в катящейся телеге. Она вскинула голову и увидела Арлена, увлекавшего за собой пару волов. Скорость, с которой он их тащил, впечатляла.
Картина согнала с нее последний сон. Ренна легко перепорхнула на козлы, схватила вожжи и звучно прищелкнула. Арлен подскочил от неожиданности, она рассмеялась.
– Н-но!..
Арлен наградил ее кислым взглядом, и Ренна снова прыснула. Она соскочила с телеги и пошла в ногу с ним. Дорога была разбита, местами заросла, но не настолько, чтобы помешать им идти.
– Сладкий Колодезь прямо по ходу, – сообщил Арлен.
– Сладкий Колодезь?
– Так назван поселок, – объяснил он. – В нем вода очень вкусная.
– Я думала, мы избегаем селений, – заметила Ренна.
– В этом нет никого, кроме призраков. – (Ренна расслышала в словах Арлена боль.) – Ночь забрала Сладкий Колодезь пару лет тому назад.
– Ты знал это место раньше?
Арлен кивнул:
– Наведывался, когда был вестником. В поселке жило десять семей. «Шестьдесят семь работяг», – любили они говорить. Немного чудаки, но всегда были рады вестнику, а самогон гнали – крепче не бывает.
– Ты бы хлебнул у моего папаши, – буркнула Ренна. – Годился и как выпивка, и как керосин.
– В Сладком Колодезе варили такой, что герцог Энджирса его запретил, – с ностальгией проговорил Арлен. – Стер поселок с карт и приказал гильдии вестников там впредь не показываться.
– Но вы все равно приезжали.
– Еще бы, провалиться мне в Недра! Что он о себе возомнил – отрезать поселок? Да и один самогонный рейд в Сладкий Колодезь приносил вестнику доход, равный полугодовому жалованью. К тому же мне нравились колодезники. Они пометили весь поселок, жизнь кипела в нем днем и ночью. Их песни слышались за милю.
– Что же произошло? – спросила Ренна.
Арлен пожал плечами:
– Работа загнала меня далеко на юг, и я несколько лет не навещал это место. Вернулся вот этим путем, когда уже начал расписывать метками свою плоть. Я уже несколько месяцев жил сам по себе, вдали от всех. Мне было так одиноко, что я разговаривал с Плясуном, вел диалог за обоих. Я сходил с ума и знал это.
Ренна вспомнила, как часто общалась с животными на отцовской ферме. Сколько задушевных бесед провела она с Сударыней Царапкой и Копытцем? Она познала одиночество, хотя рядом был Харл.
– Однажды я сообразил, что нахожусь неподалеку от Сладкого Колодезя, – продолжил Арлен, – и решил закутать лицо и руки да наплести маревниковых баек про то, как обгорел после огненного плевка. Все что угодно, лишь бы поговорить и послушать. Но в поселке впервые за все время было тихо.
Они миновали купу деревьев, и показалась деревня: десять крепких домиков с соломенными крышами и Праведный дом ровно окружали центральный дощатый тротуар с большим колодцем в центре. По внешнему периметру высились меченые столбы, а в каждом доме было два этажа: верхний – жилой, и нижний – под мастерскую или лавку. Там обнаружились кузница, таверна, конюшня, пекарня, ткацкая мастерская и другие заведения.
Ренне стало жутко, когда они пересекли тротуар и направились к конюшне. Все отлично сохранилось. Ничто не указывало на нашествие демонов, – грезилось, что вот-вот кто-нибудь выйдет наружу. Мысленным взором она прозревала призраков местных жителей с их жизненным строем.
– Я подступил ближе и увидел, что тротуар завален костями, залит кровью и дерьмом демонов, – сказал Арлен. – И вонь стояла, словно прошло всего несколько дней. Дней! Приди я раньше, мог бы…
Ренна молча тронула его за руку.
– Один меченый столб выглядел так, будто треснул и повалился на ветру, – продолжил Арлен. – Должно быть, лесные демоны нашли прореху и напали, когда люди ужинали. Несколько человек бежали в ночь, но я прошел по следу и обнаружил только останки.
Ренна живо представила, как колодезники собрались за деревянными столами на тротуаре за общей трапезой, совершенно не подготовленные к удару подземников. Она услышала крики и увидела смерть. Стало дурно, она опустилась на колени, и ее вывернуло.
Мигом позже Арлен положил руку ей на плечо, и Ренна поняла, что плачет. Она виновато вскинула взгляд.
– Здесь нечего стыдиться, – произнес он. – Я сам воспринял случившееся намного хуже.
– Что ты сделал?
Арлен с силой выдохнул:
– Отключился на несколько недель. Дни напролет хоронил кости, хлестал самогон, а по ночам убивал все демоново отродье, что восставало в пределах десяти миль от Сладкого Колодезя.
– Я видела свежие следы по пути сюда, – заметила Ренна.
– Завтра утром займутся костры, – прорычал Арлен.
Ренна положила ладонь на рукоятку ножа и плюнула на деревянный тротуар:
– Честное слово.
Они вошли в конюшню, и Арлен уложил Сумеречного Плясуна на пол. Он крякнул от натуги, но справился с задачей. Ренна покачала головой, сомневаясь, что сможет повторить подобное, даже заряженная магией в ночи.
– Нужна вода, – сказал Арлен.
– Я принесу, – отозвалась Ренна и повернулась к центральному колодцу. – Хочу проверить, так ли сладка вода, что в ее честь назвали поселок.
Арлен схватил ее за руку:
– Вода уже не сладка. Я нашел в колодце поселкового старейшину Кеннита, по прозвищу Сладкий Колодезь. Гнил там больше недели, пока я не сумел спуститься и выудить то, что от него осталось. Отныне в колодце яд. Насосы за таверной еще подают чистую воду, но ничего подходящего для названия поселка больше нет.
Ренна вновь сплюнула, подхватила ведро и зашагала к таверне. Ее рука опять потянулась к ножу, лаская костяную рукоять. Дождаться бы ночи.
Позаботившись о Плясуне, они вымылись и перекусили холодной пищей в пустой таверне.
– Наверху сдавалась комната, – сообщил Арлен. – Можем несколько часов поспать до наступления ночи.
– Сдавалась комната? – переспросила Ренна. – Пустуют же целые дома!
Арлен помотал головой:
– Негоже занимать постель, владельца которой выпотрошили. В этой комнате я ночевал в мою бытность вестником, и она достаточно хороша.
«Я люблю тебя, Арлен Тюк», – подумала Ренна, но повторять уже сказанное не было смысла. Она кивнула и последовала за ним наверх.
Даже съемная комната оказалась больше любой, где доводилось спать Ренне. В ней стояла большая кровать с пуховой периной. Ренна села, дивясь ее мягкости. Она никогда не спала на чем-либо толще соломенного матраса. Она легла навзничь и словно очутилась на облаке.
Утопая в пуховых объятиях, Ренна шарила глазами по комнате. Ясно, что Арлен уже провел здесь какое-то время. Всюду виднелись его вещи, разбросанные в характерном беспорядке: банки с красками, кисти, гравировальные инструменты и книги. Маленький письменный стол превратился в верстак, пол покрывали стружка и опилки.
Арлен пересек комнату, свернув коврик и обнажив расшатанные половицы. Он поднял целую секцию пола. Изобличающие щели были предусмотрительно засыпаны опилками. Ренна села и округлила глаза, когда увидела, что находится внутри. Склад оружия – смазанного, наточенного и густо измеченного. Она соскользнула с постели, подошла и присела на корточки, пожирая глазами работу Арлена.
Арлен выбрал небольшой лук из златодрева и колчан стрел. Вручил их Ренне со словами:
– Пора тебе научиться стрелять.
Ренна недовольно скривилась. Опять он ее бережет. Удерживает от ближнего боя. Сохраняет целой и невредимой.
– Не хочу. И копий мне не нужно.
– Почему?
Ренна воздела бусы из речных камешков и выхватила нож:
– Не хочу убивать подземников из укрытия. Я убью демона так, чтобы он знал, кто это сделал.
Ренна ожидала спора, но он лишь кивнул:
– Отлично тебя понимаю. – Арлен по-прежнему протягивал ей оружие. – Но иногда мы оказываемся в меньшинстве или должны уничтожить демона быстро, пока он кого-нибудь не растерзал. – Он улыбнулся. – И должен признать, это довольно приятно – прицелиться и свалить подземника издалека.
Ренна глубоко вздохнула. Конечно он прав. Да, он защищает ее, но на свой обычный манер.
Обучая обороняться самостоятельно.
«Я люблю тебя, Арлен Тюк».
Она взяла лук и восхитилась его легкостью. Арлен вручил ей маленький колчан с мечеными стрелами, после чего извлек остальное оружие и завернул в промасленную ткань.
– Зачем тебе все? – не поняла Ренна.
– Этого даже мало, нужно намного больше, – отозвался Арлен. – Я поступлю так, как следовало давным-давно. Выдам меченое оружие каждому мужчине, женщине и ребенку – достаточно сильному, чтобы его удержать. Я понаделал арсеналов по всей Тесе, но все хранил для себя. Хватит. Мне не нужно оружие, чтобы убивать демонов. Я шагнул дальше.
– Как это?
Ренна решила, что он и сейчас отведет глаза, как делал всегда, когда уклонялся от ответа. Любовь не любовь, а пусть только попробует – она в момент расшибет его лысую кочку.
Но Арлен взглянул в лицо, и в его глазах плясал огонь.
– Я кое-что покажу тебе ночью. – Он погладил метки видения вокруг ее орбит. – Тебе понадобится ночное зрение, чтобы понять.
Ренна взяла его руки в свои и поднялась. Она попятилась, увлекая его за собой, пока ее ноги не коснулись ложа. Они утонули в пуховой перине, и поцелуи быстро сменились ласками. В ушах стучала кровь – нежная дробь, которая наполнила ее той же жизненной силой, что прибавлялась ночью.
Солнце садилось, когда они вернулись в пивную на ужин. После еды Арлен встал и скрылся за стойкой. Мгновением позже пришел с тяжелым глиняным кувшином в руках.
– Демонам нравится восставать в полях, что начинаются от заднего двора. Почему бы не выпить, пока мы их ждем?
Они вышли в сумерки, лавандовое небо потемнело. Поля колодезников лежали к югу от поселка и занимали много акров. Росли там в основном картофель, пшеница и сахарный тростник. Поля не возделывались уже годами, но дикий урожай там и тут упорно цеплялся за почву. В полях на равном расстоянии друг от друга стояли меченые столбы. Большинство пришло в плачевное состояние и стало бесполезно, но Ренна замечала все новые и новые, покрытые четкими свежими метками. Она оценила картину в целом в поисках закономерности.
– Ты превратил это место в лабиринт. Вроде того, пустынного, о котором рассказывал.
Арлен кивнул, нашел место почище и сел.
– Так удобнее отрезать демонов от стаи, а до поддержки всегда бывает не больше шага.
Он поднял увесистый кувшин и наполнил две крохотные глиняные чашки прозрачной жидкостью.
– В Красии есть спиртной напиток, который шарумы иногда выпивают перед сражением. Называется кузи. Говорят, он повышает боевой дух. – Арлен протянул ей чашку. – Я обнаружил, что самогон обладает таким же действием.
– По-моему, ты говорил, что шарумы принимают свой страх, – заметила Ренна.
Она устроилась рядом, кувшин стоял между ними.
– Большинство – да, и это отменная способность, – согласился Арлен. – Но принятие оставляет тело холодным. Здесь, в Сладком Колодезе, я хочу быть не холодным, а бешеным, как сами Недра.
Ренна кивнула. Это она понимала. Проигнорировав чашечки, она подцепила пальцем кувшин за ручку. Утвердила его на плече и с плавностью знатока приложилась к напитку, сделав солидный глоток.
Читать бесплатно другие книги:
