Избранные. Революционная фантастика Жарков Алексей

– Тот зелёный старик… То он забрал пропуска… Подвёл меня под монастырь… – забормотал Черненков. И заплакал.

– Не реви, умри красноармейцем и чекистом! – отрезал Евсеев. Выматерился замысловато, упомянув ни в чём не повинную матушку Черненкова, а также честную красную казачку, родившую инспектора кавалерии РККА товарища Будённого. – Расстрелянные… Энти не помилуют, Черненков.

Евсеев повернул винтовку прикладом вверх и подошвой сапога счистил со штыка на пол бумажки-помехи. Призраки, быстро приближаясь, ответили на это невесёлым хохотом. Лысый, с головой набок, заметил:

– Нет, чтобы воспользоваться случаем и поэта-гражданина почитать, культурки поднабраться.

– Многого вы от унтера захотели! – провизжал старорежимный, с козлиной бородкой. – Читать – это не беззащитных заложников убивать!

Евсеев на это только квадратными плечами пожал. Перевёл трёхлинейку в положение для стрельбы, повернул курок по часовой стрелке, передёрнул и навскидку пальнул в правый призрак, потом повернул винтовку влево и, сделав молниеносный выпад, пронзил штыком второго противника. Дёрнул винтовкой назад, одновременно передёргивая затвор – и замер в готовности. Призраки остались на своих местах и взорвались новой порцией унылого хохота. Лысый, тот ещё и в ладоши хлопал.

Отсмеявшись, зелёный старик закатил глаза. Пожевав синими губами, раскрыл рот и показал на языке пулю, обычную остроносую от трёхлинейки. Сухо щёлкнул языком – и она упала на пол, стукнулась и подкатилась под сапоги Евсеева. Черненков уставился на пулю безумным взглядом.

– А я вот, коллега, хочу провести эксперимент. Я его, можно сказать, ещё в детстве задумал, – заявил лысый, повернул винтовку стволом к себе и, беззаботно насадившись на штык, засунул указательный палец в дуло. И – Евсееву. – Стреляй, командир! Или ждёшь именного приказа из Малого Совнаркома?

– Мало я вас, вредителей, перестрелял! – рявкнул Евсеев. Усатое лицо его исказилось, толстый палец решительно потянул за спуск.

Винтовка не выстрелила – она разорвалась. Ствол раздуло, а затвор выбросило из ствольной коробки, и он, сокрушив передние зубы, вонзился Евсееву в глотку. Обломки жёлтых зубов кандидата в сотрудники посыпались на пол и на изуродованную винтовку, а за ними, сложившись сперва пополам, свалился и он сам. Подёргал ногами, простонал жалостно и замер. Лужа крови, натёкшая под его головой, больше не увеличивалась.

– Я вовсе не собираюсь меряться с вами техническими познаниями, коллега, – заговорил зелёный старик визгливо, – но всё-таки я некоторое время, весьма недолго, увлекался ружейной охотой. Не мог взрыв винтовочного патрона быть такими мощным, уж вы меня простите, голубчик.

– Ой, подловили вы меня, – сделал вид, будто смутился, лысый призрак. И вдруг подступил к вжавшемуся в спинку стула Черненкову. – А ты, мразь, только посмей мне навалять в штаны. Твое дерьмо нам понадобится, запомни!

– Сиди и жди нас, служивый. Мы сейчас сходим и разберёмся с твоим подчаском. Сиди не рыпайся, если желаешь, чтобы и тебе подарили скорую смерть, – счёл нужным пояснить старик. И обращаясь теперь ко второму призрачному диверсанту, спросил о вовсе уж непонятном Черненкову. – Я ведь не ошибся, этот молодой толстяк оказался вашим знакомым?

– Вот именно! По теории вероятности такое совпадение весьма неправдоподобно, почти нонсенс, но здесь распоряжается вот именно тот следователь, что допрашивал меня в тридцать третьем. Вполне возможно, в тех краях, откуда мы прибыли, математические законы статистики действуют иначе. Но почему бы мне не принять с благодарностью этот дар судьбы?

– Уступаю вам краснопузого со всеми потрохами. Хоть с кашей съешьте, хоть в борще сварите. А мне оставьте всех скотов в малых чинах. Эти-то точно сами расстреливали. С унтером вы поспешили, да и с его винтовкой тоже, а вот эту мразь я имею желание порешить точно таким манером, как со мной разделались в восемнадцатом.

– О чём речь? В караульном помещении ещё две винтовки.

Беседуя как ни в чём не бывало, привидения скрылись за дверью караулки. К великому изумлению дрожащего Черненкова, их не остановила грозная табличка «Вход строго воспрещён!». Красноармеец внутренней охраны хотел сорваться со стула и бежать куда глаза глядят, но его ноги, каждая винтом вокруг ножки стула, не пошевелились. Тогда воззвал он, истово перекрестившись:

– Богородице-дево, царица немецкая, сохрани меня от всякого зла и покрой честным твоим семафором!

И было ему видение. Прямо из потолка ведомственного коридора спустилась Богородица в таком же виде, как виденная Черненковым в церкви на Царских вратах. Погрозила она тонким пальчиком и промолвила:

– Поди помолись своей Розочке Люксембург, дурак!

Исчезла дева Мария, конечно же, только пригрезившаяся суеверному Черненкову, а ужасные призраки вышли, один за другим, из караульного помещения. Мерцающий зелёным старик нёс под мышкой винтовку со штыком в свежей алой крови, а лысый с головой набекрень алчно потирал руки.

Вот они уже у двери туалета. Дёрнул лысый за ручку, переглянулся со стариком, потом прошёл сквозь дверь вовнутрь и откинул крючок. В туалете встретил призраков рокот воды, набиравшейся в бачок, и Носков, встающий им навстречу с унитаза и застёгивающий синие бриджи.

– Есть ситуации, перед которыми полезно предварительно опорожнить кишечник, – пояснил как будто в пустоту. И вдруг рыкнул. – Ну, так чего вам от меня надо, враги народа?

– Разве ты не узнал меня, палач? – продекламировал лысый с театральным надрывом. – А угодно мне, чтобы ты повесился на своей портупее. Марш в кабинет, чекист недоделанный.

Носков учуял, что бывшему подследственному неловко, и приободрился. На очень короткое время приободрился, на несколько секунд всего – это пока до него не дошёл смысл требования самоубийцы.

Посторонились призраки, и Носков прошествовал к кабинету. По дороге бормотал:

– Палач? Не там ищешь палачей… Если бы арестовал я тебя, слюнявый интеллигентик, прямо на допросе, сохранил бы тебе жизнь на полгода, не меньше. Я из-за тебя до сих пор повышения не получил, козёл…

– Ключи!

Пожал плечами Носков, достал из кармана ключи и открыл кабинет. Юркнул в середину и заперся. Призраки, по одному просочившись сквозь дверь, последовали за ним.

Носков, стоя у стола, придвинул к себе новомодный телефон и принялся терзать его диск. Призраки переглянулись, и бывший физик заявил:

– Нечего дурью маяться! Ключи сюда мне!

Чекист грохнул телефоном об стол. Застыл, злобно щерясь. Тогда призрак Смагина выпалил из винтовки в портрет товарища Менжинского. Стекло разлетелось, а рамка с фотографией и картонкой рухнула на пол. Передёрнул затвор призрак и теперь прицелился в левое плечо чекиста. Тот густо покраснел, сразу же побледнел и бросил ключи на столешницу.

Ключ с фигуристыми вырезами подошёл к несгораемому шкафу. Всё содержимое железного ящика призрачный Василий сложил в кучку на паркете, оставив на полочках только револьвер, коробочку патронов, пачку контрабандных французских презервативов и бутылку коньяка. Повернулся к коллеге – и тот, кивнув лохматой головой, окаймлённой выпусками холодной плазмы, привёл бледного Черненкова и в коротких народных словах пояснил, что надо делать. К секретным документам тем временем присоединились помятые и порванные портреты Менжинского и Сталина.

– Отчего эти кровососы все такие усатые? – изумился призрак домохозяина.

– Любимцы народа. Много ли вы припомните безусых императоров? Поверите ли, когда снимал со стены товарища Сталина, даже у меня дрогнула рука.

Черненков напрасно тужился, рыдая и размазывая слёзы кулаком по щекам. Его начальник скрипел зубами. Едкий запах пота смертельно испуганных мужчин едва не перебил потустороннее зловоние.

– Ладно, поднимайся, бестолочь! – прикрикнул призрачный Авдей Петрович. Достал из несгораемого шкафа початую бутылку с коньяком и полил бумажную кучку жёлтой жидкостью. Бутылку вернул на место. – Думаю, даже Нат Пинкертон побрезговал бы принюхаться.

– Да, согласен. От такого безобразия не отмоешься, – отрешённо вымолвил на глазах осунувшийся чиновный толстяк. – Только дайте мне мой револьвер или, на худой конец, винтовку.

– Револьвер? Отказать! – ответил ему мститель и привычным движением руки подвинул голову на место. – Я требую удовлетворения согласно зеркальному принципу древнего права. Око за око, зуб за зуб! Давай, расстёгивай ремень и отсоединяй портупею.

– Возьмите мой ремень, товарищ старший лейтенант госбезопасности, – это Черненков протянул свой. – Он покрепче будет.

Остальные присмотрелись – а на внутренней стороне ремня белой краской начертано: «Обнимет крепче любимой мамули». Носков отшатнулся.

– Не пойдёт, служивый, – покачал головой призрак физика и повернулся к своему обидчику. – Вон убитый вашими заложник с удовольствием прострелит тебе, гад, сам знаешь что, если не повесишься тотчас же на своей портупее. Привяжи её ко крюку для люстры: строитель особняка поручился, что выдержит и такую толстую свинью, как ты.

В конце концов испытали-таки призраки сомнительное удовольствие посмотреть, как толстяк станцевал в воздухе довольно бойкий, хоть и бестолковый танец. Вот последнее па, и мститель хотел было заглянуть танцору в лицо, но не стал. Для виду заставил себя поаплодировать. Пробурчал:

– Что-то не получил я большого удовольствия, коллега. Как давно уже замечено, мечта куда приятнее, чем её исполнение. Да-с.

– Это смотря какая мечта, пожалуй, – дипломатично прозвякал полупрозрачный Авдей Петрович. – Если вы о беззаботном предвкушении выпивки, соглашусь. Однако если мечтаешь обнять своих близких, утолить чистые родственные чувства, тогда едва ли. Странно, но мне как-то расхотелось казнить солдатиков. Этот вот совсем поседел и, похоже, спятил. И ещё один, тот караульный, что его заменил, до сих пор торчит, небось у входа.

– Да леший уж с ними, – махнул рукой его товарищ. – Нам самим пора мотать отсюда. Против всей московской конторы нам двоим не устоять, коллега.

– Пожалуй, я согласен. Неужели не найдём для себя уголок? Есть же конюшни, давно опустевшие, дровяные сараи в домах, подключённых к центральному отоплению. А на худой конец, в Кремле достаточно нежилых подземных ходов. Освоимся, и навещу я адресный стол. Поищу-таки своих женщин. Чует моё сердце, что нет их в Москве, но как отец и муж, хоть и неживой, должен ведь сделать всё, что в моих силах… А ведь этот недобитый может подслушать нас…

– Едва ли. Вон какие слюни пускает… Эй, служивый, бери свою винтовку и катись отсюда подобру-поздорову.

– Так точно, гражданин призрак, – откозырял болезный. – Только это не моя винтовка. Моя – № БГ 482, гражданин призрак.

– Гм… Ну, так найди свою. Пшёл отсюда!

Черненков откозырял снова, развернулся по строевому уставу и, печатая шаг с винтовкой на плече, убрался из кабинета. Призраки вслед за ним покинули осквернённую повешенным комнату. А изгнанный из Астрала вздохнул, припомнив, как завидно проводил в ней внеслужебное время бухгалтер Лёвка Кацман, по жизни удачливый бабник, гуляка и душа компании.

У трупа Евсеева Черненков чётко приставил ногу. Аккуратно прислонил чужую винтовку к стене. Потом упёрся сапогом в лоб мертвеца и с усилием, двумя руками выдрал из горла затвор. С горем пополам приставил к треснувшему ложу своей винтовки и взял её на плечо. Кровавый затвор тут же выпал, но Черненков продолжал печатать шаг.

– Так неужели мы уйдём, а квартиру не сожжём? – трагически вопросил призрак Василия.

– А то! Я тебя, любимый мой особнячок, для себя и родных своих поставил – я тебя и сожгу. Как жаль, что тогдашний городской голова не разрешал вокруг Кремля деревянную застройку! Полыхнул бы теперь мой терем, как свечка!

– Ничего, чекисты на кухне разогревали бачки с едой, стало быть, и керосин найдётся. А устроить электрическое замыкание мне раз плюнуть.

– Вот только сундук, коллега, давайте прихватим с собой: будет моей последней памятью о прежней жизни. Ведь остатки мебели из особняка бывшие жильцы увезли в свои новые конуры.

Через несколько минут светящиеся зелёным призраки появились на крыльце, с двух сторон держа за ручки пресловутый сундук.

– Стойте, кто идёт! – заорал караульный. – Куды тащите казённое имущество? Стрелять буду, архаровцы! Ишь какие, фосфором намазались, бандиты!

Призраки промолчали и частью протиснулись мимо часового, безуспешно пытавшегося справиться с трёхлинейкой, частью прошли сквозь него и его оружие. Но вот их сундук опрокинул энкаведиста-недоумка в пыль, прибитую незаметно начавшимся дождём. А призраки остановились, чтобы полупрозрачный Авдей Петрович попрощался взглядом со своим особняком. Как любовно выстроил его в прихотливом стиле модерн, и то же крыльцо каким получилось изысканным! Тут начали лопаться стёкла, из окон пошёл дым, вслед за ним взметнулись языки пламени. Караульный вскочил с тротуара, протопал на крыльцо и скрылся внутри особняка.

Донеслись, тюкая деловито и коротко, удары колокола с ближайшей пожарной каланчи. Призраки обменялись жёлто-зелёными ухмылками и продолжили путь.