Тропа барса Катериничев Петр
– Так. Прорываемся наверх. Я иду первой. Если что, прострелю клешню уроду на лестнице. А то и обе. Чтобы у него сомнений не возникало: быть или не быть.
Дальше: ты – домой и дожидаешься Женьку. Дверь у тебя – броня, ее и динамитом не открыть. К тому же, если устроим тарарам в подъезде, кто-то из жильцов непременно милицию вызовет. А я – в бега. Через чердак. Позвоню тебе или Женьке по мобильному. Как только смогу. Все. Приготовься.
– Алька, этот сказал, там снайперы на улице.
– На улицу еще выбраться нужно! Пошли!
Крас напрягся сразу, как только услышал сорванный девичий голос: «Стоять, козел». Затем немудреный диалог и – выстрел. Нет, дебил, он дебил всегда. Шалам не оценил реальность угрозы. И – попался. Стон. Значит, ранен. «Настя, обыщи его». Настя? Что это еще за Настя? И все. В динамике грохнуло, и передатчик замолк.
Мужчина поднял к губам мини-рацию:
– Первый вызывает третьего и второго.
– Третий слушает первого.
– Второй слушает первого.
– Подтянитесь к квартире объекта Кукла. Саму Куклу захватить, всех остальных – уничтожить.
– Всех?
– Да.
– Шалама тоже?
– Вы плохо слышите, третий?
– Виноват.
– Вы различили выстрел?
– Что-то хлопнуло, но это могло быть что угодно.
– Это был выстрел. Девка шмаляет, как боец спецназа. Шалам ранен и наверняка обезоружен. У него ствол, 45-й калибр. Сейчас он у Куклы. В квартиру не лезьте, чтобы не нарваться; дождитесь, когда выйдет. Она обязательно выйдет, деваться ей некуда. И еще… – Мужчина помедлил. – Будьте внимательны. Очень внимательны.
Сдается мне, все очень непросто. Выполнять.
– Есть.
Все очень непросто… Голос этой девчонки… Или его тембр?.. Где-то он его слышал. Давно. Очень давно.
Бред. Этой целке всего восемнадцать. И он, Крас, просто не мог ее нигде раньше ни видеть, ни слышать. Но голос… Он очень похож на чей-то… Слышанный мельком, но в какой-то напряженной ситуации… Черт. Не вспомнить. Если это вообще не паранойя. Черт. Кто эта девка, кто за ней стоит, кто ее играет?! Сама?
Черт, черт, черт!
Джипы влетели во двор на хорошей скорости. Так быстро, что мужчина не успел пригнуться. Фары высветили его застывший на переднем сиденье силуэт. Обе машины проскочили мимо. А вот третья… Она подкатила вплотную, раскрылись дверцы.
Мужчина выхватил пистолет, дважды выстрелил в тонированное стекло джипа и мгновенно, с поразительным для его комплекции проворством нырнул под рулевое колесо, успев открыть переднюю дверцу. Ответные выстрелы грохнули густо, стекла посыпались. Крас, кажется, физически ощущал, как пули впиваются в импортную обшивку салона.
.Взрыв прогремел гулко, отраженный стенами стоявших четырехугольником домов.
Пламя плясало где-то сзади. Крас выполз из машины, перекатился в тень деревьев, выстрелил наугад, переполз и ринулся прочь. Он успел увидеть, как замешкались боевики у двух джипов: упал один, второй. Славно. Снайпер – великолепное оружие, если он воюет на твоей стороне. Даже хорошо подготовленный противник чувствует себя обложенным волком, на которого охотятся с вертолета.
Крас проскочил через дорогу, миновал два проходных двора, сбросил плащ и побежал.
Двор за окном осветился фарами автомобилей, мчавшихся на большой скорости. Визг тормозов. Настя не удержалась, выглянула: два джипа въехали во двор и остановились у подъезда. Третий попытался блокировать стоявшую на выезде в тени деревьев «вольво»… Вспышка еще. Грохот выстрелов из третьего джипа и…
Черный, с затененными стеклами «чероки» будто, приподняло на месте, алое пламя метнулось из бензобака, и автомобиль рванул! Оторванная дверца в наступившей после взрыва тишине с лязгом упала на асфальт. Из двух джипов у подъезда высыпали боевики. Один словно споткнулся, чуть приподнялся на носках и упал ничком. Другой – следом, только неловко, как-то боком…
Алена уже стояла рядом с Настей.
– Алька… – прошептала тихо Настя. – Да там война настоящая…
– Как говаривал Наполеон, неизбежная война всегда справедлива.
– Думаешь?..
– Да некогда уже думать! На войне как на войне! Пошли!
В подъезде было темно. Совсем. Аля поступила правильно: сначала осторожно заглянула в глазок, не увидев свет, выключила весь свет в квартире, глаза привыкли к темноте. Извлекла из комода две завалявшиеся там китайские петарды.
Подожгла запалы. Забросила сумку с вещами за спину. Спросила Настю шепотом:
– Готова?
– Да.
Осторожно, стараясь не шуметь, открыла дверь в коридор, зажмурилась и с размаху запустила туда карнавальные снаряды. Грохот, вспышки; Алена первой выскочила на площадку в наступившую разом темень; заметила, будто какая-то тень метнулась на площадку выше, ринулась следом… пока этот ослеплен вспышкой, у нее в темном подъезде преимущество: ей казалось, что она видит сейчас все, будто дикая кошка.
Внизу хлопнула входная дверь, грохнули выстрелы; нервы у того, кто побежал наверх, оказались слабее: вспышка выстрела, брызнувшая во все стороны у нее над головой известка – все это происходило для девушки как при замедленной киносъемке. Аля направила ствол крупнокалиберного «малыша» на вспышку и плавно спустила курок. Руку подбросило вверх вправо, девушка замерла; услышала, как тяжелый металлический предмет гулко упал на бетон, не чувствуя ног побежала наверх. Наклонилась, подобрала чужой пистолет с длинным хоботом глушителя.
Крупное, лежащее в неудобной позе тело было похоже на выброшенный матрас; оно перегораживало путь, вокруг головы – темное пятно; еще девушка отметила, но как-то машинально, что правой стороны у этой головы будто нет вовсе. Аля перескочила через труп, словно через груду тряпья. Оглянулась. Настя замешкалась внизу.
– Быстрее! – крикнула девушка и не узнала своего голоса.
Подруга двинулась наверх. Грохочущие снизу шаги заставляли ее поторапливаться.
Едва не запнулась о лежащее тело, перескочила. Вбежали на четвертый.
– Открывай, живо! – скомандовала Аля, двумя руками сжимая пистолет, страхуя лестницу.
Настя открыла тяжелую дверь, ухватила девушку:
– Алька, со мной, в квартиру!
– Нет! Убьют обеих! Думай об Олежке! – толкнула подругу в глубь квартиры и грохнула бронированной дверью, услышав, как щелкнул автоматический замок.
Развернулась. Подняла чужой пистолет. Быстро отвинтила глушитель. Шаги спешили наверх. Преследователи были этажом ниже. Заслышав металлические звуки, замерли там, на площадке. Никуда не целясь, девушка нажала спусковой крючок. Еще.
Подъезд наполнился грохотом. Пули в темноте искрами чиркали о металлические прутья, с противным воем неслись куда-то, чмокали в штукатурку. Пистолет в ее руках плясал как бешеный, пока не застыл с откинутой назад рамкой. Девушка выпустила его из рук, и он грохнулся о бетон. Мягко поднялась еще на этаж, взобралась по лесенке; дверь на чердак, как всегда, была закрыта на проволоку.
Развинтила. Подняла тяжелую дверцу, прислушалась: в подъезде было тихо. Совсем тихо. Юркнула на чердак. Уже там услышала вой сирен и заметила проблески голубых маячков. Через слуховое оконце взобралась на крышку. Пробежала, скользя кроссовками, к четвертому оконцу. Набралась смелости, глянула вниз.
Милицейские машины, целых три, воя, въехали во. двор, освещая все вокруг неровным голубым мерцанием.
Оба джипа, один за другим, устремились прочь через вторые ворота. Им никто не помешал; Аля вообще удивилась, что милиция приехала так рано: обычно они появляются уже после разборок, давая сторонам возможность забрать раненых.
Видать, грохот стоял нешуточный, или в каком-то из домов живет кто-то ихний, из начальства. Но нарываться на пулю никто из служивых не спешил.
Аля только фиксировала происходящее и ни о чем не думала. Мысль пойти и сдаться родной милиции ей даже в голову не пришла: законопатят в какой-нибудь специнтернат, а то и в психушку!
Девушка вернулась на чердак, аккуратно спустилась в проем люка: в крайнем подъезде двери у чердака не было вовсе. Легонько сбежала по ступенькам.
Выглянула. Менты суетились у догорающего джипа. Они вдруг стали смелыми: во дворе объявились аж две решетчатые машины, из которых попрыгали бравые парни-омоновцы и с автоматами на изготовку побежали по всем подъездам дома; другие – рыскали по двору. Аля перевела дух. Тряхнула волосами так, что они рассыпались по плечам. Спокойно вышла и двинулась к лазу в бетонном заборчике.
– Эй! – крикнул ей кто-то. – Стоять!
Она оглянулась. К ней лениво двигался парень в камуфляже. Он разглядел, что перед ним девчонка, опустил автомат стволом вниз.
– Дяденька, у меня тут кошка потерялась, Мурка! – сказала она громко. – Пропадет, жалко!
– А ну, марш домой! – гаркнул парень. – Живо!
– Я щас, я мигом! – произнесла девушка, наклонилась, забросила в дырку сумку, потом юркнула сама. Быстро сбежала с горки в тень деревьев и понеслась стремглав, словно полетела.
– Эй, девка! – крикнул омоновец, просунув голову в лаз. Сам он пролезть туда не смог бы и без бронежилета. Да и… Малахольные все стали! И куда ее предки смотрят? Тут такая стрельба, а эта – кошку ищет… Хотя… Может, это и хорошо?
Додумать эту мысль он не успел. В голове что-то разорвалось, и парень боком упал. Маленький, будто подросток, человечек юркнул в лаз, спустился с горки.
Издалека заметил удаляющуюся девчонку и побежал следом. Скоро и бесшумно, словно тень.
А девчонка неслась в ночь и хотела лишь одного: пропасть в этой ночи, раствориться в ней, исчезнуть, чтобы ее уже не нашел никто и никогда.
Через четверть часа Крас был в полукилометре от места схватки. Выскочив из двора, прямо перед собой увидел автобус. Вскочил в него. Нет, он не трус. Просто из любой ловушки есть только одно спасение – бегство. Проехал девять остановок.
Усмехнулся про себя. Был двенадцатый час. Пассажиров в автобусе – не больше пятнадцати человек. Подгулявшие семьянины, возвращающиеся в «лоно супружества» в изрядном подпитии, две некрасивые тетки, семья с ребенком… Словно он, Крас, переместился не только в пространстве, но и во времени… Там – огонь, стрельба, проблемы, здесь… Здесь движение по маршруту. Людям только кажется, что живут они в одном времени, на самом деле – в разных. И свое время каждый себе выбирает сам.
Мужчина сошел почти на конечной, на самой окраине города. Перешел на другую сторону, проголосовал. К обочине припарковался первый же «грач» на стареньком «москвичонке». Окинул цепким взглядом возможного пассажира. Приоткрыл дверцу:
– Далеко едем, уважаемый?
– Улица Щербатова.
– Неблизко.
– Не обижу.
– Сороковник.
– Идет.
«Москвичек» набрал скорость. Крас сидел откинувшись на спинку сиденья, прикрыл глаза, ощущая навалившуюся вдруг усталость. Итак, сработал самый дурной, самый непредсказуемый вариант. Вариант "2". Девка – подставная пешка в неведомой комбинации. Вот только.. Вот только где она научилась так стрелять?! И еще – голос. Голос знаком, в этом нет сомнения, только где и когда он. Крас, его слышал? Или он просто неумело моделирует ситуацию, и усталая память играет с ним злые, неумные шутки? Все может быть. Славно лишь одно. Против работают, и пропажа товара не есть результат его неряшливости или недоработки…
Ответственность другая. И прерогатива другого лица. Да и раз уж началась стрельба из всех видов автоматического оружия… Это война. Кто ее ведет против них? Служба безопасности? Местные «папы»? Пусть разбирается Лир. Как говаривал старик Ницше, хорошая война оправдывает всякое дело. А дело каждый себе выбирает сам. Как и время.
Глава 11
Позывной мобильного прозвучал скоро и требовательно. Автархан поднес трубку к уху.
– Снегов.
– Слушаю.
– Засада.
– Где ты теперь?
– В пути. У нас потери. Четверо убитых, трое раненых и обожженные.
– Это серьезно. Как скоро доберешься?
– Через двадцать – двадцать пять минут, если приключений больше не будет.
– Обойдись без них.
– Возможно, опустят усиление. Но мы успеем.
– Кто-то убит из ментов?
– Нет. Но каша крутая заварилась.
– Жду.
Автархан поморщился. Поспать сегодня не удастся. Совсем наоборот, будут проблемы. И их придется решать. Если менты действительно решат «поиграть мускулами» и введут план «Невод» или «Гарпун», всем придется несладко. И тогда Автархану нужно будет внятно объяснить Бене и Кондрату, что произошло. Если…
Если, конечно, все это не придумано одним из них. Хотя город и велик, империя всегда лучше, чем триумвират. Это понимает Кондрат, это понимает Беня, это понимает и он, Автархан.
Мужчина встал, вышел из комнаты, спустился вниз. Пожилой уже человек, мощный, высокий, встал из кресла ему навстречу:
– Что-то плохо выглядишь, Порфирьич.
– Старею. Тимофеич, сообрази мне чифирьку. Как ты Можешь. И сам могу, и братва учена, а как у тебя – ни у кого не выходит.
– Сделаю. Что, молодежь опять что набедокурила?
– Не спрашивай.
– Да я не к тому.
– Ты-то чего не спишь?
– Сам знаешь, Порфирьич, бессонница.
– И днем не спишь. Может, тебе снотворных хороших достать?
– Баловство это.
– Ты, старый, говорят, на церковь денег немерено перевел? А, Тимофеич?
– Годы такие. Надо о душе подумать.
– Да я не в упрек.
– Понимаю.
В ворота засигналили.
– Вона, легки на помине твои станишники, – отозвался Тимофеич. – Пойду отопру.
– Там есть кому.
– Это верно. Лады. Чифирек на костерке сварганю, по-хорошему.
– Я пришлю паренька.
– Давай.
Автархан поднялся к себе. Поговорить с Тимофеичем – это и был отдых. Тимофеич был старше Автархана лет на двадцать; грехов за ним как шелков, да и погоняло было под стать: Малюта. А вот поди ж ты! Пришло к нему вдруг какое-то спокойствие, словно ничего уже с ним произойти не может. Хуже того, что уже было Старик потерял сон. Совсем. Но не выглядел изможденным. Постоянно что-то читает.
Тюремная привычка: не в столь уж давние времена воры сиживали подолгу и успевали прочесть всю классику. Теперь старик ударился в философию. К жизни он и всегда относился со странной отрешенностью: она была, казалось, ему совсем недорога, и, как бывает в таких случаях, судьба берегла его. Или рок?
При усадьбе Автархана Малюта жил вроде как на пенсионе; молодые, гордые своей крутизной, относились к старику как к безобидному чудаку, осколку давно канувшего прошлого. Но Автархан знал: Малюта – это на крайний случай, на самый крайний. Его преданность ему, Автархану, была безграничной; в их мире он знал все и всех, и притом, если Автархану понадобится, старик выйдет на любого зверя и возьмет его. Не силой, так опытом. На куски изрубит и собакам скормит.
Автархан поднялся к себе. Пацан принес кружку с чифирем. Почти сразу следом вошел Снегов. Не остывший от азарта, встревоженный.
Мужчина понял его состояние, произнес спокойно:
– Только не торопись. Люди не столько делают, сколько решают. Если решение неверное, все дела – псу под хвост. А нам этого нельзя. Мы никуда не торопимся.
Рассказывай спокойно. Выпьешь?
– Да.
Снегов встал, подошел к бару, налил себе глоток «Курвуазье», вдохнул аромат, медленно, не торопясь выпил. Постоял, смакуя вкус, вернулся к столу.
– Вот это французы умеют. – Закурил сигарету, выдохнул дым. – Я готов.
– Излагай.
– Рассказывать особо нечего. Въехали во двор, он там проходной, но большой, старый, литерные дома, сталинки послевоенные. Две машины пошли к подъезду. Я во второй. В уголке, под деревцами, «вольво» томится. Фары высветили – мужик за рулем. Чего сидит по эту пору? Я приказал братве: разберитесь. Третий джип, там были Карпуха, Соня, Слон и Киса, рванул к автомобилю. Блокировали. А мы уже у подъезда.
Сначала непонятка, мы не заметили: из «вольво» из «тишака» пальнули. Мы напряглись, когда пацаны уже в три ствола ту «вольво» полоскали… Как выяснилось потом, Соню сразу наповал, Карпуху зацепило крепко. Вот пацаны и развязались. Но ненадолго. «Чероки» на воздух взлетел.
– Гранатомет?
– Нет. Пуля в бензобак. Бронебойно-зажигательная. Откуда эта птичка залетела, определить – никак. Мы высыпали из машин. И тут Карпа – наповал, в голову.
Следом – Сему Маленького. Снайпер работал. Черт!
– Не нервничай, Сережа.
– Я не нервничаю. Только… Когда они успели засаду выставить?
– Это потом. Дальше.
– Дальше. А что дальше? Когда снайпер работает, да еще из тихого ствола. Пацаны растерялись. Я скомандовал: в подъезд, телку брать. Братва в подъезд ломанулась, и злые уже как черти, заведенные. Подымаемся на пол-этажа, а в подъезде – темень лютая; наверху, на втором! что-то ба-бах! И во вспышке этой – фигура стоит.
Пацаны, не примериваясь, из двух «калашей» полоснули. Но тот успел шмальнуть.
Сереге Карому маслину в лобешник загнал. Без вопросов. Понятно, этого стрелка очередями на куски порубили. Я – наверх, Калека и Бутик – за мной. Там тоже выстрелы. Потом стихло. Потом девка кричит что-то другой. Торопиться ребята не стали: уж очень пули густо летали. Я их и не торопил: два ствола в обе руки и сам рванул. Через мужика перешагнул, кто-то его только-только свалил, теплый. На четвертом вроде дверь грохнула, я как раз поднимался, и тут… Стрельба как на полигоне! Залег. Вокруг пули как шмели; от перил рикошетят, от дверей стальных.
Как не зацепило – сам не знаю!
Тут говорильник запищал, Андрюха Деверь, что на вассере остался, сообщает; мусора. Да клал бы я на мусоров, только он добавил: и две машины ОМОНа подтягиваются. Ну, бля! С этими уродами в такой ситуации…! Думаю, положат всех из «калашей», как бобиков, и фамилию не спросят. Велел пацанам: уходим. Ушли.
Слава Богу, снайпера уже не было. Ушли чисто. Пока мы по подъезду танцевали, пацаны раненых подобрали. С «чероки» номера успели убрать. Да, номер «вольво» я срисовал, только, думаю, без толку это, раз такие гнилые расклады. – Снегов прикурил сигарету от бычка, закончил:
– Такие дела…
Автархан сидел недвижно, закаменев лицом. Только произнес:
– Да. Дела. Еще выпьешь?
– Нет.
– Надо выпить. Тебе надо. Снегов пожал плечами. Подошел к шкафу.
– Водки полстакана, сразу, – посоветовал Автархан. Сергей налил, маханул, облизал губы. Выругался.
– Теперь присаживайся. Поразмыслим. – Немного! помедлил, спросил:
– Сам-то что думаешь? По горячему?
– Дурак я. Чего теперь-то думать? Столько пацанов!
– Всяко бывает. А думать… думать невредно никогда. Хотя ты прав, порой поздно.
Нам с тобой пока не поздно. Пока. Ты понял?
– Извините. – Снегов тряхнул головой, собрался. – Я понял.
Глава 12
Автархан думал. О том, что теперь непременно придется известить Беню и Кондрата.
Как и о том, что им придется выложить не только всю правду, но и факты. Которых нет.
Решить все одним рывком не получилось. Снегов с парнями нарвался на засаду. И чтобы выяснить, кто стоит за рюкзаком героина, необходимо хоть что-то знать.
Кое-что есть, но это – слезы. Пока Снегов катался, Автархану принесли результаты анализа зелья. Героин невероятно высокой, бесподобной степени очистки. Он снова входит в моду. Особенно на Западе. И в Штатах. А это означает… В рознице три с лишним килограмма такого товара будет стоить миллион. Что это еще означает?
Только одно: те, что произвели этот товар, готовились переправить его на Запад.
Они работают не одни. Княжинск для них – или только место транзита, или… Или место переработки сырья. И делиться они не хотят. Ни с кем. Ну что ж… Это можно понять. Кто захочет делить такой куш? Никто.
И эти ребята не воры. Не законники. Они похерили все понятия, работая на чужой территории. Ни один законник так делать бы не стал. Опасно: концов потом не развести даже на толковище.
Вывод: необходимо найти лабораторию и исполнителей. Свои каналы на Запад он, Автархан, разыщет. Наркотики – очень хороший бизнес. Упускать его неразумно.
Конечно, потери… И уже есть, и еще будут. Ну да без потерь не бывает. Потери спишутся. Такова жизнь. И еще: нужно найти головку. Тех, что руководят. Это сложно, но осуществимо. И списать всех. Без этого чувствовать себя спокойно нельзя.
И конец от этого клубочка пока один. Девчонка. Глебова Елена Игоревна, 1980 года рождения. Или около того. Вот именно. Около того.
Автархану принесли все, что удалось накопать на эту пацанку. Глебова Елена Игоревна. Родители неизвестны. Фамилию и отчество дали в детдоме. Какой-то провинциальный городок в России. Возраст. Записано: семнадцать лет. Что еще? Вот это интересно: мастер спорта по пулевой стрельбе из малокалиберного пистолета.
Входит в юниорскую сборную.
Стройна, очень хороша собой. Хотя не красавица в принятом смысле. На жизнь зарабатывает моделью. Совсем немного. Плюс стипендия от спорта. Тоже невеликая.
Живет одна. В четырнадцатилетнем возрасте была взята из детдома Николаевой Вероникой Павловной и привезена в Княжинск. Веронике Павловне никакой родней не приходится. Бабулька девочку удочерила: бумаги оформили необычайно скоро.
Почему? Ага! Николаева работала в райсобесе и когда-то в паспортном столе. Все свои, пошли навстречу. А затем бабульке это было нужно? Чтобы не быть одинокой?
Или она пристраивала девочку для кого-то? Или для чего-то? Любопытно… Свой трудовой путь Николаева начинала в МГБ. В сорок шестом году.
Нет! Тут сам дьявол ногу сломит! При чем здесь сорок шестой год? Пустое мудрствование. А всякое пустое мудрствование от лукавого. Хотя… Еще такой вариант: девку подставили ему намеренно. Отдел по борьбе с оргпреступностью или служба безопасности. Правдоподобно? Нет. Девчонку могли, а вот три кило героина – вряд ли. Они ведь потеряли его, совсем. За это по головке не погладят. Могут полететь не только погоны с оперов, но и папахи. А своими папахами генералы дорожат куда больше, чем чужими головами. Факт.
Пока одно ясно как день: девчонка – единственное известное звено цепочки.
Поэтому ее нужно найти. Чего бы это ни стоило. И – как можно быстрее. Размножить фотографию, напрячь всех барменов, таксистов, «грачей», квартиросдатчиков, прирученных мусорков. Всех, кого возможно. И невозможно. Главное – найти девку быстрее. Чутье подсказывало, что в этом деле все решит время.
Автархан поднял трубку телефона и отдал необходимые распоряжения. Глянул на часы. Около двенадцати. Да, теперь все решит время. А время каждый выбирает сам.
Крас оказался дома около двенадцати. Вернее, в том месте, где он жил в этом городе. Седьмой этаж двенадцатиэтажки, «скромная» четырехкомнатная с холлом и двумя лоджиями. Над лоджией была намертво прибита вошедшая в моду спутниковая тарелка-индивидуалка. Вот только работала она не только на прием, но и на передачу.
Мужчина замкнул за собой массивную, бронированную дверь, задвинул литой засов.
Прошел в кухню, вынул из холодильника початую бутылку коньяку, налил в граненый стаканчик, выпил, поморщился, повторил. Дождался, пока умиротворенное тепло разольется по телу… Сел в кресло, закурил. Почувствовал, как ласковая волна коснулась мозга, сглаживая очертания комнаты и расслабляя натянутые, будто тетива лука, нервы… Вот так, хорошо. Все хорошо. И будет очень хорошо.
Встал, пошел было в другую комнату, но задержался у зеркала. На него смотрел моложавый, крупный, хорошо одетый мужчина. Никакого шрама. Только если приглядеться, если очень приглядеться. Если знать. Он хотел уже отойти от зеркала, как вдруг вспомнилось из Андрея Белого: "Может быть, я и был красив…
Слишком. На грани безобразия. И это я уже… чувствовал… урод уже проглядывал сквозь красавца, истерически ломаясь и хихикая".
Черт! Забыть об этом! Забыть! Чертова девка! Мужчина представил ее снова, нагую, связанную, беззащитную… Нужно было… Нужно было еще там, в «Юбилейном», ее кончить и положить рядом с Диной! Тогда бы не было этого щемящего чувства, будто бы она располосовала ему лицо! Или такая, как она, жалкая, чувственная сучонка!
Все они суки, всех их надо лечить одним лекарством – плетью. И не ласковой, сплетенной из шелка веревочкой, которую так любят мазохистки, а настоящей плетью, нагайкой, разрывающей нежную девичью кожу, срывающей хлестким ударом куски плоти, красящей этих похотливых шлюх в цвет, который они так любят, – цвет крови… Черт!
Крас вернулся на кухню, взял бутылку, налил себе полный хрущевский, жадно заглотал, дергая кадыком, но остановился, не допив половину. Нет. Так нельзя.
Нужно «разобрать полеты». И еще – предстоял разговор с Лиром. Да. Это главное.
Разговор с Лиром. На него нужно настроиться.
А пока – дела текущие…
Крас прошел в другую комнату. Аппарат, стоявший под столом, был довольно компактен. Мужчина набрал простенький шифр; включил позывной. Увидев, что зажглась зеленая лампочка, произнес в трубку:
– Я – первый, вызываю второго, третьего, четвертого, пятого…
– Второй слышит первого.
– Третий слышит первого.
– Шестой слышит первого.
– Докладывайте.
– Я – второй. Открывать огонь без приказа не собирался. Но как только джип блокировал вашу машину, заметил вспышки выстрелов и открыл огонь по автомобилю на уничтожение.
Второй замолчал, ожидая оценки своих действий.
– Вы поступили правильно, – коротко бросил Крас.
– После взрыва открыл огонь на уничтожение по объектам у первой и второй машин, – продолжил тот. – Результативно. Был предупрежден Наблюдателем о приближении патрульных машин ППС. Штатный вариант ухода. Сейчас на объекте "С". Все прошло чисто. Жду указаний.
– Вас понял, второй. Готовность по варианту "М".
– Есть.
– Конец связи.
– Конец связи.
– Я – третий. В моем секторе ничего не произошло. Получив сообщение Наблюдателя, провел штатный вариант ухода. Сейчас на объекте "В". Все прошло чисто. Жду указаний.
– Вас понял, третий. Готовность по варианту "М".
– Есть.
Читать бесплатно другие книги:
