Край, где поселились люди Корчик Алевтина

– Влада, ты звонила? – Элла уже была немного подшофе.

– Да, просто, хотела сказать, что я дома осталась.

– А чего так?

– Да будешь смеяться, я не смогла выйти… Дверь замело, ну знаешь, это у нас не первый раз…

– А-а, дела… А твой не звонил?

– Я дозвонилась, Эл. Грустная история, которую не стоит рассказывать под Новый год. Расскажу позже.

– Чего? Новости не очень?.. Бухает?

– Бери выше! Мало того, что бухает, так еще и не один.

– О-о… – грустно протянула Элла. – Вот же… Влада, а чего ж он так…

– Ой, ну его, Эл. Не получилась новая жизнь.

– Да ну его на хрен! – было слышно, что подвыпившая сестра расстроилась. – Кошмар этот…

– Ладно, Эл, давай, обнимаю-целую!

– Ты давай там держись молодцом! Не грусти там, хорошо?

– Хорошо. Буду стараться.

Влада приготовила салат, пригубила еще несколько рюмочек коньяка, глянула на припасенную заранее бутылку вина, немного походила и стала успокаиваться. «Как получилось – так получилось».

Она включила телевизор, новогодние программы сразу улучшили настроение. «Буду отдыхать». Шагая по квартире и занимаясь скромными приготовлениями собственного маленького праздника, Влада вспомнила знакомство с одним молодым интересным парнем. Ее сходу поразили его способность красиво говорить и потрясающее чувство юмора, замечалось, что парень образован, умен и обладает недюжинным интеллектом. Взяв у нее номер телефона, он засыпал ее текстовыми сообщениями, невероятно интересными и будто сочиненными рукой настоящего писателя. Сейчас Влада уже не могла воспроизвести дословно ни одно из его коротких произведений, так только, некоторые расчлененные обрывки остались в памяти. «Милая Гретхен!» – приветствовал ее новый знакомый странным образом в очередном послании, тогда ей такое обращение к себе показалось очень потешным. Влада даже пожалела потом, что стерла все его сочинения. «Целая книга бы получилась. Я бы прославилась», – она улыбнулась, вспомнив переписку. Правда, на этих записях роман застопорился: парень все строчил и строчил очередные опусы, и если сначала Влада с радостью погрузилась в мир виртуального общения, то через неделю, не получив от нового знакомого никаких реальных предложений встретиться, она загрустила. И как-то однажды, разговаривая с подругой Ларисой, с которой они вместе и познакомились с этим образованным парнем, та спросила:

– А что там у тебя с Эдиком?

– Да ничего, переписываемся пока.

– Две недели?! – Лариса не была любительницей долгих прелюдий взрослых людей и считала переписку детской территорий, подходящей для учеников младших классов.

– Не, не две…

– А посерьезнее что-нибудь?

– Да пока только пишет… – и Влада практически наизусть озвучила несколько сообщений, включая обращение «милая Гретхен».

Лариса рассмеялась.

– Прикольно. Смешно-смешно, только ты напиши этому долбоящуру, что тебе не двенадцать, и зовут тебя именем русским, а не немецким. Вот писатель х*ев.

– Да ладно тебе, – немного возмутилась Влада. – Че надо в койку бежать сразу?

– Нет, сразу не надо, можно немного погодя. Похоже просто, что это – *барь-писака. Так и будет строчить сообщения, а, скорее всего, просто женат и уши свободные нашел, вернее, глаза.

– Да посмотрим…

– Ну да, ну да, смотри-смотри, я разве против, милая Гретхен, – и Лариса снова засмеялась.

С тех пор одна из близких подруг ее так и называла, а графоман еще долго отправлял свои трактаты и, в конце концов, Влада с ним распрощалась.

Как только она вспомнила эту маленькую историю, тотчас от Ларисы прилетело сообщение с поздравлениями: также, как и обычно, оно начиналось с немецкого имени. Влада засмеялась, отправила подруге ответ с кучей улыбающихся смайликов, снова глянула в телефон, который показывал все меньший уровень сигнала, и уселась перед телевизором, замотавшись в любимый разноцветный плед.

Периодически она вставала и отвечала на приходящие поздравления. Все знакомые и близкие уже отметились: еще днем позвонила первая свекровь, душевно пожелала ей самого лучшего в новом году и еще раз поблагодарила за возможность видеть внука. Сын набрал, порадовав новыми успехами и теплыми словами, и даже первый муж прислал поздравление: скромное, грамотное и вежливое. Подруги, коллеги, бывшие… Новый год приближался, стрелки часов подвигались к отметке «полночь».

Влада вскочила – одно дело осталось недоделанным: в шкафах находились аккуратно разложенные вещи Олега. Он уже успел «пометить» территорию: пара рубашек, нижнее белье, две пары джинсов, ну и мелочевка. Влада достала большой пакет и аккуратно сложила вещи. «Ну все… хватит с меня этого подарка». Она вздохнула, глянула на экран телевизора, где исполняла очередной хит стройная артистка, и направилась на кухню. Вдруг потух свет, звук сразу пропал, и Влада застыла между кухней и прихожей – походило на то, что в доме выключили электричество.

«Ну ни фига себе… – застонала девушка. – Но только не это… Только не это!» – закричала она в темное пространство квартиры. Влада пощелкала выключателями и выглянула на площадку – света нигде не было. «Вот это праздник…» Ей сразу стало понятно, что вряд ли кто-то будет чинить проводку и подводить электричество в ее дом на отшибе в новогоднюю ночь. Влада схватилась руками за голову: свет отключали крайне редко, и у нее даже не было особых запасов ни фонариков, ни свечей. Она потянулась за огарком, зажгла его, и с помощью слабо горящего огрызка попыталась найти старые подарочные свечи. «О, вот они!..» – поиск увенчался успехом, но бодрости духа не добавил. «М-да…» – Влада раздумывала, чем ей теперь заняться. Она вышла на лоджию и оглядела дом с одной из сторон, куда выходили окна ее однушки. Все квартиры выглядели сейчас пустующими, нигде не мелькали отблески загоревшихся фонариков, жильцы явно отсутствовали. Вроде бы информация была не новой, но стало так одиноко, что захотелось сходить в гости хоть к кому-нибудь, лишь бы не сидеть впотьмах в пустой квартире с видом на заснеженный пустырь.

Влада покрутила телефон в руках – можно было посмотреть что-нибудь новогоднее в интернете. Она стала загружать сайты, как сразу увидела значок отсутствия сети, антенна практически не отображалась. «Вот это Новый год…» Перспектива провести праздник именно так – даже без света и привычных телевизионных праздничных программ, стала казаться чересчур печальной. Предпринять еще одну попытку выйти из дома тоже показалось глупым – до полуночи оставалось минут сорок. «Ладно, держись, раз уж так все получилось, – Влада подбодрила себя и уселась под пушистый плед. – Что делать… Только лечь спать остается» Она немного повздыхала, вокруг стояла непроглядная темнота, тускло освещаемая маленькой свечкой, и Влада решила дождаться боя курантов, которых она теперь не могла услышать даже из телевизора, а потом все-таки отправиться на боковую.

Без привычных шумовых эффектов настрой стал меняться не в лучшую сторону, спать совершенно не хотелось. Влада зажгла все три имеющиеся у нее на руках свечи и попыталась полистать журналы, но буковки сливались и напрыгивали одна на другую под неровным дрожащим пламенем, пришлось отбросить и это маленькое развлечение.

Мобильник отобразил полночь. Влада налила рюмку коньяка, чокнулась о стоявшую бутылку и наколола на вилку шпротину. «С новым годом, милая Гретхен! С праздником, дорогая Влада!» – она громко произнесла поздравления самой себе и привстала с уютного дивана. «Почему так холодно, сколько там на улице?..» Она подсветила свечкой столбик термометра, совершенно ничего не разглядела и, снова глянув на пространство вокруг дома, не увидела ничего, кроме кромешной тьмы. Уже отходя от окна, Влада по привычке протянула руки к батарее – та была еле теплой.

«Е-мое!! Отопление выключили!». В принципе, это было стандартной ситуацией: батареи стояли холодные, если происходила авария где-то на участке энергосети. Влада уже отчетливо ощущала прохладный воздух в квартире. «Так вот почему я так замерзла». Она подошла к шкафу, вытащила свою длинную шерстяную кофту и теплые махровые носки. «Так… надо ложиться спать, пока я не околела, новый год начался, за праздник выпила, с бывшим окончательно рассталась… Пора спать», – подвела она итог своим планам и размышлениям.

Влада достала еще одно одеяло и, не раздеваясь, закуталась и попыталась уснуть. Тишина, темнота, вот только теплоты не было, три «тэ» – это были составляющие ее качественного отдыха. Она попыталась задремать, но сон совершенно не приходил, и вроде квартира еще не остыла, а Влада почему-то уже успела сильно замерзнуть, не помог даже выпитый накануне коньяк. Она еще поворочалась и вдруг громко произнесла: «Ванная! У меня же есть еще ванная! – Влада почувствовала тебя победительницей. – Вот где можно провести часть новогодней ночи! – она сразу вспомнила про недавно подаренный набор ароматных шариков. – Свечи, пена и тепло, о, как хорошо я придумала!» – она даже заулыбалась. Быстро схватив со стола свечи, она метнулась в санузел. В квартире уже отчетливо ощущался холод, и как только Влада поднялась с кровати, у нее сложилось впечатление, что она находится не в помещении с удобствами, а вообще без стен и потолка на морозном пустыре – руки и ноги уже были просто ледяными.

Влада потянулась к пробке, вставила ее в отверстие ванной и повернула кран с горячей водой. «Опачки…» – растерянно застыла она с ароматными шариками в руках. Она крутнула кран с холодной водой, и оттуда полилась еле заметная струйка. Влада быстро подставила небольшой таз, в котором она стирала вещи из деликатных тканей. «У меня же запасов воды даже нет…» – праздничная ночь подсовывала все новые сюрпризы.

В квартире становилось все холоднее. Влада уже успела переодеться во все самые теплые вещи и даже с помощью свечи нашла старый спортивный костюм, который она покупала для поездки в горы, а заодно и колготки с ворсом. Ее все равно знобило. Тут она вспомнила, что мама как-то купила ей в подарок объемное пуховое одеяло. Влада тогда даже возмутилась: такую огромную покупку она даже не знала куда положить, да к тому же такими толстыми одеялами она никогда не укрывалась, и тогда недовольно хмыкнула, считая подарок совершенно бесполезным, и предполагала передарить его кому-нибудь на следующий праздник. Сейчас она с огромной радостью достала упаковку. Одеяло было как раз кстати – мягкое, объемное и очень теплое. Упаковавшись под завязку и угрюмо глянув на остатки воды, которые стекли в таз, Влада закрутила плотно краны и улеглась, предварительно осушив еще одну рюмочку коньяка. Уснуть, несмотря на вечерние и ночные сюрпризы, как ни странно, все-таки удалось, организм согрелся под новым одеялом, и Влада погрузилась в сон.

Геннадий Петрович открыл глаза и привычно глянул на стоявший рядом старый будильник, который много лет служил ему верой и правдой. Семь утра. Новый год наступил. Мужчина поежился: в комнате было холодно.

«Ну-ка, ну-ка, глянем, что за окном», – он давно уже разговаривал сам с собой и привык к внутреннему громкому диалогу. Больше беседовать было не с кем – одинокий мужчина, отмечающий праздники без гостей и застолья. Да впрочем, он давно привык и к этому.

За окном ничего не просматривалось, только мело так сильно, что разглядеть ничего не получалось. Геннадий Петрович прошел на кухню и включил свет – пластиковый квадратик под пальцем щелкнул, а вот светлее не стало. Отсутствие электричества – так можно было назвать это непослушание белой коробочки. Мужчина хмыкнул, потрогал батарею центрального отопления и снова пробурчал что-то себе под нос. «Вот дела… Это ж когда отремонтируют теперь… Что там у них произошло в Новый год-то…»

Геннадий Петрович потянулся к крану, и брови сами собой удивленно поползли вверх. «Давненько такого не было». Он посмотрел по сторонам – обычно все системы в квартире функционировали исправно, и в запасах воды не было никакой необходимости. Геннадий Петрович оглядел кухню: пара полторашек да графин, заполненный наполовину. «Хватит мне, на чаек хватит», – пробурчал мужчина себе под нос, налил в чайник чистой воды и зажег газ, собираясь выпить крепкого чая.

«Хватит… Сколько мне одному надо, – и сразу вдруг задумался. – А как же соседи?.. – заботливо вспомнил он про жителей дома. – А-а… Новый год, все разъехались». Ему не было грустно, этот день никогда не был для него особым праздником – просто хорошая добрая традиция поздравлять друг друга, смотреть телевизор и дарить подарки. А вообще, стандартно он этот праздник всегда встречал на службе, долгие годы. Раньше вообще много чего по-другому было, например, обращались к нему – Геннадий Петрович или «товарищ подполковник», а не как сейчас – «Генка», «Генчик» или, и того хуже, «дядя Гена».

Все изменилось, когда он вышел на пенсию – рано, когда еще ему не стукнуло и полтинника, и переехал в город жены. Устроившись на работу на красиво звучащую должность «инженер-технолог» на местное предприятие, которое изготавливало пластиковую посуду, он вдруг ни с того ни с сего стал зваться «дядей Геной». Ему это очень резало слух: военный человек, с высоким званием, красивый, одинокий, статный мужчина, который так пользовался успехом у женщин после смерти жены, и вдруг – «дядя Гена». Но потом он привык. Соседи, правда, звали его как положено – Геннадий Петрович. Он не так давно жил в этом доме, всего несколько лет. Переехал в город жены, а теперь тестя и тещи, ведь здесь жили две дочки, еще с тех пор как умерла жена.

Он тогда вообще ничего не понял, как впрочем, и потом да и сейчас. Все случилось здесь же, в этом городе, в котором он сейчас находился в холодной квартире. Они с женой приехали в отпуск к родителям вместе с двумя дочками. Все были невероятно рады. А потом… Потом ему вдруг раздался звонок, когда он с приятелем поехал на рыбалку.

– Гена… Гена… – теща задыхалась. – Приезжай срочно, Гена, Иру в больницу увезли… Ой, там…

– Елена Семеновна, а что случилось? – он тогда очень спокойно ответил теще.

– Ой, Гена, ой, там… Упала Ира, приезжай скорее!..

А дальше Геннадий Петрович, который тогда еще в основном звался по имени, потому что ему только стукнуло тридцать, вообще ничего не понял. Приехав в названную тещей больницу, он спокойно подходил к приемному отделению, когда увидел бледного тестя, тот нервно курил, комкая в руках пачку сигарет. На нем не было лица, что для Гены показалось тогда очень странным: за годы семейной жизни тестя он видел исключительно в благодушном состоянии с блаженной улыбкой на лице. Тот, заметив зятя, махнул рукой в сторону больничного крыльца, мол, иди, а я пока здесь постою. Гена не стал беспокоить родственника и потопал по ступенькам дальше. Он даже тогда не успел не то что занервничать или испугаться, он вообще просто прибыл по звонку тещи. Слова про «упала» до него будто не дошли – законная супруга никогда не болела, не жаловалась на недомогания и не лежала в больницах, поэтому Гена просто шел проведать жену и узнать, что там у нее стряслось.

Пунцовая теща встретила его с дрожащими руками и только собралась что-то рассказать задыхающимся голосом, как к ним подошел высокий мужчина в белом халате. Он стал что-то говорить, причем такое размытое и расплывчатое, что Гена – военный человек, живший по уставу уже много лет и привыкший выполнять четкие понятные команды, вообще не понял, что тот им пытается объяснить, а только равнодушно поглядывал на больничные палаты, ожидая встречи с женой.

Ему тогда было совершенно неинтересно слушать тонкости медицинских терминов. Он просто вежливо стоял возле этого мужчины в белом халате, а слова его даже не долетали до ушей. А потом Гена услышал, как вдруг закричала теща. Он повернулся и еле успел подхватить падающую на пол женщину. Он только собрался спросить, что случилось, как увидел стоявшего рядом тестя, которого даже не заметил сначала, тот мелко трясущимися руками вытирал слезы.

Гена растерянно переводил взгляд с лежавшей на кушетке тещи на бегающих вокруг них врачей, с длинного чистого коридора на большое окно, слышал имя собственной жены, слово «держитесь», еще что-то, и не мог понять, что же все-таки произошло. Видимо, так был устроен его организм, который так ничего и не разобрал, а только с трудом улавливал дальнейшие события и фразы, и только растерянные и заплаканные глаза двух дочек, которые тогда были еще школьницами, немного возвращали его в реальность – ту реальность, где его жены уже не было.

Дочери остались с родителями жены. Гена плохо запомнил, но вроде он кивал и соглашался, когда тесть и теща объясняли ему о необходимости оставить девочек и смущенно разводили руками. Тогда Гена вернулся к месту службы уже один: пустая квартира в офицерском трехэтажном уютном доме казалась незнакомой, а друзья и сослуживцы, приходя и потупив глаза в пол, говорили непонятные слова, словно громкость звука их голосов теперь выключилась, причем абсолютно у всех одновременно. Они просто что-то шептали и бурчали тихо-тихо, как будто делали это специально, для того чтобы он их не услышал.

Только однажды, уже засыпая, Гена услышал, как зазвонил стационарный телефон; обычно жена всегда снимала трубку, почему-то именно так было заведено у них в доме. Тогда громкая трель не умолкала, и Гена попытался разбудить спящую сзади жену.

– Ир, телефон…

Рука, вместо привычного ощущения округлого бедра жены, вдруг упала безжизненно куда-то вниз, свалившись на гладкую заправленную постель, и вот только тогда он все понял. Взгляд сразу переместился на кресло с наброшенным халатом жены и тогда Гена резко вскочил. Громким внутренним голосом он озвучил команду собственному организму снова погрузить себя в состояние полного и безмятежного непонимания случившегося в его жизни. Словно в ответ на огромную просьбу, подсознание выдвинуло необходимое для этого условие: в кратчайшие сроки убрать из зоны видимости все вещи и предметы, напоминающие о супруге. Гена справился с заданием собственного организма: все было собрано просто в считанные секунды, а большой пакет, оставшийся от покупки новой мебели, мгновенно убран на антресоли под потолком. Потом Гена прошел на кухню, налил себе полстакана разбавленного медицинского спирта и лег спать, с огромной надеждой, что утром вновь окажется в безмятежном состоянии совершенного непонимания происходящего. Видимо, необходимые условия были выполнены, и Гена, поднявшись спозаранку, привычно отправился на службу.

Геннадий Петрович не знал, любил ли он свою жену, с которой они поженились на последнем курсе военного училища, никогда не думал, хорошо ли они жили, не искал и не анализировал причинно-следственные связи их диалогов и взаимоотношений. Они просто существовали в обычной жизни, как все: как их родители, как соседи по дому, как остальные приятели и знакомые. Обычная семья – муж, жена и две дочки.

Спустя некоторое время популярность Гены среди женщин вдруг стала расти не по дням, а практически по часам. Скорбные лица и тихие бурчания при встрече с ним резко исчезли, а на пороге квартиры вдруг все чаще и чаще замечались женские фигуры, и слышались приятные тонкие голоса. Как по мановению волшебной палочки Геннадий Петрович словно превратился в известного артиста, и о нем сразу все заговорили. Он будто в одночасье стал лакомым кусочком среди всех одиноких женщин их небольшого военного городка. Он даже не заметил пустоты своего дома, в квартире всегда кто-то пребывал: то друзья приводили знакомить с ним очередных незамужних девушек, то сами представители женского пола захаживали по выходным, то его постоянно звали в гости на очередные праздники. Гену просто закрутило само собой в беспокойный водоворот общения.

Но другая семейная счастливая жизнь уже не сложилась, он и сам не понимал почему, хотя этот вопрос так часто задавали ему все знакомые. Красивые лица, стройные фигуры, милые улыбки – просто место законной супруги, скорее всего, в его жизни было только одно, и с уходом жены оно просто исчезло. Просто не получилось добыть еще одну вакансию на роль нового члена семьи Гены, не было больше такой единицы в штатном расписании его судьбы.

Выйдя на пенсию, Геннадий Петрович переехал в город жены. Дочери на тот момент уже выросли. Конечно, он не забывал о них ни на минуту: исправно приезжал навестить, присылал денежные переводы и подарки, и регулярно писал письма. И когда встал вопрос о дальнейшем месте проживания, Геннадий Петрович не задумывался ни на секунду, хотя женщина, с которой он жил на момент выхода на пенсию, планировала совсем другое место своего, а заодно и Гены, переселения, и за ним не поехала, а обидевшись, собрала вещи и громко хлопнула дверью. Дочери ждали отца; теплые любящие взгляды, забота, внимание, приглашения в гости; мужчина, глядя в глаза своих уже взрослых детей, отогрелся и никогда не пожалел о своем решении.

Приехав в город, Геннадий Петрович рассматривал варианты квартир вместе с молодым агентом, и тот, предлагая очередную однушку, сказал:

– Квартира хорошая, планировка замечательная, ремонт, только она в бл*дском краю.

– А?.. – Геннадий Петрович ничего еще не понял, но парень пояснил.

– Дом на отшибе находится, никак не снесут. Далеко от остановки, конечно, да и пустырь вокруг. А так дом очень хороший, когда снесут – квартиру получите. Чем не хороший вариант? Вам одному с головой там места хватит. Школа, садик, торговые центры, вам, я думаю, ни к чему?

– А как вы назвали?..

– А да, в народе это место называется бл*дский край.

– Почему? – удивился Геннадий Петрович.

– Да там раньше общежития стояли от местного швейного предприятия. Бабы одни жили, ну куролесили, наверное. Я не знаю. Но потом снесли общаги, да еще пару домов, а один дом оставили. Он пятиэтажный, его тогда по новому проекту строили, видимо, пожалели. Ну он в планах все равно на снос. Я знаю: там будут новый микрорайон возводить, давно уже собираются, но что-то никак. Туда, я вам честно скажу, не очень хотят селиться: ни школы, ни магазина, ни поликлиники рядом, остановка далеко, поэтому и цена такая. Никто не хочет там жить. Но квартиры там хорошие, все удобства. Поэтому если хотите, давайте поедем, посмотрим?

Геннадий Петрович согласился: до остановки было не так уж и далеко, тем более он планировал вскоре приобрести машину, в поликлиники вообще отродясь не хаживал, а вот квартира ему понравилась. Большая, светлая, да и мебель предыдущая хозяйка оставляла – заезжай и живи. Геннадий Петрович вообще боялся, что не справится с обустройством сам: покупкой необходимых предметов интерьера, поездками по магазинам, выбором всяких нужных штук для кухни и прочими мелочами, связанными с новосельем, поэтому такое предложение показалось ему замечательным, и в кратчайшие сроки он въехал в новое жилье.

Еще большим плюсом оказалось, что бывший сослуживец, с которым они когда-то дружили вместе семьями, развелся с женой, и приобрел квартиру неподалеку. Такое соседство порадовало Геннадия Петровича, они давно дружили, а теперь частенько встречались, а на выходные вместе выезжали за город на рыбалку.

Пожилая владелица квартиры тогда так обрадовалась объявившемуся реальному покупателю, что, всплеснув руками, сказала:

– Да я вам, если хотите, и это все оставлю, – она обвела руками вокруг. – Дочка говорит: «Не тащи только барахло свое, мама, у нас все есть». Вот смотрите, и посуду вам оставлю, ложки, вилки, тарелки, чайник, микроволновку – все есть. Занавески, покрывала, если нужно, там в стенке и полотенца вам оставлю, и белье постельное. Там вещи теплые, одеяла, подушки, все у вас будет. Собиралась выкинуть, но если вам нужно, я оставлю. Там все новенькое, я старое все выброшу, порядок здесь наведу. Окна новые! Смотрите.

Геннадий Петрович очень обрадовался такому предложению, он вроде и был самостоятельным человеком, но очень не любил все эти хозяйственные приобретения и походы по магазинам. Дочек не хотелось беспокоить, и это предложение было как раз кстати.

– Очень рад буду, – и он галантно поцеловал руку женщины.

Квартира ему понравилась, и он въехал в уже полностью обустроенное заботливой женской рукой гнездышко. Даже в ванной та оставила ему банные полотенце, тюбики с шампунями, несколько брусочков мыла, рулоны туалетной бумаги и несколько десятков пачек салфеток.

Геннадий Петрович прохаживался по квартире, и ему становилось крайне зябко. Он вспомнил о неразобранной коробке с одеждой, где находилось его зимнее «обмундирование», включил фонарик и достал вещи. «Вот так-то лучше… – облачившись в теплое белье, фланелевую рубашку и вязаный свитер, он немного согрелся и отправился на кухню выпить чаю. – Валерке позвоню часиков в десять, еще спит, наверное…» Они с другом собирались вместе отметить наступление праздника, но потом решили встретиться уже первого числа – у каждого были свои планы на эту новогоднюю ночь: Валера намечал поездку к друзьям, где его обещали познакомить с интересной женщиной, а сам Геннадий Петрович хотел пригласить в гости коллегу по работе.

Катя приглянулась ему сразу же, как только он ее увидел в свой первый же рабочий день. Молодая приятная женщина лет тридцати пяти, с копной кудрявых темных волос и красивыми зелеными глазами. А еще формы – аппетитные, округлые, именно такие женщины всегда нравились Геннадию Петровичу. Он не любил тощих представительниц слабого пола и всегда критиковал новую моду на похудение. Его жена тоже была фигуристой женщиной, никогда не сидела ни на каких диетах и с удовольствием уплетала выпечку собственного производства.

Катя как раз была в его вкусе: такая, как надо – невысокая, пышная и всегда веселая. «Это же надо такую красивую фигуру иметь!» – всегда восхищался Геннадий Петрович, завидев женщину издали. Вся одежда сидела на ней как влитая, подчеркивая плавные изгибы соблазнительного тела. Еще ему нравились ее туфельки – цок-цок, слышались звон ее каблучков, и Катя заходила к нему в кабинет.

Геннадий Петрович давно уже приглашал ее на свидания, но та все отшучивалась. Под Новый год он все-таки предпринял попытку познакомиться поближе еще раз, предварительно посетив ювелирный магазин. Там, недолго думая, он выбрал ажурную симпатичную цепочку, а потом, заметив, что деньги еще остались, решил приобрести еще и подвеску, чтобы подарок выглядел солиднее. Разглядывая изделия на витрине, ему сразу понравилась изящная буква «К» с завитушками, и он обратился к милой молодой девушке-продавцу:

– Покажите, пожалуйста, букву «К».

– Пожалуйста, – та протянула ювелирное изделие. – Давайте, еще покажу, у нас большой ассортимент. Эта буква не очень популярна.

– Почему? – машинально спросил Геннадий Петрович.

– Имен мало на эту букву.

– Почему? – опять переспросил мужчина.

– Не знаю, а вашу девушку как зовут?

– Катя.

– Катя? А зачем же вы букву «К» покупаете? Это вам надо букву «Е»!

– Почему «Е»?.. – удивился Геннадий Петрович.

– Катя – Екатерина полное имя. Катя – это краткое. Ну, если хотите, можно и «К», но смотрите сами.

– А я и не подумал… – Геннадий Петрович крутил изделия в руках и не мог сообразить, какую же все-таки выбрать.

– А давайте, может, посмотрим другую подвеску? Смотрите, какой у нас выбор! – и девушка протянула мужчине несколько блестящих украшений.

– Да, давайте вот эту, – Геннадий Петрович ткнул пальцем на самую большую.

Накануне Нового года он вызвал Катю на разговор.

– Катерина, пошли, выйдем, разговор есть.

– Что такое, дядя Гена? – засмеялась та.

Мужчине резануло слух это обращение. «Почему «дядя?» – промелькнул в голове вопрос.

– Катерина, держи, подарок тебе на Новый год, – он протянул коробочку.

– Ух-ты, – обрадовалась та. – Спасибо, дядь Ген… Такой дорогой подарок… даже неудобно как-то…

– Бери-бери, это тебе к празднику. Чтоб еще красивее была.

– Спасибо! – она бросилась на шею и крепко обняла мужчину. – Балуете меня.

– Катерина, ты про Новый год подумала? Помнишь, приглашал тебя? Жду в гости на праздник. Сядем, отметим, а может, ты куда-нибудь хочешь пойти? Так скажи, я просто по заведениям не мастер ходить, но если дома не хочешь, сходим куда-нибудь.

– Ой, Геннадий Петрович… на Новый год я не смогу, к родителям поеду, давно обещала, не обижайтесь. А вот после праздников давайте куда-нибудь сходим.

Геннадий Петрович немного растерялся, но встречное предложение ему понравилось. Возможно, приглашение в гости и впрямь было немного несвоевременным.

– Ну хорошо, как скажешь. Давай после праздников. А куда хочешь? – Знания о местных развлекательных заведениях у него были минимальные, и он рассчитывал на помощь друга Валеры.

– А давайте потом решим?

– Давай потом.

Катя чмокнула еще раз его в щеку и побежала на рабочее место. Геннадий Петрович стоял и смотрел ей вслед, обрадованный новыми событиями. Молодая женщина так сильно ему нравилась, что впервые за годы своего одиночество он задумался, что ему давно пора жениться. Тем более он знал, что Катя разведена и одна воспитывает сына-подростка – в плане пока все складывалось.

– Что, Петрович, на Катьку глаз положил? – раздался за спиной голос старшего кладовщика.

– Да, Иван Анатольевич… Как тут не засмотреться – красота такая…

– Угу, – промычал мужчина.

– Хочу пригласить ее… – мечтательно заговорил Геннадий Петрович, но собеседник его перебил.

– Да не пойдет она.

– Почему не пойдет? Обещала…

– Да она же с нашим Андреем любовь крутит, – вдруг добавил Иван Анатольевич, упоминая имя одного из шефов.

– Как это? Ты чего… Да он же женат? Недавно всем семейством показывался тут… – недоверчиво произнес Геннадий Петрович.

– И что? Ты чего, баб не знаешь? Это ж для них как мед – чужой муж.

– Да не может…

– Да давно они уже крутят, все знают. Так что никуда она с тобой не пойдет, даже не помышляй. Да и этот, если узнает, неприятности точно тебя ожидают, Петрович, так что ты на кого-нибудь другого обрати внимание свое, – и мужчина подмигнул.

Геннадий Петрович вернулся в свой кабинет. Сказать честно, эта новость его просто огорошила. Катя давно уже была объектом его любовных фантазий, и он действительно надеялся встретить с ней вместе Новый год, а в дальнейшем и связать свою судьбу. Ему совершенно не жалко было подаренных украшений, но внутри неприятно заныло и кольнуло сердце. Он вдруг вспомнил, как совсем недавно навещал тестя с тещей. Подвыпившая женщина немного печально произнесла за столом:

– Ой, Гена, как вспомню, как ты к нам в первый раз в гости пришел, свататься. Ой, красавец какой ты был… Высокий, статный, не стыдно тебя было людям показать, – слегка улыбаясь, качала головой теща. – Помотала тебя жизнь, Гена… Вот как получилось… судьба такая…

Геннадий Петрович вдруг вспомнил эти обычные слова тещи. Они с родителями жены так и оставались близкими людьми, были друг другу благодарны за помощь и вместе вырастили девчонок: он взял на себя материальную сторону, а те уж занимались всем остальным. Дочки выросли замечательные: добрые, веселые и воспитанные в уважении к старшим. Но сейчас Геннадий Петрович вдруг вспомнил именно фразу «красавец какой ты был». Как-то само собой всегда подразумевалось, что он мужчина видный и интересный. Он не особо заострял на этом внимание, но все вокруг еще с молодости твердили исключительно хвалебные отзывы по поводу и внешних данных, и соответствующего образования, и остальных его замечательных качеств.

Геннадий Петрович всегда считал себя интересным, привлекательным мужчиной, а уж количество поклонниц всегда говорило само за себя – в городке от них не было отбоя. Когда Иван Анатольевич сообщил ему о романе Кати, он вдруг вспомнил невысокого, коренастого и нахального Андрей, грубоватого, не шибко образованного, но с лихвой компенсирующего это все уверенным и надменным видом. «Неужели я хуже? – мелькнуло в голове. – Ну старше это да… Но разве это важно?» – продолжал размышлять Геннадий Петрович. Мысленно он прикидывал свои достоинства: хорошая пенсия, плюс работа, отдельная квартира, всего лишь полтинник стукнул, здоровье еще отличное, к врачам никогда не обращался, недавно купил машину, внешностью не обижен. Сравнение было однозначно в его пользу.

Задумавшись, Геннадий Петрович покрутился по сторонам, он уже тысячу лет не обращал внимания на свое отражение и сейчас он хотел посмотреть на себя со стороны. Не найдя рядом зеркала, он вышел на территорию. Вдоль забора стояли огромные металлические листы, и он двинулся в их сторону. Подойдя ближе, те, отполированные и блестящие, сразу отобразили его как в зеркале. Геннадий Петрович покачал головой: годы дали о себе знать – седые волосы, усталый вид, сутулые плечи, морщины, испещрившие лицо. Геннадий Петрович приосанился и вернулся в кабинет.

Чуть позднее, в этот же день он увидел Катю, спешащую к проходной. Рабочее время еще не закончилось, но та быстро направлялась к выходу. Геннадий Петрович пошел следом. Выйдя за ворота, он сразу же увидел удаляющийся женский силуэт в сторону, противоположной от остановки, а чуть поменяв направление взгляда, рассмотрел и большой белый автомобиль шефа. Через секунды Катя уже быстро присела на переднее сиденье, и машина резко тронулась. Геннадий Петрович грустно качнул головой и вернулся назад, а потом сразу вспомнил о подаренных сегодня украшениях на внушительную денежную сумму. «Может, нарядиться когда-никогда… Красивая…» – и он махнул рукой в сторону дороги.

Новый год Геннадий Петрович провел в одиночестве: посмотрел телевизор, почитал книжку и лег спать. Он не считал, что праздник не удался: накануне повидал дочерей, поздравил их с наступающим и вручил каждой по крупной денежной купюре, те в свою очередь тоже не обделили его подарками и пригласили в гости на следующие выходные. Что еще было нужно обычному человеку?

Геннадий Петрович заварил себе крепкого чая, но несмотря на еще почти кипящий напиток и утепление своего наряда, его знобило – в квартире становилось все холоднее. Горячая кружка обжигала руки, он посматривал на время, маленькая стрелка часов приближалась к девяти. Вдруг в дверь тихонько постучали. Геннадий Петрович удивился, быстро прошел в прихожую и щелкнул замком. На пороге стояла маленькая худенькая девушка, закутанная с головой в теплое большое одеяло. Ее даже не было видно, только очертания и блестевшие в темноте глаза выдавали ее принадлежность к женскому полу.

– Здравствуйте, извините… у вас не будет воды?.. Выключили воду…

Геннадий Петрович сразу же узнал соседку с квартиры напротив, там вроде владельцы сдавали собственность в аренду, и он частенько видел эту молодую девушку вместе с высоким парнем. Они давно жили в этом доме и даже вежливо здоровались. Геннадий Петрович вспомнил, что те будто всегда ходили только вдвоем: маленькая худенькая девушка с длинными светлыми волосами и темноволосый парень приятной наружности.

– А… сейчас… проходи… – Геннадий Петрович покрутил головой, вспомнил, что у самого с запасами воды не густо, но протянул пластиковую бутылку. – У меня самого только вот… две бутылки…

– Спасибо большое, – девушка всхлипнула, и Геннадий Петрович сразу разглядел ее красные заплаканные глаза.

– Замерзла?..

– Ага… – шмыгнула та носом. – Еще и воды вообще нет. Я чаем отогреваюсь. Уже все запасы выпила…

Соседка понуро постояла посреди прихожей, потом повернулась и уже выходила за дверь, как Геннадий Петрович добавил:

– Ну как эту выпьете, приходите еще, у меня там еще в чайнике есть, на пару кружечек вам еще точно налью, попьете с парнем. Выручу.

– А я одна, – вдруг спокойно произнесла девушка.

– Как одна? В Новый год одна? А где твой суженый?

– Расстались, – также спокойно ответила девушка.

– О, дела, – удивился Геннадий Петрович. – Так ты там одна мерзнешь?

– Ага, – кивнула соседка.

– Подожди, может, тебе что-нибудь теплое дать?

– Не откажусь, – девушка печально качнула плечами. – У меня ничего такого и нет. Все, что было, я на себя надела, – она распахнула одеяло, и Геннадий Петрович увидел, что соседка стоит в короткой куртке, в высоких черных ботинках, и замотанная широким шарфом.

Он почему-то засмеялся, и девушка тоже. Большие красивые глаза смотрели прямо на него, а голос был звонким и очень приятным.

– Так, стой, давай что-нибудь придумаем…

– Давайте, а то я уже околела… у меня так холодно, это просто… У вас как-то потеплее, или мне просто так кажется. У меня там еще с окон дует, там окна старые.

– А-а, так конечно. Хочешь, садись за стол, сейчас найду тебе что-нибудь.

Девушка спокойно прошла на кухню.

– Наливай там себе чай, подогрей только, я сейчас.

Геннадий Петрович сразу вспомнил, что бывшая владелица оставила много вещей на полках шкафов, и как раз сейчас, очень кстати, из памяти всплыл и последний разговор с ней:

– Там покрывала теплые, еще платки пуховые, знаете, от радикулита очень хорошо, вы не выбрасывайте. Я бы с собой взяла, да дочь ругается. Там еще носки вязаные из овечьей шерсти я оставила. Все новенькое, сейчас такие и не вяжут. Мы раньше на Севере с мужем жили, там без этого никак. Жалко было выкидывать. Я еще мужа одежду оставила, вдруг вам понадобиться, на рыбалку там, на природу. А если не нужно будет, тогда выбросите.

Тогда Геннадий Петрович сердечно поблагодарил женщину, а спустя время, рассматривая содержимое шкафов, видел аккуратные стопки теплых вещей.

«Вот и пригодилось!» – он достал две пары носков и несколько теплых шерстяных покрывал.

– На вот, смотри, – протянул он находки девушке. – Снимай свои военные ботинки!

– Ой, ни фига себе у вас запасики! – восхитилась соседка.

– Может, тебе белье теплое достать?

– Не, этого хватит.

Она сдернула одеяло с плеч и, не снимая теплой курточки, закуталась в одно из покрывал, сняла ботинки, надела обе пары носков, одну на другую и, натянув еще сверху одеяло, сразу стала напоминать собой большую мягкую горку.

Геннадий Петрович улыбнулся.

– Спасибо, – кивнула девушка, перед ней уже дымился горячий чай.

– Разобралась здесь? – мужчина показал на пакетики чая и сахар.

– Ага, спасибо вам. А то я так замерзла.

– А кушать хочешь? Голодная?

– Не, я поела.

– Может, тебе яичницу поджарить? Пельмени есть, – Геннадий Петрович вспоминал содержимое холодильника.

– А давайте! – девушка вдруг согласилась на предложение.

– Ну вот, а то скромничала…

– Я не скромничала, я просто очень замерзла, – улыбнулась девушка, и Геннадий Петрович снова заметил, какая она симпатичная, несмотря на заплаканные красные глаза.

– Так, а как зовут тебя?

– Лиля, – она шутливо протянула махонькую ладошку, вытащив ее откуда-то из глубин теплых одеяний.

– Геннадий Петрович. Дядя Гена, – мужчина пожал руку девушки. – Будем знакомы, Лиля.

– О, как моего папу, – снова улыбнулась соседка, и глаза ее просто засияли. – А мы давно знакомы, мы же тут давно уже живем – два года.

Геннадий Петрович помешивал варившиеся в кастрюльке пельмени, чтобы не прилипли, и мельком посматривал на гостью: она немного ожила, но губы были еще синими от холода, а лицо мертвенно бледным.

– Лиля, ты что-то и действительно неважно выглядишь… Подожди, так можно же духовку включить, теплее же будет! – он потянулся к спичкам. – Может, водочки? – Геннадий Петрович развел руками, спиртных напитков с меньшим количеством градусов у него не было. Предлагать водку девушке было неудобно, но все же лучше, чем ничего, тем более что для обогрева это как раз подходило.

– А есть?

– Найдем!

Геннадию Петровичу девушка нравилась с каждой минутой все больше и больше: приятная, естественная и непосредственная и, несмотря на свои неурядицы, отчаянно борющаяся с плохим настроением и замерзанием. Ему импонировала и ее манера говорить: живая, непринужденная и располагающая.

Через минуты они уже вместе уплетали горячие пельмени, не забыв опрокинуть и несколько рюмочек водки. Лиля немного ожила, щеки чуть зарумянились, и Геннадий Петрович уже окончательно убедился, что гостья – настоящая красавица. Она не выглядела стандартной миловидной блондинкой: серьезные и необыкновенно выразительные глаза, узко очерченные темные брови, аккуратный носик, бледные тоненькие губы и приятный взгляд. Девушка сидела, укутавшись с головой в теплое одеяло, и выбившаяся светлая прядь волос, длинной закрученной лентой спускающаяся на плечо, придавала ей какое-то озорное очарование.

– А вы один живете? – поинтересовалась вдруг гостья.

– Один.

– А чего так?

– Так сложилось. Давно. Жена умерла, дочки выросли.

– А я видела, к вам девушки приезжают, я думала – это ваши поклонницы, – хитро прищурилась Лиля.

– Дочери, – улыбнулся Геннадий Петрович. – А тебя как угораздило в Новый год с женихом расстаться?

– Не, мы раньше расстались, просто хозяин квартиры отдыхать улетел, сказал, что после праздников только будет, сказал, живите пока. Стас съехал, а я осталась.

– А как же он так… Как же он такую красавицу оставил? – искренне удивился Геннадий Петрович.

– Спасибо, – Лиля улыбнулась. – Да так и оставил. Это еще не все. Мы пожениться собирались, – девушка сомкнула губы в печальной гримасе. – Весной. Уже все готово, почти все купили, у родителей собирались свадьбу весной играть. Мы из одного с ним городка, мы четыре года встречались.

– А тебе сколько?

– Двадцать два.

– Ну надо же, а что ж такое случилось? – удивился Геннадий Петрович.

– Ой, не спрашивайте. – Мужчина увидел, как на глаза девушки набежали слезы. – Сама до сих пор ничего не пойму. Под Новый год объявил, что надо расстаться… но я думаю, он давно, скорее всего, это решил, не с бухты-барахты. Просто молчал.

– Как «молчал», если вы пожениться собирались?..

– Ой, не знаю, дядь Ген, я уже столько всего передумала… – Лиля грустно пожала плечами. – Наливайте!.. Легче становится от вашего чудесного напитка.

– А ты что ж на праздник одна осталась дома-то? Или не с кем отметить праздник было?

– Да какой праздник, дядь Ген? У меня вон свой праздник, – Лиля качнула головой в сторону квартиры. – Никого не хочу видеть. Прорыдала все дни… Собиралась, правда, к приятелям, а потом мама хотела приехать, успокаивать меня. Я такую истерику устроила… Она собиралась меня спасать, но потом я ей отбой дала, зачем ехать… Я же на работе увольняюсь, расчет после праздников получу и домой поеду.

– Так ты уезжаешь?..

– Ну да, а что мне здесь делать? Я же к Стасу приехала, на работу устроилась. Чужой город, да и квартиру не потяну сама. Да и вообще, что мне здесь одной делать, к родителям поеду, а там посмотрю, что дальше.

Геннадий Петрович только собрался сказать слова поддержки и сочувствия, как в дверь громко постучали. Собеседники от неожиданности резко вздрогнули.

– О! Мы не одни оказывается… – Лиля удивленно глянула в сторону коридора.

– Кто там? – Геннадий Петрович двинулся к двери, за ней раздался мужской голос.