Волк. Тайна Черной пирамиды Карпин Дмитрий
Бравый гусар Смолин хохотнул над шуткой Алексея, а граф смутился и покраснел, что в сочетании с его огненно–рыжими волосами придало его лицу сходство с томатом. Волков тоже улыбнулся. Шутка друга казалась остроумной и произвела неожиданный эффект на самоуверенного графа.
– Совсем нет, – возмутился он. – Да, я испытывал первоначальный интерес к этой молодой барышне, но, признаюсь вам, господа, что именно первоначальным мой интерес и ограничился. А узнав, что она симпатична моему другу Павлу, я отошел в сторону.
– Как благородно, граф, – усмехнулся Орлов.
– О чем это вы тут беседуете? – раздался позади знакомый голос. – Не о нас ли?
Господа обернулись и увидели Павла и Аню. Зайцев был в строгом сером костюме, прилизан и гладко выбрит. А юная Аня, одетая в роскошное синее платье, без лишних, на взгляд Волкова, кружев и рюшечек, идеально подчеркивающем ее стройную талию, выглядела просто обворожительно. В руках девушка держала веер в цвет платья и небрежно помахивала им, что заостряло внимание на ее больших и красивых, как два агата, глазах.
«Эти глаза, куда бы больше подошли к моему черному костюму, чем к его серому», – неожиданно для себя отметил Владимир.
– Именно о вас, – раскланявшись с другом и поцеловав руку даме, произнес он. – Я позволил поинтересоваться у Алексея, где вы.
– Мы только приехали, дорогой друг, – сообщил Зайцев.
– Да, это моя вина, – произнесла Аня. – Я слишком долго собиралась, и Павлу пришлось ждать меня в гостиной чуть ли не час.
– Зато мы премило поболтали с твоей маменькой.
– Надеюсь, она не утомила тебя, и силы на спектакль еще остались? – спросила Аня, помахивая веером.
– Видеть тебя придает мне сил, мое очарование, – кокетливо улыбнулся Павел.
– Жаль, что на днях я уезжаю в поместье, – вздохнула Аня. – Маменька велит.
– Владимир, ты вроде бы тоже собирался в поместье? – спросил Алексей.
– В самом деле, ты уже уезжаешь? – удивился Павел.
– Да. Мне надо посетить могилу отца и узнать, что происходило в усадьбе во время моего отсутствия. Но в скором времени я надеюсь вернуться в Петербург.
– Месье Волков, мне кажется нам с вами по пути?! – неожиданно сказала Аня и мило улыбнулась. – Не изволите ли ехать вместе?
– С превеликим удовольствием, если, конечно, Павел не будет против?!
Зайцев нахмурился и как-то странно посмотрел на друга.
«Ревнует», – отметил про себя Волков.
Впрочем, вслух Павел сказал:
– Конечно же, нет. Зная, что в дороге ты будешь с Владимиром, мне будет спокойней. Он превосходный фехтовальщик и в случае чего сможет постоять за себя и за даму.
– Ты мне льстишь.
– Не надо скромничать, – хлопнул друга по плечу Алексей. – В полку ты был одним из лучших, даже несмотря на юные годы.
– Просто у меня был хороший учитель.
– Ну да, знаменитый испанец. Помню, ты все время рассказывал нам о нем байки. Как там его звали?
– Мартин, – ответил Владимир.
– Вас обучал фехтованию испанец? – удивился граф Рябов. – Интересно, и кем он был? Я никогда не слышал о таком учителе, хотя знавал многих лучших от Петербурга до Москвы, но никогда не слышал о испанце Мартине. А, как мне кажется, нас с вами обучали в одно время?!
Волкову изрядно не понравился тон этого молодого графа. И почему-то сам граф ему тоже внезапно перестал нравиться. Владимир не любил, когда его слова ставили под сомнение, к тому же в присутствии друзей.
– Да, Мартин де Вилья не был прославленным фехтовальщиком, но держу пари, он бы дал фору многим! – Волков сделал паузу, гордо посмотрел на графа и продолжил. – Мой отец Михаил Андреевич познакомился с ним во время взятия Парижа. Мартин был наемником и бился против наполеоновских войск. Так получилось, что мой батюшка спас ему жизнь, а испанец посчитал это долгом. Когда мне исполнилось семь, отец предложил испанцу искупить долг, обучив меня, и тот согласился.
– И где он теперь, этот загадочный испанец? – полюбопытствовал граф.
– Не знаю, – честно признался Владимир. – Когда мне исполнилось семнадцать, я попал в полк. С тех пор я его больше не видел. Его долг был выплачен и он уехал.
– А потом, когда вы жили там, за границей, вы не пытались найти его, месье Волков? – полюбопытствовала Аня.
– Не было необходимости, – ответил Владимир. – Как любой дорвавшийся до свободы повеса, я был занят немного другим, мадмуазель. – Он усмехнулся. И все рассмеялись.
– Хотя нет, постойте. Когда я жил в Париже. Я спрашивал о нем у испанцев, которые встречались мне в местных питейных заведениях. Одни говорили, что он живет в Испании и где-то пьянствует у себя на фазенде, другие поговаривали, что он подался в наемники и продает свою шпагу, – Владимир сделал паузу и усмехнулся, – но некоторые утверждали, что Мартин уехал на Ямайку и стал пиратом.
– Мило, – саркастически заметил граф. – Значит, вас учил никому не известный испанец, который якобы сейчас плавает где-то в океане и грабит суда?!
– Если даже и так, и вы сомневаетесь в моей школе, вы можете проверить ее на себе, – заявил Волков. – Я к вашим услугам…
Все на секунду замерли. Граф открыл рот, помедлил и уже собирался что-то сказать, как вдруг Аня, внезапно очутившись между ними, взяла обоих господ под руки и мило проворковала:
– Ну, мальчики, ну, что вы, вечно, как бойцовые петухи? Вон уже и спектакль начинается. Пойдемте лучше представление смотреть?!
– И в самом деле… – достав из кармана золотой брегет и посмотрев на стрелки, сообщил бравый гусар, товарищ графа. – Начинается!
– Ну, пойдемте, – потянув за собой Волкова и графа, сказала Аня, и все остальные тронулись следом.
Разговоры и все посторонние дела сошли на нет, дама велела. Но Волков знал, что эта тема еще отзовется. Впрочем, он в себе был уверен, а этот молодой граф казался ему просто пижоном. «Подумать только, этот столичный денди даже не служил в армии и не нюхал пороха, как говаривал батюшка, а всю жизнь провел при дворе и папеньке! Тоже мне, учился у лучших от Москвы до Петербурга. Пижон! Хотя, скорее всего, он больше не решится затронуть эту тему. Впрочем, мне на него наплевать, на днях я уезжаю в поместье. А если ему и взбредет что-то в голову, пусть так, я буду всегда к его услугам». И Волков самонадеянно улыбнулся.
Тем временем господа вошли в большой и богато украшенный зал Александровского театра, где публика уже усаживалась по своим местам, и от этого царила легкая суматоха. Компания прошла мимо рядов партера и, найдя свои места, заняла их. Свет угасал, представление должно было вот-вот начаться.
Неожиданно, кто-то из господ, находившихся рядом, с волнением произнес:
– Смотрите, Государь Император!
Волков обернулся и посмотрел наверх, где в ложе на балконе показалась фигура Николая, высокого и статного мужчины в строгом мундире, увешенном орденами. Император приветственно помахал рукой, и зал взорвался овацией, а из оркестровой ямы тут же зазвучала музыка.
Все, кто уже сидели на местах, тут же поднялись. И по рядам партера пробежал, где торжественный, а где и фальшивый, а то и подвывающий хор голосов:
– Бо-же, царя храни…
После того, как гимн был исполнен, и государь опустился в ложе, все остальные тут же последовали его примеру. Последние свечи потухли и представление началось. Впрочем, оно показалось Владимиру наискучнейшим. А все его мысли оказались заняты наглым молодым графом Рябовым, позволившим себе усомниться в его словах. Поэтому, когда представление отыграли, Волков раскланялся с компанией и отправился в трактир, где снимал комнату, предварительно пообещав Ане заехать за ней на другой день по дороге в поместье. Переговорив об этом, Владимир поймал на себе недовольный взгляд Павла, но большого значения этому не придал. Ревность друга лишь забавляла его и тешила самолюбие.
Глава 4.По дороге в поместье
С утра Владимира разбудил Игнат. Слуга все же нанял экипаж до поместья, о чем вчера даже и не удосужился сообщить. Волков открыл глаза и недовольно посмотрел на Игната.
– Почему ты не сказал мне об этом раньше? – лениво потягиваясь в кровати, спросил Владимир.
– Я говорил, барин, но вы меня не слушали, – обиженно произнес Игнат. – Вчера вы были заняты «Мадам Клико». – И слуга кивнул в сторону пустой бутылки, стоящей на прикроватном столике.
– Ах да. Возможно, – отмахнулся Владимир, вспоминая, что вчера он был разозлен из-за случая с графом и пытался тем самым отвлечься. А поиском экипажа занимался верный Игнат.
Зевнув и потянувшись спросонья, добавил:
– Ну что ж, вели, пускай обождут полчасика, и я буду готов. Надеюсь, моя поклажа уже собрана?
– Обижаете, барин. Все уже готово, вещи спущены, ваша одежда почищена, завтрак сейчас будет…
– Что бы я без тебя делал?!
– Не знаю, барин, – пожал плечами Игнат. – Но, хочется надеяться, что лучше со мной.
Волков улыбнулся. Своего слугу он любил и ценил, и всегда полагался на него, на что тот отвечал расторопностью, иногда даже излишней.
– Ладно, неси завтрак. Встаю.
После того, как Волков откушал, умылся, оделся и провертелся у зеркала целых десять минут, придавая своему седому локону должное положение на челе, Владимир, наконец, вышел из поднадоевшего ему трактира «У Гофмана» и вдохнул полной грудью. Утренний петербургский воздух казался приятным и таинственным. За недолгое пребывание в столице, Волков так и не сумел им как следует насладиться.
Экипаж ждал у входа. Все имеющиеся у барина вещи оказались уже погружены Игнатом наверх крытой повозки. Сам слуга расположился рядом с кучером. Волков сел в экипаж и приказал трогаться. Повозка устремилась по каменной мостовой к Невскому проспекту, а уже оттуда к петербургскому гнезду семейства Ларионовых.
Когда экипаж остановился у богатого каменного особняка с большими окнами, Владимир послал Игната сообщить Ане о своем прибытии. Игнат ушел, но вскоре вернулся и доложил, что мадемуазель сейчас выйдет. Впрочем, первыми появились слуги с чемоданами хозяйки. Багажа было так много, что Волков даже усомнился, что тот весь уместится на крыше экипажа. Хотя сомнения оказались излишними, и крепостные Ларионовых справились с поставленной перед ними задачей. После чего появилась и сама хозяйка. Аня выглядела как всегда обворожительно в легком светло-коричневом плащике и золотистом капоре.
– Bonjour, Анет. При каждой встрече я все больше восхищаюсь вашим совершенством, – поздоровался Волков и поцеловал даме ее маленькую ручку, скрытую под белой бархатной перчаткой.
– Bonjour, месье Волков, – улыбнулась Аня. – Я польщена.
Владимир открыл перед девушкой дверцу и подал руку, помогая взойти по ступенькам.
– Вы так галантны, – проворковала Аня.
Молодой дворянин улыбнулся и поспешил вслед за девушкой ойсалон экипажа.
– Мы можем ехать? – спросил он.
– Нет, нет, – неожиданно произнесла Аня. – Моя маман еще не готова!
– Ваша кто?.. Маман?! – чуть превысив рамки допустимого в обществе тона, взвизгнул Владимир. В мгновение он оказался ошарашен и расстроен. Он-то рассчитывал, что Аня поедет одна, и его будет ждать приятное путешествие в милой и веселой компании. А оказалась, все отнюдь не так.
Волков попытался скрыть внутреннее возмущение и еще раз любезно улыбнулся Ане.
«Ну что ж, сам виноват, – сказал он себе. – Петербург это далеко не Париж и здесь нравственные правила высшего общества чтутся все столь же яро, как и в былые годы… Теперь придется слушать всю дорогу женские сплетни и нравоучения, как, мол, было хорошо в наше время, и какая вся молодежь стала несносная».
– Да, моя маман, – продолжила Аня. – А разве я не говорила?
– Возможно, я пропустил это мимо ушей, сударыня.
– А вон, кстати, и она, – глядя в окно, кивнула Аня.
Владимир тоже взглянул в окно и увидел появившуюся фигуру мадам Ларионовой. Женщина гордой поступью приближалась к экипажу, старой вдовой она отнюдь не выглядела.
«Бойкая старушенция, – отметил про себя Волков. – Если хочешь знать, какой станет девушка в зрелости или даже старости, посмотри на ее мать».
Хотя былой красоты, даже если она когда-то и имелась, в Елизавете Федоровне сейчас не наблюдалось, зато прыти и энергии в ней было хоть отбавляй. Волков не без интереса заметил, как эта уже немолодая женщина лихо раздает команды крепостным, как она грозит им кулаком, и как они подобострастно кланяются, крестясь и обещая что-то барыне. Лишь после всего этого мадам Ларионова проследовала к экипажу. Владимир подал ей руку и помог взобраться.
– Здравствуйте, Владимир Михайлович, – любезно произнесла Елизавета Федоровна.
– Bonjour, мадам. Я рад вас видеть, – солгал Волков. – Мы можем ехать?
– Oui3 , – ответила Елизавета Федоровна. – Прикажите кучеру трогаться.
Волков распорядился, и экипаж сдвинулся с места. Покинув дом Ларионовых, кучер бойко погнал лошадей вперед, дорога вела их прочь от Петербурга. Лошадиные подковы звонко цокали о мощеную камнем улицу, колеса скрипели, но дорога казалась ровной, и повозку почти не трясло.
– Не люблю долгие путешествия, – сообщила Елизавета Федоровна.
– Отчего же, мадам?
– Езда по кочкам быстро меня утомляет. Наши дороги все в ухабах и ямах, не то, что в Европе.
– В этом и состоит прелесть России, что здесь все совсем не так, как в Европе, – постарался пошутить Волков.
Шутка оказалась вполне уместной, и Елизавета Федоровна звонко рассмеялась. Владимир не без удовольствия отметил, что Аня тоже улыбнулась.
– Месье Волков, это, наверное, так странно снова возвращаться в свое родовое гнездо? – неожиданно спросила Аня.
– Почему это должно быть странно? – спросила Елизавета Федоровна.
– Я имела в виду, маменька, как это должно быть печально возвращаться в свой дом после стольких лет, зная, что там тебя уже никто не ждет.
– Должно быть, так, сударыня. Но я не задумывался над этим, – ответил Владимир, немного слукавив, ведь такие мысли посещали его ни раз и, наверное, что-то в глубине его глазах в этот момент изменилось и это что-то не осталось не замеченным Аней, поскольку она все же резюмировала:
– Нет, это печально. Вы – Владимир Михайлович, напоминаете мне одинокого волка, лишенного стаи. И я думаю это так романтично.
– Аня! – замахала руками Елизавета Федоровна. – Не пристало молодой даме вести подобные речи!.. Простите ее, Владимир Михайлович, она у нас выросла на французских романах.
– Не вижу в этом ничего плохого, – улыбнулся Волков. – Я и сам люблю почитать. Помню в детстве, мама выписывала довольно неплохие книжки из Петербурга, поэтому в доме у нас всегда была хорошая библиотека.
– Большая библиотека – это чудесно! – с восхищением произнесла Аня. – Маменька не позволяет мне покупать много книг разом, и поэтому большую их часть мне приходится одалживать.
– Это я делаю лишь для того, чтобы ты не потеряла связи с окружающим миром, доченька, – постаралась оправдаться Елизавета Федоровна. – Ты и так постоянно читаешь.
– Книги заостряют ум!.. – заметил Волков.
– А так же прививают дурной тон и заставляют человека предаваться несбыточным мечтам, – как бравый фехтовальщик, парировала мадам Ларионова. – К тому же, зачем молодым девушкам острый ум? Их обязанности: стать хорошей женой своему супругу, уметь воспитывать детей и вести хозяйство, а все эти ученые и прочие забавы пусть достаются мужчинам.
– Ты не права, маменька, – попыталась возразить Аня, но Елизавета Федоровна всплеснула руками:
– Вздор! И ничего более не желаю слушать! И вы, Владимир Михайлович, даже не вздумайте поощрять мою дочку в ее подобных вздорных мыслях!
Волков посмотрел на разгоряченную мадам Ларионову и решил за лучшее не вступать с ней в словестную дуэль. Поездка обещала быть долгой, а портить себе настроение раньше времени Владимир не хотел.
– Никоим образом, мадам, – сказал он, но все же подмигнул Ане так, чтобы ее маман этого не заметила.
– Вот и славненько, – довольная победой произнесла Елизавета Федоровна. – Владимир, с каждой минутой вы нравитесь мне все больше и больше, не то, что ваш покойный батюшка. Видно яблоко от яблони все-таки далеко упало.
Упоминание об отце изрядно не понравилось Владимиру, но и в этот раз он решил промолчать и не нарушать правил приличия, к тому же мадам Ларионова видно поняла, что сказала лишнее и поспешила исправиться:
– Владимир Михайлович, у нас в поместье вы всегда будете желанным гостем, так что захаживайте. Весь этот месяц мы точно проведем там. А в ближайшую субботу у нас намечается праздник в честь Аниного рождения, так что будем рады вас видеть.
– Почту за честь, – поблагодарил Владимир.
– Много народу не будет, – оживилась Аня. – Так, самые близкие, но, я думаю, вам понравится. Павел тоже придет, как и Алексей и граф Рябов.
Владимир вспомнил надменного графа и поморщился.
– Вам не понравился граф Рябов? – спросила Аня.
– Нисколько, – признался Владимир.
– Мне он тоже иногда не нравится, – сказала Аня. – Иногда он меня даже пугает, у него такой холодный и пронзительный взгляд, а шутки порой бывают такими жестокими.
– Надменный мальчишка, – фыркнула Елизавета Федоровна. – Но, впрочем, его семья очень богата и влиятельна, так что иметь таких знакомых всегда полезно.
– Мне иногда так хочется, чтобы его хоть кто-то поставил на место, – произнесла Аня. – И вам вчера это почти удалось, месье Волков! Правда я так испугалась, что он вызовет вас на дуэль…
– Дуэль! – округлила глаза Елизавета Федоровна.
– Не пугайся, маменька, это было просто недоразумение, и все обошлось.
– Не шутите с графом, Владимир Михайлович. Пообещайте мне, что вы больше не будете с ним шутить?! У него очень влиятельная семья, и это может выйти вам боком.
– Все зависит от обстоятельств, сударыня, – улыбнулся Владимир. – Что выйдет, то выйдет, но я не люблю, когда задевают мою честь.
– Несносный вы мальчишка, Владимир, – покачала головой Елизавета Федоровна. – Честь честью, но скольких она уже сгубила, эта честь. Иногда лучше оставаться живым, чем мертвым, но сохранившим честь!
– Позвольте с вами не согласиться, сударыня.
– А вот и не позволю! – возразила мадам Ларионова. – И вообще, разговоры о чести мне уже наскучили, давайте лучше поговорим о более приземленных вещах?!
– Как вам будет угодно, – произнес Владимир и отчего-то потерял всякий интерес к дальнейшей беседе и более стал прислушиваться к скрипу колес и цоканью лошадиных копыт, нежели к речам мадам Ларионовой, впрочем, к Аниным словам его уши были всегда открыты.
Ближе к вечеру экипаж доехал до поместья Ларионовых. Крепостные с рвением принялись за разгрузку барских вещей, Елизавета Федоровна бойко что-то прикрикивала, отдавая распоряжения. Владимир в очередной раз подивился командирской натуре этой далеко уже не молодой женщины, сохраняющей такую энергию. Впрочем, наслаждаться долго этим представлением Волков не стал. После того, как весь экипаж оказался избавлен от чемоданов семейства Ларионовых, Владимир попрощался, пообещав Ане прийти на ее день рождение и тайком от маменьки подарить книгу из домашней библиотеки, за что счастливая улыбка девушки стала ему наградой. После чего он раскланялся и отправился дальше.
Дорога вела в деревню Волковку, названную так в честь его древнего дворянского рода. Экипаж въехал в деревушку и устремился мимо маленьких крестьянских избушек. Местные жители: мужики и бабы, те, что оказались на улице, с удивлением уставились на повозку, вслед за которой тут же побежали дети.
«Наверное, давненько сюда никто не заезжал», – подумал Владимир и с грустью посмотрел вперед, туда, где находилось его родовое гнездо.
Глава 5.Дворянское гнездо
Смеркалось, когда груженая барская повозка въехала во двор старой усадьбы Волковых. Владимир вышел из экипажа, и его взору предстало родовое гнездо. Некогда большой и красивый трехэтажный особняк, ныне находился в полном запустении. С крыши свисала битая черепица, а стены выглядели грязными и обшарпанными, и кое-где их уже давно следовало бы подновить.
«Интересно, почему отец совсем не занимался усадьбой? – подумал Владимир. – Да и управляющий поместьем куда смотрит?! Ох, задам я ему!»
Владимир вспомнил, как здесь когда-то казалось так хорошо и уютно. Тогда, еще до службы в полку, когда он был совсем еще мальчишкой и лазил по крышам и деревьям, а крепостной дядька Игнат, приставленный к нему в услужение, бегал за юным барином и лишь причитал; тогда, когда еще была жива матушка, и даже строгий отец вроде бы не бранился так строго и не помышлял о отправке сына на Кавказ; тогда здесь казалось совсем по-другому: так хорошо и по-детски спокойно.
На Волкова вдруг что-то накатило. Он не видел свое родное гнездо или стаю, как сегодня выразилась Аня, пять долгих лет. Стало вдруг очень грустно или nostalgie4, как говорят итальянцы. Ком подступил к горлу. Но Владимир уже давно заставил себя принять, что все это в прошлом. Хотя взирать на то, во что превратилось поместье, все равно оказалось грустно.
«Куда только смотрит этот пройдоха управляющий?!»
– Игнат, – подозвал Волков верного крепостного, разгружавшего экипаж.
– Да, барин? – отозвался слуга, стягивая огромный чемодан с крыши повозки себе на плечи.
– Ты писал в поместье, что мы приедем?
– Никак нет, барин, – опуская чемодан на землю и садясь сам возле него, произнес Игнат. Он потер лоб, вздохнул и добавил. – Я решил, что неожиданный приезд будет лучше для порядку там и прочего…
– Верно решил. Слушай, бросай это дело, – Волков кивнул на чемоданы. – Негоже моему личному холопу этим заниматься. Пойдем лучше поглядим, что дома делается. Я, как-никак, пять лет здесь не был.
– Пойдемте, барин, – с радостью отозвался Игнат. Он тут же поднялся и начал отряхать штаны в том самом месте, на котором сидел.
Волков повернулся и резко опустил трость на землю, отчего металлический кончик громко ударился о какой-то камень. Владимир нахмурился:
– Еще и камни какие-то под ногами. И где это, хочется знать мне, управляющий, почему это нас никто даже и не встречает?
Владимир, постукивая тростью, побрел в сторону дома, Игнат устремился за ним. В окнах первого этажа горел свет. Барин направился прямо к главному входу. Подойдя, он постучал отполированным серебряным набалдашником в виде головы волка в дверь. Через минуту ему открыли. Перед Волковым стоял молодой рыжеволосый парень, Владимир отодвинул его в сторону тростью и прошел внутрь дома. Парень только рот открыл и с удивлением уставился на молодого барина.
В прихожей Волков увидел толстую бабу Авдотью ключницу, она всплеснула руками и как блаженная завопила:
– Слава тебе господи, барин наш родненький приехал!
– Тихо, тихо, – повелительно произнес молодой дворянин. – Здравствуй, Авдотья. Где этот пройдоха, управляющий, и почему усадьба в таком запустении?
– Этого я не ведаю, – сказала ключница. – А Митяй Пафнутич в гостиной с ипостатом борется.
– С каким таким ипостатом? – удивился Владимир.
– Ну, с этим иноземным! Приехал сюда, сказал, что память батюшки вашего покойного Михаила Андреевича, царство ему небесное, почтить хочет, – она перекрестилась, – а сам все пьянствует да гуляет. Третий день выгнать не можем! – запричитала Авдотья, разве что не расплакалась.
– Ну, полно, полно! Показывай мне, кто такой здесь без моего ведома распоряжается, – усмехнулся Владимир.
Ключница кивнула в сторону гостиной, из которой доносились громкие голоса. Волков направился туда, Авдотья робко засеменила следом.
– …А я вам говорю, что вы и так уже наполовину опорожнили хозяйский погреб! Что я юному барину скажу, коли он приедет?! – доносился из гостиной голос управляющего.
– Ах, ты, perro viejo5, да я нянчился с твоим барином с семи лет, я был другом его отца. А когда приехал почтить его память, мне даже кубка вина поднести не могут! – взревел второй собеседник явно не трезвым голосом.
– Вы уже третий день здесь пьянствуете! – возразил управляющий.
– Culo estpido6, я поминаю твоего покойного господина. Так что тащи мне вина, пока я не насадил тебя на свою шпагу.
Раздался звук вынимаемого из ножен клинка. В этот момент Волков вошел в гостиную и увидел посреди комнаты остолбеневшего Митяя – крепостного мужичка, обученного грамоте, и заведующего делами в поместье. Напротив управляющего с вынутой из ножен шпагой стоял высокий и уже немолодой мужчина с черными волосами, кое-где затронутых пепельной сединой, тоненькими усиками и меленькой бородкой под нижней губой, какую носили многие испанцы. Своим захмелевшим, но все равно хитрым и острым взглядом он уставился на Владимира и медленно опустил шпагу.
– Мартин де Вилья, позволь в этом доме решать мне, кого стоит насаживать на шпагу, а кого нет, – спокойно произнес Волков.
– Барин, молодой барин приехал, – тут же запричитал Митяй и просяще бухнулся на колени. – Защитите меня от этого изверга, молодой хозяин, третий день уже весь дом в страхе держит, приехал, распоряжается тут, видите ли, пьянствует, весь погреб опорожнил, а мы ведь бегаем, подчиняемся, слово ему, Ироду проклятому, сказать боимся …
Управляющий с надеждой посмотрел на барина, а потом с содроганием покосился на испанца, стоящего позади с занесенной над его головой шпагой.
Владимир сделал шаг вперед и строго посмотрел на де Вилью.
– Значит, ты все еще жив, старый лис?! – сказал он. – Кто тебе дал право распоряжаться в моем доме?
– Как только узнал я, что твой отец умер, я тут же приехал почтить его память, неблагодарный cachorro7, – возмутиля Мартин. – И что я узнал, когда явился сюда?! Что сын моего друга, которому должно страдать у гроба отца, прохлаждается где-то в Париже, в этом городе вертепа и разврата, а к могиле отца вовсе и не торопится. А мне un viejo amigo8, который отдал десять лет своей жизни, обучая тебя, засранца, в этом доме даже не могут поднести должного количества вина, чтобы я смог утешить свое горе!..
– Все, что я могу сказать на это, Мартин, – строго глядя прямо в глаза испанцу, произнес Владимир, – это то, что я тоже очень рад тебя видеть, – безмятежно улыбнувшись, закончил он.
Испанец помедлил секунду, а потом неожиданно расхохотался и, убрав в ножны шпагу, дружески похлопал по плечу былого ученика.
– Я смотрю, юный волчонок возмужал, – хохотнул Мартин. – Стал настоящим взрослым волком, уже и зубки научился скалить?
– У тебя и научился, – сказал Владимир, а затем посмотрел на удивленного Митяя, все еще сидевшего на полу посреди комнаты. – Ну, и что ты сидишь? Уже давно пора было распорядиться принести нам вина и еды, я проголодался с дороги. Да поживей!
Митяй тут же зашевелился, поднялся, а Владимир, напротив, опустился на диван и положил на стол, стоящий рядом, трость, перчатки и цилиндр.
– Эх, возьмусь я за вас, – добавил он. – Ты все понял, Митяй?
Управляющий кивнул.
– Тогда ступай.
Митяй тут же поспешил выполнить поручение, и скрылся из виду, забрав с собой старую ключницу Авдотью.
– Игнат, ты тоже можешь быть свободен, – продолжил Владимир, обратившись к личному слуге, все это время стоящему рядом и с интересом взирающему на все происходящее. – Сходи навести родных, знакомых, напейся, если хочешь. А коли вдруг понадобишься, я прикажу отыскать тебя.
– Спасибо, ваше благородие, – поклонился Игнат. – Навестить родных мне и в самом деле ой как хочется. Как-никак пять лет их не видел, а все с вами на чужбинушке маялся.
– Ну, не так-то ты там и мучился, пройдоха, – усмехнулся Владимир. – Ну, хорошо, ступай.
И Игнат тоже ушел, а испанец опустился на диван возле Волкова.
– Я вижу, ты совсем не торопился к могиле отца, – с укоризной сказал он.
– Почему же, я приехал, как смог, – отозвался молодой барин.
– Отчего же тогда я приехал раньше? – парировал испанец.
– Не знаю, – отмахнулся Волков. – Время странная штука, для одних оно течет медленнее, для других быстрее. Плюс ко всему меня задержали неотложные дела в Петербурге.
– Дела, которые важнее дани последней памяти твоему отцу?! – удивился Мартин и взмахнул рукой для усиления эффекта.
– Не надо превращать все в пафос, дорогой мой наставник, – произнес Владимир. – Ты сам знаешь, что отец не шибко-то и любил меня, иначе он не отправил бы меня на эту проклятую войну.
– Ты неправ! – парировал Мартин. – Твой отец был благородным человеком, и он любил тебя и хотел, чтобы ты стал настоящим мужчиной, иначе бы он не отправил тебя на эту войну.
– Что-то не слишком-то убедительно это звучит, – усмехнулся Владимир.
– Вздор! – вскричал испанец. – Да, отец был к тебе строг, но лишь потому, что он любил тебя и не хотел, чтобы ты стал тряпкой. Мой отец был borracho9 и постоянно избивал меня, но даже он любил меня, а все его нападки были лишь для того, чтобы закалить мой характер.
– И, как я вижу, это ему вполне удалось.
– В яблочко! Плох тот отец, что никогда не бьет своего сына!
– У нас в России тоже принято говорить: бьет – значит любит.
– Верно говорят!
– Но мой отец не шибко то и бил меня, эту привилегию он отводил тебе, и твои тумаки по сей день крепко засели в моей памяти.
– Зато мои побои помогли закрепить в тебя мою науку, – назидательно сказал Мартин. – Надеюсь, ты еще не забыл, как держать шпагу?
– Нет, твоя наука крепко отпечаталась у меня в мозгу, так же как и пряжка твоего ремня на моих ягодицах.
– Ха-ха-ха, – расхохотался испанец и растрепал Волкову волосы. – Как же я скучал по тебе, вздорный мальчишка. Даже по твоим хитрым проделкам.
– Наверное, ты вспомнил о том случае, когда я залил клей тебе в ножны и на очередном уроке ты не смог вытащить шпагу, из-за чего потом бегал за мной по всему поместью с криками и проклятиями?! – тут же оживился Волков. – Или, может быть, тебе вспомнился случай, когда я вылил целый флакон слабительной микстуры тебе в вино и ты целые сутки не мог покинуть клозет?! Ах, нет, наверное, больше всего тебя развеселила ночь на Ивана Купалу, когда ты заперся у себя в комнате вместе с двумя весьма милыми молодыми девками, а я вместе с дворовыми мальчишками, обмазавшись сажей и натянув рога, начал ломиться к тебе в комнату?!… Боже, я до сих пор помню визг этих девок и потом, как ты без портков бежал за нами через весь луг. – Владимир рассмеялся. – Когда ты поймал меня, ты был так страшен и зол, что я подумал, что ты непременно заколешь меня своей шпагой, словно дикую свинью, но, слава богу, все обошлось!
– Да уж… мальчишкой ты был несносным, не зря я порол тебя, – пробурчал испанец, но на его лице тоже сияла улыбка. – Веселые были годы!
– Да, – улыбнулся Владимир. – А чем ты занимался после того, как покинул Россию? Я пытался найти тебя, когда жил в Европе, но до меня доходили только смутные слухи.
– Я продавал свою шпагу за приличную цену, где только мог, – отозвался Мартин. – Другого заработка для себя я не представляю, не всем же рождаться дворянами в богатой семье и с неплохим наследством!
– Вот ты и опять упрекаешь меня, Мартин, – обиженно произнес Владимир. – Хотя и знаешь, что семью и место рождения не выбирают! Кто знает, возможно, если бы я не родился дворянином, то тоже продавал бы свою шпагу, где только мог!
– Возможно, если бы ты не родился дворянином и именно в этой семье, никакого умения обращаться с оружием у тебя бы вообще не было! За это ты должен быть благодарен только своему отцу!
– Вот, мы и опять вернулись к нему, – заметил Владимир.
– Он послужил причиной нашей встречи и нам должно скорбеть о нем!.. И вообще, где вино, с чьей помощью нам должно поминать усопшего отца и друга?! – возмутился Мартин.
– Наверное, оно уже в пути, – поспешил успокоить разгоряченного испанца Владимир, опасаясь за здоровье управляющего, которого он еще и сам не успел отчитать, как должно.
– Хорошо если так… – хмуро заметил Мартин. – Я надеюсь, ты хоть упражняешься в фехтовании?
Читать бесплатно другие книги:
