Хроника Убийцы Короля. День второй. Страхи мудреца. Том 2 Ротфусс Патрик

Я улыбнулся как можно более обезоруживающей улыбкой и подался вперед, собираясь вмешаться в беседу.

– Послушайте, я…

Тэм изо всех сил стукнул кружкой по столу, так что сидр едва не выплеснулся на стол. Он бросил на меня грозный взгляд, в котором не было ни следа той фальшивой шутливости, с которой он разговаривал с Темпи.

– Слышь, малой, – сказал он. – Вот щас ишшо раз влезешь, я те все зубы вышибу.

Он сказал это даже без особого нажима, так, словно информировал, что если я прыгну в речку, то точно промокну.

И снова обернулся к Темпи.

– Так чо ж ты, думаешь, бутто стоишь три йоты в день, а?

– Кто покупает меня, покупает это, – Темпи поднял руку. – И это, – он указал на эфес своего меча. – И это, – он похлопал по кожаному ремню, который притягивал к груди его приметную алую рубаху наемника из адемов.

Верзила хлопнул ладонью по столу.

– Ах вон оно чо! – воскликнул он. – Нать мне и себе красную рубаху купить!

По залу прокатился смешок.

Темпи покачал головой.

– Нет.

Тэм подался вперед и ткнул толстым пальцем в один из ремней у плеча Темпи.

– Чо, я, сталбыть, не так хорош, шоб такую красивую рубашечку носить, а?

Темпи уверенно кивнул.

– Да. Ты не так хорош.

Тэм свирепо ухмыльнулся.

– А чо, коли я скажу, что твоя маманя была шлюха?

Зал затих. Темпи обернулся ко мне. Любопытство.

– Что такое шлюха?

Неудивительно, что этого слова не было среди тех, которыми мы обменивались в течение последнего оборота. На миг я призадумался, не стоит ли соврать, но у меня не было такой возможности.

– Он говорит, что твоя мать – одна из тех женщин, которым мужчины платят деньги, чтобы заняться с ними сексом.

Темпи обернулся к наемнику и дружелюбно кивнул.

– Ты очень добрый. Благодарю.

Лицо Тэма помрачнело, словно он подозревал, что над ним потешаются.

– Да ты ссыкло! Я тебе за гнутый пенни таких навешаю, что хер на задницу уедет!

Темпи снова обернулся ко мне.

– Я не понимаю этого человека, – сказал он. – Он хочет заняться со мной сексом за деньги? Или он хочет подраться?

Трактир взорвался хохотом, Тэм побагровел.

– Я практически уверен, что он хочет подраться, – сказал я, сам с трудом сдерживая смех.

– А-а, – сказал Темпи. – Почему он не скажет об этом прямо? Зачем он вот так?.. – он помахал пальцами и посмотрел на меня вопросительно.

– Ходит вокруг да около? – предположил я. Уверенность Темпи меня успокоила, и я был не прочь подлить немного масла в огонь. После того как адем так легко управился с Деданом, я был бы только рад посмотреть, как он повышибет нахальство из этой конской задницы.

Темпи снова обернулся к верзиле.

– Если ты хочешь драться, перестань ходить вокруг да около.

Адем широким жестом указал на присутствующих.

– Поди и найди других, кто с тобой драться. Позови достаточно женщин, чтобы быть безопасно. Хорошо?

Мое спокойствие улетучилось. Темпи обернулся ко мне. Его голос был полон раздражения.

– Ваши люди так много болтаете!

Тэм затопал обратно к столу, за которым сидели его приятели, играющие в кости.

– Ну чо, слыхали? Этот мелкий говнюк бает, что стоит четверых из нас. Пошли покажем ему, чо могут сделать четверо таких, как мы! Бренден, Вен, Джейн, идете?

Лысый мужчина и высокая женщина, улыбаясь, поднялись на ноги. Но третий отмахнулся.

– Не, Тэм, я слишком пьян, чтоб драться. Но еще не настолько пьян, чтобы лезть в драку с кровавой рубахой. В драке они сущий кошмар. Я такое видел.

