Око Мира Джордан Роберт
– Его должны победить, как же иначе?
– А если не победят?
Тэм, наконец улучив момент, что-то стал тихо говорить мэру на ухо, и Бран, время от времени кивая и не обращая внимания на гомон, выслушал его, а потом рявкнул во весь голос:
– Слушайте все! Успокойтесь и послушайте! – Выкрики перешли в приглушенное бормотание. – Это уже не просто новости из внешнего мира. Это должно быть обсуждено на Совете. Мастер Фейн, если вы не против присоединиться к нам в гостинице, то мы хотели бы задать вам несколько вопросов.
– Добрая кружка горячего вина с пряностями оказалась бы для меня сейчас кстати, – усмехнувшись, ответил торговец. Он спрыгнул с фургона, вытер руки о куртку и с готовностью оправил плащ. – Вас не затруднит присмотреть за моими лошадьми?
– А я хочу услышать, что он скажет! – раздался протестующий выкрик, потом еще несколько.
– Вы не можете так просто увести его! Меня жена послала за булавками! – Это заговорил Вит Конгар; он горбился под пристальными взглядами остальных, но стоял на своем.
– Мы тоже хотим задать вопросы! – крикнул кто-то из глубины толпы. – Я…
– Тихо! – гаркнул мэр, добившись испуганного молчания. – Когда Совет получит ответы на свои вопросы, мастер Фейн вернется и расскажет вам все новости. И продаст вам горшки и булавки. Эй, Тэд! Уведи лошадей мастера Фейна в стойла.
Тэм и Бран пошли рядом с торговцем, прочие члены Совета – вслед за ними, и вся процессия чинным шагом направилась к гостинице «Винный ручей» и скрылась за плотно закрывшейся дверью, которая захлопнулась перед носом у тех, кто хотел проскользнуть вслед за советниками. На стук откликнулся лишь мэр:
– Ступайте по домам!
Люди бесцельно кружили перед гостиницей, переговариваясь, обсуждая то, что сказал торговец и что это означает, то, о чем спросит Совет и почему им должны дать все услышать и задать свои собственные вопросы. Кое-кто пробовал заглянуть внутрь через фасадные окна, а некоторые даже пытались расспрашивать Хью и Тэда, но о чем они хотели узнать, им и самим было не очень-то ясно. Два флегматичных конюха в ответ лишь бурчали и продолжали методично распрягать лошадей Фейна, одну за другой уводя в конюшню. Когда последняя лошадь оказалась в стойле, к фургону конюхи уже не вернулись.
Ранд не обращал внимания на толпу. Он присел на край древнего каменного фундамента, завернулся в плащ и уставился на дверь гостиницы. Гэалдан. Тар Валон. Сами названия городов и стран звучали необычно и волнующе. О тех местах он знал только понаслышке, от торговцев и по историям, что рассказывали охранники купцов. Айз Седай, войны, Лжедракон… сказки перед камином поздним вечером, когда единственная свеча отбрасывает на стену причудливые тени, когда за ставнями завывает ветер. Вообще-то, Ранд считал, что ему хватает волков и буранов. Но там, за границами Двуречья, все должно быть совсем по-другому, как будто живешь в сказаниях менестреля. В приключении. В одном долгом приключении. Всю жизнь.
Жители деревни мало-помалу расходились, по-прежнему ворча и покачивая головами. Вит Конгар приостановился, чтобы посмотреть внутрь оставленного у гостиницы фургона, словно предполагал обнаружить другого спрятавшегося там торговца. Наконец осталось всего несколько человек, одна молодежь. Мэт и Перрин неспешным шагом подошли к Ранду.
– Не понимаю, как менестрелю удастся его переплюнуть, – возбужденно сказал Мэт. – Эх, знать бы, доведется ли хоть одним глазком увидеть этого Лжедракона?
Перрин тряхнул лохматой головой:
– Что-то мне не хочется смотреть на него. Может, где-нибудь в другом месте, но не в Двуречье. Не здесь, если это означает войну.
– Конечно, не здесь, если из-за этого тут появятся Айз Седай, – добавил Ранд. – Или ты позабыл, кто вызвал Разлом? Начать его мог и Дракон, но ведь именно Айз Седай разрушили мир.
– Я слышал однажды рассказ, – медленно сказал Мэт, – от охранника купца, что закупал здесь шерсть. Он говорил, будто Дракон может возродиться в час величайшей нужды в нем и спасет всех нас.
– Что ж, значит, он глуп, если верит в такое, – твердо сказал Перрин. – А ты был дураком, раз его слушал. – В голосе его не было гнева; он редко выходил из себя. Но иногда его сердили неуемные фантазии Мэта, и на этот раз в тоне его проскользнула нотка раздражения. – Сдается мне, потом он заявил еще, что мы все живем в новой Эпохе легенд.
– Я не говорил, что поверил, – возразил Мэт. – Я всего-навсего слышал это. И Найнив тоже слышала, и я подумал тогда, что она готова содрать шкуру и с меня, и с охранника. Он сказал – это я про охранника, – что многие люди в это верят, только боятся говорить вслух. Боятся Айз Седай или Детей Света. После того как на нас наткнулась Найнив, он больше ничего не стал говорить. Она передала его слова купцу, и тот заявил, что для охранника это была последняя поездка с ним.
– Вот и хорошо, – сказал Перрин. – Дракон собирается нас спасать? Звучит так, словно я с Коплином разговариваю.
– Что за нужда должна быть, чтобы нам захотелось Дракона в спасители? – сказал задумчиво Ранд. – Это почти то же самое, что просить помощи у Темного.
– Об этом он не говорил, – смущенно ответил Мэт. – И про новую Эпоху легенд – ничего. Он сказал, что появление Дракона разорвало бы мир на части.
– Ага, наверняка это спасет нас, – сухо отозвался Перрин. – Еще один Разлом.
– Чтоб я сгорел! – заворчал Мэт. – Я лишь пересказываю то, что говорил охранник.
Перрин покачал головой:
– Я только надеюсь, что Айз Седай и этот Дракон, настоящий он или нет, останутся там, где они сейчас. Может, Двуречье переживет и без них.
– Ты думаешь, они на самом деле друзья Темного? – Мэт глубокомысленно насупил брови.
– Кто? – спросил Ранд.
– Айз Седай.
Ранд глянул на Перрина, тот пожал плечами.
– Сказания… – начал он медленно, но Мэт перебил его:
– Не во всех сказаниях говорится, что они служат Темному, Ранд.
– О Свет, Мэт, – промолвил Ранд, – они же вызвали Разлом. Чего тебе еще надо?
– Да я так, раздумываю. – Мэт вздохнул, но в следующий миг снова ухмылялся. – Старый Байли Конгар утверждает, что их не существует. Ни Айз Седай. Ни друзей Темного. Говорит, что это все россказни. Он заявлял, что и в Темного не верит.
Перрин фыркнул:
– Коплинские разговоры от Конгара. Чего еще можно ждать?
– Старый Байли называл Темного по имени. Держу пари, этого-то ты не знал.
– Свет! – выдохнул Ранд.
Ухмылка Мэта стала еще шире.
– Это произошло прошлой весной, как раз перед тем, как гусеница озимой совки появилась на его полях, и больше ни на чьих. Как раз перед этим все его домашние слегли с желтоглазой лихорадкой. Я все слышал. Он по-прежнему говорит, что не верит, но теперь, когда я как-то попросил его назвать Темного по имени, он швырнул в меня чем-то тяжелым.
– Ты в самый раз глуп для того, чтобы поступать так, да, Мэт Коутон? – Темные волосы в перекинутой через плечо косе Найнив топорщились от гнева. Ранд смущенно поднялся на ноги. Стройная и едва ли по плечо Мэту, Мудрая на миг показалась ему выше любого из них, и никакого значения не имели ни ее молодость, ни ее красота. – Нечто подобное в отношении Байли Конгара я подозревала, но мне думалось, что хоть у тебя окажется больше ума, чтобы не насмехаться над ним таким образом. Может, для женитьбы ты уже вполне взрослый, но, по правде говоря, Мэтрим Коутон, тебя нельзя отпускать от материнского передника. Следующий номер, который ты выкинешь, – тебе самому взбредет в голову называть Темного по имени.
– Нет, Мудрая, – запротестовал Мэт, который готов был отдать все что угодно, лишь бы оказаться сейчас подальше от этого места и от Найнив. – Это старый Байл… я хотел сказать, мастер Конгар, не я! Кровь и пепел, я…
– Поменьше мели языком, Мэтрим!
Ранд выпрямился, хотя на него Мудрая и не посмотрела. Перрин выглядел столь же сконфуженным. Позже кто-то из них почти наверняка будет возмущаться вслух тем, что их отчитала женщина, да еще и не намного старше, – так поступали все после нагоняя от Найнив, но только если она не могла услышать, – однако разница в годах всегда превращалась в пропасть, когда ребятам доводилось сталкиваться с нею лицом к лицу. Особенно когда Найнив бывала сердита.
Своим посохом – толстым с одного конца и гибким, словно прутик, с другого – она могла задать взбучку любому, кто, по ее мнению, поступал глупо, – по голове, рукам, ногам, – невзирая на его возраст и положение.
Внимание Ранда было так поглощено Мудрой, что поначалу он и не заметил, что она пришла не одна. Когда Ранд осознал свой промах, он решил было потихоньку улизнуть, что бы потом ни сказала или ни сделала Найнив.
В нескольких шагах от Мудрой стояла Эгвейн и с живейшим интересом наблюдала за происходящим. Ростом с Найнив и с такими же темными волосами, она сейчас была воплощением настроения Найнив – руки скрещены на груди, губы плотно, неодобрительно сжаты. Капюшон мягкого серого плаща скрывал ее лоб, в карих глазах – ни смешинки.
По справедливости, думал Ранд, то, что он на два года ее старше, должно бы давать ему преимущества, но все обстояло совершенно иначе. И в лучшие времена у него никогда не был хорошо подвешен язык для болтовни с девушками деревни, в отличие от Перрина, но, когда на него смотрела Эгвейн, смотрела такими широко раскрытыми глазами, словно отдавая ему все свое внимание, все, до последней капли, он совсем терял нить разговора и говорил что угодно, но не о том, о чем хотел. Может, как только Найнив закончит с выволочкой, он сумеет как-нибудь исчезнуть. Но Ранд понимал, что смыться ему не удастся, хотя почему – не понимал.
– Хватит тебе глядеть как ополоумевшему ягненку, Ранд ал’Тор, – сказала Найнив, – и лучше расскажи мне, почему вы болтаете о том, о чем вам, трем телкам-переросткам, должно бы держать рот на замке.
Ранд вздрогнул и отвел глаза от Эгвейн; та, когда Мудрая обратилась к Ранду, наградила его улыбкой, приведя в полное замешательство. Голос Найнив был резок, но на лице ее появилась понимающая улыбка… Но тут громко засмеялся Мэт, и улыбка пропала, а Мэт, поймав взгляд Найнив, подавился смехом, превратившимся в глухое карканье.
– Ну, Ранд? – потребовала Найнив.
Краем глаза Ранд видел, что Эгвейн по-прежнему улыбается. «Что такого забавного она заметила?» – подумал он.
– Нет ничего необычного, что мы толкуем об этом, Мудрая, – поспешил объяснить Ранд. – Торговец – Падан Фейн… э-э… мастер Фейн – привез вести о Лжедраконе в Гэалдане, и о войне, и об Айз Седай. Совет счел своим долгом расспросить его подробнее. О чем же еще нам говорить?
Найнив качнула головой:
– Вот, значит, почему фургон торговца стоит словно брошенный. Я слышала, как народ хлынул к нему, но я не могла уйти от миссис Айеллин, пока у нее не прошел приступ лихорадки. Совет расспрашивает торговца о событиях в Гэалдане? Насколько я их знаю, они зададут все неправильные вопросы и ни одного правильного. Ладно, Кругу женщин придется заняться этим, чтобы выяснить хоть что-то полезное.
Решительно поправив плащ на плечах, Найнив скрылась в гостинице.
Эгвейн не последовала за Мудрой. Когда дверь гостиницы захлопнулась за Найнив, девушка подошла и встала перед Рандом. Хмурое выражение исчезло с ее лица, но от пристальных немигающих глаз Ранд чувствовал себя не в своей тарелке. Он повернулся к приятелям, но те отошли в сторону, ухмыляясь во весь рот.
– Напрасно, Ранд, ты позволил Мэту втянуть себя в дурацкую болтовню, – серьезно, как сама Мудрая, сказала Эгвейн, затем вдруг хихикнула. – Видел бы ты себя со стороны. У тебя такой же вид, как в тот раз, когда Кенн Буйе поймал вас с Мэтом на своих яблонях, вам тогда было по десять лет.
Ранд переступил с ноги на ногу и оглянулся на друзей. Те стояли в отдалении, Мэт что-то говорил, оживленно жестикулируя.
– Будешь танцевать со мной завтра? – Это было вовсе не то, что хотел сказать Ранд. Он не думал о танце с нею, но готов был отдать все, лишь бы не чувствовать себя таким дураком едва ли не при каждом разговоре с Эгвейн. Именно так он чувствовал себя и сейчас.
Эгвейн улыбнулась уголками рта.
– В полдень, – сказала она. – С утра я буду занята.
Донесся возглас Перрина: «Менестрель!»
Эгвейн повернулась в его сторону, но Ранд взял ее за руку:
– Занята? Чем?
Несмотря на прохладу, она откинула капюшон плаща и с напускной небрежностью поправила волосы. Последний раз, когда Ранд видел Эгвейн, ее волосы темными волнами ниспадали ниже плеч и их удерживала красная лента; теперь же они были заплетены в длинную косу.
Он уставился на косу, словно та превратилась в ядовитую змею, потом украдкой глянул на весенний шест, который одиноко возвышался на Лужайке, готовый к завтрашнему празднику. Утром незамужние женщины будут танцевать вокруг шеста. У Ранда комок застрял в горле. Ему как-то в голову не приходило, что Эгвейн достигнет брачного возраста одновременно с ним.
– Из того, что кому-то уже хватает лет, чтобы обзаводиться семьей, – проворчал он, – вовсе не вытекает, что они так и поступят. Тем более – сразу же.
– Конечно нет. Или вообще никогда.
Ранд захлопал глазами:
– Никогда?
– Мудрая почти никогда не выходит замуж. Ты же знаешь, меня обучает Найнив. Она говорит, у меня есть дар, так что я могу научиться слушать ветер. Найнив говорит, не все Мудрые на это способны, даже если и заявляют, что могут слушать ветер.
– Мудрая! – присвистнул Ранд. Он не заметил, как угрожающе блеснули глаза Эгвейн. – Да Найнив будет здесь Мудрой еще пятьдесят лет! А может, и дольше. Ты что, собираешься провести у нее в ученицах всю жизнь?
– Есть другие деревни, – ответила запальчиво Эгвейн. – Найнив говорит, деревни к северу от Тарена всегда выбирают Мудрую из дальних мест. Считается, что тогда у нее в деревне не будет любимчиков.
Веселость Ранда растаяла столь же быстро, как и возникла.
– Не в Двуречье? Так я больше тебя не увижу…
– А тебе это не нравится? Что-то в последнее время ты и виду не подавал, что тебя волнует нечто подобное.
– Никто никогда не покидал Двуречья, – продолжал Ранд. – Разве что из Таренского Перевоза, но они там все с приветом. Мало чем схожи с народом Двуречья.
Эгвейн раздраженно вздохнула:
– Ладно, я, может, тоже с приветом. Может, мне хочется посмотреть чужие края, те, о которых я только слышала. Об этом ты когда-нибудь задумывался?
– Конечно задумывался. Иногда даже мечтал, но я понимаю разницу между грезами и жизнью.
– А я – нет? – взбешенно бросила девушка и резко повернулась к Ранду спиной.
– Я не о тебе, я о себе говорил. Эгвейн!
Она рывком оправила плащ, словно отгородившись от юноши стеной, и решительно сделала несколько шагов в сторону. Ранд расстроенно потер лоб. Как так происходит? Уже не первый раз она находила в его словах тот смысл, который он в них никогда не вкладывал. В ее теперешнем настроении любая его оплошность наверняка ухудшит положение, а он был совершенно уверен: почти все, что он скажет, будет ошибкой.
Тут к Ранду подошли Мэт и Перрин. Эгвейн и бровью не повела. Парни нерешительно посмотрели на нее, потом наклонились к Ранду.
– Морейн и Перрину дала монету, – сказал Мэт. – Как нам. – Он помолчал, потом добавил: – И он видел всадника.
– Где? – встрепенулся Ранд. – Когда? Кто еще его видел? Ты кому-нибудь говорил?
Перрин поднял большие ладони, останавливая поток вопросов:
– По вопросу зараз. Я заметил его на краю деревни, когда он следил за кузницей, вечером, в сумерках. У меня аж мурашки по коже забегали. Я сказал мастеру Лухану, вот только, когда он посмотрел, там никого не было. Он сказал, что меня обманули тени. Но пока мы гасили горн и убирали инструменты, он свой самый большой молот держал под рукой. Раньше он так никогда не делал.
– Значит, он тебе поверил, – сказал Ранд, но Перрин пожал плечами:
– Не знаю. Я спросил, зачем ему молот, если мне померещилось что-то среди теней, а он ответил что-то насчет волков, обнаглевших настолько, что стали появляться в деревне. Может, он решил, что я видел именно их, хотя мастер Лухан должен бы знать: я вполне могу отличить волка от человека верхом на коне, даже в вечернем сумраке. Я знаю, что я видел, и никому не заставить меня поверить в другое.
– Я тебе верю, – сказал Ранд. – Я тоже его видел.
Перрин удовлетворенно хмыкнул, словно раньше не был уверен в этом.
– О чем это вы говорите? – неожиданно раздался требовательный голос Эгвейн.
Ранду вдруг захотелось разговаривать шепотом. Знай он, что она их услышит, он бы так и сделал. Мэт и Перрин, с глупыми улыбками до ушей, наперебой принялись рассказывать Эгвейн о своих неожиданных встречах со всадником в черном плаще, но Ранд хранил молчание. Он был уверен, что знает, какие слова она скажет, когда его друзья закончат свои истории.
– Найнив оказалась права, – заявила Эгвейн куда-то в небо, едва двое юношей умолкли. – Ни одного из вас нельзя отпускать далеко от материнского подола. Люди ездят верхом на лошадях, это вам известно. Но из-за этого они не превращаются в страшилищ из менестрелевых сказок.
Ранд кивнул про себя – именно такого ответа он и ожидал. Тут же досталось от Эгвейн и ему:
– А ты эти слухи распускаешь. Порой ты, Ранд ал’Тор, как будто вообще ничего не понимаешь. Зима и так была страшной, а ты еще принимаешься пугать детей.
Ранд состроил кислую гримасу:
– Ничего я не распускаю, Эгвейн. Но я видел то, что видел, а видел я вовсе не фермера, ищущего заблудившуся корову.
Эгвейн набрала полную грудь воздуха, но что она намеревалась сказать, никто не узнал: дверь гостиницы распахнулась, и из нее торопливо, будто за ним гнались, выскочил седой взлохмаченный человек.
Глава 4
Менестрель
Дверь, грохнув, захлопнулась за спиной седого худого мужчины, который волчком крутанулся на месте и уставился на нее. Его можно было бы счесть высоким, если бы он не сутулился, но двигался он с живостью, создававшей обманчивое представление о его возрасте. Плащ мужчины выглядел лоскутным одеялом, заплатки всевозможных размеров и очертаний трепетали от каждого, даже самого легкого порыва ветра сотнями разноцветных пятен. На самом деле, как успел разглядеть Ранд, плащ был достаточно толстым, что бы там ни утверждал мастер ал’Вир: цветастые заплаты служили большей частью для украшения.
– Менестрель! – взволнованно прошептала Эгвейн.
Седой мужчина резко развернулся, плащ взметнулся в воздух, открыв длинную куртку с необычными мешковатыми рукавами и большими карманами. Густые, такие же белоснежные, как и волосы, висячие усы; угловатое его лицо наводило на мысль о дереве, пережившем суровые времена. Мужчина высокомерно указал на Ранда и его друзей чубуком своей трубки, длинным, с необычной резьбой. В воздухе повис дымный хвост. Голубые, все замечающие глаза впились в ребят из-под белых кустистых бровей.
Ранд с интересом рассматривал незнакомца, особенно его заинтересовали глаза. В Двуречье у всех были темные глаза, как и у большинства купцов и охранников, да и у всех, кого он видел в жизни. Конгары и Коплины насмехались над серыми глазами Ранда, пока однажды в конце концов он не съездил кулаком Эвалу Коплину по носу, – Мудрой пришлось тогда всерьез потрудиться. Ранд задумался: а есть ли в мире такие страны, где темных глаз нет ни у кого? «Может, и Лан из таких краев?» – подумал он.
– Что это за место такое? – спросил менестрель глубоким низким голосом, который звучал громче голоса обыкновенного человека. Его звуки даже на открытом воздухе будто заполняли огромное помещение и отражались от стен. – Какие-то недотепы из деревни на холме сказали мне, что до темноты я доберусь сюда, правда забыв упомянуть, что для этого мне надо выехать до полудня. Когда я наконец достиг цели, продрогнув до костей и мечтая лишь о теплой постели, этот хозяин гостиницы брюзжал целый час, словно я какой-то приблудный свинопас и словно не меня ваш Совет деревни пригласил показать свое искусство на этом вашем празднике. И он до сих пор даже не удосужился уведомить меня, что именно он – мэр. – Менестрель замолчал, переводя дыхание, окинул всех взглядом и сразу же продолжил: – И вот, когда я спустился вниз выкурить трубку перед камином и пропустить кружечку эля, в общем зале все мужчины уставились на меня, будто я самое меньшее любимый родственничек, припершийся одолжить у них деньжат. Один престарелый дедуля взялся поучать меня, какие сказания мне следует рассказывать, а какие не нужно, а потом девчушка крикнула, чтоб я убирался, и пригрозила угостить меня хорошим ударом дубины, дабы я быстрее пошевеливался. Ну где это видано, чтобы так обращались с менестрелем?
На лицо Эгвейн стоило посмотреть: она широко раскрытыми от изумления глазами разглядывала менестреля, представшего перед нею во плоти, и удивление боролось в ней с желанием броситься на защиту Найнив.
– Прошу прощения, мастер менестрель, – сказал Ранд. Он понимал, что самым глупейшим образом ухмыляется. – Это была наша Мудрая, и…
– Та маленькая стройная прелестница? – воскликнул менестрель. – Мудрая вашей деревни? Как, да в ее лета ей бы лучше кокетничать с молодыми парнями, а не предсказывать погоду и лечить болезни!
Ранд переступил с ноги на ногу. Он надеялся, что Найнив никогда не узнает о высказываниях менестреля. По крайней мере, пока не закончится его выступление. Перрин вздрогнул от слов менестреля, а Мэт беззвучно присвистнул, словно у них обоих появились одни и те же мысли.
– Мужчины – это Совет деревни, – продолжал Ранд. – Уверен, они не хотели показаться невежливыми. Понимаете, мы только что узнали о войне в Гэалдане, о человеке, называющем себя Возрожденным Драконом. О Лжедраконе. Об Айз Седай, спешащих туда из Тар Валона. Совет старался выяснить, не окажемся ли мы здесь в опасности.
– Старые новости, даже в Байрлоне, – облегченно вздохнул менестрель, – а сюда вести доходят в самую последнюю очередь. – Он замолчал, оглянулся на деревенские дома и сухо добавил: – Или почти в последнюю. – Потом взгляд его зацепился за фургон, одиноко стоящий перед гостиницей, упираясь оглоблями в землю. – Вот как. По-моему, я там, в гостинице, признал Падана Фейна. – Голос его по-прежнему был глубок, но удивительная звучность исчезла, сменившись презрением. – Фейн всегда быстро приносит плохие вести, а самые худшие – еще быстрее. В нем больше от ворона, чем от человека.
– Мастер Фейн часто бывает в Эмондовом Лугу, мастер менестрель, – сказала Эгвейн, нотка неодобрения проскользнула через стену восхищения. – Он всегда полон веселья, и хороших вестей Фейн приносит гораздо больше, чем недобрых.
Менестрель зыркнул на нее, потом широко улыбнулся:
– Какая премиленькая девица! К вашим волосам подошли бы бутоны роз. К сожалению, сейчас я не могу достать розы прямо из воздуха, но не затруднит ли вас постоять завтра рядом со мной во время моего представления? Чтобы подать мне флейту, когда я попрошу, и кое-какие прочие инструменты. Я всегда выбираю в помощницы самую очаровательную девушку, какую удастся мне найти.
Перрин тихо заржал, а Мэт, который и так едва сдерживал смех, захохотал во весь голос. Ранд обалдело захлопал глазами. Эгвейн свирепо посмотрела на него, и он даже не улыбнулся. Она выпрямилась и заговорила преувеличенно спокойным тоном:
– Благодарю вас, мастер менестрель. Я буду рада помочь вам.
– Том Меррилин, – сказал менестрель. Они уставились на него. – Меня зовут Том Меррилин, а не мастер менестрель. – Он подтянул пестрый плащ, и внезапно голос его вновь зазвучал будто в огромном зале: – Некогда придворный бард, сейчас я действительно достиг высокого звания мастера менестреля, однако зовут меня просто – Том Меррилин, а менестрель – всего лишь звание, которым я очень горд. – С этими словами он отвесил поклон, очень церемонно и при этом так искусно взмахнул полой плаща, что Мэт захлопал в ладоши, а Эгвейн задохнулась от восхищения.
– Мастер… э-э… мастер Меррилин, – произнес Мэт, не совсем уверенный в том, какую форму обращения из названных Томом Меррилином выбрать, – что сейчас происходит в Гэалдане? Вам что-нибудь известно об этом Лжедраконе? Или об Айз Седай?
– Парень, я что, похож на торговца? – буркнул менестрель, выбивая трубку, постукивая по ней ладонью. Он засунул ее внутрь то ли плаща, то ли куртки – Ранд не поручился бы за то, куда и как она исчезла. – Я – менестрель, а не разносчик сплетен. И стою на том, чтобы ничего не знать об Айз Седай. Так намного спокойнее.
– Но война… – с жаром заикнулся было Мэт, однако его сразу же оборвал мастер Меррилин:
– В войнах, паренек, одни глупцы убивают других глупцов по самому глупому поводу. Каждый должен зарубить это себе на носу. Я здесь – из-за своего искусства. – Неожиданно он ткнул пальцем в Ранда. – Вот ты, приятель. Ты высокий. Ты еще не совсем вырос, но сомневаюсь, что в округе найдется мужчина твоего роста. И еще, держу пари, мало у кого в деревне глаза такого цвета. Вдобавок вон какие широкие плечи – топорище поперек уместится, и рослый ты, как Айил. Как твое имя, парень?
Ранд нерешительно назвался – в растерянности, потешается над ним этот человек или нет, а менестрель уже принялся за Перрина:
– А сложением ты почти огир. Очень похоже. Как тебя зовут?
– Ну если я еще встану себе на плечи, – засмеялся Перрин. – Боюсь, я и Ранд всего-навсего простые люди, мастер Меррилин, а не выдуманные создания из ваших сказаний. Я – Перрин Айбара.
Том Меррилин дернул себя за ус:
– Вот как. Выдуманные создания из моих сказаний. Выдуманные, да? Сдается мне, вы, парни, порядком попутешествовали.
Ранд держал рот на замке: наверняка сейчас они стали мишенью для шутки, но Перрин заговорил:
– Мы все доходили до Сторожевого Холма и Дивен Райд. Не многие тут забирались так далеко. – Он не хвастался: Перрин редко хвастался, это было не в его привычках. Он говорил лишь правду.
– Мы все повидали Трясину, – добавил Мэт, а вот в его голосе слышалось хвастовство. – Это болото на дальнем конце Мокрого леса. Там вообще никто не бывает – везде полно топей и зыбучих песков, – только мы. И к Горам тумана никто не ходит, а мы ходили один раз. Во всяком случае, к их подножию.
– Вот так далеко, да? – негромко проговорил менестрель, теперь не переставая поглаживать усы. Ранду показалось, что этим он скрывает улыбку, и юноша заметил, как Перрин хмурится.
– Заходить в горы – к несчастью. – Мэт будто оправдывался, что не ходил дальше. – Это всем известно.
– Это совершенная глупость, Мэтрим Коутон, – гневно прервала его Эгвейн. – Найнив говорит… – Она осеклась, щеки ее порозовели, а взгляд, которым она окинула Тома Меррилина, отнюдь не светился дружелюбием, как раньше. – Неправильно, так… Это не… – Девушка покраснела еще больше и умолкла. Мэт прищурился, словно ему в голову закралось подозрение о том, каким должно было быть продолжение.
– Ты права, дитя, – сказал сокрушенно менестрель. – Я смиренно прошу прощения. Я здесь для того, чтобы выступать и веселить людей. Ах, ах, всегда мой язык доставляет мне неприятности!
– Может, мы и не странствовали так далеко, как вы, – решительно заявил Перрин, – но какое значение может иметь то, насколько высок Ранд?
– Сейчас-сейчас, парень. Чуть погодя я дам тебе возможность попробовать поднять меня, но ты не сможешь оторвать мои ноги от земли. Ни ты, ни твой высокий друг – Ранд, правильно? – и никто другой. Ну, что вы об этом думаете?
Перрин насмешливо фыркнул:
– Думаю, могу поднять вас прямо сейчас.
Но когда он шагнул вперед, Том Меррилин жестом остановил его:
– Позже, парень, позже. Когда соберется побольше зевак. Артисту нужна публика.
С того момента, как из гостиницы появился менестрель, на Лужайке собралось десятка два человек – от молодых мужчин и девушек до детей, которые затаив дыхание и с широко раскрытыми глазами выглядывали из-за спин более старших зрителей. Все словно бы ждали от менестреля каких-то чудес. Седой мужчина оглядел стоящих вокруг него – как будто пересчитывая их, – затем едва заметно качнул головой и вздохнул:
– По-моему, лучше кое-что вам показать, так, маленький образчик. Такой, чтоб вы смогли поделиться впечатлениями с другими. А? Просто небольшой кусочек того, что вы увидите завтра на своем празднике.
Менестрель отступил на шаг назад, затем внезапно, одним прыжком, изогнувшись и сделав в воздухе сальто, оказался на кромке старого фундамента, лицом к зрителям. Более того, в его руках, едва он успел приземлиться, затанцевали три шарика – красный, белый и черный.
Вздох изумления и удовольствия пронесся над зрителями. Даже Ранд позабыл о своей досаде. Он улыбнулся Эгвейн и получил в ответ восхищенную улыбку, затем они оба повернули головы и с нескрываемым интересом стали смотреть на менестреля.
– Вы хотите услышать сказания? – торжественно заговорил Том Меррилин. – Хорошо, вы их услышите. Я сделаю так, что они оживут у вас перед глазами. – Откуда ни возьмись к трем шарикам добавился синий, потом зеленый и желтый. – Сказания о великих войнах и великих героях, для мальчиков и для мужей. Для женщин и девочек, полный цикл «Аптаригайн». Сказания об Артуре Пейндраге Танриале, Артуре Ястребином Крыле. Артуре, верховном короле, который когда-то правил всеми землями от Айильской пустыни до океана Арит, и даже теми, что лежат еще дальше. Дивные истории о необычных народах и чужих землях, о Зеленом человеке, о Стражах и троллоках, об огирах и об Айил. «Тысяча сказаний об Анле, мудрой советнице». «Джаэм – победитель великанов». «Как Сюза приручила Джейина Далекоходившего». «Мара и три глупых короля».
– Расскажите нам о Ленне! – выкрикнула Эгвейн. – О том, как он летал на луну в брюхе у огненного орла. Расскажите о его дочери Салии, что странствует среди звезд.
Ранд скосил глаза на Эгвейн, но она вся была захвачена речами менестреля. Ей никогда не нравились истории о приключениях и долгих странствиях. Любимыми у нее были забавные рассказы, еще она отдавала предпочтение историям, где женщины хитростью брали верх над теми, кто считался самым умным. Ранд был уверен: она попросила исполнить сказание о Ленне и Салии с тем, чтобы сунуть колючку ему под рубаху. Несомненно, она могла бы понять, что большой мир – не место для народа Двуречья. Слушать сказания о приключениях, даже мечтать о приключениях – это одно, и совсем другое – когда они происходят с тобой.
– А-а, эти старые предания, – сказал Том Меррилин, и танец разноцветных шариков вдруг изменился, разбившись на два отдельных кольца по три шара. – Предания из той эпохи, что, как поговаривают, предшествовала Эпохе легенд. А может, и еще более древней. Но я, представьте себе, знаю все предания об эпохах, которые уже миновали и которые еще предстоят. Об эпохах, когда люди были владыками неба и звезд, и об эпохах, когда человек мог бродить с животными как брат, и об эпохах чудес, и об эпохах ужаса. Об эпохах, которые кончились огнем, дождем пролившимся с небес, и об эпохах, последний час которых пришел со снегом и льдом, покрывшими землю и моря. Я знаю все предания, и я все расскажу вам. Сказания о Моске-великане, о его огненном копье, что протягивалось через весь мир, и о войнах, что он вел с Элсбет, королевой всего сущего. Сказание о целительнице Матрис, матери Дивного Инда.
Шарики летали теперь между руками Тома Меррилина двумя сплетающимися кольцами. Он говорил нараспев и медленно поворачивался, словно оценивая, какое впечатление он произвел на зрителей.
– Я расскажу вам о конце Эпохи легенд, о Драконе, о его попытке выпустить Темного в мир людей. Я расскажу вам о Временах безумия, когда Айз Седай разбили мир вдребезги; о Троллоковых войнах, когда люди бились с троллоками за господство над землей; о Столетней войне, когда люди сражались с людьми и возникали государства наших дней. Я расскажу о приключениях мужчин и женщин, богатых и бедных, великих и малых, гордых и скромных. «Осада Столпов Неба». «Как достойная Кэрил мужа от храпа излечила». «Король Дэрит и падение рода…»
Внезапно все кончилось. Том просто подхватил шарики в воздухе и умолк на полуслове. Ранд не заметил, когда к слушателям присоединилась Морейн. Подле нее, у плеча, находился Лан, но, чтобы увидеть его, Ранду пришлось посмотреть дважды. Минуту Том глядел на Морейн искоса, замерев на месте и лишь пряча шарики в рукава просторной куртки. Потом поклонился ей, широко отведя в сторону полу плаща:
– Прошу прощения, но вы наверняка не местная?
– Леди! – с жаром произнес свистящим шепотом Ивин. – Леди Морейн.
Том прищурился, потом поклонился еще ниже:
– Еще раз прошу прощения… э-э… леди. Я не хотел показаться непочтительным.
Морейн жестом отмахнулась от извинений:
– Не волнуйтесь, все в порядке, мастер бард. И зовите меня просто Морейн. Да, я здесь чужая, путник, как и вы, далеко от дома и близких. Для чужака мир может стать опасным местом.
– Леди Морейн собирает предания, – влез в разговор Ивин. – Предания о том, что происходило в Двуречье. Только не знаю, что же, заслуживающее сказания, могло бы здесь случиться.
– Надеюсь, вам понравятся и мои предания… Морейн.
Том наблюдал за ней с явной опаской. Похоже, встреча с нею не обрадовала его. Ранд вдруг задумался, какие развлечения могут быть у такой леди, как она, в городе – например, в Байрлоне или в Кэймлине. Наверняка им не сравниться с выступлением менестреля.
– Это вопрос вкуса, мастер бард, – ответила Морейн. – Некоторые истории я люблю, некоторые – нет.
Том тем не менее склонился еще ниже:
– Уверяю вас, ни одна из моих историй не покажется вам неприятной. Они доставят вам удовольствие и развлекут вас. И вы оказываете мне слишком высокую честь. Я простой менестрель, и ничего более.
Морейн ответила на его поклон снисходительным кивком. На миг она показалась не просто леди, как назвал ее Ивин, милостиво принимающей подношение от одного из подданных, а кем-то более важным. Потом она повернулась и пошла в сторону, Лан – следом: волк, идущий по берегу рядом с плавно скользящим по водной глади лебедем. Том долго смотрел на них, насупив густые брови и поглаживая длинные усы костяшками пальцев, смотрел до тех пор, пока они не оказались на середине Лужайки. «Ему это вовсе не по душе», – подумал Ранд.
– Вы еще немного пожонглируете? – задал вопрос Ивин.
– Глотать огонь! – воскликнул Мэт. – Мне хочется посмотреть, как вы глотаете огонь.
– Арфу! – раздался голос из толпы. – Поиграйте на арфе!
Кто-то потребовал еще и флейту.
В этот момент дверь гостиницы отворилась, и оттуда вывалился Совет деревни, и среди мужчин шагала Найнив. Падана Фейна Ранд не разглядел: скорей всего, торговец решил остаться в гостиничном тепле и уюте, в компании с подогретым вином.
Пробормотав что-то о «крепком бренди», Том Меррилин тут же спрыгнул с древнего фундамента. Игнорируя крики зрителей, он устремился в гостиницу мимо членов Совета, проскользнув в дверь, прежде чем все они успели выйти.
– Что он о себе возомнил? Он кто вообще, менестрель или король? – раздраженно бросил Кенн Буйе. – Спросите меня, и я скажу: уйма денег, и все впустую.
Бран ал’Вир чуть повернулся, проводив взглядом менестреля, потом покачал головой:
– Этот человек может доставить больше хлопот, чем он того стоит.
Найнив, занятая своим плащом, громко фыркнула:
– Беспокойся о менестреле, если есть охота, Бранделвин ал’Вир. По крайней мере, он – в Эмондовом Лугу, чего не скажешь об этом Лжедраконе. Но сколько бы ты о нем ни тревожился, здесь есть еще и другие, кто должен бы вызвать у тебя беспокойство.
– С вашего позволения, Мудрая, – твердо сказал Бран, – будьте любезны оставить на мое усмотрение тех, кто мог бы меня обеспокоить. Госпожа Морейн и мастер Лан – постояльцы в моей гостинице и добропорядочные, я бы сказал, респектабельные люди. Никто из них не обзывал меня глупцом перед всем Советом. Никто из них не говорил Совету, что не у всех его участников хватает ума.
– Похоже, половине из них я еще и польстила, – парировала Найнив. Она зашагала прочь, ни разу не оглянувшись, оставив Брана двигать челюстью в поисках достойного ответа.
Эгвейн обернулась к Ранду, словно собиралась с ним заговорить, затем вместо этого бросилась за Мудрой. Ранд понимал, что должен быть способ удержать ее в Двуречье, но то, до чего смог додуматься, он не был готов принять, даже если этого хочет она. И то, что девушка практически заявила, что вовсе этого не желает, заставляло его чувствовать себя еще хуже.
– Этой молодухе нужно замуж, – заворчал Кенн Буйе, покачиваясь на носках. Багровое лицо его потемнело больше прежнего. – Ей недостает должного уважения к мужчинам. Мы – Совет деревни, а не мальчишки, подметающие ее двор, и…
Мэр устало выдохнул через нос и внезапно повернулся к старому кровельщику:
– Замолчи, Кенн! Хватит поступать так, словно ты Айил с черной повязкой на лице! – Худой кровельщик, оторопев, застыл, вытянувшись на носках. Никогда мэр не позволял гневу брать над ним верх. Бран свирепо смотрел на Кенна. – Сгореть мне на месте, но нам нужно заняться более насущными делами, чем обсуждение этих глупостей. Или ты хочешь доказать правоту Найнив?
С этими словами он, тяжело шагая, вернулся в гостиницу и захлопнул за собой дверь.
Члены Совета глянули на окаменевшее лицо Кенна, потом двинулись в разные стороны – все, кроме Харала Лухана, который, негромко о чем-то говоря, пошел рядом с кровельщиком. Кузнец был единственным человеком, кто мог убедить Кенна внять голосу разума.
Ранд направился навстречу отцу, его друзья потянулись за ним.
– Я ни разу не видел мастера ал’Вира таким взбешенным, – было первое, что сказал Ранд, получив от Мэта полный недовольства взгляд.
– Мэр и Мудрая редко приходят к согласию, – сказал Тэм, – а сегодня согласия между ними меньше обычного. Вот и все. То же самое в любой деревне.
– А что о Лжедраконе? – задал Мэт вопрос, к которому добавилось нетерпеливое ворчание Перрина:
– Что об Айз Седай?
Тэм медленно покачал головой:
– Мастер Фейн знает не намного больше того, что уже успел сказать. Для нас мало интересного. Битвы выиграны или проиграны. Города сданы или снова отбиты. Все – в Гэалдане, хвала Свету. За его пределы война не вышла, или же это последнее, о чем узнал мастер Фейн.
– Про битвы мне интересно, – произнес Мэт, а Перрин добавил:
– Что он про них сказал?
– Для меня битвы интереса не представляют, Мэтрим, – сказал Тэм. – Но я уверен, что попозже он с радостью все про них вам выложит. Главное, нам не следует тревожиться о них здесь, – как решил Совет. Мы не видим причин, по которым Айз Седай могут появиться тут на пути на юг. Что касается обратного путешествия, я думаю, вряд ли им захочется проезжать через Лес теней и переправляться через Белую.
Ранд и его друзья при этих словах насмешливо фыркнули. Имелось три причины, по которым никто не появлялся в Двуречье иначе как с севера – со стороны Таренского Перевоза. Первая, разумеется, – Горы тумана, возвышающиеся на западе, а на востоке путь надежно перекрывала Трясина. На юге текла река Белая, получившая свое название от пены, вскипающей в бурлящем столкновении быстрого потока со скалами и валунами. А за Белой лежал Лес теней. Мало кто из двуреченцев когда-либо переправлялся через Белую, и совсем немногие из них смогли вернуться. Лес теней протянулся на юг, по всеобщему мнению, на сотню или даже больше миль, без дорог и жилья, но зато там было полным-полно волков и медведей.
– Значит, для нас все этим и кончится, – сказал Мэт. В голосе его слышалось по меньшей мере разочарование.
– Не совсем, – отозвался Тэм. – Послезавтра мы отправим людей в Дивен Райд, в Сторожевой Холм и еще в Таренский Перевоз договориться о том, чтобы выставить дозоры. Верховые вдоль Белой и Тарена, а между ними пешие. Сделать бы это сегодня, но со мною согласился один мэр. Остальным никак не решиться попросить кого-нибудь провести весь Бэл Тайн верхом на лошади, носясь по всему Двуречью.
Читать бесплатно другие книги:
