Убийство в декорациях Чехова Князева Анна
– Допрос? – прочитал Мезенцев.
– Да, допрос, но… довольно невинный. Сядем! – продолжила читать Лионелла.
Переведя взгляд с нее на Мезенцева, Магит вдруг пошутил:
– Ну вот, Лионелла Павловна. Вас уже допросили, теперь вы допросите Астрова.
Читку пьесы «Дядя Ваня» закончили в семь часов вечера. Перед тем как отпустить актеров, Виктор Харитонович поделился с ними своими мыслями:
– Вчера и сегодня мы сделали первый шаг в понимании пьесы. Послушали ее текст в голосе, услышали, как говорят чеховские герои. Вам может показаться, что текст очень простой, но это только на первый взгляд. С завтрашнего дня начнется серьезная работа: будем разбираться со смыслами. Интерпретации ролей будут потом. Наша задача – услышать текст и дать его услышать другим. – Магит собрал разрозненные листки пьесы и положил их в портфель. – На этом пока все. Завтра собираемся ровно в одиннадцать, прошу не опаздывать.
Лионелла встала и протянула руку, чтобы забрать со спинки стула свой плащ, но вдруг услышала:
– Позвольте… – Мезенцев подхватил ее плащ и предупредительно расправил его: – Я помогу.
– Благодарю вас. – Лионелла вдела руки в рукава, и, пока застегивала пуговицы, Мезенцев предложил:
– Хотите поужинать?
– Где? – без капризов поинтересовалась она.
– Здесь недалеко есть прелестное заведеньице.
– Приглашаете?
– Да.
– Тогда идемте.
Место, куда они пришли, оказалось тем самым караоке-баром, о котором рассказывал ей Кирилл. Они заняли столик, сделали заказ и попросили принести аперитив.
– Часто здесь бываете? – спросила Лионелла.
– Частенько. Здесь хорошо кормят.
– А как насчет караоке?
– Что?
– Как насчет того, чтобы спеть?
– Сначала выпьем. Петь будем потом. – Мезенцев осушил бокал и подозвал к себе официантку: – Повторите! – Потом обратился к Лионелле: – Вам тоже?
– Мне – хватит. Я много не пью.
– Я тоже. – Он усмехнулся. – А вы, смотрю, загрустили.
– Сами понимаете, веселого мало.
– Жалеете, что приехали?
Лионелла повторила кусок из своей роли:
– «Откровенно говоря, мысли мои не тем заняты. Простите. Мне нужно сделать вам маленький допрос, и я смущена, не знаю, как начать».
– У вас хорошая память. Быстро учите текст?
– Практически моментально. Вы хорошо знали Кропоткину? – спросила Лионелла.
– Как резко сменили тему.
– А чего тянуть?
– Да, вы – женщина-радикал.
– Сколько Кропоткина проработала в театре?
– Лет семь или больше. До этого, кажется, работала в Волгограде.
– Она была замужем?
– К чему этот допрос?
– Вульгарное любопытство.
– Лет пять назад развелась.
– У нее был любовник?
– В театре? О таком вслух не говорят.
– Об этом, как правило, сплетничают, – заметила Лионелла и повторила вопрос: – Был у нее любовник?
– И не один. Для актрисы – рядовая история. – Спохватившись, Мезенцев взглянул на Лионеллу: – Ах, простите! Я не имел в виду вас.
– Можете назвать имена?
– Да что вы так вцепились в эту Кропоткину? Она умерла. Ее уже нет, а мы с вами живы, здоровы и можем получать от жизни удовольствие.
– Хороший текст. Из какой это пьесы?
– Не помню. – Мезенцев привстал и помахал кому-то рукой: – Идите к нам! За нашим столиком есть одно место!
Лионелла обернулась и увидела Кирилла. Он тоже заметил ее, сдержанно улыбнулся и двинулся к барной стойке.
– Не хочет… – сказал Мезенцев. – Впрочем, так даже лучше. По-крайней мере, мы сможем побыть наедине.
– Тогда зачем вы его звали? – поинтересовалась она.
– Ради вас.
– Не поняла.
– В театре говорят, что вы с ним любовники.
– А вы побольше слушайте.
– Театральный мир слишком мал, чтобы не доверять слухам и сплетням.
– Это теория? – улыбнулась Лионелла.
– Аксиома. И не я ее вывел… Ну, вот! – Мезенцев повел взглядом поверх ее головы: – Ваш Кирилл испарился. Мне кажется, он ревнует.
– Вы обещали спеть…
– Что?
Лионелла перевела взгляд на экран караоке:
– Принимаете заявки?
Мезенцев встрепенулся:
– Давайте.
– Спойте «Владимирский централ».
– Вот уж не думал, что увлекаетесь тюремной лирикой. Такая изысканная, рафинированная леди…
– Мне нравится удивлять.
– Ну, что же… – Мезенцев встал и направился к площадке для пения.
Ему подали микрофон, он выбрал песню и, дождавшись музыкального вступления, начал петь:
– Весна опять пришла, и лучики тепла доверчиво глядят в мое окно…
Пел Мезенцев хорошо, в его баритоне чувствовалась основательная певческая подготовка. Да и внешне он был хорош: высокий, подтянутый, с зачесанными назад темными волосами, и было в нем сходство с известным американским актером, имя которого Лионелла не помнила. Все качества в совокупности притягивали к Мезенцеву женские взгляды.
Вернувшись за стол, он посетовал:
– Мне кажется, вы не слушали. Я пел для вас, а вы были где-то далеко.
– Я была с вами, – улыбнулась она. – А вы не так давно здесь были с Кропоткиной.
– Вздор! Это был коллективный выход по случаю юбилея Веры Петровны, жены нашего худрука.
– И в тот вечер здесь была драка.
– Лично мне скрывать нечего. Дрался не я.
– Из-за чего Кропоткина устроила драку?
– Не знаю. Она вообще с полуоборота заводилась. Был случай, когда Кропоткина ударила своего партнера на сцене во время спектакля.
– В тот вечер из-за чего была драка?
– По-моему, из-за очередности к микрофону. К слову сказать, пела Кропоткина плохо.
– Меня интересует, с кем она подралась?
– А вы думаете, я запомнил? Когда разнимали, дрались уже несколько человек. Как говорится, праздник удался настолько, что даже юбилярше досталось.
– Ей-то за что?
– В таких случаях говорят: было бы за что, ее бы убили.
– Мрачная шутка… – обронила Лионелла.
– Согласен. Но это коррелируется с тем, что случилось позже.
Лионелла раскрыла сумочку и достала длинный мундштук. Изящным жестом вставила в него сигаретку и закурила.
– Здесь не курят… – оповестил ее Мезенцев.
– Пока заметят, успею.
Однако покурить ей не удалось. Официантка попросила затушить сигарету или отправиться в курительную комнату. Из двух предложенных вариантов Лионелла выбрала второй.
Курительная комната ресторана ничем не отличалась от тысяч других, Лионелла вошла туда первой и устроилась в уголке.
Вскоре в комнату вошли две крепко выпившие дамы и сели напротив. Сигаретный дым от трех сигарет струями улетал в мощную вытяжку.
– На прошлой неделе захожу в женский туалет, а там две бабы делят мужика, – сказала одна курильщица, продолжая начатый разговор.
– Он тоже был в туалете? – удивилась подруга.
– Разумеется, нет.
– И чем все закончилось?
– Они подрались в зале из-за микрофона. Одна вцепилась другой в волосы.
– Прошу прощения, – сказала Лионелла и подсела поближе. – Как выглядела та, вторая женщина, в которую вцепилась первая?
– Девушка лет двадцати – двадцати пяти, похожая на балерину.
Лионелла вскинула брови:
– Это как же?
– Худая, плоская, с длинной шеей. Не женщина, а цыпленок.
– Волосы длинные?
– Я же говорю: волосы, как у балерины, в пучок собраны.
– Но сначала они поругались в туалете?
– Так орали, что я подумала, подерутся. Так и вышло.
Вернувшись за столик, Лионелла засобиралась:
– Уже поздно, и мне далеко ехать.
– А вы разве не в гостинице проживаете? – полюбопытствовал Мезенцев.
– Я поселилась за городом.
– Одна?
– Мне так удобнее.
– Позвольте вас проводить?
– Я на такси.
– Где же ваш «Бентли»? – ехидно справился Мезенцев.
Она ответила ему с такой же издевкой:
– Он перебрался в Москву.
– А знаете, – Мезенцев поднялся из-за стола и сделал знак официантке, – с вами бывает весело. Я вызову такси.
Конечно, Мезенцев навязался ей в провожатые. По приезде в коттеджный поселок он долго уговаривал Лионеллу впустить его в дом и угостить чашечкой чая. Но Лионелла впихнула его в такси и отправила обратно в город.
Глава 7
Бездеятельная, праздная эгоистка
Проснуться утром одной в чужом загородном доме – последнее из того, чего хотелось бы Лионелле.
Отопление работало плохо, всю ночь она куталась в пуховое одеяло. И как бы ни не хотелось вылезать из постели, ей пришлось идти в душ.
Как только Лионелла вошла в ванную, зазвонил телефон, и она вернулась в спальню.
– Доброе утро, – это был ее муж.
– Холодное утро добрым не бывает, – ответила Лионелла.
– В гостинице не топят?
– Я не в гостинице.
– А где ты? – обескураженно спросил Лев Ефимович.
– Переехала в особняк.
– Почему?
– Здесь удобнее.
– И холоднее… – Помолчав, Лев Ефимович обронил: – Тебе нужен автомобиль и охранник.
– Нет.
– Я настаиваю. Тебе нельзя жить одной в чужом доме.
– Прошу тебя, не настаивай.
– Что случилось?
– А почему должно что-то случиться? – фальшивым голосом спросила она.
– Я слишком хорошо тебя знаю. Все дело в том инциденте?
Притихнув, Лионелла осведомилась:
– Ты уже знаешь?..
– Я знаю все. Осведомленность – моя сильнейшая сторона. Артистка вашего театра упала с высоты и разбилась насмерть. В изобретательности вашему режиссеру не откажешь. Смотри, как бы и тебя не сунули в гроб.
– Это иносказание?
– Прости, сказал глупость. Тревожусь за тебя, в этом все дело. Следствие выяснило, в чем было дело? – спросил Лев Ефимович.
– От гроба оторвались тросы.
– Все разом? – Он помолчал. – Так не бывает. Сдается мне, что это было убийство.
– Сдается мне, что ты знаешь больше, чем я.
– Осведомленность – мой жизненный принцип.
– Ну, говори… – произнесла Лионелла.
– Есть сведения, что часть крепежа была скручена.
– Это точно?
– Абсолютно.
– И что теперь делать?
– Следствие найдет того, кто это сделал, но ты будь осмотрительнее. И вот еще что… – Лев Ефимович помолчал. – Я бы предпочел, чтобы ты вернулась в гостиницу. Сегодня пришлю к тебе горничную, она перевезет все вещи из особняка в гостиницу.
– Я остаюсь здесь.
– Это не обсуждается. Ты знаешь, я готов на любые уступки, если вопрос не касается твоей безопасности.
– Ты что-то знаешь и не хочешь мне говорить?
– Если бы знал – сказал, – возразил Лев Ефимович.
– Ну хорошо. – Лионелла влезла под одеяло, чтобы согреться. – Но только горничную не присылай, она мне не нужна.
– Справишься сама?
– Все мои вещи остались в гостинице. Здесь только косметика.
– Позвоню тебе вечером.
– Целую. – Закончив разговор, Лионелла укуталась в одеяло и закрыла глаза.
На протяжении всего разговора она ожидала, что Лев спросит про Кирилла, он проявил деликатность. Ее чувство к мужу было собирательным и складывалось из благодарности, привязанности и нежелания что-то менять. Лев Ефимович все знал, но ему и этого было достаточно.
Согревшись, Лионелла все же нашла в себе мужество влезть под холодный душ. Потом быстро оделась, закинула в сумку косметику и вызвала такси.
В театр она приехала раньше обычного, из чего сделала вывод, что холод дисциплинирует.
Побродив немного по кулуарам, Лионелла пошла в репетиционный класс. Поднялась по лестнице, приблизилась к закрытой двери и услышала из-за нее голос Магита:
– Ты не понимаешь, на кого замахнулась!
Магиту ответил голос его жены Веры Петровны:
– Мы двадцать пять лет женаты, но ты ни разу не дал мне приличной роли.
– Неправда!
– Что? – зло поинтересовалась Вера Петровна. – Скажи! Приведи хоть один пример!
– А как же «Коварство и любовь»[5]?
– Побойся бога! Я играла там камеристку Софи!
– Зато в первом составе, – умиротворяюще обронил Магит. – Чего ты хочешь от меня, Вера?
– Чтобы ты перевел меня в первый состав и поставил играть премьеру.
– Да ты совсем ополоумела! Что я скажу Петрушанской?!
– Мне все равно.
– Она и так меня постоянно кусает.
– Если укушу тебя я, будет куда больнее, – пообещала Вера Петровна.
– Угрожаешь? – спросил Виктор Харитонович, и голос его изменился.
– Ты знаешь, о чем я говорю…
– Одумайся, Вера. Стоит это сделать, и обратной дороги уже не будет.
– Если бы не ты, я стала бы примадонной! Но я всю жизнь посвятила тебе, дала возможность работать и развиваться. И как же бездарно ты распорядился своей судьбой!
– Я – художественный руководитель театра! Я – главный режиссер! – крикнул Магит.
– Короче, или переводишь меня в первый состав и даешь сыграть премьеру, или…
– Ты ставишь меня в безвыходное положение! – Голос Магита стал приближаться к двери.
Лионелла отскочила в сторону и встала за угол. Она услышала, как отворилась и захлопнулась дверь, однако шагов не услышала.
Немного выждав, Лионелла постучалась и вошла в репетиционную комнату.
– Доброе утро, Лионелла Павловна, – приветствовал ее Магит. – Вы сегодня – первая, если не считать Веры Петровны.
Следом в комнату вошла завтруппой Терхина.
Заметив Лионеллу, она удивилась:
– Что-то вы нынче рано…
– Привыкли к моим опозданиям?
– К этому невозможно привыкнуть. Вы подрываете дисциплину. В ответственный репетиционный период это недопустимо.
– Я не театральный человек, и мне бы хотелось знать…
– Что именно?
– Каков порядок действий в случае болезни артиста?
– Уже собрались болеть? – Терехина уставилась на Лионеллу. – Не рано?
– Болезнь не спрашивает нас, когда ей прийти. Не правда ли? – Лионелла призвала на помощь всю свою обходительность. – Спрашиваю наперед, чтобы потом не попасть в сложное положение.
Читать бесплатно другие книги:
