Единственная для зверя Владимирова Анна
– И в чем же слабое место? – подобрала я ноги.
– Ты теперь мое слабое место. – Он снял крышку с подноса. Еда была простой – тушеное мясо, овощи. Но оборотень все равно ко всему придирчиво принюхался, прежде чем наложил мне тарелку. – Ешь.
– Ты можешь мной не командовать? – возмутилась я.
– Может быть когда-нибудь смогу, – посмотрел на меня. – Поешь, пожалуйста. Тебе нужны силы.
– Я не могу есть, когда у меня стресс. Но меня все равно накормили стейком – не переживай. Ужинай сам.
Он медленно вздохнул и уселся на кровать, притягивая к себе тарелку:
– Хорошо.
Я смотрела на него, долго не решаясь задать первый вопрос:
– Как ты сюда попал?
– Не помню, – провел большим пальцем по нижней губе.
А я впервые обратила внимание на его пальцы – длинные, с узорами вен…
– А как тебя зовут, помнишь?
– Эйдан Хант.
Спрашивать его о чем-то начинало даже нравиться. В основном тем, что еще совсем недавно казалось невозможным.
– А лет тебе сколько?
– Тридцать семь.
Ох, черт. Я для него ребенок.
– А семья у тебя есть?
Он бросил на меня странный взгляд:
– Нет, конечно.
– Почему? – растерялась я.
– Потому что только одиноким я мог на тебя повестись.
– Как это? – нахмурилась я.
– Не знаю. Не уверен, – и он облизал губы. – Просто чувствую, что ты особенная. Ты не даешь мне снова уйти в забытье в звере. И эти… – он поморщился. – Говорят, что я тебя выбрал. Видимо, слабость они уже научились находить.
– Они отправляли на смерть женщин, – понизила я голос, тяжело дыша. – Им все равно, каких жертв стоило достичь цели…
– Не думай об этом, – перебил он. – Главное – выбраться. Я обещаю – вытащу тебя отсюда.
Мне хотелось спросить, что будет потом, но я не стала. Хотя в груди зашевелилось чувство вины. Если он и правда от меня так зависит, я же… лишу его шанса на жизнь?
– Может, тебе больше не грозит уйти снова в забытье? – предположила неуверено.
– Я не знаю. Может, и так.
Наши взгляды встретились. И в его глазах снова заискрило, а у меня спина взмокла и пересохло во рту. Эйден моргнул и тряхнул головой:
– Залазь под одеяло и ложись спать, – прохрипел.
– Что случилось? – растерялась я.
Он ответил не сразу. Поднялся, убирая тарелку, и откатил тележку к двери:
– Я не хочу тебя больше трогать. – Его голос вымучено охрип. – Я не знаю, делают с нами что-то… или это какой-то естественный вариант… Но я не хочу так. Не хочу быть зверем с тобой.
Мы замерли взглядами друг на друге, и у меня сдавило все внутри от невыносимого противоречия. Как мне его бросить? Имею ли я право?
– Залазь под одеяло, – прервал он мои душевные метания, и я поспешила выполнить его приказ.
Он еще постоял некоторое время у дверей, выравнивая дыхание, потом направился к окну.
Вид мужчины, стоявшего ко мне спиной и сжимавшего прутья, врезался в память навсегда. Его литые мышцы на фоне темнеющего неба, скованные напряжением, и тяжелое дыхание наполнили душу сомнениями. Он не заслуживает предательства, но…
…заслуживает ли доверия?
Глава 6. Еще одна смерть…
Утром ее забрали, и я смог опуститься на кровать, пропитавшуюся ее запахом, и забыться сном. Потому что ночь измотала меня ее зовом. Ари постанывала во сне, вскидывалась и металась по постели. Невыносимо хотелось ее успокоить, прижать к себе… и снова выпасть в мир, в котором существует только она. Пусть бы ненадолго.
Но я так не хотел. Все это было обманом – себя и ее. Она меня боялась, а я подчинял. В этих обстоятельствах – единственное, что нам было доступно. Но от этого было не легче. Я не мог позволить себе становится зверем, будучи в человеческом обличии…
На полигон меня вытащили ближе к полудню, но волка там больше не было, как и нездорового оживления. И я опустился в углу на каменную плиту, прикрыл глаза и принялся прислушиваться. Морда болела после вчерашнего так, что было больно морщиться. Но я забыл об этом, когда услышал тихий плач вперемешку со звериным подвыванием. Кажется, мой вчерашний знакомый был где-то рядом. Я прислушался и направился в другой угол клетки. Так и было – в соседнем вольере на земле сидел вчерашний парень. Кажется, я ошибся с возрастом. Теперь с убранными назад патлами он казался совсем мальчишкой.
– Эй, – позвал его, и он вскинул на меня взгляд. Испуганный, загнанный и сдавшийся. – Тебя как зовут?
– Кай…
И голос совсем юный.
– Ты откуда? – присмотрелся к подростку. Левую руку он уязвимо поджимал к боку. – Рука сломана?
Он мотнул головой:
– Какая тебе разница, медведь…
А говорит нормально, по-человечески. Удивительно. Обычно эти оборотни двух слов связать не могут. За редким исключением.
– Твой отец белоглазый?
– Мать.
Я не сдержал удивления, и мальчишка хмыкнул, закатив воспаленные глаза. Помеси с человеком у белоглазых были возможны преимущественно в одном случае – когда оборотни воруют человеческих женщин себя в пару. Но чтобы наоборот…
Эти ублюдки тут собирали не бешеных оборотней. Я, волчонок – мы оба были даже слишком нормальными, но что у нас общего?
Мы оба бегали вдалеке от тех, кто мог бы помочь. А значит – могли попасться в ловушку.
– Давно тут?
– Я не помню, – поник он снова.
– Тебе больно? – Он шмыгнул носом и кивнул. – Что с тобой делают?
Но тут раздался окрик охранника, и тяжелая дубинка прошлась со скрежетом по металлическим прутьям. Я поморщился, но отступил. Бросив взгляд на мальчишку, решил, что медлить нельзя. Сегодня ночью, когда вернется Ари, буду выдираться с ней. И этого тоже надо будет забрать. Потому что еще одни сутки здесь он может не протянуть…
Сегодня меня снова таскали по кабинетам, а к общим процедурам добавили тестирование. Попытались, по крайней мере. Я не сказала ни слова, рассматривая колени, пока молодой парень пытался меня разговорить.
– Вы так и будете молчать?
– Мне так и не показали обещанный договор. Ради чего мне говорить – непонятно…
Он картинно вздохнул, поднялся и вышел, оставляя меня в кабинете одну. Я подтянула к себе колени и съежилась.
Эта ночь со зверем в клетке смешала все в душе. Не выйдет у меня его ненавидеть. Не за что. Только жалеть, как и саму себя. Он всю ночь не спал, замерев у окна, как зверь в засаде. Я вскидывалась часто и видела его, хотя совершенно точно поворачивалась к нему каждый раз спиной. Под утро решила больше не вертеться, и только тогда спокойно уснула.
Сегодня он отдал меня почти спокойно. Проводил мрачным взглядом, все так же стоя у окна, и только зарычал, когда охранник дернул меня из клетки за руку. Я даже взглянуть в глаза зверя не успела… Все, что мне осталось – его запах и память о том, что между нами было. Одно радовало – ночное чувство вины больше не мучило. Если Ру не подведет, я побегу отсюда, очертя голову.
Договора я так и не дождалась. За мной снова пришла охрана – обычная, а не та, что скручивала вчера. Видимо, в статусе опасного экземпляра мне отказали, и это было на руку.
Меня сопроводили в комнату и оставили в одиночестве со своими мыслями. И те добросовестно не давали покоя. Я старалась успокоиться, но нервная дрожь била по рукам. Когда в комнату постучали, я вскрикнула и зажмурилась, ругая себя за реакцию.
– Ариша, ты обедать-то подходи, – заглянула в комнату Ру. – Мы же договаривались вчера, что придешь. Все готово.
Смотрела она на меня при этом так, что я поняла – никакого больше ожидания. И взять с собой ничего не получится. А деньги и документы я рассовала по карманам джинсов сразу же, как только попала в комнату.
– Давай, а то остынет! – поторопила Ру, и я поспешила за ней, благоразумно молча.
Дойдя до столовой, она завела меня в знакомую подсобку и придержала за руку:
– Водителю оплачено. Главное – тихо сидеть. – Я только попыталась открыть рот, но Ру отрицательно мотнула головой и указала мне на двери в кладовую. – А подхвати мне вот эту корзину с хлебом прелым, вынесем во двор, – громко попросила, указывая под ноги.
Руки тряслись так, что впору было хватать корзину зубами, но я кое-как справилась, прижав ее к животу, и двинулась между стеллажами. Ру шла впереди, я следовала за ней. Сложно было понять, чего я боюсь больше – остаться, предать зверя или попасться на пропускном. Что будет в последнем случае – страшно подумать.
Когда у меня забрали хлеб и, быстро подхватив под локоть, втянули в кузов, я даже ойкнуть не успела. Ру только крикнула что-то напутственное, а меня в кромешной тьме осторожно повели между коробками. Я не видела, кто это был, услышала лишь:
– Садись сюда. – И едва не споткнулась о бортик какого-то ящика. – Сиди тихо. Пригни голову.
Голос надтреснутый, почти старческий. Я еле успела выполнить приказ, как слабые проблески света пропали, и я осталась в кромешной тьме.
Наверное, я не забуду этот день и этот страх никогда, если мне удастся выбраться…
Но время шло, завелся двигатель, тронулся грузовик. А мне все казалось, сердце громыхает так, что его услышат даже снаружи. Остановка на досмотр вышла короткой. Кто-то открыл грузовой отсек ненадолго, послышались голоса, но так же быстро все снова стихло, и вернулась тьма.
И началась бесконечная дорога. Сначала гравийка каждой своей неровностью чеканила на моих ребрах отметины, а потом начался асфальт, и я растеклась по поддону лужей. Было зябко, твердо, холодно и страшно. Впереди ждала неизвестность…
…Но стоило закрыть глаза – я видела его. Зверя. Как стоит у окна с прямой спиной, вцепившись в прутья, и смотрит на свободу. И сердце начинало незнакомо ныть.
– Прости, – зачем-то прошептала я в темноту.
– Мисс Денвер, проходите…
Я вздрогнула. Еще не привыкла к новому имени, и все казалось, что все вокруг узнают, что оно ненастоящее. В коридоре клиники стояла такая пронзительная тишина, что голос медсестры дернул натянутые нервы со всей дури.
– Доктор сейчас подойдет.
Кабинет врача клиники, которая принимала по страховке, не блистал свежим ремонтом, но было плевать.
Прошел месяц, а я все еще вздрагивала каждую ночь. До сих пор не верилось, что мне удалось сбежать… И что никто не гнался следом. Все осталось будто в другой параллели – боль, унижения, страх… и Зверь. А здесь, в Смиртоне, по-прежнему сияло солнце, и никто понятия не имел о том, что где-то в лесу есть такое жуткое место.
Только жизнь не стала легче. Да, она осталась при мне, и это само по себе казалось чудом. Официальные биржи труда я обходила за кварталы, соглашаясь на любую работу. Показываться родне или друзьям тоже не решалась. Мне все казалось, что за мной гонятся и непременно найдут.
Последние деньги ушли на то, чтобы сменить имя. Теперь меня звали Кристина Денвер.
А еще мне снился Зверь… И ночи не проходило, чтобы я не видела его. И каждый сон был разным. Он то дрался за жизнь там, в лесу, оставшись один. То смотрел на меня, умирая в луже крови… И я просыпалась с криком в слезах.
– Здравствуйте, – неторопливо зашел в кабинет престарелый врач и тяжело опустился за стол напротив, наполнив пространство запахом дешевых сигарет.
Меня снова замутило. Как мутило уже три недели. Но сначала я убеждала себя, что это стресс…
– Скажите, пожалуйста, что с анализами? – нетерпеливо потребовала я.
Бессонная ночь в ожидании сделала меня невыносимой не только для окружающих.
– Давайте посмотрим. Как ваша фамилия?
– Денвер.
– Посмотрим…
Я уже готова была сама выдрать из его рук бумажки и всмотреться в цифры, когда он сощурился на одну из них.
– Я беременна? – не выдержала.
– Определенно, – кивнул он и потянулся за новым листком, что-то бормоча про новые анализы, которые назначит. А я оцепенела. Мыслей не было. Я пыталась найти в себе что-то, что даст ответ, как, черт возьми, мне быть? Ответа не было, а вот вопрос уже прозвучал: – Вы будете сохранять беременность?
– Конечно, – вырвалось у меня… и с души словно камень упал.
– Хорошо… – он принялся что-то писать.
А я прикрыла глаза.
Мне никогда не удастся забыть Зверя и мои с ним две ночи. Но я не могу убить ни в чем не повинное существо… Впереди было нелегкое время, незнакомые трудности… Но я смогу с этим справиться.
Только бы нас с малышом никогда не нашли…
Глава 7. Новая жизнь
Год спустя…
Уголек сигареты тлел на фоне темнеющего неба, едкий дым стелился по воздуху, а я смотрела, как он тает, и чувствовала – сердце заходится в груди…
Мужчина стряхнул пепел и затянулся снова.
– Не знаю, Крис, – выдохнул, наконец, Крейг, – я все понимаю, но не могу тебе платить просто потому, что у тебя ребенок, понимаешь? Что скажут остальные официантки?..
Я зажмурилась, облизав горькие губы. Сегодня я решилась попросить его о прибавке к зарплате, но результата это не дало.
– …Все девочки работают в равных условиях, – продолжал он, – кто больше отдает, больше получает. И поверь, у каждой будет бабушка, мама, сестра на шее… или тот же ребенок…
Я сглотнула ком в горле. Отчаяние сдавило грудную клетку тисками.
После рождения сына я еле сводила концы с концами. Пособия хватало на комнатку в общаге, а моей зарплаты официантки – на худо-бедную жизнь.
– …Кристина, я тебе честно скажу – на тебя регулярно делают намеки клиенты. – Он снова затянулся, будто растягивая время и подбирая слова. – Объявлю аукцион – и ты за ночь заработаешь больше, чем за месяц…
Я посмотрела на Крейга так, будто впервые увидела. Темнокожий мужчина с гладкой блестящей лысиной всегда казался мне акулой этого душного бизнеса. А сейчас будто и правда переживал… Но нет, показалось. В этом мире похоти и разврата, пропитанном потом и сигаретами, нет места для жалости. На что я рассчитывала?
– …Ну так что, Крис?
Я моргнула.
– Приведем тебя в порядок, оденем…
– И продадим, – усмехнулась.
Он пожал плечами:
– Тебе решать. От себя могу только добавить особенное предложение, о котором лучше не распространяться – вся первая ставка уйдет тебе без моего процента.
– Я ничего не умею, Крейг, – посмотрела на него серьезно.
– Фигня. Таких любят больше.
– Я ребенка кормлю грудью…
Я что, соглашаюсь?
– Удвою ставку, – оскалился он. – Идет?..
Я нашла в себе силы только судорожно кивнуть, содрогнувшись внутри.
– …Вот и умница. Не переживай – у нас лучшие клиенты, никаких психов и извращенцев. Договор и секьюрити обеспечат твою защиту и безопасность, – и он хлопнул меня по плечу.
Я посмотрела на полоску догорающего заката. Мы стояли с управляющим на крыше здания, в котором располагался элитный мужской клуб «Дикая орхидея». В который раз подумала, что надо было все же проглотить страх и гордость и вернуться к семье побитой собакой. По крайней мере, ребенок бы не спал без меня ночами, а я не мучилась от чувства вины. Моя жизнь напоминала пляску кошки на раскаленной крыше. Сын не ел смеси, не было возможности бросить кормить его грудью… и не было возможности выжить по-другому, кроме как нестись домой после ночной смены, отмываться от клубной вони и прижимать к себе ребенка. Мне каждый раз казалось, что я живу только для этого момента, когда все стихает, и мы забываемся в объятьях друг друга. Соседка, которой платила за ночевки с ребенком, говорила, что он не спит почти, ждет меня. Лежит тихонько и водит взглядом по подвеске с лампочками-светлячками…
Я назвала его Роном. Любила малыша до дрожи. Иногда становилось страшно, как я вообще допустила то малейшее сомнение в кабинете врача, когда узнала о беременности. И только мысль о ребенке сейчас держала меня на ногах…
Я шла коридорами клуба, как во сне. Что мне делать, если не могу по-другому нас прокормить? Если я на дне и не знаю, как еще выкарабкаться? Может… только один раз? Хотя кого я обманываю? Я же видела девочек, для которых это такая же работа, как для меня разносить заказы по столикам.
Как же я устала…
– Крис, – позвали меня от стойки, – где ты ходишь?
Сегодня я была как никогда рада погрузиться в механическую работу с зацикленной программой. Улыбалась, запоминала заказы и ускользала прежде, чем очередная лапа вытянется к моей заднице. Первую неделю ходила с синяками, потом научилась их избегать…
На какой-то момент показалось, что разговор с Крейгом мне почудился, или он передумал. Час сменялся очередным, время близилось к полуночи, а я носилась, как ужаленная, между столиками в клубах сизого дыма, оглушенная музыкой. Только взгляды мужчин казались все более заинтересованными, а один даже перехватил за юбку и подтянул к себе, но, к счастью, сразу выпустил.
– Ты сегодня на аукционе? – вдруг вопросила удивленно Карина, бармен. – Ты серьезно?
– Не знаю, – буркнула, уткнувшись в мобильный. Соседка отчитывалась, что Рон сегодня капризничает. – Крейг предложил…
Уже весь клуб, что ли, знает? А нельзя было без такой огласки?
– Понятно, – неодобрительно скривилась она, а я подхватила очередной поднос и понеслась в зал.
Но меня вдруг перехватил босс:
– Так, давай это сюда, – забрал еду, – а сама к восьмому вип-столу.
Выглядел при этом разозленным и расстроенным.
– Я не работаю на вип, – моргнула растерянно.
– Сегодня все по-другому. Твой клиент ждет.
– Какой клиент?
– Кристина, не тупи. Прими заказ, а потом в душ. Он пожелал посмотреть на тебя поближе. – Я застыла, задержав дыхание. Что, вот так быстро? – Пошла! – рявкнул Крэйг.
– Я передумала, – мотнула головой.
Руки запутались в миниатюрном фартуке, ноги едва не подкосились. Я развернулась на пятках и рванулась к стойке, пытаясь сбежать, но меня сцапали сзади.
– Подержи поднос, – крикнул кому-то босс. – Данн! Бери и за мной.
Я пошла по рукам. Огни заведения мелькнули перед глазами, дыхание сперло…
– Пустите! – дернулась я. – Не надо!
Меня пронесли по мрачному коридору. Стукнула дверь, по глазам ударил яркий свет.
– Откатить не получится, Крис, – зло заговорил босс, как только меня поставили на ноги посреди гримерки. – Ты думаешь, я сейчас пойду, извинюсь перед заказчиком, и все пучком? Не выйдет.
Я ошалело хлопала глазами, задыхаясь от паники.
– Босс… – Кто-то вошел в гримерку, а я пятилась задом, пока не уперлась в туалетный столик. – Сказал, не трогать руками.
– Как я ее упакую, если не трогать руками?! – взревел Крейг.
– Пусть успокоится, не то успокоим, – пожал плечами тот. – Надо идти к нему.
Крейг прошелся туда-сюда.
– Вышли все! – рявкнул и поднял на меня взгляд. А когда все вышли, глубоко вздохнул и заговорил со мной, стараясь сдерживать эмоции: – Кристина, этот тип – влиятельный бизнесмен. Я не могу откатить. Тебе понятно? Он пялится на тебя уже три дня… И я ему предложил. Мы же все обговорили.
Я спрятала лицо в ладонях, но жалеть себя было поздно. Когда уже до меня дойдет, что пообещать душу Дьяволу просто так не выйдет? Придется расплачиваться…
– Я пойду, – выдавила.
– Только лицо поменяй, – бросил Крейг неприязненно. – Девочки дрались за него. Бабок реально много. Кину на счет предоплату, чтобы помогла тебе расслабиться. У тебя пятнадцать минут.
Я заползла в душ и заплакала. К черту. Все выдержу. Сегодня. А завтра сдамся и уеду домой. Рону будет лучше…
– Дура… – всхлипнула сама себе на вдохе.
Когда вышла, на столике ждало шмотье – прозрачный пеньюар, шорты из черного атласа… и халат. Я распушила короткие волосы – обрезала их после родов по плечи, и теперь они вились в беспорядке. Но мне нравилось. А еще впитывали клубное зловоние так рьяно, что не вымыть.
Пока одевалась, думала о маме. Она писала мне смс раз в несколько месяцев, просила прислать денег, рассказывала, как всем тяжело там живется. Каждый раз истории были разными. И никогда не спрашивала, как у меня дела. А я коротко сообщала, что учеба слишком дорого обходится, что не поступила на бюджет… И что денег ей снова не видать.
– Готова? – громыхнуло позади.
Крейг сам взялся провожать меня. Никогда не видела, чтобы лично носился.
– Посмотрела на бабки?
– Нет, не успела… – Я дышала все чаще. Казалось бы, чем еще меня можно напугать после того, что я пережила год назад? Но с тех пор даже зверь стал сниться реже, хотя не забылся. Я смотрела в глаза Рона, такие же серые, и видела его. Что делать с ребенком, когда он обернется – понятия не имела. Знала, что мне предстоит поставить его на учет, что-то придумать про отца… но я тянула. Пока ребенка никто не видел, кроме соседки, я считала нас в безопасности.
Крейг шел впереди, я понуро плелась следом. Никогда не была в этой части клуба. Темный коридор с мягким темно-красный ковром и настенными светильниками. И только одна комната в его конце, запертая на черную дверь.
– А если он со мной что-то сделает? – глухо выдавила я.
– Договор и секьюрити, – раздраженно напомнил Крейг. – Слово «красный» активирует систему реагирования.
– Вы мне вообще собирались об этом говорить?! – возмутилась я.
– Рот закрой! – рявкнул, оборачиваясь ко мне. – И отыграй на сто процентов. Потому что оплачено на тысячу. Понятно тебе? Пошла.
Он открыл дверь и посторонился, пропуская меня в небольшую комнату с мягким диваном в углу, скрытым в тени. Больше я ничего не рассмотрела, потому что взгляд прикипел к мужчине, сидящему на нем. Слишком яркий софит бил в центр комнаты, не давая рассмотреть лицо, пока не переступишь зону света. А я не находила в себе силы даже дойти до нее. Щелчок двери позади показался выстрелом. Я так и застыла, едва не вжимаясь в двери.
Понимала – заказчик смотрит на меня, но читала лишь силуэт. Здоровый, с широкими плечами, в костюме, голова опущена. Я набралась смелости и совершенно непрофессионально прокралась в центр, жмурясь на свет.
– Здравствуйте, – пролепетала глупо.
Он не ответил, подаваясь вперед. Я крутила узел пояса, теряясь все больше.
– Простите, но что мне делать?
– А что ты делаешь обычно? – тихо отозвался он.
Его голос вдруг слишком знакомо поставил волоски на теле дыбом. Ноги задрожали, но я лишь мотнула головой, отгоняя дрожь – нервы.
– Вам должны были сказать, что я ничего не делаю… Я… тут впервые…
Послышался смешок.
– Ну да, – хриплое. И снова резануло нервы смутным воспоминанием. Он поднялся, а я попятилась. – Уже уходишь?
– Похоже, я переоценила свои способности. – Я развернулась и бросилась к дверям.
Только они оказались заперты. Я дергала ручку и барабанила со всей силы, требуя меня выпустить, кричала кодовое слово, но ни черта не происходило. Он пережидал мою агонию – я чувствовала, как стоит совсем рядом. Когда нервы не выдержали, я повернулась к нему и вжалась в дверь, и он тут же сделал разделяющий нас шаг.
Глава 8. Возвращение зверя
Это был ОН. Зверь. Медведь…
Схватил меня за горло и медленно потянул к себе:
– Узнала?
Я обхватила его запястье мокрыми ладонями, вставая на носочки. Он не душил, но тело оцепенело от охватившего ужаса. Он изменился. Стал похож на элитного посетителя этого клуба – дорогой костюм, стильная стрижка, легкая аккуратная щетина и дорогой парфюм. Но его взгляд стал еще более пугающим – диким, злым… и каким-то уставшим.
– Эйдан, – сорвалось с губ, и он вздрогнул, будто причинила ему боль.
А я и причинила.
– Эйдан, прости… мне было страшно…
Он сузил на мне глаза, прожигая злым взглядом… и рванул к себе, впиваясь губами в мои. Это был не поцелуй. Скорее – приговор. Безжалостный и безапелляционный. Я вцепилась пальцами в его плечи, дрожа и поддаваясь… но уже через несколько вдохов отвечая. Тело будто в кипяток опустили, воздуха стало не хватать, голова закружилась, и я сдалась. И так это было знакомо, что уже не спишешь на стресс и шок.
Он запустил пальцы в мои волосы и потянул назад, позволяя сделать вдох.
– И давно ты тут отдаешься всем за деньги? – прорычал так, что я едва разобрала.
– Что? – мотнула головой.
Дурман развеялся, вытесняемый злостью.
Читать бесплатно другие книги:
