Аэрофобия 7А Фитцек Себастьян

Глава 10

Матс.

Сегодня.

Еще 12 часов и 30 минут до запланированной посадки в Берлине

– У вас все хорошо?

Валентино заглянул в туалетную кабину, как только Матс открыл дверь.

– Да, – солгал он и попытался протиснуться мимо стюарда, который только что стучал ладонью по двери. – А в чем дело?

– Пассажиры, которые наблюдали за вами, забеспокоились о состоянии вашего здоровья.

Валентино кивком указал в ту сторону, где Матс споткнулся о ногу мужчины. Но того загораживали две стюардессы с сервировочной тележкой.

Матс взглянул на часы.

Полпервого ночи, а они развозят еду?

Потом он вспомнил про опоздание самолета. При бронировании действительно упоминались полуночные закуски, которые сейчас, видимо, и раздавали пассажирам.

– У меня все отлично, большое спасибо.

Валентино это не убедило, и он стал энергично принюхиваться, как кролик, на что Матс раздраженно вздохнул.

– А что, детекторы дыма не работают? – опередил он обвинение в том, что курил в туалете.

Матс вспомнил: он не нажал на кнопку слива, что наверняка не укрылось от Валентино. Это объясняло его недоверие, к тому же и раковина – сразу видно – не была использована.

– Вы же знаете, я страдаю аэрофобией. – Матс решил сказать недоверчивому стюарду хотя бы немного правды. – У меня была паническая атака.

– Хм. – Взгляд Валентино стал более понимающим. Только легкая улыбка на его губах раздражала Матса. – Значит, место, которое вы в конце концов выбрали, все-таки не настолько хорошее?

Матс развел руками и заставил себя улыбнуться. Он уже два раза подряд произвел невыгодное впечатление на этого пижона. И что бы он сейчас ни придумал, чтобы положить конец сумасшествию, – находиться под наблюдением подозрительного стюарда ему абсолютно не с руки.

– Мне нужно было немного побыть наедине, – объяснил он как можно более дружелюбно. – Одному, в закрытом пространстве. Это мне помогает.

– Вот как.

Два слова. Но в этом кратком ответе было столько сарказма и иронии. Внутри Матса закипела злость и уничтожила все его добрые намерения.

Он знал, что совершает ошибку и дальнейшая тирада принесет ему лишь краткий момент удовлетворения, но сдержаться не смог.

– Я не понимаю, чего вы от меня хотите, – сказал он так, что только Валентино мог его слышать. – Я забронировал несколько мест и был в туалете. Ни то ни другое не является преступлением, насколько я могу судить. Я не виноват, что вам хотелось бы работать на земле, скорее всего, в авиадиспетчерской службе, потому что вы так любите контроль, верно? Вы носите немнущиеся рубашки, которые покупаете сами, потому что авиакомпания таких не предоставляет. Вы только что начистили туфли, иначе ворсинки от ковра не блестели бы так на отполированной лаковой коже; каждые двадцать секунд вы непроизвольно трогаете волосы, хотя под бетоном, который вы нанесли на голову, ничего не шелохнется даже при урагане. Но вы слишком несдержанны, слишком нетерпеливы, хотите получать ответы сейчас и ни секундой позже и с удовольствием выбили бы дверь в туалет, не так ли? Не лучшее качество: ведь в диспетчерском пункте нужно сохранять спокойствие и оставаться внимательным, когда двадцать точек одновременно движутся на мониторе. Верно?

На секунду Матс понял, что задел собеседника. Возможно, не каждым словом, но его теория немного помяла маску стюарда. Валентино выдала дрожащая нижняя губа, которую он, однако, – сообразно своей натуре, – тут же взял под контроль.

Улыбаясь, он наклонился к Матсу.

– Вы ни хрена обо мне не знаете, – сказал он все с той же натянутой улыбкой.

О, еще как знаю, – подумал Матс и в очередной раз проклял свою несдержанность. – Например, я знаю, что сейчас ты мой злейший враг в этом самолете.

В принципе Матс презирал себя за этот дешевый психологический трюк, хотя и мог оправдаться особыми обстоятельствами. Его беременная дочь боролась за свою жизнь, а его шантажировал какой-то сумасшедший и требовал совершить массовое убийство. Было логично, что он искал слабого человека, чтобы выплеснуть свою бессильную ярость.

– Послушайте, мне очень жаль, я…

Матс оборвал свое жалкое извинение, когда заметил, что Валентино почти с отвращением отступил на шаг.

– В чем дело? – спросил Матс, но затем почувствовал и сам. Через секунду даже ощутил на вкус.

Кровь.

Которая капала у него из носа.

Проклятье, только этого не хватало!

Когда он возбуждался, у него иногда случались кровотечения. Безобидные, но неприятные.

Матс схватился за лицо и уже хотел снова исчезнуть в туалете, как в голову ему пришла коварная мысль.

– Как вы посмели? – прошипел он Валентино, который, разумеется, удивленно наморщил лоб.

– Простите?

– Зачем вы это сделали?

– Что?

Раздражение в его взгляде усилилось.

– Ударили меня!

Матс показал ему свои окровавленные пальцы, кровь из носа закапала на ковер.

– Я, я… ничего подобного…

– Да? А тогда почему у меня идет кровь?

Матс повысил голос. Из-за шторы он не мог рассчитывать на внимание слева, но с правой стороны, чуть дальше по проходу, к ним обернулась женщина.

– Немедленно приведите ко мне Кайю Клауссен, – прошипел Матс и тем самым отправил Валентино в психический нокаут.

– Кайю? Откуда вы ее знаете?

– Я хочу немедленно поговорить с вашим начальником!

Глава 11

Неле

Шаааааа!

Схватка продемонстрировала ей новый масштаб боли, который невозможно было сравнить ни с чем, испытанным ею когда-либо в жизни. И Неле опасалась, что это лишь начало. Возможно, двойка на шкале от одного до десяти, но уже эта стадия казалась пыткой раскаленным паяльником.

Дышать «собачкой»? Или глубоко?

Черт, в тупых фильмах все вроде дышат «собачкой»?

Она не ходила на подготовительные курсы, да и зачем? При кесаревом сечении техника дыхания вряд ли важна, тем более в ее случае операция планировалась под общим наркозом, чтобы обезопасить ребенка от родовых кровотечений.

О господи… Похищение, ужас, боль… все это полностью вытеснило из ее сознания опасность естественных родов для ее крохи.

Правда, в данном случае все было абсолютно противоестественно.

Привязанная к койке в коровнике. С таращившимся на нее сумасшедшим с жалобным взглядом и дурацкой стрижкой.

– Шааааа… – снова вырвалось у нее.

Она и сама не знала, что хотела выкрикнуть в пустой сарай, в котором не было ни кардиотокографов, ни пульсометров, ни даже полотенец. Только психопат за камерой, который не переставал плакать, снимая ее мучения.

Ей хотелось пнуть объектив, но с привязанными ногами это было невозможно.

Все-таки сумасшедший не посчитал нужным стянуть с нее спортивные штаны. Как студент медицинского факультета – если это действительно так, – он знал, что еще ничего не видно.

Ей стало страшно от мысли, что здесь ее никто не найдет и не спасет и что ее похититель когда-то сделает это. Разденет ее.

– Аааххааааа… – Ее крик угас. Она почувствовала облегчение, когда последняя схватка ослабла и наступила продолжительная фаза без боли – до того момента, когда ее снова бросит в пот от очередного спазма.

– Зачем?! – крикнула она парню, сделав вдох. – Чего ты от меня хочешь?

И почему ревешь, как маленький ребенок? Постоянно утираешь слезы и сопли?

– Мне очень жаль, – на удивление ласково ответил ее похититель.

– Тогда отвяжи меня.

– Не могу.

– Пожалуйста, это совсем просто. Перережь кабельные стяжки…

– Тогда они никогда ничему не научатся.

– Кто ничему не научится?

– Они. Все. Народ.

Он вышел из-за камеры вперед.

– Вообще я всего этого не хочу. Я не имею ничего против вас. Или против вашего ребенка.

– Ее зовут Виктория, – сказала Неле и сама удивилась.

Победившая. Выжившая. Имя не стояло в ее шортлисте, но подходило, по крайней мере, девочке. Для мальчика она изменит его на Виктор. Хорошо, что она назвала будущее по имени. Пусть похититель воспринимает существо в ней не как объект, а как человека с именем и чувствами.

– Она умрет, если я буду рожать не в клинике.

– Вы лжете.

– Нет. У меня СПИД. Я могу заразить Викторию. Без кесарева сечения она погибнет.

Похититель снял свои никелированные очки.

– Этого… этого я не знал.

Он протер очки джемпером и снова надел их.

– Все равно. Я уже не могу ничего изменить.

Неле хотелось кричать, но она заставляла себя вести эту абсурдную беседу как можно более спокойно, чтобы установившаяся тонкая связь с ее похитителем не оборвалась.

– Назовешь мне свое имя?

– Франц.

– Хорошо, Франц. Я тебя не выдам. Клянусь. Я сама не очень лажу с госучреждениями. Отпусти меня, пожалуйста…

– Нет. – Франц провел рукой по волосам. – Не могу. Сейчас речь идет не о нас. Не о вас, не обо мне и не о вашем ребенке. Речь о том, чтобы открыть глаза сначала вам, а потом и всему миру.

– Мне? Что я сделала?

– Я исследовал ваш мусор.

– И что?

Он ненадолго вышел из хлева и вернулся с желтым пакетом.

– Вот, – сказал он и сунул руку в мешок. Достал пустую упаковку из-под молока, словно это была важнейшая улика в судебном процессе.

«Не волнуйтесь. Я лишь хочу вашего молока».

– И что с этим не так?

– Вы его пили.

Тут Неле уже не сдержалась и повысила голос.

– Биомолоко длительного хранения, три с половиной процента жирности? Да! Господи, это что, преступление?

Он презрительно опустил уголки губ.

– То, что вы осмеливаетесь спрашивать такое, показывает, насколько все это необходимо.

– Что – все? – спросила она его. – Что ты собираешься с нами сделать, Франц?

– Это вы скоро почувствуете, – сказал ее похититель, схватил мусорный пакет и оставил ее одну в коровнике.

Глава 12

Матс

Матс не смог противостоять соблазну и покружился на месте.

Такого он еще никогда не видел. Даже на YouTube или в рекламных брошюрах туристических агентств. Он знал, что у LegendAir были самые роскошные в мире кабины первого класса, и помнил их рекламный слоган: «Скайсьют. Ваша частная резиденция в облаках».

Но, принимая во внимание открывшийся ему здесь мир, это заявление было скромным преуменьшением.

Так называемый скай-сьют был почти таким же большим, как его квартира на Калле Гуидо. Он простирался на верхнем этаже вдоль двенадцати иллюминаторов, и, в отличие от скромной квартиры Матса, дизайнер интерьеров разгулялся здесь с самыми ценными породами древесины, дорогими коврами и изысканными кожаными обивками. Все было выдержано в мягких коричнево-кремовых тонах. Темный рисунок стен, облицованных красным деревом, приятно контрастировал со светлым обеденным столом, за которым в кожаных креслах кофейного цвета могли разместиться по меньшей мере четыре человека.

– Впечатляет, не правда ли? – спросила Кайя Клауссен, которая привела его сюда.

Когда Матс расшумелся и некоторые пассажиры уже начали нервничать, Валентино смирился и действительно сообщил своему начальству. А Кайя, несмотря на обстоятельства, искренне обрадовалась, когда увидела своего бывшего психотерапевта спустя столько времени.

Это было ее предложение – обсудить происшествие с Валентино с глазу на глаз. Но Матс не мог себе представить, что под «укромным местом» она имела в виду вот это.

Трехкомнатный сьют, в толстом ковре которого он буквально утопал, находился прямо над кабиной пилотов. Чтобы попасть сюда, им пришлось подняться по винтовой лестнице в носовой части самолета и пройти через нечто, напоминающее дорогой лондонский коктейль-бар. Здесь наверху, на высоте десять тысяч метров, у гостей в первом классе действительно был собственный бармен, который за полукруглой, до блеска отполированной стойкой мог предложить им алкогольные коктейли, кофейные напитки и огромный выбор джина, какой только был возможен над облаками. Скай-сьют был отделен от этой лаунж-зоны толстой звукоизолирующей дверью.

Расположенное в носовой части, это было самое опасное место во всем самолете в случае столкновения или удара, но данное обстоятельство мало волновало Матса, учитывая бедственное положение, в котором он сейчас находился.

– Вон там двуспальная кровать? – спросил он, хотя в этом не было сомнений. В дальней зоне, также отделенной раздвижной дверью, которая в настоящий момент была открыта, он увидел кровать с пружинным матрасом.

– Французский пух и египетский лен, – улыбнулась Кайя и протянула ему свежий носовой платок.

На мгновение он и правда забыл, что все еще держал салфетку у носа, хотя тот, к счастью, больше не кровил.

– Прошу прощения, – пробормотал он и огляделся в поисках мусорного ведра. И обнаружил еще одну дверь между жилой и спальной зоной.

Как он и предполагал, дверь вела в ванную комнату, где поместилось бы четыре туалета, в каком он только что был. Здесь даже была стеклянная душевая кабина! Матс выбросил свою окровавленную салфетку в мусорное ведро, подошел к двойной раковине и вымыл лицо и руки.

– Почему вы не связались со мной до полета? – спросила за спиной Кайя, стоявшая на расстоянии, предписываемом приличиями.

– Я не хотел вас беспокоить. – На самом деле при бронировании он даже не подумал о ней. Хотя Матс знал, что его бывшая пациентка стала старшей стюардессой в крупной авиакомпании, думал, что это какая-то немецкая авиалиния. Лишь когда шантажист назвал ее имя, у него в голове все сложилось.

– Ваше четырехкратное бронирование вызвало всеобщее возбуждение, – сказала Кайя.

– Могу себе представить.

Матс взглянул еще раз в зеркало, чтобы убедиться в своем первом впечатлении о ней – сейчас, когда она не смотрела на него и думала, что за ней не наблюдают. Было поразительно, какой красавицей стала Кайя Клауссен. Длинные волосы с мелированными прядками очень шли ей, как и десять килограммов, которые она, похоже, набрала. Конечно, ей приходилось гримировать косметикой дырки от пирсинга на подбородке и справа над верхней губой, но она и этому научилась. Как и прямой и уверенной осанке с расправленными плечами, что не могло быть результатом одной лишь униформы, подчеркивающей фигуру.

Старшая стюардесса приглашающе махнула рукой, и они сели за стол в гостиной. Электронные жалюзи – здесь они выглядели как настоящие шелковые шторы – были опущены. Серебристая лампа на широком подоконнике между иллюминатором и столом излучала теплый мягкий свет.

– Я хотела бы извиниться за случившееся, доктор Крюгер. Кен часто бывает несдержанным, но я никогда бы не подумала, что он пустит в ход кулаки. Тем более с вами. Мне очень жаль.

– Кен? – спросил Матс, взглянув на ее бейдж. – Значит, Валентино его фамилия?

Она засмеялась.

– Нет, нет. Мы просто зовем его так. Из-за внешности. И потому что его подруга немного походит на Барби.

Барби.

Звучание имени напомнило ему слово «беби», и он подумал о боли, которую сейчас переносит Неле, если он не стал жертвой чьей-то дикой шутки.

– Все в порядке? – спросила Кайя, очевидно заметив его напряжение.

– Мне немного не по себе. Я боюсь летать.

– Вы? – Губы Кайи дрогнули, но она тут же пресекла улыбку.

– И офтальмологи носят очки, – сказал в оправдание Матс.

Старшая стюардесса какое-то время молчала, лишь смотрела на него большими голубыми глазами и потом кивнула.

– О’кей, ясно. Это даже логично.

– В смысле?

– Ну, тогда вы единственный смогли поставить себя на мое место, угадать, что творилось у меня в душе. Наверное, нужно самому столкнуться с психическими проблемами, чтобы их хорошо понимать.

Теперь Матс кивнул, хотя и не разделял эту теорию. Не обязательно всадить себе топор в ногу, чтобы представить эту боль.

– Что я хотел сказать: внизу в туалете у меня случилась небольшая паническая атака. Возможно, я слишком бурно отреагировал. Я даже не совсем уверен, действительно ли Кен, то есть Валентино, меня ударил.

Кайя раздраженно моргнула.

– Как тогда это могло произойти?

Матс уже собирался сказать что-то о сухом воздухе на борту и своей предрасположенности к носовым кровотечениям, но вдруг схватился за голову. Не для шоу, а потому что снова ощутил тупую боль, на этот раз в виске.

Кайя встала и указала на спальню.

– Сначала все-таки отдохните там.

– Нет, нет. – Матс помотал головой и тем самым лишь усилил боль. Коснулся носа, но тот, к счастью, был сухим. – Тогда это будет выглядеть так, будто я пытался выпросить апгрейд.

Его бывшая пациентка улыбнулась.

– Вы выкупили четыре места и заплатили за них бешеные деньги. И даже уступили ваше кресло в бизнес-классе. Никто на борту не думает, что вы хотите себе что-то выпросить.

Кайя посмотрела на часы на запястье.

– Мне сейчас нужно вернуться в первый класс. А вы ни о чем не беспокойтесь. Вообще, скай-сьют всегда пустует. Авиакомпания держит его только для имиджа. Никто не будет платить тридцать две тысячи за человека. За такие деньги можно арендовать частный самолет.

– И у вас не возникнет проблем, фрау Клауссен?

– Моя должность позволяет мне пересаживать пассажиров по своему усмотрению. – Она оправила юбку. – Я вам тогда не просто так написала, доктор Крюгер.

Матс кивнул и вспомнил открытку с облаками, которая долгое время висела у него на холодильнике, пока не отвалилась и не была выброшена уборщицей.

«Дорогой доктор Крюгер, я стала старшей стюардессой. Не совсем то, о чем я мечтала, но почти. И все это благодаря вам! Свяжитесь со мной, если я когда-нибудь смогу для вас что-то сделать».

Вообще-то Кайя хотела стать пилотом, но из-за различных инцидентов в подростковом возрасте и неоконченного среднего образования это было уже невозможно.

– Я рада, что вы у нас на борту, – улыбнулась Кайя почти с материнской заботой. – Может, хотя бы так я смогу выразить вам свою признательность. За все, что вы для меня сделали.

Матс отмахнулся.

– Я вас умоляю. Это была моя работа.

– Нет, нет. Без вас меня бы уже не было в живых. Я это знаю. У меня не было бы ни этой работы, ни моего чудесного жениха. Мы пытаемся завести ребенка, представляете?

Она показала ему кольцо с бриллиантом.

Нет.

Он не мог себе этого представить, особенно когда думал о ее состоянии. Тогда, десять лет назад. Превращение из полуживого скелетоподобного зомби с черными крашеными волосами, лежавшего у него в кабинете на диване, в эту фигуристую красавицу-амазонку было ошеломляющим. Как фото «до» и «после», какие показывали только в лживых рекламных роликах телемагазинов.

– Я очень рад, что у вас все хорошо, – сказал Матс, и это была правда. Кайя Клауссен считалась самым большим успехом в его карьере. Случай, когда можно было даже говорить о полном излечении.

И теперь он должен был все это уничтожить!

Нет. Я не могу.

Матс сделал глубокий вдох и выдох, провожая ее взглядом.

Нет.

Конечно, он не принесет ее в жертву. О том, чтобы выполнить требования какого-то извращенца-шантажиста, не могло быть и речи. Ни при каких обстоятельствах Матс не будет разрушать психику своей бывшей пациентки, чтобы она стала инструментом для массового убийства.

Но затем он подумал о Неле.

– Фрау Клауссен? – позвал он, когда та уже открыла дверь, чтобы покинуть сьют.

Она обернулась. С улыбкой.

– Да?

Матс сглотнул. Его пальцы дрожали.

Что я делаю? – спрашивал он себя.

Они не случайно оказались на борту одного самолета. Кто-то давно все спланировал – и это была отправная точка для возможного плана, чтобы предотвратить катастрофу без человеческих жертв. И здесь, на борту, и – что еще важнее – в Берлине.

Но чтобы спасти Неле и ребенка, ему нужно было время и помещение, в котором он мог бы спокойно разговаривать по телефону. Последнее он уже нашел здесь, в скай-сьют.

Выход существует, – мысленно убеждал он себя.

И у меня еще более одиннадцати часов, чтобы его найти.

Прежнее заболевание Кайи он, однако, держал про запас, как вариант Б.

На крайний случай.

Если его план А провалится и придется принимать в расчет немыслимое.

Самое позднее на подлете к Берлину.

Матса затошнило от отвращения и ненависти к себе, потому что он знал, что спровоцирует у Кайи своим следующим предложением. Его слова, как длинные ногти, подденут плотный струп ее душевной раны и оголят первый крохотный кусочек рубцовой ткани. Он сказал:

– К счастью, я тогда смог перебороть свои сомнения в вашей версии случившегося, Кайя!

Глава 13

Фели