Весна с детективом Устинова Татьяна

– Уверена? – буркнула я, но все же придавила кнопочку домофона.

Не держать же лучшую подругу на крыльце только потому, что она явилась в несусветную рань.

– Помнишь, была когда-то песня со словами «Лишь бы день начинался и кончался тобой»? – спросила я, впуская Ирку в квартиру.

– Помню, Эдуард Хиль пел.

– Про тебя.

Подруга тихо фыркнула, сбросила босоножки и бесшумно прошла на кухню. Там она первым делом извлекла из своей торбы картонную коробку, поместила ее на середину стола и поправила, добиваясь идеальной геометрии.

– Пахнет вкусно, что там? – Я потянулась к белой коробке без картинки и надписи, но Ирка шлепнула меня по руке:

– Это мальчикам на завтрак! Осетинский пирог с мясом.

– Правильное название – фыдджын. – Я сделала грустную мордочку. – Он вкусный…

– Вкусный, но вредный, а ты же не хочешь толстеть? Вот малина. – Ирка достала из сумки-самобранки пластиковую коробочку. – Оцени, я сама собирала ее для тебя на рассвете!

– Ценю! – Я признательно кивнула, забрала коробочку с ягодами и покосилась на торбу: – А кофе там нет?

– А кофе я сварю, пока ты будешь одеваться. – Подруга сдернула с гвоздика фартук и повязалась им. – Иди, собирайся, нам надо поторопиться.

Малину я склевала в процесс сборов, а кофе перелила в термостакан и взяла с собой.

– И куда мы в такую рань? – оглядев пустой двор, спросила я уже на крыльце.

– К дому Даши. – Целеустремленная Ирка без задержки сошла по ступенькам.

Я сделала глоток кофе и поспешила ее догнать.

– А зачем нам туда?

– Там люди, Лена! Лю-ди! – важно ответствовала подруга на ходу. – Простые граждане, у которых есть глаза и уши, а это значит, что жизнь супружеской пары Покрышкиных они видели, слышали и делали какие-то выводы.

– Которыми сейчас поделятся с нами? В такой-то час? – Я интонацией выразила недоверие.

Лично я, попытайся кто-то затеять со мной беседу в шесть утра, поделилась бы с организатором опроса разве что народной мудростью: лаконичным посылом куда подальше.

– Вчерашняя бабка была совсем не прочь поболтать, – напомнила Ирка. – А у нее в авоське лежали пакетики с собачьими сухарями. Не сама же она их грызет?

– А! Ты хочешь подстеречь старушку-собачницу и помочь ей скоротать время, необходимое псинке для совершения важных утренних дел, за приятной беседой?

– Нравится мне, как четко ты формулируешь. – Подруга одобрительно похлопала меня по плечу.

Мы не повторили вчерашнюю ошибку и проследовали в соседний двор пешком. Получилось быстро, не то что на колесах.

Ирина Иннокентьевна – мудрая женщина. Ее расчет оказался верным: по чахлому газону, заинтересованно шурша невнятной растительностью, уже сновала маленькая лохматая собачка из тех, при наличии которых в домашнем хозяйстве вовсе не нужны щетки для обуви.

Животинку бдительно караулила вчерашняя бабка. В руке у нее был свернутый арканом поводок, на лице – выражение смертной скуки.

При нашем появлении старуха оживилась:

– Что-то зачастили вы, девки? – В дребезжащем голосе отчетливо прозвучало одобрение.

– Вот спасибо на добром слове! – расплылась в улыбке Ирка. – Меня уже лет двадцать никто девкой не называл!

– А мне восемьдесят два, и все, кто еще не пенсионерки, – девки, – ухмыльнулась бабка. – Вы чего это сюда в такую рань?

Скрипнуло открываемое окно.

– Тось, эт хтось? – донеслось до нас одновременно с клубом сигаретного дыма.

Со второго этажа выглянула, как Баба-яга из чердачного окошка избушки, еще одна старушенция, совершенно разбойного вида – с цигаркой во рту и в престранных очках: одно стекло простое, второе – темное.

– Марусь, я сама разберусь, – остро глянув на Старенькую Разбойницу, пообещала ее подружка.

– Какие рифмы, а? – Ирка, доморощенная поэтесса, в восхищении подпихнула меня локтем. – Тось – хтось, Марусь – разберусь!

– Простите, Антонина… а как ваше отчество? – Я не отвлеклась на несвоевременный литературно-критический анализ.

– Марковна я.

– Нам, Антонина Марковна, нужно собрать отзывы соседей о супругах Покрышкиных, Дмитрии и Дарье, – официальным тоном сказала я. Запасливая Ирка, поддерживая мою версию, тут же достала из своей торбы блокнот и ручку и демонстративно приготовилась записывать. – Вот вы явно женщина основательная, не вздорная, что можете нам о них сказать?

– Все-таки разводятся голубки? Теперь уже, надо понимать, по суду? А я говорила Митяю: не пара она тебе, вертихвостка эта. Ну, неудельная же деваха, девять классов образования, ни ремесла в руках, ни заработка, ни приданого, ни даже родни порядочной! – моментально завелась бабуся. – Митяй-то – он совсем другой. Надежный, основательный, работящий. Подумаешь, безъязыкий? Муж молчит – бабе счастье: про борщ пересоленный не скажет, лишнего не спросит!

– Они ссорились? – спросила Ирка, что-то черкая в блокноте.

– Да кто ж их знает? Он немтыка, она просто тихушница – лишний раз слова не скажет, все норовит мимо даже без «здрасте» проскочить. А стены у нас в доме толстые, сталинская еще постройка, что там у них в квартире творилось – никому не известно, – сказала бабка с нескрываемым сожалением. – Но раз Митяй из собственного дома ушел, значит, допекла его чем-то змеючка эта верткая. Ему-то здесь нравилось жить, в старой родительской хате. И квартира хорошая, двухкомнатная, и гараж капитальный, – старуха мотнула острым подбородком на упомянутую постройку, – у Митяя там инструмент и материал, он же мастер-плиточник.

– А она ему изменяла! – авторитетно заявила Старенькая Разбойница и поправила странные окуляры.

– Откуда знаете? – Ирка вскинула голову на голос.

– «Откуда знаете?» – передразнила ее старуха. – Отсюда и знаю! В окно смотрела, видела, как ее вечерами чужая машина к дому подвозила.

– Такси, может? – предположила я.

– Ага, такси-макси! – снова передразнила бабка. – Приземистая машина, блестящая, будто серебряная. На таких не таксуют.

– Марка, номер?

– Номер-помер! Ты в уме? – Старенькая Разбойница опасно постучала себя кулачком по лбу. – У меня на одном глазу минус шесть, на другом вообще бельмо, как я циферки разгляжу? А марки я знаю только почтовые и акцизные.

– И еще деньги такие были немецкие, помнишь? – подсказала ей старушка-подружка.

– Да подожди ты про деньги. – Разбойница отмахнулась сигаретой, и нас снова окутало дымом. – Машина серебристая была, а впереди кот.

– Кот? За рулем? – удивилась Ирка.

Животных на персональном транспорте мы с ней только в цирке видели: водили как-то ее близнецов смотреть на дрессированных медведей-мотоциклистов.

– Совсем ку-ку? – Разбойница покрутила артритным пальцем у виска. – Он у машины на морде был, тот кот. Неживой!

Судя по тому, что Ирка потерла лоб, она ощутила легкое головокружение. А мне богатое воображение с печальным вздохом нарисовало котика – жертву ДТП на капоте сбившего его автомобиля.

– Железный, – добавила Разбойница. – Как у «Волги» олень!

– А, так вы имеете в виду значок автомобильного бренда – металлическую фигурку на капоте! – обрадовалась Ирка.

– Ага, железный кот, – подтвердила бабка.

Уф-ф, отлегло! Мой воображаемый котик жив-здоров!

Я выдохнула и уточнила:

– А это точно кот был? Говорите, у вас проблемы со зрением, как разглядели фигурку?

– А я мимо шла и зацепилась за нее, хорошую шаль порвала. – Старенькая Разбойница нахмурилась, удвоив число морщин на лбу. – Пока отцеплялась, отлично разглядела.

– А владельца той машины не рассмотрели? – с надеждой спросила Ирка.

– А не было его в ей, а то я б ему всё высказала. Перегородил своей колымагой вход в подъезд, никакого уважения к людям! – Бабка безадресно погрозила кулаком.

– Маруся, не нервничай! – прикрикнула на нее Антонина Марковна. – Корвалолу выпей.

– Заходи, вместе выпьем, – предложила Старенькая Разбойница. – Не корвалолу, так чаю. У меня мягкие пряники есть.

– А и зайду, вот только Ваня управится. – Бабка присела и заглянула под куст.

– Ваня? – повторила Ирка.

Нам только Вани – изподкустового выползня не хватало.

– Да это собакен ейный, Одуванчик его полная кличка, – хохотнула сверху Разбойница и исчезла из окна.

Антонина Марковна, похватив своего питомца, заторопилась в подъезд.

– Всё, некого больше опрашивать. – Ирка вздохнула и зачем-то тоже заглянула под куст. – Идем отсюда. Надо поскрипеть.

«Поскрипеть» – значит «подумать», «предаться дедуктивным размышлениям». По методу Шерлока Холмса, который плотворно мыслил, играя на скрипке.

Я-то на струнных играть не умею, только на рояле, но против использования проверенного метода не возражаю. Тем более что Шерлок Холмс в нашем с подружкой тандеме – звание переходящее, как знамя передовика социалистического труда. Чьи мозги громче скрипнут, тот и Шерлок!

Время было раннее – семь утра с минутами, цивильные заведения общепита еще не открылись, но я знала неподалеку крошечную кофейню, работающую круглосуточно. Владельцы грамотно расположили ее на ближних подступах к пригородному вокзалу, а там всегда есть желающие заправиться горячими (а то и горячительными) напитками в неурочный час. Специфическое местечко, но атмосферное. «Буфет нон-стоп» называется.

Крупную возрастную даму за стойкой язык не повернулся бы назвать модным словом «бариста»: классическая советская буфетчица, чистый, незамутненный тип! Фартук с рюшами, наколка с кружевами, пухлые пальцы в недорогих золотых кольцах, губы в морковной помаде.

Двигалась буфетчица так неторопливо, что даже собрала небольшую очередь. Ирка, растроганно улыбаясь, встала в нее, жестом отогнав меня от прилавка. Я подчинилась и заняла нам столик.

Подруга подошла с нагруженным подносом минут через пятнадцать. Я уже зевала в ладонь, усыпленная гипнотическим морганием неисправной вывески заведения напротив. «Менная» – упорно высвечивали некомплектные буквы.

– Обменная? Доменная? – негромко гадала я вслух.

– Просто «Менная», – предложила Ирка, поставив на стол поднос. – От английского слова «мен» – заведение специально для мужиков.

– Бордель, что ли? – оживилась я.

– Да нет, конечно. – Подружка сноровисто переставила на стол стаканы с кофе и тарелки с пирожками. – Вообще-то там просто пельменная. Но ты же понимаешь, откуда мысль о борделе?

– Навеяна разговором с бабульками, фактически обвинившими Дарью Покрышкину в распутстве, – кивнула я и потянулась за пирожком, толстым, румяным и таким блестящим, будто его лаком покрыли. Ум-м-м! С яблочным повидлом. Вечная классика!

– Итак, Дарья изменяла мужу. – Ирка тоже взяла классический пирожок. – Что это нам дает?

– Нам – не знаю, а адвокату Покрышкина – возможность вызвать сочувствие к обманутому супругу. Хотя ревность не является смягчающим обстоятельством, разве что получится доказать: Дмитрий действовал в состоянии аффекта…

– Погоди, так ты веришь, что чик-чик бритвой сделал муж? – Подружка замерла с пирожком в одной руке и стаканом в другой, грозная, как царица-императрица со скипетром и державой. – А почему, собственно, сразу он?

– Потому что именно он договорился с Дарьей о встрече!

– Это могло быть совпадением.

– А еще потому, что по статистике в абсолютном большинстве случаев домашних убийств виноват муж, если жертва – жена, и наоборот.

– Я знаю эту статистику, ее Лазарчук постоянно приводит, ведь она позволяет нашей доблестной полиции экономить время и силы на поисках преступников. – Царица-императрица погрозила мне скипетром-пирогом. – Но мы не полиция и не будем идти путем наименьшего сопротивления. Придумай хоть одно объяснение, каким образом Дмитрий мог озвучить Дарье угрозы, если он немой!

– Одно? Да хоть три!

Я поудобнее устроилась на стуле. Он скрипнул. Правильно, будем все по мере сил скрипеть.

– Первая версия: Дмитрий явился не один. У Дарьи на голове оказался мешок, и она не видела подельника мужа, а тот немым не был. Все эти «девочка, ты умрешь» и так далее – его реплики.

– Дальше, – немного подумав, коротко повелела царица-императрица Ирина Иннокентьевна.

– Вторая версия: Дмитрия там вообще не было. И резал Дарью, и угрожал ей нанятый ее ревнивым мстительным мужем отморозок.

– Дальше!

– Третья версия: все пугающие реплики звучали только в воображении Дарьи. Она была напугана и шокирована, в таком состоянии что угодно померещиться может.

– Та-а-ак… – Ирка в задумчивости съела пирожок, обхватила стакан с кофе двумя ладонями и сделалась похожа не на величественную императрицу, а на надутого хомяка. – Первая и вторая версии не годятся, если у нас тут преступление из ревности. Как ты себе это представляешь: ревнивый муж сам приводит постороннего мужика, чтобы тот глазел на его беззащитную голую жену? Нет, не выходит каменный цветок, не вытанцовывается сцена. Мы со Станиславским кричим: «Не верим!»

– О, в ход пошла психология? Тогда – да, соглашусь с тобой, версии номер один и два внушают сомнения. А третья?

– Третья тоже внушает. Никто не говорил, что Дарья с головой не дружит, а слышать голоса, которых нет, – это конкретный психиатрический диагноз.

Я неопределенно пожала плечами: ставить диагнозы, особенно психиатрические, не берусь.

Ирка допила кофе, со стуком поставила на стол стакан и объявила:

– Есть четвертая версия. Это был не Покрышкин! Но и не нанятый им отморозок.

– А кто же?

– Следи за мыслью. – Подруга прикрыла глаза, словно считывая информацию внутренним взором. – Злодей нанес потерпевшей тринадцать ран, но все они легкие, несмертельные, просто порезы. Да, много крови, останутся шрамы, но не более того. Это о чем говорит?

– О том, что он не хотел ее убить?

– Точно!

– Только напугать?

– Не только. Еще изуродовать, – не забывай про шрамы.

– Лицо-то он не тронул, – напомнила я. – У Даши голова в мешке была.

– Вот именно! Пострадали не лицо и шея, а те части тела, которые видны, если снять одежду. Смекаешь? Он хотел, чтобы она не могла раздеться перед посторонними.

Я немного подумала и помотала головой:

– По-моему, это однозначно возвращает нас к Покрышкину! Именно он не хотел, чтобы его жена заголялась перед другими. То есть мы вернулись к теме дикой ревности…

– Да! Но кто сказал, что вертихвостку Дарью ревновал только Дмитрий?!

– О-о-о… Кажется, я понимаю… Был же еще, как мы узнали, какой-то любовник!

Ирка глубоко кивнула и откинулась на стуле, довольная собой:

– Ватсон, надо выяснить, кто этот джентльмен на серебристом авто с железным котом!

– Железный кот интригует, – согласилась я и, подумав, отыскала один перспективный номерок в своих контактах. – Василий, приветствую!

– Кого я слышу! Великий русский писатель звонит! – нарочито обрадовался старый знакомый.

– Ты беспардонно льстишь мне, Вася.

– Нет, просто напрашиваюсь на ответный комплимент.

– Тогда ладно. Приветствую великого русского мецената!

– Перебор, – посетовал мой собеседник. – Меценаты – они как бы альтруисты, вкладываются в искусство, не ожидая отдачи, а я свою коллекцию не без коммерческих соображений собираю…

– Кстати, о твоей коллекции. – Я не упустила возможности перейти от реверансов к делу. – Скажи мне, Вася, у какой такой машины на капоте красуется металлическая фигурка кота?

– Ни у какой!

– Да ладно? Производители автомобилей не любят котиков?! Страшно далеки они от народа!

– Лен, где котики, а где дорогие машины? – рассудил председатель краевого клуба владельцев коллекционных автомобилей. – Но тебе точно кот нужен, ягуар в прыжке не устроит? Это хищное животное семейства кошачьих – один из самых узнаваемых и любимых автомобильных маскотов. Статуэтка олицетворяет изящество, силу и скорость, в ее дизайне присутствуют серебряный и черный цвета, которые придают фигурке изысканность и утонченность. Многие годы эта гладкая серебряная скульптура украшала британские автомобили премиум-класса, но современные модели…

– Не надо про современные модели. – Я перебила разохотившегося лектора. – Скажи, у нас в городе есть «Ягуары» с фигурками?

– А зачем тебе? – В голосе коллекционера-коммерсанта прозвучало подозрение.

– Один знакомый режиссер ищет такую машину для киносъемок, – легко соврала я.

– Обязательно «Ягуар»? А коллекционный «Бентли» или «Роллс» ему не подойдет?

– Вася, между нами, я бы не советовала тебе использовать подобным образом свои машинки, потому что в том кино по сценарию гонки и трюки, страховка влетит в копеечку, поверь, оно того не стоит, – доверительно сказала я.

– А, тогда ладно, – успокоился коллекционер-коммерсант. – Но твоему знакомому режиссеру лучше поискать авто в столице, в нашей житнице всего одна машинка с прыгающим ягуаром, и ее счастливый владелец не настолько нуждается, чтобы сдавать ее в аренду.

– И кто же этот состоятельный счастливец? – Я наклонилась к Ирке, как Пизанская башня, чтобы подруга тоже услышала ответ.

– Это Егор Баранов, владелец мясокомбината. – Василий хихикнул. – По логике, ему бы больше подошел «Додж», у того как раз баран на капоте, но чувак сильно пафосный, думает, что Егор звучит почти как «ягуар», как тебе это?

– Ягуар Баранов? По-моему, роскошно. – Ирка жестом показала мне – закругляйся, и я поспешила закончить познавательную беседу: – Спасибо, Вася, за информацию. Если какой-нибудь знакомый режиссер будет искать «Бентли» или «Роллс-Ройс», я дам твой номер, идет?

Василий подтвердил, что всегда рад звонкам режиссеров с хорошим вкусом и бюджетом, и на этом мы с ним распрощались.

– Ну, ничего себе! – Ирка недоверчиво покачала головой. – Какого кавалера отхватила наша Даша! Целого директора мясокомбината! Кстати, что известно об этом Егоре-Ягуаре, он, часом, не ревнивец-садист?

– Узнаем, – пообещала я, прикидывая, из каких источников можно почерпнуть информацию.

Я попросила Ирку, которой пора было возвращаться домой, чтобы к девяти забросить в школу близнецов-башибузуков, по пути подвезти меня в родную телекомпанию.

Кому случалось один на один оставаться с огромной аудиторией, смело глядя в засасывающую черную дыру – объектив телекамеры, тот не забудет кайф и драйв прямых эфиров. Кому доводилось в любую погоду и в какое угодно время года с микрофоном в руке вещать с полей, митингов, из кулуаров деловых форумов и даже из горячих точек, тот не предаст боевое телевизионное братство…

Ничего, что я так пафосно? Просто это чистая правда. Бывших «тивишников» не бывает, это дружная команда, банда, шайка-лейка навсегда.

По коридору телекомпании шла с ностальгической улыбкой, кивая многочисленным знакомым, периодически с кем-то обнимаясь или стукаясь в кулачки.

– Что? Опять?! – Мой бывший напарник Женька высунулся из курилки и округлил глаза в комическом ужасе. – Спасите-помогите, моя жизнь в опасности!

– И это говорит бессердечный человек, который заставлял меня раз за разом повторять начитку, чтобы непременно «заснять взрывчики на заднем плане»! – по-свойски пожаловалась я девчонкам-журналисткам, составлявшим оператору компанию.

– Ну, когда это было! – протянул он.

– В девяносто восьмом, как сейчас помню, – без задержки ответила я.

– Абхазия? – с острым интересом спросила умненькая девочка-журналистка.

– Какое время было, а? – Женька свободной от сигареты рукой приобнял меня за плечи. Я покривилась и помахала ладошкой, разгоняя вонючий дым. – Вся война – за шесть дней, а теперь что?

Видно было, что маститому телеоператору хочется произвести впечатление на хорошеньких девушек. Я бы даже подыграла ему, если бы Женькина жена Катя не была моей доброй приятельницей. Весна – время особо опасное для супружеских отношений.

– Что тут у нас? – К курилке, на ходу ловко стыкуя сигарету с огоньком зажигалки, приблизился еще один пренебрегающий предупреждениями Минздрава. – Бойцы вспоминают минувшие дни и битвы, где вместе рубились они?

– Привет, Слава! – Я чмокнула в модно небритую щеку знакомого редактора. – Нет, у меня сугубо мирная тема. Нужна инфа об одном народном кормильце.

– Чем кормит, обещаниями? Какой-то депутат?

– Да нет, владелец мясокомбината. Егор Баранов, что-то есть на него?

– Фу, старый козел! – скривилась одна из девочек.

Я повернулась на голос:

– Почему козел, а не баран?

– Слишком любит молоденьких куколок, – объяснила красавица.

– По опыту знаешь? – подмигнул ей Женька.

– К счастью, не личному. – Девчонка демонстративно передернулась и посоветовала мне: – С помощницей его побеседуйте. Эмма или Элла, не помню. Она расскажет, если захочет, там прям драма была. Сначала любовь-морковь, а потом девчонка к нам приперлась, отчаянно желала пооткровенничать в эфире, но Угрюмыч никаких разоблачений не допустил.

Я вопросительно посмотрела на Славу. Угрюмыч – главред, а Слава – его правая рука.

– Я смутно помню эту историю, – неохотно сказал редактор. – Ее не стали раскручивать, потому что Барановский мясокомбинат – один из наших главных рекламодателей. Сама понимаешь, нельзя рубить такой сук.

– Фамилию Эммы-Эллы помнишь? Контакты есть?

– Вряд ли сохранились, это еще в прошлом году было, причем скандал не случился. – Слава развел руками. – А фамилия… Фамилия ее…

Он показательно задумался.

– Слишком известная, чтобы ты ее называл? – съязвила я.

– Наоборот, какая-то незапоминающаяся…

– Да Смирнова она, – не выдержала девчонка. – Я запомнила, потому что Угрюмыч сострил: Смирнова, а не смирная. Или Тихонова, а не тихая? Блин, я тоже забыла!

– Лошадиная фамилия, классика, – понятливо кивнула я. – Ладно, товарищи, и на том гранмерсище. Найду я Эллу-Эмму по этим вашим хлебным крошкам.

– Кто б сомневался! – за всех ответил Женька.

Приятно, когда в тебя так верят!

Выйдя из телекомпании, я села на лавочку в ближайшем сквере и позвонила любимому мужу.

– Пирог мы съели, он был вкусный, – отчитался он. – А ты к обеду вернешься или нам пиццу заказать?

– Какая пицца, в холодильнике еще полкастрюли борща! – возмутилась я. – Достанете, разогреете и пообедаете. Сметана там же. Хлеб в хлебнице.

– Соль в солонке, перец в перечнице, – сам догадался Колян. – А ты, значит, домой еще не собираешься. Дела?

– Они самые. И мне нужна твоя помощь.

– Всегда пожалуйста, если, конечно, речь не о мытье кастрюли из-под борща.

– О поиске в Интернете. Найди мне девушку, а?

– Оп-па! Просить о таком родного мужа?! Как только язык повернулся!

– Шутить изволите? Родной муж пусть сначала заслужит мое расположение.

– Опять?! Я думал, после свадьбы в этом уже нет необходимости. – Колян страдальчески вздохнул. – Эх… Ладно, говори, кто тебе нужен.

– То ли Эмма, то ли Элла. Она вроде бы Смирнова или Тихонова.

– Широковат разброс!

– Сузим: год назад девушка работала на владельца Барановского мясокомбината Егора Баранова, причем была близко к телу.

– Во всех смыслах?

– Читаешь мысли! Помощница, секретарь, референт – что-то в этом роде.

– Еще что-нибудь?

– Всё!

– Хм… И тебе, конечно, срочно?

Я выразительно промолчала.

– Ладно, жди. – Колян отключился.

Я подвинулась на лавочке, чтобы попасть в пятно света, закрыла глаза и подставила лицо солнышку. Позагораю пока в общедоступном бесплатном солярии…

Оздоровительно-косметической процедуре помешал телефонный звонок. Не посмотрев на экран, я приняла вызов и, думая, что звонит мой благоверный айтишник, спросила:

– И что ты нашел?

– А что я терял? – заинтересовался Женька.

– Осторожность? – предположила я. – Девчонок клеил в курилке в моем присутствии. Не боишься, что я жене твоей расскажу?

– Ой, не надо! Давай лучше я тебе расскажу.

– О чем?

– О том, что не пожелал рассекречивать Славка. Ты же хотела узнать о несостоявшемся скандале с Барановым, я правильно понял?

– Ну, нюх ты не потерял, напарник!

– Да, есть еще порох где надо, – похвалился старый друг. – Так вот, насчет скандала, которому так и не дали развернуться. Там была пребанальнейшая история про похотливого шефа и прелестную секретаршу. Девица – как в фильме «Морозко»: маленькая, тоненькая, глаза огромные, сама невинность и кротость… Она, дурочка, думала, что у них все серьезно, а мужик просто сорвал цветочек да и бросил его в грязь.