Я повидал достаточно кабацких драк. Вы, возможно, думаете, будто в таком месте, как университет, драки редкость, но алкоголь – великий уравнитель. После шестого-седьмого стакана разница между мельником, что повздорил с женой, и юным алхимиком, который плохо сдал экзамен, совсем невелика. Обоим не терпится ободрать кулаки о чьи-нибудь зубы.

Даже в «Эолиане», уж на что культурное место, а и там случались потасовки. Если засидеться допоздна, вполне можно было увидеть, как парочка аристократов в расшитых камзолах обменивается пощечинами.

Короче, к чему это я: будучи музыкантом, ты непременно навидаешься драк. Некоторые ходят в трактир, чтобы пить. Некоторые – играть в кости. А многие ходят, чтобы подраться, а другие – в надежде посмотреть драку.

В таких драках серьезно пострадавших обычно не бывает. Как правило, дело обходится синяками да рассаженной губой. Ну, если очень не повезет, тебе вышибут зуб или сломают руку, но все равно дружеская потасовка в кабаке не имеет ничего общего с побоищем в темном переулке. Кабацкая драка проходит по определенным правилам, и вокруг стоит толпа самозваных судей, которые внимательно следят за тем, чтобы правила соблюдались. Если дело заходит чересчур далеко, зрители всегда готовы вмешаться и растащить драчунов, потому что всякий рассчитывает, что и для него в свое время сделают то же самое.

Разумеется, исключения бывают. Всякое может случиться, а я со времен обучения в медике прекрасно знал, как легко растянуть запястье или вывихнуть палец. Конечно, для погонщика скота или трактирщика эта травма пустяковая, но меня, человека, зарабатывающего себе на жизнь почти исключительно ловкими и умелыми руками, мысль о сломанном пальце пугала до чрезвычайности.

У меня засосало под ложечкой, когда я увидел, как Темпи отхлебнул еще виски и встал на ноги. Проблема в том, что мы здесь были чужаки. И если дело примет дурной оборот, могу ли я рассчитывать, что разозленные наемники вмешаются и остановят потеху? Трое на одного – это нельзя назвать честной дракой, и, если дело таки примет дурной оборот, это произойдет быстро.

Темпи глотнул пива и спокойно посмотрел на меня.

– Следи за моей спиной! – сказал он и направился туда, где стояли другие наемники.

Для начала я просто удивился, как хорошо он говорит по-атурански. За время нашего знакомства Темпи, который прежде был почти безъязыким, заговорил правильными фразами. Но моя гордость быстро развеялась: я отчаянно пытался придумать, что я могу сделать, если драка вдруг зайдет чересчур далеко.

И ни черта придумать не смог. Я не предвидел такой ситуации и не заготовил заранее никаких хитрых уловок. За неимением другого выхода я достал из ножен свой нож и стал держать его наготове, пряча руки под столом. Мне меньше всего хотелось кого-нибудь пырнуть, однако я, по крайней мере, мог пригрозить им ножом и выиграть таким образом время, чтобы мы успели добежать до выхода.

Темпи окинул троих наемников оценивающим взглядом. Тэм был гораздо выше его, с бычьими плечами. Рядом с ним стоял лысый мужик со шрамами на лице и кровожадной ухмылкой. И наконец, белокурая женщина, на добрую ладонь выше самого Темпи.

– С вами только одна женщина, – сказал Темпи, глядя в глаза Тэму. – Достаточно ли этого? Можете позвать еще одну.

Наемница ощетинилась.

– Не размахивай своим членом! – бросила она. – Я тебе покажу, на что способна баба в бою!

Темпи вежливо кивнул.

Видя, что он совершенно не тревожится, я вновь начал успокаиваться. Разумеется, я наслушался историй о том, как один-единственный наемник из адемов уложил дюжину солдат. Может, Темпи и впрямь способен управиться с ними троими одновременно? По крайней мере, сам он явно в этом уверен…

Темпи обвел их взглядом.

– Я в первый раз так дерусь. Как положено начинать?

Моя ладонь, сжимавшая рукоять ножа, внезапно вспотела.

Тэм подступил к нему вплотную. Он горой нависал над Темпи.

– Начнем мы с того, что отлупим тебя до крови! Потом отпинаем ногами! А потом повторим все сначала, чтобы убедиться, что ничего не упустили!

Сказав так, он с размаху боднул Темпи в лицо.

У меня перехватило дыхание. Драка кончилась прежде, чем я успел его восстановить.

Когда бородатый наемник резко опустил голову и подался вперед, я ожидал увидеть, что Темпи отлетит назад с разбитым носом, обливаясь кровью. Но вместо этого назад отшатнулся Тэм. Он выл, закрывая лицо руками, и между пальцами у него хлестала кровь.

Темпи шагнул вперед, ухватил верзилу за загривок и без труда уложил его на пол нескладной кучей.

Затем Темпи без тени колебаний с разворота ударил белокурую женщину ногой в бедро так, что она пошатнулась. Пока она пыталась восстановить равновесие, Темпи врезал ей кулаком в висок, и она мешком свалилась на пол.

Тут в дело включился лысый. Он шагнул вперед, растопырив руки, как борец. Стремительно, как змея, он ухватил Темпи одной рукой за плечо, а второй – за шею.

По правде говоря, я не знаю, что произошло дальше. Я увидел лишь размытое движение, а потом Темпи, который держал противника за плечо и запястье. Лысый рычал и вырывался. Но Темпи просто вывернул ему руку, и лысый согнулся в три погибели, глядя в пол. Затем Темпи вышиб из-под него ноги, и мужик рухнул на землю.

И все это заняло меньше времени, чем я об этом рассказывал. Не будь я так ошеломлен, я бы зааплодировал.

Тэм и блондинка лежали абсолютно неподвижно, как могут лежать только люди, потерявшие сознание. Однако лысый взревел и принялся неуверенно, но решительно подниматься на ноги. Темпи подступил к нему, стукнул его по голове с небрежной точностью, и мужик обмяк.

Я мимоходом подумал, что это самый любезный удар, какой я когда-либо видел. Таким аккуратным ударом искусный плотник забивает гвоздь: достаточно сильно, чтобы гвоздь вошел по самую шляпку, но не так сильно, чтобы повредить доску.

В трактире воцарилась гробовая тишина. Потом высокий мужик, который с самого начала отказался драться, приветственно вскинул свою кружку, пролив немного пива.

– Молодец, парень! – со смехом крикнул он Темпи. – Никто тебя не упрекнет, если ты угостишь Тэма башмаком под ребра! Видит бог, он сам всегда так делал.

Тэм посмотрел на пол, словно обдумывая предложение, потом покачал головой и молча вернулся за стол. Все присутствующие по-прежнему следили за ним, однако взгляды были уже не такие враждебные, как прежде.

Темпи снова сел за стол.

– Ты следил за моей спиной?

Я тупо уставился на него, потом кивнул.

– И что ты видел?

Я только теперь сообразил, что он имел в виду на самом деле.

– Ты держал спину очень прямо.

Одобрение.

– У тебя спина неровная.

Он поднял распрямленную ладонь и склонил ее вбок.

– Вот почему ты спотыкаешься в кетане. Это…

Он опустил глаза и осекся, заметив мой нож, спрятанный в складках плаща. Темпи нахмурился. В самом деле нахмурился, лицом. Я впервые видел, чтобы он так хмурился, и это выглядело на удивление устрашающе.

– Мы поговорим об этом позже, – сказал он. И сделал жест: сильное неодобрение.

Чувствуя себя более пристыженным, чем если бы мне довелось провести час «на рогах», я потупился и спрятал нож.

Мы уже несколько часов шагали молча, неся тяжелые мешки с припасами, когда Темпи наконец заговорил:

– Есть одна вещь, которой я должен тебя научить.

Серьезно.

– Я всегда рад учиться, – ответил я, делая жест, который, как я надеялся, означал вдумчивость.

Темпи отошел на край дороги, сбросил с плеча тяжелый мешок и уселся на траву.

– Нам нужно поговорить о летани.

Мне потребовалось все мое самообладание, чтобы не расплыться в идиотской улыбке. У меня давно уже чесался язык завести разговор на эту тему, поскольку мы теперь были куда более близки, чем тогда, когда я впервые спросил его о летани. Однако я не решался, опасаясь снова его задеть.

Я некоторое время помолчал, отчасти для того, чтобы взять себя в руки, отчасти для того, чтобы дать Темпи понять, что я с достаточным уважением отношусь к этой теме.

– О летани, – осторожно повторил я. – Ты говорил, что мне не следует об этом спрашивать.

– Тогда не следует. Теперь – может быть. Я…

Неуверенность.

– Меня тянет в разные стороны. Но теперь спрашивать да.

Я выждал еще немного – вдруг он продолжит сам. Но, видя, что он молчит, я задал вопрос, который напрашивался сам собой:

– Что такое летани?

Серьезность. Темпи долго смотрел на меня, потом внезапно расхохотался.

– Я не знаю. И не могу сказать тебе.

Он снова рассмеялся. Преуменьшение.

– И все-таки нам нужно о ней поговорить.

Я заколебался – быть может, это одна из его странных шуток, которых я никогда не понимал?

– Сложно, – сказал он. – Даже на моем языке – трудно. А на твоем?

Бессилие.

– Скажи мне, что ты знаешь о летани.

Я задумался: как описать то, что я слышал о летани, используя только те слова, которые он знает?

– Я слышал, что летани – тайная штука, которая делает адемов сильными.

Темпи кивнул.

– Да. Это правда.

– Говорят, что если знаешь летани, то становишься непобедимым в бою.

Снова кивок.

Я покачал головой, понимая, что никак не могу донести свою мысль.

– Говорят, что летани – это тайная сила. Адемы держат свои слова внутри.

Я сделал жест, как будто подгребал что-то поближе к себе и прятал его внутри своего тела.

– И тогда эти слова становятся как дрова в костре. И этот костер из слов делает адемов очень сильными. Очень быстрыми. Кожу делает прочной, как железо. Вот почему вы можете сражаться в одиночку со многими и побеждать.

Темпи пристально смотрел на меня. Он сделал жест, которого я не понял.

– Это безумные разговоры, – сказал он наконец. – Это правильное слово – безумные?

Он высунул язык, закатил глаза и покрутил пальцем у виска.

Я невольно рассмеялся нервным смехом.

– Да. Безумные – правильное слово. Еще можно сказать «сумасшедшие».

– Тогда то, что ты сказал, – это безумные разговоры, и сумасшедшие тоже.

– Но как же то, что я видел сегодня? – спросил я. – Твой нос ударился о голову того мужика и не сломался. Так ведь не бывает.

Темпи покачал головой и поднялся на ноги.

– Давай. Встань.

Я встал, и Темпи подступил ко мне вплотную.

– Ударить головой – это умно. Это быстро. Можно застать врасплох, если противник не готов. Но я не не готов.

Он подступил еще ближе, так что мы почти соприкасались грудью.

– Ты – громкий человек, – сказал он. – Твоя голова твердая. Мой нос мягкий.

Он обеими руками взялся за мою голову.

– Ты хочешь сделать так.

Он медленно наклонил мою голову, пока мой лоб не уперся в его нос.

Темпи отпустил мою голову.

– Ударить головой – быстро. У меня мало время. Могу я отодвинуться?

Он снова наклонил мою голову, отшатнувшись при этом назад, и на этот раз мой лоб коснулся его губ, словно он собирался меня поцеловать.

– Так нехорошо. Рот мягкий.

Он снова отодвинул мою голову назад.

– Если я очень быстрый…

Он сделал шаг назад и опустил мою голову еще ниже, пока мой лоб не коснулся его груди. Потом отпустил меня, и я выпрямился.

– Тоже нехорошо. Моя грудь не мягкая. Но голова этого человека тверже, чем у других.

Его глаза чуть заметно блеснули, и я хмыкнул, сообразив, что это была шутка.

– Итак, – сказал Темпи, вновь встав на прежнее место. – Что может сделать Темпи?

Он махнул рукой.

– Ударь меня головой. Медленно. Я покажу.

Слегка нервничая, я медленно опустил голову, словно собираясь сломать ему нос.

Темпи так же медленно наклонился вперед, упершись подбородком в грудь. Казалось бы, разница невелика, но на этот раз, когда я наклонил голову, мой нос уперся в его макушку.

Темпи отступил назад.

– Видишь? Хитрость. Не безумные мысли, не костер из слов.

– Там все было очень быстро, – сказал я, слегка сконфуженный. – Я не успел разглядеть.

– Да. Драться быстро. Заниматься, чтобы быть быстрым. Заниматься, а не костер из слов.

Он сделал жест вдумчивость и посмотрел мне в глаза, что было для него редкостью.

– Я говорю это потому, что ты командир. Тебе нужно понимать. Если ты думаешь, что у меня есть тайная сила и кожа как железо…

Он отвернулся и покачал головой. Опасно.

Мы сели рядом со своими мешками.

– Я об этом слышал в историях, – сказал я в качестве объяснения. – В таких историях, как те, что мы рассказываем по вечерам у костра.

– Но ты, – он указал на меня, – у тебя огонь в руках. У тебя…

Он щелкнул пальцами и жестом изобразил внезапно вспыхнувший костер.

– Ты умеешь делать так, и ты думаешь, что у адемов внутри костер из слов?

Я пожал плечами.

– Потому я и спросил про летани. Это кажется безумным, но я видел, как безумные вещи происходят на самом деле, и мне интересно.

Я поколебался, но все же задал еще один вопрос:

– Ты сказал, кто знает летани, становится непобедим в бою.

– Да. Но не от костра из слов. Летани – это такое знание.

Темпи помолчал, очевидно тщательно обдумывая свои слова.

– Летани – очень важная вещь. Все адемы ее учат. Наемник учит дважды. Шехин учит трижды. Очень важная. Но сложная. Летани – это… это много разное. Нельзя потрогать или указать что. Адемы проводят всю жизнь, думая о летани. Очень трудно.

– Проблема, – сказал он. – Не мое дело обучать моего командира. Но ты мой ученик в языке. Женщины обучают летани. Я не женщина. Это часть культуры, а ты – варвар.

Сдержанная печаль.

– Но ты хочешь культуру. И тебе нужна летани.

– Объясни, – сказал я. – Я постараюсь понять.

Он кивнул.

– Летани – это поступать правильно.

Я терпеливо ждал, что будет дальше. Минуту спустя он сделал жест бессилие.

– Теперь ты спрашивай.

Он перевел дух и повторил еще раз:

– Летани – это поступать правильно.

Я попытался придумать какой-нибудь классический пример хорошего поступка.

– Накормить голодного ребенка – это летани?

Он сделал колеблющийся жест, означающий «и да и нет».

– Летани не в том, чтобы что-то делать. Летани показывает, как делать.

– Летани – это правила? Законы?

Темпи покачал головой.

– Нет.

Он указал на лес вокруг.

– Закон снаружи, он управляет. Это… металл во рту лошади. И ремни на голове.

Вопрос.

– Удила и уздечка? – предположил я. И сделал жест, как будто натягиваю поводья.

– Да. Закон – это удила и уздечка. Он управляет снаружи. А летани…

Он указал себе между глаз, потом на грудь.

– …Летани живет внутри. Летани помогает решать. Закон сделали потому, что многие не понимают летани.

– Значит, зная летани, человеку не обязательно соблюдать законы?

Пауза.

– Может быть.

Бессилие. Он обнажил меч и протянул его параллельно земле, лезвием кверху.

– Если бы ты был маленьким и мог идти по этому мечу – это было бы похоже на летани.