Орудия Смерти. Город небесного огня Клэр Кассандра
– Друг… – покрутил головой Магнус. – Что вообще означает это слово?
– Вот был бы у тебя всамделишный друг, ты бы не задавал таких вопросов… Ну так что? У тебя есть хоть один друг? Настоящий, а не просто приятель или знакомец, заскакивающий на вечеринку. Большинство тебя попросту боится, из других ты сделал своих должников, с кем-то еще переспал, но вот чтоб настоящий товарищ… Не ломится твой дом от друзей-то, как я погляжу.
– Это что-то новенькое, – отозвался Магнус. – Никто из вас еще не пытался меня оскорбить, ты первый.
– И как, сработало?
– Если ты имеешь в виду, не испытал ли я внезапный порыв возобновить отношения с Алеком, то нет. С другой стороны, отчего-то вдруг захотелось пиццы, но я не исключаю, что это не имеет отношения к делу.
– Алек предупреждал об этом, – кивнул Джейс. – Дескать, Магнус всегда старается обойти сугубо личные вопросы, сведя все к шуточкам.
Колдун сощурил глаза:
– Хочешь сказать, я один такой?
– В яблочко, – ответил Джейс. – Уж поверь знатоку. Ты терпеть не можешь говорить о самом себе, ты скорее готов разозлить людей, чем дать им повод тебя пожалеть. Сколько тебе лет, Магнус? Без вранья?
Тот отмолчался.
– Как звали твоих родителей? Отца, к примеру?
Магнус обжег его взглядом зеленовато-золотистых глаз:
– Если б я захотел лечь на кушетку и пожаловаться кому-то на своих родителей, то нанял бы психолога.
– А! – кивнул Джейс. – Понимаю-понимаю. Но мои-то услуги бесплатны.
– Да, я слышал, что ты дешевка.
Джейс ухмыльнулся и поерзал в кресле, устраиваясь поудобнее. На кушетке валялась подушка с вышивкой под британский флаг, и он без дальнейших церемоний подложил ее себе под голову:
– Знаешь, я ведь не тороплюсь. Хоть весь день готов тут просидеть.
– Замечательно, – сказал Магнус. – А я, пожалуй, подремлю.
Он потянулся было за скомканным пледом, что лежал на полу, но тут зазвонил мобильник Джейса. Застыв на полпути, колдун выждал, когда его собеседник извлечет телефон и взмахом кисти его раскроет.
Изабель.
– Джейс?.. – сказала она.
– Я у Магнуса, – отозвался тот. – Вроде что-то клеится, пока не знаю. Как у тебя?
– Немедленно назад, – сказала Изабель, и Джейс резко выпрямился; подушка свалилась на пол. Голос девушки звучал напряженно, он отчетливо различил в нем резкие, царапающие слух нотки, словно от расстроенного пианино. – Возвращайся в Институт, Джейс. Как можно скорее.
– Да что случилось? Ну?
Он увидел, как подобрался, насторожился Магнус. Плед выпал из его разжавшейся ладони.
– Себастьян, – ответила Изабель.
Джейс прикрыл веки. Мысленным взором различил золотую кровь и белые перья, раскиданные по мраморным плитам пола. В памяти всплыли цепкие пальцы Себастьяна на запястье… бездонный мрак глазниц, с насмешливым интересом пялившихся прямо в лицо… звон в ушах.
– Что происходит? – Голос Магнуса пробился сквозь мысли. Только сейчас Джейс осознал, что уже очутился возле входной двери; мобильник вновь был в кармане. Он обернулся. Колдун стоял в шаге за спиной: взгляд жесткий, черты заострились. – Что-то с Алеком? Он в порядке?
– Тебе-то какое дело? – бросил Джейс, и Магнус вздрогнул, как от пощечины. Надо же, никогда такого не доводилось видеть, Магнус всегда держался непрошибаемо. Это единственная причина, отчего Джейс не грохнул дверью со всей силы, вылетая наружу.
В институтской раздевалке было полно незнакомых плащей и пальто. В плечах Клэри заныли мышцы от непроизвольного напряжения, когда она, озираясь по сторонам, стаскивала свою шерстяную куртку и вешала ее на свободный крючок.
– Вы уверены, что Мариза не сказала, в чем дело? – вновь переспросила Клэри. От тревожных предчувствий у девушки слегка охрип голос.
Джослин наконец развернула длинный серый шарф, обмотанный вокруг шеи, и не глядя сунула его в руки Люка. Ее зеленые глаза простреливали вестибюль, внимательно обшаривая лифтовый холл, выцветшие от древности фрески с человеческими и ангельскими фигурами и даже сводчатый потолок.
Люк покачал головой:
– Она лишь упомянула, что совершено нападение и всем нам предписано как можно быстрее собраться здесь.
– Это твое «всем нам» меня особенно беспокоит. – Разговаривая, Джослин закручивала волосы в тугой узел на затылке. – Я не заглядывала в Институт вот уже несколько лет. Я-то им зачем понадобилась?
Люк пожал ей плечо: держись. Клэри знала, чего опасается мать, вернее, от чего им всем не по себе. Причина, по которой Мариза затребовала присутствие Джослин, могла быть связана лишь с тем, что появились новости про ее сына.
– Мариза просила подняться в Библиотеку, – сообщила Джослин.
Клэри шла впереди, за спиной звучали негромкая беседа матери с Люком и мягкое пошаркивание их подошв: походка отчима была уже не столь бодрой, как раньше. Он так и не оправился до конца после инцидента, который чуть не стоил ему жизни.
«Ты и сама знаешь, в чем тут дело», – прошелестел фантомный голос в голове. Конечно, внутри нее никто не сидел, это понятно, но ощущение все равно жутко неприятное. Брата она не видела со времен битвы в долине, но постоянно носила его призрачное – и зачастую бесцеремонное – присутствие на задворках мыслей.
«Все из-за меня. Ты знала, что я еще вернусь, что ушел не навечно. Я же предупреждал. Все, можно сказать, разжевал и в рот положил».
Erchomai.
Я гряду…
Вот и Библиотека. Сквозь полуприкрытую дверь доносилось зудение голосов. Джослин на секунду замешкалась, на лице – напряженная маска.
Клэри положила ладонь на дверную ручку:
– Всё, мы готовы?
Лишь в эту секунду она наконец обратила внимание, что на матери черные джинсы, высокие сапоги и черная же обтягивающая водолазка. Словно сама того не осознавая, она выбрала наряд, ближе всего напоминающий боевую униформу.
Джослин кивнула дочери.
Кто-то сдвинул всю мебель в конец читального зала, расчистив пятачок по центру, где пол был украшен мозаичным портретом Ангела. Теперь здесь стоял солиднейший стол в виде мраморной плиты, опирающейся на каменные фигурки коленопреклоненных херувимов. За столом – Анклав в полном составе. Кое-кого, например Кадира и Маризу, Клэри знала по именам, остальных лишь в лицо. Мариза не сидела, а стояла.
– Берлин, – громко говорила она, загибая пальцы. – Ноль выживших. Бангкок – ноль выживших. Москва – ноль выживших. Лос-Анджелес…
– Лос-Анджелес? – встрепенулась Джослин. – Это же семейство Блэкторнов! Они…
Мариза вздрогнула, словно и не подозревала о появлении Джослин. Взгляд ее голубых глаз скользнул по Люку и Клэри. Сама она выглядела осунувшейся, изнуренной; волосы безжалостно стянуты на затылке в тугой пучок, здоровенное пятно – красное вино или кровь? – сидит на рукаве модного жакета.
– Там выжившие есть, – сказала она. – Дети. Сейчас они в Идрисе.
– Хелен, – промолвил Алек, и Клэри тут же подумала про девушку, которая билась вместе с ними при Беррене. Помнится, она еще видела ее в фойе Института, в компании с темноволосым пареньком, который словно прилип к ее руке. «Мой брат Джулиан…»
– Подружка Алины, – непроизвольно вылетело из ее уст, и взгляды всего Анклава обожгли девушку еле скрываемой враждебностью. Вот так всегда; можно подумать, то, кем она была и что собой представляла, вызывало у них реакцию отторжения. «Валентинова дочка! Валентинова дочка! Тьфу!» – Она в порядке?
– На момент атаки Хелен находилась в Идрисе вместе с Алиной, – ответила Мариза. – Ее младшие братья и сестры уцелели, а вот в отношении старшего брата, Марка, имеются сомнения.
– Сомнения? – переспросил Люк. – Мариза, так что происходит, в конце концов?
– Думаю, все детали прояснятся, только когда мы сами окажемся в Идрисе, – ответила та, приглаживая и без того безупречно уложенные волосы. – Точно известно лишь, что за две последние ночи на различные Институты совершено несколько нападений, а именно шесть. Пока что непонятно, как именно были пробиты их защитные периметры, но поступают донесения, что…
– Себастьян, – сказала мать Клэри. Она не вынимала рук из карманов своих черных джинсов, но Клэри могла поклясться, что пальцы Джослин сжаты в кулаки. – Хватит бродить вокруг да около. Речь идет о моем сыне. Вина падает на него. В противном случае, Мариза, ты бы меня не вызвала. Скажешь, нет?
Взгляды женщин встретились, и Клэри показалось, что, если бы они обе не находились в Круге, острые грани их характеров высекли бы искры при столкновении.
Не успела Мариза вымолвить и слова, как дверь распахнулась, впуская Джейса. Лицо ярко-розовое от небольшого морозца, но головного убора нет; светлые волосы растрепаны ветром. Руки без перчаток, покрасневшие от холодной погоды пальцы, вязь старых и новых рун. Увидав Клэри, он подарил ей беглую улыбку, усаживаясь в кресло у дальней стены.
Как обычно, роль миротворца принял на себя Люк:
– Мариза, Себастьян в самом деле повинен в нападениях?
Та сделала глубокий вдох:
– Да, это так. И с ним были Помраченные.
– Ну конечно, это Себастьян, – не выдержала Изабель. Пока что она сидела, не отрывая взгляда от столешницы; теперь девушка вскинула голову. На лице застыла маска ярости и гнева. – Он же предупреждал о своем приходе. Ну, убедились?
Мариза вздохнула:
– Мы думали, что он атакует Идрис. На это указывали все разведданные. Идрис, а не Институты.
– Стало быть, он обманул ваши ожидания, – понимающе кивнул Джейс. – Как раз в его стиле. Сдается мне, Конклаву и нам давно следовало разработать планы на этот случай. – Он понизил голос: – А ведь я вам говорил. Я предостерегал, что ему понадобятся новые солдаты.
– Джейс, – укоризненно произнесла Мариза. – Хватит колоть глаза. Этим делу не поможешь.
– А кто вам сказал, что я собрался помогать?
– Я бы скорее ждал атаку именно у нас, – поделился соображениями Алек. – Помните, что говорил Джейс? И ведь это правда: те, кого Себастьян ненавидит или любит, все здесь.
– Никого он не любит, – резко бросила Джослин.
– Мам, прекрати, – поморщилась Клэри. У нее колотилось сердце, в груди нарастала боль, и в то же время возникло странное чувство облегчения. Все это время она подспудно ждала появления Себастьяна – и вот он пришел. Неся с собой войну. – Так что предлагается делать? Укреплять подступы к Институту?
– А давайте-ка я попробую догадаться, – сказал Джейс, сочась сарказмом. – На повестку дня вынесен созыв Совета. Сто первый по счету. В яблочко?
– Конклав настаивает на немедленной эвакуации, – сухо обронила Мариза, и все притихли, даже Джейс. – Каждого Института, без исключения. Все члены Конклава должны вернуться в Аликанте. Не позднее чем послезавтра защитные обереги вокруг Идриса должны быть усилены вдвое. Чтобы никто не проскочил ни внутрь, ни наружу.
Изабель проглотила ком в горле:
– И когда мы покидаем Нью-Йорк?..
Мариза выпрямилась. К ней начинала возвращаться былая надменность, рот превратился в узкую линию, нижняя челюсть воинственно выдалась вперед.
– Можете паковать вещи, – сказала она. – Эвакуация начнется этим вечером.
2. На щите или под щитом
Пробуждение напоминало падение в ледяную купель. Грубо вырванная из объятий сна, Эмма резко села и не смогла сдержать крик:
– Джулс! Джулс!
В темноте почудилось движение, на плечо легла рука, и глаза вдруг обжег свет. Эмма издала всхлип и, силясь отползти назад, закопошилась среди подушек. «А ведь и правда я в кровати», – наконец сообразила она. Подушки за спиной, простыня сбилась во влажный от пота жгут.
Девочка заморгала, избавляясь от пелены перед глазами.
Над ней склонилась Хелен Блэкторн, в аквамариновых глазах беспокойство, в руке – ночник из ведьминого огня.
Они в какой-то избушке с остроконечной крышей, словно сошедшей со страниц книги сказок. По центру комнаты стоит громадная кровать на четырех мощных ножках, а в тенях за спиной Хелен смутно угадываются очертания мебели: внушительный старинный гардероб, длинная кушетка, колченогий столик.
– Г-где я? – прошептала Эмма.
– В Идрисе, – сказала Хелен, сочувственно гладя ей руку. – У тебя получилось выбраться. Это мансарда семейства Пенхоллоу.
– Мои р-родители, – стуча зубами от внутренней дрожи, спросила Эмма. – Ч-что с ними?
– Ты прыгнула через Портал вместе с Джулианом, – продолжила Хелен, обходя молчанием прямой вопрос. – Уж не знаю как, но вам всем удалось пройти через Портал. Настоящее чудо, иного слова не подберешь. Конклав открыл тоннель, но ты и сама знаешь, насколько сложно в нем перемещаться. Дрю выскочила с Тавви на руках, а тут и близняшки вслед за ней. Неразлучная парочка… И все, больше никого. Мы уж думали отчаяться, как тут появляетесь вы двое. Ты, кстати, вообще была без сознания… – Она смахнула упавшую прядь со лба девочки. – Мы себе места не могли найти от беспокойства. Видела б ты Джулиана, он…
– Что случилось? – потребовала Эмма, отстраняясь от прикосновения. Не потому, что недолюбливала Хелен, а потому, что сердце не позволяло вот так просто сидеть. – Что с Марком? Что с мистером Блэкторном?
Хелен помолчала. Затем вздохнула:
– За прошедшие пару суток Себастьян Моргенштерн нанес удары по шести Институтам. Сотрудников либо убивали, либо обращали в Помраченных.
Его Чаша ада на это способна… превращать Сумеречных охотников в чудовища…
– Да, я видела, – прошептала Эмма. – Это случилось с Кейт. И с твоим отцом. Они вот-вот собирались заняться и Марком, но Себастьян сказал, что передумал, потому что у Марка кровь фейри.
Хелен передернула плечами.
– У нас есть основания верить, что Марк до сих пор жив, – сказала она. – Его удалось отследить до определенного момента, но затем он как бы исчез, хотя, если верить рунам, до сих пор не числится среди мертвых. Не исключено, что Себастьян держит его в заложниках.
– А родители? Мои родители? – напомнила Эмма, чувствуя, до чего пересохло горло от тревоги. Потому как она подозревала, что стоит за нежеланием Хелен отвечать на этот вопрос. – Где же они? Ведь их не было в Институте, значит, Себастьян не мог причинить им зла!
– Эмма… – Хелен вздохнула. Она вдруг показалась гораздо моложе, едва ли не ровесница Джулсу. – Себастьян не просто атакует Институты, он также убивает или похищает сотрудников прямо из их домов. Твои родители… Понимаешь, Конклав пытался их разыскать, но ничего не вышло. А сегодняшним утром в районе Марина-дель-Рэй на берег выбросило их тела. Еще точно неясно, в чем причина смерти, но…
Ее голос превратился в торопливую вереницу невнятных объяснений, где громоздились официозные слова вроде «позитивной идентификации», «характерных признаков» и «отсутствия каких-либо вещественных доказательств». С ними соседствовали «длительное пребывание в морской воде», «невозможность транспортировки тел» и «сожжение на ритуальном костре непосредственно на месте обнаружения согласно их завещанию, как ты понимаешь…».
Эмма завизжала. Поначалу это был просто бессловесный крик, который поднимался все выше и выше; крик, от которого начинало саднить в горле и на языке появился привкус металла. Крик о потере настолько колоссальной, что для таких вещей человеческой речи мало. Словно легкие навечно лишали воздуха и отнимали небо над головой. Девочка кричала и кричала, кричала и рвала матрас, пока под ногтями не застряли перемазанные кровью перья, и все это время Хелен плакала и пыталась ее обнять, причитая:
– Эмма, Эмма, пожалуйста, перестань…
Свет усилился, разлился кругом. Кто-то зажег люстру, и Эмма услышала свое имя, произнесенное знакомым, некогда мягким, а сейчас настойчивым, требовательным тоном; Хелен исчезла из поля зрения, на ее месте возник Джулс. Он сидел в изножье и что-то ей протягивал, что-то ярко-золотистое, сверкающее в резком свете.
Кортана. Ее меч. Извлеченный из ножен, лежащий у него в руках, словно подношение. Кажется, она еще кричала, но клинок все же приняла, и в глаза бросились выгравированные слова, выжигая след на сетчатке: «Я – Кортана, той же стали и закалки, что Жуаёз и Дюрандаль».
Она услышала голос отца:
«Мы, Карстэйрсы, носили этот меч многие поколения, и эта надпись напоминает нам, что Сумеречные охотники суть оружие Ангела. Закаляйте нас в огне, от этого мы лишь прибавляем в силе. Страдания нас не сломят, мы всегда выживем».
Эмма раскашлялась, давясь плачем, беря его под контроль, загоняя внутрь. Вот что имел в виду отец: как и Кортана, она тоже сделана из особой стали и должна крепиться. Даже если этого никогда уже не увидят ее родители. Она будет сильной ради них.
Девочка прижала меч к груди. Откуда-то издалека донеслись восклицания Хелен; старшая подруга попыталась было вновь ее обнять, но Джулиан, лучше всех понимавший, в чем сейчас нуждается Эмма, придержал сестру. Кулак Эммы сжимал обнаженное лезвие, между пальцами струилась кровь, стекая по рукам и груди, где острая кромка поранила кожу. Но Эмма этого не чувствовала. Покачиваясь взад-вперед, она стискивала Кортану, словно ничего на свете не было ей дороже, и кровь текла по ней, как слезы.
Саймон не мог отделаться от ощущения дежавю.
Ему уже доводилось бывать здесь, стоять возле институтских стен, наблюдая за исчезновением Лайтвудов в мерцающем мареве Портала. Впрочем, в ту пору он еще не носил на себе Каинову печать, и Портал тогда создал Магнус, а на сей раз вход в тоннель пребывал под контролем синекожей женщины-колдуньи по имени Катарина Лосс. Саймона вызвали, потому что Джейс хотел что-то обсудить насчет Клэри, пока у него было время перед исчезновением.
Клэри уходила вместе с ними.
Саймон чувствовал ее руку, ее пальцы, плотно сжимавшие ему запястье. Весь Анклав – чуть ли не полный списочный состав Сумеречных охотников Нью-Йорка – прошел в институтские ворота и скрылся в переливчатой дымке Портала. Лайтвуды, являясь местными хранителями, уйдут последними. Саймон терпеливо стоял здесь с раннего вечера, когда красные полосы в небе еще спускались за небоскребы Манхэттена, ну а сейчас сцену перед глазами освещали лишь ведьмины огни, выдергивая из тьмы поблескивающие детали: то кнут Изабель, то огненную искру, которая при жестикуляции выпрыгнула из семейного перстня Алека, то блестки-снежинки в белесой шевелюре Джейса.
– Выглядит по-другому, – сказал Саймон.
Клэри скосила на него взгляд. Как и на всех прочих, на ней была своеобразная накидка, которую, как знал Саймон, Сумеречные охотники носили холодными зимами: широкий черный плащ из плотной бархатистой материи, собранной складками на груди. Интересно, откуда они их берут? Получают с интендантского склада как униформу под расписку?
– В смысле?
– Я про Портал. Не такой, как у Магнуса. Более… лиловый, что ли.
– Может, потому, что у них разные подходы и взгляды на стиль?
Саймон пригляделся к Катарине. Она казалась воплощением бодрости и эффективности, ни дать ни взять сестра милосердия в военном госпитале. Или воспитательница из детского садика. Решительно ничего общего с Магнусом.
– Как там Иззи?
– Мучается беспокойством. Как и все мы.
Они помолчали. Клэри сделала длинный выдох, в зимнем воздухе расплылось облачко ее дыхания.
– Жаль, что ты исчезаешь, – сказал Саймон ровно в тот миг, когда Клэри подумалось: «Жаль, что приходится оставлять тебя одного».
– Ничего, я справлюсь, – сказал он, словно услышал ее мысли. – За мной вон Джордан присмотрит. – И действительно, Джордан тоже был здесь, сидел на стене, что опоясывала Институт, и выглядел как заправский дозорный на сторожевой вышке. – И вообще, за последние пару недель меня ни разу не пытались прикончить.
– Не смешно, – нахмурилась Клэри.
Проблема, как догадывался Саймон, заключалась в том, что в собственной безопасности убеждать нелегко, если ты светолюб. Кое-кому из вампиров обязательно захочется привлечь Саймона на свою сторону, извлекая выгоду из его необычных способностей. Камилла уже пыталась его рекрутировать, того же самого можно ждать и от других. Впрочем, у него имелось отчетливое ощущение, что подавляющее большинство вампиров просто хочет от него избавиться. Раз и навсегда.
– Я практически уверен, что Морин попробует наложить на меня свои лапки, – сказал он. Морин Браун возглавляла нью-йоркский клан и полагала, что влюблена в Саймона. И все бы ничего, если забыть, что ей от роду вечные тринадцать лет. – Я слышал, что Конклав всем настоятельно рекомендовал меня не трогать, но…
– Морин хочет тебя потрогать, – криво усмехнулась Клэри. – Ощупать до самых, можно сказать…
– Тс-с, Фрэй. Без грубостей.
– Скажи Джордану, чтобы он не подпускал ее к тебе.
Саймон с непроницаемым видом глядел перед собой, стараясь не мазнуть взглядом по Изабель, которая встретила его лишь куцым взмахом руки, когда он пришел в Институт. Девушка помогала своей матери, не обращая внимания на ветер, трепавший ее черные волосы.
– Да подойди ты к ней уже, в самом деле, – досадливо бросила Клэри. – А то пялишься, как я не знаю кто…
– Ничего я не пялюсь. Так только, посматриваю иногда.
– Да уж я заметила… Послушай, ты же сам знаешь, какой у нее характер. Когда Изабель не в духе, она всех дичится. Не разговаривает ни с кем, кроме Джейса или Алека, а все из-за того, что никому не доверяет. Так что, если хочешь стать ее парнем, ты должен доказать, что тебе верить можно.
– А с чего ты решила, что я этого хочу? И вообще, она ни разу не использовала эти слова в разговоре. «Мой парень»… Придумаешь тоже…
Клэри наподдала ему по щиколотке:
– Вам давно пора заняться РСО.
– «Разбором своих отношений»? – раздался голос за спиной. Оглянувшись, Саймон увидел Магнуса, который смотрелся особенно долговязым на фоне темного неба. Одет он был неброско, в сумрачные тона – джинсы и черная футболка, – глаза прикрыты челкой. – Я смотрю, что даже когда весь мир рушится во мрак и всех ждет погибель, вы двое стоите тут и обсуждаете свою любовную жизнь. Одно слово, тинейджеры.
– А ты сам-то что здесь делаешь? – последовал не самый умный вопрос от Саймона, который слегка растерялся от неожиданности.
– Пришел проведать Алека.
Брови Клэри насмешливо поползли вверх.
– Ну-ка, ну-ка, про тинейджеров поподробнее!
Магнус предостерегающе вскинул палец:
– Не споткнись на скользкой дорожке, моя сладенькая.
И с этими словами он растворился в толпе, что окружала Портал.
– Сладенькая? – прищурил глаз Саймон.
– Хочешь – верь, хочешь – нет, но он так меня уже называл, – пожала плечами Клэри. – Ой, погоди-ка… – Она повернулась к нему всем корпусом и подергала за руку, заставляя вынуть ее из кармана джинсов. – Кольцо, – сказала она. – А правда было здорово, когда все работало?
Саймон бросил взгляд вниз. Золотое кольцо, выкованное вручную в форме древесного листа, сидело на его правом безымянном пальце. В свое время оно формировало связующую нить с Клэри, но сейчас, когда ее собственное кольцо погибло, у него, по сути дела, остался лишь декоративный сувенир. Саймон понимал, что здесь, пожалуй, чересчур много от сентиментальности, но все-таки это была очень изящная вещица, к тому же своего рода символ их взаимного притяжения друг к другу.
Клэри крепко пожала ему запястье и вскинула глаза. Тени плясали в зелени ее радужки; Саймон отчетливо видел, что девушка испугана.
– Я знаю, это всего лишь очередное совещание Совета… – медленно начала она.
– Но ты все равно останешься в Идрисе.
– Так ведь это только на время! Пока не выяснится, что случилось с Институтами. И тогда мы вернемся… Слушай, я знаю, что ни позвонить, ни отправить смски в Идрис нельзя, так что, если захочешь со мной пообщаться, скажи Магнусу, ладно? Уж он-то найдет способ переслать мне твою весточку.
У Саймона перехватило горло:
– Клэри…
– Я люблю тебя, – сказала она. – Ты мой самый лучший друг. – Девушка отпустила его руку. – Нет-нет, молчи. Ничего не хочу слышать.
Она развернулась и чуть ли не бегом кинулась к Порталу, где ее поджидали Джослин с Люком, у чьих ног стояли три туго набитых вещмешка. Мужчина не сводил с Саймона задумчивого взгляда.
Но где, кстати, Изабель? Толпа Сумеречных охотников успела поредеть. К Клэри присоединился Джейс, обняв за плечи. Мариза уже возле самого Портала, но вот Изабель, которая все это время была рядом с ней…
– Саймон, – прозвучал голос у правого уха. Он обернулся и увидел Иззи, чье лицо напоминало бледное пятно на фоне темной шевелюры и плаща. Во взгляде застыл гнев пополам с печалью. – Похоже, пришла пора расстаться.
– Ну, хорошо, – сказал Магнус. – Итак, я здесь. Чего ты хотел сказать?
Алек не сводил с него широко распахнутых глаз. Они отошли за угол и сейчас стояли в небольшом застуженном саду в окружении поредевших зеленых изгородей. Толстые плети плюща, вившиеся по каменным стенам и чугунной ограде, настолько оголились из-за зимы, что сейчас за воротами просматривалась улица с ее движением и пешеходами. Неподалеку обнаружилась каменная скамейка, чья щербатая поверхность была подернута корочкой льда.
– Я? Сказать?..
Магнус сверлил Алека мрачным взглядом, словно тот совершил некую глупость. Не исключено, что так и есть. Нервы звенели, как колокольчики на спятившем ветру, а в животе копилась тошнота. В тот последний раз, когда он видел Магнуса, колдун попросту ушел от него по заброшенному тоннелю метро. Его фигурка становилась все меньше и меньше, пока вовсе не исчезла. «Аку синта каму», – сказал он Алеку. По-индонезийски «Я люблю тебя».
Это подарило искру надежды, которой хватило, чтобы названивать Магнусу десятки, сотни раз, чтобы ежеминутно посматривать на мобильник – не пропустил ли я смску? – и даже периодически выглядывать из окна своей комнаты, которая сейчас – без Магнуса – казалась пустынной и незнакомой, словно принадлежала чужому человеку.
Но вот Магнус стоит напротив, со своей вечно взъерошенной шевелюрой и кошачьими глазами с вертикальными щелями зрачков; голос подобен темной патоке, лицо… его остроугольное, чудесное лицо, не выдающее ничего, ни крошечки… Алек и сам хотел бы что-то промолвить, но слова прилипли к языку, словно его заставили выпить кружку клея.
– Ты хотел со мной поговорить, – терпеливо напомнил Магнус. – Во всяком случае, так мне показалось после всех этих звонков и смсок. Не говоря уже о нашествии твоих приятелей на мою квартирку. Один за другим, один за другим. Как муравьи. Или ты это устраиваешь всем подряд?
Алек сглотнул из-за жжения в пересохшем горле и выпалил первое, что пришло ему в голову:
– Ты так и не простишь меня?
– Я… – Замолчав, Магнус отвернулся, покачивая головой. – Алек. Я уже простил тебя.
– Что-то не похоже. Скорее ты разозлен.
Когда Магнус вновь перевел на него свой взгляд, в нем уже читалось меньше суровости.
– Я волновался за тебя, – сказал он. – Нападения на Институты. Только-только об этом услышал.
У Алека закружилась голова. Магнус его простил, Магнус за него волновался…
– А ты знаешь, что мы уходим в Идрис?
– Да уж, Катарина поставила меня в известность, что ей поручено сформировать Портал, – сухо кивнул маг. – Так что про все остальное было несложно догадаться. Единственное – несколько удивило, что ты не позвонил и даже смску не прислал, мол, я отбываю.
– Так ведь ты не отвечал ни на мои звонки, ни на сообщения, – возразил Алек.
– Но раньше это тебя не останавливало.
– Рано или поздно кто угодно махнет рукой, – пожал плечами Алек. – А потом, Джейс сломал мой мобильник.
Магнус насмешливо фыркнул, выбросив облачко пара:
– Ох, Александр…
– Чего? – с искренним недоумением спросил тот.
– Ты… ты такой… даже поцеловать хочется, – вдруг заявил Магнус и тут же покачал головой: – Теперь понятно, отчего я не хотел больше с тобой встречаться?
– Да, но сейчас-то ты пришел, – сказал Алек. В памяти всплыло, как Магнус впервые поцеловал его, прижав к стене дома, где он жил, и все его косточки вдруг растаяли, а в голове мелькнуло: «Так вот, значит, как это бывает. Сейчас я понял». – И мог бы, к примеру…
– Нет, – решительно оборвал Магнус. – Ничего не выйдет. Ты никак не можешь себе это уяснить. – Его руки уже лежали на плечах Алека, большими пальцами поглаживая шею над воротником; в юноше словно проскочил электрический разряд. – Правда? – сказал маг и приник ближе, чтобы поцеловать.
Алек всем телом подался вперед. Тишина стояла мертвая. Под ногами хрупнул снег, рука мага скользнула вдоль шеи, чтобы прижать голову плотнее… На вкус Магнус был все тем же, горько-сладким и до глубины души знакомым; Алек позволил губам расслабиться – то ли чтобы вдохнуть воздуху, то ли всхлипнуть, то ли дать дыханию Магнуса проникнуть внутрь, – но опоздал, потому что тот уже отпрянул и даже отшагнул назад. Кончено.
– Ты чего? – обмирая, чувствуя себя совсем крохотным, пролепетал юноша. – Что ты, Магнус?..
– Зря это я сделал, – не задумываясь, бросил колдун. Магнус явно терял самоконтроль, таким Алек видел его крайне редко; на высоких скулах заалели яркие пятна. – Я прощаю тебя, но быть рядом не могу. Не могу, и все. Такие вещи попросту невозможны. Я буду жить вечно, по крайней мере, пока кто-то меня не убьет, а вот ты – нет, и смириться с этим выше твоих сил, так что…
– Не надо говорить мне, на что я способен, а на что нет, – промолвил Алек со зловещей безапелляционностью.
Магнус настолько удивился, что сейчас его лицо напоминало физиономию чужого человека.
– Ну-у, по крайней мере, большинство людей с этим не может справиться, – пожал он плечами. – Я имею в виду простых смертных. Да и нам самим не легче. Собственными глазами увидеть смерть любимого человека… Знавал я как-то одну девушку, тоже из наших, из бессмертных…
– Хочешь сказать, она связалась с кем-то из обычных примитивов? И чем кончилось дело?
– Тем, что он умер, – ответил Магнус тоном, глубинную горечь которого не смог бы выразить до конца ни один оттенок человеческой речи. Глаза мага мягко сияли в темноте. – Даже сам не пойму, с чего я вдруг взял, что это могло сработать, – сказал он. – Ты уж прости меня, Алек. Зря я пришел.
– Да, – кивнул тот. – Зря.
Магнус присмотрелся к Алеку с настороженным недоумением, будто только что увидел на улице знакомое лицо, но, как оказалось, это был совершенно посторонний человек.
– Уж не знаю, почему ты так поступил, – продолжил юноша. – За себя могу сказать, что неделями страдал из-за тебя, из-за того, что сам натворил, на чем свет стоит клял себя, что вступил в разговор с этой Камиллой… Локти себе кусал, жалел страшно, все осознал, извинялся раз за разом, прощения просил… но тебя, Магнус, там не было. Все это я проделал в одиночку, сам с собой. Так что теперь даже хочется узнать, а на что же еще я способен. – Он задумчиво смотрел магу в лицо. – Да, я виноват в том, что случилось. Но и ты не без греха. Я ведь мог научиться забывать, что ты, в отличие от меня, бессмертен. Когда ты с кем-то, время, проведенное вместе, делится в равных долях на обоих. Так что в этом смысле между нами не такая уж большая разница. Но знаешь, что мне действительно не дает покоя? Твое молчание. Ты же никогда ничего не рассказываешь. К примеру, я не знаю, когда ты родился. Ничегошеньки не знаю про твою жизнь. Кем была твоя первая любовь… или кто впервые разбил тебе сердце… Вот обо мне ты знаешь все, а я о тебе – ничего. И в этом-то вся загвоздка.
– Ты просто забыл, – мягко промолвил Магнус. – Ведь на самом первом нашем свидании я говорил, что тебе придется принять меня таким, какой я есть, без лишних вопросов…
Алек отмел аргумент в сторону:
– Во-первых, это вообще нечестно – требовать таких вещей. А во-вторых, в ту пору я мало чего понимал насчет любви, чтобы осознать весь смысл твоих слов. Ты, Магнус, ведешь себя как смертельно обиженный, но, согласись, кое в чем ты сам виноват.
– Да, – кивнул тот после паузы. – Что-то в этом есть.
– Но роли все равно не играет, я правильно понял? – подхватил Алек, чувствуя, как ледяной ветер гладит живот. – С тобой всегда так.
– Я не умею меняться, – пожал тот плечами. – Слишком много времени утекло. Знаешь, мы, бессмертные, превращаемся в окаменелости, что ли. Ископаемые, так сказать. Помнится, когда я тебя встретил, ты был полон такой наивной радости, юношеского восторга от жизни, что мне почудилось, будто благодаря тебе я сумею измениться, но…
– Меняйся сам, без чужой помощи, – сказал Алек, но слова вышли вовсе не колючими, как он планировал, а мягкими, чуть ли не молящими.
Читать бесплатно другие книги:
