А жизнь так коротка! Колычев Владимир

– А ты вроде немного пьян, – хозяйским взглядом посмотрела на него Олеся. – С чего это?

– Дорога долгая... Да и соседи классные... А что, нельзя?

Вот так, еще и оправдываться приходится.

– Сегодня можно, сегодня все можно...

Ее глаза загорелись шаловливым огнем.

– Мои предки на дачу уехали. Одна я дома...

– Да, это хорошо...

– Может, ко мне поедем?

– Да мне домой надо...

– А потом домой... Завтра утром... Я такой стол накрою... И вообще...

Она прижалась к Леону. Он ощутил жар ее тела – ее желание передалось ему. А что, почему нет?..

Родители Олеси жили неплохо. Трехкомнатная квартира, ремонт дорогой, мебель новая. А еще телевизор с видиком. Каждый день можно боевики смотреть...

Стол и в самом деле был великолепен. Отбивные, колбаска копченая, салат «оливье», икорки красной немного. И водка какая-то иностранная. «Смирнофф». Особенно хорошо было сидеть за этим столом после ванны, в чистом халате на голое тело. Это так Олеся захотела. А Леон не возражал.

Выпили, закусили, поболтали о том о сем, снова выпили... А потом началось «вообще»... Хорошо началось. Олеся прильнула к нему, запустила руку под халат. Он аж застонал от удовольствия.

На этот раз Леон помнил все...

Он проснулся поздно. Взглянул на будильник на прикроватной тумбочке. Одиннадцать часов утра. Хорошо поспал... С похмелья обычно болит голова. Но у него с этим все о'кей.

Зато болела душа. Дурак, зачем полез на Олесю? Не надо было этого делать. Постелью он еще крепче привязывает ее к себе. А ему это ни к чему. Ну не хочет он быть с ней.

Олеси рядом не было. Но постель еще хранила запах ее тела. И так неуютно от этого запаха.

Леон встал, накинул на себя халат и быстро прошел в кухню. Олеся стояла у плиты и готовила завтрак. Он на миг представил ее своей женой, и ему стало не по себе.

– Дорогой, ты уже проснулся? – не поворачивая к нему головы, спросила она.

Дорогой... Похоже, она считает, что имеет на него права. На душе стало еще муторней.

– Проснулся...

– Умываться – и за стол...

Вроде шутливо говорит, но в голосе звучат и серьезные нотки. Вот так, уже и командует.

«Кажись, влип...»

Чтобы заглушить тоску, Леон снова потянулся к бутылке...

– Вставай, братан! – услышал Леон голос старшего брата. – Пора!

Иван вместе с семьей жил в квартире с родителями. Квартира у них трехкомнатная – всем места хватает.

Пора вставать... И это в шесть утра... А наверное, и в самом деле пора. Неделю он уже дома. И ни разу даже утренней зарядки не сделал. Только «литробол». Граммов по сто-двести, не больше. Но каждый вечер. И все из-за Олеси. Ну не лежит к ней душа, а бросить ее не может. Чувство долга. Вот и шел к ней на свидание, как на подвиг. Сто граммов для храбрости были просто необходимы.

Все время он ночевал у Олеси. Не отпускала его от себя. Но сегодня он провел ночь дома. Здесь ему уютней. И отговорка для Олеси нашлась. С братом по утрам разминаться будут. Хватит дурака валять, пора в порядок себя приводить.

И в самом деле пора за ум браться. Хватит балду гонять – карате зовет!

Утренний кросс – пять километров, в приличном темпе. И ничего, все нормально. Дыхание как часики. И в ногах никакой усталости.

– В Афгане занимался? – спросил брат.

– Почти каждый день. По два-три часа, как положено. У нас с Жоржем, Андроном и Бобом это строго...

Так оно и было. Форму они с друзьями поддерживали.

– Заметно... А я уж думал, ты спиваться начал...

– Да ты что!

– Смотри, брат, я тебе все потроха поотбиваю, если еще раз запашок учую... Это я тебе как сенсей говорю... Закончилась, брат, лафа!

– Как скажете, сенсей...

После разминки растяжка и наработка ударов. И в этом Леон смотрелся хорошо. Иван остался доволен.

– Еще месячишко тебя погоняю, и на квалификацию. Пора тебя на второй дан пробовать...

В этот же день Леон приступил к тренировкам. Вместе с ним в зал пришла и Олеся. Вот, блин, никуда от нее не денешься!

С работой проблемы решились сами собой. Зачем впахивать где-нибудь на производстве, если можно открыть набор в секцию карате-до и заняться тренерской работой. С каждого ученика рублей по пятнадцать в месяц. Аренда зала, государственные поборы и организационные расходы, остальное себе. При хорошем раскладе вытянет на приличную зарплату.

– Да ты не думай, тут ничего зазорного нет, – объяснял ему Иван. – Государство на наш вид спорта ни копейки не выделяет. Отсюда и самофинансирование... А Леон и не думал. Брать деньги с учеников – ничего плохого в этом не видел. Пусть родители пацанов и пацанок раскошеливаются. Он в Афгане воевал, кровь проливал, а они тут карманы набивали... Пусть раскошеливаются...

Для занятий Леон арендовал школьный спортзал. Дал объявление. Первую секцию набрал, вторую. Всего тридцать восемь учеников. Очень даже неплохо...

Плохо другое. Олеся. Она вызвалась ему помогать. Бескорыстно... Да он лучше бы ей половину зарплаты своей отдавал, лишь бы не видеть ее в зале. Надоела она, до чертиков надоела!..

В тот день Леон шел на занятия. Полшестого вечера. Тепло, светло и дышится легко. Он шел через двор к троллейбусной остановке. Новые спортивные штаны, элегантные кроссовки, майка-безрукавка – высокий, мускулистый, походка легкая, летящая. На плече спортивная сумка.

И тут будто кто-то перекрыл кислород. Леон остановился резко, словно наткнулся на невидимую стену. И все из-за девчонки в коротком голубеньком платьице и с розовым бантом. Эта пигалица лет четырнадцати-пятнадцати шла ему навстречу, глядя куда-то вдаль. Его не замечала. Зато он видел только ее.

Девчонка была красивой, спору нет. Но Леон встречал и красивее. Только ни одна не производила на него такого впечатления. Это был тот случай, когда от женской красоты перехватывает дыхание и земля уходит из-под ног. Девочке этой до женщины еще далеко. Но когда-нибудь она станет ею и будет сводить с ума мужчин. Но это других мужчин, а Леона она свела с ума уже сейчас... Любовь! Та самая, с первого взгляда. Быстрая, как выстрел. Не зря же говорят о стрелах амура...

Прекрасная незнакомка прошла мимо, даже не взглянув на него. Леон обернулся ей вслед, проводил взглядом до подъезда, в котором она скрылась. Это хорошо, теперь он знает, где живет это чудо природы...

«Леон, брат, да у тебя крыша поехала!»

Девчонка совсем молодая, вряд ли старше пятнадцати. А он о ней всерьез... Что с ним, может, какая патология, раз на малолеток тянет? Олесю лишил невинности в ее пятнадцать лет. Теперь вот незнакомка... Но нет, к этому ангелу он будет питать платонические чувства. Она и секс – это что-то несовместимое...

На тренировке Леон снова встретился с Олесей. Ему с трудом удалось скрыть неприязнь, даже отвращение. Ну почему он мучает и себя, и ее? Не пора ли положить этому конец?

Платон умер. И не успел сказать своего последнего слова. Кто остается за него – этот вопрос сильно волновал задворскую братву.

И только Граф не думал над этим. Он собрал под своим крылом крепкую команду из восьми «торпед». Бывалые пацаны, все через зону прошли. Но ценность их не в уголовном стаже. Все они как на подбор крепкие, к ножу приученные и с волынами на «ты». Любого вмиг уроют и не поморщатся. Киряют в меру, от «дури» носы воротят, не бакланят, Графа уважают, в рот ему глядят. Его слово для них закон.

Законники со стороны без особого одобрения смотрят на Графа. Но признают его верховенство над воровской общиной Задворска. Даже сход собрали, общак, главный атрибут власти, за ним утвердили. Недовольные внутри общины были, Граф это знал точно. Кое-кого пришлось на нож посадить, чтобы не возникали. На кого-то авторитетом своим надавил – оказывается, он почти не пострадал после «косяка» с алюминием... Почему «косяка»? Ничего подобного! Коммерция – это «бабки». А власть без звонкой монеты не власть. Настоящая власть стоит на трех китах – авторитет, сила и деньги.

С первым у него без вопросов. Братва его крепко уважает, хоть в ад за ним пойдет. С «бабками» тоже пока нет проблем. И сила есть – восемь пацанов. Всех «подковал»: Шток постарался, десяток волын раздобыл. За общаковские «бабки», других нет...

– Граф, тут козлы одни воду мутят, – сообщил ему Финт.

Неслабый пацан во всех отношениях. Котелок у него варит. Он у Графа на первых ролях.

– Конкретно?..

Козлов в Задворске как собак нерезаных. Только каждый козлит по-разному. А вот что эти творят, о которых Финт свистит?

– Леший, ты его знаешь...

Блатного по кличке Леший знали все. «Жулик», совсем недавно из-за «колючки» свинтился. И сразу братву под себя подпрягать стал. Одного под себя поставит, второго. Вроде как своя команда у него. Графу шепнули, что Леший волну гонит, братву против него настраивает. Надо бы этого урода к ногтю прижать, кишки все из него выпустить. Да только не достать Лешего, «зашифровался» он, на дно залег. Боится, падла!..

– Добраться бы мне до этого козла...

– Короче, Леший из норы своей выполз, на Пузатого наехал...

Пузатый – директор городского рынка. Заметная фигура в Задворске. У Платона он был в почете. И все потому, что исправно отстегивал в общак положенные десять процентов с левых доходов. А это немалые «бабки»...

– И чо?

– На понт Леший Пузатого берет. Типа, теперь ему отстегивать надо...

– Сука!

– И не десятину затребовал, а четверть...

– Борзота!.. Мочить падлу, и весь базар...

В одном только прав Леший. Десять процентов – это мало. Надо повысить побор, процентов этак до двадцати. А почему нет?..

– Леший стрелу тебе зарубил...

– Ну чо, собирай братву...

На стрелке он умоет Лешего его собственной кровью. По-любому, этому уроду не жить.

Крутобедрая красотка с визгом забралась на стол, зашаталась на нем. Леший уже думал, что она не удержится и стебанется. Но телка сохранила равновесие, пьяно улыбнулась, крутанула задницей в такт музыке и начала скидывать с себя одежду. На пол полетели платье, лифчик...

Стягивая с себя трусики, девка покачнулась, хватанула руками воздух и грохнулась со стола, прямо на руки Копыту.

– Ух ты моя куропатка сисястая, – загрохотал тот, укладывая ее спиной на стол. Его сильно штормило. – Чо, трусняк не стянешь?.. Ща, помогу...

Хрустнула ткань, и красотка осталась в одних туфлях. Копыто завелся, начал стягивать с себя штаны.

Девка задергалась. Да только Копыто сжал ей горло, и она затихла.

– Ты этта, под клиентом не того, – зло прорычал он, ослабляя хватку.

Ничего не поделаешь, принимай, киса... Да только Копыто облажался. Пережрал скотина!

– Чо, завис хрен моржовый? – захохотал Леший.

Копыто взбесился. Только ярость не на него направил, на девку. Хрясь ей по морде. А ведь не понимает, что Леший с ней и сам не прочь побаловаться.

Леший посмотрел на Бузана. Тот все понял без слов. Подскочил к Копыту и резко рубанул его двумя руками по почкам. Тот как ошпаренный отлетел от девки, скрутился и взвыл от боли. На этом все и закончилось. Понял, сявка, на чье мясо позарился. Получил свое и не рыпается...

Гульбище на «блатхате» тянулось со вчерашнего вечера. Всю ночь напролет гудели, баб пользовали. Потом поспали малость. И снова за пузырь. Утром девок новых подогнали. Гуляй, братва, веселись! Может, в последний раз...

Сегодня вечером стрела с Графом. Пусть или подвинется, или совсем место освободит. Но так просто эта падла власть не отдаст. Тут без крови не обойдется. Вопрос только в том, кто кого в ней утопит?..

У Лешего шесть «торпед», вроде не дерьмо. Но у Графа пацаны покруче будут. И «подкованы» они не хило – волыны у всех. У Лешего с арсеналом туговато. Три шпалера, остальное – перья. Ну еще граната есть, «лимонка». На этом далеко не уедешь.

И все же Леший не унывал. Есть у него одна задумка.

Братва веселится вовсю. И Лешему весело: гуляет вино в крови. И только у троих ни в одном глазу. Чибис, Муля и Затон. У этих дело. Девку одну они должны свинтить, к нему притащить. Графу эта девка дороже золота, на все пойдет, лишь бы ее не задавили. Дочь она ему, единственный родной человек на этой грешной земле. Лешему об этом под большим секретом давно сказали. Не думал, что пригодится...

Итак, сегодня вечером дочь Графа пойдет с молотка. Пусть поторгуется за нее Граф. А Леший много запросит.

До начала тренировки два часа. А Леон уже во дворе дома, где живет малолетняя дама его сердца. В беседке сидит, под прицелом влюбленных глаз ее подъезд держит. Третий день он ищет встречи с ней. Да только как увидит, так внутри все и обрывается. И слово на язык не лезет, и ноги непослушными становятся... «Вот она какая, эта любовь...»

Незнакомка вышла из подъезда. Яркое желтое платьице на ней, белые гольфы, синий бант. Красивая до изнеможения – глаз не оторвать. А ведь еще, по сути, совсем ребенок...

Едва она вышла, к ней подъехала машина, серая «двойка». Открылась дверца, показался какой-то мужик. Он что-то спросил у незнакомки. Та недовольно посмотрела на него и показала рукой куда-то в сторону. Наверное, куда-то проехать хочет мужик, да не знает, как и куда...

Но что это? Мужик вдруг схватил незнакомку за талию и грубыми своими ручищами втянул в салон машины. Хватая ртом воздух, Леон бросился к машине. Но не успел. «Двойка» сорвалась с места и на всех парах двинулась к выезду со двора.

Леон кинулся за ней. Но куда там! Когда он выбежал со двора, машина неслась по длинному и прямому как стрела Гоголевскому бульвару.

Незнакомку похитили. Но кому и зачем это нужно?

Он поднял руку, пытаясь остановить частника на белом «Москвиче». Но тот даже не посмотрел в его сторону и пронесся мимо. Кофейного цвета «шестерка» также не замедлила ход. Зато остановилась голубая «копейка». Из окошка высунулась довольная физиономия Олеси.

«Вот черт, а эта откуда?»

– Леон, дорогой, садись...

За рулем машины сидел один из его учеников. Витя Мезенцев, студент Задворского университета. На колесах парень. На тренировку ехал да по пути Олесю подобрал.

Леон мигом впрыгнул в «копейку».

– Давай вперед! – скомандовал он. – На всю катушку жми!

Витя повиновался. Машина сорвалась с места в карьер.

– Что случилось? – спросила Олеся.

– Погоня, погоня, погоня... – на мотив известной песенки забарабанил пальцами по сиденью Леон.

– За кем?

– Да как тебе сказать?.. Короче, сама узнаешь...

С заднего сиденья он напряженно всматривался вдаль. Серой «двойки» не было. Исчезла из виду... Да, похоже, Олеся так и не узнает, из-за чего весь этот сыр-бор. Хотя нет...

Леон увидел «двойку». Она стояла на обочине Гоголевского бульвара, возле трехэтажного универмага. Далеко до нее. Но машина стоит, а они едут.

– Давай, давай, жми! – торопил он Витю.

К «двойке» они подъехали как раз в тот момент, когда к ней подходил мужик. Тот, который втянул незнакомку в машину. Он торопился. Но Леон остановил его: перекрыл ему путь.

– Э-э, ты чо? – В лучах солнца блеснула золотая фикса.

Это типичный представитель преступного мира. Стопроцентный уголовник, наверное, только что из зоны. На похищении решил подзаработать. Да только это не Америка с ее гангстерами...

– Где девчонка? – спросил Леон.

Впрочем, зря спрашивал. Незнакомка располагалась на заднем сиденье машины. Рядом с ней сидел еще один мужик. Держал, чтобы не сбежала.

– Ты ща сам девчонкой станешь, фуфел голимый! – осклабился мужик.

Мгновение, и в его руках щелкнул нож. Длинный выпад, как в фехтовании. Но Леон был начеку. Он ушел от ножа, заблокировал руку, взял ее на болевой прием. И тут же коронный удар, головой в переносицу. Уголовник пластом лег на землю. Это не спортивное карате – это уличная драка. Леон на этом собаку съел.

Дело запахло керосином. И двое в машине это поняли. Им бы уехать. Но они не могли оставить своего сообщника.

– Э-э, чувак, ты чо, охренел? – заорал второй похититель, тот, что сидел рядом с незнакомкой, по другую от нее сторону. – Я тебя ща сделаю...

Как и тот, который сидел за рулем, он выбрался наружу. Он обогнул машину с одной стороны, водитель с другой.

Но Леон не собирался ждать, когда его возьмут за жабры. Он принял боевую стойку.

У обоих преступников были в руках ножи. Преимущество Леона состояло только в том, что они подходили к нему с разных сторон и не одновременно. И Леон должен был использовать это.

Он пулей кинулся к первому. И тут же в его сторону метнулась рука с ножом.

Леон остановился, пригнулся, пружиня на ногах. Нож прошел над его головой. Всю свою внутреннюю энергию сконцентрировал Леон в руке. Удар ладонью в солнечное сплетение парализовал преступника, начисто выбил из него сознание.

Но оставался еще один. Нож в его руке уже направлен Леону в спину. Только ничего у него не вышло. Леон и на этот раз оказался на высоте. Разворот, блок, захват, болевой прием. И удар раскрытой ладонью в сонную артерию. И этот уходит в небытие.

– Спасибо, – услышал Леон за спиной тихий девичий голосок.

Он обернулся и увидел незнакомку. Она сидела в машине и смотрела на него невеселым взглядом. Она угодила в руки бандитам, ее могли убить. Леон спас ее. Но она воспринимает это без особой благодарности. Только тихое, почти лишенное эмоций «спасибо». Странная девчонка. А ведь, чувствуется, недавние события потрясли ее...

Только Леон все равно ощущал себя рыцарем. Как же он спас свою королеву!

– Как вас зовут? – Он не решился обратиться к ней на «ты».

– Наташа...

Наверное, она должна была спросить его имя. Но этого не случилось. Мало того, она уже и не смотрела на него. Думала о чем-то своем...

И тут появилась Олеся.

– Так ты из-за этой соплячки бега устроил? – В ее глазах бушевала ревность.

Похоже, она догадалась, что к чему.

– Из-за нее, – кивнул он.

Наташа вскинула на нее надменный взгляд.

– Я не соплячка, – с достоинством произнесла она.

– Да заткнись ты, мокрощелка!

Олесю трясло от бешенства. Никогда не думал Леон, что она может быть такой грубой и вульгарной. Ему было стыдно за нее.

– Наташа, вам нужно домой...

– Вы меня отвезете? – тихо спросила она.

И посмотрела на Леона. С надеждой.

– Конечно...

Он подал ей руку, вывел из машины похитителей и помог забраться в Витину «копейку».

– Эй, а милиция? – встрепенулась Олеся.

Она права, нужно было дождаться милицию – наверняка ее кто-то уже вызвал – и сдать преступников в руки правосудия. Но Леон был слишком занят Наташей, чтобы думать о таких мелочах.

– Если хочешь, останься... Эти уроды не скоро придут в себя...

– Ага, ищи дуру, – рявкнула она, усаживаясь на переднее сиденье.

В ее голосе звенела ярость. Как же, Леон уселся рядом с Наташей. И смотрит он на нее как-то необычно. На Олесю он никогда так не смотрел...

Чибис позвонил около четырех. Из телефона-автомата. Все, девка у них в руках. Как раз к этому времени братва уже готова была двинуть на стрелку. За городом, у Охрипинского пруда есть одно великолепное местечко. Там хоть из пушки стреляй, никто не услышит.

Только Леший стрелять не собирался. Ни из пушек, ни из волын. Огневая мощь не на его стороне. У него другая тактика. К месту разборки Чибис с дочкой Графа подкатит. Пусть полюбуется батяня на нее, враз сговорчивей станет. Беспредел это, конечно, не по понятиям. Но есть цели, для достижения которых все средства хороши...

К шести вечера на двух тачках Леший и его «торпеды» подкатили к Охрипинскому пруду. Где-то неподалеку уже должна стоять машина Чибиса с пленницей. Но видно только две «волжанки» Графа и его кодлы. Круто у него дела поставлены. «Волги» почти новые, пацаны в кожанках нулевых, волыны у каждого. Ну так это до поры до времени. Пока общак под ним. И кооператоры из старых «цеховиков» процент ему отстегивают. Но скоро все изменится...

Только изменится ли? Нет Чибиса, нигде нет. И девки, этой козырной карты, нет. Как же теперь с Графом базарить?

А Граф идет к нему. Рука в кожанке. Явно «шпалер» держит. В глазах уверенность. И хищный огонь. Волком на Лешего смотрит. Только что зубами не клацает...

Лешему стало страшно. Даже хмель из головы выветрился. Как кур в ощип вляпался, в натуре... Но уже поздно что-то изменить. Граф подошел совсем близко, остановился.

– Давно хотел повидаться с тобой, Леший! – прошипел он. – Перетереть со мной хочешь? Ну, давай, втирай...

Леший в растерянности молчал. Идиот он, полный кретин! Ну разве так дела делаются? Девку раньше нужно было выкрасть, дать знать об этом Графу, а потом уже стрелу забивать. А у него все через одно место... Слишком много спиртогана в крови разведено.

– Ну чо молчишь? Обосрался?.. Мозги ты свои пропил, Леший...

И Граф о том же.

– Да пошел ты! – начал заводить себя Леший.

Да только этим он уже ничего не мог изменить.

Будто в замедленной съемке видел, как Граф достал из кармана ствол, направил на него. Три выстрела один за другим оборвали его никчемную жизнь...

– Ты это серьезно? – Граф с удивлением смотрел на Анжелу.

– Серьезней не бывает...

Наташу, его дочь, похитили средь бела дня. Но ее какой-то пацан освободил, домой отвез. На этом все и закончилось. А ведь могло быть худо...

Наташу похитили около четырех часов. Как раз в это время Леший должен был собираться на стрелку с ним. Точно, хотел с собой Наташу привезти, торги устроить. Вот ублюдок! Но кто-то спутал ему карты. Только кто он, кого благодарить?

– В Наташу один паренек влюбился, – рассказывала Анжела. – Она мне его из окна показывала. Красивым не назовешь, а в общем-то приятный молодой человек. Но Наташе он не очень нравится. Зато он от нее без ума. Чуть ли не целыми днями во дворе нашего дома сидит, ждет, когда она выйдет. А когда она выходит, он за ней. Но подойти боится, стесняется...

– Ну да, стеснительный нашелся... Сколько лет ему?

– Да лет двадцать, не меньше...

– А Наташе четырнадцать... Зарою гада...

– Так это он Наташу и спас...

– Да?.. Это меняет дело. Но не совсем... Только пусть попробует подойти к ней, голову отверчу...

За Наташу, конечно, пацану этому спасибо. Только это вовсе не значит, что он имеет права на Наташу.

– Да она его к себе и не подпускает. Не нравится он ей, и все тут. Ты же знаешь, какой у нее характер... Дорогой, а когда мы в Ялту поедем? Ты же обещал...

– Верно, обещал. Да не мог. Закрутился, делами оброс.

– Я уже и отпуск взяла. И муж согласен меня отпустить...

Муж... Рогоносец хренов!

– Да, наверное, и я сорвусь на моря. На пару недель. Хватит?

И дочку, конечно же, с собой возьмут. Ей невдомек, зачем ее похитили. Не знает, кто ее настоящий отец, что он представляет из себя. Но когда-нибудь ей об этом узнать придется...

– Ты совсем не думаешь обо мне? – Олеся в гневе наворачивала круги по комнате. – Даже смотреть на меня не хочешь...

Леон сидел на диване, голова откинута, глаза в потолок. Сцены ревности. Как они ему надоели!

С того самого дня, как Олеся узнала о существовании Наташи, в нее вселился дьявол. Вот уже две недели рвет и мечет, злость на нем срывает.

Как-то раз на природу вдруг решила его вывезти, а он, дурак, возьми да согласись. В глухомань лесную Витя, ученик его, на машине своей их вывез. Какой-то заброшенный монастырь. Места красивые, спору нет. Только к чему все это? Леон так и не понял. А Олеся думала, что он поймет. Но до него не доходило. «Место здесь святое. Как наша любовь...» Бред сивой кобылы. Глупее фразы Леон никогда не слышал. Монастырь и любовь... А может, что-то есть в этом общее? Святая обитель заброшена, и любовь их тоже в полном упадке. Сказать ей об этом не решился. И правильно сделал: такой бы хай Олеся подняла.

После каждой тренировки она к себе домой его тащит, в постель тянет. Он соглашается, из жалости. Кретин. Надо обрубать концы. Помучается девчонка, поплачет, а потом забудет. Молодая она еще, чтобы зацикливаться на несчастной любви. Семнадцать ей всего. Восемнадцать через три месяца стукнет...

– Олеся, – сказал Леон, затягивая паузу.

– Что? – не выдержала она.

– Нам надо расстаться...

– Расстаться? – У нее отвисла челюсть. – Но почему?

– Потому что я люблю другую...

– Так я и знала! Так я и знала!.. Это она, эта сучка Наташа, малолетка чертова...

– Да, ты угадала... Извини, так уж вышло...

– Я тебя ей не отдам! – Ее глаза затуманились, в них мелькнул огонек безумия.

– Я не вещь...

– Но я тебя люблю и жить без тебя не могу...

Ну вот, сопли полезли...

– Поверь, мне очень жаль, что все так получилось...

Леон встал, тяжело вздохнул и направился к выходу из комнаты. Только ничего у него не вышло. Олеся подскочила к нему, схватила за руку. Отцепиться от нее можно было только силой. Но не выламывать же ей руки...

– Если ты уйдешь, я убью себя...

Эта угроза не беспочвенная. А вдруг и на самом деле наложит на себя руки?