Убийство в доме викария Кристи Агата
– А это говорит о том, что она, вероятнее всего, не слышала, что происходит здесь. Гиблое дело… Кто знал, что Протеро собирается к вам сегодня вечером?
– Он во всеуслышание объявил об этом на всю деревню сегодня днем, когда мы стояли на улице.
– То есть об этом знала вся деревня? Хотя они и так узнали бы. Известно, кто был настроен против него?
Мне сразу вспомнился Лоуренс Реддинг, бледный, с выпученными глазами. Ответить мне помешали шаги в коридоре за дверью.
– Полиция, – объявил мой друг и встал.
Нашу полицию представлял констебль Хёрст. Вид у него был важный, но при этом слегка встревоженный.
– Добрый вечер, джентльмены, – поздоровался он с нами. – Инспектор прибудет с минуты на минуту. А пока я буду следовать его указаниям. Как я понимаю, полковник Протеро был найден мертвым – его убили в доме викария…
Он замолчал и устремил на меня полный холодного подозрения взгляд, на который я ответил с подобающей в этой ситуации озабоченной невинностью.
Констебль передвинулся к письменному столу и объявил:
– Ни к чему не прикасаться до приезда инспектора.
Для удобства читателей я прилагаю план комнаты.
Полисмен достал блокнот, послюнил карандаш и выжидательно посмотрел на нас обоих. Я повторил свою историю о том, как обнаружил тело. Записав все – на это ушло некоторое время, – констебль обратил свой взор на доктора.
– Доктор Хейдок, что, по вашему мнению, стало причиной смерти?
– Выстрел в голову с близкого расстояния.
– А оружие?
– Не могу точно ответить на этот вопрос, пока не извлеку пулю. Но должен сказать, что, по всей вероятности, пуля была выпущена из пистолета малого калибра – к примеру, из «маузера» двадцать пятого калибра.
Я вздрогнул, вспомнив наш вчерашний разговор и слова Лоуренса Реддинга. Полицейский констебль тут же впился в меня своим ледяным, бесстрастным, как у рыбы, взглядом.
– Вы что-то сказали, сэр?
Я покачал головой. Какие бы ни были у меня подозрения, они всего лишь подозрения, поэтому я буду держать их при себе.
– Когда, по-вашему, произошло это трагическое событие?
Доктор поколебался мгновение и ответил:
– Я бы сказал, что этот человек мертв более получаса. Но точно не дольше.
Хёрст повернулся ко мне.
– Горничная что-нибудь слышала?
– Насколько мне известно, ничего, – ответил я. – Но лучше спросите у нее.
В этот момент прибыл инспектор Слак, две мили от Мач-Бенхэма он проехал на машине.
Об инспекторе Слаке я могу сказать немногое, а именно то, что вряд ли найдется другой человек, столь решительно восстающий против своей фамилии[15]. Этот темноволосый мужчина с цепким взглядом черных глаз отличался неугомонностью и энергичностью, а его манеры – грубостью и крайней властностью.
Он ответил на наши приветствия коротким кивком, взял у своего подчиненного блокнот, внимательно прочитал написанное, тихим голосом обменялся парой фраз с констеблем, затем подошел к телу.
– Как я понимаю, тут все уже заляпали и передвинули, – сказал он.
– Я ни к чему не прикасался, – сказал Хейдок.
– Я тоже, – сказал я.
Инспектор некоторое время сосредоточенно смотрел на вещи, расставленные на столе, и изучал лужицу крови.
– О! – не без торжества воскликнул он. – Вот то, что нам надо. Часы опрокинулись, когда он повалился на стол. Это дает нам точное время преступления. Двадцать две минуты седьмого. Доктор, когда, говорите, наступила смерть?
– Я сказал, примерно полчаса назад, но…
Инспектор посмотрел на свои часы.
– Пять минут восьмого. Меня известили десять минут назад, без пяти семь. Тело обнаружили примерно без четверти семь. Как я понимаю, вас вызвали немедленно. Значит, вы осматривали его минут за десять до… Гм, это дает нам возможность установить время с точностью до секунды!
– Я не ручаюсь за точность, – сказал Хейдок. – Это приблизительная оценка.
– Вполне подходит, сэр, вполне.
Я попытался вставить слово:
– Что касается часов…
– Прошу меня извинить, сэр, я сам задам вам вопросы, которые меня интересуют. У нас мало времени. А сейчас мне нужна абсолютная тишина.
– Да, но я хотел бы предупредить вас…
– Абсолютная тишина, – сказал инспектор, бросая на меня свирепый взгляд.
Я удовлетворил его желание.
– Почему он здесь сидел? – проворчал он себе под нос, продолжая таращиться в письменный стол. – Он хотел написать записку… здравствуйте… а это что?
Инспектор с победным видом поднял на вытянутой руке лист бумаги. Он был так доволен своей находкой, что даже разрешил нам подойти к нему и изучить ее вместе с ним.
Это был лист почтовой бумаги с эмблемой прихода, и на верхней строчке стояло время: «6:20».
«Дорогой Клемент, – начиналась записка, – сожалею, дольше ждать не могу, но я должен…»
На этом почерк превращался в нечитаемые каракули.
– Ясно как день, – радостно объявил инспектор Слак. – Он сидит здесь и пишет вот это, враг тихо входит через окно и стреляет в него. Что еще вам надо?
– Я просто хотел бы сказать… – начал я.
– Соблаговолите отойти в сторону, сэр. Я хочу проверить, есть ли отпечатки подошв. – Полицейский встал на карачки и стал продвигаться к открытому окну.
– Думаю, вы должны иметь в виду… – продолжал упорствовать я.
Инспектор поднялся и заговорил без возмущения, но твердо:
– Мы обсудим все это позже. Я буду крайне обязан вам, джентльмены, если вы уйдете отсюда. Будьте любезны, выйдите вон.
Мы подчинились, смирившись с тем, что нас прогнали, как детей.
Казалось, прошло несколько часов, хотя на самом деле было всего четверть восьмого.
– Ну, – произнес Хейдок, – такие вот дела. Когда этот напыщенный осел захочет увидеться со мной, отправьте его в мой кабинет. До свидания.
– Хозяйка вернулась, – доложила Мэри, на минуту появившись из кухни. Ее округлившиеся глаза возбужденно сияли. – Зашла в дом пять минут назад.
Я нашел Гризельду в гостиной. Вид у нее был испуганный, но не подавленный.
Я все рассказал ей, и она меня внимательно выслушала.
– На записке обозначено время: шесть двадцать, – закончил я. – А часы опрокинулись и остановились в шесть двадцать две.
– Да, – проговорила Гризельда, – но разве ты не сказал ему, что мы всегда ставим их на четверть часа вперед?
– Нет, – ответил я. – Не сказал. Он отказался меня выслушать. Я старался изо всех сил.
Гризельда озадаченно нахмурилась.
– Но послушай, Лен, – сказала она, – ведь с учетом всего этого складывается чрезвычайно странная ситуация. Потому что, когда часы показывали двадцать минут седьмого, на самом деле было пять минут седьмого, а в пять минут седьмого полковник Протеро еще не пришел к нам в дом.
Глава 6
Мы некоторое время обсуждали ситуацию с часами, но так и не пришли ни к какому выводу. Гризельда сказала, что я должен еще раз попытаться поговорить об этом с инспектором Слаком, но я сомневался в успехе, потому что мог назвать инспектора лишь упрямым ослом, и никак иначе.
Инспектор Слак вел себя недопустимо грубо, хотя надобности в этом не было. Я с нетерпением ждал момента, когда у меня появится возможность внести свою лепту в расследование и тем самым оконфузить его. Вот тогда я в мягкой форме упрекнул бы его: «Если б вы только выслушали меня, инспектор…»
Я рассчитывал, что он хотя бы переговорит со мной, прежде чем уезжать, но, к нашему удивлению, мы узнали от Мэри, что Слак отбыл, предварительно заперев кабинет и отдав приказ, чтобы никто не входил в комнату.
