Черная сирень Елизарова Полина
Вопреки ее ожиданиям, Валерий Павлович выдержал ее яростный взгляд спокойно и, что-то взвешивая про себя, с ответом не торопился.
Он встал из-за стола, молча забрал из ее рук немытую утреннюю чашку и достал из шкафа две другие, чистые.
– Сын через полчаса подойдет, познакомитесь.
– Валерий Павлович! Или ты мне все сейчас же объяснишь, или мы видимся в последний раз, и давай расценим это как дурацкое приключение.
– Ну что ж… Объясню, конечно, когда пойму, что мне нужно объяснять… Да присядь ты! Кури, кофе пей! Нервная ты какая… Вот она, эмансипация ваша. «Новопассит» в сиропе месяцок пропьешь – вчера еще хотел назначение дать, да запамятовал. Он хорошо снимает тревожные состояния, не пропускай только приемы.
– Всего и делов? «Новопассит»? Я не ослышалась? – Она зло рассмеялась.
Перед глазами промелькнула щедрая горка препаратов, выписанных Ларисой Евгеньевной, которыми уже третий год кормила свое помойное ведро. Хорошо хоть у ментов тщательно защищены все базы, включая медицинскую.
Но сейчас она уже не сомневалась в том, что при большом желании он все узнает. Да и сын его в этом деле, вероятно, прошаренный.
Айтишник…
Или уже знает?
И просто над ней издевается.
– Да, «Новопассит» в сиропе, так эффективней. Продается в любой аптеке без рецепта. Пожалуйста, сядь.
Он подошел к окну, распахнул его настежь и вдруг резко хлопнул себя по лбу:
– Ах ты, черт! Я, кажется, понял… Как же я сразу не догадался, аналитик хренов! Ты же в компе у меня побывала, и ты следователь!
Было видно, что он и в самом деле разволновался. Пытаясь успокоиться, начал с шумом собирать со стола грязную посуду.
– Варвара Сергевна, прошу тебя, сядь и дай мне тоже сигарету. Бросишь тут с тобой, как же!
Самоварова присела и закурила.
– Так вот, послушай…
После его глупейшего в своей простоте объяснения, оба засмущались от взаимной бестактности и надолго замолчали.
Напряжение стало таять.
Варвара Сергеевна принялась снова, теперь уже украдкой, осматривать кухню. Ни вазочек, ни цветов на окошке, и, несмотря на видимую чистоту, полотенца не выглажены.
Нет, в этом он точно не врал: хозяйки в доме давно уже не было.
Кто-то не прожил здесь эту жизнь.
Ветер за окном вконец распоясался и начал играть с занавесками, задирал их, раскидывал по сторонам, обнажая клочья суконного предгрозового неба в окне.
«Нам сейчас не хватает только голоса Шаляпина, с патетическим треском льющегося из старого граммофона», – подумалось Варваре Сергеевне.
– Дождь-то переждешь?
– А кофе еще сваришь?
– Сварю, если дождь переждешь.
– Может, такси проще вызвать?
– А я не хочу как проще.
– А со мной так и не получится.
– Успел заметить.
Через полчаса дождь закончился.
Прощаясь, Валерий Павлович дал на всякий случай зонт и, лукаво улыбаясь, подчеркнул, что зонт обязательно надо вернуть.
Сына Валеры, высокого парня с кофе и собачкой из позавчерашнего утра, Самоварова встретила, выходя из подъезда. Растерявшись, она все же кивнула, и он, не глядя, машинально кивнул в ответ.
Он ее, конечно, не узнал.
Двигаясь по направлению к проспекту, Варвара Сергеевна свернула в арку, в которой затормозила вчера со своим неслучайным новым знакомым.
Она остановилась и принялась внимательно рассматривать старинный, нещадно изъеденный временем каменный свод. Вспомнились катакомбы из сна и спасительные, золотистые потоки света и музыки.
И тут самая странная, кажется, мысль пришла ей в голову.
Даже если и наврал ей этот Валерий Павлович, даже если настрогал так же шустро, как обед, свое складное объяснение, все равно только что прошедший час, что они провели вместе, пусть и в изрядном смущении, стоил даже его вранья…
9
Несмотря на тревоги последних дней, в то утро Галина проснулась в особенном настроении.
С раннего утра, пока собирала дочь в школу и собиралась сама, пока привычно металась по квартире, опасаясь забыть необходимую вещь, и повторно проверяла, выключены ли утюг, плита и закрыты ли краны, что-то новое, пока еще неясное, щекотало ее изнутри.
В рабочий кабинет Галины можно было попасть двумя путями: через длинный общий коридор, которым она всегда и пользовалась, или – существенно срезав путь, – через гостевой зал со сценой.
Сегодня она решила пройти через зал.
На сцене танцоры репетировали начатую еще Родиком постановку, пока еще совсем сырую, с не вполне сложившимся сюжетом.
Когда Галина поравнялась со сценой, она остановилась, пораженная, сама еще не понимая чем.
И тогда, вопреки обыкновению, Галина присела на краешек велюрового дивана, внимательно вглядываясь в происходящее на сцене.
Девки, эти безмозглые анорексички (глаза бы их не видели!), как обычно, кривлялись и ржали. Галина вспомнила, что Родион перед уходом решил покреативить, взяв в постановку приглашенных танцоров-кубинцев. Именно это и привлекло ее внимание: смуглые, скульптурные тела, глаза-угли и густые, черные, волнистые волосы.
Ох…
Глядя, как лихо кубинцы крутили танцовщиц в зажигательной сальсе, Галина на какие-то минуты утратила чувство реальности. Ей показалось, что мир, огромный мир за пределами ее тоскливого дома, состоит лишь из испепеляющего солнца, соленого моря, смеха, рома, дыма сигар и сладостной неги на песке.
Особо приглянулся один.
Самый высокий, самый белозубый и самый веселый.
Галина с удивлением расслышала, как парень, объясняя танцовщице движение, свободно говорил по-русски.
Заметив пристальный взгляд, танцор оставил девушку, спрыгнул со сцены и, подойдя к Галине, склонился перед ней в шутливом поклоне.
– Привет!
Его легкий акцент был умопомрачителен.
Галина почувствовала, как кровь бросилась в лицо. Хорошо хоть в зале даже днем был полумрак.
Функции Родиона теперь временно исполняла девица, из старожилок, самая, пожалуй, некрасивая, зато самая хваткая из всех этих дур. Когда кубинец подошел к Галине, та громко хлопнула в ладоши и объявила: «На сегодня все».
Галине пришла в голову дерзкая мысль: а что если позвонить Соломону Аркадьевичу и настоять на том, чтобы Галину попробовали еще и в качестве художественного руководителя? Почему бы и нет? И ей бы к зарплате деньжат накинули, и для них это куда бюджетней, чем брать человека на целый оклад.
– Понравилось?
– Да… Но есть недочеты, надо бы устранить.
– Но мы же только начали! И вы знаете как?
– Хм… Я вот о чем подумала: может, дадите мне несколько уроков сальсы? – неожиданно для себя сказала Галина.
Танцы – это то, что делает женщин легко уязвимыми.
Если девочку не отдали в детстве учиться хореографии, позднее ей лучше не начинать.
Даже если она посвятит все свободное время и потратит кучу денег на занятия, даже если будет относиться к этому совершенно серьезно, легкость и естественность, которые усваивает тело до начала полового созревания, ей не поймать уже никогда.
Друзья, конечно, будут удивляться, а особо чувствительные и восхищаться, но профессионал всегда заметит лажу.
У Галины был безусловный козырь – ее балетное прошлое.
– С удовольствием, мадам! – и парень снова склонился в шутовском поклоне. – Да хоть сейчас!
Читать бесплатно другие книги:
