Пошел к черту! Громова Ксения

Глава 1

Я устало перевернула страницу какого-то гламурного журнала, который мама любила полистать на досуге, и прислонилась головой к холодному стеклу. Сегодня грустный день. Я бы даже сказала трагичный.

Я слышала, как внизу тихо разговаривает мама, и ее голос время от времени срывался. Мне было очень жаль ее. И мне было больно, что мама должна пройти через это. Она не заслужила такой судьбы.

Саша был хорошим отчимом, настоящим мужчиной и любящим мужем. Я была счастлива, что последние пять лет провела здесь, с ним. Пусть он и не смог полностью заменить мне отца, но все же стал кем-то ближе, чем просто отчим.

Саша был отличным человеком. Но рак – штука серьезная. Особенно, если это четвертая степень. Его печень стала мишенью.

О диагнозе мы узнали полгода назад. Это был настоящий шок. Мы даже не подозревали, что с ним что-то не так. Саша казался абсолютно здоровым. Я очень долго плакала, а отчим смеялся и грозился навалять этому раку. Но я не верила в хороший исход. С каждым днем ему становилось хуже, а боль в глазах матери становилась сильнее. Мама никогда не плакала при мне. Никогда. И при Саше тоже.

Эти шесть месяцев были тяжелыми. Очень тяжелыми.

Саша успел открыть некоторые свои секреты, словно тоже чувствовал, что готов умереть… А точнее один большой двадцати трех летний секрет, зовущийся Всеволодом. Это сын моего отчима, которого тот бросил, едва мальчишке исполнилось три года.

К сожалению, свою ошибку Саша осознал только на пороге смерти. Он пытался связаться с сыном, но тот, как оказалось, находился в тюрьме. За что парень сидел – не знаю. Не до этого было… Его срок подошел к концу месяц назад. Всеволод вышел на свободу и, наконец, встретился со своим биологическим отцом. Я не знаю, как прошла встреча и о чем они говорили, но Саша приехал домой очень довольный. Сказал, что Сева приедет, но только тогда, когда решит вопрос с университетом.

Не успел.

Три дня назад Саша умер. И вместе с ним умер наш мир.

Завтра похороны.

Я больше не могла плакать и старалась поддерживать мать, которая сломалась и больше не смогла сдерживать в себе эмоции.

Сейчас с ней была ее подруга, Катя. Так что я пока могла побыть наедине и собраться с мыслями. Но, к сожалению, ни любимые книги Анны Тодд, Дженнифер Арментроут и Пенелопы Дуглас не смогли улучшить мое настроение и отвлечь меня. Сериалы тоже не работали. Простите, Дин и Сэм, но сегодня не ваш день. Поэтому я схватила один из маминых журналов по теме, как вести свое хозяйство.

Но я все равно невольно думала о Саше. Меня начинало тошнить только от одной мысли о гробе и глубокой яме.

Прикрыла глаза и сглотнула, почувствовав неприятный привкус во рту.

– Ксюша? – вдруг раздался голос матери, и я вздрогнула. Обернулась и увидела маму в дверном проеме. Ее черный свитер делал лицо еще бледнее.

Я улыбнулась ей и похлопала по подоконнику, на котором сидела. Он был широким, и я любила сидеть здесь, читать, смотреть фильмы или делать уроки.

Мама улыбнулась и заправила волнистые пряди, выбившиеся из пучка. Она подошла ко мне и селя рядом. Я укрыла нас пледом.

– Ты как? – задала я совершенно глупый вопрос. Как может себя чувствовать вдова?

Мама сжала мою руку и прислонилась к моему плечу.

– Я позвонила Севе, попросила его приехать на похороны. Да и нужно узнать завещание Саши…

У мамы навернулись слезы на глазах. Я тут же обняла ее и зажмурилась.

Мы справимся.

Я в это верила.

***

Я не могла находиться в гостиной. Там стоял гроб, а в гробу был Саша. Я не знала своего биологического отца, поэтому за эти пять лет, что я прожила вместе с мамой и отчимом, Александр сумел стать мне кем-то большим, чем просто мамин мужчина. Я не называла его своим папой. Мне было четырнадцать, я прекрасно понимала, что он не отец мне, и категорически отказывалась называть его так. Хоть мама и пыталась меня заставить. И, если бы отчим повел себя не так, как нужно, то между нами бы не сложились те теплые и дружеские отношения, которыми мы безумно дорожили. В тот день, после очередного скандала, отчим отвел маму в сторону и сказал ей:

– Лена, не заставляй ее. Ксюша права, я не отец ей. И никогда им не смогу стать. Но я могу попытаться быть ей хотя бы другом. Не лишай меня и этого шанса.

Я слышала эти слова. Они очень многое означали для меня. И именно тогда поняла, что шанс у него есть. Хотя у меня и были страхи. Родной отец же бросил меня, почему тогда посторонний дядька не может поступить в точности так же? Но все же я доверилась ему. И за пять лет Саша ни разу не обманул моего доверия. Саша стал полноценной частью моей жизни. Он учувствовал во всех важных событиях: дни рождения, выпускной, экзамены, поступление в университет… Так много, но в то же время так ничтожно мало. Я уже не представляла своей жизни без него. И сейчас никак не могла найти в себе силы, чтобы выйти и посмотреть на него. Пусть в моей памяти он останется живым. С улыбкой на лице. Не выдержала и всхлипнула. Было больно. Очень больно.

А в день похорон пошел дождь. Это было привычно, потому что в конце августа здесь всегда такая погода.

Я была одета в черное платье, как и моя мама. Сегодня день траура.

Мама постоянно оглядывалась, искала Всеволода. Я не знала, как она его узнает, ведь ни разу не видела. Но когда мы вышли из дома, то увидели высокого парня, стоящего возле крыльца.

Мама вздрогнула и прижала пальцы к дрожащим губам. На ее глазах навернулись слезы, и мама быстро спустилась с крыльца и обняла Севу. А это был именно он.

Слишком похож на отца. Такой же высокий и темноглазый. Он сжал челюсти и обнял маму в ответ. И что-то прошептал ей на ухо.

Я зажмурилась и отвернулась. Мне было больно наблюдать за ними.

Они так стояли несколько минут, а потом парень перевел взгляд на меня. Сева прищурился и окинул меня неприязненным взглядом. Что за черт?! Он реально собирался оценивать меня в такой день? Я в трауре. В отличие от него. Парень был одет в расстегнутую косуху, белую майку и потертые джинсы. Очень подходяще для похорон. Но не мне его судить. Он потерял отца, которого, правда, видел всего раз или два в своей жизни. Нужно подойти к нему.

Я решительно спустилась с крыльца, сжимая в руках мокрый платок. И чем ближе я была к Севе, тем сильнее мне хотелось плакать. Боже, он очень сильно похож на отца. Казалось, передо мной стоял молодой Александр, сошедший со старых фото. Высокий, я едва была ему по плечу. Широкоплечий. А еще под глазом у него заживал синяк. Интересно. Походу, кое-кто еще не отказался от своего криминального прошлого. Хотя я не знала, за что Сева угодил в тюрьму.

Я остановилась рядом с ними.

– Соболезную… – тихо проговорила я и утешающее похлопала его по руке.

Он ничего не ответил, а потом стали выносить гроб.

Наверное, следующие два часа были самыми тяжелыми в моей жизни. Я не удержалась и все-таки расплакалась, когда крышки гроба коснулась первая кучка земли. На похоронах было много людей: друзья и знакомые Саши, для которых это была огромная потеря. Плакали все. Но только не сын.

Потом были поминки в кафе, а ближе к вечеру мы втроем вернулись в наш огромный дом.

Я приняла душ и спустилась на первый этаж, чтобы перекусить. Но стоило мне зайти на кухню, как мое сердце рухнуло. Я просто не верила своим глазам.

Я действительно сначала подумала, что у меня галлюцинации на фоне сильнейшего стресса. Но нет. Мать сидела за столом, который стоял посередине кухни. От аккуратной прически не осталось ни следа: волосы темными прядями спадали на плечи. Взлохмаченные и неопрятные волосы. Лицо опухло: под глазами остатки теней, туши и подводки. Помада размазана по губам и подбородку. Одета мама была в свою ночную рубашку с вырезом. Вырез был настолько глубоким, что я видела ореолы ее сосков.

Мама была полностью разбита. И меня это пугало. Пугало ее состояние. Она… Она так долго держала себя в руках. Точнее… Теперь я все поняла. И от осознания мне становилось очень горько и больно.

Спасательный круг, который не давал ей тонуть, сдулся. Утонул. Пошел на дно.

Все эти годы мама держалась благодаря Саше. Именно ради него она брала себя в руки. Не ради меня. Меня ей было мало. А ради него. И при всей моей любви к отчиму, я не могла понять психологию поступков матери. Ведь это я ее кровь и плоть. Это я, будучи маленькой девочкой, вытирала следы ее рвоты и умоляла больше не пить. А она не слушала. Порой даже поднимала руку, могла легко шлепнуть по заднице, когда я уж слишком доставала с мольбами. Но я все равно любила ее. Больше всего на свете. Ведь она была единственной в моей жизни. Ни бабушки, ни деда. Только она и я. Одни в целом мире. Отца своего я не знала, да и никогда не имела в нем нужды. Я просто не знала, что такое «папа». Как это вообще можно произнести? И по отношению к кому? К пустому месту? Я не знала, какие могут быть отношения «отец-дочь». Как мне могло не хватать того, чего я никогда не проживала?

Я знала только одно: вечно пьющая мать. Бутылка сменяла бутылку. Слава Богу, что хоть мужчин она не меняла. На том спасибо, как говорится.

Я четырнадцать лет жила с матерью-алкоголичкой. А потом маму сбила машина, и она попала в больницу. Там она и познакомилась с Александром, который навещал друга. Разумеется, мама предстала перед ним в образе обычной, несчастной женщины. Ведь ее положили под капельницу, чтобы хоть немного протрезвела. Я иногда видела маму трезвой: так это симпатичная и привлекательная женщина. Но стоило ей выпить…

Александр действительно стал ангелом-спасителем. Они стали встречаться. Первое время тайно. Мама переживала о моей реакции. Ведь она никогда не приводила в наш дом незнакомцев. Переписывались, тайком созванивались, мама бегала к нему на дневные или вечерние свидания. А однажды ночью мама не пришла домой.

В тот момент я испытала настоящую боль. Ведь я видела кардинальные изменения в матери. Она стала ухаживать за собой, привела в порядок не только внешность, но и внутреннее содержание. И, самое главное, больше не пила. А я замечала эти изменения, вот не могла понять их причину! Истинную причину!

И когда она не пришла домой, то я потеряла всякую надежду. Я думала, что она сорвалась. Вновь запила. Но, к счастью, ошиблась. Эту ночь она провела с Сашей.

Пока я, одинокий подросток, плакала, дожидаясь утра, мама устраивала свою личную жизнь. За это я ее никогда не винила, но понять все же не могла.

Утром мама пришла вместе с Сашей и объявила, что они вместе. И больше они не расставались. До самой смерти… Поэтично и трагично. И мама все эти пять лет не пила.

До сегодняшнего дня.

Поистине, сегодняшний день стал роковым. Я не только похоронила члена своей семьи, но столкнулась с трагедией.

Я уперлась ладонью о дверной косяк. Я стояла и наблюдала за ней. Смотрела, как она уничтожала себя. Как теряла себя.

Когда мама потянулась вновь за бутылкой, я не выдержала и подошла к ней.

– Хватит! – громко проговорила я, вырывая из ее рук бутылку. – Что ты творишь? Неужели ты такая слабая?

Мой голос дрожал: то ли от злости, то ли от непролитых слез.

– Ты-ы-ы! – протянула мама и громко рассмеялась, – о, доченькая моя, родная моя, милая моя, единственная, никого кроме тебя больше нет… Его любила, но и его не стало.

– Хочешь, чтобы и тебя не стало? – не выдержала и прокричала я. Выхватила все-таки бутылку и вылила содержимое в раковину. Мама цокнула языком и осуждающе покачала головой.

– Ну-у-у-у, какая же ты жестокая, Ксюша! – мама ударила кулаком по столу. – Вылила мамино лекарство!

Я выбросила бутылку в ведро и повернулась к матери. Наша песня хороша, начинай сначала.

– Лекарство? От чего, стесняюсь спросить? – мне хотелось взять ее за волосы и утащить под холодную воду, чтобы хоть чуть-чуть пришла в себя.

Мама пьяно захохотала, а потом вдруг стала серьезной.

– А ты не стесняйся! Спроси! Вот спроси!

Я закатила глаза.

– Лекарство от чего? От скуки? – хотелось и смеяться, и плакать. От горечи. Пила она, но привкус алкоголя на языке чувствовала я. Меня пугало то, что она опять взялась за бутылку. Не хочу жить так, как жила четырнадцать лет.

Мама отрицательно покачала пальцем и усмехнулась, словно была экспертом в этой области. Хотя, почему словно? Она и есть мастер алкогольных дел. Правда, я думала, что это давно забытое мастерство… Ошиблась.

– От боли сердечной, – как-то отчаянно произнесла мама, а на ее глазах появились пьяные слезы, – Сначала он меня бросил, твой отец, даже не выслушал, выбросил, как шавку, даже не обернулся, взял и ушел.

Я замерла. Впервые мать говорила про моего отца. Видимо, настолько ее переполняла душевная боль, что та вылилась наружу. Значит, бросил ее?

Глава 2

– Я пыталась ему сказать о тебе, но не стал слушать… Бросил, оставил одну. Но я вырастила тебя! Растила, как могла! А потом появился Саша… Родной мой. Он ведь стал моим спасением! Полюбил меня такую, какая я есть! Тебя принял, стал тебе хорошим отчимом. А что теперь?! Я осталась одна, совсем одна… Ты выйдешь замуж, забудешь мать свою. И умру я одна, совсем одна!

Господи, да она же несла такой пьяный бред… Иногда даже слова неправильно произносила. Мне стало ее жаль. Вот до чего доводит алкоголь.

Я подошла к ней и взяла ее за руку. Теперь я не злилась на нее. Мне было жаль. Жаль, что у нее такая несчастная судьба. От того и пила. Потому что сама себя жалела таким образом. Но так нельзя продолжать.

– Мама, – я сжала ее дрожащие пальцы и едва сдерживала слезы, – мамочка моя. Я всегда буду рядом, слышишь? Я не брошу тебя. Никогда. Я помогу тебе. Я не брошу, ни за что не брошу. Мы вместе справимся. Только не нужно больше пить, слышишь, мама? Пожалуйста, услышишь меня.

Мама смотрела на меня, и мне показалось, что на пару секунд ее взгляд осознанным.

Но потом она качнула головой и попыталась встать. Я стала помогать ей, но мама вдруг показалась мне слишком тяжелой, и нас обеих повело в сторону. А через секунду мама вообще отрубилась.

– Вот, емае, – выругалась я, чувствуя, что больше не могу держать ее.

– Я помогу, – внезапно раздался мужской голос, напугавший меня до дрожи.

Я вздрогнула и обернулась. Позади меня стоял Всеволод, хмуро наблюдающий за нами.

– Что? – переспросила зачем-то я, хотя прекрасно расслышала его и в первый раз. Просто я… Не ожидала. И, честно признаться, вообще забыла, что он был в нашем доме. Теперь это и дом Севы тоже. Так что… Наверное, нам нужно дружить? Особенно в такие трудные времена.

Парень ничего не ответил. Лишь подошел к нам и подхватил мать на руки и понес ее на второй этаж. Я же, словно послушная собачка, засеменила за ним.

– Аккуратней! – прошипела я, когда Сева случайно (а, может, и нет) стукнул маму головой об перила. – Не мешок же с картошкой несешь!

До меня донесся смешок.

– Не мешок с картошкой, а убитый мешок с костями. Пьяный и отвратительный.

На секунду я опешила. Как он мог так говорить? Какое право имел?! Он совершенно посторонний человек нам. И вообще… Я не просила его помочь нам!

Мне стало очень горько и обидно за маму.

Он просто не имел права. Для меня, как для ребенка, это очень жестокие слова. Но как взрослый человек я понимала всю беду, но ребенок во мне не хотел принимать эту правду от посторонних, от окружающих. Я и сама ее знала. Не нужно тыкать в нее носом.

Возможно, я восприняла его насмешку слишком остро.

В этот раз я промолчала. Не время пока что. Надо привести маму в чувство.

Сева занес маму в ее комнату, где она когда-то жила с Сашей, и аккуратно опустил ее тело на постель. Несколько секунд мы оба смотрели на нее, а потом парень тихо спросил:

– Дальше сама справишься?

Я кивнула.

– Она до утра не проснется, – ответила я, наблюдая, как мама время от времени вздрагивала, находясь то ли в пьяном бреду, то ли в беспокойном сне. – А вот утром начнется еще то веселье…

Парень молчал. Ничего не говорил, но и не уходил. Что же ждет? Я стала испытывать смущение и некий стыд. Я не хотела, чтобы его первый день в нашей семье прошел именно так. Но ничего не изменить. Саша умер, мама напилась, а Сева дотащил ее до кровати.

Очень мысли противоречивые… И день такой же.

Я все еще была обижена на него за те слова. Но поблагодарить все же стоило.

– Спасибо тебе, Сев, – я повернулась к нему и посмотрела на его хмурое лицо.

Парень бросил на меня короткий взгляд, а потом направился на выход из спальни, бросив через плечо:

– Блевоту будешь убирать сама.

Козел.

Убедившись, что мама крепко спит и видит седьмой сон, я спустилась вниз, на кухню, чтобы прибраться и избавиться от уцелевшего алкоголя. Справилась за полчаса. Опустилась на стул и вдруг почувствовала себя такой усталой. А еще появилось чувство страха. Что будет дальше? Как будет себя вести мама? Это был единичный случай? Или будут еще срывы? И сейчас мне казалось, что я больше не смогу справиться с этим. Прислонилась головой к прохладной столешнице и прикрыла глаза. Я всего лишь секунду так посижу. Всего лишь секунду…

Утром я проснулась в своей постели. Как я оказалась там? Совершенно не помнила. Наверное, в какой-то момент меня все же вырубило, а потом я проснулась и кое-как дошла до собственной кровати. Так все и было, скорее всего.

С постели не спешила вставать. Время было всего шесть утра, но я чувствовала уже себя отдохнувшей. Решила дать себе время отдохнуть, но не смогла удержаться и все-таки встала. Быстро привела себя в порядок и пошла на кухню, но, когда я проходила мимо кабинета Александра, то услышала какой-то подозрительный шум. Застыла и прислушалась. Может, мне показалось? Дом-то ведь большой, живет своей жизнью…

Я шагнула к двери, но даже не успела взяться за ручку, как стены дома содрогнулись от душераздирающего крика.

Мама!

Я тут же кинулась в ее комнату. Мама лежала на постели, ее глаза были закрыты, но ее тело содрогалось, руками она цеплялась за простыню.

Но больше всего меня пугал ее крик. Не человеческий.

– Мама! – прокричала я, бросаясь к ней. В ней будто пробудилась нечеловеческая сила, она отбивалась, не позволяя мне схватить ее. Она боролась и продолжала кричать. О, Боже!

– Он здесь! Он здесь! – вопила мама, – Он пришел за мной! Он пришел! Ксюша! Спаси! Спаси!

Я вновь попыталась схватить ее, но у нее вдруг столько силы появилось. Просто невероятной силы. И я не могла с ней справиться. А в один момент она вообще со всего маху ударила меня по лицу: я вновь попыталась схватить ее руку, но мама оказалась проворней и от души ударила меня кулаком. Во мне веса сорок пять килограмм, и рост едва достигает отметки метра ста пятидесяти пяти. Разумеется, от ее удара я отлетела в сторону, запуталась в собственных ногах и рухнула на задницу.

Мама и раньше пила, как я уже упоминала раньше, но никогда у нее не случались приступы. Возможно, она просто словила «белочку»… А я не могла ничего сделать. Я продолжала сидеть на полу, наблюдая, как моя мать сходила с ума. Медленно, но верное. Столько лет она держалась, не пила… Даже в мыслях себе такого не позволяла. И что же теперь делать? Горе сломило ее.

– Господи… – прошептала я.

Мне самой хотелось кричать и плакать. Но я понимала, что в данной ситуации кто-то должен был оставаться сильным. Пусть это буду я.

Поднялась с пола и быстро направилась на поиски своего сводного брата. Я хотела попросить его о помощи. Я не справлялась одна. Стоило это признать. Я прошла мимо своей комнаты и дошла до спальни Севы, которая была дальше всех. Видимо, парень любил уединение.

Я подошла к двери из темного дерева и замерла. Было шесть утра. Велика вероятность, что Всеволод еще спит. Прислушалась, вроде тихо. В глубине души я надеялась, что он уже проснулся. Я чувствовала себя неловко, что придется прервать его сон. А еще меня немного пугало то, что я не знаю, как среагирует Сева. Я подняла руку, чтобы постучать, когда позади меня внезапно раздался мужской голос:

– Что ты делаешь?

Я взвизгнула, резко обернулась и прислонилась к двери, которая, как оказалось, была не до конца закрыта. Дверь не выдержала моего веса, поэтому распахнулась внутрь спальни.

Я вновь рухнула на задницу. Второй раз за последние пять минут.

– Вот черт! – выдохнула я. Было жутко стыдно. Я не хотела, чтобы у моего сводного брата сложилось обо мне неправильное мнение. Подняла голову и увидела, что Сева плечом прислонился к дверному косяку и скрестил руки на груди. Синяк под его глазом стал светлеть. Если бы не он, то этот парень был бы очень симпатичным.

Я тряхнула головой, не время сейчас думать об этом.

– Что ты здесь делаешь? – вновь заговорил Сева, прикрыв темно-серые глаза, которые напоминали мне грозовые тучи. Лишь бы молнии не полетели…

– Мне нужна твоя помощь, – тихо заговорила я. – Послушай, у мамы какой-то странный приступ. Я не справляюсь одна. Пожалуйста, помоги мне.

Сева открыл глаза и провел ладонью по гладкой щеке. А я только сейчас обратила внимание, что с его темных волос стекала вода. Я бросила взгляд на чуть приоткрытое окно. На улице шел дождь.

– Я не врач. И хватит сидеть на моей футболке.

Я покраснела. Господи, я только что поняла, что до сих пор продолжала сидеть на полу. Я тут же подскочила.

– Извини, если хочешь я ее поглажу.

Сева ничего не ответил, лишь продолжил смотреть на меня. Ясно, понятно. Он не поможет. Хотелось разреветься. Но я загнала слезы обратно.

– Извини, что побеспокоилась и так ворвалась в твою комнату, – я буркнула себе под нос и прошла мимо парня. Я почувствовала его запах: запах дождя и сигарет. Неожиданно странная и приятная смесь.

Я быстро шла к матери, которая на какой-то период притихла. И меня это напугало. Когда она кричала, я хотя бы знала, что она жива. Наверное, это самый главный страх каждого ребенка – однажды узнать, что его мама мертва. Потеря отца для меня далекой, он оставил меня, когда я была совсем маленькая, поэтому это так сильно не травмировало меня. Потерять отчима – тоже было невероятно тяжело. Только благодаря нему, у меня было некое подобие полной семьи. Пусть и всего пять лет. Поэтому сейчас мне было так тяжело сделать последний шаг и зайти в комнату мамы. Она не кричала. Вообще не подавала никаких признаков жизни. Конечно, она могла просто спать. Но, а вдруг я уже опоздала? Вдруг она выпила через чур много алкоголя? Она была в завязке на протяжении пяти лет, а вчера впервые сорвалась. Вдруг она перебрала? Вдруг выпила очень много? Слишком много? Ведь даже не смотря на то, что она не пила, но проблемы со здоровьем были… Последствия алкоголизма.

Я замерла перед дверью и закрыла глаза. Мне нужно собраться. Я сделала глубокий вдох, и…

– Ну, чего замерла? – голос Севы вновь раздался позади меня слишком неожиданно. Я испуганно ойкнула и прижала ладонь к груди.

– Ты меня второй раз уже напугал…

– Пошли, – Сева первым открыл дверь и вошел в комнату.

Сева первый вошел в комнату. Я же замерла. Не решилась пойти за ним. Парень тут же заметил это и обернулся. Он нахмурился и поманил меня пальцем. Раздосадовано покачав головой, он тихо произнес:

– Не разочаровывай меня. Ты вломилась ко мне в комнату, но боишься зайти к собственной матери?

Я мысленно послала его к черту. Разочаровывать его? Ну, здрасте, приехали. Я решительно зашла в комнату и обошла Севу. Мой взгляд тут же упал на постель. Зажмурилась. Господи, какая я на самом деле трусиха. Я уже сама себя стала разочаровывать. Я открыла глаза и увидела мать, которая расслабленно посапывала, по ее щеке катилась тонкая капля слюны. Спит. Жива. Волна облегчения затопила меня. С ней все в порядке.

Я обернулась и посмотрела на Севу, и мне вдруг стало стыдно. Получается, я зря его побеспокоила. Сводный брат тоже бросил взгляд на мою маму, а после вышел из комнаты. Я тут же последовала за ним, плотно прикрыв дверь.

– Сева! – негромко позвала парня я, но тот даже плечом не повел. Продолжал шагать в свою комнату. – Сева!

– Не ори, мать разбудишь, – бросил через плечо парень, а мне захотелось надавать ему тумаков за такую грубость. Кажется, я поняла, в чем дело…

Я успела догнать его и схватить за рукав влажной толстовки.

– Постой…

– Чего еще? – Сева лениво ко мне повернулся. Казалось, его уже начинало раздражать мое присутствие. И меня это очень огорчало и расстраивало. Ведь я по своей натуре не конфликтный человек. Можно смело сказать, что я была пацифистом. Я хотела стать Севе другом. Мы оба потеряли важного человека. Хотя, сомневаюсь, что для Севы Александр был важным человеком. Эта история очень запутана… Но я хотела попытаться исправить ошибки Саши и успеть стать Всеволоду близким человеком. В глубине души я надеялась, что мы подружимся!

Я добилась своего, он остановился, значит, могу сказать то, что хотела. А на его раздражение… Пока не буду обращать внимание. Я понимала, что могла разозлить его тем, что зазря потревожила.

– Извини, что так получилось. Я не придумывала ничего. Мама действительно кричала. Возможно, все дело в том, что она выпила…

– Тогда ей не стоит больше пить, – пожал Сева плечами. Так, кажется, что он уже не так агрессивен. Значит, я иду в правильном направлении.

– Согласна, – я кивнула, – но просто до встречи с твоим отцом мама… – черт, как же стыдно признать в том, что каких-то пять лет назад твоя мать была алкоголичкой. Детям всегда стыдно за таких родителей. Сколько себя помню, так было всегда. Но я безумно любила ее. Даже когда она пила.

– Она злоупотребляла? – Сева прислонился к стене, а я встала напротив него и отзеркалила его позу. Сева усмехнулся и растрепал все еще влажные волосы.

Я кивнула. Чувство неловкости и стыда все еще витали над моей головой.

– Долго?

– Практически всю мою жизнь, до четырнадцати лет я практически не видела маму трезвой.

Кажется, Севе тоже было не совсем удобно говорить об этом. Но парень лучше меня владел собой.

– Фигово.

Теперь я усмехнулась.

– Не то слово, – я потерла щеку, – но была надежда, что она больше не будет пить. Но смерть Саши… Стала настоящим ударом для нас. Он действительно нам помог: маме – бросить пить, а мне, наконец-то, – обрести нормальную мать. И теперь мне страшно, что без него она вновь сорвется. Вчера она впервые выпила за пять лет. Слишком много выпила. Раньше после выпивки она просто отрубалась. Но сегодня… Сначала я услышала ее крики, она кричала, говорила, что он пришел. Кто? Не знаю, может покойный муж ей привиделся… может, белочку словила. Не знаю. Раньше такого никогда не было. Я испугалась, не знала, что делать. Попыталась успокоить ее, не получилось. Она случайно ударила меня по лицу… Я вспомнила о тебе и сразу же побежала в твою комнату. Я прощу прощения, что так ворвалась к тебе и потревожила зря. Я просто искала помощь. Еще раз прошу прощения.

Наверное, мои слова очень сильно удивили Севу. Он молча смотрел на меня, чуть приподняв одну бровь. Я же вдруг почувствовала себя неловко под его взглядом. Он так внимательно смотрел на меня, будто пытался распознать – говорила ли я правду.

Мы стояли в тишине несколько минут. Ни он, ни я не спешили уходить в свои комнаты. И чем больше он молчал, тем сильнее повышалось давление между нами. Но, казалось, некомфортно чувствовала себя только я. Сева был самоуверен.

– Что ты делал на улице? – спросила я и вдруг поняла, что Сева стоял во влажной одежде, и, наверняка, ему было неприятно ее ощущать, а я его задерживала своей болтовней.

Сева удивился моему вопросу.

– Бегал. А потом попал под дождь.

Теперь удивилась я.

– Ого, ты занимаешься спортом? – я ликовала в глубине души, что мы вышли на контакт.

– Я бегаю.

– Здорово…

М-да, рано радовалась. И тут я придумала кое-что!

– Ладно, спасибо, что выслушал. Я пойду…

Сева пожал плечами.

– Иди.

Сам он остался стоять на месте. Я же, стараясь не бежать, рванула вниз. На кухню. Как только я зашла на кухню, мой взгляд упал на стол. Я вспомнила, что после того, как я избавилась от алкоголя, то села за стол и уснула. А проснулась уже в своей постели. Губ коснулась улыбка. Летать я еще не научилась, а во сне не хожу, лунатизмом не страдаю. Это Сева перенес меня. Моя идея показалась мне еще более гениальной!

Я неплохо готовлю, поэтому решила приготовить завтрак для Севы. Только жаль, что я еще не знаю, что конкретно любит этот неоднозначный парень. Мне действительно казалось, что Сева очень необычный человек, чьи действия невозможно предугадать. Он пытается быть плохим парнем, но я верила, что он – хороший. Но, тут я вспомнила, что он сидел в тюрьме. Меня это почему-то не пугало. Я вспомнила синяк под его глазом, и у меня появились некоторые догадки. Наверняка, он большой любитель драк. Но пока мы только знакомимся, я не хочу вешать ярлыки на него. Саша общался с ним, значит, Сева не такой уж плохой.

Я достала яйца, ветчину, муку, соль, сахар и масло. Подумала, и достала хлеб. Сделаю тосты… Надеюсь, что у меня получится порадовать Севу.

Глава 3

Буквально минут через пятнадцать на столе стоял невероятно ароматный завтрак. Я была собой очень довольна. Думаю, Сева тоже будет не против вкусно перекусить после такого напряженного утра. Я тихо поднялась в комнату Севы, но его там не обнаружила. Значит, он пошел в душ. Ну, хорошо. Подожду его внизу. Не буду же я долбиться к нему, пока он моется, навязчиво предлагая ему свой завтрак. Для полного унижения еще стоит притащить ему тарелки и кружку чая прямо в ванную комнату. Глупо хихикнув собственным мыслям, я спустилась вниз. Уселась за стол и принялась ждать. Я уже сама успела проголодаться, но терпеливо ждала своего сводного брата, который, как назло, будто совсем не торопился. Я стала переживать, что к его приходу вообще все остынет, и холодным будет не очень вкусно… В греть в микроволновой печи я не любила.

Я уже была готова вновь потревожить Севу, когда услышала тяжелые шаги, звучавшие со стороны лестницы. Мамину походку (будь она хоть трезвой, хоть пьяной) я узнаю из тысячи, значит, это был новый член нашей семьи. Сева чуть было не прошел мимо кухни, но я вовремя окликнула его:

– Сева! – парень резко затормозил и обернулся ко мне. Я заметила, что его волосы вновь были влажные, парень надел черную футболку и серые спортивные штаны. На ногах его были кроссовки с чуть потертыми носками. Видимо, у него и его мамы было немного денег… И вдруг я поняла, что вообще ничего не знаю об этом парне. Только имя, возраст и кто его биологический отец. Ни фамилии, ни его мать, ни за что он сидел…

– Ты куда? – спросила я, улыбнувшись. Я слезла со стула и бодро подошла к нему. Сева равнодушно наблюдал за мной с высоты своего роста. – Я приготовила завтрак. Поешь со мной? Хочу как-то отблагодарить тебя…

Но, видимо, моя затея была не очень хорошо принята…

Сева приподнял бровь и почесал щеку. Он выглядел немного сбитым с толку, а я, как полная идиотка (правда, я еще об этом не знала), стояла перед ним и широко улыбалась.

– Чего? – спросил Сева, даже не сдвинувшись с места.

Теперь меня сбили с толку. Моя улыбка медленно таяла. Но глупое сердце все еще продолжало надеяться.

– Чего, чего? – переспросила я, – Давай, говорю, завтракать!

Сева нахмурился.

– Нет.

А теперь меня не просто сбили с толку… А просто сбили паровозом. Такого я точно не могла ожидать.

– Что? – выдохнула я, растеряно.

– Что слышала, все, бывай.

Сева равнодушно посмотрел на накрытый стол и вышел из дома. Я тут же подошла к окну и стала наблюдать, как он спускается по крыльцу, а потом медленно шагает по улице. Он даже не подозревал, что я смотрю ему вслед. На глаза навернулись слезы.

– Господи, какое унижение.

Я прижала ладони к горящим щекам. Я не хотела навязывать свое общество. Я не хотела навязываться. Я просто хотела отблагодарить его! Я просто хотела стать ему другом… Я почувствовала, как по щекам побежали слезы. Какая я никчемная. Я никогда не умела заводить друзей. У меня их и никогда не было. В школе многие не хотели связываться со мной, потому что я была дочь алкоголички. Мои вещи были не лучшего качества, а еще из-за того, что я по сути жила в доме алкашки, от меня не очень приятно пахло… Хотя я мылась так часто, как могла! Просто не всегда в доме было мыло, не говорю уже о шампуне или геле для душа…

А когда все нормализовалось в нашей жизни, я так и не смогла научиться знакомиться и дружить. Да, мне уже было четырнадцать лет. Я просто была неопытной. Но как бы я не пыталась, у меня просто не получалось. От меня уже хорошо пахло, да и вещи были отличные…

А в университете у меня уже не было нужны даже пытаться. Потому что те, кто поступил в местный универ, были знакомы и дружили со школы. Я была лишней. Или, возможно, через чур навязчивой в школьные годы, поэтому всех напугала…

Видимо, я просто не умею дружить. Или же я просто плохой человек. Думать тут нечего. Поэтому меня и отвергали.

Но мне никогда не было так больно. И я прекрасно понимаю, почему. Сева вызывал во мне какие-то чувства, когда в то же время к своим одногруппникам я ничего не испытывала.

Поэтому я сейчас плакала, потому что впервые больно. Я редко плакала, только по особым случаям. Видимо, сейчас было именно такой, особый момент. Я присела на подоконник и дала волю своим чувствам. Я плакала тихо, но так отчаянно. Так горько. Что я не успевала вытирать слезы.

Я плакала и клялась сама себе, что больше не совершу такую ошибку. Сева не хотел со мной дружить. Ему, казалось, никто не нужен. Совершенно.

Меня хватило минут на десять. Но уже хватило. Я чувствовала, как мои веки опухли, а нос покраснел. Голова начала тихо пульсировать.

– Ксюша, прекращай, – сказала я сама себе и усердно вытерла слезы. Не надо плакать. Это того не стоит. Сева того не стоит. Он ушел и даже не обернулся. Только сейчас, успокоившись, я понимаю, что он не обязан был соглашаться. Это был его выбор. И ничего смертельного не произошло. Он не обидел и никак не оскорбил меня. Просто… просто это я такая придурошная, которая не умеет адекватно воспринимать людей. И их отказы. Давно уже пора привыкнуть, что живем не в розовом мире, где все любят друг друга. Вот такая суровая реальность. Это понимаю я, девятнадцатилетняя Ксюша. Но никак не поймет та маленькая девочка, у которой вечно пьяная мать, над которой смеются и у которой нет друзей.

И там самая маленькая девочка сидит глубоко внутри меня. И как ей помочь – я просто не имела представления. Я еще раз посмотрела туда, куда ушел Сева, и слезла с подоконника. Все, хватит. Прими это как очередной опыт, как очередной жизненный урок. И жить станет легче.