Крах и восход Бардуго Ли
– Перебор? – поинтересовалась Женя.
– Да нет, в самый раз, – ответила я, поражаясь перемене в ней. Раз она может смеяться над реакцией этих олухов, это очень хороший знак. Мазь Давида исцеляла ее шрамы, а в остальном это была неоценимая заслуга Тамары.
На протяжении многих недель после нашего прибытия в Белый собор Женя отказывалась покидать свою комнату. Она просто лежала в темноте, не желая никуда выходить. Под пристальным вниманием стражей я говорила с ней, упрашивала, пыталась рассмешить. Но ничто не срабатывало. В итоге именно Тамара выманила ее из комнаты, требуя, чтобы Женя хотя бы научилась защищать себя.
– Какая тебе вообще разница? – пробормотала Женя, натягивая на себя одеяло.
– Никакой, – ответила Тамара. – Но если ты не можешь драться, то становишься обузой.
– Мне плевать, если меня ранят.
– А мне нет, – возразила я.
– Алине нужно следить за собственной безопасностью, – отрезала шуханка. – Она не может приглядывать и за тобой.
– Я и не просила.
– Разве не было бы чудесно, если бы мы получали только то, о чем просили? – сказала Тамара. А потом принялась щипать, трясти и попросту донимать Женю, пока та не откинула одеяло и не согласилась на одно занятие по борьбе – приватное, вдали от остальных, и чтобы только святые стражи присутствовали в качестве зрителей.
– Да я ее в лепешку размажу, – тихо пробурчала она мне. Должно быть, мой скептицизм читался на лице, поскольку Женя сдула рыжий завиток с исполосованного шрамами лба и сказала: – Ладно, тогда я дождусь, пока она заснет, а затем сделаю из ее носа пятачок.
Но она сходила на одно занятие, а затем на второе, и, насколько мне было известно, Тамара так и не проснулась ни с пятачком, ни с зашитыми веками.
Женя продолжала прятать лицо за платком и проводить большую часть времени у себя в комнате, но она уже не горбилась и не сторонилась людей в туннелях. Девушка сшила для себя черную шелковую повязку на глаз из подкладки старого пальто, а ее волосы значительно порыжели. Если Женя использовала свою силу, чтобы изменить цвет волос, значит, ее тщеславие частично вернулось, а значит, прогресс налицо.
– Что ж, начнем, – сказала она.
Женя села спиной к комнате, лицом к огню, и слегка надвинула платок на голову, раздвигая его края по бокам, чтобы создать ширму от посторонних глаз. Когда мы впервые это попробовали, уже через секунду на нас бросилась стража. Но увидев, что я просто наношу мазь на шрамы Жени, они предоставили нам немного пространства. Раны от ничегой Дарклинга они воспринимали как некий божественный приговор. За что – кто знает. Если преступление Жени в том, что она примкнула к Дарклингу, то большинство из нас были в этом виновны в то или иное время. А как бы они отреагировали на следы укуса на моем плече? Или на то, что я могла заставить тени извиваться?
Я достала жестянку из кармана и начала наносить бальзам на раны. У него был резкий травяной запах, от которого слезились глаза.
– Я никогда не осознавала, до чего сложно долго сидеть смирно! – пожаловалась Женя.
– А ты и не сидишь смирно. Только и делаешь, что ерзаешь.
– Чешется!
– Может, почесать тебя гвоздем? Как думаешь, это поможет снять зуд?
– Просто скажи, когда закончишь, противная девчонка! – Она пристально посмотрела на мои руки и прошептала: – Сегодня тоже не получилось?
– Пока нет. Горят только два очага, да и огонь слабый. – Я вытерла руки об грязноватое кухонное полотенце. – Все готово.
– Твоя очередь, – кивнула Женя. – Выглядишь…
– Кошмарно. Я знаю.
– Это относительное понятие.
Печаль явственно читалась в ее голосе. Я чуть не стукнула себя за бестактность.
Коснулась рукой ее щеки. Кожа между шрамами была гладкой и белой, как алебастровые стены.
– Ну я и ослица.
Уголки ее губ изогнулись. Почти в улыбке.
– Иногда бываешь. Но я сама об этом заговорила. Теперь помолчи и позволь мне выполнить свою работу.
– Ровно настолько, чтобы Апрат позволил нам и дальше здесь встречаться. Не хочу дарить ему симпатичную маленькую святую, чтобы порисоваться.
Девушка театрально вздохнула.
– Это надругательство над устоями моей веры, и позже ты мне это компенсируешь.
– Как?
Она склонила голову набок.
– Думаю, тебе стоит позволить мне сделать тебя рыжей.
Я закатила глаза.
– Не в этой жизни, Женя.
Пока она медленно меняла мое лицо, я крутила жестянку в руках. Попыталась приладить крышку на место, но тут какая-то ее часть высвободилась из-под мази. Я подняла ее кончиками пальцев – тонкий кусочек вощеной бумаги. Женя заметила его одновременно со мной.
На обороте неразборчивыми каракулями Давида было написано только одно слово: «сегодня».
Женя выхватила бумажку у меня из рук.
– О, ради всех святых. Алина…
Тогда-то мы и услышали топот тяжелых ботинок и какую-то возню снаружи. Котел упал на землю с громким лязгом, и одна из поварих взвизгнула, когда комната наполнилась святыми стражами с ружьями наготове и глазами, которые будто горели праведным огнем.
Апрат влетел вслед за ними в вихре коричневой робы.
– Очистить помещение! – рявкнул он.
Мы с Женей вскочили на ноги, а стражи начали грубо выпихивать поварих из кухни, пока те недоуменно возражали и испуганно вскрикивали.
– Что происходит? – требовательно спросила я.
– Алина Старкова, – сказал Апрат, – ты в опасности.
Мое сердце выпрыгивало из груди, но голос оставался спокойным.
– И что же представляет для меня опасность? – поинтересовалась я, поглядывая на котелки, кипящие в очагах. – Обед?
– Заговор! – провозгласил он, указывая на Женю. – Те, кто называют себя твоими друзьями, хотят тебя уничтожить!
Еще больше бородатых приспешников Апрата протопали через дверь позади него. Когда они выстроились в два ряда, я увидела испуганного Давида с круглыми глазами.
Женя ахнула, и я опустила руку ей на плечо, чтобы не дать ей кинуться вперед.
Следующими вошли Надя с Зоей, их руки были связаны, чтобы не могли призвать силу. Из уголка губ Нади стекала струйка крови, ее кожа побелела под веснушками. С ними был и Мал, его лицо сильно разбито. Он держался за бок и сутулился от боли, словно ему сломали ребро. Но хуже всего на меня подействовал вид стражей, охраняющих его по сторонам – Толя и Тамара. Девушке вернули ее топоры. Вообще-то, близнецы были вооружены не хуже, чем святые стражи. Они избегали встречаться со мной взглядами.
– Заприте двери, – приказал Апрат. – Мы разберемся с этой прискорбной ситуацией без свидетелей.
Глава 2
Массивные двери котельной захлопнулись, и я услышала, как повернулся ключ в замке. Попыталась не обращать внимания на то, как мой желудок скрутило до тошноты, и вникнуть в представшую картину. Надя и Зоя – две шквальные, – Мал и Давид, безобидный фабрикатор. «Сегодня», – говорилось в записке. Что это значило?
– Я спрашиваю еще раз, священник. Что происходит? Почему мои друзья под стражей? Почему они избиты?
– Эти люди тебе не друзья. Мы раскрыли их замысел – они планировали обрушить Белый собор прямо на наших глазах.
– О чем вы говорите?
– Ты сама видела сегодняшнюю дерзость мальчишки…
– Так проблема в этом? Что он не трепещет в вашем присутствии?
– Проблема в измене! – Он достал из мантии небольшой холщовый мешочек и подвесил его на кончиках пальцев вытянутой руки. Я нахмурилась. Мне встречались такие мешочки в мастерской фабрикаторов. Их использовали для…
– Взрывчатое вещество, – сказал Апрат. – Изготовленное этим фабрикаторским отрепьем с помощью материалов, которые собрали твои так называемые друзья.
– Подумаешь, ну сделал Давид взрывчатое вещество. Для этого могут быть сотни причин.
– Оружие запрещено в стенах Белого собора.
Я вздернула бровь, глядя на ружья, направленные на Мала и моих гришей.
– А это что? Поварешки? Если собираетесь бросаться обвинениями…
– Нам удалось подслушать, как они обсуждают свои планы. Выйди вперед, Тамара Кир-Батар. Поведай нам правду, которую ты разузнала.
Тамара низко поклонилась.
– Гриши и следопыт хотели усыпить тебя и отнести наверх.
– Я и хочу вернуться наверх.
– Взрывчатое вещество нужно, чтобы убедиться, что за вами не будет погони, – продолжила она, – и чтобы обрушить пещеры на Апрата и твою паству.
– На сотни невинных людей? Мал бы ни за что так не поступил. И другие тоже. – Даже эта мерзавка Зоя. – Да и не складывается ваша теория. Как бы они меня усыпили?
Тамара кивнула на Женю и наш чай.
– Я сама его пила! – рявкнула Женя. – В него ничего не подсыпано.
– Она опытная отравительница и лгунья, – ответила Тамара ледяным тоном. – И уже предавала тебя ради Дарклинга.
Женя вцепилась пальцами в шаль. Мы обе знали, что в этих упреках есть доля правды. Я ощутила неприятное покалывание зарождающихся подозрений.
– Ты ей доверяешь, – сказала Тамара. Ее голос звучал странно. Словно она отдавала приказ, а не выносила обвинение.
– Они только и ждали, когда запасутся достаточным количеством взрывчатого порошка, – сказал Апрат. – А затем собирались нанести удар, забрать тебя наверх и сдать Дарклингу.
Я покачала головой.
– Неужели вы ждете, что я поверю, будто Мал сдал бы меня Дарклингу?
– Его обманули, – тихо отозвался Толя. – Он так отчаянно хотел тебя освободить, что стал их пешкой.
Я покосилась на Мала. По его лицу ничего невозможно было прочесть. Во мне проклюнулись первые сомнения. Я никогда бы не доверилась Зое, да и что мне по-настоящему известно о Наде? Женя… Женя вынесла так много страданий из-за Дарклинга, но их связь глубоко укоренилась. На шее выступили холодные капельки пота, и я почувствовала, как паника захватывает меня, путает мысли.
– Интрига на интриге! – прошипел Апрат. – У тебя мягкое сердце, и оно тебя подвело.
– Нет, – отрезала я. – Все это какая-то бессмыслица.
– Они шпионы и обманщики!
Я прижала пальцы к вискам.
– Где мои остальные гриши?
– Их задержали для дальнейшего допроса.
– Я хочу знать, что им не причинят вред.
– Видите эту заботу о тех, кто ее предал? – спросил Апрат святых стражей. «Он наслаждается ситуацией, – осознала я. – Он ждал этого». – Вот что знаменует ее доброту, ее щедрость. – Его взгляд встретился с моим. – Некоторые получили травмы, но предателям обеспечат лучший уход. Только слово скажи.
Предупреждение было ясным, и я наконец поняла. Независимо от того, настоящим ли был заговор гришей или уловка, придуманная священником, он мечтал об этом моменте, возможности изолировать меня полностью. Больше никаких визитов в котельную с Женей, никаких разговоров украдкой с Давидом. Священник использует этот шанс, чтобы разлучить меня с любым, кто был предан мне больше, чем его делу. А я слишком слаба, чтобы его остановить.
Но говорила ли Тамара правду? Может ли быть, что мои союзники – на самом деле враги? Надя повесила голову. Зоя задрала нос, ее лазурные глаза сверкали с вызовом. Было легко поверить, что одна из них или обе могли пойти против меня, отыскать Дарклинга и преподнести меня в качестве подарка, надеясь на помилование. А Давид помог бы надеть ошейник…
Могли ли они обвести Мала вокруг пальца и втянуть его в предательский заговор? Он не выглядел испуганным или обеспокоенным… нет, он выглядел как в Керамзине, когда собирался сделать что-то, что закончится для нас неприятностями. Его лицо было все в синяках, но я заметила, как он выпрямился. А затем поднял взгляд, будто к небу, как если бы молился. Но я-то хорошо его знала. Мал никогда не был религиозным. Он смотрел на дымоход.
Интрига на интриге. Нервозность Давида. Слова Тамары. «Ты ей доверяешь».
– Отпустите их, – приказала я.
Апрат покачал головой, его лицо было полно печали.
– Наша святая ослаблена теми, кто клялся ей в любви. Посмотрите, какая она хрупкая, болезненная. Всему виной их пагубное влияние. – Некоторые из святых стражей закивали, и я заметила странный фанатичный блеск в их глазах. – Не стоит забывать, что она не только святая, но и юная девушка, управляемая эмоциями. Она не понимает, какие силы орудуют здесь.
– Я понимаю, что вы сбились с пути, священник.
Апрат одарил меня жалостливой, снисходительной улыбкой.
– Ты больна, Санкта-Алина. Ты не в своем уме. Не можешь отличить друга от врага.
«Как типично для этого места», – мрачно подумала я. Сделала глубокий вдох. Пришло время делать выбор. Мне нужно кому-то довериться, но точно не Апрату – человеку, который предал собственного короля, затем Дарклинга, и который с радостью организовал бы мое мученичество, если бы это послужило его целям.
– Вы отпустите их, – повторила я. – Второй раз предупреждать не стану.
Его губы растянулись в ухмылке. За жалостью крылось высокомерие. Он прекрасно понимал, какая я слабая. Оставалось надеяться, что остальные знают, что делают.
– Тебя сопроводят в твои покои, чтобы ты провела день в уединении, – ответил Апрат. – Ты обдумаешь все произошедшее, и к тебе вернется здравый смысл. Сегодня мы вместе помолимся о наставлениях.
Почему мне кажется, что под «наставлениями» подразумевалось местонахождение жар-птицы и любые возможные сведения, которые у меня имелись, о Николае Ланцове?
– А если откажусь? – спросила я, оглядывая святую стражу. – Осмелятся ли ваши солдаты поднять оружие против своей святой?
– Тебя никто не тронет. Мы тебя защитим, Санкта-Алина, – сказал Апрат. – Но я не могу оказать ту же любезность тем, кого ты называешь друзьями.
Очередные угрозы. Я всмотрелась в лица стражей, в их горящие глаза. Они убьют Мала, убьют Женю, запрут меня в комнате, и при этом назовут свои поступки праведными.
Я сделала шажок назад. Знала, что Апрат истолкует это как признак слабости.
– Вы знаете, почему я прихожу сюда, священник?
Тот отмахнулся, не скрывая своего нетерпения.
– Это место напоминает тебе о доме.
Я на секунду встретилась взглядом с Малом.
– Вам давно стоило бы понять… у сироты нет дома.
Пошевелила пальцами в рукавах. По стенам котельной поползли тени. Маленькая уловка, чтобы отвлечь их, но этого хватило. Святые стражи вздрогнули, бешено размахивая винтовками, а их пленники-гриши удивленно отпрянули. Мал не мешкал.
– Сейчас! – заорал он. Затем рванул вперед, выхватывая взрывчатый порошок из рук Апрата.
Толя взмахнул кулаками. Двое стражей повалились на пол, хватаясь за грудь. Надя и Зоя подняли руки, а Тамара повернулась, рассекая топорами их веревки. Обе шквальные приготовились к атаке, и по комнате пронесся ветер, поднимая сор с земли.
– Схватить их! – крикнул Апрат. Стражи опомнились и начали действовать.
Мал подкинул мешочек с порошком в воздух. Надя и Зоя подняли его выше, к дымоходу.
Мал накинулся на одного из стражей. Должно быть, он притворялся, что у него сломано ребро, так как теперь в его движениях не было ничего осторожного. Удар кулаком, замах локтем – и страж повергнут. Мал схватил его пистолет и прицелился вверх, в дымоход, во тьму.
Это их план? Никто не может попасть с такого расстояния.
Еще один страж наскочил на Мала. Тот увернулся и выстрелил.
На секунду воцарилась тишина, а затем, среди напряженного молчания, высоко над нами я услышала приглушенный взрыв.
В нашу сторону понесся рев. Из дымохода вылетело облако сажи и щебня.
– Надя! – воскликнула Зоя, сцепившись со стражем.
Надя взмахнула руками, и облако замерло, скрутилось и приняло форму вихрящейся колонны. Затем отлетело и рухнуло на пол безвредной кучкой гальки и грязи.
Я воспринимала все как в тумане – борьба, гневные крики Апрата, пожар от возгорания жира, начавшийся у дальней стены.
Мы с Женей приходили на кухню лишь по одной причине: очаги. Не ради тепла или любого намека на уют, а потому что каждый из этих древних очагов выходил к главному дымоходу. А тот, в свою очередь, был единственным местом в Белом соборе с прямым доступом на поверхность. Прямым доступом к солнцу.
– Стреляйте в них! – крикнул Апрат святым стражам. – Они пытаются убить нашу святую! Они убьют нас всех!
Я приходила сюда каждый день, надеясь, что повара разожгут как можно больше очагов, и дымоход откроют полностью. Пыталась призывать свет, прячась от святой стражи за платком Жени и пользуясь их суеверным страхом. Но я терпела неудачу раз за разом. Теперь же Мал подорвал дымоход и открыл его. Мне оставалось только призвать свет и молиться, что он ответит.
Я чувствовала его, в милях надо мной – еле различимый, словно тихий шепот. Меня охватила паника. Расстояние слишком велико. С моей стороны было глупо надеяться.
И вдруг показалось, будто что-то внутри меня поднялось и потянулось, как животное, залежавшееся в спячке. Его мышцы ослабли от бездействия, но оно по-прежнему там, ждет. Я позвала, и свет откликнулся, усиленный мощью рогов на моей шее и чешуек на запястье. Он стремился ко мне, нетерпеливо и радостно.
Я улыбнулась Апрату, позволив ликованию наполнить меня.
– Как человеку, столь одержимому священным огнем, вам стоит обращать больше внимания на дым.
Свет пронзил меня и затопил всю комнату ослепительным каскадом, который озарил почти комичное выражение потрясения на лице Апрата. Святые стражи вскинули руки, зажмурив глаза от яркого сияния.
Со светом пришло и облегчение, ощущение правильности и целостности, которого я не испытывала месяцами. Какая-то часть меня искренне боялась, что я никогда не восстановлюсь полностью. Что, используя скверну в своей борьбе с Дарклингом, осмелившись создать теневых солдат и посягнуть на творение в сердце мира, каким-то образом я утратила этот дар. Но теперь мое тело оживало, клетки восстанавливались. Сила текла в моей крови и вибрировала в костях.
Апрат быстро пришел в себя.
– Спасите ее! – взвыл он. – Спасите от предателей!
Некоторые стражи выглядели сбитыми с толку, другие испуганными, но двое шагнули вперед, чтобы выполнить его приказ, наставив сабли на Надю и Зою.
Я заточила свою силу в сверкающую косу, почувствовала мощь разреза в руках.
Тут передо мной прыгнул Мал. Я едва успела остановиться. Дрожь от сдерживаемой силы пронеслась по моему телу, и сердце пропустило удар.
Мал выхватил меч и, сверкнув лезвием, проткнул одного стража, а затем и другого. Они повалились, как подкошенные.
Еще двое кинулись в атаку, но Толя с Тамарой тут же их остановили. Давид подбежал к Жене. Надя и Зоя подкинули очередного бойца в воздух. Я видела других стражей по периметру, поднимающих ружья, чтобы открыть огонь.
Ярость пульсировала во мне, но я попыталась ее обуздать. «Довольно, – сказала я себе. – Хватит смертей на сегодня». Метнула разрез огненной дугой. Тот прошел сквозь длинный стол и проделал в земле перед святыми стражами темную зияющую траншею на кухонном полу. Как глубока она была – неизвестно.
На лице Апрата был написан ужас – ужас и что-то, что вполне можно было трактовать как восторг. Стражи пали на колени, и через секунду священник последовал их примеру. Одни заплакали, другие начали читать молитвы. За кухонными дверями раздался стук кулаков и крики: «Санкта! Санкта!»
Меня порадовало, что они взывали ко мне, а не к Апрату. Я опустила руки, и свет погас. Мне не хотелось его отпускать. Посмотрела на тела поверженных стражей. У одного в бороду набились опилки. Я чуть не стала человеком, положившим конец его жизни.
Я призвала слабый свет и заставила его гореть теплым ореолом вокруг себя. Нужно быть осторожной. Сила меня подпитывала, но я слишком долго жила без нее. Мое ослабшее тело с трудом удерживало ее, и я не знала, где мои границы. И все же я месяцами находилась под контролем Апрата, другой такой возможности уже не представится.
Вокруг мертвых мужчин собирались лужи крови, за дверями котельной ожидала толпа. В голове зазвучал голос Николая: «Люди любят зрелище». Спектакль еще не окончен.
Я вышла вперед, осторожно обходя собственноручно проделанную траншею, и встала перед одним из стражей, преклонивших колено.
Он был моложе остальных – борода только начала отрастать; он потупил взгляд в пол и бормотал молитвы. Я услышала не только свое имя, но и имена настоящих святых, произнесенные так быстро, словно это было одно слово. Когда я прикоснулась к его плечу, юноша закрыл глаза, и по его щекам потекли слезы.
– Пожалуйста, простите меня, – сказал он. – Простите меня.
– Взгляни на меня, – нежно произнесла я.
Он заставил себя поднять голову. Я ласково, как мать, взяла его лицо в свои руки, хотя он едва ли был старше меня.
– Как тебя зовут?
– Владим… Владим Озваль.
– Иногда полезно сомневаться в святых, Владим. И в людях тоже.
Он, содрогнувшись, кивнул, и из его глаз покатились новые слезы.
– Мои воины носят мой символ, – сказала я, подразумевая татуировки солнечных солдат. – До сегодняшнего дня вы отделяли себя от них, уходя с головой в книги и молитвы, вместо того чтобы слушать свой народ. Будешь ли ты носить мой символ теперь?
– Да, – пылко прошептал юноша.
– Клянешься ли в верности мне и только мне?
– С радостью! – воскликнул он. – Солнечная королева!
У меня скрутило живот. Часть меня ненавидела то, что я собиралась сделать. Нельзя ли просто заставить его что-то подписать? Дать кровную клятву? Твердое обещание? Но мне нужно быть сильнее этого. Этот юноша и его товарищи ополчились против меня. Нельзя позволить, чтобы это случилось вновь. Это язык святых и страданий, язык, который они понимают.
– Расстегни рубаху, – приказала я. Уже не любящая мать и совсем другая святая – воин, орудующий священным огнем.
Солдат не мешкая завозился с пуговицами. Распахнул рубашку, обнажая грудь. Я устала и все еще чувствовала себя слабой. Нужно сосредоточиться. Мне хотелось сделать отметину, а не убить его.
Я почувствовала свет в своей руке. Прижала ладонь к гладкой коже над его сердцем, и выпустила импульс. Владим вздрогнул от прикосновения, обжигающего его плоть, но не закричал. Его глаза расширились и смотрели не моргая, лицо выражало восхищение. Когда я отняла руку, на его груди воспаленно пульсировал отпечаток моей ладони.
«Неплохо, – мрачно подумала я, – для первого опыта по нанесению увечий человеку».
Я отпустила силу, радуясь окончанию представления.
– Готово.
Владим посмотрел на свою грудь, и его лицо расплылось в блаженной улыбке. «У него есть ямочки, – осознала я, вздрагивая. – Ямочки и отвратительный шрам, который останется с ним на всю жизнь».
– Спасибо, Солнечная королева.
– Встань, – приказала я.
Он поднялся, не прекращая счастливо улыбаться, по его щекам все еще текли слезы.
Апрат зашевелился, будто решил встать.
– Не двигайтесь! – рыкнула я, снова приходя в ярость. Это он виноват, что мне пришлось заклеймить юношу. Это он виноват, что двое мужчин мертвы и их кровь собирается в лужу, в которой плавают шелуха от лука и морковная стружка.
Я посмотрела на него сверху вниз. Ощутила соблазн лишить его жизни, избавиться от него навсегда. Это было бы очень глупо. Я впечатлила нескольких солдат, но если убить Апрата, кто знает, какой тогда воцарится хаос. «Но ты этого хочешь», – отозвался голос в моей голове. Отплатить за месяцы под землей, за страх и угрозы, за каждый день, потерянный впустую, в то время как я могла бы охотиться на жар-птицу и мстить Дарклингу.
Должно быть, он прочел это намерение в моих глазах.
– Санкта-Алина, я просто хотел защитить тебя, чтобы ты снова стала здоровой, – залебезил он.
– Тогда считайте, что ваши молитвы услышаны. – Такого лжеца еще поискать. Последнее слово, которым я решилась бы себя описать, это «здоровая». – Священник, вы обеспечите убежищем всех, кто его ищет, а не только тех, кто поклоняется солнечной святой.
Он помотал головой.
– Безопасность Белого собора…
– Если не здесь, то где-то еще. Разберитесь с этим.
Он тяжко вздохнул.
– Разумеется.
– И мы больше не будем забирать детей в солдаты.
– Если верующие хотят сражаться…
– Вы на коленях, – заметила я. – Это не переговоры.
Он поджал губы, но через секунду покорно склонил голову.
Я осмотрелась.
– Вы все свидетели моих распоряжений. – Затем повернулась к одному из стражей. – Дай мне свое ружье.
Он отдал его без колебаний. Я с удовольствием отметила, как глаза Апрата округлились от ужаса, но я просто передала оружие Жене, а затем потребовала саблю для Давида, хотя знала, что тому от нее мало пользы. Зоя и Надя были готовы призвать силу, а Мал и близнецы уже хорошо вооружены.
– Встаньте, – сказала я Апрату. – Давайте объединимся во имя достижения мира. Сегодня мы стали свидетелями чуда.
Он поднялся, и я обняла его, шепча на ухо:
– Вы благословите нашу миссию и будете следовать моим приказам. Или я разрежу вас пополам и брошу по частям в Каньон. Все понятно?
Священник сглотнул и кивнул.
Мне было необходимо время, чтобы все обдумать, но его не хватало. Пришла пора открыть двери и объяснить людям смерть стражей и взрыв.
– Позаботьтесь о своих павших, – сказала я одному из святых стражей. – Мы понесем их с собой. У них… есть семьи?
– Мы – их семья, – ответил Владим.
Я обратилась к остальным:
Читать бесплатно другие книги:
