Убийство в доме викария Кристи Агата
– Нет, – ответил я. – Поверьте мне на слово: дело было абсолютно в другом. Это все, что я могу сказать в сложившихся обстоятельствах.
Полковник кивнул и встал.
– Рад слышать. А то уж больно много разговоров. В наших краях слишком много женщин… Что ж, мне пора. Я должен увидеться с Хейдоком. Его вызвали к какому-то больному, но сейчас, думаю, он уже вернулся. Я не боюсь признаться вам в том, что мне жаль Реддинга. Он всегда казался мне приличным парнем. Наверное, его как-то можно будет защитить. Последствия войны, контузия или что-то в этом роде. Особенно если не обнаружится путного мотива… Я должен идти. Хотите со мной?
Я ответил, что с удовольствием, и мы отправились в путь.
Дом Хейдока расположен по соседству. Его слуга сообщил, что доктор только сейчас пришел, и провел нас в столовую. Хейдок сидел за столом над горячей яичницей с беконом. Нас он поприветствовал дружелюбным кивком.
– Прошу прощения, что вынужден был уйти. Роды. Я всю ночь работал над вашим делом. Достал для вас пулю.
Он указал на маленькую коробочку на столе. Мелчетт принялся рассматривать ее.
– Двадцать пятый?
Хейдок кивнул.
– Технические детали я оставляю следствию, – сказал он. – Вам же наверняка хочется знать, была ли смерть мгновенной… Вот глупец, ради чего он это сделал? Кстати, примечательно, что никто не слышал выстрел.
– Да, – согласился Мелчетт, – меня это тоже удивляет.
– Окно кухни выходит на противоположную сторону дома, – сказал я. – Если двери в кабинет, в кладовку и на кухню закрыты, вряд ли можно что-то услышать; к тому же в доме не было никого, кроме горничной.
– Гм, – произнес Мелчетт. – И все же это странно. Меня удивляет, что та старушка – как ее зовут, Марпл? – тоже ничего не слышала. Ведь в кабинете было открыто окно.
– Может, и слышала, – сказал Хейдок.
– Сомневаюсь, – покачал головой я. – Она только сегодня была у нас и не говорила ничего такого, а я уверен: она обязательно рассказала бы, если б было что рассказывать.
– Может, слышала, но не обратила внимания, решила, что это автомобильный выхлоп.
Я вдруг осознал, что сегодня утром Хейдок на удивление оживлен и весел. Казалось, он пытается ради приличий подавить хорошее настроение.
– А если на оружии был глушитель? – добавил доктор. – Это вполне вероятно. Никто бы ничего не услышал.
Мелчетт покачал головой.
– Слак не нашел ничего такого рода. Он спросил у Реддинга, а тот, судя по всему, сначала не понял, о чем речь, а потом принялся горячо утверждать, что не пользовался никакими глушителями. Думаю, ему можно верить.
– Да, в самом деле… Бедняга.
– Чтоб ему пусто было, этому молодому дураку, – сказал полковник Мелчетт. – Простите, Клемент. Но он действительно дурак! Ни у кого в голове не укладывается, что он убийца.
– А мотивы? – спросил Хейдок, допивая кофе и отодвигаясь от стола.
– Говорит, что они поссорились, он потерял голову и выстрелил.
– Надеется, что убийство сочтут непредумышленным, да? – Доктор сокрушенно покачал головой. – Все это неубедительно. Он встал позади Проперо, когда тот писал, и выстрелил в голову. Уж больно бурная реакция на «ссору».
– По сути, на настоящую ссору у них не было времени, – сказал я, вспомнив слова мисс Марпл. – На то, чтобы подкрасться к нему, выстрелить, перевести стрелки часов на шесть двадцать и уйти – на это у него ушло бы все время. Я никогда не забуду, какое у него было лицо, когда я встретил его у калитки. «У вас назначена встреча с Протеро? О, вот вы и встретитесь с ним…» Одно это должно было навести меня на подозрения – я сразу должен был догадаться, что именно произошло всего несколько минут назад.
Хейдок уставился на меня.
– В каком смысле – всего несколько минут назад? Когда, по-вашему, Реддинг выстрелил в него?
– За несколько минут до моего возвращения домой.
Доктор энергично замотал головой.
– Невозможно. Абсолютно невозможно. Он был мертв значительно дольше.
– Но вы же сами говорили, друг мой, что полчаса – это лишь приблизительная оценка! – воскликнул полковник Мелчетт.
– Полчаса, тридцать пять минут, двадцать пять минут, двадцать минут – возможно, но не меньше, точно. Ведь иначе тело было бы еще теплым, когда я осматривал его.
Мы изумленно уставились друга на друга. Лицо Хейдока изменилось, оно вдруг стало серым, он словно постарел в одно мгновение. И эта резкая перемена крайне удивила меня.
– Но послушайте, Хейдок, – наконец-то обрел дар речи полковник. – Если Реддинг утверждает, что выстрелил в него без четверти семь…
Хейдок вскочил на ноги.
– Я говорю вам, что это невозможно! – проорал он. – Если Реддинг утверждает, что убил Протеро без четверти семь, значит, он лжет. Тьфу ты, господи, ну я же врач, я знаю, о чем говорю! Кровь начала свертываться.
– Если Реддинг лжет… – начал Мелчетт и, замолчав, покачал головой. – Полагаю, нам стоит пойти в полицию и увидеться с ним.
Глава 8
Всю дорогу до полицейского участка мы молчали. Хейдок придержал меня и, когда мы немного отстали от Мелчетта, тихо проговорил:
– Мне, знаете ли, не нравится, как все это выглядит. Совсем не нравится. Есть нечто такое, чего мы не понимаем.
Вид у него был чрезвычайно обеспокоенный и расстроенный.
В участке находился инспектор Слак, и вскоре перед всеми нами собственной персоной предстал Лоуренс Реддинг. Бледный и напряженный, он, однако, прекрасно владел собой – вот удивительно, подумал я, если учесть сложившиеся обстоятельства. Мелчетт всхрапывал и хмыкал, явно нервничая.
– Послушайте, Реддинг, – заговорил он, – как я понимаю, вы сделали заявление инспектору Слаку. Вы утверждаете, что пришли в дом викария примерно в шесть сорок пять, обнаружили там Протеро, поругались с ним, выстрелили в него и ушли. Я не перечитываю ваше заявление, просто излагаю суть.
– Да.
– Я хочу задать вам несколько вопросов. Вас уже предупредили, что вы не обязаны отвечать на них и можете делать это только добровольно. Ваш адвокат…
Лоуренс перебил его:
– Мне нечего скрывать. Протеро убил я.
– Ох! Ладно. – Мелчетт всхрапнул. – Как у вас с собой оказался пистолет?
Лоуренс заколебался.
– Он лежал у меня в кармане.
– Вы взяли его с собой, когда пошли к викарию?
– Да.
– Зачем?
– Я всегда беру его с собой.
Реддинг опять колебался, прежде чем ответить, и для меня это стало четким доказательством того, что он лжет.
– Зачем вы перевели часы назад?
– Часы? – Вопрос явно озадачил его.
– Да, стрелки указывали на шесть двадцать две.
На его лице вдруг отразился страх.
– Ах, это… да. Я… я перевел их.
Тут неожиданно заговорил Хейдок:
– Куда вы стреляли?
– В полковника Протеро.
– Я имею в виду, в какую часть тела?
– Ох… я… кажется, в голову. Да, в голову.
– Вы сомневаетесь?
– Я не вполне понимаю, зачем вам понадобилось спрашивать меня об этом.
Это была слабая попытка взбунтоваться. Снаружи послышался шум. Вошел констебль без шлема и принес письмо.
– Для викария. Сказали, что срочно.
Я вскрыл письмо и прочитал:
Прошу вас, умоляю, придите ко мне. Я не знаю, что делать. Все так ужасно… Я хочу кому-то рассказать. Прошу вас, приходите немедленно и приведите с собой кого-нибудь, кого хотите. Энн Протеро.
Я бросил на Мелчетта многозначительный взгляд. Он понял намек. Мы все вместе вышли из участка. Оглянувшись, я успел увидеть лицо Лоуренса Реддинга. Его взгляд был прикован к листку у меня в руке, и я впервые в жизни видел у человека такой жуткий, полный муки и отчаяния взгляд.
Я вспомнил, как Энн Протеро, сидя у меня на диване, сказала: «Я в безвыходном положении», и у меня сжалось сердце. Теперь я понял причину героического самопожертвования Лоуренса Протеро. Тем временем Мелчетт говорил Слаку:
– Вы получили сведения о передвижениях Реддинга в тот день? Есть основания считать, что он убил Протеро раньше, чем говорит. Займитесь этим, хорошо?
Он повернулся ко мне, и я молча протянул ему письмо Энн Протеро. Полковник прочитал его и изумленно приоткрыл рот. Затем вопросительно посмотрел на меня.
– Вы на это намекали утром?
– Да. Я сомневался, должен рассказывать или нет. Сейчас же я уверен. – И я рассказал ему о том, что видел вечером в студии.
Полковник перекинулся парой слов с инспектором, и мы отправились в Олд-Холл. Доктор Хейдок пошел с нами.
Дверь открыл исключительно учтивый дворецкий, мрачный ровно настолько, насколько ему надлежало.
– Доброе утро, – сказал Мелчетт. – Будьте любезны, попросите горничную миссис Протеро сообщить госпоже о нашем приходе и доложить ей, что мы хотели бы видеть ее, а потом вернитесь сюда и ответьте на несколько вопросов.
Дворецкий поспешил прочь и, вернувшись, сообщил, что хозяйке все передали.
– А теперь поговорим о вчерашнем дне, – сказал главный констебль. – Ваш хозяин в обед был дома?
– Да, сэр.
– Он был в обычном настроении?
– Да, насколько я видел, сэр.
– Что случилось потом?
– После обеда миссис Протеро ушла отдохнуть, а полковник удалился в кабинет. Мисс Леттис в двухместном автомобиле уехала играть в теннис. В четыре тридцать полковник и миссис Протеро пили чай в гостиной. На пять тридцать была заказана машина – они собирались ехать в деревню. Сразу после их отъезда позвонил мистер Клемент, – он поклонился мне. – Я сообщил ему, что они уехали.
– Гм, – произнес полковник Мелчетт. – А когда в последний раз здесь был мистер Реддинг?
– Во вторую половину дня вторника, сэр.
– Как я понимаю, между ними случилась размолвка.
– По всей видимости, сэр. Полковник отдал мне приказ о том, чтобы в будущем мистера Реддинга не пускали на порог.
– Вы подслушивали их ссору? – напрямик спросил полковник.
– Полковник Протеро, сэр, обладал очень громким голосом, особенно когда гневался. Я не мог не слышать, как они ссорятся, до меня долетали те или иные слова.
– Вам их было достаточно, чтобы уяснить причину ссоры?
– Как я понял, сэр, это имело отношение к тому портрету, который писал мистер Реддинг, – к портрету мисс Леттис.
Мелчетт всхрапнул.
– Вы видели, как мистер Реддинг уходил?
– Да, сэр. Я проводил его.
– Он был зол?
– Нет, сэр, я бы даже сказал, что он был приятно удивлен.
– О! А вчера он приходил сюда?
– Нет, сэр.
– А кто-нибудь приходил?
– Не вчера, сэр.
– А позавчера?
– Днем пришел мистер Деннис Клемент. Еще приходил доктор Стоун, пробыв здесь некоторое время. Вечером приходила одна дама.
– Дама? – удивился Мелчетт. – Кто такая?
Дворецкий не смог вспомнить ее имени. Он видел эту даму впервые. Да, она назвалась, и когда он сказал ей, что члены семьи ужинают, она сказала, что подождет. И тогда он проводил ее в малую гостиную. Она спрашивала полковника Протеро, а не миссис Протеро. Он передал это хозяину, и тот сразу после ужина пошел в малую гостиную.
Как долго та дама побыла в доме? Примерно полчаса, ответил дворецкий. Полковник самолично проводил ее до двери. Ох, да, он вспомнил ее имя. Даму звали миссис Лестрендж.
Это был сюрприз.
– Любопытно, – проговорил Мелчетт. – Очень любопытно.
Однако мы не стали обсуждать эту новость, так как нам сообщили, что миссис Протеро готова принять нас.
Энн лежала в кровати. Она была бледна, ее глаза лихорадочно блестели. Меня озадачило выражение на ее лице – своего рода мрачная решимость. Она заговорила, обращаясь ко мне:
– Благодарю вас за то, что пришли незамедлительно. Я вижу, что вы правильно поняли мои слова о том, чтобы вы взяли с собой кого-нибудь, кого сочтете нужным. – Она замолчала. – Лучше сразу перейти к сути, не так ли? – сказала она и улыбнулась странной, чуть трогательной улыбкой. – Полагаю, вы, полковник Мелчетт, – тот самый человек, кому я обязана все сообщить. Дело в том, что это я убила своего мужа.
– Моя дорогая миссис Протеро… – мягко произнес начальник полиции.
– О, все это истинная правда. Боюсь, я высказалась слишком прямолинейно, но я не склонна к истерикам по какому-либо поводу. Я давно ненавидела его и вчера убила. – Она откинулась на подушки и закрыла глаза. – Это всё. Полагаю, вы арестуете меня и увезете. Как только у меня появятся силы, я встану и оденусь. А сейчас мне очень плохо.