Гризельда собралась идти в Олд-Холл.
– Это, наверное, страшное испытание для Энн Протеро – полиция и все такое, – сказала она. – Возможно, у меня получится хоть чем-то помочь ей.
Я с энтузиазмом одобрил ее план, и Гризельда отправилась в путь, снабженная инструкцией немедленно звонить мне, если решит, что дамы нуждаются в моем утешении.
После ее ухода я обзвонил учителей воскресной школы – они должны были собраться у меня без четверти восемь для подготовки к занятиям. Такие собрания мы проводили еженедельно, однако сейчас я решил, что при сложившихся обстоятельствах встречу лучше отложить.
Следующим на сцене появился Деннис, вернувшийся с партии в теннис. Тот факт, что в доме произошло убийство, принес ему, по всей видимости, крайнее удовлетворение.
– Как я понимаю, у нас тут убийство! – воскликнул он. – Всегда хотел оказаться в центре таких событий. Почему полиция заперла кабинет? А другой ключ к двери не подойдет?
Я категорически запретил предпринимать нечто подобное. Деннис с явной неохотой подчинился. Вытянув из меня все до мельчайших подробностей, он отправился в сад искать следы, при этом бодро заметив, что нам повезло – убили только старика Протеро, которого все терпеть не могли.
Его веселое бездушие действовало мне на нервы, однако я сказал себе, что придираюсь к мальчику. В возрасте Денниса любое детективное расследование – интереснейшее событие в жизни, и настоящее преступление с трупом, так сказать, на пороге способно доставить любому здравомыслящему подростку массу удовольствия. Смерть мало что значит для шестнадцатилетнего мальчишки.
Гризельда вернулась примерно через час. Она увиделась с Энн Протеро сразу после того, как у вдовы побывал инспектор и сообщил ей горестную весть.
Выяснив, что миссис Протеро в последний раз видела своего мужа в деревне без четверти шесть и что она не располагает никакими сведениями, которые могли бы пролить свет на расследование, Слак отбыл восвояси и пообещал вернуться завтра для более подробного разговора.
– Он вел себя вполне благопристойно, – с неохотой сказала Гризельда.
– Как миссис Протеро приняла известие? – спросил я.
– Ну… она была очень спокойна… но она всегда спокойна.
– Да, – сказал я. – Не могу представить, чтобы Энн Протеро забилась в истерике.
– Естественно, известие стало для нее шоком. Это было видно. Она поблагодарила меня за то, что я пришла, и я спросила, что могу для нее сделать, но она выразила мне признательность и сказала, что я ничем ей помочь не могу.
– Как насчет Леттис?
– Ее не было дома, она где-то играла в теннис и еще не вернулась. – Наступила пауза, потом Гризельда сказала: – Между прочим, Лен, она была очень спокойна – что чрезвычайно странно.
– Шок, – предположил я.
– Да… наверное. И все же… – Гризельда в задумчивости нахмурилась. – Почему-то на шок это было мало похоже. Мне кажется, она была не столько шокирована, сколько… гм… испугана.
– Испугана?
– Да… хотя и не показывала этого. Во всяком случае, не хотела показывать. Вот только взгляд у нее был странный, настороженный. Интересно, Энн догадывается, кто убил его? Она все спрашивала и спрашивала у меня, есть ли подозреваемые.
– Вот как? – задумчиво произнес я.
– Да. Конечно, Энн великолепно умеет владеть собой, но любой увидел бы, что она ужасно расстроена. Даже сильнее, чем я предположила бы, – ведь она как-никак не испытывала к нему особой любви. Думаю, он вызывал у нее неприязнь, хотя допускаю, что неприязнь – это слишком слабо сказано.
– Смерть иногда меняет отношение, – сказал я.
– Да, наверное.
Вошел Деннис и радостно сообщил, что нашел отпечаток чьей-то ноги на цветочной клумбе. Он был уверен, что полиция пропустила его и что этот след станет поворотной точкой в расследовании.
Я провел беспокойную ночь. Деннис встал и ушел задолго до завтрака, намереваясь «изучить последние результаты», как он выразился.
Однако новость, причем сенсационную, принес не он, а Мэри.
Мы только-только сели завтракать, когда она ворвалась в комнату, раскрасневшаяся, с горящими глазами, и со своей обычной бесцеремонностью обратилась к нам:
– Вы не поверите! Мне сейчас рассказал пекарь. Арестовали молодого мистера Реддинга.
– Лоуренса арестовали? – с изумлением воскликнула Гризельда. – Невозможно. Это наверняка какая-то чудовищная ошибка.
– Никакой ошибки, мэм, – с долей злорадства заявила Мэри. – Мистер Реддинг сам к ним пришел и сдался. Вчера вечером, перед сном. Вошел, бросил пистолет на стол и сказал: «Это сделал я». Вот так.
Она оглядела нас обоих, кивнула и удалилась, удовлетворенная произведенным эффектом. Мы с Гризельдой переглянулись.
– Ох, этого не может быть, – сказала жена. – Этого просто не может быть. – Заметив, что я молчу, она спросила: – Лен, ты тоже считаешь, что этого не может быть?
Я обнаружил, что мне трудно дать ей ответ, и продолжал молчать, при этом у меня в голове роились всякие мысли.
– Он, должно быть, помешался, – сказала Гризельда. – Сошел с ума. Или ты думаешь, что они вдвоем разглядывали пистолет и тот случайно выстрелил?
– Такое мне кажется маловероятным.
– Но это наверняка была случайность. Потому что у него нет и намека на мотив. Что, ради всего на свете, могло заставить Лоуренса пойти на убийство полковника Протеро?
Я мог бы ответить на этот вопрос со всей определенностью, но решил как можно дольше оберегать честь Энн Протеро. Я надеялся, что еще есть шанс оградить ее доброе имя.
– Не забывай, они поссорились, – напомнил я.
– Из-за Леттис и ее купального костюма. Да, но это же абсурд, даже если они с Леттис тайно обручились… нет, это не повод убивать ее отца.
– Мы не знаем всех истинных фактов.
– Но ты веришь в это, Лен! Как ты можешь! Я говорю тебе: я уверена, что Лоуренс не прикасался к нему.
– Не забывай, я встретил его у калитки. Он был похож на сумасшедшего.
– Да, но… ох! Это невозможно.
– А еще часы, – сказал я. – Все это объясняет историю с часами. Должно быть, Лоуренс перевел их на шесть двадцать, решив обеспечить себе алиби. И посмотри, как быстро инспектор Слак попался в ловушку.
– Лен, ты ошибаешься. Лоуренс знал, что часы спешат. «Помогают викарию поспевать вовремя!» – часто повторял он. Лоуренс никогда не совершил бы такую ошибку, не перевел бы часы на шесть двадцать две. Он перевел бы стрелки на какое-нибудь другое время – например, на без четверти семь.
– Возможно, он не знал, в котором часу Протеро пришел сюда. Или, вероятно, он просто забыл, что часы спешат.
Гризельда не согласилась со мной.
– Нет, если б человек задумал убийство, он позаботился бы о любой мелочи.
– Ты не можешь этого знать, дорогая, – мягко возразил я. – Ты никогда его не совершала.
Прежде чем Гризельда успела ответить, на наш стол упала тень и мягкий голос произнес:
– Надеюсь, я не помешала. Вы должны простить меня. Но при столь печальных обстоятельствах… очень печальных обстоятельствах…
Это была наша соседка, мисс Марпл. Выслушав наше вежливое уверение, что мы ничего не имеем против, она прошла в комнату через окно, и я подвинул ей стул. Ее щеки окрашивал румянец, а выглядела она слегка возбужденной.
– Ужасно, не так ли? Бедный полковник Протеро… Возможно, он был не самой приятной личностью и не пользовался всеобщей любовью, однако от этого событие не становится менее прискорбным. Как я понимаю, его убили выстрелом здесь, в кабинете?
Я ответил, что все произошло именно так.
– Но нашего дорогого викария в это время здесь не было? – осведомилась мисс Марпл у Гризельды.
Я объяснил, где находился.
– А где мистер Деннис? Почему он не с вами? – спросила мисс Марпл, оглядываясь по сторонам.
– Деннис, – ответила Гризельда, – вообразил себя сыщиком-любителем. Он очень обрадовался, когда нашел отпечаток чьей-то ноги на клумбе и, я думаю, отправился докладывать об этом полиции.
– Ах, боже мой, – проговорила мисс Марпл. – Сколько хлопот, не правда ли? И мистер Деннис считает, что знает, кто совершил преступление. Ну, полагаю, мы все так думаем.
– Вы имеете в виду, что это очевидно? – спросила Гризельда.
– Нет, дорогая. Я не это имела в виду. Я бы сказала, что все рассматривают разных людей в качестве убийцы. Вот поэтому так важно иметь доказательства. Я, к примеру, абсолютно убеждена, что знаю, кто совершил убийство. Но должна признать, что у меня нет ни намека на доказательства. Сейчас настало такое время, когда нужно с особым вниманием – я в этом уверена – следить за тем, что говоришь, ведь клевета уголовно наказуема, не так ли? Я приняла решение соблюдать особую осторожность в общении с инспектором Слаком. Он предупредил, что сегодня утром приедет повидаться со мной, но сейчас позвонил и сказал, что надобность в этом отпала.
– Надобность отпала потому, что, как я понимаю, преступник арестован, – сказал я.
– Арестован? – Мисс Марпл подалась вперед, в ее глазах вспыхнул огонек любопытства. – Я не знала, что кого-то уже арестовали.
Это такая большая редкость, когда мисс Марпл осведомлена о чем-то хуже, чем мы, поэтому я ничтоже сумняшеся думал, что она в курсе подвижек в деле.
– Мне кажется, наши мысли идут в разных направлениях, – сказал я. – Да, преступника арестовали – это Лоуренс Реддинг.
– Лоуренс Реддинг? – Мисс Марпл выглядела чрезвычайно удивленной. – Никогда бы не подумала…
– Я даже сейчас в это не верю, – с горячностью перебила ее Гризельда. – Нет, никогда не поверю, хотя он взял и признался.
– Признался? – произнесла мисс Марпл. – Вы говорите, он признался? О господи, теперь я вижу, что зашла в тупик… я в полнейшем недоумении.
– Я не могу избавиться от ощущения, что все это какое-то нелепое стечение обстоятельств, – сказала Гризельда. – Ты согласен со мной, Лен? Я имею в виду, что именно так выглядит его сдача полиции.
Мисс Марпл еще сильнее подалась вперед.
– Он сам сдался, говорите?
– Да.
– Ох! – глубоко вздохнула мисс Марпл. – Я так рада… я очень рада.
Я посмотрел на нее с некоторым удивлением.
– Полагаю, это свидетельствует о глубоком раскаянии, – сказал я.
– Раскаянии? – Удивление мисс Марпл было гораздо сильнее моего. – Ах, мой дорогой викарий, неужели вы действительно думаете, что он виновен?
Моему изумлению не было предела.
– Но если он признался…
– Да, однако это еще одно доказательство, не так ли? Я имею в виду, доказательство того, что он тут ни при чем.
– Не так, – сказал я. – Возможно, я и глуп, но я не понимаю, как это доказывает его невиновность. Если человек не совершал убийство, я не могу взять в толк, зачем ему делать вид, будто он его совершил.
– О, для этого есть причина! – заявила мисс Марпл. – Это же так естественно. Причина есть всегда, не так ли? А молодые люди такие импульсивные и часто склонны верить в худшее… – Она повернулась к Гризельде. – Вы согласны со мной, дорогая?
– Я… я не знаю, – пробормотала моя жена. – Мне трудно решить, что думать. Я не представляю, по какой причине Лоуренс мог пойти на столь идиотский шаг.
– Если б вы вчера видели его лицо… – начал я.
– А вы расскажите, – предложила мисс Марпл.
Я описал обстоятельства, при которых вернулся домой, и она все внимательно выслушала. Когда я закончил, она сказала:
– Знаю, я часто веду себя глупо и воспринимаю вещи не так, как должна бы, но я все равно не понимаю, к чему вы клоните. Мне кажется, что если б молодой человек принял решение совершить злодеяние и отнять жизнь у своего ближнего, последствия не привели бы его в смятение. Злодеяние было бы совершено обдуманно и хладнокровно, и даже если б убийца немного разволновался и сделал мелкие ошибки, вряд ли он впал бы в то самое состояние крайнего возбуждения, которое вы описываете. Трудно ставить себя на место другого человека, но я не могу представить, какие обстоятельства вынудили бы меня впасть в такое состояние.
– Мы не знаем обстоятельств, – согласился я. – Если была ссора, Лоуренс мог выстрелить сгоряча, а потом ужаснуться тому, что натворил. И в самом деле, я предпочитаю думать, что все именно так и произошло.
– Мой дорогой мистер Клемент, есть много точек зрения, с которых мы предпочитаем смотреть на вещи. Но человек должен принимать факты такими, какие они есть, верно? А в данном случае, мне кажется, факты окрашены в тот тон, который им придает ваша интерпретация. Ваша горничная недвусмысленно заявила, что мистер Реддинг побыл в доме не больше двух минут, то есть не настолько долго, чтобы затеять ссору, которую вы описываете. И еще: как я понимаю, полковник Протеро был убит выстрелом в затылок, когда писал записку, – во всяком случае, мне так рассказала моя горничная.
– Абсолютно верно, – сказала Гризельда. – Он, по всей видимости, писал записку, в которой сообщал, что дольше ждать не может. На записке было проставлено время шесть двадцать, а часы на столе опрокинулись и остановились на шести двадцати двух, и именно это так сильно озадачило Лена и меня.
Она рассказала о нашей привычке ставить часы на пятнадцать минут вперед.
– Очень любопытно, – сказала мисс Марпл. – И в самом деле, очень любопытно… Однако записка кажется мне еще более любопытной. Я имею в виду…
Она замолчала и обернулась. По ту сторону окна стояла Леттис Протеро. Девушка вошла, кивнула нам и произнесла:
– Доброе утро. – Упав в кресло, она более оживленно, чем обычно, сказала: – Как я слышала, Лоуренса арестовали.
– Да, – подтвердила Гризельда. – Для нас это стало страшным шоком.
– Никогда не думала, что кто-то все же убьет отца, – заявила Леттис. Было совершенно очевидно: она гордится тем, что в ее поведении нет ни намека на скорбь или другие эмоции. – Многие хотели бы, я уверена. Временами мне и самой хотелось.
– Леттис, желаешь что-нибудь съесть или выпить? – спросила Гризельда.
– Нет, спасибо. Я тут гуляла и зашла узнать, не видели ли вы мой берет – такой забавный, маленький, желтый… Думаю, я вчера оставила его в кабинете.
– Если и оставила, то он все еще там, – сказала Гризельда. – Мэри никогда ничего не убирает.
– Пойду посмотрю, – сказала Леттис, вставая. – Извините за беспокойство, но я постоянно теряю головные уборы.
– Боюсь, туда сейчас нельзя, – сказал я. – Инспектор Слак запер комнату.
– Ой, вот неудача! А можно пробраться туда через окно?
– Боюсь, что нет. Оно заперто изнутри. А тебе, Леттис, не кажется, что сейчас не время носить желтый берет?
– Вы в смысле траура и всего такого? Я не стану утруждать себя трауром. Я вообще считаю эту идею архаичной. А вот с Лоуренсом получилась неприятность… да, неприятность. – Она вдруг в задумчивости замерла и нахмурилась. – Думаю, все из-за меня и моего купального костюма. Какая глупость вся эта история…
Гризельда открыла было рот, собираясь что-то сказать, но по какой-то необъяснимой причине тут же закрыла его.
На губах Леттис появилась странная улыбка.
– Думаю, – тихо проговорила она, – я пойду домой и расскажу Энн о том, что Лоуренса арестовали.
Она снова прошла через окно.
– Зачем вы наступили мне на ногу? – спросила Гризельда у мисс Марпл.
Старушка улыбалась.
– Я подумала, что вы хотите что-то сказать, моя дорогая. А часто гораздо полезнее позволить событиям развиваться по своему пути. Я, знаете ли, сомневаюсь, что девочка настолько рассеянна, насколько хочет казаться. У нее абсолютно четкий взгляд на жизнь, и она действует в соответствии с ним.
Мэри громко постучала в дверь столовой и сразу вошла.
– В чем дело? – спросила Гризельда. – Кстати, Мэри, ты все время забываешь, что не надо стучаться. Я много раз тебе об этом говорила.
– Думала, вы заняты, – ответила Мэри. – Пришел полковник Мелчетт. Хочет видеть хозяина.
Полковник Мелчетт – это главный констебль, начальник полиции нашего графства. Я сразу встал.
– Я думала, вам не понравится, если я оставлю его в холле, поэтому я провела его в гостиную, – продолжала Мэри. – Убирать со стола?
– Пока нет, – сказала Гризельда. – Я позвоню.
Она заговорила с мисс Марпл, а я вышел из комнаты.
Глава 7
Полковник Мелчетт – франт небольшого роста с привычкой внезапно и неожиданно всхрапывать. У него рыжие волосы и внимательные ярко-голубые глаза.
– Доброе утро, викарий, – поздоровался он. – Грязное дело, а? Бедняга старик Протеро… Не то чтобы он мне нравился. Нет, я не испытывал к нему теплых чувств. Его никто не любил, между прочим. Да и для вас масса неприятных хлопот… Надеюсь, ваша жена не сильно расстроилась?
Я ответил, что Гризельда восприняла новость стойко.
– Вот и хорошо. Мерзко, когда такое происходит в чьем-то доме. Должен признаться, молодой Реддинг меня удивил – взять да застрелить в кабинете… Не заботясь ни о чьих чувствах…
На меня накатило дикое желание расхохотаться, но полковник Мелчетт, вероятно, считал вполне естественной заботу преступника о чувствах окружающих, поэтому я сдержался.
– Должен сказать, что я был здорово ошарашен, когда этот парень пришел и сдался, – продолжал главный констебль, усаживаясь в кресло.
– А как все произошло?
– Вчера вечером примерно в десять входит этот парень, бросает пистолет и говорит: «Вот он я. Это я убил». Прямо так.
– А как он все объяснил?
– Да практически никак. Его, естественно, предупредили насчет показаний. Но он лишь рассмеялся. Сказал, что пришел повидать вас, а нашел здесь Протеро. Они поговорили, и он пристрелил его. Отказывается говорить, из-за чего была ссора. Послушайте, Клемент, только строго между нами, вам что-нибудь известно? До меня доходили слухи, будто ему запретили появляться в доме и все такое. Что там было? Он соблазнил дочку или что? Мы не хотим втягивать девочку больше, чем это необходимо для общего блага. Так в этом было дело?
Читать бесплатно другие книги:
