Всё та же я Мойес Джоджо
– Миссис Гупник, мы все успеем к нужному времени. Я попрошу Терри доставить вам его к шести часам.
– Тогда давайте примерим вот это, цвета подсолнуха, и вон то, с блестками.
Если бы я знала, что в тот день буду впервые в жизни примерять платья за три тысячи долларов, то не стала бы надевать смешные штанишки с нарисованной таксой и бюстгальтер, который держался на английской булавке. Интересно, сколько раз за одну неделю можно успеть продемонстрировать грудь идеальным незнакомцам? И еще, видели ли они когда-нибудь тело вроде моего, в реально жирных складках? Продавщицы были слишком хорошо воспитаны, чтобы комментировать мою фигуру, если, конечно, не считать постоянных намеков насчет корректирующего белья. Они просто приносили платье за платьем, двигая меня туда-сюда, словно пастухи, гонящие скот на выпас, пока наконец Агнес, сидевшая на стуле с мягкой обивкой, не сказала:
– Да! То, что нужно! Как думаешь, Луиза? И даже длина, с учетом тюлевой нижней юбки, просто идеальна.
Я посмотрела на свое отражение в зеркале. Талия затянута вшитым корсетом, грудь вздымается двумя идеальными округлостями. Желтый цвет придавал коже мягкое сияние, а юбка удлиняла ноги до неузнаваемости. Ну а тот факт, что я практически не могла дышать, уже не имел значения.
– Мы сделаем тебе высокую прическу и подберем какие-нибудь сережки. Идеально!
– И на это платье двадцать процентов скидки, – заметила одна из продавщиц. – Каждый год сразу после бала у Стрейджеров спрос на желтые платья резко снижается…
Я даже немного сдулась от облегчения. А потом посмотрела на ценник, где значилось $ 2575. Месячная зарплата. Должно быть, Агнес заметила мое вытянувшееся лицо, поскольку, махнув рукой продавщице, сказала:
– Луиза, иди переодевайся. У тебя есть подходящие туфли? Мы можем забежать в обувной отдел.
– Туфли есть. Полно туфель. – У меня действительно были золотые атласные танцевальные туфли на каблуке, которые вполне подходили. И мне совсем не хотелось увеличивать цифру на чеке.
Я вернулась в кабинку, осторожно вылезла из платья, ощущая его медленно оседающую на пол дорогостоящую тяжесть, и, пока одевалась, услышала, как Агнес попросила принести сумочку и какие-нибудь серьги, после чего заявила:
– Припишите это к моему счету.
– Конечно, миссис Гупник.
Мы встретились у кассы. Покинув магазин с пакетами в руках, я спросила Агнес:
– Итак, вы, наверное, хотите, чтобы я была предельно осторожной? – (Она удивленно посмотрела на меня.) – С платьем. – Увидев, что она по-прежнему смотрит на меня как баран на новые ворота, я понизила голос: – Дома мы засовываем этикетку внутрь, чтобы можно было на следующий день вернуть вещь. Естественно, если на ней нет винных пятен и она не провоняла табаком. Хотя тогда можно попрыскать освежителем воздуха.
– Вернуть?
– Ну да, в магазин.
– А зачем нам это делать? – спросила она, когда мы сели в автомобиль и Гарри положил пакеты в багажник. – Луиза, расслабься. Думаешь, я не знаю, что ты сейчас чувствуешь? Когда я приехала сюда, у меня вообще ничего не было. Мы с подругами даже одалживали друг другу одежду. Но когда ты будешь сидеть рядом со мной сегодня вечером, на тебе должно быть хорошее платье. Только не униформа. И я буду счастлива оплатить твой наряд.
– Ладно.
– Ты ведь понимаешь? Да? Сегодня ты не будешь обслуживающим персоналом. И это очень важно.
Я вспомнила о внушительном пакете в багажнике автомобиля, медленно прокладывающего себе путь в транспортном потоке Манхэттена, и в очередной раз удивилась неожиданному повороту сегодняшних событий.
– Леонард говорит, ты ухаживала за мужчиной, который потом умер.
– Ухаживала. Его звали Уилл.
– Он говорит, ты очень ответственная.
– Я стараюсь.
– А еще, что ты здесь никого не знаешь.
– Только Натана.
– Натан. По-моему, он хороший человек, – немного подумав, сказала Агнес.
– Очень хороший.
– Ты говоришь по-польски? – поинтересовалась Агнес.
– Нет, – ответила я и поспешно добавила: – Но возможно, могу научиться, если хотите…
– Луиза, знаешь, что для меня самое трудное? – (Я покачала головой.) – Я не знаю, кто я такая… – Поколебавшись, она явно решила сменить тему. – Мне нужно, чтобы сегодня ты стала моей подругой. Хорошо? Леонард… Ему придется выполнять свою работу. Бесконечные разговоры с другими мужчинами. Но ты ведь будешь со мной, да? Рядом со мной.
– Как пожелаете.
– А если кто-нибудь спросит, ты моя старая подруга. Мы подружились, когда я жила в Англии. Знакомы… знакомы еще со школы. Не моя помощница. Договорились?
– Все поняла. Со школы.
Мой ответ, похоже, ее устроил. Она кивнула и откинулась на спинку сиденья. И пока мы ехали домой, больше не проронила ни слова.
Отель «Нью-Йорк палас», где проходил гала-вечер фонда Стрейджеров, был величествен до абсурда: сказочная крепость с внутренним двором и арочными окнами и множеством ливрейных лакеев в бледно-желтых штанах до колена. Казалось, авторы этой неземной красоты объездили европейские гранд-отели, взяв на заметку резные карнизы, мраморные вестибюли, ювелирную позолоту, после чего решили соединить все вместе, присыпав сверху волшебной пылью из диснеевских мультиков и уже от себя добавив элементы гротеска. В глубине души я ожидала увидеть карету из тыквы и потерянную хрустальную туфельку на устилавшем лестницу красном ковре. Пока мы поднимались наверх, я во все глаза таращилась на сияющий интерьер, мерцающие огни, море желтых платьев и меня разбирал смех, но Агнес была так напряжена, что я сдержалась. А кроме того, мой корсаж оказался слишком тугим, и я опасалась за прочность швов.
Гарри высадил нас у главного входа – на повороте, забитом большими черными лимузинами. Мы прошли мимо толпы зевак на боковой дорожке. Служитель взял наши пальто, и я впервые смогла полностью разглядеть платье Агнес.
Агнес выглядела сногсшибательно. На ней было не обычное бальное платье вроде моего или как у других женщин, а неоново-желтое, структурированное платье-футляр до полу, с высоким кружевным украшением на одном плече. Волосы туго затянуты назад и безжалостно зализаны, в ушах – огромные золотые серьги с желтыми бриллиантами. Весьма экстравагантный наряд. И здесь, с испугом поняла я, это было некоторым перебором и не вполне уместно для старомодного величественного отеля.
Все головы тотчас же повернулись в сторону Агнес, матроны, в корсетах на косточках и в желтых шелках, презрительно косились на нее краешком тщательно накрашенных глаз.
Но Агнес, казалось, ничего не замечала. Она рассеянно озиралась по сторонам в поисках мужа. Я понимала, что она сможет расслабиться лишь после того, как возьмет его под руку. Когда я видела их вместе, то ощущала буквально осязаемое чувство облегчения, которое она испытывала, находясь возле него.
– У вас потрясающее платье, – сказала я.
Она посмотрела на меня так, словно впервые вспомнила о моем присутствии. Нас ослепили вспышки фотокамер. Я посторонилась, чтобы не заслонять Агнес, но фотограф меня остановил:
– И вы тоже, мэм. Вот так. И улыбнитесь.
Агнес улыбнулась и посмотрела на меня, будто желая удостовериться, что я все еще рядом.
И тут появился мистер Гупник. Он подошел чуть скованной походкой – Натан говорил, что у мистера Гупника была плохая неделя, – поцеловал жену в щеку и что-то прошептал на ухо, и она улыбнулась широкой, искренней улыбкой. Именно тогда я поняла, что два человека могут соответствовать определенным стереотипам, но при этом сохранять неподдельное наслаждение от общества друг друга. И меня неожиданно пронзила острая тоска по Сэму. Хотя было совершенно невозможно представить его в подобной обстановке, в смокинге и галстуке-бабочке. И он наверняка чувствовал бы себя здесь не в своей тарелке.
– Ваше имя, пожалуйста? – Рядом со мной неожиданно возник фотограф.
Возможно, то, что я думала о Сэме, заставило меня это сделать.
– Луиза Кларк-Филдинг. – Я с трудом выжала из себя аристократический акцент. – Из Англии.
– Мистер Гупник! Прошу сюда, мистер Гупник!
Я посторонилась, смешавшись с толпой, пока фотографы снимали их обоих: его рука легко лежала на спине Агнес, а она расправила плечи и подняла подбородок, словно давая понять, что ей нечего бояться. А потом я заметила, что мистер Гупник ищет меня взглядом. Наши глаза встретились, и он поспешно подвел ко мне Агнес:
– Дорогая, мне необходимо кое с кем побеседовать. Ну как, вы без меня справитесь?
– Конечно, мистер Гупник, – сказала я небрежно, будто мне было не привыкать.
– А ты скоро вернешься? – Агнес продолжала держать его за руку.
– Мне нужно переговорить с Уэйнрайтом и Миллером. Я обещал им уделить десять минут, чтобы обсудить сделку с бондами.
Агнес покорно кивнула, но, судя по выражению лица, ей явно не хотелось отпускать мужа. Она ушла вперед, а мистер Гупник шепнул мне на ухо:
– Не позволяй ей слишком много пить. Она и так на взводе.
– Хорошо, мистер Гупник.
Он кивнул, задумчиво огляделся вокруг, потом с улыбкой повернулся ко мне.
– Ты чудесно выглядишь, – сказал он и скрылся в толпе.
В бальном зале яблоку негде было упасть – настоящее желто-черное море. На мне был браслет из черных и желтых бусинок, который перед моим отъездом из Англии подарила Лили, дочка Уилла. Жаль, что я не могла надеть любимые пчелиные колготки! Окружавшие меня дамы слишком серьезно относились к своему гардеробу и за всю жизнь, похоже, ни разу не экспериментировали с одеждой.
Меня буквально с порога поразила их неестественная худоба: костлявые ключицы выпирали из вырезов узких платьев, словно поручни. В Стортфолде женщины в определенном возрасте начинали потихоньку раздаваться вширь, маскируя лишние дюймы кардиганами или длинными джемперами («Скажи, он прикрывает задницу?»). Навести красоту для них означало в кои-то веки купить новую тушь или подправить сделанную шесть месяцев назад стрижку. В моем родном городе слишком пристальное внимание к своему внешнему виду вызывало подозрение или считалось проявлением нездорового интереса к себе.
Однако женщины в бальном зале выглядели так, словно уход за внешностью был для них самой настоящей работой на полный рабочий день. Волосы у всех до одной были уложены волосок к волоску, а верхняя часть рук подтянутая благодаря постоянным физическим упражнениям. Даже женщины неопределенных лет (огромное количество ботокса и филлеров практически не позволяло определить их возраст) выглядели так, будто понятия не имели о дряблых плечах и обвисших подмышках. Я вспомнила об Агнес, о ее персональном тренере, ее дерматологе, ее парикмахере и маникюрше и подумала: «Теперь это ее работа». Ей приходится поддерживать нужную форму, чтобы иметь возможность показаться здесь и продемонстрировать свою конкурентоспособность.
Агнес, с высоко поднятой головой, легко скользила среди гостей, улыбаясь друзьям своего мужа, которые подходили поздороваться и переброситься с ней парочкой слов. Что до меня, то я уныло плелась в арьергарде. Все друзья были исключительно мужского пола. И улыбались ей только мужчины. Что касается женщин, они были достаточно хорошо воспитаны, чтобы не шарахаться от нее. Нет, они просто делали вид, будто смотрят в другую сторону, что избавляло их от необходимости вступать с ней в непосредственный контакт. Я заметила, как каменеют лица других жен, когда Агнес проходила мимо, словно одно ее присутствие уже было своего рода грехом.
– Добрый вечер, – услышала я чей-то голос у себя над ухом.
Я подняла глаза и чуть не упала, неловко попятившись. Передо мной стоял Уилл Трейнор.
Глава 5
Потом я была даже рада, что в зале так много народу. Когда я врезалась в стоявшего поблизости человека, он инстинктивно протянул мне руку, и, словно по мановению волшебной палочки, еще несколько мужчин в смокингах пришли мне на помощь. Я вдруг увидела море улыбок и встревоженных лиц. Пока я извинялась и рассыпалась в благодарностях, до меня дошло, что я ошиблась. Конечно, это был не Уилл, хотя волосы были того же цвета и так же подстрижены, да и кожа того же карамельного оттенка. Должно быть, я слишком громко вздохнула, потому что мужчина, которого я приняла за Уилла, сказал:
– Простите, неужели я вас напугал?
– Я… Нет. Нет. – Я приложила руку к щеке, по-прежнему не сводя с него глаз. – Вы… вы просто очень похожи на одного человека, которого я знаю. Знала. – Я почувствовала, что краснею. Алое пятно на груди поднималось все выше, заливая лицо до корней волос.
– Вы в порядке?
– Господи! Отлично. У меня все отлично. – Теперь я чувствовала себя форменной идиоткой. Мое лицо буквально пылало.
– Вы англичанка.
– А вы нет.
– И даже не ньюйоркец. Я из Бостона. Джошуа Уильям Райан Третий. – Он протянул мне руку.
– Вас даже зовут так же, как его.
– Простите?
Я пожала ему руку. Вблизи он совсем не был похож на Уилла. Глаза темно-карие, лоб более низкий. И тем не менее едва уловимое, но явное сходство напрочь выбило меня из колеи. С трудом оторвав взгляд, я поняла, что продолжаю держать его за руку.
– Извините. Я немного…
– Позвольте принести вам чего-нибудь выпить.
– Нет, не могу. Я должна быть с моей… с моей подругой. Вон там.
Он посмотрел на Агнес:
– Тогда я принесу выпить вам обеим. Тем более что вас… хм… будет нетрудно найти. – Он с ухмылкой тронул меня за локоть и ушел.
Я старалась не смотреть ему вслед.
Подойдя к Агнес, я увидела, как ее собеседника силой уволакивает прочь жена. Агнес подняла руку, словно собираясь что-то ему ответить, но увидела лишь необъятную спину в смокинге. Она повернулась, ее лицо стало похожим на маску.
– Прошу прощения. Застряла в толпе.
– У меня неподходящее платье, да? – прошептала она. – Я сделала колоссальную ошибку. – Она наконец поняла: в этом людском море платье слишком бросалось в глаза и казалось скорее вульгарным, нежели авангардным. – Что мне делать? Это катастрофа. Мне необходимо переодеться.
Я попыталась прикинуть, успеет ли она заехать домой и вернуться обратно. Даже без учета пробок на все про все уйдет не меньше часа. А кроме того, имелся очень большой риск, что она вообще сюда не вернется.
– Нет! Нет, никакой катастрофы. Отнюдь. Все дело в том… – Я замялась. – Понимаете, вы должны вести себя как ни в чем не бывало.
– Что?
– Нести себя. Идти с гордо поднятой головой. Словно вам глубоко насрать. – (Агнес выпучила от удивления глаза.) – Меня научил этому друг. Мужчина, на которого я когда-то работала. Он говорил, чтобы я с гордостью носила свои полосатые колготки.
– Твои – что?
– Он… Ну, он говорил, это нормально – быть не такой, как все остальные. Агнес, вы выглядите в сто раз лучше, чем все эти тетки, вместе взятые. Вы роскошная женщина. И платье потрясающее. Так пусть оно будет для них словно огромный средний палец. Понятно? Я ношу что хочу.
Агнес пристально на меня посмотрела:
– Ты так думаешь?
– Ну да, конечно.
Она сделала глубокий вдох:
– Ты права. Покажу им всем средний палец. – Агнес расправила плечи. – А мужчинам вообще плевать, какое на тебе платье. Ведь так?
– Всем до единого.
Лукаво улыбнувшись, она бросила на меня заговорщицкий взгляд:
– Их заботит лишь то, что под платьем.
– Мэм, ваше платье – просто улет! – Рядом со мной появился Джошуа. Он протянул нам по изящному бокалу. – Шампанское. Единственным желтым напитком был «шартрез», но уже при одном взгляде на него меня начинает подташнивать.
– Благодарю. – Я взяла шампанское.
Мой новый знакомый протянул руку Агнес:
– Джошуа Уильям Райан Третий.
– Вам непременно нужно чуть подкорректировать имя. – (Они оба удивленно уставились на меня.) – Такие имена годятся разве что для мыльных опер, – заявила я и, спохватившись, поняла, что начинаю озвучивать свои мысли.
– Ну ладно. Можете звать меня просто Джош, – согласился он.
– Луиза Кларк, – произнесла я и тут же добавила: – Первая.
У него слегка сузились глаза.
– Миссис Леонард Гупник. Вторая, – сказала Агнес. – Хотя вам наверняка это известно.
– Действительно известно. Вы у всего города притча во языцех. – Его слова могли показаться излишне суровыми, но он произнес их с удивительной теплотой в голосе.
Я заметила, что Агнес слегка расслабилась.
Джош сообщил нам, что сопровождает свою тетю, так как ее муж в отъезде, а ей не хотелось идти одной. Он работает на фирму, занимающуюся управлением рисками для брокеров и хедж-фондов. И специализируется в области акционерного капитала и долгов корпораций.
– Если честно, я без понятия, что это значит, – заявила я.
– Должен признаться, я тоже.
Спору нет, Джош был само очарование. И атмосфера в зале вдруг стала не такой холодной. Он родился в Бэк-Бэй, пригороде Бостона, недавно переехал в Нью-Йорк, поселился, по его словам, в кроличьей норе в Сохо и со времени переезда набрал два килограмма: уж больно хороши рестораны в центре города.
– А как насчет вас, Луиза Кларк Первая? Чем занимаетесь?
– Я, собственно…
– Луиза – моя подруга. Приехала погостить из Англии.
– Ну и как вам Нью-Йорк?
– Мне нравится, – ответила я. – У меня до сих пор голова идет кругом.
– И Желтый бал – ваше первое светское мероприятие. Так, так, так, миссис Леонард Гупник Вторая, вы явно не размениваетесь по мелочам!
Тем временем вечер шел своим чередом, и после второго бокала шампанского стало немного легче. За ужином я сидела между Агнес и мужчиной, который так и не сумел назвать мне свое имя и заговорил со мной лишь один раз, поинтересовавшись у моих грудей, с кем они тут знакомы, но, узнав, что практически ни с кем, повернулся к ним спиной. Выполняя просьбу мистера Гупника, я внимательно следила за тем, что пила Агнес. Я незаметно поменяла ее полный бокал на свой почти пустой и с облегчением увидела едва заметную одобрительную улыбку мистера Гупника. Агнес слишком оживленно разговаривала с мужчиной справа от нее, ее смех был чуть-чуть громче, чем нужно, ее жесты – нервными и порывистыми. Я исподволь наблюдала за присутствующими женщинами и видела, как они смотрят на нее и многозначительно переглядываются, словно желая подтвердить вынесенный в частном порядке обвинительный вердикт. Все это было ужасно.
Мистеру Гупнику, сидевшему напротив жены, было до нее не дотянуться, но я видела, как он бросал на Агнес настороженные взгляды, даже когда улыбался, и пожимал руки, и с виду казался самым спокойным человеком на этой земле.
– Где она? – (Не расслышав, я наклонилась к Агнес поближе.) – Бывшая жена Леонарда. Где она? Луиза, ты должна выяснить. Я не смогу расслабиться, пока не узнаю. Я буквально кожей ее чувствую.
Фиолетовый код.
– Ладно, я выясню план рассадки. – Извинившись, я вышла из-за стола.
Я остановилась у огромного стенда у входа в обеденный зал. На схеме значилось более восьмисот напечатанных мелким шрифтом имен, а я даже не знала, сохранила ли миссис Гупник фамилию бывшего мужа. Черт! И тут возле меня возник Джош.
– Потеряли кого-то?
Я понизила голос:
– Мне необходимо выяснить, где сидит первая миссис Гупник. Вы, случайно, не знаете, сменила она фамилию или нет? Агнес… хотелось бы знать, куда ее посадили. – Джош нахмурился, и я добавила: – Агнес немного переживает.
– Боюсь, ничем не могу помочь. А вот моя тетя – возможно. Оставайтесь здесь. – Джош легко коснулся моего обнаженного плеча и размашисто зашагал обратно в обеденный зал.
Я попыталась сделать вид, будто я не романтическая особа, которую бросает в краску от прикосновения незнакомого мужчины, а светская дама, внимательно изучающая стенд в поисках полдюжины близких друзей. Он вернулся буквально через минуту.
– Она по-прежнему Гупник. Тетя Нэнси говорит, что, возможно, видела ее у стола аукциониста. – Он пробежался наманикюренным пальцем по списку имен. – Нашел. Столик сто сорок четыре. Я специально прошел мимо. Там действительно сидит женщина, внешность которой подпадает под приметы миссис Гупник. Пятьдесят с хвостиком, темные волосы, стреляет отравленными стрелами, извлеченными из сумочки «Шанель», так? Они посадили ее на максимальном удалении от Агнес.
– Ой, слава богу! – обрадовалась я. – Ей сразу станет легче.
– Жуткое дело – эти нью-йоркские матроны. Поэтому я не осуждаю Агнес за то, что предпочитает не поворачиваться к ним спиной. Интересно, а в Англии высшее общество столь же кровожадно?
– Высшее общество? Ой, не знаю… Я не любитель светских мероприятий, – поспешно сказала я.
– Я тоже. Честно говоря, я ужасно изматываюсь за день и самое большее, на что способен после работы, – это заказать еду навынос. А вы, Луиза, чем занимаетесь?
– Э-э-э… – Я бросила растерянный взгляд на телефон. – Боже мой! Мне нужно вернуться к Агнес.
– Мы еще увидимся до вашего ухода? За каким вы столиком?
– За тридцать вторым, – ответила я и сразу прикусила язык, поняв, что совершила ошибку.
– Тогда увидимся позже. – Его улыбка на мгновение пригвоздила меня к месту. – Кстати, я собирался сказать, что вы очень красивая. – Он наклонился и, слегка понизив голос, произнес мне на ухо: – На самом деле ваше платье нравится мне гораздо больше платья вашей подруги. Вы уже сделали фотографию?
– Фотографию?
– Вот. – Он поднял руку и, прежде чем я поняла его намерения, снял нас, практически голова к голове, на телефон. – Отлично! Дайте мне ваш номер, и я пошлю вам фото.
– Вы хотите послать мне фото, где мы вдвоем?
– Как вам удалось разгадать мои тайные мотивы? – Он ухмыльнулся. – Тогда ладно. Оставлю фотографию себе. На память о самой красивой девушке в этом зале. Если, конечно, вы не захотите стереть снимок. Ну вот. Решайте, стирать или нет. – Он протянул мне телефон.
Мой палец завис над кнопкой. После секундного колебания я отдернула руку:
– По-моему, это невежливо – стирать кого-то, с кем ты только что познакомился. И вообще… спасибо вам… за разведданные о рассадке за столами. Очень мило с вашей стороны.
– Всегда к вашим услугам.
Мы улыбнулись друг другу. После чего я, чтобы не брякнуть лишнего, поспешила вернуться за свой стол.
Я сообщила Агнес благую весть и, услышав ее громкий вздох облегчения, села на место, чтобы съесть кусочек уже успевшей остыть рыбы и заодно унять звон в ушах. «Он не Уилл», – твердила я себе. Не тот голос. Не те брови. Он американец. И тем не менее было нечто такое в его манере держаться – самоуверенность в сочетании с острым умом, аура сильного мужчины, способного отбить любую твою подачу, и этот взгляд, от которого я вдруг почувствовала себя выпотрошенной. Я оглянулась, вспомнив, что не спросила Джоша, где он сидит.
– Луиза? – (Я поймала на себе пристальный взгляд Агнес.) – Мне нужно в туалет.
У меня ушло не меньше минуты, чтобы сообразить, что моя обязанность – проводить туда Агнес.
Мы медленно прошли через зал в сторону дамской комнаты. Усилием воли я заставляла себя не вертеть головой в поисках Джоша. Буквально все присутствующие в зале не сводили глаз с Агнес, и не только из-за кислотного цвета платья, а скорее, из-за того, что от нее исходил некий магнетизм, невольно притягивающий взгляды.
И как только мы оказались в дамской комнате, она рухнула в кресло в углу, жестом попросив меня дать ей сигарету:
– Боже мой! Ну и вечер! Я точно умру, если мы в ближайшее время не уйдем домой.
Служительница – женщина лет шестидесяти – при виде сигареты выразительно подняла брови и отвернулась.
– Э-э-э… Агнес, я не уверена, что здесь можно курить.
Но Агнес, похоже, было наплевать. Если вы реально богаты, для вас не писаны правила, действующие для обычных людей. Да и что, собственно, ей могли сделать? Выставить вон?
Агнес прикурила сигарету, затянулась и облегченно вздохнула:
– Фу! Это платье жутко неудобное. И трусики «танга» врезаются, словно струна сырорезки. – Она задрала платье и, извиваясь перед зеркалом, сунула под подол ухоженную руку. – Эх, зря я надела нижнее белье!
– Но вы хорошо себя чувствуете?
Она улыбнулась мне:
– Я хорошо себя чувствую. Сегодня вечером некоторые гости вели себя очень мило. Этот Джош очень милый, и мистер Петерсон, который сидел рядом со мной, был очень дружелюбным. Все не так плохо. Может, рано или поздно люди примут как факт, что у Леонарда новая жена.
– Им просто нужно какое-то время.
– Подержи-ка. Я хочу сделать пи-пи. – Она протянула мне недокуренную сигарету и исчезла в кабинке. Я осторожно зажала сигарету между пальцами, как раскаленный уголь. Мы переглянулись со служительницей, она пожала плечами, будто желая сказать: А что тебе остается делать?
– О боже! – послышался из кабинки голос Агнес. – Мне придется снять чертово платье. Его невозможно задрать. Потом поможешь мне застегнуть молнию.
– Хорошо, – ответила я.
Служительница вновь подняла брови, мы обе с трудом сдерживали смех.
Вошедшие в туалет две дамы средних лет бросили неодобрительный взгляд на мою сигарету.
– Вся штука в том, Джейн, что им словно шлея под хвост попадает, – произнесла одна из дам.
Она остановилась перед зеркалом поправить прическу, в чем, собственно, не было особой необходимости: волосы были так густо залиты лаком, что даже десятибалльный шторм вряд ли сумел бы их растрепать.
– Знаю. Все это старо как мир.
– Но обычно им, по крайней мере, хватает воспитания не вести себя вызывающе. Именно это больше всего и расстраивает Кэтрин: вызывающее поведение.
– Да, другое дело, если бы это был кто-то более-менее из нашего круга. А этой явно не хватает класса.
– Верно. Он повел себя как в плохом анекдоте.
И в этот момент головы обеих дам повернулись ко мне.
– Луиза? – донеслось из кабинки. – Не могла бы ты подойти ко мне?
Я поняла, о ком они говорили. Сразу поняла, когда увидела их лица.
В туалете повисла напряженная тишина.
– Надеюсь, вы понимаете, что здесь не курят? – с нажимом произнесла одна из дам.
– Разве? Я дико извиняюсь. – Я затушила окурок в раковине и залила водой.
– Луиза, ты можешь мне помочь? У меня заело молнию.
Они тоже все поняли. Сложили два и два, после чего их лица окаменели.
Прошествовав мимо них, я постучалась в кабинку, Агнес меня впустила.
Агнес стояла в бюстгальтере, желтое платье-футляр обмотано вокруг талии.
– Что… – начала она, но я приложила палец к губам и молча показала на дверь.
Агнес прищурилась, словно могла видеть, что там за дверью, и нахмурилась. Я развернула Агнес спиной к себе. Молния, уже на две трети расстегнутая, застряла на талии. Я потянула за «собачку» раз, другой, третий, потом достала из вечерней сумочки телефон и включила фонарик, чтобы понять, в чем дело.
– Ты можешь ее починить? – прошептала Агнес.
– Я пытаюсь.
– Ты должна. Я не могу появиться перед этими женщинами в таком виде.
Агнес, в крошечном лифчике, стояла совсем близко от меня, от ее бледной плоти теплыми волнами поднимался аромат дорогих духов. Косясь на заевшую «собачку», я пыталась обойти Агнес то так, то этак, но все было бесполезно. Требовалось больше свободного пространства, чтобы стянуть платье и дать мне возможность поработать над молнией. А иначе все было без толку. Я посмотрела на Агнес и пожала плечами. На ее лице появилось страдальческое выражение.
– Агнес, не уверена, что смогу сделать это в кабинке. Здесь негде развернуться. И абсолютно ничего не видно.
– Но не могу же я выйти в таком виде. Они скажут, что я шлюха. – Она в отчаянии закрыла лицо руками.
Давящая тишина снаружи говорила, что две дамы затаились в ожидании нашего следующего шага. Они даже не делали вида, будто им нужно справить нужду. Мы оказались в ловушке. Чуть отступив, я задумчиво покачала головой. И тут меня осенило.
– Средний палец, – прошептала я.
У Агнес округлились глаза.
Тогда я посмотрела на нее в упор и едва заметно кивнула. Она нахмурилась, затем ее лицо просветлело.
Я распахнула дверь кабинки и отступила в сторону. Агнес сделала вдох, выпрямила спину и продефилировала мимо оторопевших дам, точно топ-модель у задника сцены, верх от платья по-прежнему был закручен вокруг талии, бюстгальтер – два крошечных треугольника – практически не скрывал белую грудь. Она остановилась в центре комнаты и наклонилась вперед, чтобы я смогла осторожно стянуть с нее платье через голову. Потом, практически обнаженная, если не считать двух тонких лоскутков нижнего белья, выпрямилась, демонстрируя абсолютную безмятежность. Не решаясь взглянуть на лица тех двух дам, я перекинула желтое платье через руку и неожиданно услышала, как одна из них театрально, с громким всхлипом, втянула в себя воздух.
– Ну, я… – начала она.
Читать бесплатно другие книги:
