Сидни Шелдон. Интриганка-2 Бэгшоу Тилли
– Одно слово, и я перережу тебе горло, – прошипел он. – Ясно?
Лекси кивнула.
Агент Эндрю Эдвардс уныло взглянул на пачку черно-белых фотографий. Стопка была толщиной с телефонный справочник.
– Здесь все?
– Да, сэр. Каждый склад, ангар и промышленное предприятие в радиусе пятнадцати миль от того места, где была брошена машина.
Прошло одиннадцать дней, четыре часа и шестнадцать минут с тех пор, как Питер Темплтон заявил о пропаже дочери. Агент Эдвардс слушал отчаянный голос Питера, звонившего в полицию, столько раз, что мог повторить наизусть каждое слово. В девяти случаях из десяти исчезновения детей были каким-то образом связаны с родителями. Что тут скажешь? Извращенный мир. Но сейчас агент Эдвардс был склонен верить отцу. Его душевные терзания казались искренними, а кроме того, записка, оставленная под подушкой девочки, позволяла обвинить в похищении организованную криминальную группировку: никаких отпечатков пальцев, записка написана на самой обычной принтерной бумаге. Следов нет. Уцепиться не за что.
У семьи Блэкуэлл было две недели, чтобы перевести десять миллионов долларов на безымянный счет на Каймановых островах. Если в дело вмешается полиция, девочку немедленно убьют.
Агент Эдвардс был шотландцем по рождению и ньюйоркцем по темпераменту: светлокожий, с водянистыми янтарными глазами и волосами, так и не выбравшими определенного цвета и оставшимися чем-то средним между светлыми и рыжими. Он любил янки, ненавидел уличные банды и наркодилеров, наводнивших город, и характеризовал ежегодный отпуск на берегах Джерси как «путешествие».
Эдвардс тяжело вздохнул.
– Всего должно быть не меньше трехсот зданий.
– Четыреста двадцать.
– Какие-нибудь хорошие новости для меня имеются, агент Джонс?
– Собственно говоря, да, сэр. Вот это…
Коллега агента Эдвардса вручил боссу тонкую картонную папку.
– Список развалин или заброшенных зданий.
– Сколько всего?
– Восемнадцать. Я сегодня же могу направить туда наружку.
– Нет. Рано.
– Но, сэр, у нас осталось менее шестидесяти часов. Крайний срок…
– Думаешь, я не знаю, когда у нас чертов крайний срок?
Агент Эдвардс раздраженно поморщился. Что за шутов берут нынче в Бюро?! Не хватало еще, чтобы все склады в Нью-Джерси кишели агентами ФБР! Если эти парни перепугаются, то просто прикончат девчонку на месте.
Семейство Блэкуэллов и без того страшно рисковало, обратившись к властям. При своих деньгах и связях они преспокойно могли бы заплатить или нанять частных детективов, чтобы попытаться достать этих типов.
Но они этого не сделали. Они пришли к агенту Эдвардсу. Теперь его карьера либо взлетит вверх, либо потерпит жесточайший крах. Поэтому ошибиться никак нельзя.
Огромной удачей было уже то, что удалось найти машину похитителей. Эдвардс сравнил ДНК волос, найденных в багажнике, с волосами с подушки Лекси. Два звонка в офис Темплтона были, возможно, сделаны с большого промышленного предприятия. Трудно поверить, но целая бригада экспертов ФБР изучала измененные голоса и анализировала эхо.
Но этого оказалось недостаточно. Агенту Эдвардсу не нужны восемнадцать возможных объектов. Ему требуется один.
– Пошлите вертолет. Пусть летит не слишком низко. Его появление не должно привлечь внимания.
– Да, сэр. Что должны искать пилоты?
Агент Эдвардс смерил коллегу уничтожающим взглядом.
– Изумрудный город страны Оз! Следы шин, олухи безмозглые! Пусть ищут следы шин!
Он вообще не собирался в этом участвовать.
И когда ему позвонили, лежал в пхукетском борделе, наслаждаясь ласками одиннадцатилетних сестер-близнецов. Блаженство. Он любил тайцев. Такие приветливые, добродушные люди.
– Десять миллионов баксов. Делим на троих. Охранник в доме – болван из какого-то захолустья. Поверь, это легче, чем отнять конфету у ребенка. Влезть в окно, забрать девчонку, получить деньги и разбежаться.
– Я не нуждаюсь в таких деньгах.
Смех.
– А это вовсе не обязательно. Главное – хотеть!
– Я завязал, понятно? Найди кого-нибудь другого.
Он зажмурился от удовольствия, пока девочки ласкали его. Дома он платил проституткам, заставляя одеваться школьницами. Но никакая подделка не может сравниться с подлинником.
– Знаешь, девчонка просто куколка. – Собеседник не сдавался. – Копия матери. Все так говорят.
Он поколебался. И неожиданно перед глазами всплыл образ совсем молодой Александры Блэкуэлл. Как хорошо он помнил ее! Длинные стройные ноги с карамельного цвета загаром. Каскад светлых волос. Подрагивающие розовые губы раскрываются в улыбке: «Привет, Рори. Давно не виделись».
– Сколько, говоришь, ей лет?
– Ей восемь.
Восемь лет.
Копия матери.
Все так говорят.
– Ладно, согласен. Но это в последний… – Он не успел договорить. В трубке раздались короткие гудки.
– Вы нашли ее?
Питер так сильно вцепился в руку Эдвардса, что она онемела.
Бедный ублюдок! За последние две недели он состарился на десять лет!
– Мы так считаем. Да. Фабрика в Джерси рядом с…
– Когда вы ее освободите?
– Сегодня вечером, когда стемнеет.
– Нельзя ли прямо сейчас?
– Вечером лучше. Поверьте, сэр. У нас большой опыт в освобождении заложников.
«Надеюсь, он знает, что делает», – подумал Питер.
«Хоть бы все получилось», – подумал Эдвардс.
«Что, если до вечера они успеют ее убить?» – подумали оба.
– Попытайтесь отдохнуть, сэр. Как только мы что-то услышим, я дам вам знать.
Главарь и Мертвец злились на Свинью. Лекси слышала, как они ругаются. До нее доносились обрывки разговора:
– Мы договорились… не смог удержаться… что, если она узнает…
– Не узнает… маска…
– Чертов педо…
– …сколько еще? Мне нужны деньги.
– Скоро.
– Уже две недели… если бы они собирались платить…
– Заткнись ты, черт бы тебя подрал! Получишь свои деньги…
Лекси прижалась лицом к двери своей тесной камеры, напрягая слух, стараясь расслышать каждое слово. Не потому что боялась. Просто пыталась собрать как можно больше сведений о своих похитителях. Особенно о Свинье. О том, кто сделал ей больно. Вонзился в нее своим странным отростком.
Ничего, родные придут за ней. Рано или поздно, но придут! И тогда она заставит Свинью страдать за все, что он с ней сделал.
Самым большим кошмаром было не то, что ее убьют. Она боялась, что похитители каким-то образом сбегут. Она не должна этого допустить. Их следует наказать.
– Иисусе, сколько еще ждать?
Агент Эдвардс съежился за машиной без опознавательных надписей. Сумерки сгущались. Рядом сидел его младший партнер, агент Джонс. За ними прятался Чак Баркли, командир специального корпуса морской пехоты, возглавлявший операцию по спасению заложницы.
– Двенадцать минут, – улыбнулся капитан Баркли. Зубы ярко блеснули на вымазанном сажей лице. Капитан был неприметным коротышкой лет сорока пяти, с худым жилистым телом и впалыми щеками. И напоминал скорее фокстерьера, чем мастифа, которого ожидал агент Эдвардс. Более того, «группа захвата» Баркли, похоже, состояла из пяти молодых пехотинцев с приборами ночного видения и стандартными пистолетами. Никаких автоматов или ручных гранат.
– Баркли – лучший из лучших, – уверял шеф агента Эдвардса.
Пусть только попробует не быть лучшим!
Двенадцать минут тянулись, как двенадцать часов. Стояла теплая летняя ночь, но агент Эдвардс чувствовал, как бежит по спине озноб. Холодный липкий пот сочился из всех пор. Рубашка насквозь промокла. Он заметил, что агент Джонс тоже дрожит.
Полуразрушенная текстильная фабрика на холме была почти неразличима в темноте. Несмотря на доносившийся с шоссе номер 206 рев машин, фабрика казалась самым заброшенным местом на земле.
И тут капитан едва заметно кивнул своим людям. Еще секунда, и они как по волшебству растворились на абсолютно плоской местности, бесшумно упав в траву, подобно листьям. Впечатляющее зрелище.
Фэбээровцы остались одни.
– Началось, сэр.
Агент Джонс боялся босса. Даже в лучшие времена Эндрюс казался угрюмым ублюдком, но после похищения девчонки Темплтон к нему было лучше не приближаться.
– Да, Джонс. Началось.
– Все будет в порядке, сэр. Все говорят, что лучше этих парней не сыскать.
– Хм-м-м.
– Согласно данным разведки…
– Ш-ш-ш-ш…
Эдвардс прижал палец к губам.
– Слышишь?
– Что, сэр?
– Выстрелы.
– Я не слышу ни…
В глаза ударила слепящая вспышка света. Шум, похожий на львиный рев, только в сотни, тысячи раз громче, взорвал тишину. Мужчины инстинктивно заткнули уши и повалились на землю.
– Какого…
У агента Джонса зазвенело в ушах. Во рту стоял вкус пыли, земли и травы.
– Бомба! Не вставай!..
Снова рев. Оглушительный, словно все живое втягивало в грозовую тучу. На холме заплясали языки пламени. Мельница была освещена импровизированной иллюминацией. Какая мрачная красота.
Агент Эдвардс пошарил под влажной рубашкой в поисках пистолета.
– Срочно позвони, доложи обстановку. Я иду туда.
– Нет, сэр! Нельзя! Вы не знаете, что происходит. Здание в любую минуту может обрушиться.
«Как и моя карьера, если я не вытащу девчонку Темплтона живой».
– Немедленно звони! – крикнул Эдвардс, не оборачиваясь, но третий взрыв полностью поглотил его слова. Агент Джонс снова бросился под прикрытие.
К тому времени, как он открыл глаза, босс уже исчез.
Лекси как раз доедала ужин, когда послышался первый выстрел. Она мгновенно поняла, в чем дело. Они здесь! Они пришли за ней! Она знала, что так будет!
Ровно через полминуты дверь ее комнаты распахнулась. На пороге встал главарь. Тот иностранец. Должно быть, у него не хватило времени надеть маску. Поспешно завязанный шарф закрывал только нижнюю половину его лица.
– Иди сюда! Быстро!
Кудрявые каштановые волосы. Карие глаза. Почти нет морщин: он молод, моложе Свиньи. Кольцо на мизинце. Маленький шрам над левой бровью.
– Кому сказал?!
Лекси не сдвинулась с места, притворяясь, будто сильно напугана. Но в душе она торжествовала.
Главарь поколебался. В дверях появился Мертвец, ударивший ее в лицо, когда она пыталась отбиваться.
– Брось ты ее! Я расставил ловушки. Сматываем удочки!
– Иисусе! Билл, нельзя же бросить ее здесь. Сейчас здание взлетит на воздух.
Билл. Мертвеца зовут Билл!..
– Хочешь, бери ее себе. Я линяю.
Повернувшись, он бросился бежать.
– Прощай, Билл!
Главарь беспомощно помялся и шагнул к ней. Лекси поспешно отступила. Теперь он вовсе не походил на главаря. В его взгляде она увидела страх.
– Будь по-твоему. Сиди здесь. Сгоришь заживо, туда тебе и дорога, – бросил он, прежде чем последовать за своим дружком.
Лекси подождала, пока звук шагов затих, и только тогда выглянула из комнаты.
Она впервые оказалась за дверью камеры, с тех пор как ее привезли в это место. Когда привезли? Несколько дней назад? Недель? Месяцев?
Она оказалась в узком коридоре, выходившем в огромное пустое обветшалое помещение, нечто вроде аэродромного ангара. Но она даже не огляделась. Даже не попыталась поискать спасателей.
Она хотела найти Свинью.
Где он? Неужели успел сбежать? Господи, не дай ему скрыться!
Лекси прислушалась к очередной короткой перестрелке в другом конце здания. Повернулась в ту сторону и оцепенела. Гигантский огненный шар метнулся ей навстречу.
Как комета в боулинге. А она – кегля!
Девочка так поразилась, что забыла о страхе. А потом все слилось в кошмар наяву.
Огонь… повсюду. С потолка валятся стекло, кирпичи и бревна. Стены складываются, как карточный домик, плавясь в невыносимом жару.
Потом единственное, оглушительное «бум-м-м», такое громкое, что даже земля не смогла его поглотить.
И это было последнее, что услышала Лекси Темплтон.
Глава 9
Он был самым известным барристером в Лондоне.
Спеша по Стрэнду к Олд-Бейли, зданию прославленного центрального уголовного суда, он был так внушителен в безупречном костюме с Сэвил-роу и начищенных ботинках ручной работы, что прохожие оглядывались, а кое-кто и перешептывался:
– Знаете, кто он? Гейбриел Макгрегор. За шесть лет не проиграл ни одного дела. Настоящий гений.
Светловолосый, сероглазый красавец, сложенный, как нападающий-регбист, широкоплечий, мускулистый, с длинными, сильными, как дубовые стволы, ногами, он был неотразим. Но не это самое главное. При виде этого сильного человека с открытым лицом, квадратным подбородком и спокойным прямым взглядом у членов жюри присяжных невольно возникало к нему доверие.
Помимо физической силы, он обладал мощным интеллектом и способностью в считанные мгновения схватить суть любого дела. Инстинктивно знал, когда оказать давление на свидетеля, а когда промолчать. Когда запугать, польстить, уговорить, внушить ужас и изобразить дружелюбие. Все судьи знали и уважали его, втайне считая на голову выше их всех, вместе взятых.
Макгрегор взглянул на часы и ускорил шаг. Не стоит опаздывать на заседание.
Широкие шаги, казалось, без усилий поглощали ярды и ярды тротуара, как кит, одним махом отправляющий в глотку сотни фунтов планктона. Макгрегор казался колоссом. Гигантом среди лилипутов.
– Гейб, слава Богу! Я думал, ты решил соскочить!
Майкл Уилмонт был солиситором[13]. Каждый раз при виде него на ум приходили три слова: «Слабый, жалкий, разочарованный». Майкл Уилмонт был непомерно толст, вечно завален работой и давно не питал никаких иллюзий относительно своей карьеры. На нем, как всегда, был дешевый, затертый до блеска костюм с пятнами пота под мышками. И еще – вечно озабоченная физиономия. Если бы существовало такое понятие, как юридическая команда первой лиги, Майклу Уилмонту в ней не бывать. Никогда. Ни за что.
– Я никогда бы так не поступил, Майкл, – мягко ответил Гейб на шотландском диалекте. – Я никогда не нарушаю данного слова.
– Вы разбили головы ни в чем не повинным хозяевам дома. Нанесли шесть тяжких телесных повреждений. По-вашему, это не нарушение?
Грозные слова были подобны стакану ледяной воды, выплеснутой в лицо Гейба. Нехотя отрешившись от мира фантазий, он вернулся в реальность.
Это не Олд-Бейли. Это полицейский суд Уолтем-Форест.
И он не первоклассный адвокат. Он девятнадцатилетний наркоман-кокаинист, обвиняемый во взломе, вооруженном нападении, причинении тяжкого вреда здоровью и попытке преднамеренного убийства. Майкл Уилмонт – единственный, кто стоял между ним и двадцатью пятью годами в тюрьме «Уормвуд-Скрабз».
– Судьи не желают выслушивать твои героические речи. Впрочем, как и я. Поэтому веди себя скромно, предоставь говорить мне и пытайся хотя бы сделать вид, что жалеешь о содеянном. Договорились?
– Да, сэр, – покорно кивнул Гейб.
Гейбриел Макгрегор родился в 1973 году в абердинской королевской больнице. Единственный сын нищего докера, Стюарта Макгрегора, и Энн, его школьной подружки, Гейб был крепким, красивым ребенком, который вырос в отличного, здорового мальчика.
Он не помнил, когда впервые услышал имя Джейми Макгрегора. Но точно знал, что произносили его не иначе, как со злобой и ненавистью. Он слышал это имя так часто, что оно стало частью его детства, совсем как запах корабельного мазута, колючая дешевая одежда из полиэстера и зловещий стук кулака судебного пристава в дверь жалкой, убогой квартиры его родителей.
И источником всех их бед был Джейми Макгрегор.
Это Джейми Макгрегор был виноват в том, что они перебивались с хлеба на воду, живя в жестокой, разрушающей душу, унизительной бедности.
Это Джейми Макгрегор заставлял отца пить и бить мать.
Это Джейми Макгрегор заставлял мать плакать, когда та пыталась замазать синяки дешевым тональным кремом из «Бутс»[14].
Джейми Макгрегор…
Только повзрослев, Гейб смог узнать правду. Джейми Макгрегор, известный бизнесмен, основавший «Крюгер-Брент» и ставший одним из самых богатых в мире людей, был его двоюродным прадедом. У него были два брата, Йен и Джед, и сестра Мэри. Йен, старший брат, был прадедом Гейба. Его сын Хэмиш был дедом Гейба. Сын Хэмиша Стюарт стал отцом Гейба.
Вражду посеял Йен еще в начале двадцатого века. Старший брат так и не простил младшего за то, что тот сбежал в Южную Африку и там разбогател.
Кто он такой?! Смылся на край света и бросил на них мать, отца и ферму! И даже ни разу не послал денег тем, кто его вырастил!
При этом он очень к месту забывал, что рассмеялся в лицо Джейми, когда тот объявил о своем намерении отправиться на алмазные копи Африки. О том, как часто и безжалостно избивал мальчишку, отнимал скудную еду и заставлял вкалывать, словно раба, на каменистом клочке земли, лежавшем к северу от Абердина. К тому времени, как Джейми стал миллионером, родители уже умерли. Их свели в могилу все те же нищета и непосильный труд. Джейми посылал деньги, но только Мэри – единственной из родственников, которая любила и поддерживала его. Но когда и она умерла в тридцать лет от туберкулеза, переводы прекратились. Больше десяти лет Джейми не видел своих братьев и не говорил с ними. Считал, что ничем им не обязан.
Но Йен Макгрегор считал иначе. Если он и был суров с Джейми, то для его же блага. Он любил мальчика, как отец. Тяжко работал, чтобы прокормить его. И что получил в награду? Бегство. Предательство. Нищету.
Йен стал сильно пить. Озлобленность и зависть усиливались по мере того, как росли богатство и известность брата. С годами он передал эти чувства своему сыну Хэмишу, который, в свою очередь, завещал их Стюарту, отцу Гейба, как некую ужасную наследственную болезнь.
Произнести имя Джейми Макгрегора означало вызвать дьявола. Постепенно к этому сгустку ненависти добавлялись и другие имена: Кейт Блэкуэлл, Тони Блэкуэлл, Александра Блэкуэлл, Ив Блэкуэлл, Роберт Темплтон.
Дед Гейба Хэмиш выбросил на ветер все сбережения до последнего пенни и посвятил оставшиеся годы жизни заранее обреченному на провал судебному иску против могущественной корпорации «Крюгер-Брент». Раз за разом ему отказывали во всех судах: от Глазго до Лондона и Нью-Йорка. И каждый раз судьи были все более безжалостны в своих суждениях.
Легкомысленный…
Алчный…
Совершенно безосновательные претензии.
Хэмиш Макгрегор умер совершенно разоренным, озлобленным человеком. Двадцать лет спустя та же участь постигла его сына, отца Гейба. Когда отец умер, Гейбу было шестнадцать. Мозг Стюарта был изъеден спиртным и ненавистью, а тело сломлено многолетней тяжкой работой в доках.
Несмотря ни на что, Гейб любил отца и часто вспоминал немногие счастливые часы, которые они провели вместе. Играли на пляже в Элгине, когда ему было года три-четыре. Смотрели футбол и, сидя на трибунах, вопили во всю глотку. Танцевали вокруг рождественской елки, все трое, и мама тоже. Это было до того, как отец стал избивать ее, потому что горечь захлестнула его с головой.
Через две недели после смерти отца Гейб ушел из дома.
Мать умоляла его не делать этого.
– Куда ты пойдешь, сынок? У тебя нет ни профессии, ни свидетельства об окончании школы. Теперь, когда верфи закрыли, в Абердине нет для тебя работы.
Читать бесплатно другие книги:
