Скифские сокровища рядового вермахта. Женский любовно-приключенческий роман Михайлов Борис
1
В старости Эрвин все чаще погружался в воспоминания. В их калейдоскопе всплывали давно забытые события и люди, детство, война, видел русскую девушку Ольгу. В небольшом приморском городке на юге России, куда занесла война, вспыхнула у них любовь. Ему тогда было двадцать один, ей – семнадцать. Он стал первым её мужчиной и полюбил, как случается только в молодости.
Надеялся, закончится война, заберет Ольгу к себе в Штутгарт, где чтят русскую княгиню Ольгу, многое связано с русскими. Верил, победа скоро.
Первые годы после войны Эрвина мучила совесть, что не успел проститься с Ольгой. Покинуть Феодосию пришлось неожиданно, своего адреса не оставил. Позже были у него женщины, но русскую девушку не забывал, даже после женитьбы на Амалии. И вдруг на восьмом десятке лет, когда пора думать о душе, русская Ольга снова стала сниться. Разыскать, написать никогда не приходило в голову, был прагматичен и о несбыточном не мечтал. Да и куда писать, кроме имени ничего об Ольге не знал. А тут еще, сон необычный приснился, с ним разговаривал Бог. Рассмотреть Творца не удалось, а слова Его не давали теперь покоя. Господь напомнил: пора готовиться к встрече, подводить итоги. Эрвин стал регулярно ходить в ближайшую к дому методистскую церковь, последний раз которую, посетил лет в четырнадцать или пятнадцать.
После воссоединения Германии, к нему в Штутгарт переехали из Дрездена брат с сыном. Племянник Курт вырос при русских, брат Якоб работал у них в воинской части. Разговоры о русских и ГДР стали часто возникать. Они и заставили вспомнить Ольгу, русский приморский городок, свою службу. Как все хорошо начиналось и бесславно закончилось! Вспомнил Эрвин и свой последний день, как при спешном бегстве из города, пришлось зарыть античные артефакты из золота и бронзы.
– Зачем рассказал про закопанные драгоценности, – пилила мужа Амалия. – Теперь не отстанет. И Якоб туда же. Ладно, Курт! Молод, горяч, вырвался из своей ГДР, и готов лезть хоть в пекло, лишь бы разбогатеть. Но Якоб! – возмущалась жена Эрвина.
– Никуда не отпущу, и не думай! Сколько тебе лет, чтобы ввязываться в авантюру! – наступала жена. – Русские давно откопали твое золото!
После занятия Крыма, воинскую часть Эрвина оставили в Феодосии восстанавливать разрушенный русскими порт. Однажды вызвали в комендатуру и передали в распоряжение молодого лейтенанта Брауна, выполнявшего особую миссию рейха на вновь приобретенных землях. Лейтенант был не на много старше Эрвина, успел окончить университет и поработать в археологических экспедициях. Вместе с Эрвином под командование лейтенанта передали и двух сослуживцев – Густава и Ганса. Особая миссия лейтенанта – археологические раскопки древних захоронений и городов, знакомство и отбор музейных экспонатов, которые не успели увезти или разграбить. Благодаря такой службе, Эрвина редко назначали в караулы и наряды. При лейтенанте он был вроде денщика, хотя денщик тому по чину не полагался. Имея трех подчиненных солдат, лейтенант предпочитал общаться больше с Эрвином, как бывшим студентом, смышленым, и более образованным, нежели Густав и Ганс. Эрвина устраивала служба, и он старался не разочаровать лейтенанта. Колесить по степям Крымского полуострова, копаться в пыльных и давно разграбленных музеях, в надежде отыскать что-то ценное для фатерленда, приятнее, чем работать в порту и ходить в наряды, ловить партизан, рискуя попасть под их пули.
Мотались по всему Крыму, но больше в окрестностях Керчи, на юго-востоке полуострова, выискивая места, где русские ученые с царских времен искали предметы античных культур. Часто малочисленной команде лейтенанта в помощь выделяли взвод солдат из боевых частей. В районе Керчи раскапывала курганы и группа штатских немецких коллег Брауна. Четверка, выполнявшая особую миссию, часто наведывалась к ним. Отсюда в рейх отправляли, найденные в земле, скифские вазы и амфоры, мраморные блоки с рельефами грифов и разных чудовищ, мелкие предметы из бронзы и золота, разные артефакты. Эрвин догадывался, втайне от начальства, лейтенант вёл и личные дела с гражданскими учеными, прибывшими из Германии. Однажды видел, как лейтенанту передали груду цепочек и сережек, и он не упаковал их в ящики для отправки, а рассовал по карманам. Позже Эрвин умыкнул у него небольшой металлический брусочек и старинный перстень с голубым камнем. Брусок вымыл в бензине, соскоблил тысячелетнюю грязь, и черная железяка засверкала на солнце золотом, превратилась в фигурку невиданного животного, похожего на кота с крыльями. Эрвин понял, это и есть скифское золото, хотя лейтенант объяснял, что все найденные предметы – бронза. «Фигурка, если даже бронзовая, как музейный экспонат дорогая», – сообразил Эрвин и зашил её между подкладкой кителя. Перстень спрятать не успел, за него с Гансом выменяли ящик пива у кладовщика офицерской столовой.
Берлинское начальство снабдило лейтенанта картами ученых, с XIX века, раскапывающих на Крымском полуострове первобытные стоянки человека, некрополи и древние курганы. Охота за предметами прошлого в этих местах велась давно, но и команде лейтенанта Брауна осталось немало неисследованных мест. До войны местные жители, втайне от властей, раскапывали курганы и нередко находили золотые и серебряные предметы. На толкучке в Керчи, в оккупацию их иногда продавали, только ни немцам.
Спецкоманда квартировала в старой возвышенной части Феодосии. В окрестных домах – мазанках, сохранившихся при бомбежках и обстрелах, жили многие офицеры. Этот район считался наиболее безопасным. На самом деле, партизаны как раз и укрывались здесь, а если не доставляли беспокойства немцам, исключительно, чтобы не привлекать внимание к местным жителям.
По склону горного массива лепились домики и виноградники, в которых прятались партизаны. Выше, до самого Коктебеля, простирались голые каменистые горы и долины, в которых трудно укрыться. С двух других сторон город переходил в ровную степь. И партизаны, если не скрывались в домах жителей, прятались именно на склоне горы. Любимые их места в самой Феодосии, район Карантина и крепости, а еще Старокрымские леса.
Время от времени комендант города устраивал масштабные поиски партизан, привлекал весь гарнизон, и солдаты несколько суток без перерыва прочесывали лесистые отроги и виноградники.
Несмотря на важную миссию лейтенанта Йозефа Брауна, случалось, что и его команду отправляли ловить партизан. Лейтенант в этих случаях чаще увиливал и пока Эрвин с товарищами, не смыкая глаз, ползали среди виноградников, умудрялся найти себе срочное задание в Керчи.
Эрвин подозревал, что лейтенант специально отправлял их, чтобы не иметь свидетелей. В Керчи он встречал пароходы с таинственным грузом из России. Однажды Эрвин понял, что это за груз. Увидел под кроватью мешок старых досок с ликами русских святых – иконами, и отдельно в плащ – палатке, аккуратно завернутые в тряпки, золотые и серебряные части окладов икон. Что это иконы, Эрвин, не догадался бы. Был слишком молод и понятия не имел о ценности старых досок. Лейтенант, устроив как-то пьяную вечеринку с друзьями, показал им несколько досок и объяснил, что это очень ценные иконы какого-то давнего века. Под кроватью Эрвина привлекали не доски – иконы, а плащ-палатка, в которой кроме окладов от икон, находились старинный кинжал, куча монет с портретами римских или греческих полководцев, цепочки, почерневшие от времени, но наверняка золотые, как и непонятные металлические предметы неправильных геометрических форм. Только через полвека, когда полистал энциклопедии, принесенные племянником, узнал, что археологи называют их бляшками. По краям, где потрескался покрывающий их слой многовековой грязи, они блестели. Эрвин рассмотрел несколько бляшек, взвесил на ладони, понял, эти уж точно не из бронзы, а золотые. Приподняв узел, Эрвин определил, что потянет килограммов на пятнадцать, а то и больше. Лейтенант вряд ли все пересчитал и помнит. Решил конфисковать несколько вещиц и принялся перебирать металлические пластинки, выбирая с симпатичным рисунком. Рельефное изображение, почти сглаженное и утопленное в засохшей земле, рассмотришь не сразу, и Эрвин забыл о времени, поглощенный изучением непонятых предметов. За этим занятием его и застал неожиданно вернувшийся лейтенант.
– Рядовой Вакер, кто позволил копаться в моих вещах! – заорал он, изменившись в лице.
– Смею доложить, герр лейтенант, готовлюсь мыть пол, решил навести порядок.
Лейтенант сообразил: если Эрвин догадался, почему не отправлено это богатство с остальным грузом в Германию, лучше не поднимать шума.
– Думаешь золото? Бронза. Музейной ценности не представляет. Друзья где-то нашли, притащили мне.
«Рассказывай – ценности не представляет. Золото настоящее. Друзья… Лейтенант не промах. С таким богатством после войны можно неплохо зажить»! – подумал Эрвин и счел за лучшее промолчать.
– Уборкой занимаешься? – сменив тон, спросил Браун, словно не застал солдата за инспекцией своих вещей.
Эрвин продолжил игру и подтвердил.
– Так точно, господин лейтенант. Два дня пол не мыли, я и вытащил все из-под кровати, чтобы не намочить.
Из хозяев в доме жили неопределенных лет старуха и ее одиннадцатилетняя внучка Даша. Немцы с ними почти не общались. В обязанности русских входило следить, чтобы в сенях всегда стояли ведра с водой, и был наполнен рукомойник, они же выносили из-под него грязную воду. И полы мыли обычно русские – бабка или внучка, почему рядовой Вакер решил заняться полами, лейтенант не поинтересовался.
Эрвину ничего не оставалось, как взяться за мойку полов, а лейтенант с трудом поднял узел и унес. Мешок с досками оставил. Эрвину не пришло в голову проследить, куда лейтенант перепрячет узел, и вскоре забыл о нем. Другие проблемы волновали молодого солдата. Всё реже удавалось встретиться с Ольгой. Лейтенант в последнее время стал нервным, часто срываться на крик, психовал. Ежедневно таская свою команду в места раскопок, стал торопить, не позволял подолгу перекуривать как раньше. Возвращались поздно ночью.
Приказами коменданта команду особой миссии все чаще отправляли на общие работы, ставили в наряды. Привилегированное положение таяло с каждым днем. Положение в городе осложнялось. Ночью на рейде появлялись боевые катера русских и обстреливали город, активнее действовали партизаны. Все шло к тому, что город, в котором так беззаботно шла служба, придется оставить и оказаться на настоящем фронте. Русские приближались. Вслух этого не говорили, но чувствовалось по общей нервозности, разговорам в бане, частым дежурствам и участившейся ночной стрельбе.
Оставить город пришлось неожиданно. Эрвин снова увидел мешок с иконами и тщательно перевязанную плащ-палатку с окладами икон и разной археологической мелочью. Вещи эти, судя по всему, лейтенант оставил для себя, не собирался отправлять в рейх. Достал их в ожидании автомобиля, который должен был забрать остальные ценности, наваленные в сенях, и музейную команду. Вместо долгожданного грузовика подкатила легковушка с полковником из строительного дивизиона, родственником лейтенанта. Не выходя из машины, он подозвал его.
– Брось всё и садись! – услышал Эрвин приказ своему командиру. Лейтенант что-то вполголоса говорил полковнику. Тот махал руками и сердился. Лейтенант объяснял, что за его командой с минуты на минуту подъедет заказанный грузовик, и он со всем своим имуществом покинет город.
– Я перед твоим отцом в ответе. Это приказ! – кричал полковник.
Со стороны моря нарастал гул канонады.
Лейтенант передал офицерам на заднем сидении мешок, вернулся за узлом, намереваясь и его взять. Офицеры потеснились, и мешок занял оставшееся место. Полковник вылез из машины, схватил упирающего Йозефа, отбросил в сторону узел и, не слушая объяснений лейтенанта, затолкал его в машину. Лейтенант успел только крикнуть Эрвину, чтобы позаботился о грузе. Плащ – палатка, связанная в узел, осталась на дороге.
Легковушка с офицерами уехала. Эрвин остался один с тяжелыми ящиками в доме и узлом. Ганс и Густав, откомандированные к комендантскому взводу, второй день не ночевали дома. Эрвин сам должен был решать, как спасаться, что делать с хрупким грузом археологического добра. Время шло, стрельба прекратилась, а машина все не подходила. В наступившей вдруг тишине Эрвину стало страшно, и он решил, пора уносить ноги. Достал нож и вспорол узел лейтенанта. Из него посыпались знакомые металлические предметы, монеты, черные и блестящие пластинки. Эрвин отсыпал немного золотых фигурок себе в вещмешок, в надежде поделиться с лейтенантом, если спросит, и тут прибежал запыхавшийся Густав. В доме остались его вещи.
– Набирай, сколько унесешь, – предложил Эрвин.
– На кой оно, старье музейное! Лейтенант объяснял, – не золото, и даже не серебро.
– А я тебе говорю – золото! Возьми хоть немного, поверь, пригодится.
– Что с ним делать? Все равно отберут, обвинят в мародерстве – расстреляют. И лейтенант не поможет.
Густав так и не поверил, что грязные железки – золотые бляшки. Несколько пластинок с рельефами зверей все же взял.
– Давай скорее со мной, у комендатуры последние машины. Лейтенант драпанул, бросил нас.
В необычной тишине далеко было слышно, как натужно гудели, поднимаясь по шоссе, ведущему в Симферополь, грузовики. Увозили последнее воинское имущество и солдат. Все шло к тому, что Эрвину и Густаву придется своим ходом бежать от наступавших русских.
– В сорок первом тоже оставили город, а потом вернулись. «Может, и на этот раз вернемся», – сказал Эрвин. – Лейтенант не простит, что не сберегли его добро. Может, узел закопаем?
– Машины уйдут, пехом придется убираться, – не сразу согласился Густав.
– Думаешь, меня одного накажет? И тебя отправит на передовую!
Густав не стал дальше спорить, и они оттащили разорванный узел к туалету, рядом с которым недавно выкопали новую выгребную яму. У будки туалета стояли оставленные лопаты. Сбросили узел на дно ямы, засыпали землей, еще не успевшей затвердеть, нарубили лопатами и накидали сверху веток, травы и побежали к комендатуре.
…Вернуться не удалось. Русское наступление продолжилось, не останавливаясь до самого Берлина и полной капитуляции Третьего рейха. Лейтенанта Йозефа Брауна Эрвин с Густавом больше не видели. Эрвин встретил его только после войны.
Оставив Крым, Эрвин с Густавом продолжили службу в стрелковом батальоне бывшего помощника военного коменданта Феодосии. Густав как-то похвастался золотыми безделушками, и, начальство, узнав про археологическое богатство из имущества лейтенанта, заставило его и Эрвина всё сдать. Густав вскоре пропал – взяли в плен или был убит. О закопанных сокровищах знал теперь один Эрвин.
Фигурка непонятного зверя, зашитая в подкладку кителя, сохранилась до конца войны. Не нашли ее в лагере и американцы. Через год после войны, Эрвин, читая в газете заметку о Мюнхенской глиптотеке, встретил фамилию бывшего командира лейтенанта Йозефа Брауна. Написал в музей и через день Йозеф, приехал к Эрвину в Штутгарт. Пытал, что стало с оставленными в плаще вещами. Судя по автомашине, костюму, богатому набору продуктов, что привез в подарок, бывший лейтенант не бедствовал, как Эрвин, и процветал при американцах. После долгой торговли, он купил у Эрвина фигурку крылатого кота за пятьсот долларов. Помог Эрвину добиться разрешения открыть автомастерскую.
Шли годы, жизнь налаживалась, Эрвин женился на Амалии. У неё были деньги. При автомастерской, открыли магазинчик, затем небольшое кафе, родили двух сыновей. Дети выросли и обзавелись своими домами. Вдвоем стало скучно в огромном доме, и после крушения Берлинской стены приютили у себя брата с сыном из ГДР. Племянник, услышав историю про скифское золото, загорелся уговорить дядю, немедленно отправиться в Россию. Благо с Горбачевской перестройкой, поездка в Россию не составляла проблему.
– Куда зовешь его?! На вид он еще ничего, держится. Семьдесят шесть ему!
– Будет еще, – поправил жену Эрвин, но о поездке в Россию слышать не хотел, хотя в мозгу уже крутилось, а что, если, и впрямь, поехать, вдруг Ольгу встречу. Зачем? Интересно, как жизнь сложилась.
– Мы с Алиной в Испанию на море отдохнуть собрались.
– В мастерской одного Якоба оставим? Нет, нет, и не думай! Пустая затея! Курортный город. Русские наверняка снесли развалюхи, в которых мы жили, все перекопали и построили новые дома. Что могло сохраниться за пятьдесят с лишним лет? Не уверен, что сумею отыскать дом, если еще стоит. Столько лет прошло! – отговаривал Эрвин племянника.
– А как ты представляешь пройти таможню, если повезет, и что-то найдем?
– Придумаем, дядя. В советской зоне вырос, знаю русских. А вдруг! – не сдавался племянник. – Что ты теряешь? В Испанию с тетей Амалией всегда успеете.
Курт принес несколько Энциклопедий, и Эрвин с интересом прочитал, что ученые определили первобытным стоянкам на территории полуострова 7—10 тысяч лет. Скифы, сарматы, гунны, хазары, другие племена кочевников сменяли здесь друг друга. Листая Энциклопедию, Эрвин жалел, что в молодости не интересовался историей, а ведь мог расспросить лейтенанта, он любил учить и наверняка многое бы рассказал. Тогда Эрвина не интересовали предметы тысячелетней давности и разная музейная утварь. Их поиски были службой фатерленду.
После долгих отказов даже обсуждать поездку, Эрвин сдался. Не столько надеясь откопать артефакты, сколько посетить места молодости, где был счастлив. В старости прошлое видится в розовой дымке. О каком счастье можно серьезно вспоминать, шла война, каждый день рисковал получить партизанскую пулю. Брат Якоб убедил. До Испании, куда обычно Эрвин с женой ездили летом отдыхать, согласился поехать с племянником в Россию. Правда, если быть точным, Крым теперь не Россия, а Украина, но для солдата вермахта существовала одна Россия, а не полдюжины государств, отколовшихся от великой страны.
2
Елена – яркая блондинка в серой мини юбке и красном топике медленно шла по Феодосийской набережной. Высокие каблуки подчеркивали стройность ее фигуры. Изредка она бросала взгляд на море, на пляж, в наступавших сумерках, уже малолюдный. Она не видела, скорее не замечала, прогуливающихся курортников и редких местных жителей, выбравшихся к морю. Встречные мужчины рисковали свернуть шею, провожая Елену восхищенными взглядами.
В беседке, напротив популярного в городе ресторана «Африка», Игорь коротал время перед деловой встречей. Приближающуюся блондинку, он заметил издали, и не спускал взгляда с молодой женщины. Фигурой, сочетанием цветов одежды, она напомнила жену, и в груди у него ёкнуло.
Блондинка подошла к телефону – автомату, рядом с беседкой, и попыталась позвонить. Вблизи она оказалась красивой женщиной лет двадцати двух – двадцати пяти. Автомат не работал, и блондинка чертыхнулась.
– Третий автомат! Черт бы их побрал, не могут наладить! Что значит бесплатный.
Игорь пожалел женщину.
– Не знаю, как черт, а я помогу. Если не долго, воспользуйтесь, – он протянул свой мобильник. Пожалуйста.
– Спасибо! – она взяла трубку, набрала номер и сделала несколько шагов за беседку.
– Это я… Что хотела, мама? Опять звонил Артур? Отключи телефон. Возьми в моей комнате мобильник, если захочешь позвонить. Он уже зарядился. Моего номера не давай. Зайду к Маргарите часа через полтора – два буду дома.
Она вернула трубку Игорю, поблагодарила.
– Так быстро? Извините, не подумав, ляпнул «не долго». Звоните, пожалуйста, сколько хотите.
Блондинка посмотрела на него, улыбнулась и стала еще больше похожа на Таню. Игорь засмущался, и, если бы не сумрак, она увидела, как покраснел.
– Благодарю вас, – повторила она, повернулась, и пошла в дальний конец набережной.
Лет десять назад Игорь остановил бы её, возможно, пошел следом, познакомился, может, и свиданку назначил. Сейчас растерялся. Все произошло слишком неожиданно и быстро. Внешностью и поведением незнакомка поразительно походила на жену. И он потерял контроль над ситуацией.
Теперь успокаивал себя, все равно ничего не могло получиться. Перенести встречу, ради которой проехал две тысячи километров и уговорил партнеров встретиться именно сегодня, никак нельзя. Решался вопрос поставки партии электродвигателей для кранового хозяйства порта.
Москвичи тоже положили глаз на Феодосийский порт. Пока руководство порта отдало предпочтение питерским двигателям, но договор еще не подписан, деньги не переведены. Следовало торопиться и ухо держать востро. Порт, как и весь Крым, лакомый кусочек для российского бизнеса. Не конкуренция, а настоящая война идет.
Игорь посмотрел на часы, до встречи оставалось минут пятнадцать. Решил подождать в ресторане и поднялся. В «Африке» сел за столик, зарезервированный хозяевами. Шумный ресторан, нависавший над пляжем, с аляповатыми искусственными пальмами не понравился. Особенно раздражали постоянные крики пьяных любителей прокатиться с вышки по крутому желобу и бухнуться в бассейн с водой в центре ресторана. «Может, вечером этот аттракцион не будет работать». Мысли прервали появившиеся представители порта.
В Феодосии Игорь планировал провести день – два, сколько потребуется на решение производственных проблем, заехать на день в Коктебель, к дальнему родственнику мамы, а затем махнуть в Ялту, там отдохнуть на полную катушку. На всю крымскую эпопею с дорогой, он позволил себе две недели. На больший срок покинуть Питер не мог, подчиненные совсем разленятся, перестанут рыскать в поисках заказов. Игорева фирма не велика – с ним пятеро. Четверо, как и он, инженеры – менеджеры, и бухгалтер Римма, по совместительству и секретарь. Пока он на месте, дела идут превосходно, стоит уехать в командировку или отпуск, поток заказов сокращается, а кто-то даже отказывается от сотрудничества с фирмой «Садко».
Лето 1996 года выдалось особо удачным для Елены. В Феодосию зачастили иностранцы и ей, владеющей немецким и английским языками, перепадало много работы. Благодаря подружке, возглавляющей туристическое агентство, Елена третье лето подрабатывала гидом. Работать с русскими группами удавалось реже – конкурентов много. Больше работала с иностранцами. Курортное лето – единственная возможность поправить материальное положение. Что-то купить, обновить гардероб, сделать запасы продуктов на зиму. Раньше они с мамой жили в своем доме. Новые русские, или новые украинцы, – не знала, как правильнее назвать их, обещаниями приличной квартиры в центре и угрозами спалить дом с садом, заставили переехать в большой многоквартирный дом. Теперь они жили рядом с морем, имели двухкомнатную благоустроенную квартиру в престижном доме сталинской постройки. Елене и стареющей маме не приходится больше носить тяжелые ведра и собирать дождевую воду, нанимать мужиков для ежегодного ремонта, да много еще какой заботы требовал частный дом. Когда нет мужчины в доме, проблем возникает множество. Папа Елены умер, когда она еще училась в школе, маме оставался год до пенсии. На своей работе в аптеке она получала не зарплату, а пособие, которого хватало на хлеб.
Елена преподавала в школе немецкий, чтобы не забыть язык, выручала еще коллег – учителей английского. Вся зарплата уходила на питание. Когда жили в своем доме, с питанием обстояло легче. Имелся свой небольшой огородик, несколько яблонь, абрикосов и виноград, обвивающий веранду.
Из него надавливали по три ведра сока. Теперь выручал летний приработок в туристическом агентстве. Благодаря ему удалось сменить телевизор, приобрести музыкальный центр и видеомагнитофон. На зарплату никогда бы не обзавелась этой техникой, без которой сегодня невозможно представить жизнь. В этом году Елена планировала купить новую стиральную машину. Пока в доме пользовались первобытной «Ригой», в которую ведрами заливали воду, а потом выливали. Точно такую стиральную машину она видела на американской ретроспективной выставке в Москве. В Штатах ею пользовались еще в 1906 году. Папа по-блату приобрел в шестидесятых, с тех пор она исправно служила. Заменили только электродвигатель. С нынешней весны, проходя мимо магазина бытовой техники, где удобно расставлены для осмотра стиральные машины, Елена обязательно останавливалась, подолгу изучала чудо современной техники.
Елене двадцать четыре, и она не замужем.
После жестокого крушения единственного, еще полудетского романа, никого так и не встретила. Когда училась в Симферополе, поклонники осаждали, выскочить замуж проблемы не составляло, но сердце не билось учащенно, как при виде Ромки, – её школьной симпатии. Не испытывала трепетного волнения при встрече самых красивых и обаятельных поклонников. Оставалась глухой ко всем знакам внимания. Для окружающих в университетские годы она представляла загадку. В читальне засиживалась до закрытия, подружки убегали на свидания, а она сидела в общежитии над учебниками. Не любила дискотеки, а если куда ходила вечерами, – предпочитала театр.
Причиной ее игнорирования мужчин стало предательство, от которого никак не могла оправиться. В девятом классе влюбилась в красавца и отличника Ромку Шевченко из десятого «А». Влюбилась без оглядки, как тургеневские девушки. Ромка виделся ей идеалом, воплощением всех положительных качеств, каким может быть наделен мужчина. Он долго не обращал на нее внимания. Оглядываясь назад, ей кажется, он догадался о ее чувствах. На новогоднем школьном балу Рома неожиданно признался, что давно влюблен, но не решался подойти. В первый же вечер полез целоваться, и Елена возмутилась, хотела убежать. Внутренний голос подсказывал, не целуются в первое свидание настоящие влюбленные. С новогодних каникул они стали встречаться, ходили в кино, Дом офицеров флота, на дискотеки в морклуб. Рома стал бывать у нее дома. Как и Елена, учился хорошо, был из интеллигентной семьи, и мама одобрила выбор дочери.
Встречи, долгие разговоры о смысле жизни и своем предназначении продолжались всю весну и сблизили их. Лена перестала стесняться, они обнимались, целовались. Его поцелуи обжигали приятным пламенем, ее переполняли чувства, неизведанные раньше. Сама научилась поцелуям. Дальше объятий и поцелуев не заходило. Первые сомнения в искренности Ромы, разочарование пришли, когда узнала, что, встречаясь с ней, Ромка с одноклассниками ходит к известным женщинам в рабочее общежитие швейной фабрики.
По случаю окончания школы Рома с друзьями выпил и был сильно навеселе. После выпускного вечера и общей морской прогулки стал домогаться близости. Лена воспротивилась, хотя давно испытывала любопытство, с волнением ждала и боялась этого момента. Часть одноклассниц давно позволяли «это», и в своем кругу горячо обсуждали, были в курсе всевозможных сексуальных проблем. В присутствии Лены не откровенничали, стеснялись, считали её маменькиной дочкой, не от мира сего, могла поднять вопрос о «неправильном» поведении на комсомольском собрании.
Мысленно Лена представляла «это» романтично. Отдаться в первый раз на жухлой траве, под кустами, где до них уже занимались «этим», не могла. Не нравился в этот вечер и сам Ромка. Был другим, незнакомым. Пытался силой овладеть ею, и она едва отбилась. Через день извинялся, что был пьян, однако заметил, ничего особенного не произошло, а она «ломака», строит из себя неизвестно кого. Лена обиделась и ушла. Он опять просил прощения, клялся в любви, обещал, как ей исполнится восемнадцать, они поженятся. Снова и снова заводил разговор на тему близости, уверял, без этого не будет крепка их любовь. Особенно когда уедет учиться в Киев, и целый год будет ждать, пока она окончит школу, приедет к нему, и они поженятся. А Лена все больше разочаровывалась в своем любимом. Последние недели перед отъездом в Университет, его словно подменили.
Школу Рома закончил с медалью и поступил без проблем в Киеве на физмат. С началом учебы прислал два коротких письма и всё. Лена написала с десяток, звонила. Продолжала любить, а он не звонил и не писал, объяснял, что учеба занимает все его время. К концу первого курса женился на профессорской дочке. Поняла, Роман не идеал, каким представлялся бессонными ночами, с кем мечтала вместе идти по жизни.
Минули университетские годы учебы, три года работы в школе, а она так и не встретила мужчину, которого полюбила бы. Феодосия город небольшой, оживал лишь в курортный сезон. Местные женихи наперечет. Знакомства с курортниками не признавала. А возможности возникали постоянно. Водила экскурсионные группы по городу, возила в Севастополь, Ялту, в пещеры. Молодые люди постоянно заигрывали с красавицей – экскурсоводом, назначали свидания, спрашивали адрес и телефон. Елена слишком хорошо изучила эту публику, чтобы завести роман с приезжим на отдых. Иностранные туристы – чаще пенсионные пары. Молодежь предпочитала европейские курорты.
Мама жаловалась знакомым, что не дождаться ей внуков, дочь привередлива очень. Елена не считала себя такой. Просто смирилась, ей и с мамой хорошо вдвоем, не могла представить, чтобы в доме появился кто-то третий или оставить маму одну.
Как-то, шапочно знакомый телеоператор, известный в городе повеса Артур, вольный охотник за курортниками, желающими запечатлеть себя на фоне крымских достопримечательностей, напросился в её экскурсионную группу в Карадагский заповедник. По дороге и в заповеднике Артур снимал красивые пейзажи, памятные места и, главным образом, экскурсантов на их фоне. Потом продал им видеокассеты с записями. За одну поездку заработал столько, сколько за месяц свободной охоты не имел.
В Феодосию Артур приехал из Ферганы, где работал на ТВ. До 1944 года родители жили в Феодосии, потом их, как всех караимов выслали. Возвратившись на землю предков, работы по специальности Артур не нашел, а ничего, кроме кинокамеры в руках не держал. Елена помогла Артуру найти стабильный заработок. Веселый, довольно эрудированный, с приятной внешностью, парень поначалу приглянулся и стал часто сопровождать её экскурсионные группы. Другая потребовала бы свой процент с его доходов, она постеснялась даже намекнуть. Он расценил её разрешение сопровождать группы, как увлеченность им, и пригласил в ресторан. Лена отказалась и призналась, что с большим удовольствием сходила бы в первое в городе казино, недавно открытое, о котором много разговоров.
Давно хотела побывать, но одной не пойдешь, уговорить кого-то из незамужних подруг все никак не удавалось. Когда Артур выразил желание сводить, согласилась. Приглашение в казино восприняла как благодарность за помощь в заработке на курортниках, а Артур как начало любовной интрижки. Купил ей фишки, объяснил правила игры. Елена ставила на любимые цифры и зеро, красное и черное, но фортуна ни разу не улыбнулась ей. Посещением казино осталась довольна, наконец-то, побывала в этом модном заведении. Артур проводил до подъезда, попытался назначить свидание. Визита в казино хватило понять, он не её идеал.
Артур не терял надежды и продолжал попытки закрутить роман, сделать любовницей. Несколько раз Лена пыталась разговорить его, узнать, чем занимается в свободное от видеосъемок время, он отделывался шуточками. Одна из коллег – экскурсоводов, предупредила, что Артур связан с бандитами. И все же, когда он попросил отвезти небольшой сверток в Севастополь, куда ехала с экскурсантами, она согласилась. Он на этот раз поехать с группой не мог. В Севастополе у входа в Аквариум, к ней подошел парень, судя по внешности, татарин, назвал ее по имени, и сказал, что она должна передать ему пакет от Артура из Феодосии. Елена отдала, хотя, Артур сказал, за пакетом подойдут у памятника Нахимову.
На следующий день была экскурсия в Карадагский заповедник и на Биостанцию. Уехала из дома рано, вернулась поздно, усталая. Приняла душ, ужинать не стала и сразу легла. Едва заснула, как разбудила мама.
– Какой-то нахал, Артур, срочно требует к телефону.
– Скажи, сплю. Завтра пусть звонит, – ответила сквозь сон Лена. Телефон продолжал трезвонить, и Евдокия Андреевна вынуждена была поднять трубку.
– Лена спит, не здоровится ей. Завтра позвоните. Передам, что Артур звонил.
Артур продолжал уговаривать мать пригласить Елену к телефону, и Евдокия Андреевна выключила телефон из розетки.
Утром, едва Елена включила аппарат, телефон сразу же зазвонил.
– Ты кому отдала сверток? – вместо приветствия заорал Артур.
– Не ори, не понимаю ничего, когда кричат. – Она уже успела забыть, что кому-то, что-то передавала. – Я дал тебе небольшой сверток передать моему другу.
– А! – не сразу дошло до Елены. – Все в порядке. Передала. Не беспокойся. Из-за этого вчера нам с мамой спать не давал?
– Не получил он ничего.
– Как не получил? – удивилась Елена. – У Аквариума друг твой подошел, спросил, я и отдала.
– Где, говоришь, у Аквариума? – испуганно закричал Артур. – Я же сказал, у памятника Нахимову!
– Какая разница, там два шага. Парень лет двадцати азиатской наружности, назвал мое имя, спросил пакет от Артура.
В трубке пошли гудки. Лена села завтракать. Сегодня у нее не было экскурсантов, и занялась домашними делами. Перед обедом решила сходить на рынок. Неожиданно позвонила Даша и сказала, чтобы зашла, обрадует её.
Даша, возглавляющая туристическую фирму, встретила, как всегда, обнялись, расцеловались, словно не виделись много лет.
– Пляши! Представляешь, какой заказ? Сама бы взялась, да текучки много. Два немца по индивидуальному туру. На следующей неделе встретишь в Симферополе.
Индивидуальные и семейные туры высоко ценились у гидов. Работать с несколькими человек удобнее и легче, чем водить группу в двадцать – тридцать. Можно спокойно общаться, завести знакомство, на память обязательно что-нибудь подарят.
Поговорив о немцах, Даша принялась жаловаться на не дисциплинированных сотрудников, на тещу и тут в кабинет без стука ворвался Артур. Не вошел, а влетел.
– Извините, Дарья Михайловна, срочно нужна Елена.
– Что случилось, пожар, свадьба, решил сделать предложение? – спросила Даша, знавшая Артура.
– Я бы с радостью, она не согласна. Поговорить необходимо. – Говори, у меня от Дарьи Михайловны секретов нет, – сказала Елена.
– Лучше выйдем, ты даже не понимаешь, как серьезно всё.
– Иди, Лена, раз разговор серьезный.
– Да ничего серьезного не может быть у нас, – успокоила она подругу и вышла вслед за Артуром.
На улице Артур признался, что в свертке была огромная сумма в зеленых и те, кто просил передать, теперь грозятся убить его, если не найдет деньги.
– Сделай людям добро, ты же и виновата. Парень ждал меня, назвал твое имя, сказал, что я должна передать пакет, я и отдала.
– Тебя ждали у памятника Нахимову. У Аквариума встретил другой человек, каким-то образом узнал, что везешь большие деньги.
Что теперь будет?
– Не знаю. У тебя таких денег нет. Даже если продашь квартиру, не рассчитаешься. Что-то надо придумать.
– Знаешь, что, Артур, не вмешивай меня в свои бандитские разборки. Подозревала, чем занимаешься. Пожалела, взялась исполнить просьбу. Всё! Больше никаких дел с тобой. – Она повернулась уйти, он больно схватил за локоть.
– Подожди! Пойми, мне хана, если мы не найдем выхода.
– Отпусти! Причем мы? Ты один во всем виноват, не серьезно отнесся к поручению. Сам и расхлебывай. Мне продавать квартиру? Ты не в своем уме. Кто мне – брат, муж? Я могу и милиционера позвать.
Артур отпустил ее и несколько секунд стоял молча, соображая, что делать.
– Не обижайся, Лена. Сам не свой, не представляю, что делать. Извини. – Он замолчал, потом вдруг быстро заговорил. – Давай, так поступим. Я сведу тебя с ребятами, и ты подробно опишешь парня, взявшего деньги.
– Отстань от меня! Ни с кем я не намерена встречаться. Тем более с бандитами. До свидания, я на рынок шла, ты задержал. – Елена повернулась и ушла. Артур еще постоял в нерешительности и повернул в обратную сторону.
3
Вечер Елена провела у Риты Травиной. Маргарита позвала посоветоваться брать или не брать «моднячий» костюм, предложенный знакомыми. Вернулись из Италии и оказались на мели. Костюм великолепно сидел на Маргарите, был строгого синего цвета и шел подруге. Елена искренне порадовалась за нее и посоветовала обязательно взять. В отличие от нее, Рита не стеснена в средствах.
Около девяти вечера Елена подходила к своему дому. У подъезда ее окликнули. Она повернулась, и тут ей зажали рот, двое мужчин подхватили на руки и понесли к стоящей рядом машине. Что было дальше, не помнит. Пришла в себя в большой казенной комнате, напомнившей гостиничный номер. В комнате было пятеро мужчин, знала она одного Артура. Первая мысль – как оказалась тут?
– Пришла в себя? – спросил высокий накаченный мужчина с короткой стрижкой.
– Извини, пришлось применить силу, ты не пожелала помочь, – объяснил Артур.
– Как я оказалась здесь, почему ничего не помню? Сознание потеряла?
– Потеряла, – заговорил один из мужчин, более симпатичный парень с длинными волосами.
– И деньги потеряла, или отдала? Кому отдала?
– Знать не знала, что деньги. Обычно предупреждают. Знала бы, ни за что не взяла.
– Как выглядел пацан, которому передала их? – наседали парни, явно бандитского вида.
Большинство из них в свое время прошли жестокую школу в известной бандитской группировке Башмакова – «Башмака». К осени 1997 года республиканские власти полностью разгромили бандитскую мафию и менее организованные формирования в крупных городах Крыма. Кто не попал за решетку, и остался жив, возвратились в родные места, и, оставшись без дела, вскоре вернулись к привычному образу жизни, стали объединяться в преступные группировки, масштабом поменьше. В Феодосии самую крупную группировку организовал Думай. Операцию его людей и сорвала случайно Елена.
– Постарайся подробнее вспомнить. Особые приметы – нос, татуировки, волосы.
Лена как могла, обрисовала парня. Братву интересовали детали, в какой обстановке Артур передавал ей пакет, кто стоял рядом, не говорила ли кому о поручении. Её рассказ кого-то напомнил, и они несколько минут перебирали известных им людей.
– Наш кто-то предупредил! – медленно проговорит невысокий плотный парень с короткой прической, откликавшийся на имя Думая. Он крепко выругался и посмотрел вопросительно на Олега.
– Не твоих бывших дружков дело? В асфальт закатаю!
– Подозреваешь меня? Неделю не был в городе.
– Давно говорю, среди нас человек Ахмеда, – сказал Ник.
– Можно мне уйти? Мама беспокоится, звонит, по больницам, в милицию, – сквозь слезы спросила Елена.
Один из парней протянул ей мобильник.
– Позвони мамочке. Скажи, ночуешь у подруги. Утром поедем в Севастополь, проверим все на месте. Если не заливаешь, отпустим.
– Мама с ума сойдет от волнения, – проговорила она, вытерла слезы и позвонила, что остается у Риты.
– Ник, у Косого в компьютере фейсы севастопольской братвы, – заметил Олег, бывший член одной из севастопольских группировок. – Свяжись с ним. У него теперь диски Папы. После убийства Женьки Поданова, он забрал его компьютер.
– Если пацан молодой, вряд ли, – сомневался Думай. – Столько времени прошло.
Думай тоже начинал у «башмаков» и помнил те лихие дни, когда убили обоих его боссов. При убийстве второго даже присутствовал. С пацанами Виктора Викторовича, как уважительно называли Башмака – главаря банды, шестерки, он помогал жене погибшего босса Людмиле в устройстве поминок. Специально выбрали кафе недалеко от дома Башмака в грэсовском поселке. Девятый день гибели босса стал последним и для его верного соратника Женьки Поданова – Папы. Люди собирались в «Калинку», когда в кафе ворвались «греки» с парнями из группировки Алика – Олега Дзюбы и открыли стрельбу. Результат – пять трупов и четверо покалеченных. Думаю пришлось вернуться в родную Феодосию и на время залечь. В городе детства он вскоре завоевал авторитет в местной группировке, нашел себе прибыльный бизнес, и в Симферополь не вернулся.
Ник достал сотовый, набрал номер и долго ждал, пока Косой ответит. Рассказал, что они с Думаем хотели бы приехать и посмотреть на его компьютере кое-кого из друзей. Пока Ник говорил по телефону, во дворе сработала сигнализация на машине Думая. Он выглянул в окно и выматерился.
– Слава, сбегай! Ну, подонки, никакого понятия! – И тоже выскочил в коридор. Оставшиеся парни, забыв про Елену, подошли к окну, открыли. Снизу слышалась ругать, выяснение отношений.
Елену трясло от страха. Пятеро здоровых бугаев на все способных, что ожидать от них, лучше не думать. Неожиданно пришла спасительная мысль, дверь не заперта, если это гостиница, пока все уставились в окно, можно попытаться сбежать. Бросилась к двери, выскочила в коридор и поняла, она в «Астории».
Переговоры с феодосийскими заказчиками прошли успешно, все остались довольны друг другом. На завтра осталось зайти в управлении порта, встретиться с начальником и подписать договор. Посидели до полуночи, Игорь расплатился, и компаньоны проводили его до «Астории», гостиницы, рекомендованной в Питере. Всем оказалось по пути.
В номере он принял душ, и прежде чем завалиться спать, вышел в плавках на небольшой балкон. С него открывался вид на вокзальную площадь, скульптуру стандартного Ленина. Внизу в открытом ресторане еще шумели, по улице возвращались со свидания парочки. Игорю захотелось курить, и он вернулся в комнату, достал пачку «Esse», поискал зажигалку и не нашел. Вообще-то он не курил, лишь изредка позволял себе подымить для успокоения дорогими дамскими сигаретами, которые держал для гостей. Пришлось накинуть халат и выйти в коридор к дежурной по этажу. Ни спичек, ни зажигалки у нее не оказалось. Объяснила, что можно позвонить в бар и официант принесет все, что угодно. Ночной сервис приятно удивил, и он поторопился к себе.
Вдруг из номера с противоположной стороны коридора выскочила женщина и бросилась к Игорю. Он только успел открыть дверь, как женщина, оттолкнув его, заскочила в номер.
– Закройте! – быстро проговорила она. – Постучат, не открывайте, прошу, вас!
Из коридора слышалась ругань, быстрые удаляющиеся шаги, топот ног нескольких человек. Игорь оторопел. «Не хватало влипнуть в разборки». Женщина прошла на балкон и задвинула штору. Он вышел к ней, и неожиданно узнал блондинку, похожую на жену, которую видел на набережной, давал свой мобильник.
– Что случилось? – спросил он.
– Потом. Не открывайте, пожалуйста.
Из коридора не доносилось никаких звуков. Искать её в номере Игоря не решились, или посчитали, успела выскочить на улицу.
Игорь был не против приключений. Но во втором часу ночи, когда в любую секунду может ворваться разъяренный любовник или еще кто-то, от кого сбежала… Объясняться совершенно не улыбалось.
– Кто вас преследует?
Незнакомка молчала.
– Я должен знать, кого спасаю. От кого.
Девушка продолжала молчать, он увидел, она плачет, плечи ее вздрагивали, из сумочки достала платочек. Игорь обнял ее за плечи, повернул к себе.
– Так и будем молчать? Два часа ночи, мне рано вставать.
– Дайте мне стул, я на балконе посижу и скоро уйду. Вы ложитесь.
– Спасибо за разрешение. Объяснитесь, в конце концов! Ворвались, ничего не хотите говорить. Вы меня узнали?
Незнакомка обернулась, сквозь полуоткрытые шторы луч света из комнаты упал на ее лицо, и Игорь вблизи рассмотрел незнакомку. Похожа, и не похожа на жену. Красива.
– Мы встречались? – заговорила она, впервые посмотрев на своего спасителя.
– Да, не зря говорят, девичья память коротка. Вечером на набережной звонили кому-то с моего мобильника, жаловались, ничего не получается.
– Вы?.. Правда… В тот момент, когда открывали дверь, готова была броситься с балкона. Ну, и заскочила. Извините, я скоро уйду.
– Теперь кинуться с балкона, надеюсь, не намерены? – Она покачала головой. – Раз уж оказались у меня, спасу, но хотел бы знать, кого и от кого спасаю. Для начала, может, представимся? Меня зовут Игорь.
– Елена, – назвалась незнакомка. – Я не проститутка, не воровка.
– На путану не похожи, верно. Что все-таки случилось, выскочили как ошпаренная?
– Деловая встреча. Не выполнила поручение.
– И вас решили наказать?
– Вроде этого. Извините, не могу все рассказать. Не помню, как оказалась в гостинице. Еще часик и уйду.
Елена заинтриговала, оставить её на балконе, а самому лечь, Игорь не мог позволить себе.
– Я лягу на диване в гостиной, а вы проходите в спальню. Отдохнете до утра, а там будет видно. Раньше вам не следует выходить. Не трону, не бойтесь. – Дальше зачем-то прибавил.
– Очень устал. Четырнадцать часов за рулем от самой Москвы.
Елена улыбнулась.
– Устали, и могу не опасаться? А если бы не устали?
– Вы, оказывается, любительница пошутить. Если имеете в виду секс, всегда готов, как бы ни устал. В нашем случае ситуация другая. Мама учила остерегаться случайных связей.
– Во всем слушаетесь мамы?
– Слушаюсь. А вы?
Она ничего не ответила. Игорь прошел в спальню, взял одну из подушек и простыню, постелил на диване и, не снимая халат, лег.
– Устраивайтесь.
– Спасибо. – Она вернулась в номер, сходила в ванную и пошла в соседнюю комнату.
Утром, проснувшись, Игорь не сразу врубился, почему спал на диване. Прикрылся халатом и вышел в соседнюю комнату. Кровать была убрана, очевидно, и не разбирали. Ночной гостьи не было. Он вернулся в гостиную, поискал, может, оставила записку. Нет, никаких следов. В голову ударила мысль, а целы вещи? Открыл шифоньер, проверил внутренний карман пиджака. Должны были быть сотни две долларов мелкими купюрами и пачка гривен. Все оказалось на месте. Открыл чемодан, проверил потайной карман, где лежали еще доллары. И здесь все на месте. Отругал себя, зря плохо подумал о девушке. По ней видно – не воровка, инстинкт заставил усомниться.
«Жаль, знакомство неожиданно оборвалось. Кадр достойный внимания. Хотя, зачем, если собираюсь в Ялту»? Время торопило, он быстро принял душ, перекусил в буфете, ресторан еще закрыт, и пешком направился в управление порта.
Вместе со вчерашними участниками переговоров их пригласили к начальнику порта. Невысокий плотный седой мужчина, с обветренным морскими ветрами лицом, очевидно в прошлом капитан, тепло принял Игоря, хорошо отозвался о питерских электродвигателях и извинился, что сегодня договор подписать не удастся. Юрист срочно уехал в Симферополь, а без него никакие договора не подписываются.
– Отдохните денек, позагорайте. Хотите, прогулку по заливу устроим?
Игорь поблагодарил за приглашение и отказался. Решил вместо прогулки и пляжа съездить в Коктебель, избавиться от висевшего поручения, чтобы завтра после подписания договора сразу отправиться в Ялту.
4
Только под утро, Елена решилась выйти из номера своего спасителя. Она осторожно прошла по коридору, никого не встретив, спустилась на первый этаж, прошмыгнула мимо бюро регистрации, опасаясь, что узнают, и выскочила на улицу. Оглянулась, никто не гнался. Через пять минут поднималась в свою квартиру.
Мама проснулась.
– Обещала ночевать у Риты.
– Не спалось в гостях.
– В этот час на улице могли встретить пьянчуги, бомжи обидеть. В другой раз вовремя возвращайся или уж оставайся у подруг до утра.
Сколько проспала, Лена не поняла, показалось, только закрыла глаза, а мама уже будит. – Вставай, гости пришли, – испуганно сообщила она. – Ворвались, я не успела открыть, они оттолкнули. Хотят поговорить с тобой. Приятные друзья у тебя появились! Говорю, спишь еще, а они слушать не хотят.
Читать бесплатно другие книги:
