Химеры картинной галереи Князева Анна
– Поговорите с Анастасом Зеноновичем, возможно, ее разбили.
– Он сказал, что в его присутствии чашки не бились.
– И что это значит? – Надежда перевела взгляд на Осташевского.
– Я полагал, что вы мне объясните, – срезонировал он.
Астраханский взял Надежду за локоть и придвинул к себе.
– Дальнейшее общение с вами Надежда Алексеевна продолжит в присутствии адвоката.
– Адвокат? – Осташевский демонстративно покрутился на месте: – Его здесь нет. Должен вас огорчить: Надежде Алексеевне придется сейчас пройти со мной в кабинет, поскольку я намереваюсь ее допросить.
– Я пойду с ней, – решительно заявил Астраханский, но Осташевский возразил:
– Вы не адвокат.
– Я – следователь.
– Я – тоже, и ваша помощь мне не нужна. – Осташевский стал подниматься по лестнице. – Идемте со мной, Надежда Алексеевна.
Надежда посмотрела на Льва. Он кивнул и тихо сказал:
– Только «да» или «нет». Ничего лишнего.
Войдя в кабинет, Надежда села в свое кресло, однако Осташевский попросил ее пересесть, поскольку на столе уже лежала его папка.
Надежда пересела на стул. Следователь устроился в кресле и положил перед собой бланк протокола:
– Фамилия, имя, отчество?
– Раух Надежда Алексеевна.
– Год рождения?
– Вечно одно и то же… – обронила она.
– Да вы, я вижу, человек опытный?
– Мне случалось давать показания.
– Знаю-знаю… Убийство охранника, похищение кандидата в депутаты – и все в одном помещении. Такое чувство, что здесь не ателье, а провальная яма[4].
– Вернемся к вашим вопросам, – перебила его Надежда.
– Адрес постоянной регистрации?
Она ответила, и он внес ответ в протокол, также записал ее должность и место работы.
– Образование?
– Высшее.
Вписав последнее слово, Осташевский положил ручку на стол:
– Поговорим откровенно.
– А я не собиралась вам врать.
– По какому случаю состоялся вчерашний прием?
– По случаю открытия нового направления – пошива мужских костюмов.
– Насколько мне известно, вы начали шить их месяц назад, а прием устроили только вчера. Почему?
– Могу объяснить, – Надежда недовольно поежилась. – Мы планировали приурочить прием к открытию новой гостиной. Но открытие откладывалось, и тянуть дольше не было смысла.
– По какому признаку выбирались приглашенные?
– Все они – клиенты Анастаса Зеноновича. Перешли к нам вместе с ним из ателье на Кутузовском.
– Своих знакомых на прием приглашали?
– Помимо клиентов Тищенко, на приеме присутствовал закройщик Соколов, моя мать, администратор Виктория, фотограф и мой знакомый – адвокат Фридманович.
– Зачем был нужен адвокат? – заинтересовался Осташевский.
– Я пригласила его как друга.
– Вы не упомянули охранника и официантов. Сколько их было?
– Трое. Всех отпустили, как только в гостиную принесли Шимаханского.
– Давайте по порядку. На какое время был назначен прием?
– На восемь часов.
– Двадцать ноль-ноль, – Осташевский вписал в протокол несколько строк. – Во сколько начали по факту?
– Примерно в это же время.
– Почему – примерно? Вы не присутствовали?
– Я задержалась.
– Причина?
– Пуговицы.
– Краткость – сестра таланта, – заметил Осташевский. – Но, боюсь, что не в этом случае.
Надежда с вызовом объяснила:
– На вечернем платье, которое специально шилось к этому дню, есть тридцать маленьких пуговиц. Их нужно застегивать.
– Сколько? – удивился следователь.
– Тридцать штук. И все – на спине.
– Понимаю – пока вы застегивались, вы опоздали. И что же? В начале приема не было никаких вступительных слов или напутствий?
– Гостей встречала моя мать. Она всех поприветствовала. Мероприятие проходило в свободном формате с единственной целью – привязать клиентов к новому месту.
– Вот и привязали… Но только не все уцелели.
– Неуместное замечание.
– Прошу меня извинить, – усмехнулся Осташевский. – К слову пришлось. Еще один вопрос: когда впервые у вас появился Тищенко?
– Я же говорила – месяц назад.
– Как он объяснил причину ухода из ателье на Кутузовском?
– Ателье на Кутузовском закрылось. И, прошу заметить, не по моей вине.
– Почему Тищенко пришел именно к вам?
– Спросите у него.
– Я задал вопрос…
– Тищенко живет в пяти минутах ходьбы от моего ателье. Это определило его выбор.
– Смотрите-ка… Выходит, вам повезло?
– Если бы повезло, я бы не говорила с вами сейчас.
– Тоже верно, – Осташевский записал в протокол пару слов. – Теперь определимся со временем. В двадцать ноль-ноль начался прием. Во сколько вы спустились в гостиную?
– Примерно через двадцать минут.
– К тому времени все уже собрались?
– Опоздавшие подходили и позже.
– Есть список приглашенных?
– Он у Ираиды Самсоновны.
– Сколько в списке человек?
– Двадцать шесть, но были те, кто пришел с женами.
– Жен в счет не берем.
– А это как вам будет угодно.
– Значит, в двадцать минут девятого вы спустились в гостиную. Что было дальше?
– Тищенко представил меня своим клиентам.
– Всех запомнили?
– Только некоторых.
– Как насчет Шимаханского?
– Его трудно не запомнить, он человек колоритный.
– Кто подал идею примерить костюм во время приема? – спросил Осташевский.
– Шимаханский. Он сказал, что другого времени у него нет.
– Примерка проходила в незаконченной гостиной?
– В мужской примерочной.
– О чем вы с ним вчера говорили?
– Вам нужен дословный пересказ? – съязвила Надежда.
– Я спрашиваю, вы отвечаете, – одернул ее следователь.
– Шимаханский поблагодарил меня за то, что я приютила Анастаса Зеноновича.
– И все?
– Сказал, что в его возрасте смена портного равносильна инфаркту, – Надежда опустила глаза и покачала головой. – Как в воду глядел… Через два часа эти слова превратились в реальность.
– С его сердцем он смог бы прожить до глубокой старости, – сказал Осташевский. – По крайней мере, так считает медицинский эксперт. Во сколько Шимаханский и Тищенко ушли на примерку?
– Около одиннадцати, когда гости начали расходиться.
– А если точнее?
– Спросите у Тищенко, он скажет. Послушайте… – недовольно проговорила Надежда. – Вы сказали, что Шимаханский имел здоровое сердце. Но он все же умер. Как это понять?
– Шимаханский был гипотоником. Вчера около одиннадцати часов вечера он принял препарат, понижающий артериальное давление, в результате чего случилась резкая гипотензия, остановка сердца и смерть.
– Зачем же он это сделал? – удивилась Надежда.
– Ему помогли. – Говоря, Осташевский не отрывал глаз от ее лица.
Сообразив, к чему клонит следователь, она побледнела:
– Не хотите ли вы сказать, что в стенах ателье кто-то насильно заставил Шимаханского принять препарат?
– Хочу, – следователь продолжал за ней наблюдать. – Шимаханский знал, что эти таблетки для него – верная смерть. При вскрытии в желудке Шимаханского обнаружена смесь из спиртного, пищи и кофе с высоким содержанием препарата для гипертоников. Тот же препарат в высокой концентрации присутствовал в его крови.
– Вот видите, значит, он сам… – начала Надежда.
Но Осташевский прервал ее:
– Не стоит спешить с выводами. Препарат попал в его организм вместе с напитками или с пищей.
– Подсыпали?
– Подсыпали или подмешали – не имеет значения, – заключил Осташевский. – Главное – факт. Кто-то преднамеренно убил Шимаханского. Осталось только выяснить, кто.
Глава 4
Умные часы
Они уже стояли в фойе, и Надежда Раух ждала, когда следователь выйдет за дверь. Но у Осташевского были стальные нервы – он не спеша сложил документы в папку и так же неторопливо ее застегнул. Когда пришло время одеваться, Надежда помогла ему вдеть руку в рукав куртки. Разгадав природу ее услужливости, Осташевский кривенько усмехнулся.
– Благодарю вас…
Из мужской гостиной вышли полицейские в сопровождении Вороновича. Последней из-за двери показалась Ираида Самсоновна.
– Мы закончили, – сообщила она дочери.
Осташевский и полицейские двинулись к выходу. Вадим Воронович задержался возле Надежды:
– Для всех нас смерть Антона Геннадьевича – большое потрясение. Невосполнимая потеря. Боюсь, что сегодня я вел себя некорректно. Прошу меня извинить.
Надежда ответила ничего не значащей фразой и с радостью закрыла за ним дверь. Ей так сильно хотелось этого, что она обошлась без охранника.
– Нам нужно поговорить, – сказала Ираида Самсоновна.
Они прошли в гостиную и, сев на диван, несколько мгновений молча смотрели друг на друга. Наконец Надежда обронила:
– Что скажешь?
– Это катастрофа, – проговорила Ираида Самсоновна. – Работы в мужской гостиной остановлены. Рабочих снова пришлось отпустить.
– Если бы только это…
– Что еще?
– Вчера на приеме Шимаханскому подсыпали препарат, который его убил. Так сказал следователь.
– Что за вздор!
– Между прочим, Осташевский считает, что это сделал кто-то из нас.
– На приеме присутствовало около сорока человек.
Надежда отвела от матери глаза и остановила взгляд на картине. При виде хрупких девичьих плеч на фоне заиндевевших ветвей она зябко поежилась и спросила:
– Что делали полицейские в примерочной и мужской гостиной?
– Осматривали помещения. Один из них допрашивал Тищенко.
– Слышала, о чем говорили?
– Краем уха, – ответила Ираида Самсоновна. – В основном о его знакомстве с Шимаханским и о точном времени последней примерки.
– Еще что-нибудь?
– Мне кажется, криминалист что-то нашел.
– Что? – с тревогой спросила Надежда.
– Я не рассмотрела. Видела, как он что-то поднял с пола, сунул в пакет и спрятал в свой чемодан.
– Я чувствовала, ничем хорошим это не кончится… – Надежда закрыла глаза и замерла, как будто к чему-то прислушиваясь.
– Прошу тебя! – взмолилась Ираида Самсоновна. – Оставь эту привычку! Ты уже не маленькая, детство давно закончилось.
– Детство тут ни при чем, – Надежда открыла глаза и поискала взглядом Викторию:
– Куда делся Лев?
Виктория приподнялась из-за конторки:
– Пока вы говорили со следователем, он кому-то звонил и, когда дозвонился, сразу уехал.
– Вот и жди от него помощи… – обронила Ираида Самсоновна.
– Ты опять?.. – спросила Надежда.
Ираида Самсоновна встала с дивана:
– Я вообще могу ни во что не вмешиваться, – она взглянула на часы: – Через несколько минут у Тищенко будет примерка.
– Придет Сергей Аполлинарьевич Козырев, – сказала Виктория.
Надежда вспомнила его разговор в темной примерочной. Теперь этот разговор казался ей подозрительным.
Тем временем в гостиной показался Анастас Зенонович. Он был свеж, чисто выбрит, одет в белоснежную сорочку, черно-серый полосатый жилет и подпоясан маленьким фартуком с карманом для иголок и мела. Тищенко держал в руках плечики с клетчатым пиджаком.
В дверь позвонили, Ираида Самсоновна вышла в фойе. Из гостиной Надежда наблюдала за тем, как Сергей Аполлинарьевич отдал охраннику пальто и поправил перед зеркалом галстук. Войдя в гостиную, он подошел к Надежде, взял ее руку.
– Рад видеть, – Козырев оглянулся на Тищенко: – Приветствую вас, Анастас Зенонович. Если позволите, я ненадолго отвлекусь.
Закройщик ушел в примерочную комнату, Козырев присел рядом с Надеждой.
– Узнал о преждевременной кончине Антона Геннадьевича. – Он грустно вздохнул: – Еще вчера Шимаханский был полон жизненных сил.
Выбор темы для разговора свелся к одной. Надежда проронила:
– Мне очень жаль.
Козырев продолжил:
– По дороге сюда мне в голову пришла хорошая мысль. Хочу обсудить ее с вами, – заметив в глазах Надежды интерес, он спросил: – Как вы относитесь к высокой моде? Неужели вам никогда не хотелось сделать свою коллекцию?
Надежда опустила глаза.
– Я слишком хорошо знаю себя и свое место. Мое дело – шить красивые и качественные вещи. В отечественной моде без меня много дизайнеров, которым нечего сказать и они без особого успеха перекраивают чужие идеи.
– Вы молоды, талантливы, обладаете необходимыми знаниями. Кажется, закончили Лондонскую школу Святого Мартина?
– Училась там, но это было давно, – Надежда посмотрела ему в глаза: – Сергей Аполлинарьевич, к чему этот разговор?
– Есть определенная цель, – Козырев говорил уверенно, осознавая свою значительность. – Администрация города вкупе с пятью известными российскими фондами проводит конкурс молодых дизайнеров одежды. Победитель примет участие в показах Недели высокой моды. В проекте участвуют серьезные люди, на кону внушительный грант. Нарисуйте несколько моделей, сделайте коллекцию. И, чем черт не шутит, может, вам повезет?
– Лично вам это зачем?
– В числе немногих других я спонсирую этот проект и заинтересован в том, чтобы победил талантливый человек, а не чей-то бездарный ставленник, – Козырев снова взял ее руку, и она почувствовала тепло его ладоней. – Пообещайте мне, что подумаете.
Надежда засомневалась, предположив, что, возможно, участие в конкурсе – плата за молчание, и ей следует забыть о словах, звучавших в темной примерочной.
И все же она ответила:
– Хорошо, я подумаю.
Козырев встал.
– Я позвоню вам. Теперь, если не возражаете, пройду в примерочную к Анастасу Зеноновичу.
Он скрылся за дверью. К Надежде подошла Виктория и тихо проинформировала:
– Через тридцать минут придет Ермакова. Примерка новых сценических костюмов.
– Проведите ее во вторую примерочную и постарайтесь, чтобы Ермакова не встретилась с Козыревым. Если потребуется, подключите Ираиду Самсоновну.
Надежда направилась к лестнице, однако, взглянув в окно, развернулась и поспешила в фойе, куда уже входил Астраханский. Лев пришел не один, с ним явился сослуживец – следователь Протопопов, немолодой плотный мужчина с ежиком торчащих волос.
– Идемте в кабинет, там поговорим, – сказал Астраханский
Они прошли через гостиную к лестнице и поднялись на второй этаж. В кабинете мужчины сели к столу. Надежда открыла окно, чтобы закурить, но Лев попросил:
– Сядь, пожалуйста, Надя.
– Что-нибудь случилось? – предположила она.
– Иван Макарович кое-что разузнал о деле Шимаханского. Он знаком с Осташевским. Они работают в одном управлении.
Надежда села в кресло напротив мужчин, и Протопопов начал рассказывать:
– Должен предупредить, что в этом деле все очень не просто. На руке Шимаханского были так называемые умные часы, которые фиксируют и сохраняют в памяти данные об артериальном давлении и пульсе владельца. Согласно извлеченной из них информации, в промежуток между половиной одиннадцатого и одиннадцатью часами у Шимаханского стало понижаться давление и замедляться пульс, что, в свою очередь, и привело к его смерти. В крови и в содержимом желудка обнаружен препарат для гипертоников. Жена Шимаханского уверена, что он сам его бы не принял. Остается только одно – лекарство подсыпали в еду или в напиток.
– То же самое сказал мне следователь, – подтвердила Надежда.
– Меня смущает временной промежуток, – заметил Астраханский. – Его границы очень размыты. Уверен, что Осташевский тоже это заметил. Шимаханский мог получить свою дозу как во время приема, так и на примерке.
– И в чем, по-твоему, разница? – поинтересовалась Надежда.
– Разница – в количестве подозреваемых. На приеме это мог сделать любой из присутствующих. В примерочной – только персонал ателье: Тищенко, ты, Ираида Самсоновна или Виктория. Насколько я понял, кофе подавала она.
– Согласен, – сказал Протопопов. – Осташевский в первую очередь отработает эту версию. Вам, Надежда Алексеевна, советую быть осторожней при даче показаний. Переизбыток информации, неаккуратное слово или ненужный факт может изменить ситуацию не в вашу пользу.
– Но ведь это глупо – подозревать кого-то из нас! – возразила Надежда. – Моя мать и Виктория видели Шимаханского всего пару раз, когда он приходил на примерки. Я сама познакомилась с ним только вчера. Чтобы захотеть смерти человека, нужен серьезный повод. Откуда ему взяться?
– Не думаю, что вас это успокоит, – проговорил Протопопов. – Но я все же скажу: был бы хороший следователь, а поводы и улики найдутся.
Она покачала головой:
– Не думала, что все так обернется.
– Главное, сохранять спокойствие, – Лев Астраханский поднялся с кресла и обнял Надежду. – Ты должна знать, что мы рядом с тобой.
– И что мне теперь делать?
– Пока – ничего, – сказал Протопопов. – Для начала посмотрим, что сделает Осташевский.
Глава 5
У каждого свои проблемы
Аделина Ермакова опоздала на полчаса и этим спасла ситуацию. Примерка Козырева продлилась дольше обычного, с Ермаковой он разминулся буквально на минуту. Не успел от подъезда ателье отъехать поджарый «Ауди» Козырева, к нему припарковался фиолетовый кадиллак Ермаковой.
Аделина выбралась из машины, одернула на себе пальто из дорогого малинового плюша и тяжело затопала к ателье. Понаблюдав за ней из окна, Надежда с одобрением отметила: Ермакова следует ее рекомендациям и не надевает под малиновое пальто пестрые брюки.
Одновременно с Ермаковой из кадиллака вывалились ее подруги из группы поддержки. Ермакова никогда не приезжала на примерки одна и одевалась так броско, как могла себе позволить только известная поп-звезда.
Ираида Самсоновна встретила Ермакову в фойе и проводила ее вместе с подругами в примерочную.
Читать бесплатно другие книги:
