Случайное блуждание на Уолл-стрит. Испытанная временем стратегия успешных инвестиций Мэлкил Бертон

Владей собой среди толпы смятенной…

Тогда весь мир ты примешь как владенье…

Редьярд Киплинг. Заповедь

Какими бы разрушительными ни были последствия лопнувших пузырей конца ХХ века, они не идут ни в какое сравнение с событиями первого десятилетия XXI века. Когда в начале 2000-х годов лопнул «пузырь» интернета, бесследно испарилось свыше 8 триллионов долларов. Это было равносильно полному исчезновению годового валового продукта экономик Германии, Франции, Англии, Италии, Испании, Голландии и России. Когда лопнул «пузырь» недвижимости в США, едва не обрушилась вся мировая экономика. В конце 2010-х годов мы пережили еще один гигантский «пузырь» цен на биткойн. Сравнение всех этих событий с тюльпанной лихорадкой было бы явной несправедливостью по отношению к цветам.

Пузырь интернет-компаний

Большинство «пузырей» ассоциируется с какой-то новой технологией (вспомните бум «троники») или новой возможностью для бизнеса (например, появление новых возможностей выгодной торговли, как это было с South Sea). Интернет можно отнести и к тому, и к другому. Он представляет собой новую технологию и дает бизнесу новые возможности, производя революцию в области получения информации, товаров и услуг. Возможности, которые сулил интернет, породили на фондовом рынке самые большие ожидания и самые большие разочарования всех времен.

Роберт Шиллер в своей книге «Иррациональный оптимизм» описывает «пузыри» как «позитивную петлю обратной связи». «Пузырь» возникает, когда акции какой-то группы компаний, в данном случае связанных с интернетом, начинают расти в цене. Рост цен побуждает людей покупать акции. Об этом сообщают телевидение и газеты. Удачливые инвесторы рассказывают о том, как можно легко разбогатеть, а это опять-таки способствует росту стоимости акций, которые привлекают все больше и больше инвесторов. Весь этот механизм является разновидностью пирамиды, в которой требуется находить все больше и больше новых легковерных инвесторов, чтобы оплатить расходы предыдущих. В конечном итоге идет поиск «последнего дурака».

Даже высокоуважаемый Уолл-стрит включился в эту гонку. По утверждению почтенной инвестиционной фирмы Goldman Sachs, в середине 2000-х годов деньги в интернет-компании вкладывались главным образом с целью спекуляции, а не для получения долгосрочного дохода. Спустя несколько месяцев сотни таких компаний уже были банкротами, что лишний раз доказало правоту Goldman.

До этого момента скептики, сомневающиеся в возможностях новой экономики, представлялись безнадежными луддитами[3]. График, приведенный ниже, демонстрирует, что индекс NASDAQ, отражающий главным образом стоимость акций высокотехнологичных компаний, вырос более чем в 3 раза за период с конца 1998 по март 2000 года. Коэффициент доходности акций этих компаний перешагнул отметку 100.

Все обзоры и исследования, проводимые в начале 2000 года, показывали, что в перспективе ежегодный доход от акций интернет-компаний должен составлять 15–25 процентов или даже больше. Таким компаниям, как Cisco и JDS Uniphase, которые, по общему признанию, представляли собой становой хребет интернета, добиться 15-процентного дохода было, казалось бы, проще пареной репы. Однако надо учесть, что Cisco продавала свои акции с трехзначным коэффициентом доходности и ее рыночная капитализация составляла почти 600 миллиардов долларов. Если бы Cisco могла ежегодно повышать свои доходы на 15 процентов, то ее акции и десять лет спустя продавались бы с коэффициентом доходности, превышавшим средний уровень. А если бы ее акции приносили прибыль в 15 процентов годовых на протяжении последующих 25 лет, а вся экономика страны в это же время давала прирост в 5 процентов, то Cisco по своим объемам превзошла бы всю экономику. Было очевидно, что здесь налицо явный разрыв между рыночной оценкой акций и логическими прогнозами относительно будущего роста. В результате, когда «пузырь» лопнул, Cisco потеряла свыше 90 процентов своей рыночной стоимости. Что касается JDS Uniphase, то следующий график демонстрирует цены на ее акции с середины 1997 до середины 2002 года по сравнению с индексом NASDAQ. На их фоне рост индекса почти незаметен.

Как и во время бума «троники», когда всевозможные компании, чтобы повысить свою привлекательность в глазах вкладчиков, добавляли к своим названиям «-троник», аналогичное поветрие напало на фирмы в период бума интернета. Десятки компаний, даже никак или почти никак не связанных с интернетом, изменили свои названия, добавив к ним «.соm», «.nеt» или просто «internet». Компании, которые изменили свои названия, повысили стоимость акций на 125 процентов больше по сравнению с конкурентами. Последовавший вслед за этим спад на рынке обесценил акции этих компаний. Приведенная на странице 106 таблица демонстрирует серьезные потери инвесторов, которые они понесли даже на акциях ведущих интернет-компаний.

Ярчайшим примером подлинного безумия, охватившего рынок, может служить пример фирмы PalmPilot, производившей карманные электронные органайзеры. PalmPilot находилась в собственности компании 3Com, которая решила получить в этой ситуации дополнительный доход за счет инвесторов. Поскольку карманные компьютеры считались в то время последним словом техники, было высказано предположение, что акции PalmPilot будут весьма привлекательны для вкладчиков.

В начале 2000 года 3Com продала 5 процентов акций PalmPilot на открытом рынке и объявила о своем намерении распределить остаток среди держателей акций 3Com. Цены на акции PalmPilot подскочили настолько, что ее рыночная капитализация вдвое превысила капитализацию 3Com. В результате рыночная стоимость 95 процентов акций PalmPilot, остававшихся в собственности 3Com, оказалась почти на 25 миллиардов долларов выше всей рыночной капитализации 3Com. Это было равносильно тому, что все материальные активы компании 3Com приобрели отрицательную стоимость в размере 25 миллиардов долларов. Если бы вы захотели купить компанию PalmPilot, то в придачу приобрели бы и все остальные направления деятельности 3Com, каждая акция которой стоила бы минус 61 доллар. В бездумной погоне за богатством рынок порой порождает чрезвычайно причудливые аномалии.

В первом квартале 2000 года 916 венчурных компаний вложили 15,7 миллиарда долларов в 1009 вновь образованных интернет-фирм. Создавалось впечатление, что фондовый рынок сидит на допинге. Как и во времена аферы South Sea, многие компании, получавшие таким способом финансирование, выдвигали совершенно абсурдные идеи. Судите сами:

• Фирма Digiscents предложила периферийное устройство для компьютера, способное создавать запахи при просмотре интернет-сайтов и в ходе компьютерных игр. Фирма потратила миллионы долларов инвесторов, пытаясь разработать такое устройство.

• Фирма Flooz предложила альтернативное платежное средство, так называемые флузы, которые можно было пересылать по электронной почте друзьям и родственникам. Для того чтобы развернуть деятельность компании, ее руководство применило избитую истину, гласившую: «Каждый идиот может продать один доллар за 80 центов». Компания распространила эксклюзивное предложение для всех владельцев платиновой кредитной карты American Express, позволявшее им приобрести 1000 флузов всего за 800 долларов. Незадолго до того, как фирма была объявлена банкротом, она сама стала жертвой мошенничества. Филиппинская и русская мафии скупили 300 тысяч флузов, пользуясь украденными номерами кредитных карточек.

• Компания Pets.com создала забавную куклу, которая стала ее символом и непременным участником рекламных роликов. Она даже участвовала в параде торговой сети Macy's по случаю Дня благодарения. Но популярность игрушки не могла компенсировать то обстоятельство, что, упаковывая вручную 12-килограммовые мешки с гранулированными кормами для домашних животных, добиться прибылей трудно.

Названия многих интернет-компаний заставляют теряться в догадках о сфере их деятельности: Bunions. com, Crayfish, Zap.com, Gadzooks, Fogdog, FatBrain, Jungle.com, Scoot.com, mylackey.com. Кроме того, была еще фирма ezboard.com, создававшая интернет-страницы, которые должны были служить туалетной бумагой, предназначенной для того, чтобы подчищать экскременты в социальных сетях. Все это трудно назвать моделью бизнеса. Скорее, это была модель полного провала.

Одно из самых ярких воспоминаний, связанных с бумом новых акций, относится к ноябрю 1998 года, когда одним прекрасным утром меня пригласили на телевизионное шоу. Сидя в комнате ожидания, я думал о том, насколько неуместно выгляжу рядом с двумя молодыми людьми в джинсах. По виду и повадкам они напоминали подростков. В то время я еще не знал, что это суперзвезды первой величины интернет-бума и главные герои шоу. Стивен Патернот и Тодд Крайзелмен основали компанию TheGlobe.com, сидя в комнате Тодда в общежитии Корнеллского университета. В ее основу была положена онлайновая система размещения баннерной рекламы. В прежние времена, для того чтобы выйти на первичное публичное размещение своих акций, компания должна была иметь доходы и прибыль, но у TheGlobe.com не было ни того, ни другого. Тем не менее в условиях новой эры нашелся банк Credit Suisse First Boston, который вывел их на рынок и установил цену на акции в 9 долларов. Она немедленно подскочила до 97 долларов. На то время это было самое резкое увеличение цены в течение одного дня, и рыночная стоимость компании выросла почти до одного миллиарда долларов, а два ее основателя тут же стали мультимиллионерами. Таким образом, инвесторы вложили деньги в компанию, которая еще пять лет назад вообще не попала бы на фондовый рынок, так как не отвечала общепринятым критериям.

Первичное публичное размещение акций TheGlobe. com стало катализатором для вступления интернет-бума в патологическую фазу. Соотношение между прибылями и ценой на акции вышло уже за все разумные рамки. В 1999 году репортер телекомпании CNN заснял, как Патернот выплясывал с какой-то девицей на столе в модном нью-йоркском ночном клубе. Перекрывая громкую музыку, Патернот прокричал: «У меня есть девушка, у меня есть деньги! Теперь я могу позволить себе жить так, как захочу!» Что ж, для Патернота и Крайзелмена жизнь действительно сложилась удачно. Что же касается компании TheGlobe.com, то ее сайт в интернете закрылся в 2001 году. По слухам, Патернот уже не живет разгульной жизнью. В 2010 году он выступил в роли исполнительного продюсера фильма «Грязные картинки».

Пока вся эта шумиха еще продолжалась, в начале 2000 года Джон Дерр, президент одной из ведущих инвестиционных компаний Kleiner Perkins, заявил, что рост стоимости акций интернет-компаний стал самой большой возможностью в истории планеты для легального создания богатства. К сожалению, в 2002 году от него так и не удалось услышать, что этот бум стал также самой крупной в истории планеты причиной уничтожения богатства.

Ведущие аналитики Уолл-стрит приложили немало сил для раздувания «мыльного пузыря» интернета. Такие эксперты, как Мэри Микер из банка Morgan Stanley, Генри Блоджет из Merrill Lynch и Джек Грабмен из Salomon Smith Barney, сделали себе на этом буме имя и приобрели не меньшую известность, чем суперзвезды. Журнал Barron's назвал Микер Королевой Сети, Блоджет был известен как Король Генри, а Грабмен получил прозвище Гуру Телекома и считался чуть ли не полубогом.

Как и звезды спорта, все они получали многомиллионные зарплаты. Однако их доходы основывались не столько на качестве анализа, сколько на способности привлекать щедрые банковские инвестиции. Аналитики сулили банкирам огромные прибыли, заверяя, что результаты их исследований будут и впредь поддерживать интерес публики к их акциям на вторичном рынке.

Традиционно исследовательские функции финансовых фирм Уолл-стрит, выражающих интересы инвесторов, отделены Великой Китайской стеной от инвестиционных и банковских функций. Однако во время бума эта стена все чаще напоминала швейцарский сыр.

Аналитики стали самыми главными публичными проповедниками бума. Блоджет открыто заявлял, что традиционные критерии оценки акций на данном этапе развития экономики потеряли всякий смысл. Микер в интервью журналу New Yorker в 1999 году высказала мысль, что в такие времена наиболее уместно «рациональное безрассудство». Подобные публичные комментарии еще больше способствовали росту цен на акции.

Биржевые аналитики всегда могут отыскать причины для оптимизма. Обычно на десять рекомендаций покупки акций приходится всего одна рекомендация продажи. Однако во время бума это соотношение выросло до 100:1. Но, когда «пузырь» лопнул, знаменитые аналитики столкнулись с крупными неприятностями и даже судебными преследованиями. В их компаниях были проведены служебные расследования, результатом чего стали крупные денежные штрафы, наложенные Комиссией по ценным бумагам и биржам. Газета New York Post присвоила Блоджету новое прозвище – Принц Клоунов. Грабмен подвергся издевательской критике в комиссии конгресса за протекционизм в отношении компании WorldCom, а генеральный прокурор штата назначил расследование его деятельности по сознательному изменению рейтингов акций для стимулирования инвестиций. И Блоджету, и Грабмену пришлось распрощаться со своими компаниями. Журнал Fortune выразил общее мнение, поместив на обложке фотографию Мэри Микер под заголовком «Сможет ли Уолл-стрит когда-нибудь восстановить доверие к себе?».

Чтобы оправдать постоянное повышение цен на акции интернет-компаний, аналитики прибегли к новым методам оценки их стоимости. Ведь акции новой экономики были совершенно уникальными в своем роде. Их нельзя было мерить по замшелым стандартам, применявшимся к традиционным компаниям «старой экономики». Такие критерии, как отношение цены акции к доходу по ней, были отброшены за ненадобностью.

Каким-то образом оказалось, что в новом мире интернета объем продаж, доход и прибыль потеряли всякое значение. Вместо этого для оценки интернет-компании аналитики стали учитывать количество людей, посетивших ее веб-сайт. Особую важность приобретали посещения, которые длились три минуты и больше. Мэри Микер с энтузиазмом отмечала успехи компании Drugstore.com, поскольку 48 процентов посетителей подолгу задерживались на ее сайте. Никого не интересовало, разглядывали эти посетители картинки или действительно покупали что-то у компании. На самом пике бума в 2000 году акции Drugstore.com достигли отметки 67,5 доллара. В следующем году, когда бум прошел и основным критерием опять стала прибыль, эти акции можно было купить уже за сущие копейки.

Еще одним нефинансовым методом оценки стало так называемое «совпадение мнений» (на мой взгляд, совпадение мнений было только в том, что инвесторы одновременно лишились разума). Например, финансовая компания Morgan Stanley в октябре 2000 года усиленно рекомендовала фирму Homestore.com, занимавшуюся торговлей недвижимостью через интернет. Основанием для такой оценки служило то обстоятельство, что 72 процента времени, проведенного пользователями интернета на сайтах недвижимости, было посвящено изучению домов и земельных участков, которыми торговала Homestore.com. Однако такое «совпадение мнений» вовсе не означало, что пользователи Сети совершали у этой компании покупки, и оно не спасло Homestore. com от краха в 2001 году, когда ее акции упали в цене на 99 процентов.

Специальные методы оценки были установлены и для телекоммуникационных компаний. Аналитики ползали по туннелям, подсчитывая, сколько миль оптико-волоконного кабеля в них проложено, вместо того чтобы проверить, какое количество данных через них фактически передается. Телекоммуникационные компании получали деньги без счета, и проложенные ими кабели имели такую протяженность, что ими можно было обернуть земной шар 1500 раз. Провайдер интернета компания PSI (ныне банкрот) даже присвоила свое имя футбольному стадиону в Балтиморе. Когда цены на их акции взлетели на неимоверную высоту, нарушая все стандарты оценки, биржевые аналитики сделали то, что неоднократно проделывали до этого и раньше, – изменили стандарты.

Легкость, с которой большинство телекоммуникационных компаний получали деньги от Уолл-стрит, привела к их избыточному финансированию. Было проложено слишком много оптико-волоконных кабелей, закуплено слишком много компьютеров и создано слишком большое количество компаний. В 2002 году признала себя банкротом всесильная компания WorldCom. А компании, занимавшиеся производством крупного оборудования, например Lucent и Nortel, ввязавшиеся в сомнительные финансовые сделки, понесли громадные убытки. Во время бума в телекоммуникационные компании было вложено около триллиона долларов. Большая их часть бесследно испарилась. В 2001 году в интернете гуляла следующая шутка:

Совет недели

Если бы в прошлом году вы купили акции компании Nortel на 1000 долларов, то сегодня у вас осталось бы от них 49 долларов.

Если бы год назад вы купили на 1000 долларов Budweiser (не акции, а пиво), все это выпили и сдали банки в металлолом, то получили бы 79 долларов.

Поэтому наш совет – начинайте пить.

Следует лишь добавить, что к осени 2002 года от 1000 долларов, вложенных в акции Nortel, осталось всего три.

Возникновению и расцвету бума немало способствовали средства массовой информации, которые превратили американцев в нацию торговцев. Как и фондовый рынок, журналистика подчиняется закону спроса и предложения. Раз уж инвесторам понадобилось больше информации о возможностях вложения денег в интернет, то пресса охотно удовлетворила эту потребность. А поскольку читатели не были заинтересованы в скептических анализах, то они предпочли публикации, обещавшие им легкую дорогу к богатству. К примеру, журналы, специализировавшиеся на освещении мира биржи, давали информацию об «акциях, которые удвоятся в цене в ближайшее время». По меткому замечанию Джейн Брайант Куинн, это была «инвестиционная порнография – не слишком откровенная, но тем не менее».

Немедленно появилось множество новых журналов, посвященных бизнесу и технологиям и призванных утолить стремление публики к информации. Журнал Wired именовал себя авангардным изданием цифровой революции. The Industry Standard стал новым еженедельником по вопросам интернет-экономики, а его колонки с публикациями данных о первичном размещении акций приобрели большую популярность. Business 2.0 гордо именовал себя оракулом новой экономики. Быстрый рост числа публикаций являлся классическим признаком спекулятивного «пузыря». Историк Эдвард Ченселлор отмечал, что в 1840-е годы зарождение новой железнодорожной индустрии освещало всего четырнадцать еженедельных и два ежедневных издания. Во время финансового кризиса 1847 года многие из этих изданий исчезли. Когда такая же судьба в 2001 году постигла The Industry Standard, газета New York Times написала в своей редакционной статье: «Туда ему и дорога вместе с той шумихой, которую он породил».

Еще одним фактором, подпитывавшим бум, являлись интернет-брокеры. Их услуги были дешевле традиционных, во всяком случае, если говорить о размере комиссионных. На самом-то деле они были дороже, чем заявляли многие интернет-брокеры, так как значительная часть расходов кроется в «ножницах» между предложением продавца, то есть ценой, з которую один из клиентов готов продать акции, и спросом, то есть ценой, за которую другой клиент готов эти акции купить. Дисконтные брокерские конторы широко рекламировали свою деятельность и создавали впечатление, что с их помощью можно легко победить традиционную биржу. В одном из рекламных роликов клиентка такой конторы заявляет, что она хочет не просто победить рынок, а растоптать его и заставить умолять о пощаде. В другой популярной телевизионной рекламе подкованный в компьютерах подчиненный уговаривает своего старомодного босса сделать первое приобретение акций в режиме онлайн, а когда тот говорит, что ничего не смыслит в акциях, предлагает: «Давайте я вас научу». Всего одна манипуляция на клавиатуре – и поумневший босс мгновенно покупает первую сотню акций.

Такие кабельные сети, как CNBC и Bloomberg, стали настоящим культурным феноменом. Во всем мире телевизоры в местах отдыха, в аэропортах, барах и ресторанах были постоянно настроены на CNBC. За событиями на бирже наблюдали так же, как за спортивными состязаниями, причем здесь, как и в спортивных передачах, присутствовали доматчевые интервью (рассуждения об ожиданиях в преддверии открытия торгов), собственно игра (текущие сводки с биржи) и анализ после игры (обзор дневных событий и подготовка инвесторов к очередному дню). CNBC утверждал, что если вы будете смотреть его передачи, то всегда сможете «опережать соперников на виражах». Ведущим канала CNBC не надо было напоминать, что собака, кусающая ребенка, долго в семье не задержится. Скептикам, которые портили высокие рейтинги, на канале места не было.

Биржа стала более популярной темой, чем секс. Даже Говард Стерн все чаще стал прерывать свои разглагольствования о порнозвездах и описания различных частей тела, чтобы порассуждать об акциях каких-нибудь интернет-компаний.

В результате оборот фондового рынка достиг небывалых высот. Появилось 10 миллионов так называемых «дневных трейдеров», многие из которых бросили работу, чтобы разбогатеть более легким путем. Максимальный срок, на который задерживались у них акции, составлял несколько часов. Это было сродни лунатизму. Люди, которые обычно целыми часами взвешивали все за и против, чтобы купить какой-нибудь кухонный прибор стоимостью 50 долларов, вдруг начинали рисковать десятками тысяч долларов, руководствуясь всего лишь советами, полученными в чате. Профессор экономики Терренс Один, изучающий поведение инвесторов, пришел вместе с коллегами к выводу, что большинство интернет-трейдеров потеряли большие суммы денег еще во время бума, систематически покупая и продавая не те акции, которые нужно. В среднем дневным трейдерам редко удавалось продержаться на плаву больше шести месяцев.

Спекулятивные мании вроде «пузыря» интернета вскрывают самые негативные аспекты нашей системы. Давайте не будем заблуждаться: именно мания новой экономики стала причиной целой серии скандалов, которые до основания потрясли всю капиталистическую систему.

Самым ярким примером может служить взлет и последующее банкротство компании Enron, одно время входившей в семерку крупнейших корпораций Америки. Крах этой фирмы, связанный с потерей 65 миллиардов долларов ее рыночной стоимости, может быть понят только в контексте громадного «пузыря» новой экономики и ее влияния на фондовый рынок. Акции Enron пользовались огромным спросом, так как эта компания доминировала не только на рынке энергоснабжения, но и специализировалась на коммуникации, электронной торговле и коммерции.

Enron принадлежала к числу явных фаворитов аналитиков Уолл-стрит. Журнал Fortune сравнивал старые энергетические компании со «сборищем старых дев, все еще танцующих под песни Гая Ломбардо». Enron же сравнивалась с молодым Элвисом Пресли, ворвавшимся в эстраду подобно метеору. Журналист, правда, не упомянул в своей статье, чем закончил Элвис. В компании Enron были установлены стандарты нетрадиционного творческого мышления, которые, к сожалению, привели к широкомасштабной дезинформации и обману.

Один из трюков, на которые пошло руководство этой компании, состоял в установлении множества сложных партнерских отношений с другими фирмами, которые скрывали истинное финансовое положение компании и создавали впечатление о ее сверхдоходах. Вот как, к примеру, действовала одна из самых простых схем. С фирмой Blockbuster Enron создала совместное предприятие по распространению кинофильмов через интернет. Спустя несколько месяцев эта затея лопнула.

Однако вскоре после образования совместного предприятия Enron тайком установила партнерские отношения с одним канадским банком, который выдал ей кредит на 115 миллионов долларов в обмен на будущие прибыли от этого предприятия. Разумеется, сделка с фирмой Blockbuster не принесла ни цента, но Enron записала в свои доходы 115 миллионов. Аналитики Уолл-стрит были в восторге и присвоили президенту компании Кену Лэю звание «самой светлой головы года». Аудиторская фирма Артура Андерсена проверила отчетность Enron и пришла к выводу о том, что компания достоверно отражает свое финансовое положение. А Уолл-стрит с удовольствием потирал руки, наблюдая за таким «творческим» отношением к партнерству.

Обман стал образом жизни в Enron. Газета Wall Street Journal писала, что высшие руководители компании Кен Лэй и Джефф Скиллинг лично организовали фальшивый торговый сайт, чтобы произвести впечатление на аналитиков Уолл-стрит. Для этого закупили самое современное оборудование и распределили между сотрудниками роли участников торговых сделок. Вся деятельность компании строилась в соответствии с хитроумно разработанным сценарием. В 2006 году Лэй и Скиллинг были осуждены по обвинению в заговоре с целью мошенничества. Сломленный Кен Лэй умер в том же году.

Один из служащих, который в результате банкротства Enron потерял и работу, и все сбережения, основал свою фирму, которая через интернет предлагала на продажу майки с надписью: «Enron выгнала меня на улицу».

Однако Enron была лишь одной из многих компаний, искажавших свою финансовую отчетность с целью обмана ничего не подозревавших инвесторов. Многие телекоммуникационные компании завышали свои доходы, предоставляя услуги оптико-волоконной связи по раздутым ценам. Компания WorldCom признала, что завысила свои прибыли на 7 миллиардов долларов, проводя в учете обычные расходы как капитальные инвестиции, которые не вычитались из доходов при подведении баланса. Во многих случаях в этих аферах были замешаны первые лица компаний.

Все эти скандалы поколебали доверие инвесторов и к самим компаниям, и к контролю над ними со стороны советов директоров, аудиторов и финансового сообщества. Они стали причиной ряда реформ, которые призваны сгладить конфликты интересов между менеджерами, аудиторами, руководством компаний и биржевыми аналитиками.

Оставив в стороне случаи явного мошенничества, следует признать: да, мы обязаны были предвидеть, что вложение денег в новые технологии зачастую представляет опасность для инвестора. В 1850-е годы было широко распространено мнение, что железные дороги резко повысят эффективность путей сообщения и коммерции. Так оно и произошло в действительности, но это повышение никак не оправдывало цен на акции железнодорожных компаний, которые поднялись до заоблачных высот, прежде чем рухнули в августе 1857 года. Столетием позже самолетостроительные и телевизионные компании преобразовали нашу страну, но многие из первых инвесторов в эти отрасли потеряли последнюю рубашку. Основным критерием при вложении денег должно быть не то, как новая отрасль повлияет на наше общество и какие у нее перспективы роста, а то, способна ли она приносить стабильную прибыль.

История учит нас тому, что любые рынки повинуются законам тяготения. Мой личный опыт подсказывает, что постоянно проигрывают на рынке те, кто не способен устоять перед искушением очередной «тюльпанной лихорадки». Заработать деньги на бирже нетрудно. Как мы увидим позже, инвесторы, которые покупают и держат у себя широкий спектр акций, в результате имеют достаточно большой и стабильный доход на длительную перспективу. Однако порой трудно бывает удержаться от искушения выбросить деньги на какую-нибудь спекулятивную акцию, сулящую быстрое обогащение.

В подобных историях можно найти немало виновников. Это и недобросовестные предприниматели, выносящие на биржевые торги всякий хлам, и биржевые аналитики, рекомендующие покупать заведомо негодные акции, и руководство фирм, «творчески» подходящее к финансовой отчетности для искусственного завышения своей прибыли. Но главной причиной возникновения «пузырей» всегда является неистребимая алчность инвесторов, готовых клюнуть на любую сомнительную схему с целью быстрого обогащения.

И этой истории нет конца. У меня есть друг, который вложил свои скромные сбережения в казначейские обязательства, недвижимость и акции «голубых фишек», тем самым обеспечив себе стабильный доход. Однако душа его не находила покоя. За коктейлем он постоянно сталкивался с людьми, рассказывавшими ему о том, как утроились в цене акции интернет-компаний и удвоились акции телекоммуникационных фирм. Ему тоже не терпелось в этом поучаствовать. На глаза ему попались акции компании Boo.com, занимавшейся розничными поставками эксклюзивной одежды через интернет, причем без всяких скидок. Одежда была такой дорогой, что мало кто мог себе ее позволить. Однако мой друг прочитал в Time статью, где было написано о том, что покупки через интернет совершаются быстрее, дешевле и надежнее, что престижная компания JP Morgan вложила в эту фирму миллионы, а журнал Fortune назвал ее одной из лучших компаний 1999 года.

Мой друг попался на крючок и поспешил купить акции этой компании. Прежде чем обанкротиться, компания за два года умудрилась потратить 135 миллионов долларов. Один из ее соучредителей, отвечая на обвинения в излишнем расточительстве, заявил: «Я всего три раза летал на „Конкорде“, и то это были специальные предложения со скидкой». Конечно же, мой друг купил акции, когда цены на них были на самом пике. В результате, когда фирма обанкротилась, он потерял все свои сбережения. Умение избегать таких роковых ошибок – самый главный фактор, позволяющий сохранить и приумножить свой капитал. Этот урок совершенно очевиден, но почему-то он постоянно игнорируется.

Бум и обвал на американском рынке недвижимости в начале 2000-х годов

Хотя «пузырь» интернет-компаний был, возможно, самым масштабным на американском фондовом рынке, история с ценами на жилые дома, происшедшая в начале нового тысячелетия, оказалась самой значительной на рынке недвижимости за всю историю США. Более того, этот бум и последующий коллапс цен оказали на среднестатистического американца намного большее влияние, чем любые пертурбации на бирже. Дома, предназначенные для одной семьи, являются самым крупным активом в портфелях рядовых инвесторов, поэтому падение цен на них немедленно сказывается на благосостоянии семьи. Дефляция «пузыря» недвижимости едва не обрушила финансовую систему США (а заодно и всего мира) и стала причиной острой и болезненной глобальной рецессии. Чтобы понять, как формировался этот «пузырь» и почему он причинил такой далеко идущий ущерб, необходимо разобраться в фундаментальных изменениях, происшедших в банковской и финансовой системах.

В анекдоте, который я хочу вам рассказать, идет речь о женщине средних лет, перенесшей серьезный сердечный приступ. Лежа в приемном отделении больницы, она переживает клиническую смерть и предстает перед Богом. «Неужели это все? – спрашивает она. – Я умерла?» Бог заверяет ее, что она останется в живых и проживет еще тридцать лет. И действительно, она выживает, ей устанавливают стенты, расширяющие артерии, и болезнь отступает. И тогда женщина говорит себе: «Раз уж мне осталось жить еще тридцать лет, то надо воспользоваться этим в полной мере». Поскольку она все равно находится в больнице, то решает воспользоваться услугами пластической хирургии. После операции она выглядит просто великолепно. Легкой походкой женщина выходит за двери больницы, и ее тут же сбивает автомобиль скорой помощи. Попав в рай, она снова встречается с Богом и спрашивает: «В чем дело? Я ведь была уверена, что мне жить еще тридцать лет». «Ужасно сожалею, мадам, – отвечает Бог. – Я вас просто не узнал».

Если бы какой-нибудь финансист после 30-летнего сна вдруг очнулся в начале 2000-х годов, то существующая финансовая система показалась бы ему совершенно неузнаваемой. При старой системе, которая руководствовалась принципом «что сам создал, с тем и живи», банк выдавал ипотечный (или деловой, или потребительский) кредит и это было исключительно его заботой вплоть до момента выплаты. В конце концов, если бы заемщик оказался неплатежеспособным, то с клерка, который выдал кредит, спросили бы со всей строгостью. В такой обстановке от человека, обращавшегося за кредитом, требовали залог и документы, которые подтверждали бы его платежеспособность.

В начале 2000-х годов банковская система претерпела кардинальные изменения и стала руководствоваться другим принципом: «отдай на сторону то, что создал». Банки (и крупные специализированные ипотечные компании), как и раньше, выдавали кредиты на покупку жилья, но буквально в течение нескольких дней перепродавали возникшую задолженность инвестиционному банку. Инвестиционный банк собирал пакет из нескольких таких задолженностей и выпускал на его основе ипотечную ценную бумагу – деривативное долговое обязательство, в качестве гарантии которого выступал залоговый договор на недвижимость. Такая взаимно обеспеченная ценная бумага даже давала доход, который складывался из поступлений от выплаты процентов по кредиту и основного долга.

Чтобы еще больше осложнить ситуацию, это долговое обязательство не привязывалось напрямую к какому-то конкретному договору залога. Его делили на несколько траншей, каждый из которых имел свой приоритет платежей и зависящий от него рейтинг. Все это называлось финансовым инжинирингом. Даже если лежащий в основе всего договор залога не отличался надежностью, рейтинговые агентства с готовностью присваивали этим долговым обязательствам высший рейтинг – ААА. Такую систему правильнее было бы назвать финансовой алхимией. Такая же алхимия наблюдалась и в отношении других долговых обязательств, в основе которых лежали задолженности по кредитным картам и по кредитам на покупку автомобилей. Затем эти деривативные ценные бумаги продавались по всему миру.

Дальше – больше. На основе деривативов, возникших из долговых ипотечных обязательств, создавались деривативы второго порядка – кредитные дефолтные свопы, которые должны были играть роль своего рода страховых полисов в случае неплатежей по кредитам. Если вкратце, то свопы позволяли обеим сторонам сделки (контрагентам) делать ставки на выполнение или невыполнение долговых обязательств. Например, если у меня на руках долговое обязательство, выпущенное General Electric, и я начинаю беспокоиться по поводу кредитоспособности этой компании, то у меня есть возможность купить страховой полис, скажем компании AIG (крупнейшего эмитента дефолтных свопов), и получить по нему возмещение убытков, если GE окажется неплатежеспособной. Вся проблема в том, что у страховых компаний типа AIG не хватило бы денежных резервов для выплаты всех компенсаций, если бы вдруг что-то пошло не так. Любой человек, независимо от страны проживания, мог купить такую страховку, даже не имея на руках долгового обязательства. В конечном итоге общая сумма кредитных дефолтных свопов порой в десять раз превышала стоимость лежащих в их основе долговых обязательств. Ситуация, в которой деривативы во много раз превосходили по стоимости базовые ценные бумаги, являлась главной отличительной чертой новой финансовой системы, которая из-за этого становилась намного более рискованной.

Завершая описание этой опасной картины, упомянем еще и созданные финансистами так называемые структурированные инвестиционные продукты (СИП), благодаря которым деривативные ценные бумаги можно было не отражать в своей финансовой отчетности. Под такую структурированную ценную бумагу можно было взять в долг деньги, необходимые для покупки деривативов, а в баланс инвестиционного банка записать только средства, потраченные на приобретение СИП. В прошлом регулятор отметил бы слишком длинное кредитное плечо как фактор повышения риска, но в новой финансовой системе на это закрывали глаза.

Новая система вела к тому, что стандарты предоставления кредитов банками и ипотечными компаниями становились все более неопределенными. Ведь риск неуплаты долга по ипотеке сводился для кредитора всего к нескольким дням, пока он не перепродаст закладную инвестиционному банку. Поэтому он и не беспокоился о кредитоспособности заемщика. Требования к договорам ипотеки резко снизились. Когда я в первый раз заключал ипотечный договор, кредитор настаивал на предоплате в размере как минимум 30 процентов. Но в новой системе такие сделки заключались вообще без гарантий в надежде на то, что цены на жилье будут расти вечно. Обычным явлением стали так называемые субстандартные кредиты, которые выдавались людям, не имевшим ни дохода, ни работы, ни имущества. У них даже не спрашивали никаких документов, которые могли бы подтвердить их платежеспособность. Это были так называемые договоры без документального обеспечения. Деньги на приобретение жилья выдавались свободно, а цены на недвижимость стремительно росли.

Правительство играло активную роль в надувании «пузыря» недвижимости. Под давлением конгресса, настаивавшего на повышении доступности жилья, Федеральное управление жилищного строительства взяло на себя гарантии по ипотечным договорам для заемщиков с низким уровнем дохода. Разумеется, почти две трети невозвращенных долгов было выкуплено в начале 2010 года правительственными агентствами. Правительство не просто провалилось в роли регулятора финансовых учреждений, но и своей политикой прямо способствовало разрастанию «пузыря». В любом непредвзятом описании истории «пузыря» недвижимости вина возлагается не только на «хищных кредиторов», но и на правительство, своими руками создававшее условия для получения ипотечных кредитов людьми, которые не в состоянии были их вернуть.

Сочетание правительственной политики и изменившихся правил кредитования привело к колоссальному росту спроса на жилые дома. Благодаря доступным кредитам цены на них быстро взмыли вверх. Но это лишь увеличило число покупателей. Покупка жилья, казалось, не таила в себе никаких рисков, потому что его стоимость непрерывно росла. Некоторые покупатели приобретали дома не потому, что им негде было жить. Их цель состояла в том, чтобы быстро перепродать дом по повышенной цене.

График, приведенный на странице 129, демонстрирует размеры «пузыря». Данные взяты из индекса цен на жилье Кейса – Шиллера. Проведенная коррекция состояла в том, что если цена на дом выросла на 5 процентов при инфляции, составлявшей также 5 процентов, то повышение цены не учитывалось. Если же цена поднялась на 10 процентов, то на графике это отмечено как 5-процентное повышение.

Данная иллюстрация показывает, что в течение ста лет, начиная с конца 1800-х и до конца 1900-х годов, цены на жилье с учетом инфляции были стабильны. Они немного росли, но только вместе с общим уровнем цен. Во время Великой депрессии 1930-х годов они упали, но в конце века находились уже на том же уровне, что и в начале. Однако начиная с 2000-х годов они удвоились. Индекс цен на жилье составляется из показателей двадцати городов. В некоторых из них цены поднялись даже выше, чем в среднем по стране.

О «пузырях» нам известно то, что все они рано или поздно лопаются. На следующем графике показан нанесенный ущерб. Падение цен было широкомасштабным и катастрофическим. Многие владельцы обнаруживали, что сумма долга по кредиту, подлежащая выплате, намного превышала стоимость дома. Участились случаи неуплаты и возвращения домов кредиторам.

Влияние на экономику оказалось разрушительным. Когда рынок жилья рухнул, многие владельцы домов просто прекратили платежи. То же самое касалось и тех, кто взял кредиты под залог жилья.

Падение цен на жилые дома уничтожило ценность ипотечных ценных бумаг, основанных на долговых обязательствах заемщиков. Финансовым компаниям пришлось расхлебывать кашу, которую они же и заварили. Они остались с токсичными активами на руках. Началась серия громких банкротств, и правительству пришлось спасать самые крупные финансовые учреждения. Круг замкнулся. Кредитные организации прекратили ссужать деньги малому бизнесу и индивидуальным заемщикам. Последовавшая рецессия в Соединенных Штатах была болезненной и продолжительной, уступая в этом отношении лишь Великой депрессии 1930-х годов.

«Пузыри» и экономическая активность

Наш обзор самых крупных «пузырей» в истории доказывает, что они неизбежно лопаются, сопровождаясь тяжелыми последствиями для реальной экономики. Эти последствия сказываются не только на спекулянтах. «Пузыри» особенно опасны, когда они ассоциируются с кредитными бумами и леверажными схемами финансовых компаний.

«Пузырь» жилой недвижимости служит одной из самых драматических иллюстраций. Повышенный спрос на жилье породил рост цен на него, что, в свою очередь, повлекло за собой рост объемов ипотечного кредитования и новый виток цен в результате позитивной петли обратной связи. Снизились стандарты предоставления займов, за счет чего еще больше увеличилось плечо финансового рычага. В результате как индивидуальные участники, так и финансовые учреждения оказались в чрезвычайно уязвимом положении.

Когда «пузырь» лопается, петля обратной связи меняет направление на противоположное. Цены падают, и люди обнаруживают, что их имущество потеряло в цене и задолженность по ипотечному кредиту превышает стоимость жилья. Как следствие, они прекращают брать кредиты и сокращают потребительские расходы. Это больно бьет по финансовым учреждениям и ослабляет экономику. Результатом негативной петли обратной связи становится тяжелая рецессия. Кредитные бумы представляют собой одну из самых больших угроз для реальной экономики.

Описанные в данной главе примеры «пузырей» интернет-компаний и жилья на первый взгляд противоречат утверждению, что фондовый рынок и рынок недвижимости рациональны и эффективны. Однако главный урок состоит не в том, что порой рынок бывает иррациональным и что это позволяет отказаться от теории прочного фундамента. Скорее наоборот, из данной главы можно сделать вывод, что в любом случае рынок сам себя корректирует. Он исправляет любые нерациональные действия – медленно, но неотвратимо. На рынке могут возникать какие-то аномалии, он может про явить необоснованный оптимизм, заманивая в свои силки неосторожных вкладчиков, но всегда признает только реальные ценности, и этот урок должны усвоить все инвесторы.

Я убежден в правоте Бенджамина Грэма, который писал в своей книге «Анализ ценных бумаг», что решения на рынке принимаются не большинством голосов, а на основании тщательного взвешивания всех обстоятельств. Критерии оценки не изменились. Каждая акция стоит столько, сколько дохода она может принести вкладчикам. Главным фактором по-прежнему являются стоящие за ней реальные ценности.

Рынки могут быть очень эффективны, даже если порой они допускают ошибки. Иногда эти ошибки бывают просто колоссальными, как, например, «пузырь» интернета в начале 2000-х годов, который, казалось, обесценил все будущее. Предсказания неизменно оказываются неправильными. Более того, инвестиционный риск невозможно точно просчитать, поэтому никто не может быть уверен в будущем своих вложений. Таким образом, рыночные цены всегда неправильны. Но в каждый данный момент времени никто не может достоверно утверждать, что они завышены или занижены. Все представленные мною данные свидетельствуют о том, что профессиональные инвесторы не в состоянии комплектовать свои портфели исключительно «недооцененными» активами и избегать «переоцененных». Даже самые светлые умы Уолл-стрит не могут провести четкую границу между правильными и неправильными оценками. Не бывает таких случаев, что кто-то регулярно получает доход, принимая только правильные решения вопреки коллективной мудрости рынка. Да, рынок не всегда прав, но НИ ОДИН ЧЕЛОВЕК И НИ ОДНО УЧРЕЖДЕНИЕ НЕ МОГУТ ПОСТОЯННО БЫТЬ УМНЕЕ РЫНКА.

Беспрецедентный «пузырь» на рынке недвижимости в первом десятилетии XXI века также не смог поколебать гипотезу эффективности рынка. Если людям дают возможность приобрести дом без предоплаты, то высшим проявлением рациональности будет готовность платить за него непомерно вздутую цену, надеясь на то, что она будет расти и дальше и покупатель в результате останется в выигрыше. Когда «пузырь» лопается и цены на жилье обрушиваются, то новые покупатели предпочитают оставаться в сторонке, а кредиторы (а иногда и правительство) подсчитывают убытки. Да, стимулы в данном случае были извращенными, регулирование – недостаточным, а правительственные решения – непродуманными. Но причина этого прискорбного эпизода и последовавшей глубокой рецессии заключалась вовсе не в слепой вере в гипотезу эффективности рынка.

«Пузырь» криптовалют

Последний из рассматриваемых нами «пузырей» начала XXI века не столь значителен, так как весь рынок криптовалют пока еще весьма мал относительно других рынков и экономики в целом. Однако рост цен на биткойн и многие другие криптовалюты был, пожалуй, даже более драматичным, чем на тюльпанные луковицы. А по силе воздействия на умы масс и по косвенному влиянию на другие рынки его можно было сравнить с безумием «пузыря» интернет-компаний.

Биткойн, являющийся самой распространенной в мире криптовалютой, называют то «деньгами будущего», то «никому не нужной фальшивкой». Рост его стоимости наводит на мысли о «пирамиде», которая может закончиться самым крупным финансовым «пузырем» всех времен. Цены на биткойн прошли путь от нескольких центов до почти 20 тысяч долларов в конце 2017 года. Колебания могут составлять несколько тысяч долларов в ту и в другую сторону, достигая 50 процентов в течение нескольких дней.

Биткойн был разработан неизвестным лицом или группой лиц, скрывающихся под псевдонимом Сатоси Накамото. Его целью, как указано в выпущенной им в 2008 году «Белой книге» (White Paper), было «создание системы электронных расчетов без посредников». Неуловимый Накамото общался с окружающими только посредством электронной почты и социальных сетей. Хотя были сообщения о том, что некоторых людей идентифицировали как Накамото, подлинная личность создателя биткойна так никем и не была подтверждена. Создав первоначальные правила для сети биткойна и опубликовав в 2009 году соответствующее программное обеспечение, Накамото через два года исчез из поля зрения. Утверждают, что у него накоплен миллион токенов, стоимость которых по состоянию на начало 2018 года составляет миллиарды долларов, а это делает его одним из богатейших людей мира.

Система биткойна функционирует на основе публичного реестра, который называется блокчейн. За кодированный и защищенный паролем (но анонимный) вход в реестр подтверждает владение биткойнами. Блокчейн содержит данные о том, кому принадлежат биткойны в каждый данный момент времени, а также историю каждого находящегося в обращении биткойна. Сеть поддерживается независимыми компьютерами, находящимися в разных странах мира. Плата за содержание этих компьютеров и проведение трансакций осуществляется в биткойнах в процессе майнинга. Все находящиеся в обращении токены созданы в результате этого процесса. Существует максимальный лимит обращения, составляющий 21 миллион токенов[4].

Блокчейн постоянно увеличивается, прирастая новыми блоками записей, которые присоединяются к уже существующим и документируют все операции, совершаемые в сети. Копии распределяются между компьютерами сети, так что каждый может проверить их правильность в случае какой-нибудь ошибки. Благодаря этому обман исключается. Если кто-то из пользователей, помогающих поддерживать сеть, решит изменить записи в свою пользу и положить деньги на собственный счет, остальные компьютеры тут же распознают такую попытку. Конфликты решаются с помощью консенсуса, а мощная система кодирования до сих пор позволяла сети надежно функционировать.

По состоянию на 2018 год имелось несколько миллионов индивидуальных пользователей, которые через протоколы биткойна совершали как легальные, так и нелегальные платежные операции. Обменный курс биткойна при этом роли не играет. Трансакции могут производиться независимо от того, сколько стоит биткойн: один доллар или 20 тысяч. Вы можете приобрести криптовалюту и моментально конвертировать ее в доллары. За тот короткий промежуток времени, в течение которого совершается операция, изменение курса не способно повлиять на результат. Критики называют такую технологию очень опасной, так как она позволяет осуществлять все денежные операции анонимно, без обращения к банковской системе и использования национальных валют.

Финансисты-профессионалы, придерживающиеся традиционных взглядов, крайне скептично относятся к феномену криптовалют. Джейми Даймон, глава JPMor gan Chase, с самого начала называл биткойн «никому не нужной фальшивкой» и утверждал, что уволит любого сотрудника банка, который свяжется с биткойном. Такие легендарные инвесторы, как Ховард Маркс и Уоррен Баффет, высказывали мнение, что за криптовалютами не стоит ничего реального, поэтому они не имеют ценности. Но то же самое можно сказать и о любой национальной валюте. У долларовой купюры нет никакой внутренней стоимости. Ко всем бумажным деньгам можно относиться с известной долей скепсиса, хотя обычно их и не называют финансовой пирамидой. Давайте разберемся, можно ли вообще считать деньгами биткойн и другие криптовалюты.

Как определить, что такое деньги? Казалось бы, странный вопрос, но, когда мы имеем дело с биткойном, он затрагивает ряд щекотливых моментов. С точки зрения экономиста, деньги выполняют три основные функции. Во-первых, они являются средством обмена. Мы ценим деньги, потому что они дают нам возможность покупать товары и услуги. Имея наличность, мы всегда можем купить себе сэндвич, если проголодаемся, или бутылку воды, если захочется пить.

Во-вторых, деньги являются расчетной единицей, своего рода мерилом, с помощью которого устанавливаются цены, например номер New York Times стоит по состоянию на 2018 год 3 доллара. Также с помощью денег фиксируются долги как в данный момент, так и на будущее. Например, если я буду платить только проценты по ипотечному кредиту общей стоимостью 100 тысяч долларов, взятому под 5 процентов, то мои ежегодные платежи составят 5 тысяч долларов, а к моменту окончания кредитного договора на мне будет висеть долг в 100 тысяч.

В-третьих, деньги несут в себе некую ценность. Продавец принимает от вас деньги взамен за товар или услугу, так как впоследствии может использовать их для приобретения чего-то другого. Конечно, можно держать ценности и в других активах, например в акциях, но деньги являются самым ликвидным активом. Они предпочтительнее для совершения покупок – как сейчас, так и, скорее всего, в обозримом будущем.

Как же биткойн соответствует этим традиционным функциям, предъявляемым к деньгам? В определенной степени он удовлетворяет первому требованию, так как принимается во всем мире для расчетов по многим типам сделок. И хотя процесс аутентификации весьма сложен, с точки зрения накладных расходов такой вид расчетов в международном бизнесе может потенциально оказаться более дешевым, чем с использованием банковских механизмов. Те, кто совершает сделки, граничащие с противозаконными, естественно, предпочитают данную схему из-за ее анонимности. Кроме того, это придает участникам больше уверенности в том, что никакое правительство не сможет конфисковать их деньги в тех странах, где без должного уважения относятся к праву собственности. Неудивительно, что основная масса сделок с использованием криптовалют первоначально совершалась в азиатских странах, где особенно силен страх перед конфискацией.

Чрезвычайная волатильность биткойна мешает ему выполнить второе и третье условия, содержащиеся в определении денег. Актив, который каждый день подвергается таким существенным скачкам цены, не может служить средством измерения ценности и иметь стабильную собственную ценность. Именно волатильность является главным недостатком биткойна. Какой-либо надежной привязки криптовалют к источнику естественной ценности не существует. Тот, кто хочет избежать риска высокой волатильности, имея дело с биткойном, вынужден будет обменивать его на более стабильные национальные валюты. Для американского доллара и других сильных мировых валют существуют, по крайней мере, центральные банки, основная цель которых как раз и состоит в поддержании стабильности.

Эта ситуация напоминает мне классическую историю о торговце сардинами, у которого весь склад был забит консервами. Однажды голодный складской рабочий вскрыл одну из банок, надеясь перекусить, но обнаружил в ней песок. Когда он обратился с вопросом к торговцу, тот ответил, что консервы на складе предназначены для продажи, а не для еды. Похоже, данная история имеет отношение и к биткойну.

Большинство торговцев биткойнами и другими криптовалютами делали ставку на то, что в этой спекулятивной игре цены будут продолжать расти. Для тех, кто вступил в игру на ранней стадии, выигрыши оказались просто огромными. Помните двух высоченных гребцов-олимпийцев – братьев-близнецов Кэмерона и Тайлера Уинклвоссов, которые обвинили Марка Цукерберга в том, что он украл у них идею Facebook во время учебы в Гарвардском колледже? Судебная тяжба была улажена за 65 миллионов долларов, Цукерберг так и остался миллиардером, владея акциями Facebook. Не стоит жалеть близнецов, которые рассчитывали на большие деньги. Из выплаченной им по суду суммы они взяли 11 миллионов долларов и приобрели на них биткойны по 120 долларов за штуку. В 2017 году они стали биткойновыми миллиардерами.

К какому же выводу мы приходим? Являемся ли мы свидетелями рассвета многообещающей новой технологии, которая существенно улучшит механизм международных расчетов? Или это всего лишь очередной спекулятивный «пузырь», который приведет многих участников к финансовому краху? Возможно, и на тот, и на другой вопрос можно ответить твердительно. Технология блокчейн, на которой основан феномен биткойна, реальна, и ее улучшенные версии могут получить широкое распространение. В любом случае она способна в корне изменить механизм международных денежных расчетов.

Перспективность блокчейна и схожих технологий распределенного реестра связана и с тем, что она может быть использована для накопления медицинских данных или историй ремонтов каждого конкретного автомобиля. Штат Делавэр, который специализируется на организации корпораций из компаний, расположенных в разных странах мира, работает в настоящее время над использованием технологии блокчейн для фиксации данных о работе корпораций. Дубай объявил о том, что к 2020 году намерен перевести весь правительственный документооборот в блокчейн. Имеются и другие схожие планы по децентрализации баз данных, возникшие благодаря успеху биткойна.

Эта технология потенциально способна снизить накладные расходы платежных операций и увеличить их скорость. Цифровые валюты могут повысить надежность расчетов между продавцами и покупателями без необходимости привлечения других финансовых или правительственных структур в качестве посредников. Однако реальность лежащей в основе феномена технологии не исключает возможности образования «пузыря». Интернет тоже был многообещающим явлением в конце 1990-х годов, но это не уберегло компанию Cisco Systems, изготавливавшую коммутаторы и маршрутизаторы, которые составляют «становой хребет интернета», от потери 90 процентов своей стоимости, когда «пузырь» лопнул. Рост цен на биткойн и другие цифровые валюты также демонстрирует явные признаки классического «пузыря».

Одним из таких признаков служит скорость возрастания цен. За короткий промежуток времени цена биткойна выросла с нескольких центов до почти 20 тысяч долларов. В 2010 году биткойн можно было приобрести менее чем за цент. Наивысшая зарегистрированная цена покупки в том году составляла 0,39 доллара. В 2011 году его продавали уже по 31 доллару, но к концу года цена упала до 2 долларов. Такие же резкие скачки были характерны для биткойна и на протяжении нескольких последовавших лет, хотя общая тенденция к росту была очевидна. В начале января 2017 года биткойн продавался по 750 долларов. Год завершился на отметке 14 тысяч долларов, хотя незадолго до этого цена подбиралась к 20 тысячам. Биткойн демонстрировал экстремальную волатильность, падая или поднимаясь в цене на одну треть за сутки. Так же вели себя и другие криптовалюты. Темпы роста цен намного превосходили то, что наблюдалось в XVII веке в Голландии во время тюльпанной лихорадки. С ними не мог сравниться ни один из описанных ранее «пузырей». Амплитуда ценовых колебаний и высокая волатильность позволяют предположить, что мы имеем дело с самым грандиозным «пузырем» в истории.

Пропаганде «пузырей» служат красивые истории, становящиеся частью популярной культуры. История биткойна – идеальный пример того, как мемы разжигают энтузиазм в среде миллениалов. Биткойн все чаще упоминается в прессе, на телевидении и в кино. Истории, связанные с криптовалютой, не ограничиваются только финансовыми изданиями. Они появляются и в общедоступных СМИ. В 2017 году биткойн был вторым по популярности запросом в поисковой системе Google (после урагана «Ирма»). Знаменитый рэпер Питбуль присоединился к череде знаменитостей, восхваляющих биткойн. Такие суперзвезды, как Кэти Перри и Пэрис Хилтон, пишут о биткойне в социальных сетях. Слова одобрения высказали также боксер Флойд Мейвезер и футболист Лионель Месси.

Миллионы телезрителей познакомились с миром криптовалют благодаря сериалам «Анатомия страсти» и «Теория Большого взрыва». В сериале «Хорошая жена» биткойну посвящена целая серия. Вопросы о биткойне часто звучат в телевикторинах. В документальном фильме «Ставка на биткойн» говорится о «денежной революции» и «самой разрушительной инновации после интернета». В мультсериале «Симпсоны» тоже звучали упоминания о криптовалютах. В частности, маленький мальчик интересовался у родителей, можно ли ему получать карманные деньги в биткойнах.

Помните, как во время «пузыря» интернета на рубеже веков многие компании добавляли к своим названиям. com и. net, чтобы повысить стоимость своих акций? В наши дни эта история повторяется почти дословно. Акции Long Island Iced Tea Corp. подскочили на 289 процентов, когда эта неприбыльная в прошлом компания стала называться Long Blockchain Corp. Она объявила, что собирается заключать партнерские соглашения или вкладывать деньги в фирмы, которые развивают децентрализованные реестры, но так и не представила ни соответствующих соглашений, ни даже планов по их заключению. Никому не известные компании с ничтожной капитализацией чуть ли не ежедневно начали менять названия, чтобы как-то примазаться к криптовалютной мании. В результате цены на их акции начали стремительно расти – порой даже в десять раз. И этот феномен отнюдь не ограничивается Соединенными Штатами. Британская компания Online PLC, ранее инвестировавшая деньги в интернет-лицензии, в конце 2017 года пережила свой лучший день на биржевых торгах. Ее акции подскочили в цене на 394 процента за счет смены названия на Online Blockchain PLC.