Тебе жить. Роман Рузавин Руслан
– Надевай.
Час от часу не легче. Это чего, их в Саяны занесло, или на Алтай куда? Ближе-то снега нет еще. Сергей наклонился, на ногах – ботинки для сноуборда. Поверил шнуровку, правый надо бы перешнуровать….
«Никакой это не самолет, граждане. Вертолет это. Пробежки не было, а уже приземлились. Да и двигатель шумит сверху, как выяснилось. А эти, значит, – добрые волшебники собрались здесь. Ранней осенью меня на доске покататься вывезли… куда-то. Совсем иначе я их себе представлял, если честно…».
– Быстрей.
Так. Стрэпы застегнуть. Задние. Передние. Подогнать.
– Вован, открой дверь.
«Шнырь» как-то слишком разболтанно, пытаясь передвигаться рационально и мягко, но слишком разболтанно, подошел и отодвинул в сторону дверь. Со второй попытки.
– Ну, давай, – это уже «толстый» Сергею.
Наш герой встал, пружинисто пропрыгал по резиновому полу к дверям, и…
…только усилием воли заставил себя не отшатнуться назад. Их вертолет стоял, не глуша двигатель, на самом краю почти отвесного обрыва. Редкие белые языки снега с серой рябью камней.
– Чо задумался? – «толстый» был доволен произведенным эффектом. Очень доволен. – Ты же у нас, хэ-хэ, крутой сноубордист! Дак давай, съедь отсюдова!
Сергей повернулся, держась одной рукой за отодвинутую дверь. «Толстый» неожиданно рассвирепел.
– А ты че там сидишь, припухла? «Кощей», веди ее сюда.
«Ага, и правда Кощей, значит…».
«Кощей» взял Наталью за локоть, но она вырвала руку, встала и сама неловко подошла к двери. В момент, когда ее лица не могли видеть «толстый» сотоварищи, на нем мелькнула беспомощность. Это было так неожиданно, Сергей мог бы поклясться, что никогда не видел у нее такого выражения лица.
– Ну че? Вот такой он тебе понравился, крутой горнолыжник, да? Так, что и мужа, блин, забыла, да? А че-то не может он съехать отсюда-то. Че-то, видимо, не совсем
крутой!…
«Толстый», произнося эту обвинительную речь, заводил постепенно сам себя, причем было видно, что это его отработанный прием. Даже злой румянец появился на лице.
– … А горка-то, тьфу, какая. Я в детстве на портфеле с таких гонял….
– Прекрати! – лицо Натальи опять стало прежним. Лицом человека с сильным характером. И «толстый» сразу успокоился. Только вот спокойствие у него было такое… э-э, странное. Сунул руку за спину, вынул.
Пистолет.
«Да, это в корне меняет дело. Что-то мне подсказывает, что призывы к уравновешенности тут не помогут…».
Черный глаз ствола смотрел на него из другого мира. Большой калибр. Значит не пневматик, ТТ-шник что ли?
– Короче, поехал, – «толстый» явно издевался. По такому склону альпинист не
каждый спустится, какая уж там езда. Чего же ты добиваешься-то? Чтобы в ножки тебе поклонились? Унизить в ее глазах – самому подняться, это понятно, но ЧЕГО ты добиваешься? А, «толстый»?
– Прекрати немедленно.
«И почему девушки с сильным характером выходят замуж за подонков?».
– А вот не прекращу. Да ты стой, щас шоу будет. Только у нас, только сегодня на арене Мистер Камнепад-на-доске….
«Ну и гнида ты,…. А ведь не поверит, что зря это все. Вот хоть кол на голове теши. Да я уже и сам не верю, может, и правда у нас с ней что-то было? Но как бы я тогда забыл совсем?».
Тут кто-то снизу стукнул в дверь. Звук был настолько неожиданным…. Сергей глянул вниз. Внизу стоял и ободряюще улыбался Колька. Вот – чего-то говорит, из-за шума винтов не слышно, но и так понятно.
– Давай. Не дрейфь. Покажи ему. Получится, точно.
«Толстый», видимо, что-то почувствовал. Все-таки убийство в его планы не входило. Унизить – да, убить – это уже серьезно.
– Ну че ты, крутой, долго тормозить будешь? Или сомневаешься? А ты не сомневайся, – с этими словами «толстый» выстрелил ему в правую ногу.
«Все-таки – пневматик. Ногу отсушило, а крови нет…».
Еще он успел услышать короткий Наташин вскрик и задним сальто выпал из дверей на ближайший снеговой «язык». Краем глаза успев заметить растерянное лицо «толстого»….
«… Ту мач лов вил кил ю иф ю кэнт мэйк ап ё ма-а-айнд. Торн битвин зэ лавер энд зэ лав ю лив бихайнд…».
И голос переводчика Володарского «за кадром»: «Так много любви сразу убьет тебя, детка»….
…………
Проснулся на вдохе.
Шесть утра. «Это сон. Это сон! Это сон!!! Какое, блин, счастье, ф-фу…. Нет, ну надо такому присниться! И как по правде ведь все. Ну „Кощей“ со „Шнырем“ образы собирательные, подсознание шутит. А „толстого“ я точно никогда не видел. Такую мерзкую рожу я бы запомнил. Да-а…».
С последней мыслью Сергей решил встать со своего дивана, чтобы…. И чуть не свалился на пол – правая нога онемела до полного бесчувствия.
«Оп-па, сон в руку. Отлежал, однако, ногу. Как, все-таки, мозг подгоняет сюжеты четко. И как это бы ты, интересно, спускался по этой стене без «передней» ноги? В левой
стойке? А все гордыня человеческая, нет бы упасть на пол и зарыдать: «Не виноватый я-а! Она сама пришла!» В том мире ты погиб, Вася. Сто баллов. Вот причем тут Колька?..».
Растирая онемевшую ногу, Сергей еще пару минут задумчиво смотрел в окно. Потом встал и пошел на кухню ставить чайник.
Служба встретила его как обычно – тихой прохладой и синтетическим светом люминесцентных ламп. Острота сна уже немного сгладилась, отчасти потому, что пришел новый день, отчасти… маршрутные такси хорошо возвращают к жизни, не замечали? Особенно по утрам.
«Тэк-с, все в сборе, или… ага, мистера Данилу забрали на расстрел. В Претории казнят по утрам, как известно, не дожидаясь начала рабочего дня. А что ж наша Железная леди? Сидит за монитором. Работает. Все как всегда. Такие же нахмуренные брови. Сосредоточенность, плавно переходящая в холодность. Но что-то не так. Что-то…». Теперь, когда Сергей знал, что она может быть беззащитной, помнил тот ее взгляд, все выглядело совсем иначе. И, самое интересное, он как будто всегда ожидал от нее чего-то подобного. Почему-то ее обособленность от мира СКТ Фат-УММ не обманывала его. «Мы ранимы. У нас большое доброе сердце. Из стихов мы любим Цветаеву, Есенина-лирику и… что-нибудь экзотическое. Хайяма, например. А колючесть наша – от жизни. Била, била нас жизнь, похоже…».
Тут Сергей-2, беспокойно возившийся все это время, не выдержал.
– Пойду покурю, – после выноса тела Данилы обычно забирали его.
– Варикоз, – ну как наш герой мог остаться безучастным?
– Чего?
– Я говорю, кроме всего прочего, курение ведет еще и к варикозному расширению вен. Узлы такие страшные на ногах, может быть видели?
– Ну-у….
– А Вы не «нукайте», юноша, не запрягли еще. И если учесть, что большую часть времени мы проводим сидя, то наши ноги и не-скажу-что еще – прямые кандидаты. На варикоз.
Сергей-2 выслушал эту тираду, застенчиво улыбаясь. Но, конечно же, путь свой к дверям не изменил. С пачкой каких-то легких сигарет в руке.
– Варикозу больше женщины подвержены, когда вынашивают.
«Вот и мы вступили. И, как всегда, твердо, незыблемо правы. Но сегодня это почему-то не раздражает».
– Да, правда, – наш юноша попытался поймать ее устремленный в монитор взгляд. Сейчас не видно цвета ее глаз, но он знает, что они – серо-бежевые. – Вообще не помню случая, чтобы ты была не права. А ведь это так здорово – временами быть неправым. Да еще и настаивать на своем, – всю эту чушь Сергей выпалил, лишь бы только отвлечь ее от компьютера. Удалось.
– Что же в этом хорошего?
– А что хорошего в том, чтобы ездить на джипе? Когда в деревне Гадюкино тракторист Сидоров пропил последнюю соляру?
– В Африке есть районы, где люди целиком зависят от дождя. Если засуха – они голодают. Нельзя сделать всем сразу хорошо, – она ускользает! Сейчас снова уткнется в Сеть и поминай, как звали!
Ох уж эти мне беспредметные разговоры между особями противоположного пола! Разговоры, содержащие больше смысла в интонациях, чем в словах. Разговоры, кажущиеся такими значительными для самих говорящих. И – полным бредом для окружающих. И ведь есть у нас золотое правило любой беседы: «Не знаешь о чем говорить – молчи». Есть, но здесь оно не проходит.
– Тебя так увлекает задание ББ? – снова наш герой в атаке. Если Сергей-2 курит легкие быстротлеющие сигареты, то время уже на исходе. Надо бы ему сигару подарить.
– Кого? – сосредоточенное недоумение.
– Виталия Сергеевича, Валерия Владимировича, не суть. Босса. Тебе вообще нравится то, что мы делаем?
– Это работа, – ее лоб чуть разглаживается. – Выполняешь ее в рабочее время – тебе платят.
– Оператор гильотины тоже получает зарплату, – ну выходи, выходи из своего окопа. Вперед, вперед!
Она коротко рассмеялась низким смехом.
– Удачное сравнение. Бывает работа гораздо более бессмысленная. На самом деле…
– … на самом деле здесь невозможен какой-то конечный результат. В принципе. Если мы занимаемся созданием сайтов, то должна быть «голова». Кто-то, кто умеет это делать, используя нашу черновую работу, – наш герой положил ИЛ-2 в крутой вираж.
– Может, это Виталий Сергеевич?
– Скажи еще Валерий Владимирович. Они лишь администраторы. Один получше, другой похуже.
– Может, соседние отделы? – ему все-таки удалось заинтересовать ее. Хоть лицо и сохраняет ироничное выражение, но….
– Зачем прятать конечный результат? Везде, кроме ЦРУ, игра командой подразумевает видимость цели. Это бодрит – «мы строили-строили и, наконец, построили», – ИЛ-2 пошел в «мертвую петлю».
– Ты не доиграл, что ли, в детстве? – она улыбается.
– Наверное. Уходим от темы. При твоем аналитическом складе ума, скорее мужском, кстати, поразительное нежелание соединять причины и следствия! Я вот поставил эксперимент…
В этот момент в облаке никотиновых смол вернулся Сергей-2. Видно было, что от сигареты ему нисколько не полегчало.
– … запустил один и тот же вопрос по Яндексу и Гуглу.
Облачко легкого недоумения на лице Натальи сменилось понимающей улыбкой. Конечно, МНС-ов не стоило посвящать в тайны дворцовых интриг.
– Ну и кто победил? – с деланным равнодушием в голосе осведомилась она.
– Да никто. Дружба. Яндекс, используя ключевые слова, выдал кучу глупостей. А Гугл решил посоветовать свой вариант. Который мне вообще – никуда, – Сергей выудил из кучи мусора перед собой два исписанных листка, добавил к ним чистый и написал на нем сверху: «Абсолютно одинаковые замечания по двум разным сайтам. Вплоть до запятой. Их никто не читает – Соколову понравились». – Да вот, сама посмотри.
И перекинул листки на Натальин стол.
Как раз в этот момент открылась дверь, и на пороге возник Данила. Именно – возник. С лицом нежно зеленого цвета и, вроде не шел он даже, а парил в воздухе. «Аки дух бесплотный».
– Тебе сказал, – это Сергею-2, будто тот не знает, чья очередь… ну, вы понимаете куда идти. – Оставь сигарету.
Тяжело вздохнув, Сергей-2 взял со стола исписанный мелким почерком лист, сунул Даниле сигарету и пошел. Воплощением известной истины о судьбе и тех, кто пытается ее избежать. Следом за ним – в курилку – отправилась и тень Данилы, все так же, не касаясь земли.
Наш герой, не теряя времени, обошел свой и Натальин столы и склонился у нее из-за плеча.
– Вот смотри. Это N-ая угольная компания. Вот: «… тра-ля-ля, плохая навигация, непонятно как переходить к поставкам-продажам, адреса-телефоны тоже надежно спрятаны, скучное оформление ets.», – Сергей взял второй листок. – Наш любимый Гигант Цветной Металлургии, по нему все работали. Переписываю все один в один, добавляю только «давно не обновлялся». И – пролезло. Так чем мы тут занимаемся? – он вдруг – на пике своей гневной речи увидел, что на фото в рамке – мальчик лет семи. С Натальиными сросшимися бровями и серо-бежевыми глазами.
– Ну, может быть, мы делаем наработки на будущее. Так бывает, начальство думает запускать новый отдел….
Ее лицо опять совсем близко. Слишком близко. И конечно, конечно что-то должно случиться…. У Сергея вдруг где-то внутри возникло ощущение полета. Легкое посасывание под ложечкой и отсутствие всякой опоры на ближайшие три-пять километров вниз.
– Ты открыла мне глаза, – с идиотичной серьезностью сообщил он.
И тут произошло странное. Этот адепт святой инквизиции, по ошибке помещенный в женское тело…. Она вдруг коротко дунула в лицо нашему юноше и сразу отвернулась, пряча шаловливую улыбку.
В дверном проеме – двери, оказывается, были не закрыты – возник Данила. Немного порозовевший.
– Вот и пойми, что хуже – Яндекс или Гугл, – громко риторически провозгласил Сергей, возвращаясь к своему столу.
И почти сразу вернулся Сергей-2. Бордово-красный, по обыкновению.
– Чего там? – спросил наш герой. Вопрос был, несмотря на кажущуюся простоту, очень многоплановый. Содержащий в себе подвопросы:
– в добром ли настроении ББ;
– нет ли там, паче чаяния, Валерия, так его, Владимировича;
– и много чего еще.
– А-а-а…, – аналогично, видимо, отвечала Елена Станиславовна Боур на вопрос дворника-хама о Витьке, гадюке семибатюшной. Если помните: «Ах, я не знаю. Ничего я не знаю».
– Ладно, пора и мне, – наш юноша пошел к дверям. – Если не вернусь, считайте хакером.
Сомнительная шутка. Вообще, вы не замечали, чем дальше от нас Отечественная война, тем больше люди шутят над вещами, которые тогда были вне-. И если кто-то шел в атаку и писал: «Если погибну, считайте меня коммунистом», то раньше это было почти свято. Но, наверное, теперь другие времена, другие понятия о святости. А мы в своем детстве еще играли в войну. Великую Отечественную.
– Можно, Виталий Сергеевич?
– Заходите, Сергей, – ББ со всеми подчеркнуто на Вы.
– Вот материал. Все, что удалось наработать за два дня.
– Угу. Хорошо. Давайте сюда, – как и положено Боссу, даже разбирая самые идиотские задания, ББ сохраняет серьезность.
Наш юноша с наглостью, присущей его возрасту, сел нога-на-ногу и принялся осмысливать последний жест Наташи. Значил ли он что-то? Или это была обычная дразнилка, слегка видоизмененная? От этой особы с равным успехом можно ожидать и того, и другого. Хотя – семья, ребенок. Нет, ни к чему это все….
– Так. Ясно, – ББ коротко пробежал глазами творчество нашего героя, посмотрел на него. Пристально так. – Один вопрос напрашивается. Чем отличается Пентиум от Целерона? – и все это без тени улыбки на лице. Спроси он, когда произошло восстание Спартака, Сергей, наверное, удивился бы меньше.
– Ну, Целерон – это, фигурально выражаясь тот же Пень, только с малым «кэшем». И, соответственно, обработка данных – никуда вообще….
– То есть, говоря человеческим языком, это Пентиум с ограниченными возможностями. Делая ту же работу, напрягается в разы больше.
– Можно поинтересоваться, чем вызван, собственно, вопрос? Мы, вроде, «железа» в своих исследованиях не касаемся.
– Охотно поясню. Проводя аналогию с людьми, есть индивидуумы с возможностями того и другого процессора. Вот Вы, к примеру, – Пентиум. Некоторые Ваши товарищи и на Целерон не тянут. Но самое забавное – Вы искусственно урезаете свои возможности. Становитесь Целероном. Или же сознательно вводите всех в заблуждение. Думаете, одинаковые фразы в каждом Вашем отчете никто не читает? Вся эта «плохая навигация, трудно найти контакты со сбытом» и т. д. и т.п.? Ошибаетесь. Читают.
Сергей молча таращил глаза. «Что же теперь будет-то, е-мое?» – как бы говорил весь его вид.
– М-да. Но я-то знаю, что Вы Пентиум. С того самого провокационного заявления. Кстати, Вы в самом деле проходили кастинг на порнофильмы? Просто любопытно.
Сергей молча покачал головой.
– Угу. Тем более похвально. Быстро в критической ситуации найти яркий живой образ – это зачастую спасти все дело. А весь этот разговор у нас с Вами к тому, что в Вашем отделе назрела необходимость апгрейда. Целероны выполнили свою миссию
недорогой рабочей лошадки. Будем их обновлять. Так что настоятельно рекомендую – используйте свою кэш-память в полном объеме. Идите.
Коридор. Дверь Соколова. Спасение.
«Вот, значит, как все обстоит. Воистину сказано – хочешь рассмешить Всевышнего, расскажи ему о своих планах. Сидят там, думают о бонусах. Наивные. Быстро как все в этой компании меняется…», – с этой мыслью Сергей вошел в свой кабинет.
Пентиумы и Целероны. Целероны и Пентиумы. Как странно все-таки устроен человек. Еще вчера оба этих оболтуса раздражали, и даже сильно. И то что висят в «аське» постоянно, и то что самомнение – выше крыши, а способности – ниже нуля, все в общем. А сегодня все вызывает если не жалость, то сочувствие точно. Вот – Данила, совсем зеленый юнец, оказывается, пацан просто. Когда сосредоточивается, высовывает кончик языка. И курит, ясное дело, чтобы взрослее казаться. Двоечник. Сергей-2 вообще нормальный парень. Ну, в недалеком будущем – точно. И не врет особо. И какое-то уважение к окружающим есть. Пооботрет жизнь слегка и получится хоть куда парень. Да. Пооботрет….
– Ну че там? Не сильно дрюкали? – вопросил Данила с гадким выражением в глазах (чуть ранее отдрюканного) и хихикнул. Тоже противно.
– Да, хэ-хэ, чего? – не отрываясь от монитора, поддакнул Сергей-2.
«Мыши из „Кота Леопольда“. Толстый и тонкий».
– Да все в порядке. Спасибо зарядке. Увольняют вас, – нет, конечно, последние слова наш юноша только подумал. Хотя соблазн был велик. Настолько захотелось вдруг, чтобы эти паразиты на теле общества оторвали свои носы от «компов» и заморгали с дурацким видом. И поменяли цвет лица в разные стороны спектра. Один в зеленый, другой – нежно фиолетовый. Тьфу ты, пропасть!
V (a)
Колька….
Сергей бродил по своей единственной комнате, разыскивая свежие, извините, носки. Цитируя одного его бывшего однокашника, жившего в общаге: «Они где-то здесь, я знаю, они не могли далеко уйти». Запас времени, приброшенный до выхода на работу, медленно истекал. Носки не показывались.
Колька. Опять снился. Только теперь непонятно как и где. И даже не сам снился, просто ощущалось присутствие. Как у Булгакова в пьесе «Александр Пушкин». Парадоксальная, надо сказать, пьеса. Герой всегда за кадром. Или только уехал, или проходит в задних комнатах. А как еще писать про гения?… Да, редко теперь. Уже редко.
А ведь когда-то…. Колька любил «Queen». И привил свои вкусы Сереге, как любой старший брат. Мелкому тогда еще совсем, можно сказать пионеру. Сергей просек эту музыку раз и навсегда. Тем более, что английский знал лучше брата, и в песнях Меркьюри схватывал не только мелодику, но и содержание. А оно было там, не в пример многим англоязычным группам. Было, было…. Сейчас, по прошествии семи лет, Сергей снова обрел способность слушать «Queen». Трудно было, но – обрел. И даже, как в старое доброе время, опять начал втыкать цитаты из их песен в подходящих жизненных случаях. Либо вслух, либо мысленно.
Семь лет. Семь лет.
Он надел носки. Которые оказывается никуда и не уходили, а спокойно лежали себе на обычном месте под батареей. Вышел на площадку. Оп! – сквозняк захлопнул дверь. Ох уж мне эти «английские» замки, когда-нибудь точно ключи оставишь. Вышел во двор, зябко поежился и пошел на остановку.
Да, уже семь лет. Многое теперь можно вспомнить. Раньше было больно. Сейчас – так, грустно. Сейчас на многие вещи опять можно взглянуть объективно. При всей своей серьезности, например, Колька был очевидный лентяй. И по жизни его могло заболтать только так. Но что-то такое было в нем…. Однажды нелегкая унесла его отмечать Новый год в гости. В семью одной девицы, строившей на него определенные планы. Напрасные, очевидно, потому что была она на редкость некрасивой. Но – человек замечательный. Мужикам же, мерзавцам, до человеческих качеств некрасивых женщин…. И вот, наутро Колька, невыспавшийся и с похмелья, потащил младшего брата бегать по красивой горной дороге, до которой пешком еще пилить было около часа. В тот раз это было нечто. Потом они бегали там почти три года. Бегали в любую погоду, включая мороз около двадцати и проливной дождь. Кстати, дышится в дождь изумительно, когда привыкнешь. Колька давал Сереге фору, как молодому, до первого поворота, потом бежал вслед. Догонял, дыша словно безумный лось – он только недавно бросил курить – и перегонял. А потом еще долго оглядывался назад, проверяя, все ли в порядке с братаном….
Однажды, как раз в пору всеобщего развала, уже пробежав свою «четверку», они полчаса проторчали на остановке – разгоряченные и мокрые – пока не поняли, что автобуса просто не-бу-дет. Да, так просто. Потому что ходит он теперь час утром, час вечером. И все. Они перли пешком в сгущавшихся сумерках, и Сергей скулил, что понес их черт по холоду, что простыть теперь – нефиг делать…. А Колька тащил его на пределе сил, как мог быстро, чтобы разогреться, и так остыли на остановке. И тыркал зло, чтобы не отставал, и говорил, что все они, молодняк, задохлики, только столкнутся с чем потруднее – и сопли развесят. А надо идти, и бороться. Что сейчас, в общем, одно и то же. И не было тогда для Сергея человека противнее и злее, чем брат Колька….
Маршрутка №85. Его номер. Садимся. Да, последний год бега мир их, конечно, уже не брал. Сергей как раз вступил в ту фазу переходного возраста, когда авторитетов нет вообще. И среди близких в том числе. А Колька все пытался ему что-то втолковать. На что младший брат заносчиво отвечал: «Надоел ты со своими моралями». Наверное, они бы разошлись по жизни. Да, точно. Неизвестно насколько, может потом опять пришли бы к детской дружбе, но в тот момент разошлись бы. Или чуть позже….
Некоторое время Сергей просто смотрел в окно. Маловыразительный городской пейзаж. Люди на остановках. Дома неброской архитектуры. Совсем неброской. Может, это осень? Осень действует так, что начинаешь вспоминать давно, казалось бы, забытые вещи? А какая-то часть души помнит.
Потом, семь лет назад, он сидел, запалено дыша, на траве у обочины той самой дороги и…. Он заставил, переломил себя и заставил пробежать ту самую «четверку» по той самой дороге, и вот теперь сидел и думал, что сходит с ума. Он точно знал, что за поворотом бежит Колька, что вот… нет, вот сейчас… через пару секунд он покажется вдалеке. И в то же время так же точно знал, что – не покажется. Никогда. И вот это раздвоенное знание так ударило тогда…. Он встал, толком не отдохнув, и побежал, покачиваясь, в сторону дома. Хотя обычно они шли домой не спеша, отдыхали, трепались о чем-то…. Потом он забросил эту дорогу. Забросил.
Вот и Челюскинцев, его остановка. Все, прочь, прочь мысли эти. Впереди рабочий день и только от тебя зависит, каким он будет. «Ничто нас в жизни не может вышибить из седла…».
«Уи вил, уи вил рок ю Уи вил, уи вил рок ю…». Сергей открыл дверь в кабинет и…
…впал в легкий столбняк. Дело в том, что у технички Светы была внучка Даша, создание очень подвижное и непосредственное. У дочери Светы – мамы Даши – были перманентные сложности с личной жизнью, работой и садиком для Даши. Поэтому она частенько подбрасывала девочку бабушке в самый неожиданный момент. Предполагалось, что Даша спокойно подождет, пока бабушка быстро помоет полы, и они вместе отправятся домой. Практически так не бывало никогда. Ребенок находил себе самые разные занятия. Начиная с умных вопросов тете Наташе. А почему она одна работает с дядями, а не с другими тетями (а действительно – почему)? И почему носит брюки, а не красивое теплое платье, как баба Света? Еще Даша могла баюкать куклу Катю, распевая колыбельную так, что перекрикивала музыку в наушниках Сергея. И вот сейчас, пока наш юноша не появился на горизонте, Даша уже почти совсем добралась до ИЛ-2…. Она лезла к нему через весь стол, высунув язык от напряжения. Еще чуть-чуть и…. Одного полета до пола самолету хватило бы, чтоб отлетаться навсегда….
– Даша, – как можно мягче, сжав все свои рвущиеся наружу эмоции в кулак, произнес Сергей, – разве мама не говорила тебе, что брать чужие вещи нехорошо?
– Ой, – Света, стоявшая со шваброй в другом конце кабинета, сразу подошла и сняла внучку со стола. – Вы извините, Сергей, я не поняла сразу, чего она притихла….
– Мама говорит, что чужое плохо брать, когда тебя кто-то видит, – сообщила между тем Даша, болтая ногами на стуле.
– Кхгм-м, – ничего другого наш герой сказать на это не нашелся. Только переставил чудом спасенный аэроплан на середину стола.
Что делать! Дети – цветы жизни, истина общеизвестная. Как и то, что цветы бывают разные. Бывают нежные фиалки, бывают ромашки и одуванчики, а бывает и репей. Тоже цветок. И если первые две категории заставляют окружающих умиляться и говорить: «Ути-пути…» и подобный ласковый вздор, то репейник или, страшно сказать, чертополох вызывают, в лучшем случае, холодное недоумение. А ведь это тоже цветы! И притом гораздо более жизнеспособные, чем какие-то там фиалки. Цветы. Но любить их трудно.
Такие или примерно такие мысли на время отвлекли нашего юношу от разговора с Соколовым. Но вот – самолет спасен, ребенок удален на безопасное расстояние и все вернулось к настоящему моменту. Пентиумы и Целероны. Целероны и Пентиумы. Не будем кривить душой, нашему герою ни Сергей-2, ни Данила особо не нравились. И все равно, находиться рядом и знать, что их скоро выгонят, вот-вот причем, на днях, было… неприятно. Кстати, интуиция у парней отсутствует напрочь. Сидят себе в «аське» и в ус не дуют. В любое другое время это бы слегка раздражало, сейчас – нет. Общий враг, как известно, заставляет сплотиться. А ББ как раз был сейчас таким общим врагом. Хотя, сообщая свои планы Сергею…. Вот зачем, зачем сообщал-то? Сделать ничего не сделаешь, только изведешься весь. В общем, сидеть и спокойно смотреть, как Целероны медленно, но верно движутся к своему «апгрейду», наш герой не мог.
– Пойду-ка куплю «китайчанки», – ни к кому конкретно не обращаясь, возвестил он.
Бредя по коридору такого знакомого здания – Героев Гражданской, 16, 2 этаж – Сергей думал о чем-то, в общем, грустном. И хотя сам себя он пытался убедить, что все это как у графини Ростовой в эпилоге «Войны и мира» просто от осенней хандры, которая сама подбирает себе пищу, а пища эта порождает новую хандру…. Получалось слабо. Вот и выход.
«Унылая пора. Очей очарованье…». Что-то уже становится прохладно, даже днем. До остановки, где стоит ларек, торгующий контрафактной лапшой, два шага. Вы спросите, конечно: «Неужели бывает контрафактная лапша?! Неужели и здесь нас обманывает гидра масс-медиа?!». Еще как бывает. Узнать ее просто. Она, как любой контрафакт, гораздо вкуснее обычной.
– Ну купи-и-и-и! Ба-ба-а! Ну купи же! – чей это такой до боли знакомый визг? Оказывается, девочка Даша с бабушкой вышли на полминуты раньше и двигались теперь в том же направлении. Сергей даже замедлил шаг, бессознательно выискивая причины не подходить к остановке. Пока не подходить. Вот посмотрел на грязно желтеющие тополя. Вот в кармане порылся. На ощупь определил две «десятки» и «полтинник». Как раз на лапшу и пиво хватит. Шутка (про пиво).
– Ну ладно, Даша… Даша! Хватит кричать! Все! Куплю, куплю тебе твой «Киндер-пингви». Постой… ну-ка… спокойно можешь постоять? – Света спустила Дашу с рук, установив на обе опорные конечности, и полезла в сумку за кошельком.
«Вот так вот деточки-конфеточки могут вырвать у вас из горла… да что угодно. Все что ни попросят – дашь, лишь бы не орало дитятко», – нет, ну конечно Сергей не испытывал открытой неприязни к Даше! Вы только не подумайте! Просто своих детей у него еще не было и поэтому все, что у обычных родителей вызывает понимающую улыбку, повергало его в ужас.
Даша тем временем, нога за ногу лениво так отошла к самому концу козырька, что спасал остановку от дождя. А Света начала утомительный процесс обмена денег на товар. С придирчивым разглядыванием, с вопросами, типа: «А он для зубов как? А шоколад настоящий?». С долгими поисками мелочи в кошельке, чтобы получить более выгодную сдачу. Даша же, увидев ободранную бродячую кошку, отошла еще чуть….
И вот здесь…. Солнце продолжало, как будто бы, также умиротворенно светить…. Только разве что…. Ветерок. Довольно противный, но все же обычный осенний ветерок…. Вдруг превратился в ядовитый. Как у Тютчева: «Дыхание малярии». Смертоносный его порыв вдруг обнял тополь, что стоял рядом с остановкой. Тот скукожился и уронил последние листья. Которые веселым хороводом окружили нашего героя. Так бывает, большей частью правда летом, бродят по улицам такие маленькие смерчи…. Но наш-то ветерок не простой…. И хоровод тоже непростой. Сергей, ему вдруг стало как-то не по себе, пригляделся повнимательнее к листьям, что закруживали его…. Каждый стебелек этих листьев был перекручен и имел в середине такой… как бы сустав. Будто он уже пытался в этом месте распуститься в лист, но не сумел. И дальше перекручивался, и…. Наш герой аж зажмурился, чтобы прошло наваждение. Помогло. Когда открыл глаза, хоровода листьев-мутантов не было. Зато совсем рядом он услышал голос, который определенно раньше где-то слышал.
– Да ты… ты пойми, я солидный человек, мне ничего не стоит вот этот дом купить! Не веришь? Мне – ты не веришь?!
Ну конечно, это тот самый Лех-ха, что повстречался Сергею в его первый визит на будущую работу. В этот раз Лех-ха атаковал какого-то спешащего по своим делам мужичка, и, кстати, был он теперь не свеже пьяным, а с глубокого жуткого похмелья. Одет, впрочем, так же безукоризненно. «Живет он, что ли, где-то рядом?».
– Во, да вот он знает меня, – и как решающий аргумент для своего собеседника поневоле, которому похоже было совершенно наплевать – солидный человек перед ним или нет, Лех-ха вдруг ткнул толстым пальцем в нашего героя, имевшего неосторожность остановится рядом. – Да ты же помнишь, – это он уже Сергею, – я цветок тогда покупал, ты еще на работу боялся опоздать… устроиться….
Напрягшись от слов «вот он» и «помнишь», наш юноша благоразумно решил отойти и, таким образом, последние слова Лех-хи прилетели ему уже в спину.
«Дает же Бог людям память. По роже видать, что каждый день калдырит, а все в таких подробностях помнит! Даже про работу…». В этот момент взгляд Сергея сфокусировался на чем-то необычном, и он сразу увидел Его.
Человек как человек. Одет в обычную кожаную куртку. Аккуратно стриженный, выбрит чисто. И лицо, в общем-то, как у всех людей. Густые сросшиеся брови, острый подбородок…. Человек сидел в машине с открытой дверцей, высунув наружу ноги. На лице его была такая улыбка… одними губами. И он будто что-то говорил – губы шевелились. Если добавить сюда близоруко прищуренные глаза, то все вместе – улыбка-глаза-шевелящиеся губы – рисовало облик удава. В человечьей шкуре. И плевать бы нашему герою десять раз на него. Вот только обращался Удав и руку протягивал как раз к Даше, у которой папа, как случайно знал Сергей, «вернулся в свой чурбанистан долбаный». И вообще родственников мужчин НЕТ. «В бабьем царстве девчонку растим». А в руке Удава был тот самый «Киндер-пингви», будь он неладен.
Даша делает шаг, пока несмело.
Удав ставит ноги в машину – это «японка», руль справа – и заводит мотор, держа руку с шоколадкой протянутой к Даше.
Даша шагает второй раз… третий….
…«где звуки?»…
Сергей делает мощный спринтерский рывок и, не сбавляя скорости, со всей дури пинает по открытой дверце, защемляя руку Удава, из которой падает батончик. Удав очень плавно и медленно переводит взгляд со своей остановившейся улыбкой на Сергея, и…
…машина его резко срывается с места. Тут же исчезает в плотном потоке машин. Их всегда в это время много здесь.
Наш герой секунду обалдело стоит, переводя дух и пытаясь прогнать с глаз остановившуюся улыбку Удава. А Мир остановился в том же положении, что был до его рывка. Света забирает сдачу из окошка ларька. Даша делает четвертый шаг и дергает Сергея за рукав.
– А почему дядя мне хотел шоколадку дать и уехал? Я же уже подошла, – она показала на лежащий на асфальте «Киндер».
– А? – наш герой тоже увидел батончик и с остервененим растоптал его каблуком. – Никогда… а-кгм-кхгм…, – голос его пресекся, – никогда не подходи к незнакомым дядям и не бери у них НИЧЕГО ВООБЩЕ! Поняла меня?!
– Сергей? – подошла Света. – Что тут у вас?
– Да… нет. Ничего. Не отпускайте Дашку от себя далеко. Пока.
– Что случилось, Сергей? – в голосе Светы появилась запоздалая тревога.
– Ничего. Ничего. До завтра, – он вдруг почувствовал сильное, огромное просто желание спрятаться где-нибудь в темной комнате и не разговаривать ни с кем. И не видеть, не видеть людей, и вообще никого….
Но людей видеть пришлось. Потому что до конца рабочего дня было еще так много времени. А придумать какой-то беспроигрышный вариант, чтобы отпроситься пораньше, он не смог…. Служащие фирмы как-то странно посмотрели на него по возвращении, но ему было не до их взглядов. И ведь – никакой он не герой, нет. Совсем не в его стиле таким парящим Бэтменом вонзаться в толпу негодяев. Просто… да не было выбора у него просто. Это сейчас мозг запоздало пытается найти какое-то объяснение. Мозг ведь очень рационален. И будьте уверены, если вам случится когда-нибудь встретить привидение, ну там… в старом шотландском замке, то мозг до последнего будет не верить глазам и талдычить: «Это игра света и тени, луна – сквозь слуховое окно…» и тому подобный вздор. Так и здесь. Ну кто это мог быть? Известный филантроп, что как в песне поется, раздает детям по пятьсот эскимо ежедневно? Или какой-нибудь разведенный отец, которому запретили встречаться с ребенком и он таким способом лечит приступы сентиментальности? Или….
Нет. Удав это был. И ты прекрасно это знаешь. Вот только знать – не значит верить. Как в Бога. Кто-то знает, а кто-то верит.
– Ну как там на улице? Сильно похолодало? – Данила вдруг без особой причины обратился к нашему герою.
– На улице? – Сергей тяжело оторвался от своих мыслей и нехотя вернулся в реальность. В ту ее часть, что его сейчас окружала, прохладную и светлую. Где люди не улыбаются от уха до уха, готовясь проглотить жертву. Если это люди…. – На улице? Да я как-то не понял, – нет, он все еще слишком далеко отсюда.
– И лапши что-то не видно. Раскупили, что-ли, всю? – опять Данила. Иногда МНСы тоже позволяли себе пошутить. В разрешенных пределах, конечно.
– Да аппетит пропал. Что-то, – говорят, через голос можно понять состояние человека. Все в кабинете недоуменно посмотрели на бесцельно перекладывающего бумаги Сергея. Даже Наталья перестала строчить на клавиатуре и посмотрела протяжно и серьезно.
Впрочем, расспрашивать его больше не стали, и кое-как наш герой дотянул до конца рабочего дня. Пережив и короткий яростный набег Валерия Владимировича, когда под его огонь попал весь персонал отдела, «бездарный по определению». И занудную пародию на совещание, устроенную уже в конце дня Виталием Сергеевичем. Все это, словно обшарпанная и сильно убыстренная кинохроника, пронеслось перед глазами нашего юноши. И только вечером, когда Сергей-2 и Данила под предлогом: «Мы покурить» слиняли на десять минут раньше, он достал из верхнего ящика стола полоску медной фольги, пару раз тиранул ее об джинсы для придания блеска, и клеящим карандашом приклеил ИЛу с правой стороны под мотор. Придал штурмовику неестественный угол.
– Какое-то новое украшение? – Наталья слегка улыбнулась. Вообще, при ее взгляде любая улыбка смотрелась коварно.
– Это не украшение, это огонь. Меня сбили, – встал и очень сосредоточенно пошел на выход. Дверь-коридор-лестница-крыльцо. Остановился, поднял воротник ветровки. Ощутил забытое желание – затянуться какой-нибудь крепкой «народной» сигаретой без фильтра. Сто лет уже как бросил, а поди-ка, легкие помнят.
– Сергей…, – он удивленно обернулся, – ты забыл, – Наташа протягивала ему его «мобильник». – На столе оставил. Что-то случилось? – очень осторожно спросила она. Время у нас, к сожалению, такое, что не принято лезть в душу.
– Да нет, ничего. Ты не задумывалась…. Впрочем, тебя ведь сейчас должны забрать?
– Кто?
– Большой серебристый джип. Я полагаю, муж.
– Бывший муж. Его сегодня не будет. Ты куда сейчас?
– На остановку.
– Я тоже. Пойдем?
И они пошли сквозь мутные сумерки осеннего вечера. С запахом холодной прелой листвы. Временами разгребая эту листву ногами.
– Тебе куда вообще ехать? – Сергей первым нарушил молчание. Спросил скорее автоматически, все еще пребывая в странном состоянии Человека-который-смотрит-кинохронику. Теперь на экране был сильно убыстренный листопад.
– На Краснофлотскую.
– Мне примерно туда же. Лучше на Челюскинцев идти. Там 85-й ходит.
– Да, наверное.
А до Челюскинцев нужно было пройти пару лишних кварталов. Зато «маршрутка» №85 привезет и нашего героя, и Наталью к холодному ужину гораздо быстрее. И дело именно в этом. Я хочу сказать, что Сергей совершенно не преследует никакой посторонней цели. Подольше побыть рядом с нашей героиней, например. Он, похоже, вообще не замечает, что рядом идет стройная девушка, чьи длинные светло-русые, чуть вьющиеся волосы треплет промозглый осенний ветерок. И несмотря на то что от ее взгляда вянут недобитые заморозками цветы на газоне, а может – благодаря такому взгляду, она… красива. Он не видит. Он занят разрешением очередной загадки эволюции.
– Страшное, все-таки, какое страшное место….
– Что?
– Город вообще. Много, очень много людей в одном месте. Никто никого не знает.
– Ну…. Мне кажется, трудно здесь всех знать. Да и ни к чему, наверное.
– Да…. Конечно. Но вот только представь себе – навстречу… убийца какой-нибудь идет…
– Фу, не хочу. И так в жизни полно негатива.
– …, и убийцу этого никак не распознать. Это только в кино у него руки по локоть в крови и глаза бегают. А в жизни…. Представь, он в двух шагах пройдет, вот по этим же, – Сергей для убедительности постучал ботинком по брусчатке, – кубикам, а ты и знать не будешь!
– Так говоришь, как будто сам узнаешь?
Читать бесплатно другие книги:
